Глава 20
Иных уж нет, а те далече
Я закрыл глаза, ожидая очередную лекцию, но вместо этого увидел море огня. Яркие пятна за веками образовали картинку, на которой отразилось какое-то большое помещение с рядами кресел, уходящих под высокий потолок, в центре этого зала возвышалась кафедра, за которой стоял некто метров четырех ростом, и это без рогов, которые величественными пиками торчали над головой еще метра на полтора. Освоившись с яркими цветами, я открыл глаза и, жмурясь, разглядывал место, в котором очутился. Все вокруг было разных оттенков красного, желтого и оранжевого, кое-где имелись небольшие вкрапления черного. Создавалось впечатление, что все вокруг раскалено докрасна и пышет жаром, но ничего такого я не чувствовал, в зале было даже прохладно.
Четырехметровый демон хриплым голосом провозгласил:
– Слушается дело о привратниках: Сатана против Гургена, Полюция, Дурана… – Далее следовал подробный список из ста пятидесяти имен, несомненно, принадлежащих моим давешним визави. – Оные тугоры эльфийские обвиняются в создании группы с целью организации нападения на живых посредством похищения тугоров во сне, а также в злокозненных контактах с живыми с целью получения магических средств воздействия на целостность тугоров живых людей и нелюдей, а также в конструировании многотугорного создания и покушении на нанесение тяжких повреждений тугору живого человека, именуемого в каноне, известном как Славенский, Василием Тримайло. – Левый рог глашатая указал в мою сторону. – А также в приготовлении нападения на коренных жителей: лесных стихиалей русского леса. По совокупности совершенного требую признать виновными Гургена и… – вновь список имен, – в совершении преступлений, предусмотренных пунктами «б», «е» части 2 статьи 100 и пунктами «а», «в» ч. 3 ст. 113 Уложения о преступлениях непростительных, и приговорить сих дерзких тугоров к содержанию в Плавильне до Страшного суда без права на амнистию.
– Кура, умник, младшенький наш, последним выделился, но по уму всех превзошел, вишь, в обвинители выбился.
Я и не заметил, как ко мне подсел такой же демон, как и тот, что возле конторки толкал речь. Причем они были как-то неуловимо похожи, а тот, который сидел рядом, казался еще и знакомым.
– Жбан?! – угадал я, странно об этом говорить, но в общем, я даже был рад его видеть. – А где это мы и чего это за цирк?
– Ты потише, Вася, чего разорался?! Суд это, в Плавильне мы, – ответил черт.
– Дак вам вроде сюда нельзя, и остальные где? – недоумевал я, правда, децибелов поубавил.
– Остальные привет тебе шлют, но им сюда незачем лишний раз рыло светить. А тебя сюда как свидетеля обвинения пригласили, не без нашего участия. После задержания банды распоясавшихся тугоров Кура нам не только амнистию выхлопотал, но и награду, вот, погляди.
Жбан показал мне рог, украшенный золотыми кольцами, указал на самое верхнее, похожее на корону, с изумрудами.
– Во, это за привратников твоих!
– Красиво, – похвалил я, – а остальные за что?
– За разное, – довольно ухмыляясь, показал огромные клыки Жбан, – будет время, расскажу. А счас дела обсудить надо…
– Слушай, Жбан, пока не забыл, а получается, эта награда последняя – рог-то кончился!
– Эх, Вася, не о том ты, как всегда, думаешь… Рог для наград завсегда отрастить можно: ты наших вельмож не видел, им рога кренделями пустить пришлось, чтобы при ходьбе не падать. Но о приятном проехали, давай на сковородку (шутка!). Амнистию нам временную объявили, до поимки того хорька, про которого в Славенской Нави с тобой говорили. А времени дополнительного не дали, потому как Белиал свое слово отменить не может, а к боссу, который на это способен, никто своим почином прийти не может, только если сам позовет. Так что смекай, осталось нам семнадцать часов и тринадцать минут земного времени. Единственное послабление вышло, что время учитывать будут только чистое канонское, время в Плавильне не в счет. Все наши договоренности в силе, береги себя, инструменты используй и ищи, ищи… А главное, запомни, что для того, что вы колдовством называете, тамбу-ламбу вокруг костра танцевать или кровью девственниц умываться не обязательно. Главное помысли, представь, что твой противник делает и как ты ему ответишь. Вижу, что не понял, но по-другому объяснить мне не дано. Ну все, время вышло, щас защита выступать начнет, а я этих тварей двуличных на дух не переношу!
