Мерный стук копыт и поскрипывание рессор за несколько дней путешествия надоели до тошноты. Правда, сейчас эти звуки несколько разнообразил барабанящий по крыше кареты дождь и недовольное фырканье мокрых лошадей. В такую погоду хорошо пить крепкий чай, уютно устроившись под теплым пледом, лениво болтая с друзьями на каком-нибудь глупом сетевом форуме или, на худой конец, просто спать. Но в карете даже выспаться было сложно — старый рассохшийся рыдван мотало из стороны в сторону, он угрожающе скрипел, грозя развалиться на очередной коварной колдобине, которыми изобиловали дороги российской провинции.

За время, проведенное в пути, Алексей успел возненавидеть не только эту старую развалину, но вообще все кареты. Наверное, лучше было бы путешествовать верхом! В лицо бьет свежий, насыщенный ароматами мокрой земли и листьев ветер, над головой проносятся облака, и дышится так легко и свободно! Дождь? Ну и что? Эка невидаль, не размок бы, не коврижка медовая, как говорит Семен. Но верховая езда теперь для него невозможна.

Вот и приходится скучать и размышлять. Алексей, наверное, за всю свою жизнь не думал столько, сколько в этом путешествии. Да и, если признаться честно, незачем ему было думать. Только здесь Алексей понял, что всю жизнь за него решали другие: родители, учителя, преподаватели. А он плыл себе по течению. Да и в восемнадцатом веке молодой человек оказался игрушкой в чужих руках. Правда, сейчас это стало раздражать. Им манипулирует граф, использовала Екатерина, хотя ей-то помощь была действительно нужна. Его пытался превратить в послушного зомби Самуил Роза. И еще этот странный лохматый тип! Если цели Сен-Жермена и Розы понятны, то что от него нужно парню-перевертышу, совершенно неясно.

Алексей долго размышлял над этим, и у него появились смутные подозрения. Молодой человек вспомнил, где видел черного волка — именно он вел стаю в Дикой Охоте. Значит, лохматый как-то связан с Одином. Скандинавские мифы Алексей знал неплохо и помнил, что с Одином бегали два волка, но они не были оборотнями. Смутные подозрения никак не хотели превращаться в знание. От непривычных размышлений заболела голова, и Алексей решил привычно понадеяться на «авось». Глядишь, все как-нибудь разъяснится само собой. До Санкт-Петербурга совсем немного осталось, Алексей планировал завтра к вечеру быть на месте. А там можно попытаться откровенно поговорить с графом.

— Барин, ты не спишь там? Слышь-ко, тут село большое и трактир вроде справный. Может, остановимся? А то вона как дорогу развезло, не ровен час до яма к ночи не поспеем, — раздался с облучка голос Семена.

Алексей отдернул занавеску и выглянул в окно: дождь кончился, но, видимо, ненадолго. Было сумрачно, а на небе громоздились тяжелые тучи. Подумав, что действительно неплохо бы размяться, поесть горячего и хорошенько выспаться, а уж потом, с утра пораньше, отправляться в дорогу, молодой человек вышел из кареты, мигом угодив в жидкую грязь. С руганью выбрался из лужи, потопал ногами, стряхивая налипшие комья глины, и пошел к трактиру.

Трактир располагался в большой избе-пятистенке, выделявшейся из окружающих построек светлыми, не успевшими потемнеть от времени бревнами, веселыми наличниками и дорогими стеклами в окнах. Видимо, дело было прибыльным, и хозяин не бедствовал. Похоже, именно он и выскочил на крыльцо, издалека приметив подъезжающую карету. Небольшой шустрый мужичок в белой рубахе с наборным пояском окликнул дворового парнишку, махнув рукой в сторону лошадей, и торопливо засеменил к Алексею.

— Добро пожаловать, ваше благородие. Заходите, обсушитесь, отдохните. Ишь как размокропогодилось-то, цельный день льет и льет… О лошадках ваших не беспокойтесь — Митька позаботится. И мужичка вашего покормим-обогреем, вишь, измок весь. У нас и переночевать можно, горенка чистая припасена для такого случая… А уж завтра, с утречка, поди, разведрится, так и в дорожку, благословясь, отправитесь. И компания вам подходящая имеется. Вечор господин у нас остановился, тоже, видать из благородных, сурьезный. Дождь вот пережидает.

