Посадка вышла не очень мягкой.

Упали с высоты четырёх метров на поверхность, всю составленную из шершавых чешуек.

Я больно ударился коленом. А Дима едва не покатился вниз по серому «склону». Я едва успел поймать его за куртку.

И тут же быстро оглянулся назад…

Вверху, над обрывом, мелькнули покрытые хитином конечности.

С каждым мгновеньем утёс удалялся.

Но червь-исполин был длинный, как дорога. Если те твари прыгают так же хорошо, как лазят…

Я ждал с бластером на изготовку.

Они не рискнули.

Это странное чувство – сидеть на чём-то каменно-твердом. И знать, что оно живое.

Иногда будто волны пробегают по грубой шкуре…

Там, под ней, движутся мышцы и что-то заменяющее сердце. А здесь, наверху, отдыхают два сообразительных существа. Подстелив куртки, они вольготно развалились на спине гиганта.

Даже ослепительное солнце кажется им почти приветливым. И главное: чёрные скалы медленно, но верно, становятся ближе.

Поезд прибудет по расписанию!

– Это круче, чем лингер, – объявил Дима. Теперь он лежал и мечтательно дрыгал ногой.

– Да, – согласился я. – Жаль только, зигзагами, а не прямиком…

– Сойдёт и так, – отмахнулся Капустин, – мы ведь не платим за проезд…

Наш «экспресс» опять колыхнуло.

Червь заложил дугу.

Бог знает, как он выбирал маршрут. Скорее всего, из чисто геологических соображений. Такую махину вряд ли что могло остановить.

Я почесал затылок:

– Думаю, он ищет более твёрдую почву. С его-то весом…

Капустин поморщился:

– Насчёт почвы – это да… «Командирша» правду говорила. Натуральное болото!

– Не везде. А то фиг бы мы выбрались…

– Интересно, а чего этому шлангу-переростку вообще надо?

– Наверняка буря спугнула.

– Ну… мог бы просто уйти в глубину. С его габаритами приятнее отсиживаться в родном «водоёме». Кэй-Ми рассказывала, чёртовы болота – вообще бездонные… Такая махина запросто поместится…

Тут нас снова тряхнуло. Но мы к этому уже привыкли. Разморенный на солнце Дима широко зевнул:

– Куда его несёт?

Я глянул вперед. И вскочил как ужаленный.

Потому что понял «куда».

Огромная «проплешина» начиналась где-то у основания близких гор и уходила вдаль до самого края неба.

Эта обманчивая гладь приближалась с каждой секундой.

«Экспресс» достиг конечной остановки.

Голова нашего исполина уже ухнула в жёлтую бездну песка. А мы помчались к хвосту «состава».

Твою мать! Пора бы сойти, но стрёмно соскакивать с десятиметровой высоты – особенно когда внизу россыпь разнокалиберных камней. И чего мы раньше не обдумали этот деликатный вопрос?

– Где у него стоп-кран?! – на ходу заорал Дима.

– Где-то в кишечнике! – оптимистично предположил я.

Тут червяк закончился.

Как-то слишком быстро. И вовсе не тем, на что мы рассчитывали.

К хвосту он действительно сужался, как дембельские галифе в славные старые времена. Но прыгать вниз здесь – ещё хуже. Здесь и стоять-то трудно. Хвост широко вихлял в стороны. Легче простого бухнуться на песок и угодить под этот шершавый каток…

И мы побежали вперёд.

Исполинское тело стремительно погружалось в «болото».

Мы тоже летели навстречу неизбежному. У неизбежного – громкое имя на букву «П». Казалось, оно уже ярко начертано в небесах…

– Сейчас! – выпалил Дима.

У самой «проплешины» камней внизу не было.

За секунду до того, как хвост червя ухнул в «болото», мы оба с разбегу прыгнули в бархан.

…Я шевельнул руками и ногами.

Перевернулся, выплёвывая песок. «Цел!» – доложило сознание.

Рядом отфыркивался Дима.

