Глава 5
За окном постепенно угасал день, солнце медленно катилось к закату, ныряя в низкие дождевые тучи, наползавшие на город. Надо бы обдумать все странности, которые произошли, но совершенно не хотелось. В голове было пусто, а на душе тоскливо и муторно. Алексей просто стоял у окна, словно находился в прострации. Мир казался ненастоящим, а все происходящее очередным бредовым сном. Волки, маги, восемнадцатый век… Все это было настолько непонятно, что не воспринималось как реальность.
Лучше всего было бы просто лечь спать, ведь пока спишь, ни о чем не думаешь, а с утра ситуация покажется не такой поганой. Но, несмотря на головную боль и усталость, спать не хотелось, а может быть, молодой человек даже самому себе не хотел признаваться, что просто боится ложиться в кровать. Вместе с просачивающимися сквозь окна сумерками проснулись прежние страхи. Алексею казалось, что стоит ему только закрыть глаза, как кошмары вернутся. Вспоминая свой «волчий» сон, молодой человек в который раз поражался его странной реалистичности, будто и не сон это, а события, произошедшие наяву. Сейчас, размышляя над своим видением, он ощущал, что злобные твари из сна — вовсе не порождения болезненного бреда. Они не исчезли с наступлением дня как обычные образы сновидений, а просто затаились где-то глубоко-глубоко внутри и только ждут удобного момента, чтобы выползти из глубин сознания. И тогда молодой человек снова останется один на один с их сверкающими злобой глазами и жуткими, окровавленными мордами.
Было страшно. Ужас переворачивал внутренности, холодной когтистой лапой впивался в грудь, заставляя сердце судорожно дергаться. Проще всего считать все эти видения бредом, порождением сознания, потрясенного временным переносом. Но Алексею не давал покоя шрам. Парень рывком дернул рукав и с неприязнью уставился на полукруглый отпечаток зубов на запястье. Загнанная подальше тревога снова закопошилась, заскребла коготками, стало жутко. Вдруг что-то неуловимо изменилось вокруг него, как будто мир вздрогнул и ухнул куда-то вниз. Сердце на миг замерло, как при прыжке в воду с высокого обрыва, и застучало часто-часто. На лбу выступили капельки пота, и тонкая холодная струйка сбежала по позвоночнику. Все это длилось лишь мгновение, и Алексей, вытирая пот, в недоумении огляделся. В комнате все было по-прежнему, разве что стало темнее — на смену серым сумеркам пришла бархатная ночь. Ветер разорвал полотно туч, и в просвете выглянула луна, почти круглая, желтая, похожая на волчий глаз, только без зрачка. Парень передернул плечами, подумав, что ему везде мерещатся волки.
В сознании всплыл образ из того первого странного сна еще в родном мире. Такие же желтые волчьи глаза были у лохматого парня, что выпрашивал у Алексея амулет-клык. Ведь именно с этой столь опрометчиво подобранной находки начались все странности. Молодой человек горестно вздохнул, от попыток разобраться во всей этой чертовщине еще сильнее разболелась голова. Возникло неприятное ощущение, будто что-то тяжелое давило на затылок. Такое бывает, когда кто-то недобрый смотрит тебе в спину. Впечатление было настольно сильным, что Алексей вздрогнул и оглянулся. В углу за шкафом клубился сгусток тьмы, из него, по-собачьи встряхнувшись, вышел большой серый кот. «Этот здесь откуда? — удивленно подумал парень, — хорошо хоть, не волк». Котяра сверкнул желтыми глазищами, оскалился, и послышалось знакомое хихиканье. Молодой человек зажмурился и встряхнул головой, когда он открыл глаза, кота не было. «Опять какой-то бред!» — мелькнула паническая мысль, и Алексей, спешно передвинув кресло к стене, забрался на него с ногами, в страхе вглядываясь в темноту. Вспомнив о шнурке над кроватью, он быстро вскочил и позвонил, вызывая слугу.
Через минуту явился сонный Семен со свечой.
— Ты чего это, барин? — спросил дядька, зевая. — Али не спится?
— Не спится, — буркнул Алексей. Ему очень хотелось попросить Семена остаться, но было стыдно своих страхов. — Темно тут. Зажег бы ты свечи, дядя Семен.
— Спать бы ты, барин, ложился. Неча по ночам попусту огонь-то жечь, — ворчал Семен, снимая подсвечник с полки над печью и разжигая свечи.
— Не жадничай. Не обеднеет твой граф, — сердито проговорил Алексей. Собственный страх раздражал, внутри скручивалась какая-то тугая пружина и клубилась непонятная ярость. От желания хоть на ком-то ее сорвать сводило челюсти.
Семен обиженно засопел, покачал головой и ушел. А молодой человек, ежась от неприятного озноба, перебрался в кресло поближе к свету. Зажженные свечи не сделали комнату уютнее. Темнота никуда не делась, она просто с ворчанием расползлась по углам и затаилась там, ожидая только удобного случая, чтобы выпустить свои щупальца, схватить, утянуть в омут кошмаров. Тени на стенах дрожали и корчились, вызывая в памяти видения из снов. Тупая боль в затылке и спине стала почти невыносимой, голова кружилась, и неимоверно хотелось спать. Не в силах бороться со сном, Алексей прикрыл глаза, стараясь поудобнее устроиться в кресле. Реальность растаяла в зыбком мареве сна, и молодой человек снова увидел волка. Того самого, что вцепился в его руку. Только теперь в его глазах не было лютой злобы. Зверь, казалось, смотрел вполне дружелюбно, а его пасть растянулась в клыкастой ухмылке. Волк крутился вокруг, переступая лапами и тыкаясь мокрым носом в колени, словно звал куда-то. Его горящие желтым светом глаза завораживали, становились все ближе и ближе, Алексея, как в водоворот, затягивало в их огненную бездну. Снова накатила злость: на себя за свои страхи, на непонятного графа с его сумасшедшими экспериментами и бредовыми идеями, на Семена, вечно нудевшего и опекающего, на весь свет. Молодой человек купался в этой яростной злобе, которая сметала все чувства, стирала остатки разума. И волчий вой, наполнивший окружающую тьму, был чарующей песней.
