– Они ни за что не простят, если я не нанесу ответного визита, – сказала мисс Софи. – Я знаю их всю жизнь, и потом, Мэри Энн, бедняжка, тяжело больна.

Мисс Сильвер улыбнулась и с полной искренностью ответила:

– Я буду очень рада навестить обеих мисс Донкастер.

– Тогда я допишу письмо кузине Софи Феррарс. Это не займет много времени, а мисс Донкастер как раз успеют допить чай.

День стоял теплый и ясный. Мисс Сильвер надела шляпку, перчатки и легкое летнее пальто и принялась прогуливаться по саду, среди деревьев, отбрасывавших узорную тень на лужайку. Было очень хорошо – право, очень. Если бы не тревожные мысли, мисс Сильвер искренне наслаждалась бы визитом. Но мозг у нее отнюдь не пребывал в покое, о нет. Она ходила туда-сюда по лужайке и обдумывала нюансы дела Харша.

Откуда-то слева послышался необыкновенно пронзительный голос, который окликал женщину по имени. Его не мог ни с чем спутать никто, если слышал хоть раз. С утра мисс Сильвер задалась целью повстречаться с Сирилом Бондом.

Она повернулась и увидела, что мальчик сидит верхом на стене, разделяющей домик священника и Мидоукрофт. Одной рукой он держался за нависающую ветку, в другой воинственно сжимал палку, видимо воображая, что это копье.

– Что случилось, Сирил?

– А вы, случайно, не знаете, что такое «шприкен зе дойч»?

Мисс Сильвер добродушно улыбнулась.

– Ты неправильно произносишь. Надо говорить «шпрехен зи дойч». Это значит «вы говорите по-немецки?».

Сирил помахал копьем.

– Я спросил мистера Ивертона, и он сказал, что не знает. А у нас в школе есть один парень, его отец – беженец, еврей. Вот он хорошо знает немецкий, так и шпарит на нем.

Мисс Сильвер улыбнулась.

– А ты отлично лазаешь. Надеюсь, сидишь надежно. Из которого окна ты вылез?

Сирил слегка приуныл.

– У меня будут неприятности, если мистер Ивертон узнает.

Мисс Сильвер продолжала улыбаться.

– Я ему не скажу. Так из какого окна?

Сирил понизил пронзительный голос до свистящего шепота и указал копьем:

– Из того. Над библиотекой. Вон там я спустился.

– И ты не боялся, что мистер Ивертон услышит?

Маленький кокни пренебрежительно взглянул на нее.

– Не-е, – протянул он. – И потом, я ж не лазаю, когда он дома.

– Значит, во вторник вечером мистера Ивертона не было дома?

– А то. Пошел к миссис Моттрам чего-то там починить. Она сама ничего сделать не может.

– Откуда ты знаешь, где он был?

– Потому что слышал, как он сказал в коридоре: «Я пойду к миссис Моттрам чинить радио». Кухарка со служанкой так и покатились, когда он ушел.

– И когда он вернулся?

– Не знаю, я заснул. О господи! Заснул и не услышал выстрел!

– Откуда ты знаешь, что мистера Ивертона еще не было дома, когда ты вернулся?

Сирил понизил голос:

– В кабинете затемнение так себе. Не скажу, что совсем плохое, но в щелку видно, горит там свет или нет.

– Может быть, он поднялся к себе.

В голосе мальчика вновь зазвучало презрение.

– Не-е! Он всегда засиживается допоздна.

Он воровато посмотрел по сторонам.

– Ну нельзя же знать наверняка, – добродушно, но твердо возразила мисс Сильвер.

– А я знаю! – Сирил вдруг швырнул копье в сад и спрыгнул со стены.

Шагая вместе с мисс Фелл в Пенникотт-коттедж, расположенный через два дома, мисс Сильвер преимущественно молчала. Мисс Софи находила гостью идеальной слушательницей. Почти не переводя дыхания, она за короткий срок поделилась почти всеми сведениями об обеих мисс Донкастер, начиная со школьных дней. В рассказе было немало подробностей, которые весьма заинтересовали мисс Сильвер.

– Но, конечно, во время войны – предыдущей войны – разговоры изрядно поутихли на несколько лет. И мы надеялись, что больше ничего такого не будет…

– И как? – вежливо поинтересовалась мисс Сильвер.

Мисс Софи остановилась напротив Лайлак-коттедж и ответила:

– О, вы себе не представляете. – Она склонилась к мисс Сильвер и прошелестела: – А когда появился такой неумеренный интерес к какому-то маляру…

Через несколько минут они продолжили прерванный путь.

Их впустила пожилая служанка и проводила наверх, в лучшую комнату, превращенную в гостиную ради удобства мисс Мэри Энн (она спала за стенкой, и ее можно было с легкостью перевозить туда и обратно). Когда появились гости, мисс Мэри Энн сидела там, опираясь на подушки, в кресле с резиновыми шинами.

Мисс Софи представила свою спутницу.

– Моя подруга мисс Сильвер. Мисс Донкастер. Мисс Мэри Энн.

