6
Допрос?
Глупо слушать!
– Имя?
– А ты кто, зеньсина?
– Здесь вопросы задаю я.
– Кто - ты? Где - здесь?
– Повторяю, здесь вопросы задаю я. Имя?
– Э-э, я по-английски немнозько плехо…
– Свое имя - тоже по-английски? Тоже плехо?
– Мое имя? Посему мое?
– Потому что не мое!
– А какое твое?
– Здесь вопросы задаю я.
– Ты - кто? Здесь - где?
Снова здорово! И так до бесконечности. Замкнутый круг.
Достаточно. Или Сань-Ван полный дебил. Или весьма удачно играет дебила. Или… агент Скалли, гм, теряет квалификацию.
Все. Допрос окончен. Забирай его, Малдер. Где ты там, напарник?
Напарник Малдер, как и положено, за стеклом. За непроницаемым для допрашиваемого стеклом, но мы-то с вами знаем…
А и допрашиваемый знает. Знает?! Скалли поднялась, давая понять, что допрос окончен. Стараясь ни в коем случае не бросить взгляд в обширное зеркало во всю стену.
Чтобы не расшифровать наблюдателей? Да, и поэтому тоже. Но главное - просто потому, что… зеркало. Насмотрелась она, знаете ли, в зеркала за последнее время!
А вот допрашиваемый Сань-Ван, похоже, не насмотрелся. Встав, в свою очередь, с привинченного к полу кресла, мягко, по-тигриному шагнул вплотную к непроницаемому для него стеклу, расплылся в тонкой ухмылке, постучал костяшками пальцев по гладкой поверхности - в манере “позвольте войти?” И еще, бастард, ручкой на прощанье сделал Малдеру!
Малдер готов поклясться - именно ему фигурант Сань-Ван сделал ручкой! Не наугад блуждая взглядом по зеркальной поверхности, а безошибочно встретившись глазами.
И! И Скиннер, до того злобно пыхтящий по правую руку от Малдера в тесной “каморке”, при этом явственно хмыкнул. Хмыкнул, хмыкнул! С чувством глубокого удовлетворения! Малдер готов поклясться!
* * *
И еще раз хмыкнул помощник директора ФБР, мистер Скиннер, уже при, так сказать, “разборе полетов”, в собственном кабинете. Когда довел до сведения агента Малдера и агента Скалли свое решение, и оба напарника, не сговариваясь грянули: “Вот уж нет!”
– Не возражать! Выполнять! И Скалли, вдруг отстранившись от Малдера в самозащитном приступе, умоляюще мяукнула:
– А меня-то за что?!
– За профнепригодность, мисс Скалли! Я пошел у вас на поводу, а вы, как выяснилось, элементарный допрос не в состоянии провести!
Нет, надо было Малдеру в “каморке” дать волю своим эмоциям и перегрызть глотку начальству, то бишь Скиннеру. То бишь теперь уже бывшему начальству. А потом, напрягшись интеллектом, представить случившееся как несчастный случай…
Стоп! Постфактум сожалеть о несовершенном - только нервные клетки тратить. Но! “Бывшему начальству”, ты сказал (или подумал), Малдер? Почему - бывшему?
Потому что! Мистер Скиннер, хмыкнув с чувством глубокого удовлетворения, объявил агенту Малдеру и агенту Скалли, что данной ему властью он, помощник директора ФБР, освобождает вышеназванных напарников от служебных обязанностей. Раз и навсегда. Представление об увольнении будет немедленно отправлено в штаб-квартиру, в Вашингтон - по факсу. Свободны, господа!
Цугцванг, однако. Любой ответный ход заведомо ведет к проигрышу. Подчинишься руководству как образцовый служака - вперед, на выход. Не подчинишься как взбунтовавшийся анархист - вытолкают в шею, ибо ты здесь отныне никто и звать никак.
Что так, что эдак.
