Глава 11

На двадцать первом километре скоростного шоссе Малага – Марбелья Катя с Ленчиком, включив у «Турбокорсара» аварийку, остановились на резервной полосе. Слева от них качалось серое полотнище моря, по которому упорные танкеры продвигались к Гибралтарскому проливу. Невдалеке, за водами, угадывались в серой дымке холмы Африки. Однако путники не обращали внимания на красоты природы. Они размышляли, как им быть.

Тетка с племянником последовательно рассмотрели – и отвергли – несколько вариантов дальнейших действий.

Первый. Немедленно все бросить и первым же самолетом вернуться в Москву. План был отринут как панический – он не позволял ни воздать злодеям, ни предупредить будущих жертв, ни разгадать загадку.

Вариант второй: немедленно обратиться в испанскую полицию и рассказать все как есть – про мегапрограмму, исчезновение Антона… – и так далее, вплоть до похищения Кати хозарами, а Ленчика – американцами (безусловно, похитители хоть и разные по национальному составу, а работают в одной команде). Данный план забраковали ввиду традиционного русского недоверия к правоохранительным структурам, малой вероятности того, что полицейские поверят в столь необыкновенную историю, а также далеко не в последнюю очередь потому, что похитители ясно предупредили: в полицию обращаться не стоит. И если Ленчик, сравнительно легко отделавшийся в столкновении с заморскими «фирмачами» и даже сумевший кое в чем натянуть им нос, относился к своим поработителям с долей пренебрежения, то Катя вспоминала о хозарах с внутренней дрожью – не дай бог ей еще раз попасться им на глаза…

Вариант третий являлся подвидом варианта второго: явиться в полицию, да только не в испанскую, а в гибралтарскую, и поведать ей не всю историю подряд, а с фильтрацией. Рассказать полисменам о том, что трое кавказцев и трое американцев охотятся на несчастную Зину Кузнецову-Барклай, сообщить о приметах убийц, марках их машин и даже указать номер одной из них… Другое дело, что гибралтарские бобби непременно спросят, а откуда у свидетелей взялась подобная информация, – и что им отвечать?

– К тому же, – задумчиво сказал Ленчик, – как мы, спрашивается, попадем в Гибралтар?

– А в чем проблема? – удивилась Катя.

– Да в том, что скала Гибралтар считается территорией Великобритании. Но Великобритания в шенгенскую зону не входит, а визы у нас с тобой – шенгенские.

– Ты ведь сам вариант с гибралтарскими полицейскими предложил! – обрушилась на юношу тетушка. – Как же ты собирался в Гибралтар попадать?!

– А я только сейчас про это вспомнил, – отведя глаза, молвил Леня.

– Не ври старшим!

– Ну, я думал, может, мы как-нибудь нелегально… Вплавь…

– Детский сад… – вздохнула Катя.

Она представила себе заголовки в газетах: «Женщина-филолог из России задержана при попытке нелегального перехода испано-английской границы» – и аж плечами передернула.

Словом, третий вариант также был отвергнут.

И, наконец, странники обсудили вариант номер четыре, а именно: не помогать полиции раскрывать уже совершенное гибралтарское убийство, а сосредоточиться на профилактике преступлений будущих. А конкретно: немедленно обзвонить невест, остающихся в списке, и предупредить их о грозящей им смертельной опасности. Тем, кто не будет воспринимать предупреждение всерьез, – рассказывать о судьбе несчастной Барклай-Кузнецовой. Катя сможет в конце концов найти убедительные слова – раз уж она дуракам-студентам десять лет мозги вправляет.

Последний вариант – профилактический – показался путешественникам самым вдохновляющим – во многом потому, что не требовал ни особых временных затрат, ни контактов с официальными лицами.

Звонить потенциальным жертвам было решено тут же, немедленно, с борта «Турбокорсара», воспользовавшись Катиным мобильником: время не терпело, и некогда было экономить и искать автомат.

Однако едва Катя взяла в руку трубку, возле «Турбо-корсара» остановился мотоциклист в голубой форме полицейского. Ленчик струхнул и даже сполз вниз по сиденью. Полицейский осторожно постучал указательным пальцем в перчатке в окно. Юноша опустил боковое стекло.

– Hay problemas?

– Абсолютно ничего, сэр, – отвечал Ленчик на своем изысканном английском. – Мы просто отдыхаем.