Казалось, это состояние продолжалось бесконечно, но внезапно сквозь вспышки ярости пробился голос, который звал его, о чем-то просил, умолял. Злобное рычание, вырвавшееся из горла Алексея, разорвало морок. Парень с удивлением обнаружил себя стоящим на четвереньках возле распахнутого окна. С него градом катил пот, сильно ломило спину, но голова была ясная. Семен в одних подштанниках и нательной рубахе дрожащими руками пытался его поднять, причитая что-то совсем бессвязное. Увидев, что барин наконец-то пришел в себя, он облегченно вздохнул.
— Ну и напугал же ты меня, Лексей Дмитрич! Что с тобой приключилось-то? — проговорил дядька, помогая Алексею подняться и бережно, под локоточки, отводя к кровати.
Молодой человек со стоном присел на стеганое покрывало и очумело замотал головой:
— Да сам не знаю… Чертовщина какая-то со мной творится, ничего не помню… Только вот волк опять привиделся.
— Волк?! — Семен охнул и всплеснул руками. — Я ж и прибежал-то, потому что волчий вой услышал, да такой заунывный, словно жалобился на что-то или звал. Нешто и впрямь какой чудной зверь прибегал? Вон и окно растворено… Только как же он на второй-то этаж заскочил, поди, не кошка? Странные вещи с тобой, барин, творятся, недобрые.
— Странные… да.
От усталости язык еле ворочался, все тело ломило, как после тяжелой работы, глаза слипались. Молодой человек свернулся клубочком на постели и пробормотал:
— Ты только не уходи никуда, пожалуйста, дядя Семен.
Старый солдат вздохнул и устроился в кресле, пододвинув его ближе к кровати. Алексей какое-то время пытался заснуть, но стоило ему закрыть глаза, как снова мерещились волки. Наконец он не выдержал и, чтобы хоть как-то отвлечься, спросил:
— Дядя Семен, а ты в вещие сны веришь?
— А? Чего? — встрепенулся, видимо, уже задремавший солдат. — Ты это про что, барин?
— Вот скажи, тебе вещие сны когда-нибудь снились?
— Сны-то?.. — Семен зевнул, подумал и хмыкнул. — Дык, как же, было дело… Вот я сейчас тебе расскажу.
Лет пятнадцать назад это было, может, и поменьше. Мы, стало быть, тогда в Польше воевали, ихнего короля Августа на трон сажали. Помню, нами тогда фельдмаршал Миних командовал. Дельный был генерал, даром что из немцев, а пользу России понимал. Стояли мы в ту пору под Данцигом, долго там топтались, грязь перемешивали, что глиномесы на кирпичном заводе. Да еще французишки набежали своего прихлебателя Станислава защищать. Корабли подогнали да на нас и поперли. Ну, ништо, отмахались с божьей помощью. Но я не о том сейчас…
Как-то после очередной батальи умаялись к ночи и свалились, кто где был. Сон, стало быть, сморил. Вот и снится мне, как бы я в дозоре, хожу, охраняю обоз наш. Фузея при мне, конечно, и багинет прилажен. Все как полагается. Слышу только, шуршит кто-то за ящиками. Я осторожненько туда шасть, гляжу, а там тогдашний польский король Станислав, ну, супротивник нашего-то Августа. Как я его узнал, не ведаю, ведь и не видал ни разу, только сразу понял — он. В каком-то тряпье да в лаптях дорогущее французское вино из ящиков тырит. Ну, я на него сзади и скакнул, спымал, одним словом. Приволок я эту персону в штаб, а там сам фельдмаршал меня сердечно благодарил, наградил серебряным рублем и на вольные хлеба отправил. Во как! — со значением закончил Семен.
— Ну а с чего ты взял, что тот сон вещий? — спросил Алексей, чувствуя, как спадает напряжение и тяжелеют веки.
— Дык как это с чего? — Дядька хихикнул. — Поутру я проснулся, стало быть, чу, в котомке у меня шуршит чегой-то. Глянул я, а там мышь. Здоровая такая! До моих сухарей, мерзавка, добирается. Ну, я ее и словил. А ты говоришь — «не вещий». Что Станислав этот, что мышь полевая — одно ворье-то.
Алексей, заслушавшись старого солдата, забыл про свои страхи и совершенно успокоился.
— А ты — вещие сны. Вот они каки, твои вещие сны. Спи уж давай, а то, вон, светать скоро начнет.
Алексей, устроившись поудобнее, почувствовал, как погружается в теплое и уютное марево сна.
— Семен, а Семен! А мышь-то прибил?
— Почему прибил? — Семен даже засопел возмущенно. — Отпустил я ее, пусть себе бегает. Тоже ведь божья тварь, ей жрать, как и нам с тобой, охота.
— Ага… — пробормотал Алексей и заснул, на этот раз без всяких видений.
Когда Алексей проснулся, Семен уже ушел. Молодой человек даже обрадовался — не надо отвечать на вопросы о том, что происходит. Он и сам ничего не понимал.
Алексей начинал ненавидеть волков, они преследовали его буквально везде, не давали прохода и не позволяли думать о чем-либо другом. А подумать было о чем. Мысли в голове кружились, жужжали, не хуже роя пчел. Дикая, бессмысленная ситуация — молодой человек до сих пор не верил в то, что попал в восемнадцатый век, скорее уж сошел с ума или оказался на съемках какого-то нового реалити-шоу. Мысль о реалити-шоу Алексею понравилась, и он решил остановиться на ней. Реальность была непонятна и пугала, проще предположить, что она всего лишь игра. «И это легко проверить! Вряд ли ресурсов реалити-шоу хватит для реорганизации всего города! Скорее всего, под восемнадцатый век стилизован этот дом и улицы, прилегающие к нему, чтобы нельзя было распознать обман из окна, — неожиданная мысль взбодрила Алексея. — Чтобы развеять наваждение, нужно всего лишь выйти за пределы особняка и прогуляться на пару кварталов в сторону». Смущали лишь неработающий мобильник и полное отсутствие проводов электропередачи, такие мелкие детали предусмотреть очень сложно, но ведь можно же?
