Книга: Рота Его Величества
Назад: 22
Дальше: 24

23

Горчаков щелкнул каблуками и поклонился.
— Проходите, Николай Сергеевич, — сказал Зубов. — Присаживайтесь!
Князь последовал приглашению.
— Дело, по которому я вас пригласил, государственное, но касается лично вас! — сообщил полковник.
Горчаков поднял брови.
— Именно так! — подтвердил Зубов. — Вы будете удивлены, но постарайтесь сдерживать чувства!
Князь наклонил голову в знак согласия.
— Вы хорошо осведомлены о прошлом вашей супруги?
— Лизы? — удивился Горчаков. — Разумеется! Осиротела в раннем детстве, росла у дальних родственников. Обучилась ремеслу портнихи и приехала в Петроград. Здесь мы и познакомились.
— О родителях она рассказывала?
— Она их плохо помнит. Я же говорил: в раннем детстве…
— Да! — сказал Зубов. — Печальная история. Родители Елизаветы Трофимовны действительно умерли. Правда, случилось это совсем недавно.
— Что вы хотите сказать? — насторожился князь.
— Они отошли в мир иной, не зная, что их единственная и горячо любимая дочь жива, здорова и проживает в Петрограде. Они оплакивали ее всю жизнь. Настоящая Елизавета Трофимовна Миловидова умерла в юном возрасте.
— Господин полковник!..
— Вот! — Зубов протянул князю бумагу. — Свидетельство о смерти! Читайте!
— Ничего не понимаю! — сказал Горчаков, откладывая документ. — Ошибка какая-то!
— Отнюдь нет! — заверил полковник. — Документ подлинный. Выдан приходским священником на основании нашего запроса. Отпевание рабы божьей Елизаветы прошло по всем канонам, прах ее покоится в могилке на городском кладбище, о чем свидетельствует надпись на памятнике. Вот снимок! — Зубов выложил перед князем фото. — Убедитесь!
— Простое совпадение! — сказал Горчаков, отодвигая снимок. — Мало ли схожих имен!
— Разумеется! — сказал Зубов. — Всякое случается. Только станица Привольная, где родилась госпожа Миловидова, не слишком населена, чтобы в один и тот же день, месяц и год в ней родились две девочки с одинаковыми именами и фамилиями. А в свидетельстве о рождении Елизаветы Трофимовны значится именно Привольная.
— Что вы хотите сказать? — нахмурился Горчаков.
— То, что люди в сельской местности просты и доверчивы. Когда к приходскому батюшке в отдаленной станице обращается приезжая барышня с просьбой на основании церковной записи о крещении выдать ей дубликат свидетельства о рождении взамен утерянного оригинала, он будет рад оказать такую услугу, тем более что она не бесплатная. Священник не станет изучать предъявленный паспорт — он ведь не жандарм: заглянет — и только. А барышня, получив свидетельство, обратится в полицейский участок с прошением выдать новый паспорт взамен утерянного. И ей его непременно выдадут: свидетельство о рождении подлинное! Так совершенно посторонний человек становится Елизаветой Трофимовной Миловидовой.
— Вы забываете о родителях! — возразил Горчаков. — Не может быть, чтоб приходской священник не знал о смерти их дочери!
— Как ему знать, если через год после рождения дочери Миловидовы переехали в город, где настоящая Елизавета умерла?
Князь задумался. Лицо его при этом оставалось бесстрастным.
«Хорошо держится! — подумал Зубов. — Я бы на его месте уже кричал!»
— Если Лиза не тот человек, за которого себя выдает, остается узнать, кто она на самом деле, — сказал Горчаков.
— Совершенно справедливо! — согласился Зубов. — Взгляните! — Он выложил на стол большую фотографию.
— Что это? — удивился князь.
— Выпуск математического факультета Московского государственного университета. Каждый такой снимок обходится моему ведомству в сто рублей золотом, но он того стоит. Чтоб вы не мучились: второй ряд, слева!
— Не рассмотреть! — сказал Горчаков.
— Изображение мелковато. Мы его увеличили. Пожалуйста!
Князь взял фото, внимательно рассмотрел и без слов бросил на стол.
