ГЛАВА 10
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
К девяти часам утра Найджел закончил отчет об убийстве для своей газеты. Он предупредил редактора по телефону, и тот, поворчав, согласился подержать место на первой полосе, пока Аллейн не завизирует материал. В других утренних газетах о трагическом происшествии в «Единороге» сообщали крупно набранные заголовки, но фактической информации в них был минимум. Найджел помчался в Скотланд-Ярд и застал своего друга в довольно покладистом настроении, на что, по правде говоря, не рассчитывал. Найджел в своем репортаже особо подчеркивал, что при всей трагичности обстоятельств Феликс был лишь невольным исполнителем чужой воли. Аллейн не стал этого оспаривать и не подверг статью Найджела даже малейшей цензуре, сохранив целиком описание взаимоотношений Сюрбонадье, Гарденера и мисс Воэн, намек на скорую помолвку, а также личные впечатления о событиях на сцене и за кулисами.
— Я ждал от вас худшего, — признался старший инспектор. — Можете печатать. Вы должны теперь возвращаться в редакцию?
— Не обязательно, — ответил Найджел. — Меня здесь дожидается рассыльный из газеты.
— Прекрасно, побудем вместе. Пожалуй, мы можем себе позволить по кружке «Бозвелла».
— Не рановато ли, инспектор, почивать на лаврах? Я только отлучусь на минутку — отправлю материал в редакцию.
Отослав мальчишку-рассыльного на Флит-стрит, Найджел вернулся в кабинет старшего инспектора. Аллейн разговаривал с кем-то по телефону.
— Хорошо, хорошо! — повторял он в трубку, подмигивая Найджелу. — Увидимся через двадцать минут.
И он повесил трубку, недовольно буркнув:
— Крайне неприятный джентльмен.
— Зачем же иметь с такими дело?
— Осведомитель, вернее мечтает им стать.
— Кто он?
— Лакей мистера Сэйнта. Наберитесь терпения — скоро он будет здесь.
— Я готов ждать хоть вечность! — с энтузиазмом воскликнул Найджел. — Как продвигается расследование, инспектор?
— В этом деле сам черт ногу сломит, — пожаловался Аллейн.
— Я тоже все время думаю о случившемся, — признался другу Найджел, — даже оставил любительское досье.
— Боюсь, вы толком не знаете, что такое «досье». Тем не менее дайте взглянуть на плод ваших усилий.
Найджел протянул Аллейну несколько напечатанных на машинке листков.
— Это стенограмма, которую я по вашей просьбе вел.
— Спасибо, дружище. Теперь давайте ваше резюме. Оно может пригодиться — у меня самого нет способностей к таким вещам.
Найджел, боясь подвоха, подозрительно глянул на инспектора, Аллейн был как будто совершенно серьезен. Закурив трубку, он погрузился в чтение того, что журналист озаглавил следующим образом:
«Убийство в «Единороге»
I. Обстоятельства. Сюрбонадье застрелен Гарденером из револьвера, используемого в спектакле в качестве реквизита. Согласно показаниям заведующего сценой и бутафора, фальшивые патроны, один из которых был поврежден, положены в ящик письменного стола непосредственно перед началом той картины, по ходу которой Сюрбонадье заряжает оружие. Найденные в суфлерской песчинки как будто подтверждают эту версию».
— Песчинки обнаружены также и в верхнем ящике письменного стола, — оторвал глаза от бумаги Аллейн.
— Вот как? Еще одно веское подтверждение!
Аллейн продолжал чтение:
«Бутафор утверждает, что один из фальшивых патронов в тот вечер разлетелся на части при падении на пол. Если бутафор не лжет и они с Симпсоном не в сговоре, то «пустышки» действительно лежали в верхнем ящике непосредственно перед началом сцены. Убийца подменил их на боевые патроны во время затемнения, которое длилось четыре минуты. Он действовал в перчатках. Подменив патроны в верхнем ящике на боевые, он переложил «пустышки» в нижний ящик, а затем избавился от перчаток. Пару серых лайковых перчаток нашли в сумке, висевшей на подлокотнике кресла. Сюрбонадье достал патроны из верхнего ящика стола и зарядил револьвер. По ходу следующей сцены, Гарденер вырвал револьвер из рук Сюрбонадье и выстрелил в Артура в упор. Все вложенные в револьвер патроны оказались боевыми.
Благоприятный случай. Каждый из тех, кто находился за кулисами, имел возможность подменить патроны: мисс Макс, мисс Эмералд, сам Сюрбонадье и заведующий сценой. Но во время затемнения это могли без труда проделать и другие: мисс Воэн, Барклей Крэммер, Говард Мелвилл, мисс Димер, костюмеры, рабочие сцены и прочие.
