Лист десятый. Пробуждение

Спальня в доме доктора Палиндрома. На необъятной постели под балдахином всхлипывает Элизабет Палиндром. Рядом, цепляясь за стойки балдахина и друг за друга, чтобы не упасть, протирают глаза разбуженные агенты Молдер и Скалли. Перед ними грозно высится доктор Палиндром. По углам стояли полицейские с профессионально каменными лицами.

Пробуждение было не из приятных. Прямо скажем, поганое было пробуждение. Некоторое время Молдер еще надеялся, что это просто дурной сон. Не тут-то было. Как ни крути, а приходилось признать, что происходящее было хоть и бредовой, но реальностью. Потому как у спящих голова не кружится, ноги не подкашиваются, и не ощущается столь явственно помойка во рту. Подобные ощущения свойственны, скорее, недавно и бесцеремонно разбуженным.

«А жаль», — подумал Молдер. Не оставляло ощущение, что снилось что-то очень важное, словно бы во сне уже готова была открыться завеса некой сокровеннейшей тайны Вселенной, но теперь уже подробностей не вспомнить. Потому что в поле зрения упорно маячит озлобленная физиономия доктора Франкен… то есть Палиндрома, на фоне всех рюшечек, гирляндочек и подвёсочек, которыми обильно убрала спальню его супруга. Присутствие супруги ощущалось по сдавленным всхлипываниям где-то поблизости. Заставить пространство перестать вращаться и подпрыгивать никак не удавалось, а это зверски мешало сориентироваться.

— Что — вы — делаете — в — моем — доме? — прогремел глас свыше.

Глас, естественно, принадлежал разъяренному хозяину дома, он же супруг потерпевшей, он же светило науки и новый Прометей. Пришлось принимать относительно вертикальное положение и объясняться. Объяснение не клеилось. Поэтому Молдер прикинулся шлангом (в какой-то степени он сейчас себя именно этим инструментом и ощущал — такой же пустой, вялый и гибкий) и оставил объяснения на долю женщин. У них дело пошло веселее. Печальный шепот унылой мышки миссис Палиндром, дополненный профессионально отточенными формулировками Скалли, которой, наверняка, приходилось не легче (Молдер не сразу понял, что за тяжесть так оттягивает его левый рукав), сумели, видимо, обрисовать ситуацию разгневанному Прометею, а может — Зевсу, он же супруг, он же хозяин. То есть он, Зевс, супруг и хозяин, чуток сбавил мощность метаемых громов и молний.

Молдер с легким удовлетворением обнаружил, что за время первичных объяснений он нечувствительно нашел стул, и даже два, и более того — умудрился усадить Скалли и принять сидячее положение сам. Для пущей устойчивости он уперся локтем в столешницу, поддержал ладонью все время норовящую отвалиться в богатырском зевке челюсть и задал сакраментальный вопрос:

— Доктор Палиндром, может быть, вы хотите нам что-то сказать?

Как и ожидалось, ответом ему ритуал «Да как вы смеете! Да я вам еще это припомню!», исполненный по всем, освященным веками, канонам и традициям.

— Вы — обвиняете — меня — в том — что — я — знаю — что — здесь — произошло — и скрываю это? — отчеканил супруг потерпевшей, он же светило, истекая праведным негодованием.

— Я обвиняю вас в том, — Молдер дорого бы дал, чтобы его голос звучал сейчас хоть наполовину столь же четко, как речь оппонента, — что, возможно, ваша жена беременна…

Окончание фразы повисло в воздухе, потому что реакция супругов была бурной, но совершено не схожей. Миссис Палиндром вдруг радостно оскалилась, подпрыгнула чуть не до потолка и захлопала в ладоши. Доктор Палиндром, напротив, помрачнел еще более и взревел:

— От кого?!

— Мне почему-то кажется, что как раз это вам прекрасно известно! — изрек Молдер и протер глаза — за спиной бушующего Палиндрома-Прометея еще померещилась какая-то маленькая розовая тень. Перистая такая, очкастая, смутно знакомая тень.

