Глава 4
– Готово! – радуется Дима.
– Сматываемся, – качает головой хоббит.
– А чего спешить?
– У них армейский бронекар – на дороге, за километр отсюда. Думаю, скоро будет здесь.
Это серьёзно. Тут и защитное поле не поможет.
Начинаем лихорадочные раскопки. Ер-Кис был рядом с Бинком, а сейчас будто растворился…
Зато откопали хахира – того самого, что красочно излагал прелести Давилки.
Он улыбнулся, обнажив крупные лошадиные зубы:
– Мир и благополучие!
– Само собой, – кивнул Дима, замахиваясь прикладом.
– Нет, – вздохнул Бинк, – этот нам пригодится.
Пока я держал «кентавра» на мушке, он аккуратно изъял у пленника бластер и фотонную гранату. После чего связал тому руки за спиной. Мы навьючили хахира винтовками, энергоэлементами и армейским излучателем – всем, что успели впопыхах собрать…
Откуда-то из-за поворота лесной дороги прилетел едва различимый характерный гул. Явно двигалось что-то тяжёлое на гравитационной подушке.
Пленник буркнул:
– Долина под полным контролем. У вас нет шансов!
Бинк скривился:
– У тебя их ещё меньше! – и ткнул «кентавра» бластером в бок. Хрипло скомандовал: – Вперёд!
– А как же Ер-Кис? – в памяти мелькнуло видение – затрапезный латаный балахон, сутуловатая фигура и неуверенная улыбка. Да, он – вороватый, хитрый тип. Но, в конце концов, он нас спас, когда предупредил прошлой ночью!
– Я здесь! – донесся знакомый голос.
Мы с Димой растерянно оглянулись.
«Специалист по решению финансовых проблем» стоял рядом в зарослях. Слегка запылённый, но целый и невредимый – в трофейных треснутых «ночниках». Вид у него был вполне уверенный. А на ремне через плечо болтался автомат-плазменник.
– Там есть тропинка в горы! – сказал бомж.
Ого! Когда он успел? Сам откопался и освободился от верёвок!
Времени на расспросы не было. Мы нырнули в лес. И, проламываясь через кусты, едва не наступили на тело. Фигура в лёгком бронекостюме – один из наёмников. То ли в отключке… то ли уже готовый.
Бинк кивнул:
– Твой?
– Мой, – как ни в чём не бывало отозвался Ер-Кис.
И оба прошли мимо.
А я… ещё раз повернул голову. Нет, жалости не испытывал. Мне вдруг ярко представилось – что б было, если б тот, в отключке, подкрался к нам с тыла… Мы-то его не заметили. Вояки хреновы!
Я зябко передёрнул плечами… Сделал пару шагов. И будто споткнулся.
Опять кого-то потеряли. В этот раз отстал Дима!
Чёрт!
Сзади, метров за двести, уже хрустят ветки – что-то крупногабаритное ползёт лесной дорогой…
С винтовкой наперевес я возвращаюсь к хижине. Несколько контуженых врагов вяло ворочаются рядом с развалинами. Я их не трогаю – я вообще не собираюсь кого-то трогать… Если, конечно, меня не хотят убить!
Удар ногой в челюсть укладывает особо активного придурка.
Я выдираю пистолет из его скрюченных пальцев и засовываю в карман.
Погони и стрельба сидят уже в печёнках. А у моего друга, по-моему, вообще от переживаний съехала крыша!
– Дима! – хватаю его за плечо. Капустин продолжает ковыряться в груде черепицы.
Что он думает там найти – генератор защитного поля? Блин, для этого придётся перелопатить всю эту гору мусора!
За деревьями уже синевато мерцает – бронекар вот-вот вынырнет на прогалину! А мы тут маячим, как полные камикадзе!
Я тащу Диму за воротник. Капустин упирается:
– Погоди… Есть, нашёл!
Что-то он там выкопал – что-то тяжелое? Мне некогда разглядывать. Капустин подхватывает это, и мы мчимся в гущу леса, словно зайцы, у которых свора на хвосте…
Нет, на хвосте у нас кое-кто похуже.