2. Мотивы. Каждого из потенциальных преступников следует рассматривать в этой связи отдельно.
Мисс Эмералд. Она находилась на сцене. У нее произошла размолвка с Сюрбонадье. Симпсон и Сузан Макс видели, как она подходила к письменному столу, даже облокачивалась на него. Мотив неизвестен, однако она ссорилась с покойным.
Мисс Эмералд — близкий друг Джекоба Сэйнта, дяди Сюрбонадье.
Мисс Макс. Была на сцене. В ее сумке оказались перчатки. Не подходила к письменному столу во время затемнения и при зажженных софитах. Мотив — неизвестен.
Заведующий сценой. Был на сцене. Держал в руках фальшивые патроны. Мог незаметно приблизиться к столу во время затемнения. Мотив — неизвестен.
Хиксон. Вручил «пустышки» Симпсону. Имел свободный доступ к письменному столу после затемнения. Подозрительно вел себя после убийства. Уронил на сцену люстру. Прятался на колосниках. Сокрыл тот факт, что «пустышки» лежат в нижнем ящике. Мотив — помолвлен с Трикси Билд. Сюрбонадье домогался ее. Бутафор контужен при артобстреле.
Стефани Воэн. Находилась в своей артистической уборной. Утверждает, что с ней там была и Трикси Билд, ее костюмерша, но не все время. Говорит, что побывала в уборной Гарденера и оставалась там, пока вновь не включили свет. Мотив — Сюрбонадье, страстно ее любивший, угрожал ей. Она, вероятно, опасалась, что он порочит ее в глазах Гарденера, с которым помолвлена.
Феликс Гарденер. Произвел роковой выстрел. Револьвер — его собственный. Признает, что был на сцене во время затемнения. Утверждает, что кто-то наступил ему на ногу. Предоставил бутафору боевые патроны, из которых тот извлек порох. Мотив — угрозы Сюрбонадье в адрес мисс Воэн.
Барклей Креммер, Далей Димер, Говард Мелвилл — смотрите доклад Фокса».
Аллейн снова вскинул глаза.
— Так вы не знаете? Во время затемнения Мелвилл и Крэммер находились вместе в комнате последнего. До этого Мелвилл наведался на сцену. Мисс Димер из соседней комнаты слышала их голоса. Я впишу это в ваше резюме.
И Аллейн стал читать дальше.
«…смотрите доклад Фокса. Мотивов — никаких, помимо того, что Барклей Крэммер испытывал к покойному профессиональную ревность.
Трикси Бидл. Помогала мисс Воэн, однако сказала Фоксу, что все время, пока не горел свет, была с отцом в костюмерной. Могла пройти туда из уборной Стефани. Мотив — вероятно, покойный соблазнил ее, и она боялась, что Артур расскажет об этом Хиксону, с которым она помолвлена.
Бидл. Отец Трикси. Заявил Фоксу, что вместе с дочерью находился в костюмерной, но сначала они встретились в коридоре. Мотив — приставания Сюрбонадье к Трикси.
Старик Блэйр. Вахтер у служебного входа. Причастность к убийству практически исключена.
Джекоб Сэйнт. Владелец театра. Был за кулисами до начала спектакля. Дядя убитого. Они ссорились. Предположительно лайковые перчатки принадлежат ему. Гарденер запомнил необычный запах, исходивший от того, кто наступил ему на ногу. Сэйнт пользуется редкими духами. Мотив — неизвестен, за исключением ссоры по поводу распределения ролей.
Вспомогательный персонал. Все находились в реквизитной.
Некоторые замечания и дополнительные подробности. Восклицание Джанет Эмералд: «Это не ты! Они не посмеют тебя в этом обвинить!» — при появлении Сэйнта. Бутафор вел себя подозрительно. Говорила ли правду мисс Воэн? Возвращался ли Сэйнт за кулисы? На вечеринке после премьеры Барклей Крэммер выказал резкую неприязнь к Сюрбонадье. Там же я заметил, что между дядей и племянником отношения весьма прохладные».
На этом месте составленное Найджелом резюме обрывалось. Аллейн отложил прочитанные листки в сторону.
— Все верно, — одобрительно отозвался он о проделанной журналистом работе. — Немало пищи для размышлений. Будь вы полицейским, каков был бы ваш следующий шаг?
— Понятия не имею.
— А мы с раннего утра копаемся в темном прошлом мистера Джекоба Сэйнта.
— Господи!
— Да, доложу я вам, довольно пестрая карьера. Вы можете нам помочь.
— Каким образом?
— Давно работаете в газете?
— С тех пор, как закончил Кембридж.
— Эге, так вы уже матерая акула Флит-стрита! Шутки в сторону — год проработали?
— Год и три месяца.
