Вот это встреча!
Март лучше ноября только тем, что уже ожидается возрождение природы, уже живешь надеждой на тепло, зеленую траву, щебет птиц и тому подобное. И знаешь, что никуда все это не денется, что придет уже очень скоро. А в плане погоды оба месяца поганы и непредсказуемы. Может быть что угодно: и снег, и мороз, и холодный дождь с ветром.
А душа и тело уже давно истосковались по весне. И ждут ее каждый день.
Сегодня опять подморозило. Хорошо еще, что вчера не было оттепели, поэтому копыта у наших с Тихоном лошадей не разъезжались. Все-таки надо было ехать на санях, но я уже так сжился со своей Афиной, что просто мысли не возникало оставить ее на какой-нибудь почтовой станции. Нет уж, с этой лошадушкой я без сверхнеобходимости надолго не расстанусь.
Усиленно хотелось водки с горячей закуской. У меня была с собой фляжка с живительной влагой, но пить в седле на морозе – ну его к дьяволу. Потерплю до ближайшей корчмы. А она, зараза, все не показывается. Хотя уже скоро и темнеть начнет. Но должна уже скоро быть. Должна. Просто время и расстояние в зимней дороге, наверное, еще более относительны, чем они же при околосветовых скоростях…
Наконец-то! Спрыгнув с седла во дворе "приюта для путников", я передал Тихону уздечку Афины и заторопился в тепло.
Народу было немного: кроме хозяина заведения и его слуги, в помещении было еще пять человек. Пара ямщиков-почтарей сидела за одним столиком и три офицера за другим. Один был явно сумским гусаром: серый с красным доломан – как на Голубкиной в гусарской балладе. Тот самый, увидев который поручик Ржевский произнес: "Мундир на вас, я вижу, павлоградский…" вот за что консультантам в кино деньги платили? Двое других – драгуны. Не помню какого полка – воротники белые, эполеты золотые. То ли Иркутский, то ли еще какой с Сибирью связанный.
Я, не снимая шинели, тут же попросил того, о чем давно мечтал:
— Хозяин! Водки и жареного мяса. Только поскорее.
— Не извольте беспокоиться, ваше благородие! Пожалуйте пока водки с капусткой, а мясцо уже скоро подоспеет.
Офицеры, как и ожидалось, обернулись в мою сторону. Я козырнул "коллегам". Они кивнули в ответ, но в первую очередь, хотелось опрокинуть в себя стаканчик и зажевать хрусткой капустой. Что и было сделано.
Проглотив первую порцию, я встретился глазами с поручиком…
Так. Трактирщик что, на галлюциногенах свою водку настаивает?
— Сергей?
— Здравствуй, Вадик!
Я еще ничего не соображал, но уже облапил поднявшегося мне навстречу Серегу. С такой радостью и, не подумайте чего плохого, нежностью, как, наверное, не обнимал никого в своей жизни. Чтобы понять, нужно оказаться на моем месте – встретить друга и брата в совершенно чужом мире.
— Как тебя называть? — прошептал Горский мне на ухо.
— Так же как и раньше. А тебя?
— Аналогично.
— Господа! — Обратился к присутствующим офицерам Сергей, когда мы, наконец, разомкнули объятья. — Разрешите вам представить моего старинного друга: Демидов Вадим Федорович, поручик…
— Первого пионерного полка, — договорил я. — Простите, я все-таки сниму шинель.
Когда я вернулся к их столу, мне уже набулькали вторую рюмку. Офицеры тоже представились: корнет Беклемишев – гусар и штабс-капитан Иркутского драгунского Арнаутов. Красный крестик на моей груди произвел впечатление даже на Сергея. Выспрашивать откуда у поручика Владимир не стали, но некоторое недоумение в смеси с уважением без труда читалось на их лицах. Ну и ладно, не мне же самому начать объяснять.
Поскольку форма у штабс-капитана с Серегой одинаковая, значит и тот иркутский драгун.
Выпили за встречу, а тут подоспело и жаркое: запеченный свиной окорок.