Полицейский внимательно осмотрел парочку: юноша лет двадцати, рядом женщина под тридцатник. Не иначе – она дает ему первые уроки жизни. На лице мачо блеснула усмешка понимания.

– Здесь нельзя стоять, – перешел на английский язык офицер. – Это скоростная автострада.

– Мы поедем через пять минут.

– Bueno , – махнул рукой полицейский, задал шпор своему железному коню и укатил.

– Ты заметила? – с округлившимися глазами спросил Ленчик у Кати.

– Что такое?

– Он даже не проверил у нас документов! И поверил нам на слово, что мы через пять минут уедем!

– Расслабились они тут, в Европе, – проворчала Катя. – Потому и всякие хозары чувствуют здесь себя как дома.

Она взялась за занятие, прерванное появлением полицейского: обзвон невест. Если исключить трех, ими уже посещенных, а также убитую Зинаиду Барклай, потенциальных жертв оставалось четырнадцать. Проживали они по всему земному шару, ото льдов Аляски до фьордов Норвегии, однако имелись гражданки и в непосредственной близости: в одной только Испании – еще трое. Звонить Катя решила по географическому принципу – сначала тем, кто находится ближе всего к Гибралтару: во-первых, до них скорее могут добраться убийцы, а во-вторых, по финансовым соображениям – дешевле обойдется.

Самой ближней к Гибралтару (а заодно и к местонахождению путников) оказалась Ольга Косынкина, проживающая в жуткой дыре: деревушке Пико-Велета – в самом сердце гор Сьерра-Невады. Однако телефон даже в такой глуши имелся. Катя набрала номер.

В трубке раздался старческий женский голос:

– Hola.

– Могу ли я попросить Ольгу Косынкину? – произнесла она по-английски.

– No comprendo.

Катя повторила то же, но по-французски.

– No comprendo, – снова проскрипел голос.

Катя напрягла все свои познания в итальянском и выдавила тот же вопрос на языке Паоло Брасселини.

И – снова:

– No comprendo.

– Да что ты будешь делать! – в сердцах воскликнула Катя по-русски. – Я всего-то к телефону человека прошу! Неужели так трудно понять?!

– А вы бы так и сказали, сударыня, что вам нужна Оля, – неожиданно откликнулась трубка по-русски. Правда, с сильнейшим акцентом, но откликнулась!

– Ой, а вы, оказывается, русская! – обрадовалась Катя.

– Я полька. Но жила в вашем Союзе. Шестьдесят лет назад, до тех пор, пока негодяй Гитлер не угнал меня из России в Германию. А негодяй Сталин не убил моего отца – гореть им обоим за это в аду!

– Простите, а как вас зовут?

– Вот уже полвека меня называют сестрой Мартой.

– Сестра Марта, мне очень нужно поговорить с Ольгой Косынкиной.

– Это невозможно.

– Почему? У меня к ней срочное дело!

– Сестра Магдалина сейчас на вечерней мессе.

– Сестра? Магдалина?!

– Да, это, волею господа, ее новое имя. А что вы от нее хотите?

– Я должна ее предупредить! Ей угрожает страшная опасность!

– Да, я знаю.

– Откуда?!

– Она говорила мне.

– Но откуда… Откуда она узнала?!

– Ей было видение.

– Видение? Простите, конечно, но в мистику я не верю. А опасность Ольге… то есть сестре Магдалине грозит настоящая. Есть реальные люди – не видения, понимаете, а из плоти и крови! – которые хотят ее убить!

– На все воля божья. Даже волос не упадет с головы без веления господа нашего.

Катя закатила глаза: «Ох уж мне эти суеверия!»

– А когда я могла бы лично поговорить с сестрой Магдалиной?

– Боюсь, это невозможно, сударыня. Устав нашего монастыря запрещает послушникам пользоваться телефоном.

– Навсегда? – удивилась Катя.

– На пять лет.

– О-о! – застонала девушка. – Но, поверьте мне, за Ольгой Косынкиной – сестрой Магдалиной – и вправду идет охота. Трое человек с Северного Кавказа могут ее убить. Они жестоки и безжалостны.

– Стены нашего монастыря высоки, а сестры владеют огнестрельным оружием.

– Но все-таки! Вы могли бы передать Ольге мое предупреждение?

– А кто вы, сударыня? И почему я должна вам верить?

