ГЛАВА 11
НАЙДЖЕЛ СТАНОВИТСЯ ДЕТЕКТИВОМ
— Этакое насекомое, — поморщился Аллейн. — Найджел, вон в углу пишущая машинка. Не откажите в любезности — придайте его писку подобие человеческого языка.
— Охотно. Кто такой Мортлейк?
— Некий джентльмен, который уже несколько лет водит полицию за нос. Во время процесса над газетой «Морнинг экспресс» его имя не упоминалось, однако в преступном мире он хорошо известен.
— Связь с ним не украшает Сэйнта!
— Ия того же мнения. Ну, за работу, дружище!
— Если убийство — дело рук Сэйнта, — продолжал Найджел, стуча на пишущей машинке, — он непременно должен был второй раз прийти за кулисы.
— А старый Блэйр божится, что хозяин был там всего однажды. Я расспросил вахтера, пока вы ловили такси.
— Он мог и проворонить, соня несчастный.
— Нет, утверждает, что не смыкал глаз, весь вечер был начеку.
— А почему вы спросили про врача Сэйнта?
— Меня интересует состояние здоровья этого добродушного старикана, и вообще он мне не безразличен.
— Все шутите!
— Да нет, не шучу. Судя по его румяным щечкам, у него больное сердце.
Найджел, так ничего толком и не узнав от инспектора, с обидой застучал по клавишам.
— Ну вот, — вскоре объявил он, — готово!
Аллейн нажал на кнопку звонка, в кабинет вошел констебль.
— Минсинг не ушел? — спросил инспектор. — Тот тип, с которым я беседовал?
— Он здесь, сэр.
— Прочтите ему это и дайте подписать, а потом пусть убирается ко всем чертям.
— Слушаюсь, сэр! — констебль с ухмылкой вышел в коридор.
— Теперь вот что, Батгейт, — обратился к журналисту Аллейн, — если действительно хотите мне помочь, сделайте одно доброе дело: разузнайте, чьим именем была подписана разоблачительная статья в «Морнинг экспресс», отыщите этого журналиста и постарайтесь выудить из него что-нибудь полезное. Может быть, отыщется ниточка между ним и персонажами нашей драмы. Выясните, не был ли он знаком с Сюрбонадье или Гарденером, — ну что вы сразу обижаетесь за своего приятеля? — и если был, то кто их свел друг с другом. Понятно?
— Понятно. Его имя я найду в старых подшивках.
— Умница, наверняка оно тогда часто упоминалось в связи с процессом. Кто там? Войдите.
В дверь просунул голову сержант Бейли.
— Инспектор, к вам можно? — спросил он.
— Если по «Единорогу» — прошу!
— По нему самому! — Бейли вошел, Аллейн указал ему на стул. Найджел умолк, надеясь услышать нечто новое.
— Готово заключение экспертов, — начал Бейли. — Белый налет на патронах идентичен косметическому молочку, которым пользуется мисс Воэн. Флакон был опрокинут, но вылилось из него не все, и экспертам с лихвой хватило для исследования. У всех актрис есть лосьоны, но такой — лишь у мисс Воэн. Он изготовлен по специальному рецепту — я уже побывал у ее косметолога.
— И тот же лосьон на перчатке?
— Да, сэр, что ставит меня в тупик. Зачем мисс Воэн убивать мистера Сюрбонадье? Мне казалось, другая леди могла желать его смерти.
— Какие же у вас основания, Бейли, делать столь смелый вывод?
— Вспомните ее поведение, — брезгливо наморщился Бейли. — Умчалась к себе в уборную и там пережидала бурю. Прочтя ее показания, я еще больше утвердился в своих подозрениях.
— А ведь она теперь намного ближе к своей мечте: после смерти Сюрбонадье мисс Эмералд становится единственной наследницей всех капиталов Сэйнта. Сам мистер Сэйнт, хоть и регулярно показывается кардиологу, несомненно, нарушает все врачебные запреты и предписания. Есть от чего изумиться, Бейли, недаром у вас глаза на лоб полезли.
