Элемент юности

Аллейн нашел Бриджет в ее старой детской, превращенной во вполне взрослую гостиную. Она усадила его в большое кресло и небрежно подтолкнула ему под нос настольную коробочку с сигаретами.

– Угощайтесь. Вам незачем притворяться таким уж официальным. Я же вижу, что вы курите.

– В самом деле? – Аллейн посмотрел на свои пальцы, пожелтевшие от никотина. – Каким образом?

– У вас в нагрудном кармане просматривается портсигар. Вам следовало бы заняться дедукцией, мистер Аллейн, это крайне интересно.

Аллейн взял сигарету и обвел пальцем контур предмета, проступающего сквозь ткань.

– Тут вы меня уели, – усмехнулся он. – Уж не подумываете ли вы сами стать сотрудницей полиции?

– Наверное, надо начинать с азов. Каковы первоначальные обязанности женщины-полицейского?

– Не знаю. Нам не разрешено увиваться вокруг женского личного состава.

– Какая жалость! Тогда я не пойду. Я бы хотела, чтобы вы увивались вокруг меня, мистер Аллейн.

Аллейн подумал: «Слишком уж усердно притворяется дерзкой юной чаровницей. С чего бы это? Ах да, молодой Дональд, будь он неладен!»

Вслух он сказал:

– Ну, в данный момент я как раз обязан это делать. Хочу поговорить с вами о событиях прошлой ночи, если не возражаете.

– Боюсь, от меня будет мало проку. Надеюсь, вы найдете убийцу. Донна до смерти расстроена, а Барт просто опасен. Барт – это мой отчим. Вы ведь знакомы с ним, не правда ли? Истинный английский джентльмен с хлыстом. Не знаете, хлыст это хуже, чем обычная плетка?

– Вы ведь довольно хорошо знали лорда Роберта, не так ли? – спросил Аллейн.

– Да. Он был большим другом Донны. Вы, наверное, считаете, что я к нему черства и юношески нетерпима. Я скорбела бы о нем больше, случись это раньше.

– Звучит довольно загадочно, – заметил Аллейн. – Что вы имеете в виду?

– Это не значит, что я не скорблю. Скорблю. Мы все его любили, и просто ужасно, что он убит. Но я поняла, что не знала его по-настоящему. Он был жестче, чем казалось. Хотя сейчас меня очень угнетает то, что я с ним раздружилась. Я отдала бы все, лишь бы иметь возможность извиниться.

– Извиниться за что?

– За то, что была не слишком любезна с ним вчера вечером. Я его игнорировала.

– Зачем же вы игнорировали беднягу Банчи?

– Потому что он поступил по-свински со своим племянником, довольно хорошим моим другом.

– С Дональдом Поттером? Да, я знаю о нем. Вы не допускаете мысли, что Дональд вел себя не слишком красиво со своим дядей?

– Нет, не допускаю. Дональд уже взрослый мужчина. Он должен стоять на собственных ногах и самостоятельно принимать решения. Банчи не желал этого понимать. Он хотел сам подбирать Дональду друзей, устраивать его карьеру и вообще относился к нему как к школьнику. Банчи был безнадежным реликтом викторианских времен.

– Вам нравится капитан Уитерс? – неожиданно спросил Аллейн.

– Что? – Бриджет чуть порозовела. – Не могу сказать, что он в моем вкусе. Думаю, Уитерс даже отвратителен в каком-то смысле, но он превосходный танцор и умеет быть очень занимательным. Я могу простить любому человеку почти все, если он умеет развлекать, а вы?

– И какие же развлечения предлагает капитан Уитерс?

– Ну, я имею в виду то, что он веселый. Ну, то есть не то чтобы именно веселый, но он везде бывает, его все знают, поэтому Уитерса довольно выгодно иметь знакомым. Дональд говорит, что Уитс ужасно хороший предприниматель. Он дал Дональду много ценных советов и знаком с разными полезными людьми.

– В каком смысле полезными? Дональд ведь собирается стать врачом, не так ли?

– Ну… – Бриджет замялась. – Да, он собирался поначалу, но Уитс ему не советует. Дональд говорит, в наше время в медицине нет ничего привлекательного, да и вообще врач довольно тоскливая профессия.

– Неужели? – вздернул бровь Аллейн. – То есть не слишком престижная?

