Рига
Еще одна ночевка по дороге и часам к трем следующего дня показалась Рига. Сначала, разумеется, я увидел шпиль церкви Святого Петра, потом Домский Собор и церковь Святого Якова. А больше – ничего знакомого. Предместья были сплошь из деревянных построек, за городскую стену мне сегодня попасть не пришлось – батальон находился вне границ городского канала, игравшего роль рва перед стенами столицы губернии. Ладно – еще зайду и на Ратушную, и на Домскую площади, посмотрю…
Майор Пушняков Аркадий Севастьянович оказался мужчиной моих лет, рослым брюнетом с аккуратными бакенбардами. Встретил меня командир батальона весьма приветливо:
— Рад знакомству, Вадим Федорович, очень приятно получить под свое начало столь образованного человека. Даже удивительно: как вы смогли оставить науку ради службы в армии?
— Каждый из нас старается быть там, где может принести Отечеству наибольшую пользу, разве не так?
— Разумеется. Но весьма немногие, по моему мнению, способны были бы поступить, так же как и вы.
— Благодарю за лестный отзыв, но, если можно, хотелось бы обсудить перспективы начала работ, ради которых я и прибыл в ваше распоряжение.
— Знаете, судя по приказу его высокопревосходительства, это я в вашем распоряжении, — усмехнулся майор, — ваше подчинение мне чисто формальное, а вот я обязан обеспечить режим максимального благоприятствования вашим работам.
— Надеюсь, что это вас не обижает?
— Отнюдь, как вы сами сказали, каждый из нас должен стараться принести России наибольшую пользу на своем месте. Но я могу поинтересоваться о направлении ваших занятий?
— Конечно, Аркадий Севастьянович. Я работаю над созданием и производством, во-первых, очень мощного взрывчатого вещества, а во-вторых, пороха почти не дающего дыма при сгорании. Очень надеюсь, что в ближайшее время смогу продемонстрировать и то, и другое.
— Удивительные вещи говорите, — поднял брови мой командир, — но не верить ученому с мировым именем, у меня повода нет.
— Можете не сомневаться. Все это уже продемонстрировано военному министру. Иначе, сами понимаете, что я не пользовался бы таким доверием его высокопревосходительства. Исследования практически закончены, осталось наладить производство всего этого в сколько-нибудь серьезных количествах. Причем в обстановке строгой секретности. Именно поэтому лучше работать в армии, а не в Академии.
— Понятно, — слегка задумался Пушняков, — можете смело рассчитывать на мое содействие. Что вам понадобится?
Обсудили вопрос с помещением для будущей лаборатории, список необходимого оборудования я оставил Барклаю и оно должно было прибыть в ближайшее время, а вот сырье предстояло доставать на месте, но, посмотрев на перечень необходимого, майор уверил, что особых проблем с этим не будет. Вот с людьми было хуже: солдаты-минеры, это, конечно самые подходящие для меня работники во всей армии, но и они не химики, то есть им можно поручать отмеривать определенные порции веществ, смешивать сухие порошки, но не более. Во всяком случае, первое время. Правда, Аркадий Севастьянович обещал отобрать для меня десяток лучших из лучших… Главное – нáчать, а уж потом разберемся как углýбить.
— Как устроились, Вадим Федорович? — сменил тему майор.
— Честно говоря, пока никак – сразу к вам не заезжая в город. Надеюсь хоть первую ночь не оставите меня со слугой под открытым небом?
— Не беспокойтесь. Сегодня вас пристроим, а на будущее могу порекомендовать неплохую квартирку неподалеку – и недорого, и прилично. А сейчас – пойдемте ужинать.
Батальонное офицерское собрание или как оно там называлось, особой роскошью не отличалось – столовка себе и столовка. То есть чисто и уютно, даже бильярдный стол имелся, но не более.
В помещении находилось еще пятеро офицеров: двое играли на бильярде, один находился рядом с ними, а еще двое общались за столом с бокалами вина.
— Господа офицеры! — крикнул один из сидевших, увидев командира.
Игра немедленно прекратилась и слышны были лишь еще несколько рикошетящих ударов шаров продолжавших катиться по зеленому сукну.
— Господа, — обратился майор с вытянувшимся во фрунт офицерам, — позвольте представить вам нашего нового сослуживца: поручик Демидов Вадим Федорович. Кроме всего прочего – известный ученый-химик, адъюнкт Российской Академии наук. Прошу любить и жаловать!
Пять пар глаз немедленно обратились в мою сторону. Почти на каждом лице читался вопрос: "Это что еще за фрукт?" – нормальная реакция на самом деле.
— Рад приветствовать вас, господа! — ну а что я еще мог сказать?