Вспышка – и толстые деревья валятся, будто сухие тростинки на ветру! Едва успеваем прошмыгнуть между их ветками – нас осыпает сучками и хвоей.
Беги, Лёха, беги!
Надо вскарабкаться на горный склон. Тогда уцелеешь!
Спотыкаюсь и растягиваюсь во весь рост.
Опять вспышка – меня обдаёт жаром. Так близко, что подпаливает кончики волос!
Я оглядываюсь.
Бронекар, обтекаемая махина размером больше земного танка, уже хорошо виден. Он сносит пару деревьев – легко, словно щепки, – и уверенно катится вверх по склону.
Почти не замедляя ход!
Бешеными скачками мы нагоняем хоббита и бомжа.
– Где вас носит? – морщится Бинк.
Мы уже взмокли. Словно прохлада ночи превратилась в раскалённый полдень.
Тропинка всё круче забирается в гору. А погоня не отстаёт.
Хрустят внизу ветки. И расстояние между нами и бронекаром сокращается с каждой минутой.
– Стрелять перестали, – замечает Дима.
– Поняли, кто мы такие… – шепотом объяснил Бинк. – Хотят взять живыми.
– Дальше они на своей колымаге не проедут!
– Проедут, – мрачно успокоил хоббит, – это десантная машина! Для неё и уклон в семьдесят пять градусов – мелочь!
Карабкаемся по утёсам, как горные бараны. Или козлы.
Самое обидное – единственный парнокопытный почти не запыхался, несмотря на груз, которым мы его навьючили. Пленный хахир с интересом озирается. Тёмные его глаза смотрят сквозь довольный прищур.
– А движок у них не очень, – успокаивает себя Бинк, – наверняка купили у местных вояк… Таратайка времён Империи!
Пока он тешит себя надеждой, дистанция между нами и «таратайкой» уменьшается до сотни метров. Нас бы уже догнали, если б не габариты бронекара. Узенькая лесная тропка мало пригодна для такой махины.
Жаль, препятствие это – не слишком серьёзное. Стволы деревьев ломаются, как спички. И «таратайка» продолжает неумолимо двигаться в метре над землёй, с лёгкостью одолевая пни и изгибы рельефа.
Ещё чуть выше деревьев совсем мало – сплошной камень. И, значит, бронекар наберёт скорость…
А мы почти выбились из сил.
Дима пыхтит, как паровоз. Ещё бы! Кроме винтовки, он до сих пор тащит непонятную штуковину из хижины.
Пыхтит, но не бросает…
Мама дорогая! Я наконец-то рассмотрел, что это такое!
Присыпанная золой и мусором мясная туша – та самая, которую враги жарили на вертеле! Вертел, кстати, тоже здесь – торчит из туши. Капустин умыкнул его заодно с «шашлыком»!
Всё это добро тянет килограммов на пятнадцать.
– Брось мясо, идиот!
– Нет! – рычит Дима. – Нам… нельзя голодать. Это вредно для мозгов!
Что да – то да.
– Брось… кому сказано?!
Капустин решительно качает головой:
– Не могу! Оно – сочное и в меру прожаренное!
Отпихивает меня плечом и воздевает свою ношу над головой – почти, как легендарный Данко. Даже круче – потому что без всякой мистики. Путь героя легко отследить по капелькам жира…
У Бинка лопается терпение. Он выдирает мясо из цепких пальцев Капустина и кое-как, ремнями винтовок, прикручивает на пленного хахира.
Я оглядываюсь.
Бронекар уже заметно ближе. Он слегка тормозит, огибая отвесную скалу…
Маленькая фора.
Мы ныряем в узкий проход между утёсами. Но дальше опять открытое место.
Едва выскакиваем из-за утёсов – камни начинают вибрировать под ногами, и в воздух поднимается облачко пыли.
Ударили «глушаком»!
Мать их так! Ну, разумеется, тот раструб на башенке – не ворон отпугивать!
Отчаянный рывок вверх по каменистому склону. Хоббит хрипло матерится и бластером тычет «кентавра» в то, что у людей прозаически именуется «задница».
Прибавить ходу!
Живей, парнокопытный!
А мы – врассыпную! Зигзагами!
Скорее!
Выжигая из мускулов остатки энергии!