Жбан хлопнул меня по плечу и затопал копытами по лестнице к светящемуся багровым отсветом выходу, а место Куры занял некто явно другой породы. Субтильный, покрытый серой клочковатой шерстью бес едва дотягивался до края алой крышки кафедры мордой. Обозрев зал круглыми желтыми глазами с квадратными зрачками, встряхнув головой с крошечными рожками, бес с апломбом произнес, глядя на потолок цвета раскаленного добела металла:
– Высокий грозный судия, представленные обвинением доказательства, как всегда, неоспоримы и соответствуют фактам. – Бес взял длинную паузу, пожевал невидимый пучок травы, поправил круглые очки, погладил жидкую бороденку и продолжил: – Но имевшие место события совершенно вырваны из контекста и не дают полной картины произошедшего в действительности. Итак, мои подзащитные обратились к черному магу, имя которого в процессе не может быть оглашено, в силу контракта, заключенного оным с одним из столпов нашего сообщества. И этот неназванный маг действительно снабдил их оружием, которое может нанести вред тугору живого человека или иного гуманоида. Таковое оружие отнесено Уложением к разряду запрещенных к использованию и именуется гвоздями Карроха, в честь изобретателя.
Но как известно высокому суду, связь тугора и живого человека двухсторонняя и наказуема как для живого в данном случае мага, так и для тугора, в данном случае подсудимых. Все действия, произведенные духом озера, именуемого в дальнейшем фомором, не могут быть квалифицированы в соответствии с Уложением, поскольку фомор является древним магическим существом, существовавшим до введения Уложения в действие, и согласно разъяснениям Высшего совета Плавильни за номером 666 дробь один должен быть амнистирован, в случае если не посягал на существующий миропорядок в целом. Амнистия не отменяет квалификацию действий магического существа в соответствии с Уложением о преступлениях непростительных и представляется защите как привлечение с помощью магии неупокоенных тугоров к любым действиям, которые могут квалифицироваться как труд или служба, а также разделение тугоров на части независимо от цели такого разделения, то есть в совершении преступлений, предусмотренных п. «а», «б» ч. 1 ст. 101 и п. «в» ч. 2 ст. 103 Уложения.
Таким образом, мы видим, что подсудимые в своих действиях были не только не вольны, но и принуждены магами и магическими существами к совершению преступлений. И заметьте, что упомянутые организаторы и подстрекатели наказания не понесут в силу разных обстоятельств. Можем ли мы, призванные огненным властелином для соблюдения справедливости, наказать малых сих, ясно осознавая, что те, кто действительно виновен, наказания избегнут?!
Адвокат уступил место Куре, тот надменно вздернул крутой подбородок, на беса даже не взглянул и раскатистым баритоном возразил:
– Никто не избежит заслуженной кары! Упомянутые лица, фигурирующие в деле, получат по заслугам. Фомор, как лицо амнистированное, находится в вечной ссылке на Ледовых пустошах и обречен воздействию холода, отсутствия солнца и добычи пропитания в поте лица своего. Черный же маг по условиям заключенного контракта предстанет перед судом после разделения и ответит за все прижизненные деяния в свой срок. Обвинение остается на своей позиции!
Зал стал бледнеть и растворяться в мгле обычного сна, наполненного какими-то отрывочными видениями, тревожными, но совершенно не запоминающимися.
Проснуться пришлось на этот раз в палатке, под гомон птиц и леших. Ох и любит колючая братия погорланить с утра, не хуже пичуг лесных. Но мне сейчас этот концерт – как сладчайшая музыка, хорошо среди своих. Было немного тревожно за свое одурманенное тело, которое сейчас валялось беззащитным на салатовом полу, хотя согласно недавно провозглашенному постулату – следи за текущим моментом.
Покончив с обычными утренними делами, я отправился проведать своих спутников-соратников. Здесь меня ожидал сюрприз: возле палатки я встретил Леха. Правда, витязь был бледен и опирался при ходьбе на суковатую палку, но знакомая улыбка не оставляла сомнений – командир младшей дружины идет на поправку.
С Трегузом и Селезнем все было в полном порядке, и, хотя из дому мы уехали совсем недавно, видно было, что мои товарищи тоскуют по Славену и готовы отправиться немедленно. Ну что ж, я не против, незачем нам в лесу торчать, сделали мы даже больше, чем собирались. Я объявил общий сбор, зашел к Ассаму, застал умилительную сцену. Наши кони и собаки – грозные боевые машины – нежились в руках леших. Гривы и хвосты лошадей были расчесаны и заплетены в замысловатые косички, собаки красовались в новых меховых ошейниках, украшенных разноцветными камушками. Группками по трое-четверо лесовики обступили животных и угощали их разной снедью, одновременно наглаживая и почесывая с готовностью подставляемые уши, бока и пузы. Не прерывая идиллическое общение, потрепал по гриве Ассама, сказал лешим, что через два часа выступаем, и спросил, где найти Горяна.