Чтобы исследовать этот феномен более тщательно, не привлекая к себе внимания, Молдер сделал вид, что ему надоело сидеть, и резко встал из-за стола.

Это было ошибкой — его немедленно повело назад и в сторону, он нелепо взмахнул руками, но не упал. Ибо, как оказалось, развернуло его строго на сто восемьдесят градусов, а за спиной был кухонный стол. Очень кстати — в качестве дополнительной точки опоры. Вот только перемещение из спальни в кухню помнилось смутно. Наверное, потому, что тут повсюду эти дурацкие гирлянды, решил он. За спиной Скалли объясняла доктору, он же какой-то там мифологический герой, их с Молдером общую точку зрения. Общая точка зрения заключалась в том, что «все это — рассчитанный на прессу нелепый фантасмагорический розыгрыш». Молдер некоторое время размышлял, когда эта точка успела стать общей, но потом заметил, куда, собственно, направлен его задумчивый взгляд, и разом отвлекся.

На кухонном столе, прямо у него перед носом, лежала сильно закопченная сковородка. Сразу вспомнилась ее подружка по несчастью в доме миссис Беркович.

Теперь было необходимо донести информацию до сведения напарницы. Медленно, стараясь на этот раз не делать резких движений, Молдер развернулся и помахал Скалли.

Еще одна ошибка. Во-первых, Скалли стояла к нему спиной, дипломатично и утонченно распекая светило науки, оно же — супруг потерпевшей. А во-вторых, взмахнул Молдер зачем-то именно той рукой, в которой была зажата сковорода — чугунная, а потому тяжелая. Так что пришлось опять прилагать усилия для восстановления равновесия.

Восстановив, он решил более не рисковать и попросту окликнул напарницу. При этом пришлось прервать ее вдохновенный и напитанный ядом монолог, так что обернулась она не очень-то любезно.

— Что, Молдер?

Молдер осторожно повертел сковороду, но Скалли, должно быть, еще не переключилась и смотрела на него озабоченно.

«Не сбрендил ли Призрак окончательно?» — так и читалось в ее глазах.

— Другие жертвы, — пришлось пояснить Фоксу. — Их сковородки тоже были практически изнасилованы.

Скалли тактично промолчала, что другие жертвы состояли исключительно из миссис Беркович. Молдер вдруг с удивлением заметил, что Дэйна стоит босиком.

— Вы не знаете, что это может быть за пригар? — осторожно балансируя, Молдер успешно проделал два шага вперед и передал вещдок доктору, на очную ставку.

— Нет, не знаю, — почти не глядя, ответствовал тот.

«Врет», — хором подумали агенты.

Из-за спины Палиндрома высунулась давешняя недовольная незнакомка из кафе — все в тех же очках с толстыми стеклами, все в том же розовом боа, и все с тем же блокнотом и карандашом наизготовку. Феномен розовой тени нашел свое объяснение.

Молдер тем временем отступил назад, к спасительному кухонному столу, который так удобно было использовать в качестве подпорки, чтобы сохранять положение почти вертикальным, а позу — почти непринужденной, но споткнулся. Как выяснилось — об мусорное ведро. В ведре звякнуло. Это напомнило ему еще кое-что, и Молдер медленно (очень медленно!) повернулся, опустился на корточки и заглянул под крышку. За спиной светило науки, оно же супруг потерпевшей, продолжало отпираться.

Молдер нашел то, что искал, и, соблюдая все меры предосторожности, совершил обратный разворот.

— Кажется, мы таки нашли пресловутый дымящийся ствол?

Скалли обернулась к нему с выражением неприкрытого ужаса, и Молдер понял, что сморозил глупость. Ясно, что она могла подумать, учитывая, что они имеют дело с предполагаемым изнасилованием. На самом деле он всего-то хотел продемонстрировать ей, и заодно доктору Палиндрому, пустую трехлитровую банку из-под арахисового крема.