Граф Сен-Жермен сидел в библиотеке, равнодушно листая недавно вышедшую книгу Вольтера. Приключения наивного юноши Кандида не увлекали, а смысл философских рассуждений ускользал от понимания. Прочитанные слова не складывались в предложения, утекая, как вода сквозь решето, и растворяясь в тревожных мыслях.

Граф уже не раз пожалел, что не отправился вместе с Алексеем. Сен-Жермен и сам вряд ли мог сказать, что его беспокоило больше: опасность, которой подвергался новоявленный ученик, или возможная утрата ценного артефакта. Хотя с Алексеем-то, скорее всего, будет все в порядке, не зря же граф перед его отъездом заглянул в зеркало и смерти ученика там не увидел.

Вспомнив о зеркале, Сен-Жермен скривился, как от зубной боли. Вот с этим бесценным артефактом действительно случилась беда. Вчера ближе к вечеру граф сидел в кабинете и записывал в дневник все интересное, случившееся в течение дня. Интересного было немного, но Сен-Жермен привык ежедневно открывать папку с записями. Он надеялся, когда-нибудь на старости лет, устав от приключений, написать мемуары, и был уверен, что издательства будут драться за право их издать. Но это дело будущего, причем очень и очень отдаленного.

Граф уже почти завершил свою работу, когда услышал странный вибрирующий гул, исходящий от зеркала. Встревоженный, он отбросил перо, не обратив внимания на большую кляксу, появившуюся на аккуратных строчках, и бросился к своему сокровищу. Зеркало светилось, дрожало и сыпало искрами. Гул внезапно оборвался, сменившись звоном, и артефакт пересекла извилистая трещина. Свет померк, поверхность стала тусклой и мертвой.

Граф тогда испытал сильнейший шок — испорчена вещь, которая для него значила больше всей остальной коллекции. Он дрожащими пальцами пытался оживить зеркало, перебирал различные комбинации символов, но ничего не помогало. Ощущение безысходности было непривычным и усиливало панику. Конечно, у него есть запасной выход, но это путь в один конец.

Немного успокоившись, Сен-Жермен попытался разобраться в случившемся. Создавалось впечатление, что произошло тотальное воздействие на реальность, и зеркало, эту реальность отражающее, не выдержало. Словно кто-то порвал само полотно истории. Но граф не знал ни одного мага такого уровня ни в прошлом, ни в настоящем, ни, тем более, в будущем с его ущербной магией.

Всю ночь Сен-Жермен провел в кабинете, вновь и вновь пытаясь оживить зеркало — но все оказалось бесполезным. Он перерыл свой архив в поисках хоть каких-то намеков на подобные случаи, однако здесь у него было слишком мало информации, а другие источники сейчас недоступны.

Утром принесли давно заказанную книгу Вольтера, и Сен-Жермен попытался отвлечься чтением. Но это не помогло. Поняв, что дальше смотреть в книгу бессмысленно, Сен-Жермен решил подняться в кабинет. Особой надежды на то, что ситуация с зеркалом изменилась, у него не было — но, кто знает. Возможно, удастся настроить артефакт на узловые точки, все же они создают в истории наиболее сильные возмущения, и артефакт реагирует на них особенно чутко.

В кабинете его ждал приятный сюрприз — зеркало ожило. Свечение было, правда, слабым и тусклым, но оно внушало надежду. Сен-Жермен последовательно нажал несколько фигур на раме, произнес заклинание, и на поверхности что-то замелькало.

— Заработало-таки! — облегченно вздохнул граф.

Изображение было мутным и двоилось, фигуры людей угадывались, словно сквозь залитое дождем стекло. Но после того, как граф уже приготовился попрощаться с драгоценным артефактом, радовало и это. Постепенно картинка стала более четкой, и удалось разглядеть внутренности православного храма, торжественно одетых людей и две фигуры перед алтарем.

— Это что еще за свадьба? — удивленно пробормотал граф, но потом понял: он видит не свадьбу, а коронацию, и поразился еще больше.

Короновался нынешний наследник престола Петр Федорович, будущий Петр III — щуплого молодого человека с глуповатым лицом трудно было не узнать. Но этой коронации быть не должно, потому что провозглашенный Российским императором Петр III до нее просто не дожил.

