Фэйрфилдский зоопарк
Мисс Эмброуз по-прежнему напоминала гоночную машину. Только, похоже, горючее в ее баке было на исходе. Со своей неизменной папкой в левой руке она, неприязненно глядя на агентов, стояла так, будто изготовилась к последней схватке.
— Я знаю не больше, чем уже рассказала полиции, — безжизненно произнесла она. — Мне нечего добавить.
— Мисс Эмброуз, — негромко и даже как-то задушевно произнес Молдер. — Где вы держите Софи?
На щеках мисс Эмброуз вздулись и опали желваки.
— Софи больна, — ровно ответила она.
— Как вы думаете, можно нам с нею повидаться? Мы вовсе не собираемся ее у вас забирать.
Мгновение мисс Эмброуз поколебалась, а потом повернулась и пошла в глубину помещения, жестом пригласив агентов следовать за собой.
Открылась еще одна дверь.
Никто не назвал бы Софи миленькой. Вряд ли нормальному человеку пришло бы на ум держать это чудовище в собственном доме для вящего уюта. Но было несомненно, что обезьяна страдает, и сердце Скалли сжалось от сочувствия. Софи неподвижно сидела в отгороженном решеткой углу, прижавшись спиной к стене, опершись о пол одной рукой, положив громадную нелепую голову на грудь, и тихонько стонала. Когда вошли люди, она подняла на них измученные, влажные глаза, но даже не пошевелилась.
— Что с нею? — спросил Молдер.
— Не знаю, — честно и жестко призналась мисс Эмброуз. — Примерно шесть недель назад мне пришлось забрать Софи из вольера сюда, домой. Она внезапно стала пугливой, грустной, замкнутой… Забивалась в угол и дрожала. Словно перенесла какой-то шок. Но ничего не было! Ничего. Просто однажды утром она стала иной.
— Говорят, вы в состоянии беседовать с ней. Вы не спросили ее, что с ней случилось?
— Господи, — мисс Эмброуз взволнованно прижала руки к груди. Папка сейчас отчаянно мешала ей, но, похоже, она просто не могла с ней расстаться. — Спрашивала миллион раз!
— И что она говорит?
— Какую-то нелепицу. Боюсь — сильный свет. Это надо понимать так, что она боится яркого света.
— Понятно, — сказал Молдер и покосился на Скалли. Лицо Скалли было непроницаемо.
— Как вы разговариваете с ней?
— Я — голосом и жестами. Она усвоила примерно тысячу понятий. Сама она, как вы понимаете, отвечает мне только на языке жестов, я разработала этот язык специально для нее. В ее активном словаре около шестисот слов.
— Богатый словарь. Больше, чем у некоторых людей.
— Ты что, собрался допрашивать гориллу? — спросила Скалли.
— Почему бы и нет? Свидетель как свидетель. С какими только свидетелями нам не приходилось беседовать, Дэйна.
— Я возражаю против термина «допрос», — сказала мисс Эмброуз. — Говорите просто: побеседовать. Гориллы очень чувствительные существа. А когда я научила Софи говорить, она стала еще ранимее.
— Разумеется, — Молдер взглянул в сторону гориллы. — Прости, Софи, я оговорился. Привычка, знаешь ли… Конечно, мы не собираемся тебя допрашивать. Просто хотим немножко поговорить с твоей наставницей. И, если получится, то чуть-чуть — с тобой.
Обе женщины уставились на него с одинаковым изумлением.
— Она называет меня мамой, — проговорила мисс Эмброуз.
— Хорошо. Пусть так. Вы не пробовали уточнить у нее, почему именно она стала бояться света?
Мисс Эмброуз тяжело вздохнула.
— Вам, вероятно, уже с три короба наплели о моих проблемах. Софи могут отобрать у меня. Полицейские мигалки, прожектора на аэродроме… Я думаю, она все это помнит. И теперь чувствует, что этот ужас может повториться.
Молдер кивнул, но несколько рассеянно, потому его внимание уже привлекли приколотые кнопками к стене рисунки. Они напоминали вольные абстракции пятилетнего карапуза. Молдер перевел взгляд на мисс Эмброуз.
— Это рисунки Софи?
— Как вы дога… Да. Это рисунки Софи.
— И что же они значат?
— Я не всегда могу сказать… — мисс Эмброуз подошла вплотную к стене. — Далеко не всегда. Наш контакт отнюдь не всеобъемлющ… Например, вот этот я поняла, — она коснулась рукой одного из листков, на котором было изображено нечто вроде коричневого орешка, упакованного в самую сердцевину цветочного бутона. — До недавнего времени… — у мисс Эмброуз перехватило горло от волнения, и она запнулась. Сглотнула. — До недавнего времени Софи очень хотела ребенка. Эта картинка с коричневым шарообразным объектом в центре — явственное выражение этого желания.
— Вы пытались ее спарить? — спросил Молдер.
Глаза мисс Эмброуз метнули пару молний. Однако она смолчала. Но Молдер и сам уже сообразил, что выражение «спарить» царапнуло ее сердце.
— Я долго искала ей подходящего партнера. Но, к сожалению, все самцы, которые в разное время оказывались мне доступны, не произвели на меня благоприятного впечатления. А теперь, учитывая непонятный стресс Софи, я не хочу, чтобы она думала об этом.
