Глава 7

Когда Леся вышла, выбежала, вырвалась из ресторана, она первым делом сделала то, чего ей хотелось сейчас – на подъеме, на выдохе, в эйфории – больше всего на свете: набрала номер Васечки. Однако… Телефон парня не отвечал. Леся посмотрела на свои пластиковые часы: без двадцати десять. Наверно, спит. Вчера он добрался с дачи никак не раньше часа, а сегодня к девяти уже ездил к профессору… «Не выспался, бедненький», – нежно подумала Леся и сама себе удивилась: с чего вдруг такая нежность.

Она чувствовала торжество и радость оттого, что ее не подозревают, однако Леся ни секунды не колебалась: куда ей ехать и что делать дальше. Как-то само собой выходило, что поедет она на Васечкину дачу, а дальше все равно займется убийством продюсера. Она по-прежнему не понимала: почему Петр Брагин (если это, конечно, был он) убил отца? И почему именно в тот момент, когда там была Леся? Случайность ли это или хорошо разыгранная комбинация? И какова роль в сей истории ее начальника, частного детектива Ника Кривошеева? Все время, прошедшее с момента убийства, в Лесе подспудно зрело нехорошее чувство: что ее кто-то подставил. Что, помимо воли и желания, ее используют втемную… И осознанные сомнения, и бессознательные опасения, все страхи и подозрения заставляли Лесю не отступать от своего плана. И она отправилась на вокзал.

Теперь Леся могла себе позволить ехать именно туда – на «Комсомольскую». Ее не разыскивают, какое счастье! А то ведь еще утром она, холодея, высматривала в электричке патрульных. И вышла из поезда на «Электрозаводской» – решила, что там меньше милиционеров, чем на вокзале. А теперь она сможет, как белый человек, усесться в поезд на конечной, занять место у окошка…

В тихом квартале неподалеку от Котельнической набережной, где проживал Борисоглебский, Леся раньше никогда не бывала. Однако она уже хорошо представляла Москву, чтобы сориентироваться, и переулками вскорости вышла к Таганке. «Хорошо устроились, – мелькнуло у девушки, – деятели советского и российского кино…»

Всего две остановки на метро, и вокзал, и с электричкой повезло – отправилась быстро, и место у окошка нашлось… А летние сумерки все тянулись, и спустя час, когда Леся вышла на станции Гречаниново, так толком и не стемнело, небеса оставались серо-зелеными. Пробежка быстрым шагом по поселковой улице – и вот уже калитка Васечкиной дачи.

И вдруг рядом материализовалась человеческая фигура. Леся в первый момент испугалась – пока не присмотрелась: это была соседка, бабка в платочке, не ответившая на ее приветствие. Сейчас она почему-то стала гораздо разговорчивей.

– Тебя как звать? – спросила она, источая запах лука.

– Леся.

– А меня – тетя Люба.

– Очень приятно.

– Ты, что ли, Васькина новая? – осведомилась соседка.

– Да, – без зазрения совести солгала Леся и подумала, что раз она «новая», значит, здесь бывали и «старые». Ай да Вася, ай да кабинетный палеонтолог!

– А где сам Васька? – продолжила допрос бабка.

– В Москве.

– А когда будет?

– Завтра, наверное, – опять соврала Леся.

– А ты что, в институт приехала поступать?

Леся порадовалась, что еще тянет на абитуриентку, но покачала головой:

– Не, я уже студентка.

– Ну, дай бог… – проворчала бабка и вдруг припечатала: – А кольцо ты в бровь напрасно нацепила. Сыми!

Развернулась и почапала к своему домику, в старом сарафане и калошках на босу ногу.

С утра пораньше Леся не сомневалась, что ей предпринять. После того, как приняла душ и позавтракала («Какой же заботливый Васечка, пищей меня обеспечил!»), вышла во двор. Уселась на лавочку, вкопанную рядом со столом, и набрала мобильный номер Веры Петровны Брагиной.

Почти сразу ответил женский голос. Звучал он сухо и безыскусно:

– Слушаю.

– Вера Петровна, здравствуйте.

– Добрый день, – раздался в трубке быстрый, деловой голос. Ни тени скорби по безвременно погибшему мужу.

– Меня зовут Олеся Евдокимова, – начала девушка, – я помощница частного детектива Николая Кривошеева…

– Ко-го?! – переспросила Брагина. В ее голосе послышалось неприкрытое удивление.