Судя по резкости выражений, он тоже отделался легко – ссадинами и печатью скорби на физиономии:

– ……!!! С безопасностью пассажиров тут у них крупные недоработки…!!! Только раз было хуже…

– Когда на флаере гробанулись?

– Нет. В 283-й маршрутке.

Я обернулся.

Кругом – безмятежность пустыни. А у меня такое чувство, будто кто-то за нами следит…

Я задрал голову. И похолодел.

Со стороны гор быстро приближался летательный аппарат.

Да что ж такое!

На минуту нельзя расслабиться!

Я вскочил, а потом опять сел на песок. Все равно не убежишь…

Рассматривая выраставший с каждым мгновеньем диск, хмуро вытащил бластер.

М-да…

Кажется, это трудно назвать флаером…

Что за диковинный транспорт?

Неровное, покрытое пятнами коррозии «блюдце». Сверху торчит какой-то агрегат с массой трубок и шаров. На вид очень неуклюжая конструкция – будто грубая, сваренная из отходов и лома самоделка.

А может, так оно и есть?

Даже колпак над кабиной отсутствует – только грубые перила.

Поэтому удаётся разглядеть физиономию пилота. Это хахир в диковинной белой шапочке. По-моему, такую носят местные священнослужители – в карманном справочнике была картинка… А Кэй-Ми рассказывала – при Гробнице есть храм. Называется Дом Стражей Иб-Хебу – они охраняют его покой. И наверняка разбираются с подозрительными гостями…

Я щурюсь. На «блюдце» уже можно различить «фирменный» знак – красный квадрат, вписанный в белую окружность.

Только на группу захвата это не похоже.

Хахир внутри – точно один. И аппарату далеко до военного флаера. Летит относительно медленно, иногда качается в воздухе – будто подпрыгивает на невидимых ухабах.

Через «зум» очков я внимательно всматриваюсь в пилота. Хочется уловить его намерения. Мимика хахиров отличается от нашей. Почти в той же степени, как и их лица. У этого – внешность заурядная. То есть вполне человеческий высокий лоб. Два внимательных глаза. И сильно выступающая нижняя часть физиономии. Носа нет – зато есть две широко разнесённые ноздри. Толстые губы приоткрыты. Виднеются крупные нечеловеческие зубы.

Что мы имеем?

Пока трудно сказать.

Слишком мало мы общались с хахирами в такой непринуждённой обстановке…

Я сдвинул очки на шею и улыбнулся гостю. Моя рука с бластером аккуратно спрятана за штанину. Палец отдыхает на спусковой клавише.

Летательный аппарат снизился и сел метрах в пяти от нас.

Пару секунд длилась пауза. И первым её нарушил хахир:

– Мир и благополучие!

Голос у него был звонкий, дрожащий от волнения. Я моргнул, присматриваясь: ага, да ведь он совсем молодой!

Возможно, это упростит общение. Или, наоборот…

– Мир и благополучие, – кивнул я ласково.

– Добро пожаловать на землю Иб-Хебу Светозарного!

– Привет, – ответил Дима. – А мы тут мимо проходили…

Я бросил в его сторону короткий, свирепый взгляд. Капустина подводила интонация. С такой интонацией даже дебил начнёт подозревать, что эти двое намылились обчистить гробницу знаменитого культурного героя.

Пора было брать инициативу в свои руки. Но Дима успел раньше:

– Вообще-то, мы э-э… собирали ягоды… – тут он наморщил лоб и рассеянным взглядом окинул ближайшие барханы. Наверное, уловил какую логическую нестыковку. И быстро выправился: —…Тараканов собирали! И слегка заблудились. Не подскажете дорогу к гробни… к посёлку?

Я фальшиво улыбнулся.

Гость растерянно стукнул копытом.

– Не обращайте внимания, – успокоил я хахира, – мы попали в бурю. А моего друга слегка травмировало. Таким большим камнем – и прямо по голове!

Капустин нахмурился.

– Я доставлю его в больницу! – сочувственно моргнул пилот. И выпрыгнул из «блюдца», готовый немедленно загружать пациента. Кстати, на серой хахирской попоне – тот же знак, что на аппарате – чуть вылинявший красный квадрат в белом круге. То есть парень одет по форме.

