Амбулатория Дадли
Войдя в обширное, освещенное яркими газосветными трубками помещение, Молдер увидел ползающую по полу на коленях Скалли — и жуткий паноптикум аккуратно разложенных человеческих костей. Услышав, как Молдер вошел, Скалли подняла голову, потом встала, с трудом разогнув затекшие ноги. Поправила выбившуюся на лоб прядь волос.
— Я пока смогла достоверно идентифицировать девять человеческих скелетов. Один из них принадлежит, несомненно, Джорджу Кернсу.
— Как ты узнала?
Скалли подошла к одному из наспех собранных скелетов и показала на берцовую кость.
— Видишь?
— Штифт, — сказал Молдер.
— Согласно медицинской карте Кернса, полтора года назад он сломал ногу, катаясь на лыжах. Этот штифт и следы травмы полностью соответствуют тому, что записано в карте.
— А как же другие?
— Без специального оборудования мне вот так вот, наскоком, немного удается выяснить. Однако я думаю, что некоторые кости пролежали в воде добрых несколько десятков лет.
Молдер качнул головой.
— И у всех у них есть одна странная особенность…
— Кажется, я могу сказать, — проговорил Молдер, обводя останки взглядом. Среди отвратительно обнаженных грудных клеток и суставчатых конечностей не было ни единого черепа. — Они все где-то потеряли свои головы.
— Да, но. не только в этом дело. Более старые кости более выщерблены и разъедены, все как полагается, но и у старых, и у более поздних суставы будто отполированы. Словно перед тем как попасть в воду, они подвергались какой-то специальной обработке.
— Какой?
Скалли пожала плечами.
— Очень не люблю голословных недоказуемых утверждений, но… — она запнулась. — Нет, погоди. Нелепо.
— Знаешь, Скалли, что я думаю… медленно проговорил Молдер.
— Откуда мне знать?
— Действительно… — он чуть усмехнулся, — Я думаю, что, если кости целы, то есть кости Кернса целы, значит, он не был сброшен в мясорубку. Верно?
— Верно…
— Тогда вопрос: как жители Дадли заразились от него энцефалопатией? Если они, конечно, заразились от него.
Скалли растерянно посмотрела на Молдера и механическим жестом снова поправила волосы.
— Я тут заработалась… и мне это не пришло в голову, — призналась она.
— Какой обработке подвергались останки? — настойчиво повторил вопрос Молдер.
Дверь с шумом распахнулась, и вошел шериф Фэррис. Окинул разложенные скелеты взглядом и покачал головой.
— Ну и дела, — пробормотал он. — Тихое у нас оказалось местечко, а?
— Да уж, — сказал Молдер.
— Работы пришлось прекратить, стемнело, — сообщил шериф. — Но, доложу я вам, там еще и на завтрашний день хватит. Скоро прибудет транспорт с очередным уловом. Сколько здесь?
— Девять, — проговорила Скалли.
Шериф коротко присвистнул. Потом сказал:
— Ну и там не меньше.
— Кернс здесь, — уронила Скалли.
Шериф мрачно глянул на нее исподлобья.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Ну дела…
Наступило молчание. Потом шериф встрепенулся:
— Пойду встречать транспорт. Все кости опять сюда?
— Конечно.
Стоило шерифу выйти из здания, к нему бросилась встрепанная, заплаканная женщина. Она явно дожидалась его тут. Фэррис остановился. Сейчас в его лице не было ни толики добродушия.
— Шериф! Это правда?
— Что правда, Дорис?
— Правда, что моего мужа выловили там?
— Откуда ты знаешь?
— Весь городок уже знает…
— Дорис, послушай. Там выловили не только твоего мужа. Нашлось много каких-то костей. Но нам об этом ничего не известно. А уж тебе и подавно не о чем беспокоиться. Понимаешь? Совершенно не о чем.
— Но я так не могу!
— Какие глупости!
Дорис Кернс разрыдалась — видимо, не в первый раз за этот долгий день, который никак не мог закончиться. Похоже, он не собирался заканчиваться.