— Людмила Дымковская! — сказал Зубов. — Отличница, спортсменка, любимица преподавателей, комсомолка. Вас не смущало, князь, что для простой портнихи ваша супруга великолепно образованна?
— Моя жена — умная женщина!
— Полностью с вами согласен!
— Хорошо! — сказал Горчаков. — Пусть Лиза на самом деле и не Лиза, а некая Людмила Дымковская. Пусть она тайно пробралась из Союза в Новую Россию и здесь обманным путем получила паспорт. Не самый благородный поступок, конечно же, но вполне понятный. Тысячи жителей Союза желают сбежать в Новую Россию и жить в ней. Лизе это удалось, только и всего.
— Вы так наивны, князь? Считаете, что юная барышня способна без посторонней помощи преодолеть границу, обзавестись фальшивым паспортом, отыскать в совершенно незнакомой стране подходящую по возрасту умершую особу и воспользоваться ее данными, чтоб получить настоящие документы? Вы в самом деле думаете, что это возможно?
— Ну… — сказал Горчаков.
— Я вас разочарую. Такое под силу лишь мощной государственной организации, и такая организация есть. Называется «Народный комиссариат государственной безопасности Союза Свободных Племен».
— Вы забываетесь! — Горчаков вскочил.
— Сидеть! — рявкнул Зубов. — Я пригласил вас не затем, чтоб наблюдать демонстрации оскорбленного достоинства. Ваша супруга попала в поле зрения моего ведомства после тайной операции, в результате которой был обманут и вывезен на территорию Союза один человек. Именно она раздобыла документ, сыгравший печальную роль в этой истории. К сожалению, у нас не было оснований привлечь ее к ответственности: подделка свидетельства о беременности не является уголовным преступлением. К тому же она могла сказать, что потеряла бумагу или ее у нее украли. Но на заметку вашу супругу взяли. После того как противнику стало известно содержание секретного документа Генерального штаба…
— Лиза не имеет доступа к секретам! — вскричал Горчаков.
— Зато вы имеете! Не так ли?
— Вы полагаете?.. — Князь побледнел.
— Если б полагал, наш разговор происходил бы в другом месте. Я абсолютно уверен в вашей честности, князь, поэтому беседую с вами в кабинете, а не в тюрьме. Факты неумолимы. Вы получили в Генеральном штабе запечатанный сургучом пакет для доставки его капитану Отдельной роты Князеву. К сожалению, офицер, ответственный за выдачу секретных документов, поленился рано вставать и вместо того, чтоб вручить пакет на рассвете, выдал вам его вечером. С пакетом вы отправились домой, переночевали, а на рассвете вылетели на Восточный фронт. Князев получил пакет и в соответствии с предписанным в документе маршрутом отправился в рейд. На дороге его ждала засада…
— Яков Сильвестрович!.. — На Горчакова было больно смотреть.
— Именно так, Николай Сергеевич! Одиннадцать убитых, семеро раненых. Если б не опыт и самообладание Князева, погибших было бы гораздо больше, в том числе и сам капитан. Специально для вас поясню: о содержании документа знали трое: начальник Генштаба, офицер, проложивший маршрут, и сам Князев. Двое из этого списка исключаются сразу, офицер, готовивший документ, проверен досконально. У него безупречная репутация. К тому же ари не помогают Союзу.
— Всякое случается! — возразил Горчаков. Голос его был слабым и неуверенным.
— Один шанс из тысячи! — согласился Зубов. — Поэтому я пригласил вас. Ответьте на один вопрос. Кто вы больше: любящий муж или сын Отечества? Согласны вы для установления истины по этому делу оказать нам необходимое содействие?
Горчаков встал и щелкнул каблуками.
— Рад, что не ошибся в вас! — сказал Зубов. — А теперь слушайте!..
* * *
«Секретно. Его высокоблагородию капитану Князеву в собственные руки».
У человека, оставившего эту надпись, был типичный писарский почерк: четкий, с изящными завитушками.
«В прошлый раз был другой! — отметила Лиза. — Поменяли делопроизводителя?»
