Глава 8
Леся настолько увлеклась расследованием, что даже забыла позвонить Васечке. Хотя нет, неправда. Положа руку на сердце – ничуть она не забыла. Просто утром, на свежую голову, решила рассуждать здраво. И ум с волей постановили: не надо делать никаких шагов навстречу Васе. Не надо никому из них двоих. Ни ей, ни, самое главное, ему. Зачем она будет мучить хорошего, милого мальчика? Ведь она никогда не сможет дать ему всего, что он хочет. И что? И, значит, играть им, кокетничать и завлекать его с ее стороны бездушно и непорядочно. Зачем звонить, встречаться – зачем? Стоит только дать себе волю, и их отношения начнут развиваться, они станут привязываться друг к другу… А потом, в один прекрасный момент, она, Леся, выльет холодный душ на Васину голову – оттолкнет его. Не сможет не оттолкнуть. И зачем тогда им вообще встречаться – сегодня, завтра, послезавтра? Чтобы в итоге заставить страдать и его, и себя?
Недальновидно и глупо. Лучше уж вообще ничего не начинать. Получится глупо, глупо, глупо…
К тому же Вася ей тоже не звонит. И от этого ей было досадно. Она понимала, что чувствовать досаду в ее случае глупо, но ничего не могла с собой поделать.
Так и вертелись у нее в голове эти слова – глупо, глупо, – пока Леся ехала на маршрутке до НИИ, где арендовал офис Кривошеев. И когда проходила мимо вахтера (слава богу, дежурил не тот же самый, что в ночь с субботы на воскресенье, который видел их с Ником полуночное явление и ухмылялся). И когда поднималась по парадной лестнице и шла запутанными коридорами бывшего храма советской науки и техники.
Глупо, глупо, глупо… Васечка не звонит, вот и хорошо… И плохо… И глупо…
Днем научно-исследовательский институт выглядел совершенно иначе, чем ночью. На каждом квадратном метре била ключом жизнь, принося директору и завхозу НИИ вожделенные рублики. По коридорам сновали офисные мальчики и девочки. За распахнутыми по случаю лета дверями кабинетов менагеры бубнили в телефоны и стучали по клавиатуре. Змеилась очередь в буфет. На лестницах курили и сплетничали.
Леся поднялась на второй этаж и пошла по длинному коридору в сторону детективного агентства «Вымпел плюс». Встречные мужчины провожали ее заинтересованными взглядами – ей явно была весьма к лицу новая ультракороткая стрижка. Бизнес-дамочки оглядывали девушку со смешанными чувствами. Зависть, читаемая на их лицах, переплеталась с пренебрежением – зависть относилась к тому, что Леся молода и хороша собой, а пренебрежение скорее к недостаточной крутизне ее делового наряда.
И вдруг… Вдруг среди тех, кто проходил по коридору ей навстречу, мелькнуло знакомое лицо. Леся его сразу узнала и удивилась. Этот человек не создан для того, чтобы расхаживать по второразрядным офисам окраинного НИИ! Он был пришельцем из совсем другой, центровой светской жизни и здесь смотрелся весьма чужеродно… Вживую Леся видела эту персону всего раз в жизни – на той злосчастной субботней вечеринке, закончившейся убийством. Однако потом она встречала фотографию этого человека в интернетовской киноэнциклопедии, поэтому хорошо его запомнила и узнала теперь совершенно безошибочно… Итак, то был партнер убиенного Брагина по бизнесу, актер и режиссер Эрик Райтонен.
Он прошел мимо, не обратив на Лесю ни малейшего внимания, а она даже остановилась и посмотрела ему вслед. Нет сомнения, ей встретился именно Райтонен – артистичный, легкий, элегантный в белейшей рубашке-поло. Он выделялся среди проплывающих мимо менагеров, одетых в офисном приземленном стиле, как золотая рыбка среди тусклых карасей.