— Да уж, сэр! Теперь все сходится: мисс Эмералд прячет перчатки мистера Сэйнта, когда он навещает ее за кулисами. Она уверена, что вскоре вновь увидит его — ведь они как будто неразлучны. Она все время на сцене, рядом с письменным столом. Дождавшись затемнения, она подменивает патроны и затем засовывает перчатки в сумку мисс Макс. Просто оставить их возле стола было бы уж слишком явно. Мисс Эмералд уверена: полиция легко докопается до того факта, что дядя и племянник не ладили. Сэйнту — прямехонькая дорога на виселицу, а верная его подруга получает в утешение огромный капитал.
— Все очень логично. И к тому же она макает палец перчатки в лосьон мисс Стефани, чтобы еще больше все запутать и сбить следствие с толку.
— Да, здесь неувязка, — хмуро признал Бейли.
— Минутку внимания! выпалил вдруг Найджел. — Я, кажется, нашел отгадку.
— Тсс! — шутливо приложил палец к губам Аллейн.
— Да выслушайте меня! Мисс Воэн показала вам, каким образом Сюрбонадье поставил ей синяк. А что если на его руке была перчатка? Впрочем, извините, я наверно не то говорю…
— Продолжим, Бейли. На чем мы остановились?
— Все мы, сэр, допускаем просчеты, — сказал добряк Бейли, сочувствуя сконфуженному Найджелу.
— И все же, — пролепетал журналист, — я уверен, что флакон опрокинул именно Сюрбонадье.
— Это наиболее вероятно, — согласился Аллейн.
В этот миг в кабинет вошел инспектор Фокс.
— А вот и горячий поклонник бутафора! — воскликнул Аллейн.
— Доброе утро, мистер Батгейт! В самом деле, история с люстрой — серьезнейшее доказательство его вины. Хиксон знал, что «пустышки» во втором ящике. Так что налицо и мотив, и действия, и все прочее.
— А как быть с перчатками? — спросил Аллейн.
— Их, наверное, забыл на сцене мистер Сэйнт, и ими воспользовался Хиксон, подменяя патроны. Но как на перчатку мистера Сэйнта, которой воспользовался бутафор, попал лосьон мисс Стефани?
— Так это ее косметика? — переспросил инспектор Фокс. — Ну что же, вероятно, Сэйнт заходил в ее комнату.
— Гениально, Фокс! — подхватил Аллейн. — И все же концы с концами не сходятся. Ведь это театральное молочко мгновенно сохнет, превращаясь в пудру. Если лосьон оказался на перчатке Сэйнта до спектакля, то к моменту подмены патронов давно высох и порошок не оставил бы налета на латунных гильзах. Под лупой эти следы выглядели так, будто патроны вымазали жидкостью.
— Те же самые рассуждения применимы и к Феликсу, — рискнул подать голос Найджел. — По словам мисс Воэн, он ушел от нее вскоре после нас, потом она была в его комнате, но к ней он больше не заходил.
Аллейн медленно повернул голову в сторону журналиста.
— Все это совершенно верно. Значит, во время затемнения в ее комнате никого не было.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — мрачно произнес Фокс.
— А я нет, — признался Найджел.
— Неужто? Вот какой я загадочный и непостижимый. Теперь прежде веемо надо снова повидаться с Джекобом Сэйнтом. Он, правда, вчера сказал, что, может, и сам сюда заглянет. Но все же пошлем за добрым дядюшкой, так вернее будет. Батгейт, отправляйтесь — я же дал вам важное поручение.
— Вот те раз! — огорчился Найджел. — Я бы предпочел дождаться Сэйнта и послушать, что он скажет.
— Прочь-прочь!
Найджел надеялся, что удастся уговорить Аллейна, но тот был непреклонен. Пришлось журналисту удалиться. Инспектор Фокс и сержант Бейли сочувственно улыбнулись ему вслед.
…Найджел порылся в редакционных архивах и был с лихвой вознагражден за послушание и трудолюбие. Он отыскал подробные отчеты о судебном процессе, затеянном в свое время Джекобом Сэйнтом против газеты «Морнинг экспресс», и наткнулся на имя репортера, кому приписывалось авторство статьи: некто Эдвард Уэйкфорд. Найджел был с ним знаком, правда, не близко. Уэйкфорд теперь занимал пост литературного редактора в одном еженедельнике. Найджел позвонил ему, и они условились встретиться в баре на Флит-стрит, пользующемся большой популярностью среди пишущей братии.
