ГЛАВА 9
ПЛЕЧО СТЕФАНИ ВОЭН
— Да… а! — изумился Найджел. — Ну и шустрая старушка наша мисс Макс.
Аллейн хохотнул, что бывало с ним крайне редко.
— Ну-ну, ее я ни в чем не подозреваю. Ей их подбросили.
— Кто и когда?
— Вероятно, во время затемнения. Приходится воздать преступнику должное — продумано все до мелочей. Скажу еще вот что: он превосходно разыгрывает свою роль, незаурядный актер!
— Да, — задумчиво кивнул Найджел, — актер, каких мало.
— Нет ли каких-нибудь следов на большом пальце правой перчатки? — неожиданно спросил Фокс.
— Мистер Фокс, вы сегодня в ударе! — сказал Аллейн. — А нюхнуть не желаете?
— Пахнет сигарами и редкими духами, — констатировал Фокс.
— Это духи Джекоба Сэйнта.
— А ведь точно, это его духи, сэр!
— Очень хороший и весьма редкий запах. Но не опрометчиво ли со стороны мистера Сэйнта терять перчатки? Прямо-таки поразительная беспечность!
— Когда же он мог их посеять? Недавно, когда сюда приходил, он был без перчаток, — уверенно объявил Фокс. — Я это точно помню, он еще отстранил меня, когда я пытался преградить ему дорогу, и перстнем задел мне руку.
— Огромный, между прочим, перстень, с печаткой, — пробормотал Аллейн. — Такой уж вопьется, так вопьется. Вот, взгляните.
Он поднял для всеобщего обозрения «мизинец» левой перчатки — на нем был отчетливый след от кольца.
— До начала спектакля Сэйнт был за кулисами, а потом сидел в ложе.
— Может, он снова побывал здесь, позднее? — предположил Найджел.
— Это как раз и предстоит выяснить. Фокс, где тот пожилой джентльмен?
— Вы о ком?
— Да о вахтере.
— Наверное, давным-давно дома.
— Надо его отыскать. А пока что займемся мисс Воэн. Я хотел бы, Фокс, поговорить с ней с глазу на глаз. Других дед у нас, пожалуй, не остается. Вы хорошенько осмотрели большой палец перчатки?
— Да, — ответил Фокс. — На нем светлое пятнышко.
— Совершенно верно. Отправьте на экспертизу — не то ли это белое вещество, что и на патронах?
— К каким выводам вы склоняетесь?
— Косметика, Фокс, косметика. Пока я буду говорить с мисс Воэн, поищите в артистических уборных, может, содержимое какого-то флакона совпадет по составу и цвету с этим пятном. Все похожие косметические средства берите на заметку. А теперь передайте мисс Воэн мою нижайшую просьбу пожаловать сюда.
Фокс и Бейли вышли. Некоторое время спустя появился констебль, дежуривший у входа в костюмерную, и подал знак Аллейну.
— Окажите мне последнюю услугу, Найджел, запишите разговор с мисс Воэн.
— Все мои веские возражения уступают под напором любопытства. Я возвращаюсь в свою засаду.
— Спасибо. Она уже идет.
Найджел скользнул в дверь в заднике. Передвинув немного пуф, он оставил створки полураскрытыми и мог лучше видеть происходящее на сцене. Стефани Воэн переоделась, на ней была темная меховая горжетка, грим снят, обнажилась бледность утомленного лица. Теперь в ее поведении не чувствовалось никакого наигрыша. Она была исполнена серьезности и достоинства, держалась несколько отчужденно. «Ну и ну, — подумал Найджел, — совсем другая женщина, будто подменили».
— Вы за мной посылали? — спросила она негромко.
— Надеюсь, это не показалось вам слишком неучтивым?
— Нет, ведь вы здесь распоряжаетесь, все должны вам подчиняться.
— Ради Бога, садитесь!
Она опустилась в кресло; наступила пауза.
— О чем вы собираетесь меня спрашивать?
— Несколько вопросов, если позволите. Во-первых, где вы были во время затемнения в начале третьего действия?
— В своей уборной, переодевалась. Потом зашла к Феликсу.
— С вами был кто-нибудь? Я имею в виду — в вашей комнате?
— Моя костюмерша.
— Она провела там все то время, пока на сцене было темно?
— Не имею ни малейшего представления. Из моей уборной не видно, когда гаснут и загораются огни на сцене.
— А диалоги слышны?
— Я не прислушивалась.
— Мистер Гарденер оставался в своей уборной, когда вы ее покинули?
— Нет, он вышел первый. Феликс в третьем действии выходит на сцену раньше меня.
— А когда ваш выход?