Окрыленный новой идеей, молодой человек несколько раз вздохнул, отогнал от себя неприятные воспоминания и постарался отрешиться от оскаленной волчьей морды, постоянно стоящей перед глазами. Через какое-то время это получилось, и он, пока снова не одолела тоска, решил прогуляться за пределы «клетки».
«Головная боль с утра, похоже, становится традицией», — подумал Алексей, надевая на себя непривычную и изрядно помявшуюся одежду. Солнце было уже высоко — парень не изменил себе и проснулся поздно. Здесь его никто не будил. У жизни «в восемнадцатом веке» несомненно есть свои преимущества. Правда, интуиция подсказывала, что где-то здесь кроется подвох. Когда все безоблачно и гладко — это, как правило, затишье перед бурей. И хорошо, если подвох заключается в том, что Алексей попал в глупое реалити-шоу, а если нет? Если это, и правда, прошлое? Последняя мысль парню категорически не понравилась, и он решительным шагом вышел в коридор и спустился вниз по лестнице в холл, к парадной двери.
Планы пришлось изменить, на улицу выйти не удалось. У графа были гости, точнее, гость. Молодой парень лет семнадцати мотался по холлу из стороны в сторону и, судя по всему, сильно нервничал. Он теребил в руках перчатки, несколько раз пытался присесть на диван, но вскакивал и снова начинал слоняться от стены к стене. Он даже Алексея заметил не сразу.
— А где граф? — вскинул голову молодой человек и тут же смутился, опустил глаза и представился: — Прошу прощения за мое поведение, я несколько взволнован. Александр Романович Воронцов. С кем имею честь?..
— Ле… — привычно начал Алексей, но тут же поправился: — Алексей Дмитриевич Артемьев — ученик графа, — зачем ляпнул про ученика, парень сам не понимал, но почему-то вдруг захотелось быть значимее, чем есть самом деле. Впрочем, о своих словах он скоро пожалел, так как гость восторженно воскликнул:
— Как интересно, наверное, быть учеником прославленного мага!
У Воронцова даже глаза заблестели, и он подался вперед. Подобное выражение лица у собеседника обычно говорило о том, что сейчас будет шквал вопросов. Алексей это слишком хорошо знал. Педагогическая практика в детском лагере еще и не тому научит.
— Мага? — отступил на шаг парень, соображая, как бы помягче ответить и в то же время не спровоцировать волну вопросов.
— Ну а как же? — Гость оказался не только любопытным, но и очень общительным. Впрочем, послушать было интересно. Особенно про графа. Алексей только сам не любил на вопросы отвечать, а слушать — всегда пожалуйста. — У нас, конечно, не Европа, где господин Сен-Жермен — весьма известная персона. Но и в России о талантах их сиятельства наслышан каждый образованный человек. Скажите, Алексей Дмитрич, правда ли, что господину графу подвластны тайны тибетских мудрецов и он может творить чудеса?
— Чудеса? — Так, вопросы все же начались, причем такие, на которые сразу и не ответишь. — Ну… не знаю, что ты… вы, — поправился Алексей, — понимаете под чудесами…
— Рассказывают, будто он живет больше двух тысяч лет и может путешествовать во времени. А еще говорят, будто граф способен излечить любую болезнь, продлевать жизнь и изгонять злых духов…
— Какая-то странная каша у вас в голове. — Алексей посмотрел на собеседника с недоумением. Вроде бы вполне серьезно говорит, а несет чушь. Или это тоже часть какой-то непонятной игры? — Лечение болезней никакого отношения к магии не имеет. А изгнание духов… это уж скорее к священнику… Да я вообще-то совсем недавно учеником стал и знаю немного.
Но Воронцов не обратил внимания на последние слова и продолжал изливать восторги:
— А вот еще рассказывают, что господин Сен-Жермен из любого булыжника может алмаз сделать. Вам доводилось наблюдать этот удивительный процесс?
— Алмаз из булыжника?! — рассмеялся Алексей. — Вот это здорово! Не зря я в ученики пошел… Так, значит, ты… э… вы, Александр Романович, за этим к графу пожаловали?!
— Ой, что вы, нет, конечно! — Юноша даже руками замахал. — Нет-нет, вы меня неправильно поняли… У меня очень деликатное дело. — Александр замялся, покраснел, а затем, видимо решившись, выпалил: — Ко мне суккуб приходит!
— Кто?! — вытаращил глаза Алексей. — Это что еще за бред?
— Вот, вы не верите! — обиженно воскликнул Александр и сразу стал похож на маленького ребенка, которому не купили обещанную игрушку. — Я говорю правду. Примерно неделю назад или чуть раньше — дни перепутались у меня в голове — вечером меня посетила девушка.
— Это как — посетила?
— Понимаете, я живу один во флигеле, пока идет ремонт в моих комнатах. И вот как-то поздно вечером, а может, уже ночью, я услышал стук в окно. Стучалась очаровательная девушка. Так как на улице было ветрено и дождливо, то я не мог не впустить ее…
— Так… — заинтересовался Алексей. — Вы ее пустили в окно и…
— Нет, она стучалась в окно, а пустил я ее в дверь…
— И…
— И… — совсем засмущался гость. — Сначала все шло хорошо. Гостья была мила, ветрена и… самое главное, доступна. Но… — Тут Воронцов совсем притих, дальнейшие объяснения давались ему с трудом, и Алексей старался даже не дышать, боясь спугнуть собеседника. — После ночи с ней я слабею. День за днем. Она словно выпивает из меня все силы, я хочу отказаться… но не могу.