Но что здесь делает Райтонен?
* * *
Когда Леся вошла в офис, на столе в кабинетике начальника еще стояли недопитая бутылка виски и два бокала. Сам Ник сидел, откинувшись в своем кожаном кресле, и что-то изучал на экране монитора. Поднял глаза на звук Лесиных шагов.
– А-а, – ухмыльнулся он вместе приветствия, – кого мы видим! Беглая каторжанка! – И немедленно ошарашил – что за отвратительная ментовская манера постоянного давления на собеседника! – Ты почему, Евдокимова, на работу опаздываешь? Время – третий час!
Леся с трудом сдержала себя, чтобы не начать оправдываться. Вместо этого она по-хозяйски уселась в кресло для посетителей. Ей показалось, что обивка еще сохранила тепло тела предыдущего посетителя.
– Знаешь, Ник, – вкрадчиво сказала Леся, – я, между прочим, для тебя сегодня с утра нашла ни много ни мало целых двух заказчиков.
Кривошеев оторвался от компьютера.
Глазки его заблестели. Денежки он любил.
– Ну-ну, рассказывай, – вальяжно заявил он.
– Кви про кво, как говаривал людоед Лектор, – промолвила Леся, чувствуя себя в некотором роде хозяйкой положения.
– В смысле? – вылупился на нее детектив. Он не любил, когда с ним говорили загадками.
– Информация – за информацию. Ты рассказываешь мне, кто на самом деле, – она подчеркнула интонацией последние слова, – заказывал за Брагиным слежку и компрометирующие его фотографии, а я, в обмен на твою откровенность, сообщу тебе координаты нового заказчика.
Ник промолвил скучающим тоном, словно дебильному ребенку втолковывал:
– Я тебе уже тысячу раз говорил: заказчицей компромата на Брагина была его жена, Вера Петровна.
– Я тебе не верю, Кривошеев.
Детектив безразлично дернул плечами.
– Хочешь верь, хочешь нет. Дело твое.
Леся вздохнула.
– Что ж, тогда тебе придется обойтись без новых заказчиков.
Леся встала.
– Да подожди ты, Евдокимова, – досадливо сморщился Ник. – Сядь!
Леся послушно уселась. Первый гейм она выиграла: сыщик пошел на попятную. Уже хорошо. Впрочем, с таким зубром, как Кривошеев, расслабляться нельзя ни на минуту.
– Я не понимаю, какая разница, кто заказчик! – воскликнул детектив. – Никаких фоток нет, контрагент мертв, задание мы провалили. Аллес! Какая тебе разница, кто заказывал компромат?!
Леся посмотрела Кривошееву прямо в глаза.
– Я не люблю, когда мне врут. И мне не нравится играть втемную.
– Ой-ей-ей, – насмешливо проговорил сыщик. – Какая цаца! О чем же ты раньше думала? Когда бралась за эту работу?
Леся подалась вперед, вперилась взглядом в лицо Кривошеева и тихо, почти задушевно спросила:
– Заказывал съемку Райтонен, да?
По тому, как дернулись зрачки детектива, она поняла, что попала в точку. Эффект неожиданности сыграл свою роль. И главное, детектив тоже догадался, что она догадалась. После паузы (в течение которой Ник словно взвешивал на внутренних весах, чем может ему повредить его признание), он мрачно пробасил:
– Ну, допустим, Райтонен. Дальше что?
– А зачем ему понадобился компромат на Брагина? – продолжала атаку девушка. – Да еще такой странный?
– Э-э, нет, Евдокимова! – погрозил пальцем сыщик. – Ты же сама предложила «кви про кво». Я тебе на вопрос ответил. Теперь твоя очередь. Давай выкладывай, что за новый заказчик. Только не говори, что какая-нибудь бабуля просит найти своего любимого Барсика.
– Нет, Барсика искать не нужно, – усмехнулась Леся и положила ногу на ногу, – а нужно найти одного человека. Конкретнее – сына Брагина.