Рассмотрев стоящую рядом с наследником высокую, полную женщину с некрасивым, рябым от оспин лицом, Сен-Жермен потрясенно воскликнул:

— Это же Елизавета Воронцова! Какого черта?! А где же Екатерина?!

Граф растерялся. На прилизанных волосах женщины была императорская корона, а значит, ее короновали вместе с Петром.

Изображение снова утратило резкость, замелькали мутные, нечеткие видения, в которых угадывались силуэты людей и зданий. Время от времени поверхность зеркала становилась чище, и тогда картины можно было рассмотреть. Сен-Жермен видел Петра III, подписывающего документы и угодливо улыбающегося высокому господину с суровым лицом, одетому в мундир генерала прусской армии. Затем эти же два человека верхом на породистых лошадях принимали военный парад на Дворцовой площади.

— Ничего не понимаю! — в очередной раз пробормотал граф. — Что здесь делает прусский король Фридрих II?

Картины замелькали с сумасшедшей быстротой, и Сен-Жермен еле успевал за ними следить. Зеркало словно сошло с ума. Граф готов был поверить в это — увиденные картины вызывали недоумение и ужас. Прусские солдаты, марширующие по Невскому. Виселицы. Сотни виселиц. Казни на Красной площади, а среди приговоренных представители высшей знати: Бестужевы, Салтыковы, Голицыны, Долгорукие, Воронцовы, Головины, Дашковы — весь цвет российской аристократии.

Граф нахмурился, выругался и решительно подошел к зеркалу. Коснувшись пальцами рамы, произнес несколько слов. Изображение расплылось, замигало, затем картинка очистилась, и стали видны высокие здания, широкие дороги и множество военных машин.

По Красной площади снова маршировали солдаты в железных касках, ползли тяжелые сооружения с пушками, а на высокой трибуне у кремлевской стены что-то кричал, вытянув руку вперед, человечек с маленькими усиками.

— Что это?! — аж задохнулся Сен-Жермен, выругался на каком-то незнакомом языке, затем добавил цветистое выражение на русском матерном. — Этого не может быть! Это бред сумасшедшего! — бормотал граф, потрясенно наблюдая, как рушатся здания в крупнейших городах Европы, великие дворцы складываются карточными домиками. Как мечутся обожженные люди у дымящихся развалин Храма Василия Блаженного, а над Капитолийским холмом поднимается гриб чудовищного взрыва.

— Нет! — в ужасе закричал Сен-Жермен и пробормотал слова заклинания.

Зеркало мигнуло и, показав выжженную мертвую землю, погасло.

Убеждая себя в том, что сложный магический артефакт просто рехнулся, граф все же не мог не признать: определенная логика в этом сумасшествии была. Очень страшная логика.

В Санкт-Петербург въехали под вечер. Усталые лошади шли медленно и понуро. Несмотря на нетерпение Алексея, карета двигалась со скоростью улитки. Чем ближе был конец путешествия, тем неспокойней становилось на душе. Рассматривая в окно марширующих по плацу солдат Семеновского полка, Алексей думал, что скажет графу и как оправдает свое неосторожное обращение с артефактом. В конце концов, он решил ничего не говорить Сен-Жермену, тем более никаких ужасов и катаклизмов не происходило. Мир не рухнул в бездну, как обещано в пророчестве, с неба сыпались не камни, а нудный осенний дождик, а люди, занятые своими делами, выглядели как обычно. Алексей гнал от себя назойливую мысль о том, что катастрофические разрушения, возможно, уже начались, только он их почему-то не заметил.

Граф ждал Алексея в библиотеке. Он был мрачен и задумчив, казалось, благополучное возвращение ученика его вовсе не радует. Но, посмотрев на такого же хмурого Алексея, Сен-Жермен улыбнулся вполне приветливо.

— Я рад, что вы, мой юный друг, вернулись целым и невредимым.

— Да, я вернулся, — молодой человек опустил голову и тихо добавил: — а вот Хенну погиб.