– Да! Последняя к вам просьба, мистер (не агент!) Малдер! Прежде чем вы навсегда покинете эти стены, будьте добры!… Наведайтесь в камеру временного содержания, куда вы только что препроводили незаконно задержанного после столь бессмысленного и беспощадного допроса мисс (не агента!) Скалли. Заберите его с собой.
– Куда?!
– Отсюда. ФБР - воплощение закона и порядка. И никогда не содержит законопослушных граждан в подведомственных ему камерах - беспричинно.
Извольте выполнять.
Дать бы тебе по необъятной заднице, Скиннер - с оттяжкой, хлестко и звучно! По необъятной заднице, которой ты думаешь, ошибочно считая ее головой! Но распускать руки в присутствии дамы (Скалли?) - это окончательно потерять лицо.
Потому - холодный, подчеркнутый кивок. И дверью - хлоп! Уходя - уходи. Не оглядываясь.
Зря не оглянулся, Малдер. Заметил бы напоследок, как напарник Скалли, обессилев, мягко валится, на ковер, теряя сознание.
Обморок?
Скорее всего. Спровоцированный нервный стресс, усугубленный долговременной бессонницей. Да, вот так. Агенты ФБР - тоже люди. Бывшие агенты ФБР - еще более люди.
* * *
Не далее как полчаса назад, после неудавшегося дознания Скалли, Малдер втолкнул хитро-желтого Сань-Вана обратно в камеру временного содержания. И вот снова и опять: с вещами на выход! Вы бы определились, что ли, большие белые человеки! Тебя не спросили, хитро-желтый! Прежде чем открыть тяжеленную дверь камеры, надлежит состроить зверскую мину. Особенно лицедействовать не пришлось. Зверская мина застыла на лице Малдера, пожалуй, с момента скиннеровского объявления об отставке. Так что с лицом - без проблем. А вот с хитро-желтым узником…
По инерции, повинуясь выработанному за годы и годы рефлексу, Малдер предварительно заглянул в глазок. Машинально!
Что за черт! Глюк!
В камере-одиночке - двое. Их двое! Два Сань-Вана! Два китайца! Стоящих друг напротив друга в ритуальном китайском приветствии - полупоклон; руки, прижатые к груди; правая ладонь сверху накрывает левую, собранную в кулак.
Малдер отпрянул от дверного глазка. Крепко зажмурился. Мысленно сосчитал до десяти. Аутогенная тренировка, “…девять, десять”. Это не черт. Это не глюк. Оптический обман. Выпукло-вогнутое стекло дверного глазка, телескопическое, дающее обзор на все сто восемьдесят градусов. Оптика - штука забавная, иногда способная подшутить над здравым смыслом. Не так ли?
Гарантии ради он еще раз сосчитал до десяти, вдыхая и выдыхая по йоге, носом. Сейчас он откроет тяжеленную дверь, без лишних разговоров даст по башке узнику Сань-Вану (количество узников - один! один!), взвалит на плечо… И - в багажник. И - до ближайшего пустыря. Такова, узник, осознанная необходимость. Она же свобода. Ты свободен, Сань-Ван. Хотя, конечно, жаль: Да и Малдер отныне свободен. Что еще более жаль. И Малдер, и Скалли…
О! Не забыть мимоходом завернуть-вернуться в кабинет к так называемому старине Уолтеру. Для:
“Скалли, я уезжаю. Ты со мной?”
Он открыл тяжеленную дверь. Не сразу после этого ступил внутрь, но профессионально отпрянул на шаг, держа дистанцию. А ну как узник набросится?! Кун-фу и все такое…
У-упс! Лучше бы кун-фу, чем такое…
Камера была пуста. Пуста…
Черт! Глюк!
Ведь только что…
Ведь буквально десять секунд назад… Ну, двадцать (он дважды считал до десяти)…
Ведь вот же, вот…
Соображай, Малдер! Быстро соображай! Все-таки доморощенное кун-фу? Оно! Иного не дано. Хитро-желтый узник, заслышав дверной лязг, прыгнул и прикипел пятками к потолку! Не иначе как затаился аккурат над дверным проемом. И стоит Малдеру войти в камеру, как сверху на него, на затылок падет коварно-тигриная тень!