— В начале второй картины третьего действия.
— Что было после того, как мы с Батгейтом ушли из вашей уборной?
Вопрос этот застал актрису врасплох. Найджел услышал тяжелый вздох Стефани. Однако когда она заговорила, то ничем не выдала волнения.
— После вашего ухода произошла неприятная сцена…
— Она назревала. Нельзя ли поподробней?
Стефани откинулась в кресле, горжетка соскользнула с ее плеч. Она зажмурилась будто от боли, снова выпрямилась, поправила горжетку.
— У вас на плече синяк?
— Артур меня ударил.
— Позвольте взглянуть.
Она снова приспустила горжетку и, сдвинув вырез платья, обнажила плечо. Найджел увидел кровоподтек. Аллейн склонился над актрисой, не решаясь коснуться ушибленного места.
— А как же поступил Гарденер?
— Его при этом не было. Едва вы ушли, я попросила Феликса оставить нас с Артуром наедине. Он упирался, но в конце концов ему пришлось уступить.
— И что же дальше?
— Тут-то и началось! Мы с Артуром бурно объяснились, хоть и шепотом. Я привыкла к таким перепалкам, они происходили между нами все чаще. Он был вне себя от ревности, грозил страшными карами, потом изменил тактику, пытался меня разжалобить, даже заплакал. Таким я его еще не видела.
— К чему сводились его угрозы?
— Говорил, что изваляет мое имя в грязи, — негромко ответила мисс Воэн. — Сделает все для того, чтобы Феликс на мне не женился. У Артура был вид убийцы. Уверена, все, что случилось, сотворил он сам.
— Вы думаете? Достало бы у него мужества? На это, знаете ли, не просто решиться.
— Он мог пойти на это из мести, зная, что обвинят Феликса.
— Где он стоял, когда ударил вас?
— Что-то не пойму, о чем вы. Я сидела в кресле, он стоял передо мной, примерно на таком же расстоянии, что и вы сейчас.
— Выходит, он нанес удар левой рукой?
— Уже не помню теперь. Попробуйте повторить его движение, только несильно, возможно, я вспомню.
Аллейн взмахнул правой рукой, и его кулак опустился на плечо Стефани.
— Нет, из такого положения он угодил бы вам в лицо. Выходит, бил он левой рукой и довольно-таки неуклюже.
— Он ведь был пьян.
— Все твердят, что он был пьян!.. А не стоял ли он у вас за спиной? Вот так.
Аллейн зашел за кресло и опустил правую руку на ее плечо. И тут Найджел словно увидел заново сцену в артистической уборной, когда Гарденер поднялся и, посмеиваясь удачной шутке Аллейна, точно так же тронул Стефани за плечо.
— Теперь моя рука опустилась как раз на ушибленное место, — сказал Аллейн. — Я не причиняю вам боли?
— Нет.
— Позвольте, я накину на вас горжетку — здесь прохладно.
— Спасибо.
— Может, все было именно так — он ударил вас сзади?
— Возможно. Он метался по комнате. Но, поверьте, я действительно не помню.
— Должно быть, вы не на шутку перепугались?
— Нет, он не внушал мне страха. Я была рада, что Феликс ушел и не видит Сюрбонадье в таком состоянии. Когда же Артур наконец меня оставил, я сама пошла к Феликсу.
— Его уборная за стеной?
— Да. Я не рассказала ему, что Артур пустил в ход кулаки. У Феликса в комнате был костюмер, но едва я вошла, Бидл ушел. Оставшись с Феликсом наедине, я сказала, что инцидент исчерпан.
— Что он ответил?
— Что Артур — пьяная свинья, однако ему его отчасти жаль. Феликс порывался сам объясниться с Сюрбонадье, потребовать, чтобы тот оставил меня в покое.
— Видимо, вы Феликсу далеко не безразличны?
— Да, наверно. Нам обоим не хотелось бы повторения подобных безобразных сцен. Мы успели сказать друг другу всего несколько фраз, и Феликс ушел на сцену. Помнится, еще продолжалось затемнение. Угостите меня сигаретой, мистер Аллейн.
— Извините, не пришло в голову вам предложить.
Он протянул раскрытый портсигар, при этом ее пальцы ненароком коснулись его ладони, оба пристально посмотрели друг на друга, потом Стефани снова откинулась в кресле. Оба молча курили: Аллейн спокойно, мисс Воэн — слегка взволнованно.
— Скажите, ради Бога, — заговорила она озабоченным тоном. — Вы кого-нибудь подозреваете?
— Право, на такие вопросы я не могу и не должен отвечать.
— Но почему?
— Подозрение может пасть на каждого, все лгут, играют, притворяются, кривят душой, чего-то не договаривают.