– Кривошеева Николая, частного сыщика, – терпеливо повторила Леся.

– В первый раз о таком слышу, – отрезала вдова.

Лесе захотелось воскликнуть: «Да что вы врете! Вы же сами заказывали Нику следить за своим мужем! И компрометировать его!» Но она подумала: вдруг Брагина боится признаться постороннему человеку, что прибегала к услугам детектива? Тем паче ее задание сфотографировать мужа в объятиях любовницы дурно попахивало. А следующей мыслью была: а вдруг вдова не лжет? И действительно впервые слышит имя частного сыщика? Эти мысли промелькнули в голове в мгновение ока, однако в разговоре Леся слегка зависла. Но терпения собеседницы, слава богу, хватило на дежурный вопрос:

– Что вам угодно?

По тону Леся поняла: если Вера Петровна не получит немедленных объяснений, то бросит трубку. Следовало что-то срочно придумать, и девушка зачастила:

– Видите ли, Вера Петровна, дело в том, что к услугам моего босса, частного детектива Николая Кривошеева, прибегал ваш покойный муж, Иван Арнольдович, – мы приносим вам по поводу его безвременной кончины самые искренние соболезнования…

Вдова затихла, не перебивала, а длиннющая вводная фраза дала Лесе возможность придумать на ходу, чем заинтересовать Брагину.

– Простите, что мы беспокоим вас в столь тяжкое для вас время утраты, – продолжала она, – и, похоже, Иван Арнольдович даже не ввел вас в курс дела, потому что вопрос весьма деликатный, но незадолго до кончины он обратился к нам в агентство по поводу вашего младшего сына, Ивана…

– Что случилось? – вырвалось у матери наркомана.

«Клюнула! – возликовала Леся. – Но неужели Брагина действительно незнакома с Ником? Тогда на кого Кривошеев работает?»

Леся зачастила в трубку:

– Иван Арнольдович попросил нас, если можно так выразиться, повлиять на вашего сына и помочь ему избавиться от пристрастия к…

– Не надо об этом по телефону! – выкрикнула Вера Петровна.

– Да, да, конечно… Однако теперь, после кончины Ивана Арнольдовича, мы не понимаем, остается ли в силе его заказ и как нам теперь с моим боссом себя вести…

– Я поняла вас, – снова прервала Лесю Брагина. – Приезжайте. Ко мне домой. В московскую квартиру. Через час сможете?

– Извините, нет. Если можно, через два, – ответила девушка, едва скрывая радость.

– Хорошо. Записывайте адрес.

Леся положила трубку и облегченно выдохнула. Она была довольна собой. Второй раз, начиная с Борисоглебского, у нее получалось врать, мимикрировать и добиваться своего. Однако, надо признать, вранье утомляло.

Тут из-за забора Лесю окликнули. У штакетника, разделяющего два участка, стояла давешняя бабка в платочке – подслушивала, что ли?

– Доброе утро, тетя Люба! – отозвалась Леся.

– Подойди-ка, – скомандовала бабуля.

Леся напрямик, по пояс в траве, подошла к забору.

– На вот тебе, покушай.

Тетя Люба протянула Лесе тарелку, полную отборной клубники.

– Ой, спасибо вам, – растрогалась Леся.

– Лучше уж ты съешь, чем скворцы склюют, – проворчала бабуля. – Смотри, перед едой помой ягоду обязательно.

Осмотрела лицо девушки и похвалила:

– И молодец, что сережку сняла. Не идет тебе эта плесень.

Леся еще раз поблагодарила старуху за клубнику. Ее очень растрогала соседка. Мама далеко, а ведь, кроме нее, никто о Лесе бескорыстно не заботился.