— Наркотик, — хмыкнул Алексей, не принимая собеседника всерьез.
— Что?
— Опиум.
— Да-да, сначала дурманит, а потом приходит расплата. Мне кажется, это суккуб.
— Кто? — нахмурил брови Алексей и посмотрел на гостя с опасением.
— Суккуб, я о них читал. — Глаза гостя возбужденно заблестели, он оживился и не заметил настороженности собеседника. — Это нежить, которая имеет вид прекрасной девы и сущность злобного вампира. Я знаю, если свидания не прекратятся, я умру, но отказаться… отказаться я не могу. Сегодня она придет опять… Господин Сен-Жермен — моя последняя надежда. Если он мне не поможет, то я пропал.
Алексей уже набрал в грудь воздуха, придумывая, как бы потактичнее объяснить отроку в белых гольфиках, что девушки, они, конечно, коварны и крови попить могут немало, но не в прямом смысле. Тут было три варианта: либо парень не дружит с головой, либо дружит… с опиумом или еще какой настойкой из мухоморов. Отсюда и бледность, и замученность, и глюки. Третий, самый приятный, — все то же реалити-шоу. Но… верил Алексей в него почему-то все меньше. Не хотелось признавать, но так натурально сыграть роль было невозможно. Или все же возможно? Сказать парень ничего не успел, так как в холл спустился сам граф.
— В незавидную вы ситуацию попали, да, господин Воронцов? — Видимо, Сен-Жермен остановился на верху лестницы и слышал весь разговор.
— Вы мне поможете? — В голосе гостя звучала такая наивная надежда вперемешку с восторгом, что Алексею стало неудобно.
— А нужно? — Граф был в своем репертуаре. Голос тихий и неизменно язвительный. — Я весьма занят, а потом, что, позвольте спросить, вы можете предложить мне взамен?
— Я заплачу! Сколько хотите, заплачу!
— Деньги?! — Граф уже смеялся в голос. Алексею очень хотелось прервать этот издевательский смех, но он сдерживался. В чужой монастырь не лезут со своими правилами. — Деньги мне не нужны, у меня этого добра хватает. Впрочем… — Граф на минуту задумался… — Если вам действительно необходима помощь, я могу предложить вам, любезный, такой обмен: я уничтожаю беспокоящую вас нежить, а вы достаете мне одну очень старую и почти никому не нужную бумагу из архива вашего отца. Слышали об архиве викинга?
— Нет-нет. — Александр даже попятился. — Только не у батюшки, я не хочу, чтобы он знал, а пропажу из архива он заметит. Я, конечно, знаю про этот документ, но воровать — недостойное дворянина дело. По-другому ничего взять не получится. Да и зачем вам! Там же нет ничего стоящего.
— Как вы… — возмущенно подался вперед Алексей, намереваясь защитить несчастного мальчишку от шарлатана-графа, но Сен-Жермен бросил такой взгляд, что стушевавшийся парень послушно опустил глаза, продолжая только злобно сопеть носом, а граф продолжил:
— Не вам судить о ценности архива, и мне все равно, как вы достанете бумаги, но я не настаиваю. Можете и дальше развлекаться со своей гостьей. Здоровый секс полезен в юном возрасте. Правда, это будет последнее ваше любовное приключение. Суккуб выпьет силы, и вы умрете. Впрочем, вы же умный молодой человек, у вас хватило талантов найти себе в спутницы нежить, неужели вы не придумаете, как обхитрить отца? Мне нужна не бумага, а информация, на ней хранящаяся. Смекаете?
— То есть вам подойдет и копия? — осторожно спросил Александр, и в его взгляде появилась надежда.
— Да или оригинал на то время, что потребуется для снятия с него копии. Такой вариант вас устраивает?
— Нет, но, по крайней мере, это я смогу постараться осуществить без последствий.
— Вот и замечательно, значит, до встречи вечером.
Воронцов раскланялся и убежал почти довольный, наскоро объяснив графу, где именно будет его ждать, а Алексей, исчерпав терпение, приготовился высказать графу все наболевшее.
— Почему вы так осуждающе на меня смотрите? — недовольно бросил Сен-Жермен, все же обратив внимание на парня. — Вы чем-то недовольны? Зачем вмешиваетесь в разговор, неужели считаете, что я не смогу уладить этот вопрос без ваших советов и наставлений?
— Не ожидал я от вас такой подлости, — бросил Алексей и повернулся спиной, чтобы уйти. Но граф его окликнул, и пришлось обернуться на ядовитую реплику.
— И какой недостойный поступок я совершил?
— Молодой человек болен. Или под действием наркотиков… а вы! Вместо того, чтобы наставить на путь истинный, помочь, пользуетесь его болезным состоянием в своих корыстных целях. Не дело это. Парню нужен психиатр… — Алексей запнулся на этом слове, предполагая, что сейчас придется объяснять, но Сен-Жермен не выказал удивления. — И лошадиная доза снотворного, тогда никаких упырей мерещиться не будет.
— Я понимаю, господин Артемьев, ваше настроение и поэтому не обижаюсь. Сам привык доверять лишь увиденному… Но не спешите с выводами и не наговорите лишнего, того, о чем впоследствии можете пожалеть. Мир сложнее, чем вы думаете, одно ваше присутствие здесь говорит в пользу этого. А я приглашаю вас вечером составить мне компанию и посмотреть, на кого похожа любовница Воронцова-младшего. А до этого момента не делайте поспешных выводов.
Предложение графа казалось нелепым, но отвергнуть его Леха не мог. Это значило бы — признание собственной неправоты. А в своей правоте молодой человек был уверен. А потом, вот она, возможность посмотреть город. Если граф отведет его в соседний дом, не позволив выйти за пределы «локаций», значит, версия по поводу реалити-шоу верна. Если же прогулка по городу будет обстоятельной и длинной… об этом варианте развития событий Алексей старался не думать.