– Меня зовут Екатерина Калашникова, я приехала в Испанию из России, и…

– Ни слова больше! Екатерина Калашникова! С вами еще путешествует юноша, ваш племянник, по имени Леонид Коноплев?

– Да… – протянула потрясенная Катя. – Но откуда вы зна…

– Мне обо всем рассказала сестра Магдалина.

– Но откуда она…

– Ей было видение.

«Опять видение!» – чертыхнулась про себя Катя, а сестра Марта тем временем продолжала:

– Сестра Магдалина сказала мне, что вы можете позвонить. Она наказала передать вам: вы должны ее срочно увидеть.

– Хорошо, – растерянно произнесла Катя.

– Имейте в виду: ваша встреча с сестрой Магдалиной – не просто дело жизни и смерти. Это – вопрос бессмертия души. Многих человеческих душ. Вопрос, если хотите, существования всего человечества. Вы понимаете меня, Екатерина?

– П-понимаю, – растерянно проговорила Катя.

– И что вы скажете?

После секундной паузы Катя решительно произнесла:

– Мы немедленно едем к вам.

На этих словах Ленчик, внимательно прислушивающийся к разговору, завел движок «Турбокорсара».

– Наш монастырь, – продолжала в трубке монахиня, – наречен именем Святой Великомученицы Екатерины. Волею господа нашего и Пресвятой Девы Марии он расположен в горах Сьерра-Невады, неподалеку от горы Пико-Велета.

– Мы находимся поблизости, – отвечала Катя, – и скоро приедем.

– Однако вам придется поторопиться, – со зловещим оттенком в голосе сказала сестра Марта. – С наступлением темноты ворота нашего монастыря закрываются.

Катя бросила взгляд на опускающееся в сторону моря солнце и с надеждой спросила:

– А если мы приедем завтра?

– Боюсь, что завтра будет поздно, – скорбно произнесла настоятельница.

– Мы мчимся.

Не дожидаясь указаний от Кати, Ленчик дал задний ход. В километре от места их стоянки он видел разворот. Это было ближе, чем ехать десять километров по трассе вперед, до следующего.

Невзирая на бешеные гудки встречных машин и округлившиеся от изумления глаза их водителей, Леня промчался задним ходом со скоростью пятьдесят километров в час до ближайшего разворота. Катя тем временем изучала карту. Им предстояло вернуться и проехать в глубь Пиреней около ста пятидесяти километров до Гранады по скоростному шоссе, а затем обогнуть город и карабкаться в горы по дорожке, тактично отнесенной в легенде карты к разряду «other roads». А солнце уже вот-вот собиралось плюхнуться в Средиземное море.

– Гони, Лелик! – скомандовала Катя. – Изо всех сил гони! И плевать на здешних «гаишников»!

Леня не заставил себя упрашивать. «Турбокорсар» под его умелым управлением занял крайний левый ряд и разогнался до ста восьмидесяти километров в час.

– Эх, жаль, – прошептал он сквозь зубы, – не тянет он больше! Надо было ограничитель скорости снять!

– Так сними, – откликнулась Катя. Ее тоже захватил азарт погони.

– Он где-то в моторе, надо останавливаться, искать.

– Что ж ты тогда базаришь не по делу! Лучше за дорогой следи!

Ленчик стиснул зубы и в московском стиле пошел на обгон справа зависшего на скоростной полосе вальяжного «Мерседеса».

В дальнейшем он стал, по столичной привычке, просто разгонять мешающие ему в левом ряду машины бешеным светом дальних фар. Цивилизованные европейские водители удивлялись, но в сторону отваливали. Ленчику было не до церемоний: солнце неумолимо приближалось к горизонту.

А Катя тем временем справедливо решила, что видение видением, а убийцы из плоти и крови – тоже не шутка, и продолжила обзвон невест из Ленчикова списка. Легенду она придумала хорошую: дескать, список невест попал в руки маньяка. Неизвестно, что ему взбрело в голову, – да только он охотится за девушками и даже пытается убить. В доказательство Катя приводила судьбу несчастной Зинаиды Барклай-Кузнецовой, умерщвленной сегодня утром в Гибралтаре. Попутно она спрашивала тех, с кем удавалось установить контакт, о загадочном письме, возможно, пришедшем невестам на электронный адрес в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое февраля. И если предупреждение о том, что им грозит маньяк, бывшие русские девушки, как правило, воспринимали всерьез, то с письмом был полный разнобой: кто не помнил, что его получил, и обещал посмотреть; кто получал и стер из памяти компьютера; кто уверял, что ничего не получал вовсе.