— Погиб?! — Граф на миг закрыл лицо руками, покачал головой и вздохнул: — Как, право, жаль! Столько лет мне служил… казалось бы, через все прошел… А теперь…

— А теперь он мертв, только потому что вам понадобился очередной артефакт для коллекции.

— Вы осуждаете меня?! — вскинулся граф. — Зря. Хенну выполнил свой долг. Долг передо мной. Но оставим это пока. А артефакт? Вы достали его?

— Да. Но прежде, чем я отдам вам эту вещь, мне хотелось бы узнать, господин Сен-Жермен, как обстоят дела с моим возвращением домой. Я надеюсь, вы не забыли свое обещание?

Граф внимательно посмотрел на молодого человека и задумался. Казалось, он затрудняется с ответом. Алексей почувствовал, как закипает злость на этого хитрого манипулятора. Быть марионеткой в чужих руках надоело.

— Вы меня слышите, граф?!

— Не рычите, молодой человек! Не стоит со мной разговаривать в подобном тоне — во-первых, я намного старше вас, во-вторых, вам это просто не к лицу. Да и не напугаете вы меня своим рычанием. Конечно, я помню свое обещание. Но все не так просто оказалось.

— Не просто?! Это мне было очень непросто! — От возмущения у Алексея даже перехватило дыхание. — Я дрался и с живыми, и с мертвыми и только чудом уцелел. И все ради чего?! Чтобы достать этот проклятый Клык Фенрира и вляпаться в историю с пророчеством!

Алексей спохватился, что сказал лишнее, но было уже поздно.

— С каким еще пророчеством? — насторожился Сен-Жермен.

Молодой человек молчал, рассматривая массивный чернильный прибор в виде дракона, кусающего свой хвост. Он был похож на играющего щенка, и Алексей вспомнил Локи, гоняющегося за мертвецами.

— Вы не слышали вопроса, молодой человек? — В голосе графа звучало раздражение.

Алексею очень хотелось взглянуть в глаза Сен-Жермена, но он упорно продолжал рассматривать дракона.

— Нет уж, Алексей Дмитрич, если сказали «а», говорите и «б». Что это за детские игры? Вы ведете себя как нашкодивший ребенок, не желающий признаваться в своей шкоде.

— Не в чем мне признаваться. — Алексей подумал, что ничего катастрофического не произойдет, если граф узнает текст пророчества, и молчал он из чистого упрямства. — Хорошо, слушайте. Только я его и сам не понимаю.

Граф молча выслушал, побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, встал, подошел к окну, рассматривая тонущий в сумерках город, затем, повернувшись к Алексею, проговорил:

— Ну, с пророчеством мы разберемся позже, а сейчас давайте Клык.

— Не отдам, — буркнул молодой человек. — Мне нужны гарантии, что вы сдержите обещание.

— Гарантии?! Какие вам еще гарантии?! — Сен-Жермен шагнул к Алексею и зло посмотрел на него. — Отдадите без всяких гарантий. Как миленький отдадите!

— Вы что, силой его заберете?!

— Нет, — вздохнул граф, — упрямый вы осел. Силой забрать у вас Клык Фенрира не получится. Этот артефакт должен принадлежать только оборотню. А вот оборотень вполне может отдать его человеку. Добровольно отдать, подарить, например. Вот вы мне его и подарите.

— Почему вы в этом так уверены? — Наглость графа раздражала, и Алексей с трудом сдерживал желание встать и уйти.

— Уверен! — Сен-Жермен насмешливо хмыкнул. — Вы на браслет свой посмотрите. Я бы на вашем месте не торопился домой.

Молодой человек, не понимая, о чем речь, бросил взгляд на свое запястье. Браслет-оберег потускнел, кое-где на камне появились трещины, даже золото оправы, казалось, начало покрываться патиной, как будто это была простая медь.

— Я же вам говорил, что оберег слабенький и надолго его не хватит. Очень скоро камень просто раскрошится, магия перестанет действовать, и вы превратитесь в злобную, кровожадную тварь. Вы хотите, чтобы это произошло в вашем веке? Меня там не будет, и никто не придет на помощь.