— Молчите? — ухмыльнулся Сен-Жермен. — Значит, на том и порешим. А до вечера давайте забудем этот инцидент и заключим мир. Вы не обвиняете меня во всевозможных грехах, я не обижаюсь на вас за дерзость и недальновидность.
— Я бы с удовольствием составил вам компанию, — осторожно начал Алексей, решив подыграть, — но меня смущает одна вещь…
— И какая же? — Сен-Жермен приподнял бровь и нетерпеливо покосился в сторону лестницы. Алексею даже неудобно стало, что он графа задерживает, но, к сожалению, вопрос, волновавший молодого человека был действительно серьезным.
— Я ведь попал в прошлое. Да? — уточнил парень, все еще надеясь на отрицательный ответ, но граф кивнул, соглашаясь, и пришлось заканчивать свою мысль: — А вдруг я неосторожным движением все разрушу?
— Все? «Все» — понятие растяжимое.
— Свой мир, мое будущее. Не получится ли невольно повлиять на какие-то события, изменить свое будущее до такой степени, что возвращаться будет просто некуда?
— А вы не безнадежны, — усмехнулся граф. — Но поспешу вас успокоить: история не так хрупка, как вам кажется. Законы мироздания себя оберегают. Чтобы изменить ход истории, мало одного неосторожного жеста, и даже желания мало, для этого нужна великая сила. А так, сама судьба не даст вам совершить нечто непоправимое. Мы еще, возможно, поговорим об этом чуть позже, а пока пойдемте лучше в малую гостиную — Семен уже накрывает на стол.
Гостиная оказалась действительно небольшой и очень уютной. Солнечные блики танцевали на фарфоровом сервизе в резной горке, скакали по спинкам мягких диванов и каменной столешнице курительного столика. В комнате были большие окна и много света. Светлые воздушные занавески и зеркала зрительно расширяли помещение и создавали впечатление легкости и свежести.
Слуги расстелили скатерть, такую белую, что стол казался занесенным свежевыпавшим снегом, расставили приборы и несколько расписных блюд, закрытых крышками. Семен, махнув слугам рукой, начал сам раскладывать кушанья по тарелкам. Умопомрачительно запахло жареным мясом и какими-то специями. У Алексея даже слюнки потекли, и он подумал, что здесь недолго и растолстеть. На его «спасибо» Семен удивленно поднял брови, поклонился и отступил к двери, замерев с перекинутым через руку полотенцем.
— Ну, что новенького в нашей столице? — обратился Сен-Жермен к старому слуге. — Ты, я знаю, любишь всякие сплетни собирать.
— Дык много всякого-разного случилось, с чего начать-то — и не знаю… — задумчиво протянул Семен. — Вот дворец графу Разумовскому все строят. Правда, уж думаю, недолго осталось. Из самой Италии какого-то именитого мастера Растрельева пригласили.
— Растрелли, — поправил дядьку граф.
— Дык, я и говорю, Растрельева.
Сен-Жермен хмыкнул и махнул рукой — продолжай, мол. Семен обстоятельно рассказал, что в трапезной Троицкой церкви завелась кикимора. Она стучала, разбрасывала свечи и задувала лампады. Этим утром ее видел дьякон Федосеев и даже гонялся за ней с кадилом, но не поймал. Это и неудивительно, так как дьякон, как всегда, был с похмелья. А на берегу Кронверкского пролива видели призрак утопленника, который выл, плевался, ругался матерно и пугал поздних прохожих.
— Призраки не ругаются матом, — буркнул Сен-Жермен, обгладывая куриное крылышко.
— Ну, уж не знаю. Этот, стало быть, ругался. — Семен долил вина в бокалы, потом замялся и мрачно сообщил: — А прошлой ночью опять Дикая Охота гуляла. Давненько ее в наших краях не видели.
— Вот вечно ты всякие бабские сплетни пересказываешь! — рассердился почему-то граф. — Нет бы о чем путном рассказал. Твоими новостями только младенцев пугать.
— Вовсе это не бабские сплетни! — возмутился старый солдат. — Нечего поклеп на меня возводить. А Дикую Охоту нынче я сам видел, своими глазами. И всадников мертвых, черепами скалящихся, и зверей ихних, то ли собак, то ли волков. Выли так, аж мороз по коже.
Алексей замер с куском во рту, позабыв его прожевать. Он тоже видел этих всадников. Только это был сон. Или не сон? А старый солдат продолжал:
— Сказывают, что попа католического, с посланником папы римского приехавшего, до смерти загнали. Звери его так истерзали, что только по рясе и опознали.
Алексею стало жутко — Семен пересказывал его бредовое видение. Воспоминания о своем участии в этой охоте вызвали у него приступ тошноты, и он с трудом проглотил комок, застрявший в горле.
— Да, верно, дурной был человечешко, чернокнижник. Да и ядами, говорят, приторговывал. У нас такого отродясь не было. Где это видано, чтобы людей православных всякой дрянью травить. В морду дать — это нормально, это по-нашему. А чтобы ядами…
— Ну, довольно! Надоели уж враки эти! Вон, гость наш аж позеленел от твоих новостей. — Граф зло скомкал в руке салфетку.
— Воля ваша, господин граф, а я не вру! — Семен упрямо вздернул подбородок. — Видел я этих всадников, вот как вас сейчас, видел! Почти вровень с нашими окнами прошли. А нынче, вон, и барин волков слыхал. Чуть ли не в доме зверь выл. Ну, этот-то, я думаю, сам по себе, чай, из-за Фонтанки забежал.
— А что это за Дикая Охота такая? — спросил молодой человек, стараясь побороть тошноту. И простое любопытство здесь было ни при чем. Уж очень странно и страшно совпадали рассказ солдата и сон Алексея.