Факт был несущественный, и Лиза поднесла конверт к носику чайника. Ее томило нехорошее предчувствие. Николай пришел сегодня какой-то взвинченный. Чмокнул ее в щечку, сказал, что утром летит к Князеву, и, отказавшись от ужина, отправился спать. Она попыталась его приласкать, но он отослал ее, сказав, что устал. Спустя полчаса Лиза заглянула в спальню. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку, и ровно дышал. Лиза перекрестила мужа и пошла в прихожую, где он оставил планшетку с пакетом…
Печать размякла, Лиза осторожно освободила край клапана конверта, открыла его и достала сложенный вдвое лист бумаги. Развернула и онемела: лист был чист! Она лихорадочно перевернула его — ничего! Обе стороны бумаги не имели текста.
— Разочарована?
Лиза обернулась. Николай в наброшенном на плечи мундире стоял в дверном проеме. Сердце Лизы заколотилось часто-часто.
— Я… — забормотала она. — Я очень любопытна и просто хотела узнать, что за бумаги ты возишь…
— Поэтому вскрываешь пакеты, не оставляя следов? Не надо врать, Лиза! Или ты не Лиза? Людмила Дымковская, ведь так?
Лиза рухнула на стул. Николай подошел и сел напротив. Достал из кармана мундира коробку папирос, чиркнул спичкой.
— Можно мне? — попросила Лиза.
Он молча придвинул папиросы и коробок. Лиза бросила на стол конверт, взяла папиросу и, ломая спички, прикурила.
— Где научилась курить? — спросил он, когда она затянулась.
— В детдоме! — ответила Лиза. — Есть хотелось, а табак помогает забыть голод.
— А родители?
— Отца убили на войне, мать умерла. Нас подобрали и отвезли… Брат позже умер, я выжила.
— Когда тебя завербовали?
— В университете, на третьем курсе. Я была отличницей, к тому же похожа на вейку. В Союзе таких мало.
— Потомки женщин, уведенных в рабство, — кивнул Николай. — Ты согласилась сразу?
— Николай! — Лиза прижала руки к груди. — Ты не понимаешь! Вы все здесь не понимаете! У меня было одно платье и одни ботинки! Одна пара белья, которую я, постирав, сушила прямо на теле. Самый последний ваш бедняк — богач в сравнении с жителем Союза. У наших женщин по два платья; в одном они ходят на работу, второе — выходное. Две пары обуви: для лета и зимы. У кого платьев несколько — богачи!
— И что же? — спросил он. — Тебя одели, накормили?
Лиза кивнула.
— Главное не в этом, — сказала, помедлив. — Объяснили, что могу оказать пользу Родине, отомстить за отца, убитого на войне. Они умеют уговаривать. Я все равно согласилась бы! Я не хотела голодать…
— Тебя учили вскрывать конверты?
Лиза кивнула.
— Чему еще?
— Шить, шифровать донесения, работать на рации…
— И соблазнять мужчин?
— Николай! — крикнула Лиза. — Ты же знаешь! Ты сам видел! Ты мой первый и единственный мужчина!
— После того, что открылось, я ничему не верю! — Он бросил окурок в пепельницу.
— Я клянусь! — Лиза ломала пальцы. — В чем угодно обвиняй, только не в этом! У меня не было задания соблазнять офицеров! Наоборот: меня ругали за то, что я с тобой… — Она заплакала.
— Почему ругали? — удивился он.
— Став женой офицера, я перестала быть портнихой, а сведения добывала, разговаривая с клиентками. Ты не представляешь, насколько они болтливы: жены офицеров, чиновников, их любовницы. С портнихами любят поболтать…
— Знаешь, почему я женился на тебе?
Лиза покачала головой.
— Наше высшее общество насквозь фальшивое. Здесь никто не женится и не выходит замуж по любви: всех интересуют состояние, положение, карьера… Меня обручили, не интересуясь моим мнением, — так решили родители. Александра — красивая женщина, но она не любила меня. Внезапно нашлась барышня, которая показалась мне совсем иной. Ради меня она рассталась с девичьей честью, не потребовав ничего взамен. Меня это потрясло. Я решил, что встретил истинную любовь! Ради тебя я поступился карьерой: офицеров, женатых на вейках, не продвигают по службе, родные меня отвергли, десятки домов закрыли передо мной двери. Мне было плевать! Ведь я любил и был любим! Я заблуждался…
— Я люблю тебя! — сказала Лиза.