– Его же в тюрьме закрыли! – уставился на нее Кривошеев.
– Закрыли старшего, Петра, – терпеливо пояснила Леся. – А найти надо младшего, Ивана. Он наркоман.
Начальник помедлил секунду, буравя девушку глазками, а затем протянул, прищурясь:
– А твоя заказчица, значит, вдова Брагина. – И, так как Леся не возражала, хмыкнул и добавил: – И она же навешала тебе лапши на уши, что не имеет отношения к компромату на супруга.
– Неужели ты думаешь, Ник, – улыбнулась Леся, – что я с ней беседовала в открытую?
– Я не понимаю, – раздраженно молвил Кривошеев, – зачем ты к ней вообще поперлась? Кто просил? Кто санкционировал? Что за самодеятельность?
Бывший мент говорил со все большим напором, противостоять его давлению было трудно, и Леся отвела глаза.
– Я ведь нового заказчика нашла, – напомнила она, глядя в сторону.
– Тоже мне, заказчик! – пренебрежительно передразнил детектив. – Ну и сколько твоя Брагина готова заплатить мне за то, чтоб я нашел ее кровиночку?
– Две тысячи зеленых.
– Две тысячи? – сморщился Кривошеев. – Да я за такие деньги свою задницу даже от стула не оторву! – Однако по его глазам Леся поняла, что сумма не оставила Ника равнодушной. – А сколько она дает на текущие расходы?
Леся вздрогнула. Обсудить этот пункт с вдовой она не подумала, просто выпустила из вида.
– Позвони ей сам, – предложила она.
– И это называется заказчик! – усмехнулся сыщик. – Будешь сама за такие деньги наркомана искать.
– Пугаешь? Ну и пожалуйста. И найду.
– Я надеюсь, ты помнишь, что работаешь у меня, – предостерегающе поднял палец Ник. – И все товарно-денежные отношения вдова должна выстраивать не с тобой, а со мной.
Леся с улыбкой заметила:
– По-моему, вы очень алчный, товарищ Кривошеев.
Сыщик возмутился.
– Я? Я – алчный? Ты что, забыла, кто тебе экстренно предоставил убежище? Можно сказать, коттедж в тихом Подмосковье? А аванс за Брагина, так тобой и не отработанный, кто тебе практически подарил? Да ты скоро меня разоришь! Помощница, блин!..
Леся терпеливо пережила взрыв негодования, тем более что выглядел он не совсем естественно. Ник проорался и, словно останавливая самого себя, хлопнул ладонью по столу.
– Ладно, ты сказала: заказчиков – двое. Кто – второй?
– Зачем Райтонену понадобился компромат на Брагина, да еще такой странный, интимный?
– Ты прямо как прокурор! – воскликнул начальник. – Все тебе расскажи!
Леся скромненько пожала плечами.
– Кви про кво.
– Говори по-русски!
– Услуга за услугу.
Ник, скрипнул зубами, скислился и нехотя начал:
– Короче… Вышел на меня с этой темой сам Райтонен… Ихнему с Брагиным продюсерскому центру – как он там, «БАРТ», что ли, называется – светило получить деньги из госбюджета. То ли от министерства культуры, то ли от министерства обороны, точно не знаю. Госзаказ, типа, на создание фильмов патриотического звучания. Так вот, Брагин, даром что акула капитализма, за этот заказ дрался. И мечтал деньги освоить. И был близок к тому, что их хапнет. Однако Райтонену идея снимать патриотическую ботву совсем не улыбалась…
– Странно, – пожала плечами Леся. – Обычно за государственные деньги все дерутся. Откаты чиновникам дают, чтобы их получить…
– Вот и я про то, – наставил на нее указательный палец детектив. – В корень смотришь, Евдокимова!.. Я и Райтонена о том спросил: почему же он не хочет припасть к благодатным сосцам государства?