С готовностью один из леших вызвался меня проводить. Горян сидел на поваленном дереве, мечтательно глядя вдаль, на небольшой полянке, недалеко от лагеря. Меня встретил радостным оскалом, кивнул на пень напротив.
Я присел, наслаждаясь свежестью утра и какой-то светлой радостью, которой веяло от окружающего леса.
– Чуешь, Велесси, как земля-небо радуются, щас все распрямится, в гору пойдет, – тихо сказал Горян. – Слышал, ты со своими в путь наладился?
– Да, пора нам, в Славене, поди, волнуются, – так же тихо ответил я.
– Путь домой – самый длинный, трудный и желанный, – лукаво заметил леший, хитро поглядывая на меня.
– Мне заехать надо на поляну, где с эльфами первый раз встретился, сам, боюсь, не найду, – начал было я.
– Знаю, Велесси, ветку дубовую забрать хочешь? – проявил неожиданные знания Горян.
– А ты откуда знаешь? – удивился я.
– Что в лесу делается, лешие ведают. Ты когда головы с эльфийских мертвецов посшибал, наши тебя услышали, кинулись на помощь, но подойти не смогли – очень уж у тебя друзья страшные. Но о чем ты с главным говорил, слышали и ветку уже принесли. Ты с плавильщиками-то держи ухо востро, они как огонь, которому служат: непредсказуемы, – посоветовал Горян.
– Учту, – коротко ответил я.
– Как придешь к себе в палатку, там тебя ветка ждет и серебряный кубок, тот фоморский, из которого ты отвар асфоделя пил, – внимательно глядя на меня глазами-пуговками, сказал Горян.
– Спасибо! – искренне поблагодарил я.
– Кубок этот – щель между мирами, через него предметы можно передавать, послания в места иные, мне неведомые. Слышал я от Фира Болга, что для этого достаточно представить, кто получить предмет должен, и все… – продолжал буравить меня взглядом и наставлять Горян.
– Ты чего, Горян, дырку на мне протрешь! Смотришь, будто в первый раз увидел! – не выдержал я.
– Не то чтобы в первый, но присмотрелся впервые. Ох, и непростой ты человек, Велесси! Если даже плавильщики тебя выручают, то ты вроде слона в тавлеях, не меньше. Понять бы только, чья это игра и за кого ты играешь: за черных или за белых.
– Для меня вариантов нет – я играю за тех, чья цель правильная, а значит, за белых! – возмутился я. – И кстати, довелось и за тебя!
– Не кипи, Велесси, то, что ты для нас сделал, никогда не забудется, и весь лесной народ за тебя – горой! Странно просто: ты – и адовы кузнецы. А… ладно, не хочешь рассказывать – не надо. Так когда отправляешься?
– Да вот хоть сейчас, – все еще негодуя, ответил я.
Хотел уйти, сопя в две дырки, но не хотелось так расставаться, да и любопытство взяло верх. Остался один вопросик:
– Слушай, а монжа, она ведь небольшая была, даже у Дигона в жопе поместилась. А дед ваш – вон здоровый бугай какой, как же это вышло?
– Да так, история старая – когда ушастые прибыли в лес, вели себя тихо и прилично. Дигон к Монже пришел, кусочек землицы просил, для Колючего Шара место. Дед Монжа еще тогда разговаривал, теперь только шипит да плюется, Дигону встать лагерем разрешил, но Земля-Небо трогать запретил, никаких фокусов, сказал, над жителями лесов не допустим. Дигон согласился, а куда ему тогда деваться было. Время прошло, Дигон к деду зачастил: дары таскал, вино заморское. Вот в один черный день и опоил нашу надежу и опору уменьшительным зельем, а потом еще и в нездешнюю воду заключил и в задницу спрятал. Следом все ушастые пожаловали, наших побили без счету. Да это полбеды, потом они нас с исконных земель погнали, как зайцев травили, хорошо – собак у них нет. Попрятались у мохнатых братишек – волков, барсуков да лис, только так и выжили. А фомор прилетел – и вовсе головы подняли. Дальше ты знаешь – теперь мы снова хозяева. Про тебя и друзей твоих век не забудем – всегда в гости приходи. С бедой, с радостью – любого примем! Если задержишься – пир в вашу честь закатим! – ответил Горян.
– Нет, прости, не до пиров сейчас, но, может, позже? – Я пожал протянутую руку Горяна с удовольствием, ощущая его сухую ладошку.