Алексей растерянно поднял взгляд на графа. Молодой человек уже забыл это предупреждение, и сейчас ему стало страшно.

— Но если я не буду оборачиваться, магическая энергия браслета сохранится? — Алексей старался, чтобы граф не заметил, как дрожит его голос.

— Увы, Алексей Дмитрич. Увы! Конечно, в этом случае оберег прослужит чуть дольше. Но дело в том, что он не просто помогает вам вернуться в человеческий облик, он сдерживает вашу звериную сущность постоянно, не допуская спонтанных превращений. Без браслета вы останетесь человеком в лучшем случае до первого полнолуния.

Алексей подавленно молчал, понимая, что в очередной раз проиграл. Надежда на возвращение домой стала очень призрачной.

Раздался стук, заставивший вздрогнуть от неожиданности. Дверь в библиотеку открылась, и вошедший слуга сказал:

— Письмо для господина Артемьева.

Молодой человек взял чистый белый конверт и с недоумением повертел его в руках. Мельком взглянул на насторожившегося Сен-Жермена и вытащил из конверта записку. По мере того как он читал текст послания, недоумение сменялось ужасом.

«Господин Артемьев, вы имеете вещь, которая мне крайне необходима. А у меня в данный момент находится особа, принимавшая вас в доме на Итальянской улице. Если вы хотите, чтобы я сохранил жизнь этой даме, то незамедлительно принесете мне артефакт. Надеюсь, вы еще не позабыли прелести моего гостеприимства и тот уютный подвал? Так вот, мне кажется, даме там не понравится». Подписи не было.

Алексей зарычал, чувствуя, как страх растворяется в пелене ярости. Отшвырнув скомканный листок, он оттолкнул растерянного слугу и выскочил из библиотеки. У входной двери на миг остановился, метнулся в кухню, не обращая внимания на удивленный окрик Семена, схватил топорик для разделки мяса и вылетел на улицу.

Сен-Жермен удивленно посмотрел вслед исчезнувшему Алексею и поднял смятую записку, прочитал и медленно опустился в кресло, сжимая листок в дрожащих пальцах. Ощущение беды было настолько сильным, что у графа заныло сердце. Он поморщился и попытался успокоиться, но это получалось плохо. Сен-Жермен привык всегда анализировать сложную ситуацию, и сейчас результаты этого анализа не радовали.

Видимо, зеркало не сошло с ума, а подсмотренные в нем картины катастрофы вовсе не результаты сбоя в настройке сложного артефакта, а отражение реального будущего. Если с Екатериной что-то случится и после смерти Елизаветы Петровны придет к власти Петр III, то история может пойти именно по такому пути. Все это просто не укладывалось в голове.

— Безумец! — воскликнул граф, вскакивая с места. Он вспомнил пророчество, пересказанное ему Алексеем. — Этот идиот открыл Клык Фенрира!

Раздумывать, что заставило ученика совершить столь опрометчивый и глупый поступок, времени не было, следовало срочно спасать ситуацию, если это еще возможно. Сен-Жермен подавил желание немедленно кинуться вдогонку Алексею, сообразив, что просто не знает, в какую сторону бежать. Да и к встрече с Самуилом Розой надо бы подготовиться — он, без сомнения, постарался обезопасить себя от незваных гостей.

Дверь в библиотеку открылась, и на пороге появился растерянный Семен.

— Ваше сиятельство, извините, что вот так врываюсь, только ученик-то ваш словно ополоумел. Куда это он, на ночь глядя, с топором побежал?

— Куда, куда… Цесаревну Екатерину спасать! — раздраженно бросил граф.

— Это как?.. — Старый солдат даже оторопел. — От кого спасать-то?

— От своей дурости, как я полагаю, — буркнул Сен-Жермен. — Ты узнай-ка побыстрее, где остановился прибывший в столицу с месяц назад немец Самуил Роза.

— Роза-то? Дык я и так знаю. Мне лавочник с соседней улицы сказывал, мол, приехал какой-то прусский хлыщ и снял цельный дом купца Колодина, что вином торговал да в Москву подался. Все, говорит, какие-то телеги, рогожей закрытые, к дому пригоняют, да в подвал поклажу-то складывают. А подвал-то, стало быть…

— Ты мне до утра тут сказки будешь рассказывать? — разозлился граф. — Дом-то где этот?