Звоня новоиспеченным жительницам свободного мира, Катя действовала по географическому принципу, постепенно увеличивая круги от того места, где они с Леликом находились. Предупреждена была Лиза Иванова, живущая на Майорке, затем Ира Конькова, нашедшая приют в Памплоне. Потом наступил черед новоявленных француженок, затем – итальянок. Никто не ответил в Перпиньяне. К тому же Катя упорно натыкалась на автоответчик в Риме. А потом… Потом умер ее телефон – села батарейка.

А Ленчик все гнал по автовиа Малага – Гранада. С ним затеяла соревноваться «Ауди А8» – да скоро отстала. Только одна машина обогнала юношу: сзади налетела приплюснутая к асфальту «Феррари», легко обставила «Турбокорсара» и унеслась вдаль, уменьшаясь в точку.

– Чтоб тебя гаишники зацекали, Ш-шумахер, – только процедил вслед «Феррари» Ленчик.

Только, как ни мчись, а солнце все равно продолжало снижаться. Вот и последние его лучи вспыхнули там, где оставалось море.

Появился указатель: налево – в Гранаду, направо – в горы Сьерра-Невады.

– Нет, ну каков я! – самодовольно вскрикнул юноша, не отрываясь от дороги. – Сто сорок километров за сорок пять минут!

– Лелик, за дорогой следи, – автоматически сделала ему замечание Катя. – И не расслабляйся. До полной темноты не больше сорока минут осталось. Ворота монастыря закроют, и конец. И тогда плохо будет, как сказала настоятельница, всему цивилизованному человечеству.

Она взяла мобильник юноши и продолжила звонить невестам. Катя отбарабанивала свою легенду о маньяке, убивающему по списку; затем привычно спрашивала о ночном письме, получала неопределенный ответ – и вешала трубку. Наконец, были охвачены все женщины, нашедшие пристанище в Европе. Оставались три свежеиспеченные американки – но она справедливо решила отложить их на потом: хозарские убийцы за океан до завтрашнего утра в любом случае не доберутся – а вот батарейка у Ленчикова телефона точно сядет.

Из европеек оставалась непредупрежденной одна, живущая в Риме. Но там Катя, упорно набиравшая номер, все натыкалась и натыкалась на автоответчик.

А студент тем временем вывел «Турбокорсара» на узкую дорогу, которая вилась между скал, поднимаясь к курорту Сьерра-Невада. Дорога оказалась хоть и обустроенная, с отличным покрытием, отбойниками и зеркалами на поворотах, да очень уж крутая. Она лезла все выше и выше в горы, при этом «тещины языки» следовали один за другим. Ленчик разгонялся до упора на коротких прямых отрезках, затем резко тормозил, с визгом шин, с заносом вписывался в поворот и гнал дальше. У Кати немедленно заложило уши.

Стремительно смеркалось. Леня включил ближний свет. Очертания скал, поросших мохом, уже терялись в ночном сумраке. Далеко внизу угадывалась долина и город Гранада, в котором загорались огоньки. Где-то совсем рядом пророкотал вертолет. Катя бросила взгляд в его сторону – винтокрылая машина летела ниже их.

Стало не хватать воздуху. От бесконечных разгонов-торможений мутило. На скалах вокруг дороги начали проступать белые снежные языки. Свет теперь, казалось, отражался только от них, блистающих в лучах фар. Воздух из светло-серого превратился в темный. Еще пара минут – и наступит полная тьма.

– Мы опоздали, – выдохнула Катя.

Ленчик только упрямее стиснул зубы и шустрее обычного принялся разгоняться, непрерывно орудуя рычагом переключения передач. И вдруг – о чудо! – они выехали на перевал. Горы расступились, и здесь, на высоте трех километров над уровнем моря, стало светло. Совсем светло! Они даже увидели отблеск последних солнечных лучей!

Здесь путников ждала развилка. Одна стрелка – щегольская, металлическая – указывала на горный курорт Сьерра-Невада, другая – облупленная, деревянная – на монастырь Святой Екатерины. Ленчик, не снижая скорости, с ходу повернул в сторону монастыря.

