Штаб-квартира Фэйрфилдского отделения ВАО, Фэйрфилд

Честно говоря, видеокадры, которые показал им Ланг, произвели не очень-то сильное впечатление на Молдера и Скалли. Эсэсовскими пытками тут и не пахло, садизмом и сладострастным мучительством — тем более. В всяком случае, ахать, стонать, тыкать пальцем в экран и возмущенно кричать: «Вот, вот! Вы видели? Это же чудовищно! Этому должен быть положен конец!» — было, в сущности, не из-за чего. По крайней мере, на взгляд агентов. Ну, пару раз подхлестнули слониху тонким хлыстом. Ну, тигру накинули фиксатор, когда тот из-за чего-то разбушевался…

В качестве жертвы фигурировала в основном Ганеши — то есть некая слониха, содержащаяся в Фэйрфилдском зоопарке; а, поскольку других слонов там не было, поскольку теперь там не осталось ни одного, можно было с высокой степенью вероятности предполагать, что это именно Ганеши. Хотя узнать ее вот так, «в лицо», ни Молдер, ни Скалли, разумеется, не могли.

Как удалось активистам В АО провести эти съемки, было совершенно непонятно. Но Молдер предпочел пока не спрашивать об этом.

— Он фашист, — комментировал Ланг. — Видите? Он просто гестаповец!

Молодой, белокурый оператор видеоаппаратуры, которого они нашли в штаб-квартире, отмалчивался. Но глаза его полыхали недобрым огнем.

Когда фильм кончился, некоторое время все молчали.

— И это до сих пор происходит? — спросила Скалли, чтобы поддержать разговор.

— Да. Митчем — варвар. Он пытал животных в нашем зоопарке долгие годы. С приходом Уиллы положение формально изменилось, однако… я имею основания думать, что все это так или иначе продолжается.

Уиллы, отметили про себя одновременно и Скалли, и Молдер. Не мисс Эмброуз, не Уиллы Эмброуз, но — просто Уиллы.

, Я был уверен, что вскоре мы найдем улики. Побег Ганеши несколько спутал нам карты. Может быть, сам Митчем отпустил ее, чтобы ее смерть запутала следствие… если бы оно было предпринято. Возможно, часть тех травм, о которых вы рассказали, вовсе не следствие одинокой прогулки Ганеши. Может, их нанес Митчем и его гестаповцы. Но мы заставим его прекратить эти жестокости.

— Мисс Эмброуз, — подчеркнуто произнесла Скалли, — утверждает, что реакционной политике в отношении животных она положила конец.

— Она старалась, — честно признал Ланг, и его белобрысый соратник несколько раз кивнул. — Я не знаю, насколько она последовательна в осуществлении своих благих намерений, но первое время она действительно старалась. Юэн, принеси еще пива…

Белобрысый лишь мелькнул туда-сюда. Пиво появилось перед вождем мгновенно. Вождь отхлебнул. Предложить выпить гостям ему и в голову не пришло. Вождь был не дрессирован. Или, быть может, он давно стряхнул с себя путы дрессировки.

— Но, понимаете, я боюсь, что ей сейчас не до того. Сейчас ей мало дела до зоопарка.

Почему? — удивилась Скалли. Молдер смолчал, — Она производит впечатление такой деловитой, такой рачительной хозяйки…

— Она такая и есть, — кивнул Ланг. — Но сейчас она судится с какой-то африканской страной… как ее… никогда не помню названий этих. Хороший термин придумал пару лет назад наш Госдеп — «фэйлд стэйтс». «Неудавшиеся страны». Так вот, одна такая неудавшаяся вздумала выступать. Дело в горилле по имени Софи, она родом из той страны. Черт… Маланда… Угайя… нет, не сообразить. Юэн, ты не помнишь?

Белобрысый отрицательно покачал головой. За все время разговора он не произнес ни слова. Стоял, прислонившись спиной к стене, управлял видеотехникой и выполнял прочие распоряжения.

— Ну, ладно, какая разница. Десять лет назад Уилла привезла эту Софи как раз из той страны. Как-то протащила через таможню, воспитала прямо будто своего ребенка. Утверждает, что горилла научилась разговаривать, понимает более тысячи слов и способна отвечать знаками… Теперь правительство этой Маланды требует вернуть гориллу на родину.

Зачем? — искренне удивился Молдер.

Да кто их там поймет? Может, туристам показывать. Они же работать не умеют и не хотят, живут только за счет тур-бизнеса… ну, и подворовывают, конечно.