Под мясо, разумеется, налили еще, выпили, и я впился зубами в сочную мякоть. Не развезло бы с мороза… Как раз зашел Тихон. Я извинился перед офицерами, подошел к своему "Планше" и дал торопливые указания насчет нашего обустройства на ночь. Хотя, это было, пожалуй, излишним – все и так предельно ясно: нас покормят и устроят. Апартаментов здесь не имеется, так что выбирать особо не приходится.
— За пионеров! — встретил меня поднятой рюмкой Арнаутов.
Ага. "Взвейтесь кострами, синие ночи!". Мысленно желая двоим "лишним" за данным столом провалиться в тартарары и, наконец, дать мне возможность пообщаться с Горским, я улыбнулся и чокнулся со штабс-капитаном.
Наконец понял, что меня так напрягало в последние минуты: Серега-то не выглядел обалдевшим. С самого начала. Удивление – да, было. Легкое. Но он как будто удивился моменту, а не самой нашей встрече. Ох, чувствую, предстоит нам интересный разговор. Он явно знает больше моего.
Но я не мог проявить инициативу – все-таки я гость за этим столом. Однако вскоре мой друг сам разрулил ситуацию:
— Господа, я надеюсь, что вы не обидитесь, если мы с поручиком Демидовым оставим вас на некоторое время? Мы очень долго не виделись и у нас есть некоторые темы… Ну, так скажем: личного характера, которые, нам обоим наверняка хочется обсудить.
— Надеюсь, разговор не закончится дуэлью? — неуклюже пошутил подвыпивший гусар.
— Можете быть уверены, корнет, — включился в разговор и я, — уж чего-чего, а дуэли не предвидится.
— Было бы грешно мешать приватной беседе друзей, которые давно не виделись, — подвел черту Арнаутов. — Но учтите, господа – мы вас ждем и без вас пить не будем. Так что поторопитесь.
Чтоб ты сгорел, инфекция! То есть у нас минут десять.
Тем не менее, любезно улыбнувшись, я поднялся из-за стола и мы с Горским пересели в самый дальний угол.
— Ну, здравствуй еще раз!
— И тебе того же. Чертовски рад, наконец, тебя увидеть.
— Наконец? Ты знал, что я здесь? Пояснишь?
— Не наверняка знал. Но был почти уверен. Уверен, что ты выкарабкаешься.
Я живо вспомнил встречу, или наваждение, с пасечником Силантием…
— Впрочем, ладно. Рассказывай сначала ты.
— О чем рассказывать в первую очередь?
— Серый! Я тебя сейчас убью! — я начал свирепеть. — Как и почему мы сюда попали? Знаешь?
— Без понятия. Но, почти наверняка все из-за Витьки.
— Марковича? — на всякий случай захотелось уточнить.
— А у нас много общих знакомых с таким именем?
— Вот сука! На ломти гада порежу, если встретимся…
— Да подожди ты… Я ведь ничего не утверждаю. Просто соображаю: Ты – здесь, я – здесь… Еще один фигурант именно с Арены имеется…
— Да ладно! — офонарел я, с трудом собираясь с мыслями и вспоминая того "Герострата" хренова… — Можешь приплюсовать четвертого оттуда же. А что за "еще один"?
— Чуть позже, Вадь, — Серега тоже слегка прибалдел, услышав о "четвертом". Тема явно требовала вдумчивого обсуждения, а времени на "вдумывание" у нас было ровным счетом шиш, да ни шиша…
— А не пошел бы Витька вообще в преголубенькую даль? А? Нам, кроме как о нем поговорить не о чем?
— Очень даже есть о чем, но надо же и с этим разобраться.
— Надо. А есть информация к размышлению?
— Начерно – имеется. Следим за фактами: ты и я с Арены, еще один, которого пришлось завалить, оттуда же. Парень, про которого ты мне сейчас расскажешь – аналогично. Вывод: все, кого мы с тобой встречали в этом мире – Витькины гладиаторы. Так?
— Пока возразить нечего.
— Господа! — донесся веселый голос Арнаутова, — Ваши десять минут уже десять минут назад закончились!
— Алексей Трифонович, еще пять! — отозвался Серега. — Наливайте пока.