— Тогда вы не помните шестилетней давности скандал о подпольной торговле наркотиками и статью в «Морнинг экспресс», из-за которой Джекоб Сэйнт судился и получил пять тысяч фунтов за моральный ущерб.
Найджел присвистнул.
— Что-то смутно припоминаю.
— Громкое было дело. В статье содержались довольно прозрачные намеки на то, что Сэйнт сколотил состояние, занимаясь оптовой торговлей наркотиками. «Дамы и господа» с характерными мешками под глазами и желтыми зрачками бесперебойно снабжаются опиумом и кокаином, — утверждал автор статьи, — некоей фирмой, контролируемой известным магнатом, чей театр в районе Пиккадилли пользуется сенсационным успехом у публики» и так далее и тому подобное. Я уже говорил — Сэйнт подал в суд, положил газету на обе лопатки и вышел из этой передряги с триумфом, хоть и слегка испачканный. Один любопытный факт: автора статьи установить не удалось. Ведущий репортер «Морнинг экспресс» находился в отпуске, однако статья, присланная в редакцию по почте, была подписана его именем. Машинописные странички, а в конце — ловко подделанная подпись. Он отрицал на суде какую-либо причастность к делу и доказал свою невиновность. В общем, «Морнинг экспресс» села в лужу. На конверте был штамп Моссбэрна, деревушки неподалеку от Кембриджа, на это обратил внимание секретарь редакции. Пробовали отыскать подлинного автора, но делалось это спустя рукава все равно газете было не уйти от ответственности. Мистер Сэйнт был страшен в своем праведном гневе, метал громы и молнии.
— И что из этого следует?
— Почтовый штемпель, деревня вблизи Кембриджа.
— Вы думаете о Феликсе?! — вскипел Найджел.
— О Гарденере? А где он был шесть лет назад?
Найджел помолчал, пряча от Аллейна глаза.
— Ладно уж, он тогда только-только поступил в Кембридж: Феликс был на два курса старше меня.
— Ясно.
— Что у вас за мысли?!
— Да ничего, просто стиль статьи отдает студенческими сочинениями, этакий безошибочный привкус.
— Пусть так, но к чему вы клоните?
— Гарденер, возможно, способен пролить на это дело дополнительный свет.
— Других предположений вы не строите?.. — Найджел облегченно вздохнул. — Я уж испугался, что вы решили, будто он и есть автор статьи.
Аллейн с любопытством поглядел на журналиста.
— По странному совпадению в тот самый год Сюрбонадье прогнали из Кембриджа.
— Сюрбонадье? — медленно повторил Найджел.
— Именно. Теперь-то вам ясно?
— Вы хотите сказать, что статью мог написать Сюрбонадье, он и тогда много чего знал о своем дядюшке.
— Не исключено.
— Да, не исключено.
— Загвоздка в том, что с тех пор прошло уже целых шесть лет.
В это время зазвонил телефон, Аллейн снял трубку.
— Кто? Впустите его. — Он повернулся к Найджелу. — Весьма кстати. Это лакей мистера Сэйнта.
— Осведомитель?
— Да. Я такого сорта людей не выношу, мне делается за них стыдно.
— Может, мне уйти?
— Оставайтесь. Берите сигарету и делайте вид, будто вы наш сотрудник… У Гарденера не побывали с утра?
— Нет, но собираюсь. Он долго еще не сможет прийти в себя после вчерашнего.
— И я так думаю. Всякий на его месте…
— Полиция может заподозрить его Бог знает в чем.
— Действительно, невиновного страшило бы пуще всего, что на него падет подозрение.
— Я рад, что вы назвали его невиновным, — с теплотой в голосе заметил Найджел.
— Я слишком много вам разболтал, — спохватился Аллейн. — Входите!
Дверь отворилась, пропустив в кабинет худого и длинного, как жердь, человека с приторно красивым лицом: на щеках чрезмерная бледность, глаза чересчур большие, рот излишне мягких очертаний. Он бесшумно затворил дверь и замер у порога.
— Доброе утро! — буркнул Аллейн.
— Доброе утро, сэр!
— Вы хотели видеть меня в связи с убийством мистер Артура Сюрбонадье?
— Я полагал, сэр, что вам будет небезынтересно со мной повидаться.
— По какой причине?
Лакей недоверчиво глянул на Найджела, но Аллейн оставил без внимания этот его красноречивый взгляд.
— Ну и?.. — поторопил он.
— Могут ли, сэр, представлять для вас интерес сугубо конфиденциальные сведения касательно взаимоотношений мистера Сюрбонадье с моим хозяином?
— Минутку! — остановил его Аллейн. — Вы хотите дать показания, как положено, по всей форме?
— Нет, сэр, не хочу впутываться в историю. Однако был один случай, о котором полиции непременно следует знать.