– Ну, а он?
– Он мне лапшу про свободу творчества начал вешать, но я ведь тоже не пальцем деланый… Ну, тогда он объяснил мне все на пальцах, популярно. Государство ведь (в лице военных или минкульта), говорит, не все кино целиком финансирует, а только половину денег дает. Оставшееся бабло им с Брагиным самим надо в сериалы вкладывать. «А раз так, – вкручивал мне Райтонен – я должен на эту патриотическую бодягу те деньги палить, на которые мог бы хороший кассовый фильм снять, детектив или любовную историю. Не хочу я, – говорит, – как при совке, воспитанием трудящихся заниматься и на это бабло тратить». А Брагин, по словам Эрика, блин, Робертовича, зубами за эту тему ухватился и очень хотел финансирование из госказны получить.
– А по-хорошему договориться эти двое не пробовали? – поинтересовалась девушка. Ей казалось, что на этот раз Ник говорит правду – или почти правду.
– Райтонен сказал, что он пробовал убедить Брагина по-хорошему. А тот уперся и ни в какую. Даже слушать ничего не хотел – и в принципе имел право: бабки-то в кино вкладывал он… И тогда этот финн – или кто он там, карел? – обратился ко мне. И предложил Брагина скомпрометировать. Поставить на него «медовую ловушку». Сделать интимный компромат.
– Зачем? – искренне удивилась Леся.
– Правда не понимаешь или прикидываешься? – испытующе глянул на нее детектив.
– Правда, – чистосердечно сказала Леся.
– Объясняю популярно. Предположим, мы сняли Брагина в объятиях девушки – в твоих конкретно объятиях, так?
– Ну, допустим.
– Потом мы размещаем вашу горячую любовь в Интернете. Это мягкое порно, естественно, смотрят разные чиновники из минобороны, из министерства культуры – а они любят всякую клубничку! И говорят: как?! Брагину, этому порочному человеку, который даже не может свой, извиняюсь, член на привязи удержать, мы будем отдавать миллионы на патриотическое воспитание молодежи?! Не бывать тому! И – кранты: финансирование закрывается. Райтонен счастлив.
– Почему ж ты мне с самого начала ничего не рассказал? Придумал про жену ерунду какую-то…
Сыщик отмахнулся.
– Меньше знаешь – крепче спишь.
– Слушай, Ник, а эту схему с интимом Райтонен сам придумал?
Детектив почесал подбородок.
– Ну да.
– А тебе не показалось, – осторожно спросила Леся, – что здесь что-то нечисто? Что-то большее, чем простой компромат?
– Какая разница! – вдруг вскипел Кривошеев. – Показалось, не показалось! Мне сделали заказ, мне платят – все! Больше меня ничего не интересует.
– А теперь, когда убили Брагина? – Леся подалась к детективу и спросила вкрадчиво: – Неужели ты думаешь, что все так просто?
– Просто, непросто – какая разница!
– Продюсера замочили, – напомнила Леся. – А мы с тобой главные свидетели. Как бы на нас вообще убийство не повесили.
– Шла бы ты, Евдокимова!.. – досадливо рявкнул детектив. – В баню бы ты шла со своими задушевными прокурорскими разговорчиками!.. Ты у меня просила правду – вот и получай. Давай лучше колись про второго заказчика.
Леся откинулась в кресле и скрестила руки на груди.
– А второй заказчик тот же, что первый: вдова Брагина. Она считает, что ее старший сын ни в чем не виноват. И просит найти настоящего убийцу.
В глазах Ника блеснула радость игрока, которому вдруг пошла карта. Тем не менее отвечал он саркастически:
– А денег скока она дает? Опять две тыщи зеленых?
– О деньгах мы с Верой Петровной пока не беседовали. Я сказала, что ты сам ей позвонишь и договоришься.