«Кстати, насчет сережки бабка права», – подумала Леся. Ввиду предполагаемого визита к вдове Брагина цеплять ее обратно совершенно не обязательно. И выглядеть сегодня надо сурово и строго. По-офисному, но с оттенком трагизма. Леся быстро погладила тот самый костюм, в котором была в субботу на юбилее «БАРТа» (по правде говоря, единственный свой деловой костюм), – благо на дачке и утюг нашелся, однако присовокупила к нему черную блузку от «Манго» и туфли надела не жмущие, на каблуках, а растоптанные старенькие. Полакомиться соседской клубникой времени уже не оставалось, и Леся засунула тарелку в холодильник…

…Спустя полчаса, уже в электричке, Леся развернула листок, куда записала адрес вдовы. Вчиталась в него и поняла: Вера Брагина назначила свидание в том же самом доме на Патриарших, где был убит ее муж, Иван Арнольдович Брагин, однако в другой квартире. Значит, супруги жили не вместе, а по соседству…

Вдова сама отперла девушке дверь. Это была женщина лет пятидесяти, видимо, отчаянно сражающаяся за то, чтобы смотреться хотя бы на тридцать семь – однако сейчас она выглядела старше своих лет. Одета Брагина была, как подобает вдове, в черное, и одна ее блузка стоила раз в десять дороже, чем весь наряд Леси. Обулась Вера Петровна в офисные туфли на каблучке, никаких тебе тапочек. Когда вдова повернулась, чтобы проводить Лесю в комнаты, та подумала, что сзади Брагину, наверно, до сих пор еще принимают за девушку – результат диет, шейпингов, спа-процедур и, возможно, липосакций, всего того, что было пока недоступно (но, слава богу, и не нужно!) Лесе.

Гостиная у Брагиной оказалась меньше, чем у мужа, и без камина. И без огромного телевизора и гобеленов. Доминантой стиля, в котором квартира была обустроена, хозяйка выбрала леденящий хай-тек: все вокруг, от пола до потолка, операционно-белое, причем сходство с врачебным кабинетом подчеркивали несколько стеклянных полочек и столиков, украшенных металлическими статуэтками.

Вера Петровна круто повернулась на каблуках и оказалась с Лесей лицом к лицу.

– У вас есть какие-нибудь документы?

Девушка растерялась и пробормотала:

– Паспорт…

– А какая-то бумага, доказывающая вашу принадлежность к детективному агентству?

Слава богу, Леся успела получить пропуск в НИИ, где сидел Кривошеев, – пластиковый прямоугольник с фотографией. На нем от руки было написано, что она работает в детективном агентстве «Вымпел плюс». Девушка достала пропуск, а еще студенческий билет с изображением высотки МГУ и указанием, что она переведена на четвертый курс юрфака. Ей показалось, что студбилет не помешает.

Вдова просмотрела не слишком внушительные Лесины верительные грамоты, однако отчего-то смягчилась и указала девушке на стул, отделанный белоснежной кожей:

– Садитесь. Что вы хотели?

Леся повторила свою легенду, теперь расширив ее и расцветив деталями. Вдова не моргая смотрела на нее, отчего девушка чувствовала себя как сапер. На каждом слове она могла подорваться. От напряжения у нее заболела поясница.

Итак, рассказала Леся, незадолго до смерти к ним в детективное агентство обратился Иван Арнольдович Брагин и попросил устроить своего сына Ивана на излечение от наркомании в клинику.

– Почему – в детективное агентство? – как бритвой отрезала Вера Петровна. Она выигрышно смотрелась в своем черном наряде среди стекла и белизны гостиной.

Леся ждала этого вопроса и заранее заготовила на него ответ. Но с ним она запросто могла пролететь: может быть, наркоман сейчас спокойно спит в соседней комнате. Или отлеживается в брагинском особняке.

Девушка твердо проговорила:

– Потому что ваш муж для начала просил вашего сына разыскать.

По тому, как вздрогнуло невозмутимое лицо вдовы, Леся поняла, что угодила в точку.

Брагина побарабанила пальчиками с безупречным маникюром по стеклянному столику, издав неприятный звук. Казалось даже немного странным, что ногти ее выкрашены в бледно-розовый, а не в черный цвет, в тон костюму и по контрасту с гостиной.

– Значит, Иван Арнольдович, – повторила вдова, – просил вас Ванечку найти. А потом?

– Потом мы должны были убедить Ивана лечь на лечение в одну из частных наркологических клиник.

Вдова снова резко спросила – как выстрелила:

– Убедить? Какими же методами?

Леся ответила, не задумываясь:

– Исключительно гуманными.

– А что, в штате вашего детективного агентства имеются психологи?

Леся впервые растерялась, потому что вопрос оказался из разряда неожиданных.

– Нет, но… Специалисты, что работают у нас, владеют даром убеждения.

Прозвучало это не слишком уверенно, но, вероятно, ответ вдову устроил, потому что она спросила:

– В какой клинике Иван Арнольдович планировал лечить Ивана?