— Пять и не более! — это уже корнет.
— Разумеется! — мне тоже пришлось подключиться к беседе. — Прошу нас понять и не обижаться.
Ладно, давай по-быстрому: как здесь… То есть "как", понятно. Где здесь оказался, как по жизни устроился? — торопливо начал выспрашивать Серега.
— Это за пять минут-то? Нам ведь больше не дадут. Коротко: нырнул в озеро в одном времени – вынырнул в другом. Ну и повезло мне с "первыми встречными". Хорошим мужиком мой "хозяин" оказался – отставной подполковник Белозерского полка.
— И что?
— И все. Устроился. Но это опять же разговор не на пять минут. Его дочь теперь моя невеста…
— Узнаю гусара, — улыбнулся Серега…
— Я тебе сейчас пошучу на эту тему! Все серьезно, понял?
— Да понял, угомонись. Может еще, действительно дуэль тут организуем? — Серега посмотрел на меня с нескрываемой иронией, и быстро сменил тему разговора:
— Кстати, носитель, блин, культуры, ты о моем здесь присутствии раньше заподозрить не мог? Песни, которые я из нашего века перепер, чуть ли не вся Россия распевает. Толик-Виверр, меня по ним и вычислил.
— Упс! Это кто?
— Один из наших… Ты его не знал?
— Слушай, дурацкий, извини, вопрос. Я и тебя тогда мельком на арене увидел. Ну так тебя-то узнать мне труда не представляло. А вот "Толиков" в нашей компании вроде не было. Или я что-то путаю?
— Вроде действительно, — Горский задумался, — ни одного Анатолия ни в шпаге, ни в рапире, ни в сабле. Во всяком случае смоленских.
— Вот именно. А если бы я встретился с этим самым "Виверром" на арене, то один из нас бы уже выступал за "сборную кладбищ". Думаю, что ты догадываешься, кто именно.
— Не скажи! Как я понял из письма, которое получил с Дона, он двумя клинками орудует.
— Димахер, стало быть… Н-да, это сложнее… Если выучен… Два трупа. Слушай, а ведь Витька нас "берег", нет?
— Именно, Вадь. Ведь сколько у нас шансов было встретиться на арене, а? Отвечаю – до черта. И с этим Виверром тоже. Так нет – просек фишку Витек и не сводил нас друг с другом.
— Сейчас я разрыдаюсь по поводу его благородства.
— Да забей ты уже! Чего "прошлое будущее" ворошить? Давай в "настоящем" устраиваться.
— Ты опять прав. Разумный ты, зараза – умеешь главное вычленять, — Сережка действительно всегда был строгим логиком в принятии решений, а я велся на эмоции. Иногда, кстати, это помогало мне побеждать: начхать на логику того, что выиграть с перевесом в четыре укола у мастера выше меня классом анреал. А ведь начхал и выиграл. Потому что был командный бой, потому, что от него зависела судьба ребят, которые дрались вместе со мной. Не плечом к плечу буквально – дрались по очереди, но каждый знал, что от его боя зависит итоговый результат, что его ошибки придется исправлять товарищам по команде. Это страшный груз, поверьте. Но некоторые на таком адреналине ловят кураж. И эмоции иногда очень при чем. Я был неплохим "личником", но в командных соревнованиях, сам не понимаю почему, рвал и драл напополам мастеров значительно высшего класса. А в личных – "сливал" им со страшной силой. Впрочем, ладно…
— Так что ты там насчет песен говорил?
— Да у меня даже сборник вышел с хитами из нашего времени, Окуджава там, Розенбаум со своими еврейско-казачьими песнями и далее по списку. Все что вспомнил и что подходит для эпохи.
— Грабишь, значит, культурное наследие будущего? — засмеялся я, — хотя я тоже не лучше – "пиратствую" в науке, причем мои жертвы практически современники, из-под носа у них, можно сказать, открытия увожу. Ведь и в армию через Академию наук перешел. Доктор химии перед тобой, между прочим…
— Господа! — донеслось из-за столика офицеров. — Наше терпение имеет границы.
— Идем!
— Действительно, пошли уже, в самом деле. Не стоит раздражать подвыпивших кавалеристов.