– Нет, не это, конечно… – смешалась Бриджет. Потом сердито сверкнула глазами. – Ну, вы и жук! Да, я терпеть не могу все тусклое, однообразное и благочинное. И вообще, это не имеет никакого отношения к делу.

– Мне хотелось бы знать, какой карьерой прельстил Дональда капитан Уитерс.

– Пока еще ничего определенного. Они подумывают открыть новый ночной клуб. У Уитса масса потрясающе оригинальных идей.

– Представляю себе! Да он ведь, кажется, неплохо управляется и с тем заведением в Лезерхеде? Почему бы ему не взять в дело Дональда?

– Откуда вам это известно? – удивилась Бриджит.

– Никогда не задавайте этот вопрос полицейским, – наставительно заметил Аллейн. – Вы отбиваете у них хлеб. Собственно говоря, я беседовал с Уитерсом – вот дом в Лезерхеде и всплыл в разговоре.

– Что ж, вероятно, вам известно об этом больше, чем мне. Дональд говорит, что там просто маленький мужской клуб. Скорее для развлечения, чем для денег. Там играют в бридж и другие игры. Не думаю, что у этого есть какая-то перспектива.

– Вы общались с Дональдом после смерти его дяди?

Бриджет сжала кулаки и гневно ударила ими по коленям.

– Конечно же, он звонил мне. Я только успела подойти к телефону, как подскочил Барт, взъерошенный, как петух, и отобрал у меня трубку. Убила бы его, до чего он меня бесит! И начал разговаривать таким терпеливым, старосветским тоном. Выражал Дональду сочувствие, а потом сказал: «Если вы готовы выслушать искренний стариковский совет, то, думаю, вам лучше какое-то время не общаться с моей падчерицей!» Я сказала: «Нет! Дай мне трубку!» – а он лишь повернулся ко мне спиной и продолжил: «Вы меня поняли. Боюсь, я должен это воспретить». И дал отбой. Я хотела напуститься на него, но мы находились в комнате Донны, а она была так расстроена, что мне пришлось уступить и пообещать не писать Дональду и все такое. Это так отвратительно, зверски несправедливо! А все оттого, что Барт, гнусный старый сноб, боится репортеров, скандала и всего на свете. Отвратительный, насквозь фальшивый старикашка. И он так гнусно изводит мою милую Донну. Как она вообще могла за него выйти! После папы, который был таким веселым и обаятельным и так ее любил! Как она могла?! И если Барт думает, что я брошу Дональда, то он заблуждается.

– Вы помолвлены?

– Нет. Мы ждем, пока Дональд начнет зарабатывать.

– А сколько должен зарабатывать Дональд, чтобы иметь право жениться?

– Вы не очень-то деликатно выражаетесь, верно? Наверное, считаете меня бездушной современной свиньей. Возможно, так оно и есть, но я не выношу, когда говорят, будто мир опошлился и измельчал только потому, что нам приходится думать о деньгах. Гадкая маленькая квартирка, второсортные рестораны, мебель из простой древесины, выкрашенная, чтобы выглядеть попристойнее. Ух! Видела я такие браки, – заключила Бриджет.

– Дональд ведь наследует своему дяде, вы знаете?

Бриджет вскочила на ноги, глаза ее сверкали.

– Не смейте! – воскликнула она. – Слышите, не смейте говорить, что если к Дональду переходят деньги, он имеет к случившемуся какое-то отношение. Не смейте!

– А вы не внушайте людям ненужных мыслей, ощетиниваясь без всякого повода, – веско произнес Аллейн. Он сунул руку в нагрудный карман. Маленькая выпуклость на ткани исчезла, и на свет явилась записная книжка. Все еще в бешенстве, Бриджет уронила на нее взгляд. Потом перевела его на Аллейна. Тот приподнял бровь, и лицо его выразило раскаяние.

– Догадка была великолепна, – проговорил он. – Это действительно выглядело как портсигар. Края утолщения были недостаточно острыми.

– Провокатор!

– Прошу прощения, – сказал Аллейн. – Ну а теперь к делу. Три-четыре формальных вопроса, с вашего разрешения. И позвольте, мисс Бриджет, дать вам очень скучный совет. Это наш коронный номер для невиновных свидетелей. Не уклоняйтесь от прямых ответов. Не раздражайтесь. И не пытайтесь громоздить никакой явной лжи, потому что в противном случае вас как пить дать поймают на ней, и это выйдет боком тому, кого вы якобы выгораживаете. Вы ведь считаете Дональда невиновным, не так ли?