Не на того напал, хитро-желтый!… Малдер отступил на полшага, сгруппировался и - нырок-кувырок внутрь! Оп! И оружие из наплечной кобуры - наголо! Вверх, туда, где над дверным проемом завис Сань-Ван! Ты думаешь, ты такой умный, Сань-Ван? Ты не такой умный, как думаешь, Сань-Ван! Ты на мушке, Сань-Ван!
У-упс! Никто не на мушке, Малдер. Потому что некому. Над дверным проемом - никого. И в камере - никого. Так-таки никого… Что за… То сразу двое, то ни одного! Э, где спрятался, хитро-желтый?! Я уже иду, я пришел. Ты где?
Где-где! Не зде…
Стул, тумбочка, топчан, зеркало. И - никого. За исключением, само собой, бывшего (теперь окончательно бывшего!) агента ФБР Фокса Малдера. Ну, и его собственного отражения в небольшом зеркале. Зачем в камере временного содержания зеркало на стене? Так ведь мы ж не изверги, не людовики-одиннадцатые, чтобы узников содержать в нечеловеческих условиях. Какой-то минимальный комфорт - побриться там, причесаться, да просто в глаза себе заглянуть…
Малдер поднялся с пола, отряхнул с себя пыль, просто заглянул себе в глаза. Очумелые глаза, ничего не скажешь! Погрешить бы на алкогольный токсикоз. Но ничего, кроме пива…
А в зеркале, в глубине зеркала - чуть заметная тонкая полоска. И цвет этой полоски не похож ни на какой иной цвет… Или почудилось?
Почудилось! На Малдера очумело смотрит Малдер. И никаких тонких полосок.
Или, как ни прискорбно, прав мистер Скиннер? Пора вам на покой, Фокс Малдер. В отставку, в отставку, в отставку. И мисс Скалли с собой непременно прихватите, Дэйну Скалли.
Пошли-ка отсюда, Дэйна! От греха подальше!
* * *
Да уж, лучше подальше. Ведь согрешил бы Малдер, согрешил - войдя напоследок за напарником в кабинет так называемого старины Уолтера! Убийство - первый грех, возбраняемый первой библейской заповедью. Не убий…
– Р-р-руки, Скиннер! - рявкнул Малдер с порога.- Р-р-руки, сказал! Выше! Еще выше! Теперь в. стоpoнy! В сторону от нее! В сторону!!! Лицом к стене. Плотней! Еще плотней! Вот та-ак. И не двигаться! Шелохнешься - пуля в затылок!
– Малдер! Ты все превратно понял!
– Заткнись!
Тьфу. Довольно противное занятия, обыскивать-обхлопывать со спины тучного и мгновенно вспотевшего господинчика. Мокрые пятна, проступившие на белой сорочке под мышками. Хлюпающая спина. Малиновый с прожилками загривок. Перья волос, вставшие дыбом вокруг обширной лысины. А запах! Скунсы велели кланяться…
Та-ак. Ваше оружие, мистер Скиннер, из наплечной кобуры - позвольте. Еще что-нибудь есть при вас? Позвольте обхлопать и пониже. Пониже спины. Надеюсь, не обделались?… Ото! Что-то новенькое! С каких пор помощник директора ФБР имеет при себе еще и “ствол”, закрепленный ремешком на голени?
– Малдер! Все не так…
– Заткнись!
Ну, кажется, теперь пуст так называемый старина Уолтер. Обезоружен и безопасен. Впрочем, во избежание эксцессов…
– Быстро сел! Скиннер, я не стану дважды повторять! Сел и подложил руки под свою необъятную задницу. Сел! Всей тяжестью! Не в кресло! На стул!… На стул, сказал!!!
– Малдер! Дай же мне сказать! Я объясню!
– Вот теперь говори, старина. Объяснись… Так что? Ты ее убил? Или временно обездвижил? Или, скажешь, она сама?