Когда мы садились на покинутые ранее стулья, я ощутил уже менее доброжелательное отношение со стороны корнета и штабс-капитана. Что и понятно: хоть они и оценили неординарность нашей с Горским встречи, но ждать перед наполненными стопками слишком долго – это раздражает.
— Еще немного, — пробурчал гусар, — и дуэль могла бы состояться.
— И это была бы последняя дуэль в твоей жизни, Ефим Александрович, — улыбнулся Серега, — Алексей Трифонович может засвидетельствовать, как владею шпагой я. Так вот: господин Демидов фехтовальщик посильнее моего.
Вот оно ему надо было? Мальчишку-корнета дразнить? Вон как сразу лицо раскраснелось, сейчас запросто может в бутылку полезть.
— Преувеличиваешь, Сергей – класс у нас примерно равный. А я еще раз приношу извинения, господа, и прошу понять нас с другом. Мы действительно не виделись много лет, а тут такая встреча…
— Да все понятно, Вадим Федорович, оставим это, — Арнаутов явно тоже не хотел даже тени конфликта, — но слова господина Горского меня действительно удивили. Он лучший фехтовальщик не только в полку, но и, пожалуй, в корпусе. А вы пионер. Странно…
— Вы еще больше удивитесь, господин штабс-капитан, когда узнаете, что я и в армии относительно недавно. Вообще я ученый-химик. Только в ноябре зачислен в полк. Приказом Барклая. Для развития минного дела в армии.
А фехтую я действительно сносно, но очень бы не хотелось демонстрировать это на деле в обществе таких приятных людей. Если угодно, готов еще раз принести свои извинения за задержку нашего застолья.
Вроде бы, был удовлетворен и заинтригован даже подвыпивший Беклемишев. А у Арнаутова просто по-рачьи стали вылезать глаза из орбит.
— Вы химик?
— Доктор химии. Открывший, простите за нескромность, два новых простых вещества.
Теперь и у Сереги нижняя челюсть "стукнула по столу".
— Ни черта себе! Вадик, какие?
— Йод и алюминий. Не один, правда – в паре с одним сельским врачом. Но я вас очень прошу оставить эту тему – некомфортно чувствовать себя "свадебным генералом" за столом с товарищами по оружию.
— Отдаю должное вашей скромности, господин поручик, — корнет уже смотрел на меня с немым обожанием, как быстро меняется настроение у мальчишек, — но, если позволите… Вы говорили о минном деле…
— Да, я сделал новое мощное взрывчатое вещество и теперь работаю в войсках по его боевому применению. Кое-какие успехи уже есть. Смею вас уверить, господа, что при штурме позиций, оборудованных Первым пионерным, враги понесут куда большие потери, чем на всяких других… И хватит уже об этом. Вы меня встретили тостом за пионеров, я поднимаю бокал за глаза и уши армии, за стремительную сталь, карающую врагов России. За кавалерию!
Оценили. Встали и чокнулись со мной. На лицах одна сплошная благожелательность. Как мало все-таки надо мужчине, который всегда в душе будет оставаться мальчишкой – похвали его или его "песочницу"…
У дверей послышалось шевеление – ямщики, перекусив и выпив, собрались продолжить свой путь по ночной дороге. Вот меня, например, на улицу бы никто сейчас выйти не заставил, а эти идут. Да еще и поедут. Когда же они хотя бы спят?
Впрочем, до Смоленска часа четыре пути. Но все равно, я бы выспался сначала…
Оба мужика одновременно подошли к двери, тот, кто повыше, пропустил коллегу вперед, оглянулся, посмотрел на меня… Подмигнул и вышел.
Вроде выпил я не так уж и много… Мать-перемать! Силантий???
Дверь захлопнулась, и мой порыв вскочить и выскочить во двор был тут же погашен штабс-капитаном:
— Господин Демидов, как старший за столом, настоятельно вас прошу его не покидать. Что вы, честное слово, постоянно исчезаете? Вас не устраивает наша компания?
Так. Еще один нарезался. Сейчас и до "ты меня уважаешь?" дойдет. Ладно, потерпим.