— Мне очень жаль, Дорис, — сказал шериф, — но теперь уже ничего не поделаешь. Надо держаться. Все будет хорошо, — сказал он и, заметив, что из амбулатории вышел на свежий воздух Молдер, повторил громко и значительно: — Все будет хорошо, Дорис. Не надо так убиваться. Те, кто мешает нам жить, обязательно будут наказаны. Иди домой.
Дрожащие губы Дорис Кернс раздвинулись в неуверенной, почти умоляющей улыбке. Шериф ободряюще улыбнулся ей в ответ. В резком свете фонарей перед амбулаторией рот его раздвинулся черной, опасной щелью — и тут же щель вновь сомкнулась.
— Дорис, иди. У меня еще много дел.
Дорис повернулась и, сгорбившись, побрела к своей машине. А шериф, проводив сломленную несчастьями женщину холодным, оценивающим взглядом, дождался, когда машина, ощупывая дорогу ярким светом фар, тронется с места, потом повернулся и пошел вдоль стены к приемной доктора Рэндолфа.
Доктор был на месте. Впрочем, странно было бы, если б в такой день его не оказалось на месте. Шериф подошел к его столу и, упершись в столешницу крепкими кулаками, навис над щуплым доктором и несколько мгновений молчал. Доктор откинулся на спинку своего стула и спокойно глянул на шерифа снизу вверх.
Он первым нарушил молчание.
— Фэбээровцы вытащили из реки кости, — сказал он.
— Да.
— Вы были рядом и…
— Ничего невозможно было сделать. Парень уперся как бык. У кого-то из них чертовская интуиция.
— Возможно, у обоих.
— Возможно.
— Клэйтон Уэлш сегодня пожаловался мне на те же симптомы, — сказал доктор Рэндолф.
Шериф облизнул губы. Глубоко, нервно вздохнул.
— Это уже четвертый…
— Да, шериф. Четвертый. Я, как мог, успокоил его… но завтра слухи поползут по городу, и их не остановить.
— Вы хотите сказать…
— Что уж тут говорить.
— Значит, кто-то должен пойти и сообщить обо всем мистеру Чейко.
— Я уверен, он уже знает.
— Но почему тогда…
— Он палец о палец не ударит. Он стар, он потрясен смертью Полы. Какого черта вы пристрелили ее, шериф?
— Если бы она попала в руки к агентам, пережитый стресс и благодарность за спасение развязали бы ей язык. Мне ничего не ос-> тавалось…
— А теперь мистеру Чейко плевать на все.
— Не думаю. Он возьмет себя в руки. Он должен взять себя в руки, — шериф подчеркнул голосом слово «должен» так, словно это он, шериф Фэррис, был хозяином городка и всего, что с ним связано.
Врачу это не понравилось. У него были на этот счет совершенно иные соображения. Он поднялся из-за стола и пригладил жидкие волосы.
— Я попробую с ним поговорить.
Шериф чуть усмехнулся.
— Попробуйте.
— Меня он послушает, — сказал доктор Рэндолф почти вызывающе; но в голосе его не было уверенности.
— А если не послушает? — спросил шериф.
Доктор не ответил.
— Дорис тоже на грани срыва, — проговорил шериф.
— Дорис не проблема, — ответил доктор. — Проблема — приезжие.
Полтора часа спустя Молдер снова вошел в помещение, где совершенно уже вымотанная Скалли из последних сил продолжала трудиться над первичной идентификацией бесчисленных останков, которые успели собрать сегодня до того, как на Дадли мягко обвалилась душная, жаркая арканзасская ночь.
— Не могу больше, — жалобно проговорила она, когда Молдер подошел к ней, — Двадцать два человека… И это, как я понимаю, еще не все.
— Хватит, Скалли, — проговорил Молдер и ласково коснулся ладонью ее плеча. — Скелетом больше, скелетом меньше… Это уже не наше дело. Я хотел тебя спросить…
— Спрашивай.
— Ты что-то начала говорить буквально перед тем, как вошел шериф. А потом я ушел, а тебе принесли новую порцию… Словом, мы не договорили. Что ты хотела сказать?