— Ты б рассказала мне о себе, будь это так!
— Ты б меня прогнал!
— Нет! — Он покачал головой. — Полюбил бы сильнее! Женщина, готовая ради меня изменить Родине… Я никому не позволил бы тебя обидеть! У меня есть связи при дворе, тебя не посмели бы тронуть! А что сделала ты? Добыла фальшивку, из-за которой человека вывезли в Союз!..
— Он уехал добровольно! — возразила Лиза. — Тот документ сыграл роль, но второстепенную. Он согласился, когда узнал: умирают дети!
— Какие дети? — удивился Николай.
— Больные! Этот человек — проходчик. В Союзе случилась эпидемия, но не было лекарств. Здесь они есть, но Союзу их не продают. Проходчик помог нам купить лекарства, мы остановили эпидемию! Тысячи, если не миллионы людей были спасены! Ты считаешь это плохим поступком?
— Кто этот человек?
— Князев!
— Илья? — изумился Николай. — Не предполагал. Впрочем… Теперь понятно, почему он другой. Ладно! Ты сманила Князева в Союз, он помог вам с лекарствами. Потом он бежал и вы решили его убить?
— О чем ты!
— В пакете, который ты вскрыла, был маршрут движения его роты. На пути их ждала засада!
— Его не стали бы убивать! Он же проходчик!
— По ним стреляли из пушек! Думаешь, снаряды различают, кто проходчик, а кто нет? Погибло одиннадцать человек, многих ранили. Убитых было бы гораздо больше, если б Илья не догадался о засаде.
— Я… — Лиза не находила слов. — Я даже не думала… Я не хотела этого делать: боялась подвести тебя. Мне угрожали. Сказали: это приказ Генерального секретаря, я должна выбирать между мужем и Родиной…
— И ты выбрала Генерального? Того, кто обеспечил тебя бельем?
— А ты? — окрысилась Лиза. — Ты ведь тоже выбрал! Что это, как не задание? — Она подняла конверт.
— Зубов просил присмотреть за тобой, — сказал Николай. — Выяснить, с кем встречаешься. Он хочет изловить резидента. Мне, князю, офицеру, поручили роль сыщика за собственной женой! Видишь, как низко я пал?! — Он горько усмехнулся. — Я согласился лишь затем, чтоб тебя не арестовали. Я надеялся, что Зубов ошибается. Писарь в отряде за полтинник сотворил мне фальшивку — я сказал: хочу подшутить над приятелем. Писарь смеялся… Не волнуйся: жандармы не стоят за дверью. Их нет и на улице: я так попросил. Я решил, что сам разберусь… — Николай умолк.
— Что теперь? — спросила Лиза, замирая.
— Теперь… — Он помолчал. — Видишь ли, я потерял все. Родных, карьеру, семью… Осталась только честь. Она не позволяет мне отправить беременную жену в тюрьму, в чем бы ее ни обвиняли. Хочешь ты этого или нет, но ты княгиня Горчакова, а княгинь не сажают в узилище по подозрению в шпионаже. Честь не допускает, чтоб сын князя родился в тюрьме…
— Ты убьешь меня? — испугалась Лиза.
— Ты не поняла! — покачал он головой. — Офицеры не убивают женщин, тем более беременных. Офицер может застрелить жену сгоряча, застав ее с любовником, но даже в этом случае его судят. Убивать позволительно только любовника. Сейчас я пойду спать: мне и вправду вставать на рассвете. Если утром обнаружу тебя в квартире, позвоню Зубову. Пусть он решает, как с тобой быть.
— Хочешь, чтоб я ушла?
Он кивнул.
— А что будет с тобой?
— Скажу Зубову, что переусердствовал, расспрашивая тебя. Ты заподозрила неладное и сбежала. Не беспокойся: я все-таки князь!
— Прости меня, если можешь! — сказала Лиза.
— Бог простит! — Он встал. — Прощай! Если родится мальчик, будь ему хорошей матерью. Если девочка… — Он не договорил, махнул рукой и вышел.
* * *
— Господин полковник! — Адъютант застыл в дверях. — К вам княгиня Горчакова!
— Старая? — спросил Зубов, делая недовольное лицо.
— Молодая! Беременная!