— А это ты вон у него спроси, он горазд сказки рассказывать, — кивнул Сен-Жермен на слугу, — а меня уволь! Наслушался уже!
Граф раздраженно встал, швырнул скомканную салфетку в тарелку и, резко развернувшись, вышел из комнаты.
Алексей удивленно посмотрел на хлопнувшую за графом дверь и спросил у Семена, хмуро собиравшего со стола тарелки на большой поднос:
— Так что там с Дикой Охотой?
— А тебе это зачем, барин?
— Ну, интересно просто. Я про нее слышал, но что — не помню. Да ты присядь, дядя Семен, хватит уж суетиться.
— Нам при господах сидеть не пристало, — пробурчал старый солдат, продолжая возиться с посудой.
— Что ты все заладил: барин да господин! — возмутился Алексей. — Какой я тебе господин?! Студент я, или студиозус, по-вашему. А у студентов, знаешь ли, ни господ, ни слуг не бывает.
Семен потоптался немного, оглянулся на дверь и примостился на краешке стула.
— Ну, что тебе рассказать-то? Слухи да легенды, стало быть, всякие есть. Кто говорит, будто это рыцари, проклятые за душегубства, и во главе их сам Дьявол скачет. А другие, напротив, говорят, что это боги старые, еще варяжские, бесы по-нашему. А впереди всех сам главный бог Один на коне восьминогом. И сопровождают их то ли собаки большущие, то ли волки, а может, и те и другие. Я думаю, второе-то вернее будет. При Одине-то свита, как полагается, — воины мертвые, другие боги, попроще. А стаю зверей сам Локи ведет в облике большущего черного волка.
Появляется Дикая Охота в штормовые, дождливые ночи. Носятся кони с призраками по облакам да души заблудшие собирают. Когда, бывает, и на землю спускаются, тут и живого человека могут загнать-задрать. Только добрым людям, в Бога верующим, их опасаться нечего. А вот если колдун какой черный, через свое черное колдовство людям вред творящий, то его, стало быть, охотники могут и порешить. Как вот нонче-то и случилось.
Алексей на минуту задумался, пытаясь переварить полученную информацию и соображая, какое отношение все это имеет к нему, а потом спросил:
— А граф-то из-за чего рассердился?
— А это ты, барин, у их сиятельства сам и спроси, — проворчал Семен и, забрав поднос, молча вышел из гостиной.
Оставшийся один Алексей немного посидел, размышляя, чем бы себя занять, и вспомнил, что хотел выйти на улицу. Зачем ждать до вечера, если уже сейчас можно узнать что-то интересное о городе за пределами дома.
Приняв решение, молодой человек повеселел и чуть ли не вприпрыжку направился к выходу. Но у двери его ждал сюрприз. Прислонившись к косяку и ковыряя в зубах щепкой, стоял здоровенный мужик совершенно разбойничьего вида, в широченных желтых штанах, жилетке на голое тело и с громадной серьгой в ухе. Густая черная борода, единственный глаз, сверкавший из-под надвинутой на лоб треуголки, и внушительных размеров сабля без ножен, торчащая за поясом, вызывали желание держаться подальше от столь неприятного типа.
Алексей замялся, но потом решительно направился к выходу — мало ли зачем здесь стоит мужик, может, ему просто захотелось или дом охраняет от непрошеных гостей. Одноглазый тип издал невнятное рычание и перегородил дверь, положив руку на рукоять сабли.
— Эй, ты чего? — оторопел молодой человек. — Дай пройти!
— Гы! — выдал мужик и мотнул головой.
Алексей почувствовал страх, который быстро перешел в злость, захотелось немедленно вцепиться наглому типу в горло, причем не руками, а зубами. Такое желание вызвало недоумение: он же никогда не был агрессивным и все проблемы предпочитал решать мирно, тем более если противник заведомо сильнее, да еще и вооружен. Удивленный своим порывом, молодой человек попятился и повернул назад, опасаясь ввязаться в ненужную и чреватую неприятными последствиями драку.
Но злость никуда не делась, очень хотелось хоть на ком-то выместить свое раздражение, и Алексей направился на поиски графа, чтобы выяснить, по какому праву Сен-Жермен удерживает его насильно. Алексей не сомневался — одноглазый выполняет приказ хозяина.
Подвернувшийся слуга, испуганно косясь на Алексея, сказал, что господин граф, вероятно, у себя в кабинете, но их сиятельство бывает крайне недоволен, если его беспокоят.
— Я тоже недоволен, — буркнул молодой человек и направился в указанном направлении.
Правда, пока он дошел до кабинета графа, злость куда-то испарилась, а на смену ей пришла неуверенность. Алексей уже сомневался, нужно ли высказывать графу свое возмущение — Сен-Жермен прямо заявил, что любые «истерики» и давление на него ни к чему хорошему не приведут.
Алексей потоптался у двери, раздумывая, стоит ли нарываться на неприятности, а затем вспомнил о том, что граф сам вчера обещал проверить магические способности. Вот пусть и проверяет. А между делом можно поинтересоваться, почему это «гостю» запрещено выходить из дома. Еще молодому человеку никак не давала покоя Дикая Охота. Что это — быль или сплетни? Если быль, как такое вообще возможно? Если сплетни, то почему он тоже видел всадников и даже вроде как участвовал в погоне и расправе над католическим священником, о котором упоминал Семен. Что делают в Питере забытые скандинавские боги? Куда делись исконно русские? Почему нет их и как ко всему этому относится христианский бог? В России же православие?
Назойливые мысли не дали повернуть от двери и уйти к себе в комнату, Алексей не привык мучиться таким количеством неразрешенных вопросов. Он никогда не считал себя верующим, и необходимость копаться в теологических подробностях угнетала. Но интересно же! Если допустить, что существуют скандинавские боги, то, значит, есть и остальные. Интересно, как они относятся к тому, что на их территории хозяйничают чужаки?