— Если вы утаиваете сведения, представляющие интерес для следствия, у вас будут крупные неприятности. С другой стороны, если вы ожидаете вознаграждения…
— О сэр, прошу вас!
— …то зря надеетесь. Впрочем, окажись ваша информация существенной, вас вызовут в суд как свидетеля и за это заплатят.
— Сэр! — человек удрученно покачал головой. — Ну зачем называть все своими именами?!
— Советую вам последовать моему примеру.
Лакей на мгновение задумался, пугливо поглядывая на инспектора.
— Один лишь инцидент, — наконец произнес он.
— Выкладывайте. Батгейт, записывайте, как вчера.
Найджел придвинулся к столу.
— Итак, насколько я понимаю, вы служите лакеем у мистера Джекоба Сэйнта?
— О да, сэр. Точнее — служил.
— Имя?
— Джозеф Минсинг. Двадцать три года. Живу на Ганновер Сквейр, номер 299 А, — отрапортовал мистер Минсинг в налетевшем вдруг на него порыве откровенности.
— Что за инцидент?
— Это случилось незадолго до премьеры «Крысы и Бобра», двадцать пятого мая, я специально записал. Дело было пополудни. Мистер Сюрбонадье пришел с визитом к мистеру Сэйнту. Я проводил его в библиотеку, а сам остался в холле на случай, если зачем-то понадоблюсь хозяину. Вскоре из-за двери до моих ушей долетела перебранка.
Мистер Минсинг многозначительно помолчал, наблюдая за реакцией слушателей.
— Дальше-дальше, — подгонял его бесстрастным тоном Аллейн.
— Сначала мистер Сюрбонадье громко заявил, что знает, почему мистер Сэйнт уплатил мистеру Мортлейку две тысячи фунтов. Мистер Сэйнт сразу вышел из себя. У него и без того зычный голос, а тут он особенно надрывался, но мистера Сюрбонадье это не обескуражило. «Все равно я это сделаю!» — повторил он несколько раз с вызовом. Я так понял, сэр, что он требует у мистера Сэйнта главную роль. Мистер Сэйнт в ответ велел мистеру Сюрбонадье убираться, но постепенно оба поостыли и разговор пошел поспокойнее.
— Однако вам по-прежнему все было слышно?
— Не все. Мистер Сэйнт как будто обещал мистеру Сюрбонадье ведущую роль в следующей постановке, а в этот раз, говорит, менять уже ничего нельзя. Еще поспорили немного, но на этом сошлись. Мистер Сэйнт сказал, что завещал деньги мистеру Сюрбонадье. «Не все, — говорит, — кое-что достанется Джанет, а если ты умрешь раньше, она получит и твою долю». Потом мистер Сэйнт показал мистеру Сюрбонадье завещание.
— Откуда вы знаете?
— Когда мистер Сэйнт и мистер Сюрбонадье покинули библиотеку, я видел этот документ на письменном столе.
— И прочли?
— Только глянул, сэр. Я и без того был с ним, как говорится, знаком. За неделю до того дворецкий и я были свидетелями при его составлении нотариусом. Завещание коротенькое: две тысячи годовых — мисс Эмералд, остальное — мистеру Сюрбонадье, и еще кое-кому по мелочи. Если же с мистером Сюрбонадье что-нибудь случится, все состояние переходит мисс Эмералд.
— Что еще можете добавить?
— После этого оба успокоились. Мистер Сюрбонадье вроде бы обещал вернуть какое-то письмо после распределения ролей в следующей пьесе. Вскоре он ушел.
— Шесть лет назад вы служили у мистера Сэйнта?
— Да, сэр. Я тогда чистил столовое серебро.
— Бывал ли у него в ту пору мистер Мортлейк?
Минсинг вздрогнул от неожиданности.
— Бывал, сэр.
— А в последнее время?
— Очень редко.
— За что вас уволили?
— Про… простите, сэр?
— Вы прекрасно слышали вопрос.
— За мной никакой вины нет, сэр, — насупился Минсинг.
— Значит, вы на своего бывшего хозяина в обиде?
— Еще бы, сэр!
— Кто лечащий врач мистера Джекоба Сэйнта?
— Его доктор?
— Да-да.
— Сейчас вспомню — сэр Эверард Сим.
— Его в последнее время не вызывали?
— Он посещает хозяина регулярно.
— Ясно. Хотите еще что-нибудь рассказать? Нет? Тогда вы свободны. Подождите в коридоре: подпишите свои показания, когда их перепечатают.
— Спасибо, сэр.
Минсинг беззвучно отворил дверь, и, поколебавшись, негромко сказал с порога:
— Мистер Сэйнт… люто ненавидел мистера Сюрбонадье.
И он вышел из кабинета, неслышно закрыв дверь снаружи.