Мисс Сильвер присела рядом с креслом больной и заметила, что Борн – очень живописная деревня, а погода просто восхитительная. Одновременно она изучала сестер и интерьер – тесную комнату, стены, увешанные темными масляными картинами в тяжелых золоченых рамах давно минувших дней, обилие уродливой, бесполезной мебели, которая, вероятно, стоила уйму денег лет сто назад. Занавески малинового бархата не впускали в комнату солнечный свет. Под стульями, шкафами и столами виднелся старинный серо-коричневый ковер, всюду теснились безделушки – семейство игрушечных медведей из Берна, резные деревянные рамки с узором в виде эдельвейсов и потускневшие серебряные с выцветшими фотографиями, миниатюрное швейцарское шале, покрытое пылью, маленькие фарфоровые и филигранные шкатулки, стеклянное пресс-папье в виде шара, в котором крутились снежинки, индийский кинжал в потемневших ножнах. Семейная история свелась к сувенирам.

Безобразный чайный сервиз с обилием позолоты занимал каминную полку, над ним висело гигантское, доходившее до самого потолка, настенное украшение с врезанным зеркалом, в котором виднелось с десяток искаженных отражений комнаты.

Самый подходящий фон для мисс Донкастер. Мисс Сильвер не пробыла в их обществе и пяти минут, как поняла, отчего добрейшая мисс Софи не в состоянии подобрать более теплых слов, нежели «бедная Люси Эллен» и «бедная Мэри Энн». Сестры, несомненно, очень походили друг на друга, но, в то время как Люси Энн больше напоминала хорька, Мэри Энн расплылась и погрузнела. У обеих были редкие седые волосы и глубокие морщины.

Без всяких усилий со стороны мисс Сильвер разговор перешел на мистера Харша. Разумеется, ничего более драматического не происходило в Борне с тех пор, как Джедедия Пинкотт сбежал с невестой своего двоюродного брата Иезекииля за сутки до свадьбы, и оба погибли в железнодорожной катастрофе. В деревне решили, что парочка понесла заслуженную кару. Именно мисс Мэри Энн первой заговорила о мистере Харше, к великому облегчению мисс Софи, поскольку Люси Эллен устроила ей, мягко выражаясь, суровый перекрестный допрос касательно мисс Браун. Мисс Софи поспешила присоединиться к беседе.

– Давайте надеяться, что это дело распутают!

Мисс Донкастер высказала твердое мнение, что мистер Харш покончил с собой.

– Я так говорила с самого начала. И так решили присяжные на дознании. Никто даже не сомневался, какой будет вердикт. Поскольку я находилась в составе присяжных, то предположительно знаю…

Мисс Сильвер, слегка кашлянув, почтительно склонила голову в сторону мисс Мэри Энн:

– Какое горе для всех друзей мистера Харша. Правда ли, что он работал над каким-то ценным изобретением? Вдвое печально, что он не успел закончить.

– Он закончил!

– Правда? Как интересно.

Голос Мэри Энн не походил на голос сестры. Он звучал невнятно и приторно. Она горячо заговорила:

– Он завершил работу в тот самый день – провел последний эксперимент и добился успеха. Он позвонил сэру Джорджу Рэндалу в военное министерство в половине седьмого во вторник и попросил приехать на следующий день. Я слышала собственными ушами…

Мисс Сильвер слегка удивилась:

– Слышали?

Мисс Донкастер быстро ответила:

– В Борне общая телефонная линия. Слышно буквально каждое слово. Очень неудобно.

Мисс Мэри Энн продолжила, как будто не слыша слов сестры:

– Вы удивитесь, но порой узнаешь такое… люди бывают крайне неосмотрительны. Я случайно взяла трубку и услышала все, что сказал мистер Харш. Помнится, я повернулась к Фредерику Бушу, который вешал полки в углу – он помогает нам по мелочам, – и сказала: «Ну вот, мистер Харш закончил работу, разве это не замечательно? Сэр Джордж Рэндал из военного министерства приедет к нему завтра». Буш ответил: «Тогда, наверное, мистер Харш сегодня пойдет играть на органе. Когда я его видел в последний раз, он сказал, что непременно пойдет, как только закончит».

– Ну надо же! – воскликнула мисс Сильвер.

Мисс Донкастер решительно перебила:

– Вот и доказательство, что он намеревался лишить себя жизни. Самоубийство! Я с самого начала так говорила.

– Если только здесь не замешан мистер Мэдок, – заметила мисс Мэри Энн. – Знаете, Софи, говорят, что они с мистером Харшем поссорились из-за вашей мисс Браун.

Мисс Софи, в тени своей лучшей шляпки, вспыхнула:

– Мало ли что говорят. Незачем повторять, Мэри Энн.

И тут дверь отворилась и вошла миссис Моттрам в ярко-красных вельветовых брюках и ярко-синем джемпере. Ее светлые волосы были повязаны оранжево-зеленой лентой. Она выглядела необыкновенно мило, а, увидев мисс Сильвер, издала радостный взвизг и бросилась к ней со словами: «Ангел мой!»