– Уж конечно, договорюсь!.. – пробурчал частный сыщик. – После того, как ты за две копейки согласилась искать ее сыночка-наркомана, может, она мне за второго гривенник заплатит…
Однако, несмотря на Никово ворчание, Леся заметила, что детектив доволен.
Неожиданно сменив тему разговора, Леся спросила:
– А зачем к тебе сегодня Райтонен приходил?
И тут Ник впервые за все время беседы (да и, пожалуй, за всю историю знакомства) заговорил по-человечески: искренне, без ерничанья и давиловки.
– Ох, Леська, лучше тебе не знать!
– Почему это? – нахмурилась помощница детектива.
Ник словно огорчился своей открытости и снова спрятался под личиной то ли крутого сыщика, то ли мудрого руководителя.
– Да потому, что мы еще окончательно не договорились.
– А о чем вы договаривались? – Леся умела быть настойчивой.
– Это, извини, не твое дело.
– Сколько можно! – в сердцах воскликнула Леся. – Опять какие-то тайны мадридского двора!..
– Хотя… – в задумчивости пробормотал Ник. – Может, и тебе придется над поручением финна поработать…
– Знаешь что, Ник, – Леся подалась вперед. – Я в это убийство вляпалась по уши. И ты, кстати, тоже. И тут тебя о чем-то просит тот, кто эту кашу заварил. А я опять ничего не знаю?!
– Коммерческая тайна, – развел руками детектив.
Леся взорвалась:
– Да ты что, Ник, не понимаешь? Может, Райтонен – убийца? Может, это он Брагина замочил? Во всяком случае, у него и возможность была – он присутствовал в ресторане, и мог за нами пойти, и шлепнуть Брагина, пока я в ванной сидела… И мотив у Райтонена имеется: бизнес… – Тут Леся вздохнула, сменила тон и сказала почти жалобно: – Ник, ну пожалуйста, признайся: о чем тебя просил Райтонен?
Кривошеев минуту колебался, потер лоб и наконец выдал:
– Он хочет, чтобы мы помогли засадить старшего сына убитого, Петра.
– Что?! – воскликнула Леся. – Засадить сына? Слушай, но раз Райтонен об этом просит – тогда, значит, он и есть настоящий убийца!..
Ник покачал головой:
– Не все так просто, дорогая Леся. То, что наш друг Эрик Робертович хочет закрыть Петю Брагина, вовсе не значит, что он убийца. Петр и без того в дерьме по уши. Милиция взяла его в тот вечер в квартире отца, рядом с хладным трупом папашки.
– Серьезно? – воскликнула девушка. – Откуда ты знаешь?
– Сведения получены из надежных милицейских источников.
Леся задумчиво сказала:
– Когда я выходила ночью из квартиры Брагина, продюсер был уже мертв. И никаким Петей там не пахло. Откуда он взялся?
– Вопрос, – развел руками сыщик.
Леся запальчиво спросила:
– А если Петю Брагина и так за убийство взяли – зачем Райтонену деньги платить за то, чтоб его утопить? Он тебе объяснил?
– Объяснил.
– Ну и..?
– Райтонен говорит: ничего личного. Чистый бизнес.
– То есть?
– Пятьдесят один процент акций «БАРТа» принадлежал Брагину-старшему. Райтонену – сорок девять. Теперь, после смерти продюсера, его долю наследует вдова. Что будет дальше, мне Эрик объяснил. Вера Петровна в кинобизнесе ни ухом, ни рылом. Заниматься фирмой она не будет. Но она, считает Райтонен, продавать свои акции не станет. Напротив, отдаст их в управление своему старшему сыночку. А в него вдова верит безоглядно – Петя сам себе такой пиар в семье создал: в его лице подрастает, типа, лучший продюсер современности. И он, типа, продолжит дело своего отца. А на самом деле, объяснил мне Райтонен, Петя – жулик и бездарь. Мальчишка, мыльный пузырь! Да еще и вор вдобавок. Уж под его-то «чутким руководством» фирма точно крахнется.