— Вы думаете, Уилла выиграет процесс?

— Не знаю.

Вы переживаете за нее?

Ланг пренебрежительно махнул рукой.

— В этом конфликте обе стороны одинаково отвратительны. С чего этой Маланде приспичило депортировать гориллу, я знать не знаю, мало, что ли, у них своих горилл… но уверен, что Софи там не поздоровится. Однако и позиция Уиллы… Это прекрасный пример империалистической политики в отношении животных. Превратить живое существо в игрушку для удовлетворения собственных эгоистических инстинктов! Держать зверя в доме! Кормить с ложечки! Чуть ли не в постель к себе класть!

Сумасшедший дом, в который раз подумала Скалли. Она очень любила собак и кошек, и те ее любили. Обожала белочек. Она понимала сложности социальных, расовых и внешнеполитических проблем, — но тут простая, как дважды два, с детства ясная и очевидная вещь вдруг оказалась запутанной донельзя. Ее это злило.

— Все животные должны жить на свободе, — закончил Ланг. Словно последний гвоздь забил. Наверное, подумал Молдер, именно с таким видом повторял время от времени тот римлянин: «Карфаген должен быть разрушен». А кстати, как его звали? Сципион? Катон? Не помню…

В общем, Маланда. Молдер безо всякой симпатии усмехнулся сам над собой. Вернусь домой — надо будет посмотреть. Совсем отупел от работы.

— Даже если это будет стоить какому-то человеку жизни? — спросил он.

Лэнг высокомерно усмехнулся и отхлебнул пива.

— А пусть не стоит на пути свободы, — отрезал он.

— Спасибо, мистер Ланг, вы нам очень помогли, — сказал Молдер после небольшой паузы. — Мы с вами еще свяжемся.

Когда они выходили из помещения штаб-квартиры, взгляд Скалли задержался на лежащей на одной из полок, полуприкрытой какими-то бумагами, видеокамере. Наверное, этой камерой и делались все эти нелепые съемки, подумала она.

Но как же все-таки эти сумасшедшие туда пробирались и снимали так, что Митчем ни разу ничего не заметил? Виртуозы…

Не сговариваясь, они решили поразмышлять и пройтись. Пешком.

Кругами вокруг своей машины.

Дело шло к вечеру. Воздух был свежим и чуть зябким. Все-таки северный штат; милях в трехстах, за озерами Панд-Орей. и Кёр д’Ален, да за городишком Москва — к счастью, не тем, где Кремль и Ельцин, — уже была канадская граница. Рыжая сухая листва покрывала не тронутую ремонтом гладь шоссе — движение было перекрыто, и стремительный лёт бесчисленных автомобилей не тревожил ее последний покой. Скалли, немного впав в детство от нестандартной прогулки, принялась загребать листья ногами. Листья покорно шуршали, собираясь рыхлыми цветными волнами. Покорно. Я стараюсь добиваться от подопечных полной покорности, вспомнились Скалли слова Митчема. Ей сделалось не по себе, она посмотрела себе под ноги совсем новым взглядом. В голову ей пришла неожиданная мысль: интересно, скольких мошек-букашек и вообще микробов я давлю на каждом шагу? Ей сразу захотелось пойти на цыпочках и поскорее забраться в кабину. Потом она сообразила, что для мошек и микробов широкие протекторы несущегося «крайслера» еще более фатальны. Она поглубже засунула руки в карманы пальто и встряхнула головой. Бред. Не хватало еще заразиться.

Похоже, Молдер думал о чем-то подобном, потому что, нарушив^ наконец, затянувшееся элегическое молчание, проговорил:

— И ведь все это происходит в зоопарке, Скалли. Там, где должна быть радость, где должна возникать любовь между людьми и меньшими братьями нашими…

И этот туда же, подумала Скалли и подчеркнуто деловито проговорила:

— По крайней мере, мы нашли подозреваемых.

— Ты думаешь, это они. выпустили слона?

— Слониху, — поправила Скалли, ощутив какую-то смутную обиду на Молдера за то, что ему настолько все равно, слон это был или слониха. И тут же окончательно взяла себя в руки. Нет, все же этот бред на редкость заразен, подумала она. На редкость. Хуже гуманоидов.

— Ты же слышал, — сказала она. — Все животные должны жить на свободе.

— А как насчет показаний свидетелей и записи видеокамер? Слона не видел ни один человек. Только уже утром, на шоссе. И на пленке его не видно.