– Я знаю, что он невиновен.

– Отлично. Тогда вам абсолютно нечего бояться. Итак, к делу. Вы были вчера в Зеленой гостиной, на верхнем этаже?

– Да. Сто раз.

– А во время ужина? Между двенадцатью и часом?

Бриджет задумалась. Наблюдая за ней, Аллейн оглянулся назад, в свои юные годы, и подивился оптимизму молодости. Бриджет легко перескакивала с мыслей о смерти на мысли о любви. Ей было жаль Банчи, но до тех пор, пока Дональд был вне подозрений; она также была в какой-то мере приятно взбудоражена самим фактом полицейского расследования. Искренне озабоченная душевными страданиями матери, Бриджет готова была жертвовать собой ради леди Каррадос. Но молодость, словно броня, окружала Бриджет, поэтому скорбь, гнев и страх не задерживались в ее душе. Говоря о переживаниях матери, Бриджет рассуждала трезво, но при этом казалось, что она скорее возбуждена, чем удручена случившейся трагедией.

– Я была наверху с Дональдом до того, как большинство гостей отправились в столовую. Мы тоже потом спустились вниз. Именно тогда я вернула Донне сумочку. Донна неважно себя чувствовала. У нее страшное переутомление. Она едва не упала в обморок, когда я отыскала ее в столовой. Потом она сказала, что всему виной была духота.

– Вот как.

– Это была странная ночь. В помещении было жарко, но когда кто-нибудь открывал окно, вползал туман, а за ним – промозглый холод. Донна попросила меня принести ее нюхательные соли. Я побежала наверх, в дамскую гардеробную. Там была мамина горничная, Софи. Я взяла у нее соли и побежала вниз. Донны я не нашла, но наткнулась на Банчи, который сказал, что с ней уже все в порядке. Я еще раньше обещала тот танец Перси Персивалю. Он был слегка пьян и чуть не закатил скандал из-за того, что я его вычеркнула. Поэтому пришлось потанцевать с ним, чтобы утихомирить его.

– Вы потом еще поднимались в Зеленую комнату?

– Какое-то время – нет. Мы с Дональдом поднялись туда уже под конец вечера.

– Не могло так случиться, что в какой-то момент ваших передвижений вы оставили в той комнате, на антикварном столике, свой портсигар?

– У меня нет портсигара, я не курю, – удивилась Бриджет. – А что, этот портсигар в Зеленой гостиной имеет какое-то отношение к делу?

– Возможно. Вы не знаете, кто мог подслушать, как Банчи говорил из той комнаты по телефону, примерно в час ночи?

– Мне об этом ничего не известно, – покачала головой Бриджет. Он заметил, что возбудил ее любопытство. – А вы не спрашивали у мисс Харрис? – поинтересовалась она. – Она вчера много времени провела на верхнем этаже. Она сейчас где-то в доме.

– Я побеседую с ней. Еще только один вопрос. Я понял, что лорд Роберт был рядом с вашей мамой, когда вы принесли ее сумочку, верно? Он был там и когда ей стало дурно?

– Да. А что?

– Не выглядел ли он расстроенным?

– Он казался очень встревоженным из-за Донны, только и всего. Тут подошел сэр Дэниэл, врач Донны. Все они как будто хотели от меня избавиться. Донна попросила принести ей нюхательные соли, поэтому я пошла и принесла. Вот и все. А что за портсигар? Скажите мне!

– Золотой, с медальоном, вделанным в крышку и окруженным бриллиантами. Вам он знаком?

– Звучит роскошно. Нет, не думаю.

Аллейн поднялся.

– Тогда все, – сказал он. Большое вам спасибо, мисс Бриджет. До свидания. – Он дошел до двери, когда она остановила его:

– Мистер Аллейн!

– Да?

Бриджет стояла посреди комнаты, очень прямая, со вздернутым подбородком и упавшим на лоб локоном.

– По-моему, вас очень заинтересовало то, что моей матери стало нехорошо вчера вечером. Почему?

– Ну, лорд Роберт был при ней в этот момент… – начал Аллейн.

– Вас, похоже, столь же сильно занимает то, что я вернула маме сумочку. Почему? Ни одно из этих происшествий не имело отношения к Банчи Госпеллу. Мама плохо себя чувствует, и я не хочу волновать ее.