Алексей был уверен — граф знает ответы на эти вопросы. Молодой человек вспомнил слова Семена о том, что его господин некогда беседовал с самим Христом. Невероятно, но вдруг… вдруг это — правда?
Сен-Жермен что-то писал за большим письменным столом, заваленным бумагами, и был явно недоволен появлением Алексея. Под пристальным, холодным взглядом боевой запал молодого человека сразу пропал, слова застряли в горле, а мысль получилось озвучить с трудом. В голове все сложилось ладно и правильно, а высказанный вслух вопрос свелся к робкому бессвязному бормотанию:
— А вот… Дикая Охота, она как тут?
— Вы не только слушаете Семеновы бредни и верите им, словно младенец, — раздраженно отозвался Сен-Жермен, — но и манеру разговора у него переняли. Свою мысль нужно формулировать четче, иначе вы лишаете собеседника возможности понять вас.
— Ну, почему же бредни… Дикая Охота… — повторил попытку Алексей. Язвительный тон графа не добавил уверенности.
— Суеверие. Алексей, я был лучшего мнения о вас. Насколько я успел понять, в будущем люди не так суеверны, как в веке восемнадцатом. Вы — исключение?
— Нет, но…
— А раз нет, давайте прекратим этот разговор. Я никогда больше не хочу ничего слышать о Дикой Охоте. Избавьте меня, пожалуйста, от подобных рассуждений. Вам все ясно?
— Да. — Алексею самому уже расхотелось обсуждать с графом этот вопрос.
— Тогда у вас все? Если да, то приходите позже, вы мешаете мне работать.
Граф уткнулся носом в документы, и лишь когда Алексей напомнил об обещанной проверке магических способностей, обреченно вздохнул и, видимо смирившись с неизбежным, предложил подождать, пока закончит работу.
Молодой человек огляделся — любопытно все же посмотреть на кабинет мага. Но ни черепов, ни засушенных летучих мышей, ни полок с колбами и пробирками здесь не наблюдалось. Да и вообще, обстановка по сравнению с другими комнатами была очень скромной. Массивный письменный стол, за которым сидел Сен-Жермен, высокий шкаф и маленький диванчик у окна — ничего интересного, если не считать огромного зеркала в потемневшей от времени резной раме.
Алексей подошел ближе и удивленно хмыкнул — зеркало ничего не отражало. Оно было совершенно мутным, как будто оплавленным, лишь время от времени по его поверхности пробегали сиреневые искры. Да и сделано оно было не из стекла, а из какого-то непонятного материала — то ли камня, то ли металлического сплава. Заинтересовавшись, молодой человек протянул руку к поверхности и тут же услышал гневный окрик Сен-Жермена:
— Не сметь!
Алексей вздрогнул, отдернул руку и обернулся. Граф вскочил из-за стола, и его разгневанное лицо не сулило ничего хорошего.
— Да я только потрогать хотел, а то непонятно, из чего сделано, — попытался оправдаться молодой человек. — Оно даже не отражает ничего, думал, может, пыльное.
— Пыльное?! — возмутился Сен-Жермен. — Это вас, милостивый государь, самого пыльным мешком по голове стукнули, раз вы лапаете без спроса магические артефакты, тем более такой силы.
— Так я же не знал, что оно магическое, — пробормотал Алексей, с опаской косясь на зеркало. — Извините, господин граф, я не хотел ничего плохого сделать.
— Если бы и сделал что-то плохое, так только себе, — проворчал граф, успокоившись. — Сядьте вон на диван, я сейчас приберусь, и поговорим.
Сен-Жермен сложил бумаги в папку, убрал ее в шкаф и повернулся к Алексею:
— Ну, теперь займемся вами… Начнем, пожалуй, с простого.
Граф достал из шкафа большой фолиант в переплете из черной кожи с металлическими застежками.
— Подойдите сюда, господин Артемьев, и положите руку на книгу.
Алексей приблизился и остановился в нерешительности — трогать книгу не хотелось. Он испытывал непонятный страх и отвращение, словно на столе лежал большой ядовитый паук. Молодой человек отшатнулся и даже спрятал руки за спину.
— В чем дело? — удивленно спросил граф.
— Я не буду трогать эту мерзость!
— Вот как?! А позвольте спросить, почему? — В голосе Сен-Жермена звучала заинтересованность.
— Не знаю… — Молодой человек передернулся от отвращения. — Она противная.
— Интересно… Но вы все же дотроньтесь. Я вас уверяю, ничего страшного не случится. В конце концов, это просто книга. Или вы боитесь?
Алексею очень хотелось сказать, что он не просто боится, у него даже желудок скручивается от страха. Но было стыдно, и он, сцепив зубы и зажмурив глаза, положил руку на фолиант. Ничего страшного действительно не случилось, хоть и было довольно неприятно.
— Что вы чувствуете?
— Тепло… покалывает немного, — молодой человек прислушался к своим ощущениям, — противно очень.
Внезапно перед его мысленным взором вспыхнула картинка: обнаженный человек, лежащий вниз лицом на плоском камне, кровавое мясо на спине и лоскутки содранной кожи. Искаженное болью лицо человека было ужасно, а рот открылся в беззвучном крике. Видение оказалось настолько ярким, что Алексею даже почудился запах крови. Он охнул и отскочил от стола, непроизвольно вытирая руку о полу кафтана.
— Эт-т-то что?! — выдавил молодой человек.
— Что «что»?
— Ну, мне показалось, будто с человека сдирают кожу. — Алексей даже помотал головой, чтобы избавиться от неприятного воспоминания.
— Гм, занятно… — пробормотал граф, с интересом рассматривая молодого человека. — Успокойтесь, это… ну скажем, побочный эффект… странный, надо сказать, эффект. И непонятный. Дело в том, что переплет книги действительно сделан из человеческой кожи. Правда, сделана она очень давно, — поспешно добавил Сен-Жермен, увидев как побледнел Алексей. — Не волнуйтесь, я здесь ни при чем… Но продолжим.