Скалли поджала губы, а потом резко помотала головой.
— Нет. Это чушь. Просто на меня это дикое кладбище произвело, видимо, слишком сильное впечатление, вот и лезет в голову…
Они помолчали.
— Тогда я тебе скажу, — проговорил Молдер.
Скалли поджала губы.
— Скажи. Только, может быть, сначала перекусим где-нибудь? Я действительно с ног валюсь.
— Обязательно перекусим, но… сначала я все-таки скажу. Может оказаться, что нам некогда даже кофе выпить.
— Ты что-то еще раскопал?
— Да.
Она присела на краешек стола, на котором в беспорядке валялись ее инструменты.
— Слушаю.
— Пока ты занималась тут полированными костями… кстати, те, что привезли под вечер, тоже полированные?
— Ну, не надо так упрощать, Фокс… не полированные… В общем, да. Такое впечатление, понимаешь, что кости гнили в воде полностью освобожденные от плоти… Они чистые… слишком чистые, понимаешь?
— Еще как. Я все это время занимался сбором информации… сидел в сети. И вот что получается: за последние пятьдесят лет в районе Дадли… в радиусе двадцати миль от городка… без вести пропали восемьдесят семь человек. Восемьдесят семь, Скалли!
— Стало быть, это деятельность какого-то жуткого культа, — устало проговорила Скалли.
— Похоже на то. Ты ведь хотела сказать… уже почти сказала, только сама себе боишься признаться. Чистые кости — это признак того, что тела варили. Целиком. Скажем, в громадном котле. Так?
Скалли опустила глаза и нехотя выдавила:
— Да…
— Я думаю, хорошие люди в Дадли едят не только хороших кур и хороших… чиплят.
— Господи, Молдер… Значит, Пола Грэй подцепила энцефалопатию, съев Кернса?
— Я выяснил, что полтора года назад Джордж Кернс на два с лишним месяца ездил в Англию. Все сходится: там в это время как раз была вспышка коровьего бешенства, он и летал туда именно в связи с этим, по поручению департамента, — посмотреть, как англичане борются с новой напастью… Мог заразиться. А Пола… Во всяком случае, так можно объяснить и ее моложавость.
— О чем ты? Вот уж этого я не понимаю.
— Некоторые племена каннибалов, как это установлено этнографами, полагают, что людей следует есть для того, чтобы продлить жизнь. Надолго сохранить молодость. И, знаешь, некоторые неофициальные исследования, я вот сейчас это выяснил, кажется, подтверждают это. Природа явления пока остается загадочной, не хватает материалов для исследований, как ты понимаешь — не так уж много осталось на земле каннибалов… но почему-то систематическое питание некоторыми человеческими органами — мозгом, печенью — похоже, действительно приводит к омоложению, к затормаживанию процессов старения.
— Первый раз слышу.
Мол дер пожал плечами.
— Всегда что-то слышишь впервые. Ты подумай, сколько мифов вокруг этого. Наверное, не зря. От приобщения к крови и плоти Христовой в обряде евхаристии до народной веры в бессмертие вампиров. Не может быть, чтобы все это выросло на пустом месте.
— Любой священник, услышав, что ты говоришь, проклял бы тебя.
— Я рад, что ты не священник. Нам следовало бы сейчас же наведаться в регистрационный архив суда города Дадли. Я сильно подозреваю, что далеко не одна только Пола Грэй должна была скрывать свой истинный возраст.
Но ни Молдер, ни Скалли не двинулись с места. Идея была слишком дикой, страшной, нелепой, чтобы вот так сразу поверить в нее и начать действовать в соответствии с нею. Потом глаза Скалли расширились.
— Молдер, помнишь… мистер Чейко говорил о пользе обществу, которую приносят куры. Ты тогда съязвил еще: людям, мол, затруднительно приносить пользу, давая съедать свою плоть и предоставляя кожу и волосы для поделок… только Гитлер попытался помочь им это делать, а людям не понравилось… Помнишь?
— Да.
— Помнишь, как улыбнулся мистер Чейко?
— Да, — сказал Молдер после едва уловимой паузы. — Помню.