— Что?! — Полковник вскочил. — Проси! Немедленно!
Лиза вошла в кабинет, придерживая живот. Было видно, что ей тяжело. Зубов вскочил и побежал навстречу. Придерживая гостью под руку, он провел ее к креслу.
— Пожалуйста!
— Спасибо! — Лиза опустилась в кресло. — Доктор сказал: со дня на день…
— Что ж заставило вас?..
— Господин полковник, давайте без ужимок, — ответила Лиза. — Вы прекрасно знаете, кто я!
Зубов кивнул.
— А я знаю, что вы это знаете. Я не пришла б, если бы не крайняя нужда. Мне не хочется в тюрьму, но долг есть долг. Надеюсь, вы не станете спрашивать, кто мой резидент и где его искать?
— Хотелось бы! — сказал Зубов. — Спросить.
— Я не знаю ответов на эти вопросы. Резидент сбежал, как только узнал, что меня разоблачили. Где он сейчас и под каким именем скрывается, неизвестно. Мне самой пришлось принимать радиограмму. Вот она! — Лиза достала из сумочки листок.
Полковник торопливо взял его. На бумаге в столбик шли цифры.
— Позвольте!..
— Этот шифр известен только двум людям: Семенихину и мне. Родион Савельевич в последнюю нашу встречу снабдил меня им и предупредил: если придет сообщение, зашифрованное таким образом, я должна выполнить задание, чего бы это мне ни стоило.
— Что за задание?
— Расшифрованный текст на оборотной стороне.
Зубов перевернул листок и впился глазами:
«По получении радиограммы немедленно идите к Зубову. Сообщите ему, что секретарь Курочкин находится в лагере войск Союза на Северном фронте Новой России. Мне неизвестно, где он ночует, возможно, в специальном убежище. Однако каждое утро, ровно в девять, Курочкин проводит совещание с командирами частей. Совещания проходят в штабе группировки, над домом вывешен красный флаг. Передайте Зубову: это единственный способ остановить войну. Семенихин».
— Это сообщение, — Зубов опустил руку с листком, — прямая измена, и вы прекрасно отдаете себе в этом отчет. Не так ли?
Лиза кивнула.
— Почему же вы здесь?
— У меня было время подумать над случившимся. Как ни горько сознавать, я ошибалась. Мое слепое следование долгу стало причиной гибели людей. Война продолжается. Убиты многие тысячи, их смерть напрасна и бессмысленна. В Союзе меня убеждали: смерть одного ради общего дела — благо. Я готова жертвовать собой, только моя смерть не остановит войну. А вот смерть другого человека…
Зубов согласно склонил голову.
— Есть еще обстоятельство, — продолжила Лиза. — Родион Савельевич мне как отец. Он берег меня, он говорил, что я понадоблюсь позже. Не он, а Генеральный секретарь приказал раздобыть сведения о Князеве, Семенихин велел Князева оберегать. Если Родион Савельевич просит меня… Мне почему-то кажется, что он в опасности.
— Возможно! — сказал Зубов. — Вы чрезвычайно прозорливы, Елизавета Трофимовна!
— В тюрьме это не понадобится.
— Нет! — возразил Зубов. — Никакой тюрьмы! Если сообщение подтвердится, все останется как прежде. Никто не станет вас преследовать: ни сейчас, ни после войны! Слово офицера!
— Спасибо! — Лиза попыталась встать. Зубов вскочил и помог.
— Берегите себя, княгиня!
— Не называйте меня так! — нахмурилась Лиза. — Николай разведется со мной, как только кончится война, я вернусь к прежним занятиям. Княгини не шьют платья!
— Возможно, он одумается.
— Нет! — Лиза покачала головой. — Я знаю своего мужа. Однажды он решил жениться — вопреки мнению родителей и высшего света, и поступил по-своему. Если он решил расстаться, то не отступится…
— Зачем вам в портнихи? — спросил Зубов. — Могли б служить у меня. Приму с удовольствием!
— Не хочу! — сказала Лиза. — Обратите внимание: внизу на листке частота и время связи. Шифр вы знаете. По понятным причинам в ближайшее время я не смогу сидеть у рации. Прощайте!
— До свидания! — сказал Зубов.