Первым ко мне подошел капитан, который первым заметил Пушнякова:
— Кушер Лев Симонович, — рукопожатие было вялым, но в целом офицер производил приятное впечатление – лицо было вполне доброжелательным.
Далее представились поручики Берг и Карабин, а так же подпоручик Волин и прапорщик Храповицкий-четвертый.
— Очень приятно познакомиться, господа.
— А кроме того, — вмешался майор, — господин Демидов с дороги и прошу не беспокоить его разговорами до окончания ужина. Договорились?
Офицеры выразили свое согласие и вернулись к прерванным занятиям, хотя изредка и поглядывали в мою сторону.
Буфетчик достаточно споро принес кислые щи и кашу с мясной подливой. Без всяких изысков, но вполне себе вкусно, особенно когда на протяжении всего дня, горячего поесть так и не удалось. К тому же приготовлено все было "с душой".
Офицеры тактично не беспокоили, пока насыщался и, по окончании трапезы, сам подошел к бильярду.
— Не желаете ли сыграть, Вадим Федорович? — поинтересовался поручик Берг.
— Благодарю, Александр… — начал вспоминать я.
— Викторович, — благожелательно улыбнулся офицер.
— Да, простите. У меня весьма немного опыта в этой игре, пока просто посмотрю. И, — обратился я ко всем, — не знаю традиций вашего батальона, но не будет ли их нарушением, если по случаю прибытия на место службы, предложу отметить наше знакомство несколькими бутылочками хорошего вина?
Предложение пришлось по душе присутствующим, и я пошел договариваться с буфетчиком.
Вино действительно оказалось весьма приличным, так что первое знакомство с коллегами по службе начиналось неплохо. Не имея на данный момент проблем со средствами, я мог себе позволить слегка раскошелиться для установления добрых отношений с офицерами батальона. Не то, чтобы я пытался "купить" себе расположение этих пионеров, но сделать приглашающий к нормальным отношениям жест никогда не вредно. Вроде не зря потратился – оценили. И следующую партию бутылок выставлял уже капитан Кушер. Если так и дальше пойдет, то и спиться нафиг можно в этой армии…
Но дальше пошло "поспокойнее". Вино уже слегка прихлебывали, а не глушили бокалами, как при первых тостах за мое прибытие. Ну и пошло "интервью" для присутствующих:
— Вадим Федорович, — это поручик Карабин, — простите за нескромный вопрос, но за что Владимира получили?
— За открытия в области химии, Борис Львович. Я правильно запомнил, как вас зовут?
— Да, благодарю. Но не совсем понятно, какие открытия могут быть достойны такой награды… В ваши-то годы.
Нет, не нарывается – искреннее любопытство нарисовано на лице яркими красками.
— Извините мою нескромность, но серьезные. Два новых простых вещества. И… Господа, прошу оставить эту тему – мне неловко… Поймите, пожалуйста – я прибыл служить вместе с вами, все, что я сделал раньше, не имеет к этому отношения.
— И все-таки, — встрял подпоручик Волин, — мы заинтригованы…
— Я вас очень прошу не заставлять меня говорить о том, о чем я не имею права рассказывать. Надеюсь, что вы меня поймете.
В самом деле: не тыкать же их в то, что в России открыты два новых элемента, а они типа не в курсах. Понятно – в армии своих проблем до черта и за всеми новостями науки не уследить. Однако "черная кошка" между мною и остальными офицерами все-таки пробежала: вроде я дистанцируюсь и считаю себя им не ровней. Блин! В общем, я здорово лоханулся.
И, чтобы окончательно не "потерять контакт" с будущими сослуживцами пришлось частично "колоться". Рассказал об открытии йода и алюминия, о том, что есть возможность получить новую взрывчатку…
Восприняли очень адекватно:
— Так господин Храповицкий как раз по вашей части, Вадим Федорович – большой специалист по всевозможным фейерверкам. Лучшего помощника в "делах ямчужных" не найти, — капитан Кушер смотрел на меня весьма благожелательно, а глаза мальчишки-прапора уже просто горели и сверкали в ожидании моего решения.
— Буду несказанно рад такому помощнику – приветливо кивнул я юноше, — но все в руках начальства.
— Не беспокойтесь, Вадим Федорович, я думаю, что мое начальство отпустит меня под ваше начало, — скаламбурил прапорщик.
— Пути начальства неисповедимы, — опять вмешался Берг, — не продолжить ли нам игру, господа? Вы решительно не хотите поучаствовать? — обернулся поручик в мою сторону.