– Она ангел, сущий ангел! – пояснила миссис Моттрам остальным. – Знаете, я однажды потеряла… наверное, лучше умолчать, что именно, но она принадлежала моей свекрови, а вы же знаете, что такое свекровь… она ни за что не поверила бы, что я не продала эту штуку, и у меня были бы огромные неприятности. А душка мисс Сильвер вернула пропажу и практически спасла жизнь!

Она закатила синие глаза и села рядом с мисс Сильвер, которая похлопала молодую женщину по руке и сказала добродушно, но решительно:

– Хватит, дорогая, больше не будем об этом говорить.

К счастью, все взгляды были устремлены на брюки миссис Моттрам. Мисс Донкастер напоминала хорька, который следит за неосторожным крольчонком. Она ядовито произнесла:

– Я вижу, вы сняли траур.

Синие глаза широко распахнулись.

– Я носила его только ради свекрови, и прошло уже столько времени…

– Когда я была молода, – заметила мисс Донкастер, – вдовы обязательно носили траур и креп в течение года, еще год одевались в черное, полгода носили серое, черное и белое и полгода – серое, белое, лиловое и темно-синее.

Ида Моттрам хихикнула.

– А еще, кажется, в те времена носили кринолины и другие странные штуки.

Последовало гробовое молчание. Наконец мисс Донкастер сквозь зубы произнесла, что кринолин носила ее бабушка.

Миссис Моттрам любовно взглянула на свои ярко-алые брюки.

– Ну, когда какая-нибудь мода умирает, тут уж ничего не поделаешь, – объявила она. – Оживлять ее ни к чему, иначе мы бы до сих пор ходили в платьях, крашенных вайдой.

Она с подчеркнутым добродушием обратилась к мисс Сильвер:

– Кажется, я прервала какой-то крайне важный разговор, когда вошла, – у вас был такой серьезный вид. Пожалуйста, продолжайте, иначе я подумаю, что вы говорили обо мне.

– По-вашему, это крайне важная тема? – поинтересовалась мисс Донкастер.

Миссис Моттрам вновь закатила глаза.

– Для меня – да.

Мисс Сильвер сдержанно произнесла:

– Мы говорили о бедном мистере Харше и о том, как прискорбно, что он умер именно тогда, когда его работа увенчалась успехом. Мисс Мэри Энн рассказывала такие интересные вещи. Оказывается, она случайно сняла телефонную трубку и услышала, как мистер Харш поделился новостью с кем-то из военного министерства…

– Он говорил с сэром Джорджем Рэндалом, – уточнила мисс Мэри Энн. – «Полный успех» – вот как выразился мистер Харш, имея в виду свой последний эксперимент.

– Да-да, вы уже рассказывали. – Ида Моттрам явно не слишком заинтересовалась. – Помните, мистер Ивертон принес вам яиц – просто чудо, как у него несутся куры, – и мы с ним зашли вместе. Вы тогда и рассказали.

Ее тон намекал, что она не намерена слушать еще раз.

– И, конечно, никто не думал, что бедняжка вот так нас покинет. Но что толку все время говорить о плохом? В тот вечер я сказала мистеру Ивертону: «Какая жуткая история», – и он со мной согласился. Но ведь мистера Харша разговорами не вернешь.

– Иными словами, вы предлагаете идти по жизни, не обращая внимания на неприятные вещи, – заметила мисс Донкастер. – Лично я воспитана в том духе, что беды нужно принимать смело и не прятать голову в песок. Вы, кажется, часто видитесь с мистером Ивертоном.

– Он страшно добрый, – ответила Ида Моттрам. – Он построил мне курятник из каких-то старых ящиков и прочего барахла, кроме того, отлично разбирается в технике, так как сразу понял, что моему радио нужна новая лампа, и купил ее, когда ездил в понедельник в Марбери, а вечером пришел и все починил. Он самый добрый человек на свете. Забавно, что Банти его невзлюбила. Страшно неловко…

– Многие дети не желают отчима, – заметила мисс Донкастер с огромной долей яда в голосе.

Ида Моттрам разразилась детским смехом.

– Значит, вот о чем болтают в деревне? Ну надо же. Разумеется, когда в округе есть только один стоящий мужчина, соседи уж постараются извлечь максимум. Не сплетничать же о священнике, в самом деле. Пожалуй, я подумаю, не пустить ли насчет святого отца небольшой слушок, просто чтобы вы ненадолго позабыли о мистере Ивертоне. Например, в церкви в воскресенье мне попадет в глаз соринка, и я попрошу святого отца ее вынуть – старый безотказный трюк. Что скажете?

Мисс Софи улыбнулась.

– По-моему, вы болтаете чушь, милая моя.

Ида захихикала.

– Конечно, есть еще ваш племянник, но это добыча Дженис. Я не охочусь в чужих угодьях…

Она встала и лучезарно улыбнулась.

– На самом деле, я зашла занести малину. У нас ее много, а я знаю, что мисс Мэри Энн любит ягоды. Я оставила малину внизу, у Агнесс. Ангел мой… – Она быстро подошла к мисс Сильвер. – Когда же мы увидимся?

– Я зайду на обратном пути, – пообещала та.