А голосок – вежливый, мягкий:

– Он сам сядет… или требуется помощь?

Угу. Помощь. Хорошо, что местные стражи патрулируют в одиночку. Земные «помощники» обычно так не рискуют. И отличаются куда меньшим терпением.

– Вы можете сопровождать вашего друга.

Сопровождать? Ну, конечно… Кстати, сбоку к хахирской попоне приторочен жезл – не резиновый, а металлический.

– Не стоит беспокоиться, – отмахнулся я, – ему уже легче. Просто… он от рождения такой!

– Дремлющий разум? – с пониманием кивнул страж.

– Точно. Беспробудный!

Капустин одарил меня обжигающим взглядом. За спиной я показал ему кулак.

– Сам ты беспробудный! – процедил Дима по-русски.

– Лучше молчи, – вздохнул я.

– На фига? Я ж – дурак.

– Вот именно. Молчаливым идиотам больше сочувствуют!

Что с ним сегодня?

И это человек, который запросто общался с украинскими таможенниками! Наверное, крепко ему досталось… Так утратить квалификацию!

Надо было исправлять впечатление. И я открыл рот, собираясь поведать хахиру трогательную историю о тяжёлом Димином детстве.

Не успел.

Хахир бухнулся на колени.

То есть, может, это называется по-другому?… Чёрт его знает. Никогда раньше кентаврообразные не опускались передо мной на суставы передних ног. И не кричали восторженно:

– Посланцы Иб-Хебу, я вас узнал! Позвольте мне верной тенью следовать за вами!

Мы растерянно переглянулись.

– Он издевается? – по-русски озвучил Дима.

– Вряд ли… – я хмуро уставился в честные и преданные глаза хахира.

Этого нам ещё не хватало!

Чем больше внимания к нашим персонам, тем ниже шансы выбраться отсюда здоровыми…

Интересно, успел он что-то сообщить начальству?

– Тут какая-то ошибка, – твёрдо сказал я молодому стражу.

– Понимаю, – радостно отозвался он, – вы меня испытываете, Ваша Святость. Но я видел… Сам видел, как вы повторили Первый из подвигов Иб-Хебу!

– Остынь, парнокопытный! – взорвался Дима. – Я ж тебе галактическим языком толкую, мы просто шли мимо…

– «Иб-Хебу Мудрый, если хотел перенестись через пустыню, взмахивал рукой, и Червь-Господин поднимался из песка. Червь-Господин сам ложился под ноги Светозарному! Нёс его через пустыню. А Иб-Хебу Мудрый ходил от головы к хвосту. И от хвоста к голове. К небесам воздевал руки. Так Светозарный славил Бога!»

Хахир таращился на меня, восторженно хлопая ресницами. Наверное, ждал похвалы за знание первоисточников.

– Круто… – выдавил я.

Проклятье! А ведь сходится.

От хвоста к голове…

Блин, теперь он растрезвонит об этом всей округе… Как его разубедить?

А может, использовать? Чтоб заполучить Око Зари?

Фигушки…

С наивным юношей этот номер прокатит. А с матёрыми жрецами – лучше и не пробовать…

Я внушительно глянул в зрачки хахира:

– Был подвиг. Был! Чего скрывать… Но мы над собой работаем. Пока, понимаешь, не достигли совершенства… Так что рано… Рано ещё об этом рассказывать!

– Угу. Лучше не болтать, – сухо добавил Дима: – Как говорил один мой знакомый хахир… покойный – «Я слишком много знал!».

Юный страж моргнул, переваривая сказанное.

Капустин почесал затылок. Ему хотелось привести какой-нибудь яркий пример. И он обратился к классике. Правда, слегка её адаптировал:

– У нас, на Земле, тоже был один страж – молодой вроде тебя. Звали его Раскольников. И охранял он покой… э-э… Великого Лысого Вождя.

– Раскольников из Питера, – хмуро процедил я.