— Виноват, ваше сиятельство! В Чернышевом переулке, двухэтажный, с высоким зеленым забором… — Семен, запнулся и всплеснул руками. — Так это туда Лексей-то Дмитрич?.. Ах, ты мать честная, там же, сказывают, что ни ночь черное колдовство творят! А он опять один побег… надо пособить…

Семен выскочил за дверь, не слушая возмущенного возгласа Сен-Жермена:

— Эй, ты-то куда, оглашенный!.. Вот же угораздило связаться с двумя дураками — старым да молодым!

Граф в сердцах плюнул и поспешил в свой кабинет.

Алексей бежал, не обращая внимания на шарахавшихся от него поздних прохожих. Два каких-то типа с разбойничьими физиономиями вынырнули из темного переулка с явным намерением «пощипать» беззаботных гуляк. Но, увидев небритого, сверкающего дикими глазами парня с топором, выругались и торопливо скрылись в подворотне.

Сердце молодого человека стучало, как кузнечный молот, но не от быстрого бега — с некоторых пор такой способ передвижения казался ему более естественным, чем ходьба, — а от страха и ощущения трагедии. В голове Алексея хаотично метались мысли и гремели, как катящиеся с горы камни, строки пророчества. Последние несколько дней молодой человек не забывал о нем ни на минуту. Он даже не раздумывал о том, что похищение будущей императрицы как-то связано с предупреждением призрака. Он в этом был уверен. Совершенно иррациональная уверенность пугала. Алексею казалось, что встреча с призраком Трувора изменила его сильнее, чем проклятый «подарочек» Локи.

Увидев дом Самуила Розы, Алексей остановился. Прислонившись к каменному забору, он постарался успокоиться и прийти в себя. Сгоряча можно наломать дров — и самому погибнуть, и Екатерину погубить.

Холодный ветер с Невы рвал последние листья и гнал тяжелые облака, похожие на огромные черные глыбы. Откуда-то с севера прилетали мелкие и колючие брызги дождя вперемешку с ледяной крупой. Холода Алексей не чувствовал, а свежий ветер остудил ярость и помог успокоиться. Молодого человека мучило чувство вины. И причиной этого было не только то, что он, поддавшись уговорам Локи, обнажил Клык Фенрира и изменил будущее, как сказано в пророчестве. Алексею не давала покоя еще одна мысль. Если бы он согласился на предложение Екатерины, то смог бы ее защитить. Или не смог? Сейчас этого уже никто не узнает. Но вот проклятый Клык так бы и остался лежать в гробнице. Алексей, тяжело вздохнув, решил, что нет смысла сокрушаться о совершенных или несовершенных поступках, а стоит подумать, как выкрутиться из сложившейся ситуации.

Молодой человек прекрасно понимал: обещание барона сохранить жизнь цесаревне в обмен на артефакт — вранье. Екатерина — не какая-нибудь купеческая дочка, похищенная ради копеечного выкупа. Человек, решившийся посягнуть на жизнь столь высокой особы, — безумец, и он не остановится ни перед чем. Живые свидетели ему не нужны. Отпустить цесаревну для него — все равно что подписать себе смертный приговор. Поэтому Алексей решил быть очень осторожным.

Попытка придумать хоть какой-то план ни к чему не привела — не привык Алексей что-то заранее планировать. Наконец он махнул на это рукой и решил действовать по обстоятельствам. Намек на то, что возможную катастрофу можно предотвратить, есть в пророчестве. Только вот правильно ли его понял Алексей? Главное, чтобы Роза не убил его сразу же. Молодой человек надеялся, что этого не произойдет.

Приняв решение, он легко перемахнул через забор и направился к дому. Двор вопреки его опасениям был пуст, если не считать одинокой темной фигуры, топтавшейся у входной двери.