Они встретились в одиннадцать утра, и после нескольких кружек пива разговор как бы невзначай перескочил па тот злополучный процесс.
— Вы пишете об убийстве в «Единороге»? — спросил Уэйкфорд.
— Да. Я знаком с Аллейном из Скотланд-Ярда, мы с ним вчера были вместе на спектакле. Мне повезло, для журналиста — это счастливый случай, но я должен быть крайне осторожен. Все, что я пишу, Аллейн подвергает скрупулезной цензуре.
— Ну и тип этот ваш Аллейн просто какой-то уникум! Хотите, я расскажу вам о том деле?
— Аллейн велел мне разыскать вас. Ему надо знать, кто воспользовался вашим именем шесть лет назад. Подозреваете ли вы кого-нибудь?
— Я никогда не сомневался, что ту статейку состряпал Артур Сюрбонадье.
— Уэйкфорд, помилуйте, какие у вас на то основания?
— Почти никаких фактов, однако я неплохо знал мерзавца, у него хранились мои письма, и поэтому ему нетрудно было при желании подделать подпись. Будучи племянником Сэйнта, он знал много такого о дяде, что сокрыто от посторонних глаз.
— Но зачем ему это? Старый Сэйнт платил за него в университете, давал ему все, чего бы племянник ни пожелал.
— Однако они вечно ссорились. Сюрбонадье не вылезал из долгов. Кстати, в те дни он носил другую фамилию — Саймс. И настоящая фамилия Сэйнта — Саймс. Артур вскоре провалился на экзаменах и его исключили из университета. Тогда-то дядюшка и дал ему возможность попытать счастья на театральных подмостках. Артур поспешил укрыться под псевдонимом, так он стал «Сюрбонадье».
— Надеюсь, он не ради гонорара состряпал ту статью?
— Нет, конечно же.
— Тогда для чего?
— Я тоже этого не понимаю. Могу только сказать, что он был чрезвычайно мстителен, пил без всякой меры — еще в те годы.
— А Сэйнт не заподозрил, что племянник причастен к той публикации?
— Сэйнт был уверен, что подпись подлинная и статью написал я сам. Юридически Сюрбонадье не мог быть привлечен к ответственности. Не важно, кто автор — раскошеливаться пришлось газете. Слава Богу, редакторы поверили мне. Да и стиль статьи явно не мой, хотя анонимный злоумышленник пытался копировать мою манеру.
— Вы когда-нибудь встречались с Феликсом Гарденером?
— Нет, а почему вы спрашиваете?
— Мы с ним друзья, он попал в препакостное положение.
— Ужасно, в самом деле. Надеюсь, полиция его ни в чем не подозревает?
— Нет, наверняка таких вздорных мыслей у них не возникло. Однако факт остается фактом: Феликс действительно застрелил Сюрбонадье, и от сознания этого у него на душе скверно.
— Согласен, ему не позавидуешь. Ну что же, вряд ли я могу быть еще чем-либо вам полезен. Тема захватывающая, но не мой жанр, а то бы я вас обскакал.
Найджел шутливо погрозил собеседнику пальцем.
— Феликс был на первом курсе, когда это произошло. Интересно, не захочет ли он сам пролить на это свет. Ведь он, должно быть, тогда уже знал Сюрбонадье.
— Попробуйте расспросить его, а мне пора в редакцию.
— Я вам чрезвычайно благодарен, Уэйкфорд.
— Не стоит благодарности. Пока! — Уэйкфорд дружески пожал Найджелу руку и был таков.
Найджел не знал, как поступить: бежать ли к Аллейну со своими трофеями или же отыскать Гарденера и поскорее поведать ему радостную весть. В конце концов он принял решение в пользу Гарденера и от чрезмерного рвения даже взял такси, чтобы поскорее добраться до квартиры-студии на Слоан-стрит.
Гарденер оказался дома. Вид у него был скверный, потерянный. До прихода гостя он, видимо, бесцельно глазел в окно и вздрогнул, заслышав шаги Найджела.
— Найджел! — едва слышно произнес он. — Эго ты!
— Привет, старина!