— Может, не надо?.. — со страхом пробормотал молодой человек.
— Не беспокойтесь, испытание будет совсем простым и без всяких… гм… побочных эффектов. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Граф, покопавшись в шкафу, вынул довольно большой кристалл, закрепленный на металлической подставке.
— Вот, это своеобразный индикатор магии. Он позволяет определить наличие и уровень магии в объекте. Если у вас есть способности, то кристалл будет светиться. Смотрите.
Сен-Жермен, сняв массивный перстень, убрал его в карман и поднес руку к кристаллу. Камень вспыхнул ярким красно-оранжевым светом, временами в сверкающем ореоле проскальзывали зеленые и голубые искры.
— Видите, у меня довольно высокий магический потенциал. Свечение может быть разного цвета, в зависимости от того, к какому виду магии вы предрасположены. У меня это красный цвет, связанный с силой огня. Но мне не чужды и другие стихии, поэтому свечение имеет разные оттенки. Теперь ваша очередь.
Заинтересованный молодой человек протянул руку. Некоторое время ничего не происходило, и Алексей уже разочарованно вздохнул, затем кристалл, словно передумав, начал светиться серебристо-белым светом, но неярко и вспышками, внутри него словно трепетал от ветра серебристый огонек.
— И что это значит? — спросил Алексей задумчивого графа.
— Если бы я знал… — Сен-Жермен потеребил сережку в ухе и с сомнением посмотрел на собеседника. — Магию в вас кристалл чувствует, хотя и не очень сильную и почему-то нестабильную. Но главное, я такого оттенка никогда не встречал и даже не могу предположить, с какой стихией он может быть связан. Но я надеюсь, мы со временем сможем в этом разобраться. Жаль только, что на роль ученика мага вы не подходите — способности слишком маленькие, нет смысла с вами возиться.
— Так, значит, можно и домой?.. — с надеждой спросил Алексей.
— Вы забыли, юноша, наш с вами разговор. Я не могу сейчас отправить вас домой. Не могу. Так что пока вы числитесь моим учеником.
Алексей горестно вздохнул и, распрощавшись с графом до вечера, направился к двери, но задержался у зеркала.
— Господин граф, а все же для чего это зеркало?
Сен-Жермен некоторое время смотрел на Алексея, видимо, размышляя, стоит ли посвящать того в свои тайны, но потом кивнул головой:
— Ладно. Это не зеркало, точнее, не совсем зеркало. Это очень древний артефакт, и использую я его в разных целях, в том числе в нем можно увидеть будущее.
— Будущее?! — недоверчиво воскликнул Алексей. — Вы можете узнать свое будущее?
— Нет, — жестко ответил Сен-Жермен и нахмурился. — Мое будущее увидеть невозможно по ряду причин. А вот ваше можно.
— Мое? А давайте посмотрим? — Алексей подумал, что если это все же дурацкое реалити-шоу, то разоблачить графа будет совсем нетрудно. Хотя мысль о реалити-шоу казалась теперь абсурдной. Вряд ли кому придет в голову разыгрывать столь сложный спектакль.
— Вы в этом уверены? Будущее, во-первых, может быть не очень радостным, во-вторых, вы не увидите ничего, кроме себя. Что вам даст, если вы посмотрите на себя тридцатилетнего?
— Ну, все равно, интересно! — Алексей посмотрел на графа, как ребенок, выпрашивающий приглянувшуюся игрушку.
Сен-Жермен вздохнул и подвел молодого человека к зеркалу. Коснулся нескольких фигур на раме, пробормотал несколько слов на незнакомом языке и провел рукой над поверхностью артефакта. Искр стало больше, и скоро зеркало засветилось ровным сиреневым светом.
— Придется немного подождать, пока оно настроится. Скажите, если увидите что-то интересное. Только, упаси вас бог, ни до чего не дотрагивайтесь. А то окажетесь где-нибудь в Древнем Египте в обнимку с мумией. А я пока уберу кристалл.
Алексей покосился на графа, размышляя, не шутит ли тот, но Сен-Жермен, похоже, шутить вообще не умел. Молодой человек с нетерпением уставился в зеркало, было любопытно и в то же время страшно. А вдруг он до тридцати лет вообще не доживет? Мысль эта была настолько пугающей, что Алексей уже хотел отказаться от своей затеи. Но поверхность зеркала стала прозрачной, и в ней появилась оскаленная морда волка. Молодой человек даже отшатнулся, но изображение мигнуло и погасло, а вместо волчьей морды возник он сам. Высокий светловолосый парень с испуганными серыми глазами, одетый в коричневый камзол и такого же цвета кафтан. Алексей даже не сразу понял, что видит просто свое отражение, как в обычном зеркале. Он помахал рукой, почесал нос, скривил страшную рожу. Сомнений не было — это обыкновенное отражение. Подошедший Сен-Жермен хмыкнул.
— Это что, меня в будущем не будет? — дрожащим голосом спросил молодой человек.
— Почему же, вовсе не обязательно. — Граф странно посмотрел на Алексея. — Вы, господин Артемьев, преподносите один сюрприз за другим. Если вы видите лишь свое отражение, значит, ваше будущее неопределенно и оно зависит от того, какой выбор вы сделаете. И выбор этот определит не только каким вы будете, но и будете ли вообще.
Потрясенный Алексей молчал, желания рассказать об увиденной морде волка не было, тем более молодой человек предполагал, что она ему могла просто почудиться. Уж слишком часто в последнее время волки появлялись во снах.
— А сейчас, мой юный друг, — сказал граф, похлопав молодого человека по плечу, — я бы советовал вам отдохнуть, а то ночь нам с вами предстоит нелегкая и, уж точно, бессонная.
Алексей, переполненный впечатлениями, только в своей комнате вспомнил, что так и не спросил Сен-Жермена, почему его не выпустили из дома, но возвращаться не хотелось, а хотелось лечь и ни о чем не думать.