Алексей, не слушая трескотню трактирщика, наблюдал, как Семен, поручив лошадей мальчишке, отжимает промокшую насквозь шапку. Старый солдат явно устал, вон даже усы обвисли, но бодрился. Молодому человеку стало жалко своего верного «ангела-хранителя», но, в конце концов, он сам напросился в эту поездку.

— Эй, милейший! — сердито окликнул Алексей неугомонного болтуна. — Ты что, на крыльце меня держать собрался?

— Ой, да что ж это я, в самом деле? Проходите, проходите, располагайтесь, — засуетился трактирщик, открывая дверь и низко кланяясь.

В лицо пахнуло теплом, запахом еды и чем-то совсем домашним. Мельком взглянув на примостившихся на лавке у двери мужиков — на головорезов Розы они были не похожи, — Алексей прошел в чистую половину. В просторном помещении стояло несколько столов, за одним из которых действительно сидел какой-то богато одетый господин. Оглядевшись, молодой человек занял стол у окна. Тут же подскочивший трактирщик смахнул полотенцем с чистой столешницы несуществующие крошки и затараторил:

— Чего изволите, ваше благородие? Имеются щи с бараниной, такие духовитые да наваристые, прямо слюнки текут. Каша гречневая со свининой томленая… А курник нынче какой удался! Пышный да румяный — пальчики оближешь. Да к курнику взвару смородинового могу посоветовать. Али, может, сбитню подать? В такую погоду сбитень-то не только тело, но и душу согревает. А то, вот грибочки соленые…

— Хватит, хватит, — замахал руками Алексей на неугомонного хозяина. — Неси курник со сметаной да взвар, а человеку моему подай щей и каши.

— А водочки анисовой не изволите? Али наливочки сладенькой для сугреву? — хитро подмигнул хозяин.

Молодой человек от выпивки отказался, но Семену велел поднести стопку анисовой — пусть помянет Хенну, да и согреться ему не помешает. Наконец говорливый трактирщик отправился на кухню, и Алексей облегченно вздохнул. Как это хозяин еще не распугал всех посетителей своей болтовней? В ожидании пирога юноша стал разглядывать человека за столиком в углу, стараясь делать это незаметно.

Незнакомец, откинувшись на спинку стула, внимательно рассматривал противоположную стену. Проследив за взглядом мужчины, Алексей ничего заслуживающего внимания на бревенчатой стене не нашел. Видимо, господин просто задумался и витал мыслями где-то далеко.

В помещении было довольно сумрачно, угасающий дождливый день, просачиваясь в небольшие окна, лишь слегка разбавлял полумрак. В углах скопились тени, в которых растворились бревенчатые стены и стоящие около них массивные сундуки. В этом полумраке лицо незнакомца угадывалось как серое пятно на темном фоне, бледная рука сжимала наполовину пустой стакан, а на столе поблескивала высокая бутылка с узким горлышком.

Видимо, почувствовав взгляд, мужчина вздрогнул, передернул плечами и глубоко вздохнул, как человек, долгое время пробывший под водой. Холеные пальцы, блеснув перстнями, покрутили стакан, господин залпом допил вино и повернулся в сторону Алексея. Его глаза сверкнули в полутьме яркими желтоватыми огнями. «Словно кот!» — мелькнула удивленная мысль. Подошедший трактирщик отвлек внимание Алексея от странного господина. На стол с подноса перекочевали парящий, как проснувшийся вулкан, курник, запотевшая глиняная плошка со сметаной и большая кружка взвару. Хозяин открыл было рот, чтобы начать свои словоизлияния, но оглянулся на наблюдавшего за ними господина, поперхнулся и, быстро поклонившись, засеменил на кухню.

Молодой человек почувствовал неловкость от того, что незнакомец заметил его бесцеремонные разглядывания, и опустил глаза. Отрезав себе большой ломоть пирога, он плюхнул на него ложку сметаны и уткнулся в тарелку. Трактирщик не обманул: курник действительно был вкусный, да и взвар, сдобренный медом, тоже оказался отменным. Размышляя над тем, кем мог быть этот странный незнакомец, Алексей не заметил, как съел полпирога. Внезапно он ощутил какой-то непонятный холод и давление, словно на плечи опустилось что-то тяжелое и мягкое.