Асфальта тут не было – к монастырю вела грунтовая дорога, столь привычная для средней полосы России. От наших трасс она отличалась только тем, что была проложена на высоте почти трех километров над уровнем моря. И казалось, что все эти три тысячи метров совсем рядом, внизу, под путниками, – стоит лишь сделать один неверный поворот руля. В долине виднелись домики не больше ногтя и вилась речка толщиной в капилляр. «Турбокорсар» и людей, сидящих в его ненадежной жести, не отделяло от бездны ничего – не было ни отбойника, ни даже колышков. Одна ошибка водителя – и машина полетит в пропасть, и парить ей вниз придется так далеко, словно ее сбросили с самолета.

Знаки по обе стороны дороги сообщали, что впереди тринадцать километров извилистого пути, упреждали о «прочих опасностях» и строго ограничивали скорость тридцатью километрами в час.

– Ну, зато уж гаишников здесь точно нет, – пробормотал Ленчик, разгоняясь до девяноста.

Впереди была пропасть.

– Я тебя умоляю: пожалуйста, осторожней, – прошептала Катя, прикрывая глаза от страха.

Юноша бешено затормозил, дернул ручник, а потом юзом, обрушивая в ущелье тучи гравия и пыли, вписался в поворот.

– А что нам чужие колодки беречь, – процедил студент сквозь зубы и похлопал по коленке тетушку. – Ты пока лучше в Рим еще раз позвони.

И Ленчик снова помчал вверх по грунтовке, разгоняясь.

Только чтобы отвлечься от вида пропасти, которая маячила в двух метрах от нее, Катя взяла мобильник и набрала уже выученный наизусть римский телефон Влады Кипелли, урожденной Семивражской. Она ожидала снова услышать опротивевший автоответчик на итальянском, но в трубке раздался, к ее удивлению, женский голос:

– Pronto.

Голос звучал с ощутимым акцентом, и Катя справедливо рассудила, что это, скорее всего, и есть синьора Семивражская-Кипелли, и потому сказала по-русски:

– Я хотела бы поговорить со Владой.

Она угадала – женщина ответила на языке родных осин, ничуть не удивившись:

– Слушаю вас.

Катя в энный раз за день повторила свою легенду: про «черный список» девушек, про маньяка (возможно, кавказской национальности), охотящегося на них, про его возможных хозарских пособников.

(А в это время Ленчик гнал, сдвинув брови, – «Турбокорсар» вздымал тучи пыли, и это было даже хорошо: сквозь них Кате не было видно пропасти, разверзшейся рядом с нею.)

Влада из Рима на другом конце линии отреагировала на Катин рассказ неожиданно: она расхохоталась.

– Да будет вам заливать!

– Что значит – заливать? – тупо спросила Катя.

– Да потому, что я знаю, что вам от меня надо!

– И что же? – Трубка едва не выпала из Катиных рук – впрочем, не только от удивления, но и потому, что Ленчик в очередной раз заложил такой вираж, что ее притиснуло к пассажирской двери. Не будь дверцы заблокированы – она бы, пожалуй, и выпала, и покатилась бы прямо в пропасть.

А Влада из Рима продолжала хохотать.

«Травы она там, что ли, обкурилась», – мелькнуло у Кати.

– Так что же мне от вас, по-вашему, надо? – терпеливо переспросила она.

– Вам нужно электронное письмо, – залилась собеседница.

– Письмо?! – ошеломленно протянула Катя – и в этот момент связь прервалась.

Калашникова нажала на кнопку повторного набора – однако в трубке раздался ледяной голос, провозгласивший что-то по-испански. А потом – повторил то же самое по-английски: ваш разговор, мол, не может быть продолжен.

Катя еще раз набрала номер – и снова услышала механический отказ.

Она набросилась на Ленчика:

– Ну, сколько просить, чтоб ты за счетом следил! Разве так сложно достаточно денег на него положить?! Вечно у тебя вырубают телефон в самый неподходящий момент!

– Еще бы у меня денег хватало! – проворчал юноша. – Если тут всякие звонят беспрерывно… По Римам да Норвегиям!

Тут Катя спохватилась, что водителя лучше бы не отвлекать – да еще на такой тяжелой дороге. Однако перебранка не помешала юноше вписаться – со свистом несчастных покрышек, с тучей пыли и осыпающимся вниз гравием – в очередной поворот. А дальше – о радость! – их ждал короткий отрезок совершенно прямой дороги.