– Я, право, не знаю… Об этом разговора пока не было…

– Ладно. И каков результат? Вы что же, отыскали Ванечку?

– Понимаете, мы только принялись за работу, как узнали, что ваш муж погиб, и потому решили уточнить у вас, остается ли в силе сделанный им заказ…

– У вас что, имеются с моим супругом неурегулированные финансовые отношения?

Леся бросилась словно в омут:

– Насколько я знаю, да. Покойный Иван Арнольдович заплатил моему шефу небольшой аванс, заверив, что целиком выплатит гонорар по завершении работы.

Прозвучало это внушительно – во всяком случае, вдова деловито спросила:

– О какой сумме идет речь?

Леся на секунду задумалась, в ее мозгу сама собой вспыхнуло число «штука баксов», но она вспомнила правило деловых переговоров: «умножь сумму, которую хотел бы получить, на два». И она, не моргнув глазом, выпалила:

– Две тысячи американских долларов.

– Две тысячи американских долларов… – как эхо, повторила вдова со странной интонацией. Сумма ее явно не впечатлила.

Женщина пристукнула по столику ладонью. Два кольца с бриллиантами, соприкоснувшись со стеклянной поверхностью, издали резкий звук.

– Хорошо, – молвила Брагина. – Будем считать, что задание Ивана Арнольдовича остается в силе. Действуйте. Но, как только вы найдете Ванечку, первым делом, до всяких клиник и без всяких клиник, вы должны доставить его ко мне. Вы меня поняли?

– Да, вполне. Мы постараемся. А вы не могли бы мне сказать, – Леся слегка замялась, – где и когда в последний раз видели сына?

Вдова нахмурилась.

– А что, Иван Арнольдович не дал вам его координаты?

– Н-ну… не знаю… Он говорил с моим шефом, Николаем Кривошеевым… Может быть, с тех пор ситуация изменилась… К тому же, – воспряла духом Леся, – лучше получить одни и те же данные дважды, чем остаться без информации вовсе, правда?

– Понятно. Ваш шеф, похоже, просто разгильдяй. Минутку.

Вдова встала и с другого столика, журнального, но тоже стеклянного, взяла карманный компьютер.

– Последнее время, – молвила она, – Ваню видели на его квартире… Бабушка, – лицо женщины презрительно скривилось, – оставила Ване наследство, квартирку где-то в ужасном районе, в Кузьминках…

Леся про себя усмехнулась: тот район Златоглавой, куда она ездила в офис и считала вполне приличным, выскочка с Патриарших мнила «ужасным».

Вдова продиктовала адрес и сотовый телефон младшего сына.

– И как только вы Ваню найдете, немедленно, слышите, немедленно привезите его ко мне. Я должна увидеть сына и поговорить с ним.

Дама положила смартфон на столик – снова раздался лязг металла о стекло, – уселась напротив и молвила:

– Теперь второе. Вы уже знаете, что мой муж убит. Однако несчастья семьи этим не ограничились. Вчера менты не нашли ничего лучшего, как арестовать по подозрению в убийстве моего старшего сына, Петра. Ни секунды не сомневаюсь в том, что он невиновен. Я, конечно, наняла лучшего в Москве адвоката по уголовным делам и уверена, что с его помощью Петя скоро окажется на свободе… Однако не мне вам, почти дипломированному юристу, – Брагина выговорила словосочетание «почти дипломированному» с сарказмом, – объяснять всю разницу между адвокатом и сыщиком. Адвокат доказывает, что его клиент невиновен, а частный детектив разыскивает того, кто виновен… Поэтому для того, чтобы раскрыть убийство мужа, я хотела бы прибегнуть к услугам сыщиков. У меня уже есть два-три на примете. Но раз уж вашему боссу, как его там, Николаю Кривошееву, доверял мой покойный муж, то, может быть…

Женщина не докончила, куда-то вдруг мысленно улетела… И через минуту на ее глазах неожиданно проступили слезы. Это было первое проявление горя (да и вообще человеческих чувств) со стороны Веры Петровны. Однако дама быстро взяла себя в руки.

– Словом, дайте мне телефон вашего патрона, господина Кривошеева. Он раньше в милиции служил?

– Да, был капитаном, но вот уже семь лет работает частным детективом. У него огромный опыт.

Вдова усмехнулась.