— Простите великодушно, разрешите представиться — барон Йотунсен, — приятный мужской голос, раздавшийся рядом, вывел Алексея из состояния оцепенения.

Молодой человек поднял голову и хотел церемонно раскланяться, но слова приветствия застряли в горле вместе с недожеванным куском пирога. Молодой человек закашлялся и прохрипел:

— Это ты?!

Алексей с удивлением рассматривал богато одетого господина в щегольском кафтане нежно-сиреневого цвета с серебряным шитьем. Гладко причесанные волосы собраны в хвост, а в ухе блестит массивная золотая серьга с рубином. Узкие губы аристократа были надменно поджаты, но наглые желтые глаза смеялись. Господин сверкнул в белозубой улыбке острыми клычками, поправил кружевное жабо и кокетливо спросил:

— Правда, неплохо выгляжу? Ты даже не узнал меня.

— Да я не ожидал тебя здесь встретить, тем более в таком виде. Так ты, значит, барон, этот… Йотунсен — Что-то Алексею напоминало необычное имя старого знакомого.

— И чем тебе мой вид не нравится? — Господин оглядел себя, встряхнул длинными кружевными обшлагами рубашки, по последней моде торчащими из рукавов камзола. — По-моему, очень даже ничего. Что до имени… Ну, вот как раз сегодня меня можешь называть именно так. Имя, по-моему, очень подходит к костюмчику.

Новоявленный барон еще покрасовался, прихорашиваясь, затем обиженно посмотрел на молодого человека.

— А почему это ты меня здесь увидеть не ожидал? Что уж теперь, порядочному человеку и в трактир нельзя зайти?

Алексей не стал бы называть этого типа «порядочным» и, уж тем более, «человеком», но вслух ничего не сказал, а привычно начал оправдываться:

— Да нет, здорово выглядишь. Только ты обычно появляешься, когда жареным пахнет, а сейчас вроде никакой опасности не наблюдается. Все тихо, мирно.

— Вот-вот! Почему двум хорошим людям, можно сказать, закадычным друзьям, не посидеть в тихой, спокойной обстановке за стаканчиком винца?

Барон прихватил со своего стола стакан и недопитую бутылку и уселся за столик Алексея, обмахиваясь надушенным платочком.

— Да ты не стесняйся, Леха, кушай. Я уже отобедал, вот, наливочкой балуюсь. Хороша, надо признать, наливочка! Эй, любезный, — крикнул он трактирщику, — подай-ка еще стакан, да свечей принеси, а то в этих потемках и кусок мимо рта пронесешь!

Трактирщик появился мгновенно, водрузил на стол подсвечник с тремя свечами, чистый стакан и моментально исчез, даже не подняв глаз.

— Ну что ж, за знакомство! — Барон разлил наливку и кивнул.

— Я не буду пить, — буркнул Алексей.

— Как это — не буду?! А за встречу? Или ты уж и выпить со мной брезгуешь? Как мертвяков рвать, так я вполне гожусь, а за одним столом ты со мной и вина пригубить не хочешь. Вот она, людская благодарность!

— Почему сразу — брезгую? — Молодой человек подумал, что отвязаться от настырного субъекта не получится, и, обреченно вздохнув, подвинул стакан.

— Вот это по-мужски, а то со своим спасителем и выпить не хочет.

Алексей пригубил вино, густая сладкая жидкость обожгла горло, но оставила после себя привкус лесной малины и меда.

— Э нет, друг мой, так не годится, давай-ка до дна, а то что ж это за баловство такое, ровно барышня.

Пришлось допить вино, по телу сразу разлилось тепло, а в висках застучало. Но это ощущение быстро прошло, только стало легко и весело, а идея скоротать вечер за беседой со странным парнем показалась интересной. Заодно и разговорить его можно, вдруг удастся проверить некоторые бредовые предположения.

Парень тем временем трещал без умолку, вспоминая драку с мертвецами, восторгался ловкостью и силой Алексея, не забывал хвалить себя и хохотал над неповоротливостью и тупостью зомби.