“Не обманывайтесь нашими улыбками…” - говорят китайцы (и тут они!). Но сие предупреждение годится и в устах большого белого человека Фокса Малдера. А равно и: не обманывайтесь нашим задушевным тоном…
О, какая у Малдера улыбка! И тон задушевней некуда! И - палец на спусковом крючке. Нажать?
Иной другой, с нервами чуть послабее, сразу бы нажал. С порога! Потому что напарник - это святое. И вот, чуточку воображения! Ты, слабонервный, входишь в кабинет и фиксируешь - твой друг лежит в изломанной неестественной позе на ковре (впору по контуру маркером обводить!), а над телом громоздится туша недруга.
Нажать! Конечно, нажать! На курок. А после разберемся.
Считай, повезло тебе, старина Уолтер, с нервами Малдера. Особенно если присовокупить перенесенную Малдером нервную встряску в камере временного содержания пять минут назад.
– Я слушаю, старина. Что ты с ней сделал, пока меня не было? И что собирался с ней делать дальше? Ты некрофил, старина? Внимательно слушаю.
Поведение ваше, Фокс Малдер,- мимо всех стереотипов! Согласно стереотипу, вы должны прежде всего броситься к распростертому телу и возопить, трясся за плечи: “Что с тобой?! Скалли! Слышишь меня?! Скалли?!”
Ага! И получить по затылку тяжелым тупым предметом от выпущенного из виду злодея. Не дождетесь!
Если партнер Скалли мертва, то ее не вернуть. Логично?
Логично.
Если она в беспамятстве, то рано или поздно очнется. Логично?
Логично.
Наилучший способ помочь - это не мешать. Логично?
Да, да! Логично все! Но существуют же какие-то элементарные человеческие… чувства, что ли…
А кто сказал, что Малдер их не испытывает? Именно сейчас и еще как! Другое дело, что не проявляет, прячет. Но на курок нажмет не моргнув глазом. Вот выслушает внимательно и непременно нажмет.
– Внимательно слушаю, старина.
– Да ничего я с ней не делал, Малдер! Поверь! Сама рухнула, как только за тобой дверь закрылась!
– Хочу поверить…- и это уже сарказм. Ставший притчей во языцех слоган с постера про НЛО. Проще поверить в НЛО, чем твоим словам, Скиннер.
– Я пытался привести ее в чувство! Это искусственное дыхание! Рот в рот!
– Хочу поверить…
- Но она, мне кажется, просто заснула. Спит!
– Хочу поверить…
- Поверь, Малдер! Просто спит. И, посмотри, улыбается! Во сне! Ты же профи, ты знаешь: насильственно лишенные сознания, насильственно обездвиженные - никогда не улыбаются. Это не оскал, Малдер! Улыбка!
– Хочу поверить…
- Да сам разбуди и спроси!
– М-да? Что ж ты ее не разбудил, старина?
- Я пытался! Пытался! И никак… А тут ты: “Р-руки, р-руки!”
Гм! Настолько неправдоподобно, что сойдет за правду
– Никак, говоришь?
– Сам попробуй!
Отчего ж! Только как бы так… Не склоняясь над Скалли, не похлопывая ее по щекам, не тормоша щекоткой. Не выпуская Скиннера из поля зрения, не отводя нацеленного на него ствола, не ослабевая давления на курок…
Некоторые условные рефлексы подчас срабатывают безотказней рефлексов врожденных.
– ФБР!!! - рявкнул Малдер! - Напарник!!! Помощь, Скалли!!!
– А?! - подпрыгнула с ковра, будто ударенная током.- Всем стоять!!! ФБР!!!
И отсутствующий пистолет в напряженно вытянутых руках. И пристальные глаза со специфическим прищуром.
Слава тебе, господи! Жива. Здорова. Мобилизована. Уф-ф-ф…
– Скалли…- позвал уже вполголоса, с внезапной, проступившей нежностью.
– М-м… Малдер? Где я?
– В кабинете Скиннера. Как и я. Как и Скиннер.
– Что это было?