Леся воскликнула:
– И ради того, чтобы Петя не рулил «БАРТом», Райтонен хочет закрыть его в тюрьме?!
– А почему бы нет? – пожал плечами детектив.
– Что он, не понимает, это подло!
– Бизнес – это война, – с деланым равнодушием пожал плечами Кривошеев.
Леся уставилась на него:
– Ты что, собираешься помогать Райтонену?
– Он предлагает хорошие деньги. Очень хорошие.
– Да какие б ни были!..
– Ох, Леська, молодая ты еще… А ты не подумала, сколько под этот заказ можно с Райтонена капусты срубить!.. Да по-легкому! Вот что мы должны сделать…
– Мы? – с гневным недоумением протянула Леся.
– Подумай, Евдокимова: двадцать тысяч евро – сумма приличная. Распилим ее с тобой на двоих – год проживешь припеваючи.
«Что-то Кривошеев стал подозрительно щедрым, – подумала Леся. – Надо ухо держать востро».
А сыщик продолжал:
– А тебе всего-то и придется: дать показания против Петьки Брагина…
– Мне?!
– Тебе! Тебе, Евдокимова, кому ж еще! Пойдешь сама в ментовку и расскажешь. Чистосердечное признание – типа, не могу молчать. Скажешь, как дело было. Тебя, мол, на вечеринке в ресторане снял продюсер Брагин, пригласил к себе в квартиру. Придя к нему, ты первым делом пошла в ванную. Ну, все как было… А потом… Ты, находясь в ванной комнате, услышала крики. Выглянула в щелку и увидела, как Брагин-старший выясняет с сыном отношения из-за денег. Конкретные их реплики мы еще с тобой отшлифуем… Петр во время разговора стоял к двери спиной и тебя не видел. Зато ты прекрасно видела, как он в пылу спора схватил возле камина эту хреновину для перемешивания углей и нанес своему отцу смертельный удар.
– Ты шутишь, Ник… – прошептала пораженная девушка.
– Ни разу не шучу.
– Это же дача заведомо ложных показаний!..
– Двадцать тысяч евро, Леся, – напомнил детектив.
– Ты что, и вправду хочешь, чтобы я ни в чем не повинного человека под сто пятую статью подвела?
– Ну, Петька Брагин и без тебя под этой статьей ходит. Иначе бы сейчас не сидел.
– Нет, Кривошеев, – Леся решительно помотала головой и поднялась. – Я тебе в этом деле не помощница. Я увольняюсь. А если ты и вправду невинного человека станешь засаживать, я пойду в ментовку и расскажу, что на самом деле я никакого Пети на квартире Брагина не видела!
– Ну, ты малахольная… – протянул сыщик презрительно.
– А ты подонок! – парировала Леся и повернулась к двери.
– Стой, Леська! – Начальник поднял обе руки ладонями вперед, словно сдаваясь. – Вернись! Вернись, кому сказал! На самом деле я пока Райтонену ничего не обещал.
Девушка повернулась.
– Вот и пошли его к чертовой бабушке!
– Хватит, Леська! – Детектив хлопнул по столу ладонью. – Молоко еще на губах не обсохло, чтобы меня учить! Сядь давай и не прыгай тут больше! Много воли себе взяла!
Леся словно бы нехотя уселась обратно на краешек кресла. Навсегда расставаться с Кривошеевым и терять работу ей тоже не хотелось.