Подъездная аллея, обсаженная с обеих сторон низкорослым грабом, вела их прямо к воротам монастыря. Свет фар озарил непонятно каким образом прилепившиеся к скале высокие крепостные стены, выглядывающие из-за них узкие каменные здания с бойницами и тянущуюся к небу колокольню. Уже практически стемнело. Горный воздух стремительно становился черным.

Из-за монастырской стены раздавались мерные удары колокола: дзынь, дзынь, дзынь!

Подъездная аллея упиралась точно в ворота монастыря, и в свете фар было отчетливо видно, как они пошли вниз – медленно, но с неумолимостью гильотины.

– Нет! – вырвался у Ленчика отчаянный крик. Он до упора выжал педаль акселератора и засигналил, пытаясь привлечь внимание насельниц. «Турбокорсар» летел, колокол стих, а ворота продолжали опускаться все с той же скоростью. Вот они уже скрыли четверть проема, потом половину – а вот и осталось пространство не больше двух метров.

– Боже! – вскрикнул Леня и направил машинку прямо в ворота, не зная, сможет ли он проскочить в образовавшуюся щель или нет. Катя в ужасе зажмурилась и съехала вниз по сиденью.

Ворота чиркнули по крыше «Турбокорсара», автомобиль влетел в монастырский двор и, вздымая фонтаны гравия, остановился в заносе в одном метре от колокольни.

– Как все же хорошо ездить на маленькой машинке! – воскликнул Ленчик, откидываясь на сиденье. – Джипу бы точно крышу снесло…

Несколько минут путники сидели не шевелясь в своем автомобиле, буквально оглушенные тишиной, отсутствием скорости и необходимости куда-то мчаться.

Когда пыль, поднятая «Турбокорсаром», рассеялась, свет фар высветил стоящую рядом с машиной бледную тощую фигуру в одеянии католической монахини: черная сутана, белые крылышки головного убора, грубые темные ботинки. Женщина с нескрываемой укоризной взирала на пришельцев.

Пошатываясь от усталости, запыленные путники вывалились из автомобиля. Воздух прошелся по их лицам легким горным морозцем. Изо ртов при дыхании вырвались клубы пара. Путешественники зябко поежились. Трудно было поверить, что всего пару часов назад они грелись под ласковыми лучами закатного средиземноморского солнца.

– Никто и никогда доселе не врывался столь бесцеремонно в нашу обитель, – произнесла монашка по-русски с акцентом, характерным для долго проживших за рубежом эмигрантов. – Да спасет господь ваши души. – И настоятельница по-католически, слева направо, перекрестилась.

Катя с Ленчиком с любопытством огляделись вокруг. Небольшая площадь, на которой они стояли рядом с автомобилем, была не замощена, а лишь усыпана ровным слоем гальки – на ней отпечатались шины «Турбокорсара».

И справа, и слева от площади возвышались древние коричневые стены с крохотными окошками-бойницами. Прямо перед путниками вздымалась колокольня. Ей было близко отсюда до небес, до крупных ледяных звезд.

Ворота монастыря захлопнулись, наглухо отрезав путешественников от окружающего мира. Где-то за стенами обители жутко заухала то ли ночная птица, то ли грешная человеческая душа.

– Меня зовут сестра Марта, – сказала монахиня, – и я настоятельница сей горней обители.

– Это Леонид, а меня зовут Екатерина Калашникова, – поклонилась Катя.

– Я догадалась. Мне бы полагалось предложить вам, мирянам, проделавшим столь тяжелый путь, чашку горячего чая и постель, – произнесла ровным голосом настоятельница, – однако сестра Магдалина заповедала мне не терять ни минуты и немедленно проводить вас к ней в келью. Идемте же, сестра. И вы, брат.

Настоятельница развернулась и сквозь низкую дверь вошла внутрь здания. Широкие ступени вели в каменные покои. Нигде не было ни огонька, только две лампадки под образками слабо освещали лестницу. Дрожа от холода, Катя с Ленчиком бросились вслед за монахиней, которая устремилась вверх по ступеням неожиданно широким шагом.