Алексей сделал несколько шагов и в нерешительности остановился, узнав в мрачном субъекте того, кого уже и не ожидал больше увидеть. Старый знакомый, как всегда, был одет в меховую жилетку и такие же штаны, только сейчас его голову прикрывал круглый металлический шлем с полумаской, украшенный бычьими рогами. Да еще желтые глаза в прорезях маски смотрели совсем не дружелюбно. В руках субъект держал тяжелую дубинку, окованную железными полосками.

— Что тебе здесь надо, смертный? — рявкнул Локи. — Убирайся!

— Вот ты как теперь заговорил! «Смертный»?! — аж задохнулся от обиды Алексей. — А раньше-то я Лехой и закадычным другом был!

— Так то раньше! Хотя как был дураком-смертным, так им и остался. А называю я тебя так, как хочу! Убирайся!

— Пропусти меня, Локи! — набычился молодой человек.

— Удивляюсь я на вас, смертных! Чудные вы… Вот скажи, ты чего больше всего хочешь? — Хитрый ас ощерился в улыбке и прищурил один глаз.

Алексей молчал, не желая связываться с болтуном.

— Молчишь? Так я сам отвечу. Ты, Леха, хочешь вернуться домой, к своим друзьям, родителям, книжкам. Так?

Молодой человек скрипнул зубами, не понимая, куда клонит Локи.

— Ну так в чем проблема? Я могу тебе это устроить прямо сейчас. Хочешь? Раз — и ты в своей уютной кроватке. А?

— Отстань! — зло крикнул Алексей. — Я не верю тебе!

— Ха! Он не верит! Раньше надо было не верить-то… А теперь ты мне здесь больше не нужен, поэтому можешь катиться домой.

Потрясенный молодой человек закусил губу. Такого поворота событий он совсем не ожидал. Сейчас… вот прямо сейчас он может вернуться в родной двадцать первый век. Он был готов драться, рвать врагов зубами, чтобы освободить Екатерину… Может быть, даже погибнуть… Но то, что предлагал Локи…

— А ты правда можешь отправить меня домой? — дрогнувшим голосом спросил молодой человек.

— А то! Ты что, думаешь, — продолжил Локи, — это твой граф тебе прогулку сюда устроил? Ха! Да этот колдунишка на такое не способен. А уж тем более, не в его силах вернуть тебя обратно. Зря, что ли, он «завтраками» тебя кормит. Это я тебя сюда притащил, я и обратно могу отправить. Только вот Клык мне отдай, тебе он все равно без надобности.

Локи протянул руку, а Алексей в ужасе понял, что готов согласиться. Бросить Екатерину, плюнуть на проклятое пророчество… и всю оставшуюся жизнь помнить, кого он предал и погубил.

— Нет!!! — взвыл Алексей и, размахивая топором, кинулся на аса.

— Дурак! — Локи легко отбил топор и ударом кулака сшиб Алексея.

Тот отлетел на несколько шагов, проехался спиной по земле, чувствуя, как гудит в голове и темнеет в глазах. Приходя в себя, молодой человек услышал:

— Безумец, ты сам столкнул камень! — В голосе Локи слышалась издевка. — Не мешай же этому миру катиться в пропасть. Я так долго ждал, когда придет подобный глупец, и теперь Рагнарек неизбежен. Я не позволю тебе помешать его приходу!

— Р-р-рагнарек?! — зарычал Алексей, крутанулся и вскочил уже волком. Оборотень торопливо выпутался из одежды, прижал уши и пошел на Локи.

— Упрямый дурак, тогда сдохни здесь! — рыкнул ас, и через мгновение перед Алексеем стоял черный волк.

Огромный зверь одним прыжком преодолел несколько метров и мощным ударом опрокинул оборотня. Мохнатый рычащий клубок покатился по земле, во все стороны полетели клочки шерсти, грязь и брызги крови. Черный волк был не только крупнее и сильнее, но и опытнее. Его зубы, казалось, рвали тело Алексея на куски, впивались в бока, кусали за лапы — боль была везде. Сам же оборотень успевал лишь крутиться, рыча и бестолково щелкая клыками. Спасало его только то, что Локи старался не касаться болтающегося на шее Клыка.