— Сколько всего случилось-то! Но ведь справился? Ты, Леха, молодец, такое дело провернул. Вот за это стоит выпить. — Собутыльник разлил вино и подвинул молодому человеку стакан.

Алексей подумал, что самозваный барон прав, и выпил.

— А ты смотрел, что добыл-то? — спросил парень, хитро прищурив желтый кошачий глаз.

— Нет, и не буду! — категорически заявил Алексей.

— А вот это — зря! Везешь графу своему кота в мешке. Может, там и нет уже ничего, один футлярчик красивый?

— Не, все равно не буду. Мне сказано — взять и привезти. Вот я и привезу. — То ли наливка оказалась хмельной, то ли стаканы слишком большие, но Алексей чувствовал, что у него начинает заплетаться язык.

— Эх, Леха, зря ты упрямишься! Вон и одноглазый погиб. Жалко, коли зазря погиб-то. Хороший он человек был, только судьба у него не радостная и смерть бессмысленная. — Парень горестно вздохнул и смахнул слезу.

Алексею тоже стало тоскливо. Хоть и побаивался молодой человек Хенну, но ведь одноглазый погиб, защищая его — никуда от этого не денешься.

— Давай-ка помянем хорошего человека. — Парень изучил опустевшую бутылку и сделал трактирщику знак принести еще.

Алексей понимал, что выпил уже достаточно, но отказаться от такого предложения было неловко. От вина ему стало жарко, бревенчатые стены как-то странно покачивались, словно он снова ехал в карете. Надо бы порасспросить странного субъекта и смотаться отсюда побыстрее, пока совсем не запьянел. Но молодой человек никак не мог вспомнить, о чем именно хотел разузнать. Собственные мысли сейчас разбегались и путались. Алексей помотал головой, пытаясь хоть чуть-чуть протрезветь.

— А в футлярчике-то и нету ничего! — вдруг заявил самозваный барон.

— В к-каком футлярчике? — спросил Алексей, пытаясь сообразить, о чем вообще речь.

— В каком-в каком, в том что у тебя на шее болтается. Пустой он.

Молодой человек тупо посмотрел на висящий на шнурке артефакт, покрутил его в руках и буркнул:

— Почему пустой? Там этот, как его, Клык Фер… Фенир… Фенрира, вот!

— А ты уверен? Ты ж не открывал его.

— Не, не открывал… Потому что нельзя, — упрямо набычился Алексей.

— Вот он, клык-то! — Барон торжествующе вытащил из-под рубашки шнурок с болтающимся на нем клыком. — Ты же сам его на городище нашел и мне отдал. Помнишь ли?

— Помню… — Молодой человек с сомнением уставился на нагло усмехающегося парня. — Но это же не Фенрира клык?

— Как это не Фенрира?! Именно его. Уж мне ли не знать! Я же его и стащил из гробницы, давно уже, потом потерял. А на шее у тебя пустой футляр. Я это знал еще там, у Труворова креста, только огорчать тебя не хотелось после драки.

— Неправда! — возмущенно воскликнул Алексей.

Он снял шнурок, повертел в руках красивую резную штуковину, даже потряс, прислушиваясь, не гремит ли там что-нибудь, совсем как в детстве тряс шоколадные яйца «киндер-сюрприз», стараясь понять, какая игрушка там спрятана. В футляре ничего не гремело и не шуршало. Похоже, странный знакомый говорил правду. Стало до слез обидно. Ведь столько сил потратил, столько страху натерпелся, жизнью рисковал, Хенну, вон, вообще погиб. А все ради пустышки!

Молодой человек со злостью рванул за золотую крышку, раздался щелчок, и в руке у него оказался нож. Нет, это действительно был клык, вставленный в резные ножны, только совершенно необычный: величиной с ладонь, острый как бритва с одного края и слегка загнутый.

Раздался вибрирующий звук, который обрушился, как лавина, нарастал, вворачивался в мозг. Затем, когда стало совсем невыносимо, послышался дребезжащий звон, как будто лопнула огромная струна, и наступила тишина.

Алексей потрясенно смотрел на зажатый в руке клык-нож с позолоченной рукояткой, а рядом весело хохотал странный парень. Ощущение непоправимой катастрофы было настолько сильным и острым, что молодой человек даже слегка протрезвел и с ненавистью взглянул на подло обманувшего типа.