Пока что-то от нас зависит.
Пока станнер-пушка работает не слишком точно!
С меньшей дистанции – фокусировки хватит. Когда-то Бинк рассказывал мне принцип действия…
Накроют всех одним выстрелом. И спокойно выйдут собирать тушки.
Очнёшься уже, как американская рождественская индейка – весь по рукам и ногам упакованный…
Фиг вам!
Вперёд!
Пот заливает глаза…
Шевели поршнями, Лёха!
Опять спасительное нагромождение валунов.
– Не оторвёмся, – на ходу мрачно шепчет Бинк.
– Да, – ласково озирается пленный хахир, – пора передохнуть, люди. А то так недолго и копыта отбросить!
– Щас ты сам у меня отбросишь!
– Никто вас пальцем не тронет, даю слово. Всё, что от вас надо… выполнить ма-а-аленькую просьбу.
– Ага. Только сначала ты выполнишь. Веди нас к Святилищу!
Все замолкают.
В памяти всплывает разговор наёмников – там, в хижине.
«Совать голову в зубы смерти…»
Давилки, ревуны и прочие милые сюрпризы…
– Это глупо, – выдавливает хахир.
Мы с Бинком обмениваемся короткими взглядами.
Разумеется, я помню слова хахира о том, что вблизи Святилища вырубается аппаратура. Значит, есть вероятность, что заглохнет чёртов бронекар…
Или мы четверо «заглохнем» – напоремся в темноте на какую-то фигню.
Неизвестно, что произойдёт раньше…
Зато ясно: если теперь нас повяжут, всё равно придётся тащиться в это грёбаное Святилище – хоть и при свете дня!
Бинк тычет стволом кентавру в бок:
– Здесь ведь рядом… Если за пять минут не дойдём – значит, ты плохой проводник.
– Я… я почти не помню дорогу.
– Тогда на хрен ты нам сдался!
– Спокойно, – усмехается Ер-Кис, до сих пор хранивший молчание, – не трогай скотину… Я и сам знаю путь.
Хахир зло бормочет что-то сквозь зубы. А я ошалело изучаю спину бомжа. Второй раз он меня удивляет.
Вслед за Ер-Кисом мы взяли левее. По осыпающемуся склону достигли вершины гряды и успели проскочить через неё до того, как на склон с гулом выползла металлическая туша бронекара.
Хлопнуло в воздухе. Задрожала земля…
Они снова промазали.
Хотя были на целый десяток метров ближе.
А нам повезло – опять начался лес. Почти такой, как внизу – разве что деревья были тоньше. Зато росли они гуще.
Что-то похожее на ели?
Мы проворно нырнули сквозь живой частокол на опушке.
Дальше сложнее – местами ветки вообще переплетались. Хоть мы больше не лезли в гору, вынуждены были яростно продираться сквозь чащу.
– Долго ещё? – буркнул я.
– Не очень, – отозвался Ер-Кис и прибавил иным, почти командирским тоном: – Без команды не стрелять! Всем идти цепочкой. Держаться за мной – след в след!
Чего он городит? Обычный лес – нет пока и намёка на опасность. Реальная опасность дышит в затылок…
И всё-таки мы подчиняемся.
Только Дима сердито бубнит:
– Не тормози! Прибавь ходу!
Боится, что мясо отнимут?
Впереди, выше самых высоких деревьев, торчит одинокая скала – гигантская глыба с белой, словно на солнце выгоревшей маковкой. Нутром чую – где-то там и находится проклятое Святилище…
Хотел спросить об этом у Ер-Киса.
Но слова застряли в горле. А мир затопила тьма.
Я сдираю «ночники». Тьма слегка сереет, озаряется лучиками звёзд… И оживляется руганью Капустина.
– У тебя тоже? – хрипло спрашиваю.
– Очки вырубились… мать их!
– И у меня, – сухо подтвердил Бинк.
Впереди вспыхивает луч – Ер-Кис зажёг фонарик.
– Следом за мной, – глухо напоминает, – ни шагу в сторону!
Как же здесь темно…
Проклятая чащоба будто облита чернилами. И, кажется, вокруг луча впереди мрак ещё больше густеет.