Преодолев лестницу, они вошли в длинный полутемный коридор, тоже освещаемый лишь одними лампадами. Его противоположный конец терялся во тьме. Юноша и его тетушка с трудом поспевали за монахиней. Ленчик даже не заметил две пары любопытных девичьих глаз, которые взирали на него из тайного окошка – бойницы под самым потолком коридора, не слышал шепоток: «Ах, мужчина пришел! Красавчик!» Впрочем, даже если бы слышал – все равно б не понял: испанского он не знал.

Настоятельница повернула в другой коридор. Вдоль него тянулись деревянные низкие двери. Здесь было почти так же холодно, как во дворе. Путников еще согревала быстрая ходьба – да адреналин, выделявшийся в кровь от мысли о том, что, возможно, они близки к разгадке тайны. Однако пар, вырывающийся из их ртов при дыхании, свидетельствовал о далеких от комфорта условиях жизни в монастыре Святой Екатерины.

Наконец сестра Марта остановилась перед одной из дверей и, не постучавшись, распахнула ее. Нагнувши голову, чтобы не удариться о каменную притолоку, аббатиса вошла в келью. Слегка робея, юноша последовал за ней. Последней в каморку вошла Катя, приотставшая во время стремительной пробежки по коридору.

Удивительно, но в келье оказалось значительно теплей, чем в коридоре. Не Марбелья, конечно, но жить можно. Однако внутреннее убранство каморки было ровно таким, как изображают обитель в кино, то есть более чем скромным. Кровать, жесткая даже на вид, простой деревянный стол, кривенький умывальный столик с кувшином и распятие. Неожиданной оказалась электрическая лампочка – впрочем, довольно тусклая, свечей в сорок, и без абажура. При свете, источаемом ею, юное создание в рясе читало за столом толстенную (кажется, рукописную) книгу.

При появлении настоятельницы монашка встала – плавно, но быстро. Она пробормотала несколько слов по-латыни и поцеловала аббатисе жилистую руку. Та ответила на приветствие на языке Горация, а потом, видимо из уважения к новоприбывшим, перешла на русский:

– Я представляю тебе, сестра Магдалина, наших гостей, прибывших с нашей с тобой далекой родины. Это те люди, которые являлись тебе в видении и о которых ты поведала мне. Женщину зовут Екатерина Калашникова, а отрока – Леонидом Коноплевым.

Юная монашка кротко поклонилась гостям. Отрок Леонид исподволь оглядел ее. Барышню можно было бы назвать красавицей – когда б не восковая бледность, общая истомленность лица и отсутствие всякого блеска в глазах. Однако можно было вообразить, какой успех у мужчин вызывала в миру обладательница этих точеных черт – когда была не постна и подчеркнуто скромна, а кокетлива и игрива.

– Тебе, сестра, – обратилась руководительница монастыря к подчиненной, – заповедано рассказать гостям нашим о том откровении, что явила тебе святая Екатерина. Я вас оставлю. Начинайте, с божьей помощью. – И аббатиса перекрестила всех троих и вышла из кельи (хорошенькая сестра Магдалина торопливо ей поклонилась и на прощание вновь поцеловала руку).

Хозяйка обители, в миру Ольга Косынкина, пригласила гостей:

– Присядем, – и указала им на застеленную койку, а сама опустилась на табурет. – Не знаю, с чего начать… – растерянно проговорила она, нервно стискивая четки. Голос девушки был глубоким, красивым и звучал по-русски без какого бы то ни было акцента – с четким московским выговором, словно со сцены Малого театра.

– Начните с самого начала, – любезно подсказала Катя.

– Конечно, никакого видения мне не было, – выдохнула монашка, – да простит Пресвятая Богородица мою ложь, – сестра Магдалина перекрестилась, – но это была ложь во спасение.

Ленчик с Катей переглянулись.

– Откуда же вы о нас знаете, сестра? – спросила девушка.

– Из письма. Из электронного письма, – потупилась монашка.

– Как?! – вскричала Катя. – Нам рассказали, что вам телефоном и то запрещено пользоваться. А Интернетом, значит, можно?!

– Тоже запрещено. Однако я – грешна. Я нарушила устав святой обители. Вы ведь не скажете аббатисе?

– И как же вам удалось выйти в Сеть – в такой-то дыре? – невольно вырвалось у Ленчика.

Легкая усмешка тронула бескровные черты сестры Магдалины.

– Дьявол изворотлив и прихотлив в искушении нас, грешных, – да простит мне грех мой Пресвятая Богородица.