— Зачем?! Ты зачем сделал это?!

— Уж и пошутить нельзя. Я ж тебе говорил, что шутить люблю. — Наглец, развалившись на стуле, равнодушно ковырял ногтем в зубе.

Алексей вскочил, его мотнуло на стол, пытаясь удержаться на ногах, он сшиб бутылку. Брызги вина каплями крови заалели на белоснежном жабо самозваного барона, который захихикал, довольно потирая руки. Взбешенный молодой человек зарычал и схватился за подсвечник, но наткнулся на холодный и пустой взгляд, и его как ушатом холодной воды окатили. Нет, ярость не прошла, обида тоже, но стало совершенно ясно, что ничего он подлому типу не сделает. Потому что до дрожи, до холодного пота боится его. Страх этот был совершенно иррациональный, сильно захмелевший Алексей не задумывался об этом. Он лишь, оскалившись, с грохотом поставил подсвечник и прохрипел сквозь удлинившиеся клыки:

— Сволочь ты, Йотунсен!

«Йотунсен… йотунов сын!» — мгновенное озарение потрясло, пазл сложился, и пораженный Алексей выдохнул:

— Локи?!

— Опаньки! — Парень хлопнул себя по коленям. — Догадался-таки!

Молодой человек почувствовал сильное головокружение и непреодолимое желание немедленно убраться отсюда. Он развернулся и, пошатываясь, кинулся к двери, уже не заметив, как оживший мифический персонаж с довольным смехом растаял в воздухе.

Разозленный Алексей, на ходу крикнув Семену, чтобы тот закладывал карету, выбежал на крыльцо. За ним выскочил трактирщик.

— Эй, господин хороший, а платить кто будет?! — схватил трактирщик Алексея за рукав. — Ели-пили, так рассчитаться бы надобно.

Парень раздраженно глянул на вцепившегося в него хозяина. Мельком удивившись тому, что трактирщиков почему-то двое, он, не глядя, сунул первому попавшемуся несколько медяков и снова заорал:

— Семен, ты слышал меня?! Запрягай давай, мы уезжаем!

Появившийся на крыльце старый солдат ошарашенно уставился на него.

— Лексей Дмитрич, помилуй бог, куда теперь ехать-то, ведь ночь на дворе уже…

Алексей зло мотнул головой, его шатнуло, и он, чтобы не упасть, двумя руками ухватился за перила.

— Э-э-э, да ты пьян совсем, барин, — сокрушенно протянул Семен, — как же тебя угораздило так набраться-то, ровно дитя неразумное…

— А вот это не твое дело! Ну, набрался? Ну и что? — Молодой человек с трудом удерживал равновесие на ступеньках. — Поучать он тут будет! Я сказал — едем, и — точка!

Голова кружилась, крыльцо ходило ходуном, и Алексей, пробормотав: «Хлипкое все! Того гляди, развалится», — плюхнулся на ступеньку. Посмотрев на нерешительно топтавшегося рядом Семена снизу вверх, раздраженно прорычал:

— Ну!

Расстроенный солдат хотел было что-то сказать, но только махнул рукой и пошел к конюшне.

Алексей обвел пьяным взглядом округу, очень хотелось еще на ком-нибудь сорвать кипевшую в нем злобу, но двор был пуст, даже собака забилась в конуру. «Мерзавец… Каков мерзавец… Ведь знал же про Клык!» — слова куда-то подевались, впрочем, как и мысли, осталась лишь пьяная обида, затопившая все его существо. Хотелось побыстрее уехать из этого поганого места.

— Семен, ну скоро ты там! — раздраженно крикнул он в темноту двора.

Наконец карета была готова. Старый солдат, горестно вздыхая, помог Алексею подняться и довел до рыдвана. Но у дверцы молодой человек заупрямился и, мотая головой, потребовал, чтобы Семен его тащил на облучок, как назидательно заявил парень: «Дабы мерзость кабацкая повыветрилась». Непонятно было, что имелось в виду: то ли воспоминания о собственной глупости, то ли хмельной угар. Наконец, с грехом пополам дядьке удалось втащить Алексея, и мотающийся, норовящий сверзиться вниз парень уселся, прислонившись спиной к стенке кареты. Рядом, обиженно сопя, устроился Семен и щелкнул вожжами. Не отдохнувшие как следует лошади шли неохотно, понуро мотая головами.