Хоббит со связанным «кентавром» идут вторыми. Бинк помалкивает, а хахир что-то тихо бормочет по-своему. Монотонно, уныло…
Что это с ним?
И вдруг до меня доходит.
Парнокопытный молится. Без особой надежды просит сохранить свою гнилую, никчемную душу…
Ему жутко. Жутко по-настоящему – до холода в его шести конечностях…
Иб-Хебу его услышит?
А нас – самозваных Посланников?
– Стоп! – командует Ер-Кис. – Да заткнись ты! – свирепо озирается на хахира. Гасит фонарик.
Пару мгновений мы цепенеем в кромешной тьме. Она полна звуков…
Скрип деревьев на ветру…
Робкое журчание местных цикад…
Нарастающий гул бронекара… Неужели эти ничего не боятся?
Луч фонарика опять вспыхивает.
– За мной! – негромкий голос бомжа-проводника. – Тихо, спокойно, без резких движений…
Резких?
И так едва тащимся.
Я стискиваю зубы.
Противоречивые чувства колотятся внутри. Куда он нас ведёт? В безопасное место?
Да кто он такой, чтобы доверять ему наши жизни?
Что мы вообще про него знаем?
Для заурядного карманника ему слишком много известно. И слишком уверенно он управляется с оружием…
Я вздрагиваю.
Что-то неясное мелькнуло сбоку. И как-то особенно резко повеяло хвоей – будто в полдень на солнцепёке…
Я ускоряю шаг. Почти упираюсь в спину Бинка. Но это не отстаёт.
Оно – рядом.
Я резко поворачиваю голову. Чернильные силуэты деревьев колышутся на ветру. Царапают звёздное небо…
Больше ни хрена не видать.
Я отворачиваюсь.
Вслушиваюсь в мягкий шелест палой хвои у нас под ногами.
Только гнетущее чувство не уходит – будто кто-то смотрит тебе в затылок тяжёлым, пристальным взглядом.
Вот наваждение!
Чувство нарастает – до мурашек на спине, до холодного пота… И я рву с плеча ремень винтовки.
– Эй! – испуганно бормочет Капустин. – Ты чего, Лёха?
Он замирает и тоже всматривается туда, направо.
– Видишь?
– Нет…
Я вскидываю винтовку, целюсь в чёрную пустоту.
– Не вздумай! – отчаянный окрик бомжа. Слепящий луч фонарика бьёт в глаза. – Не вздумай, – хрипло повторяет Ер-Кис.
Я медленно опускаю винтовку.
Ер-Кис отводит фонарь. Кругом снова тьма – такая же густая, безмолвная… И живая.
Справа и слева. И позади…
Оно не одно.
Я облизываю пересохшие губы.
Бинк что-то растерянно шепчет. Тоже чувствует?
– Всё в порядке, – как заклинание выдавливает Ер-Кис. – Оружие убрать. Идти за мной!
Лес поредел. Призрачное порхание светлого зайчика выхватывает какие-то изломанные, будто артритом скрученные деревья.
– Теперь близко, – успокоил бомж.
Впереди, между веток, и правда маячит гладкий бок скалы…
Святилище?
Только входа пока не различить.
А тьма вокруг – осязаемо плотная. И я почти ощущаю, как она сдвигается с каждым нашим шагом. Затягивается в удушливый кокон…
Густой аромат хвои становится нестерпимо острым. Капельки пота стекают за воротник. А по спине ползёт холод – будто что-то чужое уже коснулось её ледяными ладонями…
Сердце колотится. Будто знает – ещё минута, и нам не выбраться из этого чёртова леса…
Деревья вдруг отступили.
У подножия скалы – обширная прогалина.
И луч фонарика озаряет дверной проём, вырубленный прямо в каменной толще. Сама дверь – грубая, окованная железом, с антикварным висячим замком – неказистая, даже мрачная на вид. Но в это мгновенье она кажется нам почти райскими вратами.
Короткой очередью Ер-Кис срезает замок.
Распахивает дверь настежь…
Свет фонарика озаряет ступени, какие-то орнаменты на стенах. Аляповатые, но явно созданные разумными существами. И все тревоги о тайнах Святилища отступают. Главное, сейчас мы окажемся внутри, и этот крепкий металл, эта каменная толща хоть как-то нас укроют, отделят от того, что колышется за спиной…
Ер-Кис заходит внутрь.