Наконец Алексею удалось извернуться и вцепиться черному в горло. Черный зверь хрипел, дергался, рвал задними лапами незащищенное брюхо оборотня, наконец взвизгнул и вырвался, оставив в пасти Алексея клок шерсти. Отскочив в сторону, Локи оскалился. Тяжело дыша и высунув розовый язык, он медленно двинулся по кругу, обходя оборотня, затем резко метнулся в сторону и прыгнул сзади. Рухнувшее сверху тяжелое тело впечатало Алексея в грязь, а острые клыки впились в загривок. Оборотень завизжал, почувствовав, как Локи рвет его плоть, стараясь добраться до яремной вены, перегрызть шейные позвонки. Алексей попытался кувырнуться на спину, но не смог даже приподняться под тяжестью злобно рычащей твари.

Сквозь меркнущее сознание он услышал крик, ругань, тело его противника вздрогнуло и обмякло. Алексей с трудом выполз из-под казавшейся многотонной туши и ткнулся мордой в лужу, лакнул грязную воду с привкусом крови и поднял голову.

Перед ним стоял Семен, вытирая лезвие топора тряпкой, показавшейся Алексею его собственным камзолом. Рядом валялся черный волк с разрубленной головой. Тело Локи подернулось дымкой и начало медленно таять. Через мгновение от него осталась только лужа крови с плавающими в ней клочками шерсти.

— Ты, барин, перекидывайся скорее, а то ведь кровью истечешь, — озабоченно проговорил Семен. — Эк тебя этот супостат порвал!

Алексей собрался с силами, заскреб по земле когтями и превратился в человека. Боль уходила, сменяясь ощущением холода — лежать в луже голому поздней осенью очень неприятно. Молодой человек поднялся, чувствуя, как по обнаженному телу стекает грязь, и натянул почти целые штаны. Наклонившись за рубашкой, которая теперь больше напоминала половую тряпку, Алексей увидел амулет Локи.

— Вот так находка! — воскликнул он, вытаскивая из лужи порванный шнурок с волчьим клыком.

Старый знакомый снова его потерял. Алексей подумал, что, наверное, это судьба, связал шнурок и повесил на шею рядом с артефактом. Авось, пригодится.

— Как ты здесь оказался, дядя Семен? — Алексей улыбнулся старому солдату. — Спасибо тебе — вовремя подоспел. Я уж думал — все, загрызет меня эта тварь.

— Да чего уж там! — махнул рукой Семен, подкручивая усы. — Подоспел — и хорошо! А вот ты, барин, все в одиночку воюешь! Не дело это. Нет бы, позвать с собой. Верный-то человек никогда лишним не будет, глядишь, есть кому спину прикрыть. А то бегай, разыскивай его по всему городу! Хорошо, что еще поспел…

Алексей сокрушенно вздохнул, признавая свою вину, но все же заметил:

— Это же мои проблемы, дядя Семен, что же я тебя буду опасности подвергать? Вдруг с тобой что нехорошее случится, я ж себе этого никогда не прощу.

— Э-э-э, Алексей Дмитрич, от судьбы все равно не уйдешь. Умирать-то, стало быть, все одно придется, а уж когда — на то воля божья.

Молодой человек, сморщившись, все же натянул грязную рубашку, порванную почти до пояса. Неприлично, конечно, идти в таком виде, но Алексей, усмехнувшись, подумал, что на барона Розу ему наплевать, а цесаревна простит ему непрезентабельный вид.

— Дядя Семен, останься тут. Дальше я сам.

— Бог не выдаст — свинья не съест, — буркнул старый солдат. — Иди уж, барин, я с тобой!

— Нет, — стоял на своем Алексей. — Дальше я один. Сам посуди, если отпустит Роза Екатерину, кто ее выведет наружу?

— Ты сам и выведешь, а я тебе подсоблю.

— А если нет? Незачем тебе идти. Мне велено быть одному, а потом, этот поганец там явно не один, а драться с толпой бессмысленно, и в одиночку, и вдвоем. Я по ходу дела попробую что-нибудь придумать. Есть у меня одна мысль, но ты здесь все равно ничем не поможешь. Уж лучше жди тут, а если долго не появлюсь, то уходи, не суйся в этот гадючник. Незачем вместе погибать.