Он велел адъютанту проводить гостью к экипажу, после чего сделал телефонный звонок, взял принесенный документ и вышел. У подъезда его ждал автомобиль: шеф Корпуса жандармов любил технику и при первой же возможности сменил экипаж на автомобиль.
«Какая женщина! — думал он дорогой. — Как она мне нравится! Ум, воля, самообладание… Пришла, великолепно зная, чем ей это грозит. Беременная, на сносях! Ради кого? Ради человека, который был к ней добр! Семенихин разбирается в людях, а вот Горчаков — слепец! Красивых женщин — пруд пруди, а вот найти среди них настоящую подругу — умную, преданную, любящую… Вам, князь, выпала редкая удача, а вы ее прозевали. Наверное, упирали в разговоре, чем для нее пожертвовали? Вы ж облагодетельствовали портняжку! Если б ты ее любил… Ее следовало взять за руку и привести ко мне: мы б разобрались. Когда ты пришел назавтра и что-то мямлил, я сразу понял. Родовая честь… Из-за нее выгнать из дома беременную женщину! Она этого не простит, даже если передумаете, это написано на ее лице. Разводитесь — и скорее! Не беспокойтесь, она не будет одинока! У нее родится ребенок? Что из того? Илья говорил: свои пока еще будут, а тут готовые!» Зубов улыбнулся и продолжил размышлять, это почему-то было приятно.
* * *
Горчаков отдал ручку, и самолет заскользил вниз. Все шло по плану, но князь был сосредоточен. Права на ошибку у него нет: единственная атака! Ему стоило труда доказать, что вылет следует поручить именно ему: Зубов возражал. Жандарм не простил истории с Лизой.
«Я докажу! — думал Горчаков. — Никто не справится лучше! Я не раз летал на бомбардировки, у меня отличные результаты! Плевать на зенитки! Я пробьюсь!»
— У вас не будет возможности сделать второй заход! — сказал Ливенцов. — Они покинут дом. Цель надо поразить сразу — иначе все бессмысленно!
— Кто там? — спросил Горчаков, разглядывая аэрофотоснимок.
— Человек, который развязал эту войну! Вам понятна важность задания?
Князь щелкнул каблуками. Ночью он почти не спал. Если у него получится… Должно получиться! За такое простится все! Никто не помянет ему жену-шпионку, имя его впишут в историю этой войны, и не только этой. Родные и друзья будут гордиться им…
Горчаков взглянул на часы — начало девятого. Минута-другая — и он будет над целью. Князь проверил показания приборов и сосредоточил взгляд на прицеле. Ряд однотипных домиков показался вдали, над одним из них развевался флаг. Он не промахнется. Под фюзеляжем и крыльями — четыре трехпудовые бомбы; одной достаточно, чтоб разнести дом в щепки, он сбросит четыре разом. На предельно малой высоте…
Серо-черные облачка разрывов встали на курсе. Самолет тряхнуло, Горчаков выровнял машину.
«Метко стреляют! — подумал невольно. — Разведчик, производивший съемку, едва долетел к своим — посекли плоскости. Хорошо б сменить курс!»
Курс, однако, менять было нельзя, и Горчаков продолжил снижение. Шрапнель стала взрываться чаще: не только прямо по курсу, но и справа, слева…
«Подключились другие батареи!» — понял Горчаков.
В следующий миг самолет тряхнуло особенно сильно, князь ощутил запах бензина.
«Неужели? — подумал он испуганно и в следующий миг понял, что не ошибся. Язык пламени выбился с левой стороны мотора. — Перебит бензопровод! Бак за мотором! Через минуту-другую взорвется! Надо прыгать! Куда? В лапы очхи? А как же задание?!»
Он колебался не более секунды.
«Илья говорил о Гастелло! — вспомнил князь. — Горчаков тоже звучит неплохо. — Он усмехнулся. — Говорят, Гастелло поставили красивый памятник…»
Ревущий факел прочертил в небе огненный след и врезался в здание с флагом. Сильный взрыв разметал дом и несколько соседних. Щедро орошенные бензином обломки вспыхнули и горели жарко, не подпуская сбежавшихся к пожару солдат. Те не особо старались: без объяснений было понятно, что спасать некого.
Назад: 22
Дальше: 24