В "американку" я бы может еще и попытался, но вряд ли с особым успехом. А здесь играли в карамболь или что-то вроде этого – стол был без луз. И в своем времени об этой игре только слышал, но правил не знал и не знаю. А уж в этом времени они могли быть весьма специфическими…
— Благодарю, но нет – совершенно не дружу со "слоновой костью" шаров – увольте. Однако с удовольствием понаблюдаю за игрой мастеров этого дела.
Вроде отмазался без потерь. К чести господ пионеров, вот ведь лихое словосочетание получилось – уржаться в семидесятых годах грядущего века, они совершенно спокойно отреагировали на мой отказ играть и не стали доколупываться, почему я, дворянин, не играю на бильярде. Не хочет человек общаться – ну и ладно. И большое мое вам спасибо за это, господа офицеры – дайте дух перевести.
Но Храповицкий "остался при мне". И стал выспрашивать о планах и рецептуре.
Ну и что? Посылать его по всем матерным адресам? Так ведь парень совершенно искренне мне помогать хочет.
Пообещал я этому прапору, что возьму в свою "команду", если, конечно, начальство возражать не будет. А что – лишний пиротехник в моих делах никогда не помешает.
На следующее утро майор представил меня всему батальону, а в нем оказалось еще с десяток офицеров. Мне что, снова "выставляться"?
Но обошлось – вечером наливали на халяву как раз мне, а не я.
А еще через день пошел устраиваться на постой. Госпожа Тереза, хозяйка квартиры, оказалась женщиной в возрасте, но достаточно миловидной – оказывается, некоторые дамы умели оставаться женственными и интересными и в начале девятнадцатого века. То, что новый постоялец не говорит по-немецки ее сильно удивило, но русским фрау владела весьма сносно, хоть акцент и ужасающ – просто как у юмористов, пародирующих иностранцев говорящих по-русски.
Стоило проживание вместе с трехразовым питанием на удивление немного. А уж после того как я пообещал услуги Тихона в плане помощи по хозяйству, то госпожа Клюгенау просто расцвела. Но цену не сбавила – это вам не "широкая русская душа" – искреннее "данке" за все, но кошелек есть кошелек. Даже столь приятная для хозяйки новость, что у меня имеется невеста и она может гарантированно не беспокоиться на предмет визитов ко мне всевозможных девиц вызвала лишь дополнительно благожелательное ко мне отношение, но ни копейки скидки. Да не особо и надо-то – меня вполне устраивали условия предложенные госпожой Терезой.
Оставив Тихона на обустройство места проживания, я не устоял перед соблазном прогуляться в Ригу. То есть в Старый Город.
Пошел пешком, благо недалеко – это вам не Рига конца двадцатого века с двадцатикилометровым радиусом. Через десять минут уже входил в ворота, миновав мостик через городской канал.
Выглядел этот самый канал весьма соблазнительно в плане рыбалки. Да и наверняка впечатление было не обманчивым – если уж я и в советское время там щук спиннингом ловил, то сейчас наверняка ихтиологическая обстановочка получше будет…
До Ратушной площади от ворот, было, вообще несколько минут неспешным шагом. Красиво надо сказать: церковь Петра вполне себе такая же, только шпиль деревянный, Дом Черноголовых очень даже впечатлял своими извратами в плане архитектурных украшений – это ж надо было такое забабахать исключительно для заезжих купцов времен Ганзы… Но красиво.
Побрел на "Домчик" - Домскую площадь – кроме собора ничего не узнаваемо, все другое. И, тем не менее, приятно – все-таки есть что-то знакомое в "этой" Риге.
А назавтра началась уже служба. Строевым, в плане службы в гарнизоне, офицером я еще не являлся, но в план на дежурство по батальону на следующую неделю меня поставили. Что же – постараюсь не ударить лицом в грязь.
А пока – знакомство с бараком, который предстоит переделать в лабораторию и с десятком солдат, которых выделили под мое начало для работ по производству взрывчатки.
Пока производить было не из чего и не в чем, но ребята оказались на удивление сообразительными и умелыми хотя бы во взвешивании: мое задание рассчитать и взвесить селитру, серу и уголь для получения полутора фунтов пороха при заданных весовых отношениях, выполнили все десять четко и аккуратно. То есть пропорции решать умеют. Причем получше трети моих бывших учеников конца двадцатого века. Спасибо тем, кто учил их арифметике и примитивной алгебре. А русского парня всему научить можно, лишь бы он учиться хотел и мог. Да в минеры еще наверняка и отбор был – абы кого не брали, это вам не инженерные роты, где основные инструменты лопата и топор: "бери больше, кидай дальше".
В общем, порадовали меня подчиненные. Можно догадаться, что результаты эти получены методом большого кнута и малого пряника, но лично мне важен именно сам результат. А он весьма радовал сердце и разум руководителя первой в истории России "шарашки", то есть меня.