– Конечно, вам за то и платят, чтобы вы своего босса нахваливали…

Леся продиктовала офисный и мобильный телефоны Ника. «Хоть бы дамочка не сразу стала по ним названивать», – подумала Леся и бросилась торопливо объяснять:

– Понимаете, Кривошеев все время в разъездах, на заданиях, поэтому надо набраться терпения…

Вдова кивнула:

– Ладно. Пусть ваш босс позвонит мне сам. И побыстрее.

Указание Брагиной прозвучало столь непререкаемо, что Леся едва не сказала в ответ «слушаюсь», однако спохватилась и молвила с достоинством:

– Он позвонит вам, как только сможет.

– Ну и договорились.

Аудиенция явно была окончена, однако хозяйка медлила, не вставая из-за стеклянного столика. Она внимательно оглядела фигурку Леси: высокий чистый лоб, черная короткая стрижка, деловой, но далеко не дорогой костюм… Возможно, Брагиной припомнилось, как она сама тридцать лет назад приехала покорять Москву… И вот ее жизнь, в сущности, прожита, и до недавнего времени и она, и все окружающие считали, что все получилось очень даже неплохо, и есть двое красивых детей, и нажито добро, и четыре квартиры, и особняк, и можно ни в чем себе не отказывать… И цели, что ставились в двадцать лет, не просто достигнуты, но взяты с запасом, с перебором… У семьи имеется и все то, о чем в молодости мечталось, и даже то, о чем не мечталось вовсе… Но вдруг в один момент оказывается, что все внешнее сверкающее благополучие не что иное, как блестящая оболочка, под которой гниль… Муж убит, один сын – в тюрьме, а другой – наркоман… Да разве хрупкая женщина сможет справиться со всем этим?..

На глазах Брагиной снова проступили слезы, и опять ей удалось удержать их, и впервые за весь разговор она посмотрела на Лесю не как на секретаршу из детективного агентства, а как на человека: чуть снисходительно, по-доброму, почти по-матерински.

– Будь осторожна, девочка, – вдруг прошептала она.

Реплика столь резко диссонировала с предыдущим деловым разговором, что Леся не могла не воспользоваться доверительным моментом. Она подалась вперед и тихо спросила:

– А как вы сами думаете: кто убил вашего мужа?

На глаза Веры Петровны опять навернулись слезы. Она вновь сделала над собой усилие и не дала им воли, а потом рот у нее сложился в волевую складку.

– Манирова, – выплюнула она фамилию, словно ядовитого гада.

– Манирова? Актриса? – переспросила Леся. – Такая черненькая?

В памяти немедленно вспыхнули злые взоры, которые метала на них с Брагиным эффектная брюнетка.

– Да, она актриса, – спокойно пояснила Вера Петровна и столь же буднично добавила: – И бывшая любовница моего супруга.

– А какой у Манировой мотив? – спросила Леся, и вдова сразу же пошла на попятную.

– Знаете, не буду возводить напраслину. Нет у меня никаких улик против Манировой, ни прямых, ни косвенных, и забудьте о том, что я вам сказала. Ровно с таким же успехом моего мужа мог убить, допустим, Борисоглебский.

Холуй и бабник Вилен Арсеньевич настолько не годился, на взгляд Леси, на роль убийцы, что у нее невольно вырвалось:

– Почему Борисоглебский?

Брагина немедленно насторожилась.

– А откуда вы его знаете?

Хрупкое взаимопонимание между женщинами дало трещину. «Вот черт за язык дернул!» Леся смешалась:

– Ну… Он известный сценарист… И потом я знаю, что он работал с вашим мужем…

Вдова встала, звякнули о стеклянный столик кольца на ее руках.

– Вы, Олеся, почему-то знаете об убийстве подозрительно много, – зловеще произнесла она, но добавила: – Впрочем, это не мое дело. Пойдемте, я провожу вас.

Ответа на вопрос, почему вдова подозревает Борисоглебского, Леся не дождалась.

Едва Брагина затворила дверь в квартиру и начинающая сыщица оказалась на лестничной площадке, как первым ее побуждением стало позвонить Нику и рассказать, что она, кажется, добыла для агентства целых два заказа. И настропалить детектива немедленно звонить вдове. Но… Леся подумала, что волею судьбы она попала в дом, где жил продюсер, – правда, в соседний подъезд. Однако все равно этот шанс следовало использовать. Леся не воспользовалась лифтом, а пешком по лестнице спустилась с третьего этажа от квартиры Брагиной. На площадке первого этажа было тихо и темно. И она не ошиблась в воскресенье, когда осматривала дом снаружи: из подъезда имелись два выхода. Один на улицу, мимо будки консьержа. Но был и черный ход, практически не видимый из будки вахтера, – лестница потемнее и поуже выводила во двор.