— И я в том числе? Тоже, по-вашему, лгу и притворяюсь?
— Не знаю, — мрачно ответил Аллейн. — Все может быть.
— За что вы меня так невзлюбили, мистер Аллейн?!
— Да ничего подобного! — воскликнул Аллейн и, помолчав, добавил. — Вы не любительница решать головоломки?
— В детстве этим увлекалась.
— Знакомо вам чувство досады, когда одна из деталей никак не становится на место?
— Знакомо.
— Полицейскому позволительно питать подобную досаду — и не более того.
— Выходит, в вашей головоломке я именно такая деталь?
— Напротив, для вас я как будто сразу нашел верное место.
— У вас есть ко мне еще вопросы? Спасибо, я не хочу больше курить!
— Единственная просьба: позвольте вашу руку.
Она протянула Аллейну обе руки. Найджел был поражен, увидев, как инспектор, нежно взяв ее ладони в свои, поднес их к лицу и закрыл глаза. Она не пыталась отстраниться, ее щеки порозовели, и руки, как казалось журналисту, слегка подрагивали.
— «Шанель номер пять», — сказал он. — Большущее спасибо, мисс Воэн.
Она проворно спрятала руки в горжетку.
— Я-то решила, вы собираетесь их поцеловать, — сказала она шутливо.
— Помилуйте, я свое место знаю. Мистер Гарденер вас ждет. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи. Запишете мой адрес?
— Охотно!
— Десятая квартира, Нанз Хауз на Шеппердс Маркет. Что же не записываете.
— В этом нет нужды, полагаюсь на свою память.
Скользнув по лицу инспектора взглядом, она вышла в коридор, и Найджел услышал ее голос:
— Феликс, вы где?
Вскоре ее шаги затихли.
— Батгейт, вы успели записать ее адрес? — озабоченно спросил Аллейн.
— Вы просто дьявол во плоти!
— Да почему же?
— Не знаю. Сначала мне показалось, что она вызывает у вас резкую неприязнь.
— Так оно и есть.
— А теперь не знаю, что и подумать.
— Она тоже теряется в догадках.
— Вы законченный ловелас, мистер Аллейн!
— Мне очень стыдно, мистер Батгейт.
— Что это вас так заинтересовал ее синяк?
— Неужто не понятно?
— Понятно — вы к ней пошлейшим образом приставали.
— Оставайтесь при своем мнении, — усмехнулся Аллейн. — Мне это безразлично.
— Все это довольно безнравственно! — высокомерно воскликнул Найджел. — Я еду домой.
— Я тоже. Спасибо за очаровательный вечер.
— Это я вас должен благодарить за то, что согласились составить мне компанию. Мне еще предстоит покорпеть за пишущей машинкой, прежде чем отправиться на боковую.
— Что за нужда, отчего вдруг такая срочность?
— Да ведь у меня в руках сенсационный материал.
— Вот что, молодой человек, прежде чем нести свою муру в редакцию, покажите ее утром мне.
— Это уж слишком, мистер Аллейн, вы не имеете права!..
— Еще как имею! Я мог давно прогнать вас отсюда — констебль не впустил в театр целую ораву ваших собратьев.
— Не вставляйте мне палки в колеса — такая удача выпадает репортеру не часто.
— Жду вас утром в моем кабинете, сэр.
— Увы, придется подчиниться произволу.
Аллейн, собрав своих людей, направил их к служебному выходу. Софиты погасли.
— Последнее затемнение! — раздался во мраке веселый возглас старшего инспектора.
В «Единороге» воцарилась тишина, по сцене теперь будто разгуливали призраки, персонажи давно забытых спектаклей. Найджела тяготило какое-то мрачное ощущение — это чувство знакомо тем, кто проникает в оставленный жильцами дом. Где-то на колосниках скрипнул канат, ветерок зашуршал парусиновыми полотнищами.
— Пойдем отсюда, — сказал журналист.
Аллейн включил карманный фонарик, и они побрели по коридору к выходу. Оказавшись в проулке, Найджел с удовольствием вдохнул прохладный воздух. Полицейские говорили что-то ночному сторожу. Поодаль стояли двое молодых людей, в которых Найджел признал коллег-репортеров.
— Минутку! — остановил его возглас Аллейна. — Взгляните-ка вон туда.
— Господи милосердный! — воскликнул Найджел. — Он мертв?
— Нет, просто спит как убитый. Не помните его имени?
— Блэйр, — подсказал сторож.
— Проснитесь, Блэйр! — нагнулся над прикорнувшим вахтером Аллейн. — Занавес опущен, все разошлись по домам.