– Вероятно, обморок.
– Обморок?! У меня?! Я просто спала!
– Тише-тише… Ты просто спала.
– Что это было, напарник? Во сне?
– Тебе видней, напарник Твой сон - твой сон.
– Да… Сколько это продолжалось?
– Твой сон? Где-то с полчаса. В общей сложности…
– Всего полчаса?!
– Ну, пока я туда, пока сюда… Полчаса.
– Невероятно! Невероятно, Малдер!
– Очевидно, Скалли. Очевидно.
– Э, друзья дорогие! Я вам не мешаю? Малдер, могу я теперь освободить руки?
– Отсидел, старина? Можешь. И на, забери свои пукалки. Без обид, Скиннер?
– О, само собой, без обид, Малдер. А теперь повторяю: я вам не мешаю, нет? А вы мне - да. И весьма! Покиньте помещение!
– Пойдем-ка, напарник. Больно здесь воняет.
– Пойдем, напарник.
– Минутку, Малдер! А где незаконно захваченный вами… субъект? Вы же за ним отправлялись! Где?
– Понятия не имею!
– Куда вы его дели?
– Я? Никуда.
– Что вы с ним сделали?!
– Съел! С потрохами! Обожаю все китайское! А вы, Скиннер?
– Вон отсюда!
* * *
– Может, поменяемся, Малдер? У тебя челюсть ходуном. Я сяду за руль…
– Не надо! Ты, по-моему, толком еще не проснулась.
– Проснулась! А жаль… Ты своим гарканьем и мертвого поднимешь!
– Упрек?
– Как хочешь, так и толкуй.
– То есть ты бы еще полежала на коврике у Скиннера? Улыбаясь и посапывая! Сон не дал досмотреть?
– Я улыбалась?
– До ушей! Что там тебе все-таки снилось?
– Малдер! Сам сказал: мой сон - это мой сон.
– Не поделишься?
– Пожалуй, н-нет. Сегодня-нет.
– У тебя появились тайны от меня?
– Как хочешь, так и толкуй.
– Нет, мне это нравится! Нас вышибли со службы! Скиннер сошел с ума! Вокруг происходит черт-те что, исчезают-появляются, появляются-исчезают! Сама брякается в обморок! И у нее, видите ли, тайны от меня! Еще и с претензией!
– Малдер! Не бросай руль!!! Банннг!
* * *
– Скалли!!! Скалли!!! Слышишь меня?! Скалли! Что там про искусственное дыхание? Рот в рот?… Ф-ф-фу! Почему твое дыхание насыщено вэйсюй-чжоу Скалли?! Грибы Малдер чует за милю, а тут и дюйма нет - губы к губам, рот в рот! Откуда грибы, ч-черт! Или очередной глюк?… Плевать! Только очнись, напарник, только приди в себя!
– О-о-о, Ма-а-алдер…- и это уже вздох страсти.
– Скалли! Слава богу!
– А?! Кто тут?! А, Малдер…- и это уже вздох разочарования.
Женская непредсказуемая логика!
– Да. Я. Малдер. Ты как?
– Темно… Что это было?
– Это было фонарный столб. Потому и темно, что фонарный столб было. Ты в порядке? Покажи-ка зрачки… Помотай головой…
– Ну?
– Разве что легкое сотрясение. Ничего, при твоем нынешнем состоянии души встряска только на пользу.
– Замолчи!!!
– С-скалли? Я просто вынуждено пошутил. Хотел подбодрить…
– “Пошутил”! “Подбодрить”! Запомни, Малдер, если ты мне сбил… если сбил!… За себя не отвечаю!
– Скалли, приди в себя! Я сбил фонарный столб. Ты что!
– Я? Ничего… Но если ты мне сбил!…
Отвезет-ка тебя напарник Малдер до дому! До твоего. Прямо сейчас. Машина вроде осталась на ходу. Поспи, отдохни.
ВЫСПИСЬ!
А то: “За себя не отвечаю!”
Есть такое, наблюдается. Невооруженным глазом.