Слониху, хотела сказать Скалли, но сдержалась. Какая, в сущности, разница?

— Видишь ли, — немного лекторским тоном начала она, — во-первых, уборщики в зале страховой компании были просто в шоке. Они могли не заметить ело… на, потому что он уже удалился от здания, когда они, наконец, смогли подбежать к окнам. С другой стороны, участок дороги, где погиб человек, был очень ярко освещен. Слон пришел из темноты. Ты же прекрасно знаешь, как плохо мы видим, когда смотрим с яркого света в темноту. Немудрено, что они ничего не заметили. Что же касается камер, то я осмотрела их, они устарелые и очень невысокого качества. Они просто-напросто могли не зафиксировать серое на сером фоне стен.

— Вот ты все и объяснила, — тихо сказал Молдер, чуть улыбнувшись.

— Ты не согласен?

— Нет. Эти ребята из В АО только болтать горазды.

— Не скажи. Эти. их съемки — работа, достойная спецагентов. Ты заметил видеокамеру?

— Да.

Cвежие кости.

— Ты понимаешь, что она лежала там не просто так, а наготове?

Молдер не ответил.

— Я не удивлюсь, если у них на ближайшее время запланирована какая-то очередная акция, и они обязательно постараются заснять свой успех.

— Успех в чем?

— Ну, скажем, в попытке освободить кого-то еще. Ты же слышал, как сказал этот Ланг: кто-то нас опередил, и это для нас самое обидное… А тогда пойдет уже совсем иная игра. Мисс Эмброуз проговорилась, что зоопарк испытывает серьезные финансовые затруднения. Если сбежит еще один зверь, его вообще могут закрыть. То-то будет радости активистам В АО!

— Пожалуй… — согласился Молдер.

' — А у тебя иные соображения? — чуть самодовольно спросила Скалли.

— Пожалуй… — повторил Молдер и остановился. Скалли остановилась тоже. Молдер каким-то невидящим взглядом уставился на залитые рыжей дымкой заката бескрайние рыжие холмы, волнами уходящие вдаль.

Когда такое перед глазами, легко поверить, что человек на планете еще не появился, подумала Скалли.

— Когда я смотрел документы зоопарка, я обратил внимание на странную вещь, — сказал Молдер, — Вернее, скажу осторожнее: на вещь, которая показалась мне странной.

— Что такое? — недовольно спросила Скалли. Если Молдер начинает говорить о странных вещах — пора в машину. Но напарник стоял, немигающими глазами глядя то ли в тысячелетия, то ли в звездные бездны…

— За последние три года в зоопарке довольно часты были случаи беременности самок тех или иных животных — и ни одна беременность не завершилась благополучно. Ни одна. Причем я так и не понял… отнюдь не всем самкам в зоопарке могли найтись подходящие партнеры. Непонятно, с кем их спаривали. Ни одной не удалось разродиться. Ни одного детеныша не удалось спасти.

— Ты считаешь, череда неудачных беременностей как-то связана с тем насилием и жестоким обращением, которые якобы творил над несчастными брюхатыми зверушками наш мужественный Эд Митчем?

Молдер помолчал.

— Когда нас вызвали сюда, мне сразу показалось, что название городка мне где-то уже встречалось, — сообщил он потом. — Совсем в другом контексте, по другому поводу… Фэйрфилд. Теперь я вспомнил: в двадцати милях к югу здесь испытательный полигон ВВС. Экспериментальная авиабаза.

Он так это говорил, что Скалли ощутила неприятный, почти мистический холодок.

— Я замерзла, — сказала она, чуть сварливее, чем хотела.

Молдер очнулся.

— Идем в машину, — заботливо сказал он.

Они пошли к машине.

— Хорошо, — сказал Молдер, — Ты и впрямь займись этими лохматыми зверо-любами, а я…

— Что — ты?

— Я вернусь в гостиницу… мне надо посмотреть свои записи.

— Какие записи? — недоуменно спросила Скалли.

Молдер долго не отвечал. И только открывая перед нею дверцу автомобиля, проговорил застенчиво:

— Если я ничего не путаю, за последние три года следящие системы базы не менее семи раз фиксировали НЛО.

Он это очень вовремя сообщил. Вместо того, чтобы изящно нырнуть в теплый, уютный салон, Скалли сначала зацепилась носком туфли, а потом, потеряв равновесие, ударилась плечом. На сиденье она рухнула, как куль.

— О Господи! — страдальчески сказала она. — Молдер!