К ночи поднялся ветер, разогнавший дождливую хмарь, небо очистилось, выползла круглая, как ячменная лепешка, луна, освещая лесную дорогу. Тени от деревьев сплетались на ней в замысловатый узор, напоминавший сеть гигантского паука. Казалось, и карета, и медленно бредущие лошади вот-вот застрянут в этой липкой паутине.

На свежем воздухе Алексею действительно немного полегчало, в голове прояснилось, и появились более-менее разумные мысли, которые никакого удовольствия не доставили. Пьяные злоба и обида сменились раскаяньем и стыдом, тоже, впрочем, не совсем трезвыми. Стыдно стало и за то, что напился, и за то, что поддался на глупую провокацию, и за то, что сорвал злобу на ни в чем не повинном Семене. Извиняться было неловко, но раскаяние мутило душу.

— Семен, ты, это… не обижайся уж… Чего с пьяного взять-то? Пьяные-то, они все дураки… — Алексей виновато вздохнул.

Старый солдат покряхтел, но ничего не ответил, уставившись на дорогу.

— Семен, а Семен, ты вот никогда не напивался?

— Ну, бывало… — помолчав, ответил Семен. — Ничего в том хорошего нет.

— А если напивался, чего тогда обижаешься?

— Мы люди маленькие, нам на господ обижаться не положено.

— Значит, обижаешься… Вон и «господином» опять обозвал…

— Да, ладно, Лексей Дмитрич, и правда, с кем не бывает, — тяжело вздохнув, Семен повернулся к Алексею: — Только вот зря мы в ночь-полночь поехали. Может, возвернемся, пока еще недалече?

— Э, нет! Я туда не вернусь. Еще не хватало снова с тем мерзавцем столкнуться. Лучше уж на дороге заночевать.

— Ну, воля ваша, а я б вернулся…

Алексей молчал. Мысли крутились вокруг ожившего героя скандинавских мифов, с которым, на беду, довелось повстречаться. Молодой человек уже ничему не удивлялся.

До почтовой станции доехали уже далеко за полночь. Заспанный смотритель, ворча на ненормальных, которые коней не берегут и по ночам таскаются, растолкал конюха, приказав позаботиться о лошадях, и проводил Алексея на второй этаж. Гостевая комната была небольшая, но относительно чистая и, самое главное, с кроватью — больше молодого человека ничего не волновало. Еще бы, конечно, неплохо душ принять, но это несбыточная мечта.

Руки тряслись, а ощущение надвигающейся катастрофы сейчас было невероятно сильным. Молодой человек даже не удержался и выглянул в окно. Кромешная темнота, редкие звезды и тонкий серп луны вдалеке. Словно ничего и не произошло.

«А может быть, все эти пророчества — не более чем сказки? Может, и не случилось ничего непоправимого?» — Алексею очень хотелось ухватиться за спасительную мысль, и он бы именно так и сделал, если бы не сомнения. Локи, известный своими злыми шутками, не станет помогать просто так. Зачем-то ему понадобилось, чтобы опасный артефакт увидел свет, и он своего добился.

Алексею не верилось, что он встретился с ожившим мифологическим персонажем. Магия, зомби, оборотни — все это еще как-то укладывалось в сознании молодого человека. Но Локи! Кто бы мог подумать, что коварный сын йотунов может существовать реально! И не просто существовать, а перевернуть всю жизнь Алексея.

Злость и обида были очень сильными. Хотелось крушить все вокруг. Алексей сдержался с трудом, он и так сегодня предостаточно наворотил дел. Перед Сен-Жерменом не оправдаешься. Вряд ли кто может предположить, какие последствия принесет его глупый поступок. Хотя Локи, скорее всего, может. Только он теперь вряд ли объявится, ему Алексей больше не нужен.