— А она? — не выдержала Скалли, — Хочет?
Глаза мисс Эмброуз метнули еще пару молний. Мисс Эмброуз просто-напросто проигнорировала вопрос.
— Пойдемте, — сказала она. — Если вы не против. Мы можем продолжить разговор там. Софи беспокоится.
— Да, конечно, — примирительно сказал Молдер.
Мисс Эмброуз первой вышла из комнаты с огороженным для гориллы уголком.
— Молдер, — тихонько сказала Скалли, когда они, идя к двери, на миг остались в комнате одни, и мисс Эмброуз, нетерпеливо притопывая и придерживая ручку двери, уже ждала их за порогом. — Тебе не кажется, что ее фраза насчет доступных ей самцов относится, скорее, к ней самой?
Молдер едва заметно кивнул.
Мисс Эмброуз плотно прикрыла дверь в комнату Софи и остановилась. Теперь, вне поля зрения своей подопечной, у нее вновь стал более агрессивный и уверенный вид.
— Чем я могу вам еще помочь? — спросила она, словно уже невесть чем помогла агентам в их расследовании. Но, впрочем, это была не более чем ритуальная фраза.
— Я слышал, — сказал Молдер, — в вашем зоопарке есть проблемы с при… — он хотел сказать «с приплодом», но вовремя вспомнил, с кем говорит, и тут же нашелся: — с подрастающим поколением.
Это оказалось более тактично, но менее понятно. Мисс Эмброуз вздернула брови.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, — устало вздохнув, пояснил Молдер, — что в течение уже довольно длительного времени ни одно животное здесь не приносило потомства.
— Да, это так, — признала мисс Эмброуз. — Но благополучное разрешение от бремени в неволе вообще случается очень редко. Выносить плод среди зевак, показывающих на тебя пальцами… в условиях дефицита душевного тепла, подчас — сидя на цепи… Как вы себе это представляете?
Плохо представляю, подумала Скалли. Но ей почему-то снова показалось, что все сказанное относится к мисс Эмброуз в не меньшей степени, чем к ее подопечным. Слишком уж эмоционально она говорила.
— Вы пытались найти друга для Ганеши? — наконец подыскал подходящую формулировку Молдер.
— Нет, — непримиримо ответила мисс Эмброуз. — Я не хотела ею рисковать.
— Понимаю, — сказал Молдер. — Дай подходящего самца среди тех, которые в разное время были вам доступны, для нее, вероятно, не нашлось.
— Именно так, — с вызовом ответила мисс Эмброуз.
— Скалли, — он повернулся к Дэйне, — позвони, пожалуйста, в ветеринарную клинику, где проводилось вскрытие Ганеши. Я хочу, чтобы ты услышала сама.
— Что услышала?
— Насчет подходящих самцов.
Скалли вынула мобильный телефон из кармана пальто.
— Номер?
— Мисс Эмброуз, напомните, пожалуйста, агенту Скалли номер телефона вашей ветеринарной клиники, — попросил Молдер.
— Я не понимаю, чего вы добиваетесь.
— Сейчас поймете. Скалли, попроси их сделать вот что…
По мере того, как Скалли вслушивалась в ответ из клиники, лицо ее заметно вытягивалось. Молдер и мисс Эмброуз могли слышать лишь тоненькое попискивание из трубки, но реакция Скалли была красноречивее слов.
— Ну, что? — спросил Молдер, когда Скалли спрятала трубку. — Я угадал?
— Ганеши была беременна, — медленно проговорила Скалли. — В зародышевой ткани найдена оплодотворенная яйцеклетка. Процесс продолжался каких-то несколько часов и был прерван смертью слонихи. Буквально накануне, перед самым бегством или сразу после него, Ганеши… она… она с кем-то…
Непонятно было, как сказать.
— Это невозможно, — проговорила мисс Эмброуз.
— Ты полагаешь, это постарались ребята из ВАО? — спросила Скалли. Она все не могла прийти в себя.
И тут, окончательно потеряв самообладание, мисс Эмброуз истерически захохотала.
— Ланг!.. — выдавила она, заходясь от смеха и слез, — Каэл Ланг… и слониха!!
— Нет, Скалли, — спокойно и печально, стараясь не обращать внимания на истерику мисс Эмброуз, ответил Молдер. — Я не думаю, что это активисты ВАО. Боюсь, это совсем другие.
За те короткие мгновения, пока он говорил, стальная мисс Эмброуз взяла себя в руки. Ничто уже не напоминало о ее короткой вспышке, когда она, обеими руками прижимая свою папку к груди, холодно спросила в пространство:
— Что происходит, в конце концов, в моем зоопарке?
Молдер повернулся к ней.
— То, что в нем происходит, происходит уже довольно давно, — сказала он. — Надеюсь, я скажу вам больше, когда найдется тигр.
Словно в дешевом спектакле, сразу после этих его слов снаружи раздался приближающийся топот бегущего человека. Дверь с грохотом распахнулась, и ввалился Эд Митчем. Он раскрыл было рот, но запнулся, увидев, что мисс Эмброуз не одна. Недобро оглядев агентов, он снова уставился на директрису и сказал:
— Уилла! Тигр нашелся!