Сыщик промолвил примирительно:
– Ладно! Знаешь что, Евдокимова?.. Шла бы ты сейчас, действительно… Не насовсем, а сегодня… Я тебя отпускаю. Езжай себе с богом в деревню, или куда там тебя Васька устроил… Погуляй на природе, воздухом подыши, а то слишком нервная стала… Мне надо подумать… И оставь мне данные на вдову Брагина… Сейчас позвоню дамочке. Прощупаю, сколько она денег даст, чтобы мы ее старшенького отмазали… Может, и правда не стоит с Райтоненом связываться…
Кривошеев вздохнул, потянулся и вдруг в нехарактерной для него человечной манере произнес:
– Вот ведь судьба дамочку ударила, а!.. «Муж в могиле, сын в тюрьме, помолитесь обо мне…»
– Ой, Кривошеев, – округлила глаза Леся. – Ты Ахматову цитируешь!..
– Ахматову? Какая, на хрен, Ахматова! Песня такая есть…
* * *
Леся не спеша вышла из здания НИИ. Она решила прогуляться до метро пешком. Девушка чувствовала себя школьницей, вдруг отпущенной с уроков («биологичка заболела!»), и для себя решила: все, хватит. Хватит на сегодня встреч, разговоров и раздумий. У нее уже в голове кружились и Вера Брагина, и оба ее сына, и Райтонен… И Ник с его играми (мутный он все-таки!)… И совершенно непонятно, кто из них чего хочет… И кто во всем виноват… Хватит работать!.. Даешь каникулы – хотя бы на один вечер.
Леся припомнила: полмесяца назад она так же шла пешком к метро после того, как впервые побывала в офисе Ника… Могла ли она знать, во что вляпается, когда откликнулась на простое, но интригующее объявление: «Требуется помощница частного детектива, девушка от 20 до 29 лет, желательно высшее (незаконченное высшее) юридическое образование и презентабельная внешность…» Тогда, после первого знакомства, Ник показался ей прохиндеем и циником (что оказалось правдой). Но вдобавок произвел впечатление знающего свое дело сыщика (здесь она тоже, кажется, не ошиблась). И еще она подумала, что он порядочный парень (а вот с последним не угадала!). К тому же Леся с первого же взгляда поняла, что Кривошеев, несмотря на весь свой цинизм, не станет домогаться ее как женщины. Подкалывать будет, материться – а вот приставать вряд ли. И это обстоятельство сыграло немалую роль в том, что она согласилась пойти на службу в детективное агентство «Вымпел плюс»… И вот она все равно вляпалась – не в одно, так в другое.
Ну, ничего. Забудем. Сейчас она всего одну остановку проедет на метро до «Выхина», а там пересядет на электричку и, опережая вечерний час пик, доберется без толкотни на Васечкину дачу. В городе духота, а в Гречанинове, наверное, благодать.
С сидячим местом в электричке Лесе не повезло – к «Выхину» народу в вагон набилось слишком много. Зато она сумела так встать в толпе, что из окошка продувало ветерком.
Едва электричка вырвалась из пригорода, на девушку пахнуло настоящим воздухом. Свежестью, жасмином, скошенной травой… Она прикрыла глаза, вдыхала, наслаждалась и ни о чем не думала…
Но когда Леся вышла на станции Гречаниново, в полной сельской идиллии, сразу подумала, что Васечка за весь сегодняшний день ей так ни разу и не позвонил. И хоть приняла Леся решение, что он ей на фиг не нужен, стало досадно, да еще сильней, чем прежде.
Почему-то вдруг вспомнилось, как он протягивает ей пакет со съестным, и тут мысли ее, слава богу, из романтической сферы увело в практическую. Она вспомнила, что припасы, которые привез Вася, кончились, а значит, надо запастись продуктами. И есть вдруг захотелось со страшной силой. Еще бы: с утра во рту маковой росинки не было!
Никаких супов-котлет Леся, конечно, жарить-варить не собиралась. Готовить она не любила, в полевых условиях тем более. В магазине на станционной площади купила йогурта, творога, колбаски. А еще – небольшой тортик для соседки. Одним из жизненных постулатов Леси было: всегда платить добром за добро. За клубнику, подаренную тетей Любой, она сочла нужным ее отблагодарить.