А после этого стали уже "ковыряться" с самой лабораторией, если, конечно можно назвать этот раздолбанный барак столь громко: подобие водопровода и канализации нужно изобразить, вытяжку какую-никакую соорудить тоже необходимо, столы, раковины…
В результате сутки в карауле я практически отдыхал. Но этот "санаторий" длился всего лишь сутки. Еще пару дней "штурмовщины", и прибыло оборудование для лаборатории. Половина посуды, естественно, в виде стеклянного боя. Хорошо, что я о подобном догадывался и заложился на этот случай с тройным запасом.
Реактивы прибыли еще не все, но начинать работать уже можно.
Командир батальона немедленно освободил меня от всех дежурств и создание "погибели для Наполеона" встало если и не на промышленные, но хотя бы на кустарные рельсы.
Все бы хорошо, но любой, кто имел дело с производством какого-либо вещества, знает, что реальный выход продукта сильно отличается от ста процентов, а кроме того, нужно куда-то девать побочные продукты производства. Даже при получении банальной соды по методу Сольве, что делать с терриконами хлорида кальция, который при этом неизбежно образуется?
Разве что в море топить.
А у меня побочный продукт – непрореагировавшая смесь серной и азотной кислот, веселая субстанция, правда? И куда ее выливать?
Так что прости, Матушка-Даугава. Ежедневно солдаты на лодке отправлялись на середину реки и аккуратно выливали с борта лодки несколько литров "адской смеси". Для такой огромной водной артерии это не должно быть фатальным или даже серьезным.
Сначала, правда, пробовали организовать предварительную нейтрализацию, но оказалось жуткой морокой – сначала аккуратно водой разбавить, причем, естественно лить кислоты в воду, потом известью… В результате, когда я приказал просто выливать в реку, мои минеры вздохнули с облегчением. В конце концов, ежесуточная порция отходов была литра два-три – и нести не тяжело, и для природы не страшно. Посчитал на досуге: если это вылить в стандартный двадцатипятиметровый бассейн, то вода на вкус даже слегка кисловатой не станет, а тут такая речища, да еще и с течением…
Проблемы возникли во время ожидания, пока встанет надежный лед, когда ни на лодке не выплывешь, ни по тонкой корочке не пройдешь. Морозу-Воеводе потребовалась неделя, ну а по ее истечении стало совсем удобно.
Шло время и стратегические запасы медленно, но верно пополняли боевые "закрома Родины". Прапорщик Храповицкий оказался на редкость толковым помощником и достаточно скоро я стал доверять ему самостоятельно заниматься синтезом. Первое время, правда, слегка беспокоился, что по старинной русской традиции "дык это я уже умею, можно и "поприблизительней", он начнет с юношеским энтузиазмом играть в "стахановца", что запросто может кончиться грандиозным ТРАХТАРАРАХОМ на весь батальон. Но демонстрация свойств нитроглицерина полученного в первой серии наших работ видимо все-таки произвела на парня впечатление и заставила относиться к этому веществу с уважением. Так что работал Аполлон Митрофанович внимательно и неторопливо.
Первую пару изготовленных динамитных шашек также потратили на демонстрацию. Показали господам офицерам, ради чего мы с прапорщиком практически освобождены от несения рутинной службы. Кстати не раз уже ловил на себе косые взгляды сотоварищей по батальону, явно связанные с моим привилегированным положением.
И вот тут сослуживцев, что говорится, проняло. Когда они увидели разрушительное действие столь небольшого по размерам заряда – оценили. Остаток дня господа пионеры только и обсуждали, что перспективы применения новой взрывчатки. Даже на мероприятии, посвященном "спрыскиванию" нашего успеха, говорили только об этом, хотя за столом, да в компании с несколькими бутылками доброго вина, обычно находили более приятные темы для общения, чем служба.
Работа двигалась медленно, но верно и к концу зимы на складе хранилось уже несколько пудов динамита, а так же с пяток килограммов бездымного пороха.
В конце февраля меня срочно вызвал Пушняков.
— Здравствуйте, Вадим Федорович, — слегка напряженно поприветствовал меня майор. — Скажите, прапорщик Храповицкий способен самостоятельно продолжать работы? Без вас.
— Думаю что да, — несколько удивился я, — а в чем дело?
— Да вот, ознакомьтесь, — протянул мне бумагу командир.
М-да…"…Направить в Тулу, для скорейшей организации работ по производству бездымного пороха и испытания ружей для него предназначенного…" Подпись Барклая. Ну что поделаешь – "Есть организовать производство!"