– Совершенно верно. Я тоже не хочу без крайней необходимости.

Бриджет вроде бы успокоилась, но Аллейн видел, что ей хочется еще что-то сказать. Ее юное лицо с прекрасным макияжем, обрамленное старательно завитыми кудряшками, было испуганно.

– Я хочу, чтобы вы мне сказали, – проговорила девушка, – подозреваете ли вы в чем-нибудь Дональда.

– Пока еще слишком рано, чтобы подозревать кого-то конкретно, – ответил Аллейн. – Вам не следует придавать слишком большого значения никакому отдельному пункту в полицейском опросе. Многие из наших вопросов – обычная рутина. Как наследник лорда Роберта… Не надо опять на меня накидываться; вы спросили, и я отвечаю. Так вот, как наследник лорда Роберта Дональд неизбежно вызывает ряд вопросов. Если вы беспокоитесь о нем, а я вижу, что да, позволите дать вам один совет? Посодействуйте тому, чтобы он вернулся к медицине. Если он начнет заправлять ночными клубами, велика вероятность того, что рано или поздно он угодит к нам в лапы. И что тогда?

– Конечно, теперь все будет по-другому, – задумчиво произнесла Бриджет. – Мы могли бы пожениться довольно скоро, даже если бы он весь день проводил в больнице или где-то еще. У него ведь будут кое-какие деньги.

– Да, – согласился Аллейн. – Да.

– Это не значит, что я бессердечна, – продолжила Бриджет, смело посмотрев ему в глаза, – но ведь нельзя не думать об этом. Мы очень скорбим о Банчи. Мы очень о нем скорбим. Но ведь он был уже немолод, в отличие от нас.

Аллейну неожиданно вспомнилась свесившаяся на сторону безжизненная, словно уменьшившаяся голова, пухлые ручки, маленькие ступни, повернутые внутрь.

– Да, – проговорил его друг, – в отличие от вас.

– Мне кажется, в отношении Дональда он вел себя глупо и занудно, – повысив голос, продолжала Бриджет. – И я не собираюсь это отрицать, хотя мне жаль, что вчера я была с ним неучтива. Но все равно, я не верю, что он был бы против того, чтобы мы понимали преимущество денег. Я думаю, он понял бы.

– Уверен, что понял бы.

– Ну, тогда не смотрите на меня так, будто я бездушная тварь и веду себя по-скотски.

– Я не думаю, что вы ведете себя по-скотски, и не верю, что вы в действительности очень бездушная.

– Спасибо и на том! – огрызнулась Бриджет и тут же прибавила: – Ох, извините…

– Ничего, – сказал Аллейн. – До свидания.

– Но…

– Да?

– Ничего. Просто вы заставляете меня чувствовать себя скаредной, а это несправедливо. Если бы я могла что-то сделать для Банчи, я бы сделала. И точно так же Дональд. Но Банчи мертв. Нельзя ничего сделать для мертвых.

– Если они были предумышленно убиты, можно постараться найти того, кто их убил.

– «Око за око»? Им это уже не поможет. Это просто варварство.

– Пусть убийца задушит кого-нибудь еще, если ему заблагорассудится. Так, по-вашему?

– Если бы мы могли сделать что-то реальное…

– Как насчет того, чтобы Дональд сделал то, чего так хотелось дяде, – продолжил медицинское образование? Если только, – поспешно прибавил Аллейн, – у него нет каких-то иных честолюбивых устремлений. Но не по части ночных клубов капитана Уитерса.

– Я ведь, по-моему, уже сказала, что теперь он мог бы стать и врачом.

– Верно. Таким образом, разговор у нас движется по кругу. – Аллейн взялся за дверную ручку.

– Мне-то казалось, – заметила Бриджет, – что вы, как детектив, захотите разговорить меня.

Аллейн расхохотался.

– Вы маленькая эгоистка. Я слушал вас десять минут, но единственное, о чем вам хочется говорить, – это о себе самой и вашем юноше. Оно, конечно, вполне понятно, но это не по полицейской части. Позаботьтесь о матери, которая именно сейчас как никогда нуждается в вас. Убедите своего молодого человека возобновить занятия и, если получится, отвратите его от Уитерса. А теперь до свидания, я ухожу.