Девушка прошла по пыльным улицам, мимо заборов, заросших шиповником и жасмином, и вскоре открывала калитку дома по улице Луговой.
Дома – надо же, она чужую дачу мысленно стала называть домом! – Леся переоделась. Потом поела йогурта с клубникой – волшебное блюдо получилось. А после взяла тортик и отправилась к соседке.
Тетя Вера встретила ее на пороге своего дома с напускной нелюбезностью.
– Что это ты тут принесла? – спросила она, кивнув на торт.
– Это вам.
– Зачем?
– Есть.
– Не ем я такого.
– А если я вам компанию составлю? – хитро прищурилась Леся.
– Ко-омпанию?.. Ну, проходи, компаньонка, – вроде бы сердито, а на самом деле удовлетворенно (у нее даже морщины разгладились) махнула головой соседка. – Только учти, у меня не убрано. – Смахнула невидимую пыль с табуретки. – Садись. Я сейчас чайник поставлю. Да ты обедала ли, свиристелка? – вдруг строго посмотрела она на девушку.
– Обедала, обедала, – легко соврала Леся.
– А то смотри. У меня щи есть и винегрет. Я много не ем, а когда портится, не люблю. Лучше уж в нас, чем в таз…
И вскоре они сидели за столом в опрятной кухоньке, на Лесин тортик хозяйка ответила вареньем четырех сортов, от яблочного до крыжовенного. Девушка прихлебывала чай и вполуха слушала соседку. Их диалог довольно скоро плавно превратился в тети Любин монолог. Признаться, Леся отдыхала и наслаждалась ее полубессмысленной болтовней. Так приятно, что не надо напрягаться, не надо врать, играть, торговаться… Поток сознания, льющийся из уст тети Любы, втекал в одно ухо и выливался из другого, почти не осаждаясь в голове примесью смысла.
Но дурацкая манера выведывать, выспрашивать, ставшая за последние время привычкой, вдруг потянула Лесю за язык.
– А вы знаете, что случилось с родителями Васечки?
Соседка вмиг осеклась и посуровела:
– Он что, тебе ничего не говорил?
– Ни словечка.
– Значит, время еще не пришло. – И понизила голос: – Переживает он.
– А что с ними такое?
– Погибли они. Оба. Убили их.
– Как?!
– А как сейчас убивают? Ножичком пырнули. Возвращались они поздно вечером из гостей. Шли по своему микрорайону. И какая-то шантрапа на них напала и – убила. Деньги забрали, с Ирочки драгоценности сняли…
– Ужас какой!.. А убийц нашли?
Тетя Вера скорбно покачала головой:
– Нет.
– О господи! – вырвалось у Леси. – Тоже!
– Почему «тоже»? – прищурилась на нее бабка.
Леся имела в виду, что тоже – как и в ее случае. Поэтому они, выходит, с Васечкой в каком-то смысле родственные души. Но не расскажешь ведь обо всем бабке-соседке…
– Я имела в виду, – выкрутилась Леся, – что сейчас полно преступлений, а преступников не ловят, они на свободе разгуливают… А давно Васиных родителей убили?
– Да уж лет десять. Тогда Ваську тоже в милицию тягали, допрашивали, что да как, да какие отношения с родителями, да где он в ту ночь был… Он весь зеленый ходил, да и сейчас, по-моему, еще не отошел…
И тут вдруг с улицы раздались автомобильные гудки.
Тетя Люба живо подскочила к окну, отодвинула занавесочку.
– Твой-то, твой! – вдруг азартно прокричала она. – Легок на помине! Приехал! Ищет тебя! Ну, беги, встречай!
Леся тоже бросилась к окну и увидела, что и вправду на улочке стоит запыленная «шестерка», и Васечка, длинный, рыжий, в джинсах и футболке, сунув через открытое окно руку в салон, нажимает нетерпеливо на гудок.