— Просто один из мужиков показался знакомым. Но, наверное, обознался. Да и не так это важно. Простите, господа, это от неожиданности.
Естественно тут же забулькало по рюмкам. Еще час застолья и Беклемишев с Арнаутовым оставили нас, наконец, в покое удалившись в свои комнаты.
— Ты когда выезжаешь? — спросил Сергей.
— Да время терпит. Когда высплюсь, а ты?
— Увы. У нас не терпит – часиков в десять должны быть уже в седле.
— Обидно. Спать хочется зверски, но ради такого случая потерплю. Давай собираться с мыслями и координировать-планировать наши действия.
— Да уж, придется. Только сначала удовлетвори мое любопытство, а то я с ума свихнусь: за что Владимира отхватить умудрился? Совсем не по чину для поручика.
— Так это не поручика и награждали – доктора химии. Лично император. Два новых элемента для страны те самые "Польза. Честь. Слава.", что являются девизом ордена. Так что все банально, никаких особых подвигов я не свершал.
Далее поделились результатами нашего "прогрессорства". С удивление узнал, что, оказывается, есть турбинные пули для гладкоствола. Ну и хорошо – пусть себе внедряются, курочка, как говорится, по зернышку клюет. Глядишь, и количество мелочей перерастет в качество. Про капсюли я тоже думал, но тут пришлось опустить собрата на грешную землю:
— Сереж, все это, разумеется, здорово и, пожалуй, даже выполнимо, но в мизерных масштабах. И упрется все не в металлообработку, а в химпром. Он ведь возможен только в кустарных объемах и под моим неустанным присмотром. Идеи есть – рук и голов нету. Почти. Я могу допустить, что можно выбить средства на заводик, а кто на нем работать будет? Тем более такую капризную дрянь как гремучая ртуть или нитроглицерин производить. Ведь стоит мне отвернуться и взлетит под небеса все это производство. Нет?
— Пожалуй. Но неужели совсем нельзя?
— Совсем нельзя делить на ноль. Я ведь как раз над этим и работаю: сделал немного нитроглицерина – сразу в динамитную шашку. Но в масштабах колбы, а не бочки. Понимаешь?
— Да уж не дурак. И не в керосиновой лавке учился. Кстати! Керосиновые лампы!
— Думал уже. Не время. Нефть доступна только бакинская. Или ты другие месторождения знаешь? Вот то-то. А там сначала Котляревский должен с персами разобраться. И чеченскую войну нужно будет как-то погасить в колыбели. А сейчас не до того. К тому же под землей не керосин – нефть. Все опять упрется в квалифицированные рабочую силу и ИТР.
— Согласен.
А вот дальше Серега меня крепко оглоушил: ни черта себе – контрразведка на марше. За век до ее создания. Очень полезная штука, надо будет обдумать открывшиеся возможности.
Ну и с финансами я его напряг – хоть на пупе извертись, а достань. А то из казны каждую копейку выколачивать приходится.
Уже светало, и я чуть ли не насильно отправил Горского поспать. Хоть часок-другой.
Да и самому в койку хотелось до ужаса. Но сразу уснуть не удалось: снова всплыло в памяти подмигивающее лицо Силантия. Если связать это с информацией от Сергея – точно нагрел меня пасечник. Только зачем?
А если… Ведь очень похоже на правду: ложь во благо… Ведь если бы не был уверен, что у Ленки нормально жизнь идет, так что нечего и мне комплексовать и рефлексировать, то с Настей бы сильно сложнее было. А теперь она у меня есть. То бишь не совсем "есть", но летом обвенчаемся, наверное. И никуда от этого не денусь. Да и не хочу никуда "деваться"?
На этих мыслях меня и сморило.
Проснулся я к полудню. Сереги уже и след простыл, ну да ладно: простились мы заранее, перед сном, координатами обменялись, так что теперь будем на связи.
Тихон встал уже давно и обеспечил меня завтраком. Приятно, черт побери! Такую верность и заботу редко встретишь.
Пора и нам в путь-дорогу. Дело хоть и не спешное, но немаловажное.
— Седлай, Тихон!