– Подумаешь, – отмахнулся Дима. – Сейчас пол-Кремля из питерских… Так вот, была в те временя одна вредная старуха. Большие деньжищи сколотила на приватизации. И задумала она прихватить один домик за Высокой Красной Стеной. Ну, в сущности, так себе вложение. Дом – старый. Перекрытия – деревянные… Но в те времена недвижимость здорово взлетела в цене. Особенно в таком престижном районе. Там на одних квартирантах можно было озолотиться!

– Точно, – буркнул я. – А если ещё под офисы сдавать…

– Вот-вот! Узнал наш Раскольников о старухиных планах. И сильно огорчился. Во-первых, из-за того, что такая плохая женщина будет зашибать такие хорошие бабки… То есть это во-вторых! А главное, дом за Красной Стеной был дорог ему как память. Ведь там Лысый Вождь написал самую важную свою Красную Брошюру – «Империализм – как последняя стадия». Вся мудрость Галактики была заключена в великом бестселлере, изданном тиражом 5 000 000 экземпляров (не считая допечаток). А теперь какая-то вредная старуха собиралась поселиться в этом святом для каждого питерца месте!

– Обидно, – кивнул я.

– Не то слово! Три дня и три ночи терзался Раскольников мыслями… И всё не мог решить…

– «Тварь я дрожащая или право имею»?

– Нет. «Где взять полоний?» В конце концов дядя из Урюпинска прислал ему целое ведро. У них этого полония – завались…

– Может, хватит? – сердито моргнул я.

– Вот! И Раскольников тоже решил, что хватит! Пошёл в гости к старухе и заварил ей крепкого чая. Вредная старуха выдула целый самовар. Но полоний медленно действовал. Наверное, из-за того, что организм хитрой банкирши закалился поездками на лечебные воды…

– В Карловы Вары? – подсказал я.

– В Чернобыль. Такого Раскольников не ожидал. К счастью, отправляясь на деловое свидание, он всегда брал кое-что из канцелярских принадлежностей.

– Перочинный ножик, – сухо выдавил я.

– Угу. Удобная вещь, если затупились карандаши. Только ножик сломался, и ему пришлось взять с собой топор…

Я аккуратно показал Диме кулак.

Но не так-то легко было унять его красноречие. Тем более что юный хахир продолжал внимать каждому слову.

У Капустина открылись профессорские интонации:

– …Выводы? Они очевидные. Отправляясь на переговоры, важно иметь при себе убедительные аргументы! И второе… Через месяц Раскольникова повязали. Писателя Достоевского так это потрясло, что он сочинил о бедняге сценарий телесериала «Идиот». Вот тебе и главная мораль: сделал доброе дело – держи язык за зубами!

Повисла тишина.

Я мрачно изучал физиономию хахира. Молодой страж оставался в той же коленопреклонённой позе.

Сработало?

Понял он вообще хоть что-нибудь?

Нет, конечно, язык у меня подвешен хуже, чем у Димы. Но во всем надо знать меру. Даже в приготовлении «лапши»…

Капустин нахмурил брови.

Хахир шевельнулся. Физиономия его опять озарилась безмерным ликованием.

Я вздрогнул. А юный страж обернулся ко мне и ткнул в сторону Димы пальцем:

– Всё сходится! Сначала – Великая Буря, а потом придут два Вестника. И один из них будет настоящий псих!

Ого…

Я растерянно кашлянул:

– Зачем же так категорично, – покосился на Диму и уточнил: – Конечно, есть тут доля истины…

Хахир изменился в лице:

– Прошу прощения! Кажется, я выбрал не то слово. Я хотел сказать, «настоящий блаженный»! Тот, чей разум трудно уловить. Но чьими устами приходят к смертным крупицы Знания.

– «Крупицы» – удивительно точное слово… – кивнул я.

Дима скорчил гримасу.

Я шагнул ближе, аккуратно наступая ему на ногу. Повернулся к юному стражу и мягко добавил:

– Жизнь – она, как ночной путь в дальней стране. Как прогулка по столице без регистрации. Легко утратить и кредитки, и наличность… И нравственный стержень! Если не верить блаженным!

– Я верю, – торопливо выпалил хахир.

– Умный мальчик, – внушительно прищурился Капустин.