Молодой человек нечасто злоупотреблял спиртным и потом всегда жалел о содеянном. Потому что, во-первых, мучился от похмелья, а во-вторых, пьянки редко обходились без неприятностей. Вот и сейчас он взял и сдуру открыл клык, поддался на детское подзуживание. Он уж и забыл, как это «взять на слабо». Если бы не выпивка, вряд ли лохматому удалось бы так легко его провести. Хотя кто знает? Недаром же он бог обмана. Еще тот хитрец и интриган!

Только оказавшись в одиночестве, Алексей понял, насколько сильно он устал. К утомительной дороге он уже почти привык, а вот общение с Локи вымотало капитально. Не осталось сил даже для того, чтобы размышлять о последствиях своего поступка. Тем более дело-то уже сделано. В любом случае утро вечера мудренее, пока ничего страшного не случилось и, вполне возможно, не случится. В конце концов, старший брат Алексея всегда говорил: «Какой смысл переживать, пока ничего не случилось?» Правильная фраза. Правда, была у брата еще одна, на случай, если неприятности все же произошли, она гласила: «А смысл теперь дергаться? Все равно уже поздно». Алексей всегда завидовал такому спокойствию и безразличию, но сам так не мог. Правда, сейчас в нем словно что-то сломалось. Молодой человек понял: он уже просто не может думать ни о Локи, ни о Клыке, ни о том, что артефакт не должен был увидеть свет.

Если Сен-Жермен окажется честным человеком, то отправит Алексея домой и все закончится. Может быть, даже через день. Правда, не верил парень в честность графа и из-за этого сильно переживал, понимая: от него ничего не зависит. Если графу вдруг захочется, он может очень долго кормить обещаниями, а Алексей будет выполнять новые и новые поручения, надеясь, что в последний раз. Именно это не давало покоя. Хотя пока подозревать Сен-Жермена было не с чего. Молодой человек затолкал поглубже все неприятные мысли, вспомнив, что когда-то читал о том, как много зависит от установки. Нельзя говорить «у меня все плохо», иначе плохо и будет, нельзя думать о неблагоприятном разрешении ситуации, в голове нужно держать только тот сценарий развития событий, который нужен. Раньше Алексей считал подобные психологические теории полной чушью, но сейчас стал относиться к ним с большим уважением.

Скрипнула дверь. Раздалось шуршание и шаги, Алексей отсюда понял, что пришел Семен. Он чувствовал старого солдата издалека. То ли по запаху, то ли по едва слышным шагам.

Семен расположился в закутке, отделяющем комнату от коридора. Близость дядьки успокаивала, остаться совсем одному не хотелось, чувство одиночества и так в последнее время стало слишком уж острым. Только сейчас Алексей начал осознавать, насколько много для него значила семья. Он не всегда понимал родителей, да и с братом они были слишком разными, чтобы дружить, но родные всегда находились рядом — на расстоянии нескольких часов на поезде, и это давало ощущение стабильности, от которой сейчас, кроме воспоминаний, ничего не осталось.

Алексей расстегнул рубашку и бросил на пол, она все равно грязная и ей уже ничего не повредит. Чистых не осталось, Семен предлагал постирать, но молодому человеку было неловко перед старым солдатом, а самому лень. Набаловался он со стиральной машиной-автоматом. Он из-за нее же сбежал в прошлом году из общаги на съемную квартиру — там стирать руками не нужно.

Молодой человек рухнул на кровать лицом в подушку и сразу же задремал. В физической усталости есть свои преимущества — не остается сил для терзаний и угрызений совести. Только на краю сознания всплывали строчки из пророчества:

Алексей вертелся, пытался выкинуть из головы надоедливые строчки, но так и уснул с ними. Слова растворялись, превращались в образы и беспокойные сновидения.

Неудачи вывели Шнайдера из себя. Мальчишка с Клыком словно уж выворачивался из расставленных ловушек, сея хаос и справляясь как с зомби, так и с людьми. Создавалось впечатление, что ему помогает Бог или сам дьявол.

Понимая, что отобрать артефакт, видимо, уже не выйдет, некромант кинулся к своему хозяину, оставив далеко позади наемников и карету с телами для новых зомби. Добраться до Питера из-за отвратительной погоды удалось лишь к вечеру второго дня.

Лил надсадный дождь, некромант промок насквозь, но не стал тратить время даже на переодевание, сразу же кинувшись к барону с докладом. Шнайдер не боялся гнева господина, ему просто хотелось как можно скорее убраться отсюда, от проблем, оборотня и слякотной осени. Ради этого он был готов выслушивать вопли Розы.