Девушка сбежала по ступенькам черного хода, нажала кнопку замка и оказалась во дворе. Консьержка, скорей всего, даже не заметила, как она вышла.

В небольшом дворе не было ни души. Утро вторника, все на работе, или куда там принято ездить у обитателей Патриарших – в рестораны? Спа-салоны?.. Под тополями скучало несколько автомобилей – от роскошного «Ауди А8» до простецкого «Москвича». Вокруг помойки суетились голуби. Тени окрестных домов разрезали двор.

Леся обошла его по периметру. Исподволь осмотрела ворота, выходящие на Патриаршие. Они оказались закрыты, а ключом, как она и предположила позавчера, являлась магнитная карточка. Во всяком случае, слева от ворот притулилось на стене считывающее устройство. Иного выхода (или выезда) двор не имел.

С одной стороны двор ограничивал дом, где жили (в разных квартирах) супруги Брагины. С другого конца его замыкала глухая стена. Справа, если стоять спиной к дому, двор ограждала от переулка высокая, в два человеческих роста, решетка, снабженная поверху острыми пиками. С левой стороны когда-то пролегала дорожка, ведущая через проходные дворы. Однако теперь ее – видимо, для того, чтобы никто не беспокоил элитных жильцов – заложили свежей кирпичной кладкой. Новенькая стена, на первый взгляд, выглядела неприступной – однако Леся заметила рядом помойный контейнер. Здоровому и (или) молодому человеку ничего не стоило на него взобраться и преодолеть препятствие.

Леся попыталась отыскать взглядом окна квартиры, где жил продюсер. Вот они, наверное, два или три крайних. Она так и не узнала, сколько в обиталище Брагина комнат. Не обошла их перед уходом. Возможно, зря. А может, это спасло ей жизнь.

Вон и то небольшое оконце, наглухо завешенное жалюзи, у Брагина в ванной. Сейчас оно затворено, а тогда, в субботу, было полуоткрытым. И влезть в него, прикинула Леся, можно. Сначала надо забраться на козырек черного хода, а потом подтянуться на руках и вскарабкаться на подоконник – для мужчины, даже нетренированного, это никакого труда не составит. Для женщины, наверно, тоже.

Проверять сей факт на практике Леся, естественно, не стала. Довольно того, что она шляется по двору. И хорошо бы еще проникнуть в подъезд, где проживал продюсер… Страшно, конечно… Но… Субботняя консьержка вряд ли дежурит и сегодня… Обычно они заступают на вахту через трое суток… Больше никто Лесю в том подъезде не видел… А осмотреться в нем не помешает…

Леся подошла к черному ходу брагинского подъезда. Сердце забилось сильнее. Девушка опять, во второй раз за два дня, приближалась к месту преступления – словно черт водил ее рядом, с каждым разом сужая круги.

На двери черного хода имелся кодовый замок – старой конструкции, с десятью шпенечками-цифрами. Цифры 1, 3 и 9 оказались настолько отполированы людскими пальцами, что не оставалось никаких сомнений по поводу секретной комбинации. Девушка нажала 139, замок сработал, она толкнула дверь и очутилась в полутьме подъезда.

Дыхание на секунду перехватило. Леся поднялась по ступенькам к лифту, а потом стала медленно спускаться в сторону парадных дверей, на улицу. В будке консьержа кто-то сидел – не дай бог все-таки окажется та же самая мадам, что дежурила в субботу… Вдруг она ее узнает?!.

Девушка старалась оставаться спокойной, однако обострившиеся от притока адреналина чувства фиксировали каждую деталь… Полураскрытая дверь… За ней журчит вода, белеют раковина и унитаз… Видимо, в подъезде устроили специальный туалет для консьержей… Объявления на доске, график дежурств – в нем, как и предполагала Леся, четыре фамилии: значит, она права, привратники заступают на сутки через трое… Консьерж за окошком, дядечка, сидит вполоборота, вперился в переносной телевизор…

Леся небрежно бросила ему, как своя: «До свидания», – вахтер даже не посмотрел в ее сторону. И тогда она нажала на кнопку замка, распахнула дверь и вывалилась в солнечный простор Патриарших.