Бинк подталкивает хахира. Я делаю шаг вслед за ними.
Всё вокруг гаснет в звенящей тьме…
Раскатистые удары – будто колокол.
Открываю глаза. Но тьма не рассеивается. Я чувствую, что лежу на холодном каменном полу. Через гулкий звон могу разобрать хриплые проклятья Бинка. Кое-как пытаюсь сесть – это с трудом удаётся. Руки и ноги – будто чужие – онемевшие, слабые…
Что произошло? И где остальные?
Гул… Это у меня в ушах.
Я трясу головой. Радужные круги плавают перед глазами. Я кричу:
– Дима-а-а!
В это мгновенье кто-то крепко хватает меня за руку – ледяной лапищей. Кошмар леса уже здесь! Я отчаянно вырываюсь. Молочу кулаками что-то твёрдое. Густая тьма оглашается звериным рыком. Оно бьёт меня в ухо!
Проклятое чудище!
Тут в глазах светлеет – или это Ер-Кис включил фонарь, – и я обнаруживаю кулак Димы в сантиметре от своей физиономии.
– Ну, ты! – шевельнулся, пытаясь погрозить ему пальцем. Вот бестолочь контуженая!
Слух и зрение постепенно возвращались. А язык пока заплетался.
– Что это было? – озвучил я через силу.
– Ударили «глушаком», – ответил Бинк, – наугад, прямо через лес. Соваться ближе они не рискнули – даже на бронекаре.
Понятно. Импульс частично рассеялся. А Ер-Кису вообще досталось меньше всех – он уже нормально двигается. Изнутри закрыл дверь на массивный засов. Остановился у нижней ступеньки лестницы в выжидательной позе:
– Ну как, идти сможете?
– А то! – кивнул Дима, подымаясь. И тут же едва не растянулся на полу, – Тьфу… – заворочался в сумраке, – что-то совсем не чувствую ногу…
– Зато я чувствую! – рассердился Бинк. – Оставь мою ногу в покое!
Спустя недолгое время мы всё же оклемались достаточно, чтобы взойти по крутой лестнице.
Это оказался не слишком безопасный путь.
Вертикальная шахта была вырублена в скале, и узкие ступени поднимались вверх по спирали. А в центре темнел ничем ни ограждённый круглый провал.
Именно туда чуть не загремел Дима – я едва успел его подхватить.
– Вот идиоты, – выдавил Капустин, – стены они размалевали, а перила сделать не догадались!
– Не шумите, – попросил Ер-Кис.
Только нам не требовалось особых уговоров. Обстановка явно не располагала к болтовне. Луч фонарика выхватывал мрачные фрески, какие-то серовато-зеленоватые потёки… И снизу что-то осторожно поскреблось в металлическую дверь.
Я вздрогнул.
Хахир испуганно пробормотал молитву.
А Бинк тихо спросил:
– Засов выдержит?
– Святилище их отпугивает, – без особой уверенности ответил Ер-Кис. – Они ведь не вошли, даже когда дверь была открыта…
Внизу опять что-то зашуршало.
Вроде и негромко, но сердце у меня ёкнуло.
Мы ускорили шаг.
Спустя секунду от двери долетел металлический скрежет – душераздирающий, тоскливый. Будто кто-то огромный навалился на неё снаружи.
Ой!
Вся наша изнурённая компания вдруг ощутила невиданный прилив энергии.
Даже хромающий Дима двигался бодро, как исцеленный паралитик. Мы уже почти летели вверх по ступеням!
Там, на крохотной площадке – вторая дверь.
Заперта!
Ер-Кис не церемонится – вышибает врезной замок одним выстрелом.
Мы проскакиваем узкий сводчатый коридор.
Ещё одна дверь маячит в его конце!
Бомж распахивает её ударом ноги.
Открыто!
В неровном луче фонарика опять возникают ступени. Ер-Кис оборачивается и ждёт пару секунд – ровно столько, чтобы я и Бинк успели протолкнуть в толстые скобы тяжелые, заржавелые засовы…