— Он… он… — Некромант захлебывался словами, с мокрого грязного плаща на пол капала вода, что несказанно раздражало герра Розу. — Он зверь, страшный зверь! Нам нужно бежать, Клык Фенрира у него, и вряд ли получится отобрать. Этот ученик Сен-Жермена слишком силен. Вы знаете… думаю, ему помогает сам дьявол. Я видел его в обличье огромного черного волка.

— Вы говорите глупости, Ганс. Успокойтесь. Вам ли не знать, что ни богу, ни дьяволу нет дела до смертных и их проблем.

— Я теперь уж и не знаю. Но артефакт мы не получим, и смысла задерживаться здесь я не вижу.

— Нет. — Барон вскочил со стула и одним взмахом руки скинул на пол дорогую вазу. На ковер брызнула вода и осколки стекла. Некромант суетливо отскочил и испуганно уставился на своего господина. Щеки Розы раскраснелись, а в глазах появился сумасшедший блеск. — Нет! Мы не будем отступать и бежать, пока я не получу Клык в свои руки. Я не позволю мерзкому колдунишке обойти меня и на этот раз, рано или поздно я раздобуду артефакт, который позволит мне сравняться по могуществу с Сен-Жерменом. А может, и превзойти его. Клык Фенрира вполне может стать этой вещью.

— Слишком опасно, — замотал головой Шнайдер, пытаясь вразумить разошедшегося барона. — Они уже обошли нас, мы можем потерять больше, чем приобрести. Стоит ли рисковать?

— Нам нечего терять. Накануне вечером я получил письмо от Воронцова. Он предлагает покинуть страну. Этот щенок Сен-Жермена все же доставил компромат по назначению. На наше счастье, канцлер нерешителен и не хочет портить отношения с людьми, замешанными в заговоре, предъявив официальные обвинения. Все же помощь мне оказывали не последние люди в государстве. Он медлит и обещает не предпринимать решительных действий, если я уберусь сам. Времени у нас осталось немного. Хорошо, если несколько дней.

— Тем более! Сейчас обстоятельства складываются не в нашу пользу. Нужно бежать, и как можно скорее!

— Нужно, — покладисто согласился Роза, но потом его глаза вновь вспыхнули фанатичным огнем. — Но не сейчас! Я хочу завершить неоконченные дела. Без артефакта я не уеду, а еще этот мальчишка… Кажется, я знаю, как убить одним ударом сразу нескольких зайцев.

— Не уверен, что это хорошая мысль. — Шнайдер боялся и сомневался. Он сейчас с удовольствием сел бы в карету и сбежал как можно дальше из этой неприветливой страны. Даже неоживленный материал для зомби оставил бы тут, но спорить с Розой было бессмысленно.

— Это лучшая мысль, поверьте мне. — Фанатичный огонь в глазах заставлял сомневаться в нормальности барона. — Скажите-ка мне, Шнайдер, осталось ли у вас то замечательное зелье, которое вы хотели испробовать на ученике Сен-Жермена?

— Конечно, но к чему вы клоните?

— Есть у меня новый кандидат для ваших опытов. К сожалению, персона эта столь ценна, что я не смогу вам ее отдать. Да и поить зельем мы ее будем не сразу. Сначала нужно выманить мальчишку с Клыком, а потом отобрать артефакт и замести за собой следы. Иначе, если наше деяние вскроется, нам с вами будет грозить не просто высылка — топор палача. Но оно того стоит.

— Что вы задумали, барон? — Шнайдер слишком дорожил жизнью, чтобы положить ее на эшафот ради чего бы то ни было.

— Я задумал невиданную аферу, которая поможет нам заполучить артефакт, поквитаться с Сен-Жерменом и его учеником и устранить с политической арены нежелательную для Пруссии персону.

— А при чем здесь мое снадобье и вообще некромантия?

— Понимаете, Шнайдер, убийство вызовет слишком большой ажиотаж, а вот самоубийство лишь скорбь… — Роза взял некроманта под ручку и со словами: — Ну и воняет же от вас, Ганс, — вывел его из кабинета.