Леся шла по Большой Бронной по направлению к Тверской и размышляла. В движении ей всегда хорошо думалось. Она не замечала ни машин, еле тащившихся друг за другом ей навстречу, ни редких прохожих, ни солнца, бросавшего лучи поверх крыш откуда-то со стороны бульвара… Она прикидывала, тасовала и раскладывала варианты.

Хорошо, что Леся не поддалась первому порыву и не стала звонить Нику прямо из брагинского дома. Теперь, по зрелом размышлении, Леся готова была поклясться, что Вера Петровна сегодня впервые услышала фамилию Кривошеева и до этого дня даже не ведала о его существовании. Почему тогда Ник вкручивал Лесе, что они выполняют задание жены Брагина? Что она заказчица и слежки, и последующих пикантных фотографий с Лесиным участием?

В искренности сыщика девушка засомневалась уже давно, а теперь и вовсе уверилась: Кривошеев ведет двойную игру. Он врет ей или, по меньшей мере, чего-то недоговаривает. Пора спросить его, да по-серьезному, а это не телефонный разговор, и, значит, надо ехать в офис.

А с убийством продюсера вообще полные непонятки. Арестован его старший сын. Младший, наркоман, находится неизвестно где – то ли в бегах, то ли в притоне. Мамаша уверенно заявляет о невиновности старшего и даже просит частных сыщиков разобраться в его деле. И прямо указывает, что мужа убила либо Манирова, либо Борисоглебский. (Жаль, Леся не проявила настойчивости, не вытащила из дамочки подробности: почему она считает убийцей сценариста? Или актрису?) Однако не стоит забывать и о самой вдове. Кто, согласно Семейному кодексу, унаследует совместно нажитое имущество Брагиных? Вдова. (Они – люди старой школы и вряд ли заключали какой-то брачный контракт.) Значит, с точки зрения мотива Вера Петровна – первейшая подозреваемая. А уж возможностей убить супруга у нее было предостаточно, и даже более благоприятных, чем у кого-либо еще, – в этом Леся сегодня убедилась вполне наглядно. Предположим, дело обстояло следующим образом: дамочка находилась дома и из своего окна случайно увидела, что продюсер с какой-то девицей (с ней, с Лесей!) входит в свой подъезд. Вера Петровна быстренько спускается из своего подъезда через черный ход, попадает во двор, а оттуда проникает в соседнее парадное, где проживает благоверный. Ее прихода не замечает никто, даже консьержка… Брагина поднимается на второй этаж – дверь в квартиру супруга оказывается открытой, муженек смотрит эротическую передачу, а в ванной шумит вода, и, значит, там плещется девица… Следует короткая разборка с мужем, и в припадке гнева Вера Петровна бьет супруга по голове кочергой для камина… Ужасается содеянному, выбегает из квартиры – и тем же самым путем, что пришла, возвращается к себе…

Но ведь подобным образом, через двор, в жилище продюсера мог проникнуть кто угодно… И тот же старший сын (не зря его арестовали!)… Допустим, он находился на тусовке, увидел, как папаня удаляется из ресторана с девицей, пошел незаметно следом и… А дальше все по той же схеме: проник в квартиру, ударил… потом убежал, воспользовавшись черным ходом… А со двора ушел, перепрыгнув через кладку, к которой как будто специально приставлен помойный контейнер… И Борисоглебский, наверное, мог действовать тем же макаром… И Манирова… (Почему все-таки Вера Петровна считает, что убийца кто-то из этих двоих?) Мог совершить преступление и младший сынок – от наркоманов вообще можно ожидать чего угодно, им и мотивов особых не надо…

Убийца мог войти и прямо через парадное… Правда, есть риск – его опознает консьержка… Однако сегодня привратник даже не заметил Лесиного ухода… Нет, Лесе надо преодолеть страх и все-таки побеседовать с той консьержкой, что дежурила в вечер убийства… Скажем, завтра – уже будет среда, и, значит, черед караулить подъезд наступит для той самой привратницы, что дежурила в день убийства…

Девушка настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как дошла до «Пушкинской», спустилась в метро, села в поезд… А потом, на автопилоте, раскачиваясь в вагоне, едва не проехала свою станцию…