— Привет. Послушай-ка, я все думал-думал и пришел к выводу, что меня непременно засадят. Ночью не мог уснуть, вертелся, не смыкая глаз, все видел выражение его лица в последний момент и то, как он валится наземь, а к утру, когда уже начало светать, мне четко представилось, что теперь будет. Меня арестуют за убийство, и я ничего не смогу им доказать. А стало быть, меня вздернут.
— Заткнись, не могу я слушать эти глупости! — взмолился Найджел. — Ну с чего им взбредет в голову, что ты убийца? Ты просто рехнулся.
— А зачем твой инспектор задавал коварные вопросы: по его убеждению, это я подменил патроны!
— Вовсе он так не думает. Аллейн разрабатывает совершенно иную версию, как раз в связи с этим я к тебе пришел.
— Извини, — Гарденер рухнул в кресло и закрыл ладонью глаза. — Я знаю, что веду себя глупо. Ну, выкладывай, с чем пожаловал.
— Помнишь тяжбу, которую затеял Джекоб Сэйнт с «Морнинг экспресс»?
Гарденер впился глазами в лицо Найджела.
— Странно, что ты завел об этом речь: я и сам только что вспомнил тот процесс.
— Отлично. Скажи-ка, ты в то время был знаком с Сюрбонадье?
— Его исключили вскоре после моего поступления в Кембридж, кроме того, мы были на разных факультетах. Его настоящая фамилия — Саймс. Да, мы тогда знали друг друга.
— У тебя не возникло подозрений, что это он написал статью в «Морнинг экспресс», из-за которой Сэйнт подал на газету в суд?
— Я помню всю эту историю довольно смутно, однако студенты- третьекурсники, пожалуй, говорили что-то в этом роде.
— Так вот, статья была прислана в редакцию за подписью одного из штатных сотрудников газеты. На конверте был штемпель почтового отделения в деревушке Моссбэрн, что неподалеку от Кембриджа.
— Припоминаю, есть там такая. — Гарденер помолчал. — Впрочем, я не допускаю, что статью написал Сюрбонадье. Убивать курицу, несущую золотые яйца, просто глупо.
— Считается, что они всегда враждовали с дядей.
— Да, и я про это слышал. Сюрбонадье легко терял над собой контроль, был способен на непредсказуемые выходки.
— За что его исключили?
— Сразу за несколько провинностей. Громкий скандал, в котором была замешана женщина. К тому же его уличили в пристрастии к наркотикам.
— Наркотики?
— Да. Сэйнт, узнав об этом, грозился вообще оставить племянника без средств к существованию. Черт возьми, какой смысл все это теперь ворошить?
— Неужто не понятно? Если автор статьи — Сюрбонадье, то, выходит, он шантажировал дядю уже много лет.
— И убийца — Сэйнт? Нет, невозможно! Ну, а кто? — Мне приходит в голову абсурдная мысль: сам Сюрбонадье мог все подстроить, чтобы отправить меня на виселицу.
Видно было, каких трудов Гарденеру стоило сказать это. Он напоминал ребенка, не решающегося раскрыть книжку со страшными картинками.
— Выкинь эту чушь из головы, Феликс. Полиция меньше всего думает о тебе как о возможном убийце! — Найджел хотел бы и сам поверить, что это так. — Не можешь ли ты назвать имена его тогдашних друзей?
— Была одна свинья — как же его звали… Ах да, Гейнор! Других не помню. Гейнор, кажется, погиб в авиационной катастрофе.
— Маловато. Если еще кого вспомнишь, сразу дай мне знать. Теперь я должен идти. А ты, старина, возьми себя в руки. Черт возьми, будь мужчиной!
— Постараюсь. Прощай, Найджел.
— Прощай. Не провожай меня, я сам найду дорогу.
Гарденер подошел к двери и распахнул ее. Найджел замешкался, доставая портсигар, провалившийся за подушку кресла. Вот почему Стефани Воэн, которая в этот момент вошла, его не заметила.
— Феликс! — заговорила она. — Я должна была тебя увидеть. Ты обязан мне помочь. Если тебя спросят…
— Дорогая, ты ведь знакома с Найджелом Батгейтом? — перебил Гарденер.
Только теперь она разглядела журналиста и будто лишилась дара речи. Кивнув, он прошел мимо и спустился по лестнице.
