17
Памятник Нечаянному Спасителю был хорош. Я опасался, что он окажется похож на монумент Ивану Сусанину в Костроме: некто в долгополой одежде указывает рукой в землю. Местный скульптор оказался талантливее. Спаситель стоял на низком камне и, обернувшись, жестом звал людей следовать за ним. Лицо его было сосредоточенным и взволнованным.
— …Работа известного скульптора Юрия Иванова, — донесся голос экскурсовода. — Как известно, средства на памятник собирали по подписке, всем миром, как на знаменитый памятник Пушкину в старосветской Москве. Был объявлен конкурс, и по итогам всенародного обсуждения выбрали модель Иванова, которую и отлили в бронзе.
«Никаких откатов и друзей-мэров! — вздохнул я. — И никто не плюется, проезжая мимо».
— А вот, собственно, и сам Проход! — Экскурсовод стоял возле каменной плиты, как бы выступавшей из склона холма. — Он ничуть не изменился с той поры. Как видите, вверху на плите выбита надпись. Что она означает, неизвестно. Не одно поколение ученых пыталось расшифровать ее, однако попытки не увенчались успехом. Ученые сходятся лишь во мнении, что это шумерская клинопись…
«В подвале я надписей не видел — заштукатурены!» — подумал я. Мы с Антоном подошли. Вблизи плита казалась просто огромной. «Шли по три повозки в ряд…» — вспомнил я. Похоже на правду. Здесь и танк пройдет! «Пройдет-то он пройдет, — мысленно добавил я. — Да только кто ж его тебе даст?!»
— Было предложение вырезать на плите барельеф, изображающий сцены Прохода, — продолжал экскурсовод, — но возобладало мнение оставить в целости работу древних мастеров…
«Ручки надо отбивать за такие предложения! — возмутился я. — Это же механизм! Вы б еще на паровозе барельеф вырезали! Автогеном по котлу…»
Экскурсовод завершил лекцию, экскурсанты разбрелись по мемориалу. Многие фотографировались рядом с Нечаянным Спасителем. Скульптура была в рост человека, но никто не лез на постамент и не пытался обняться с монументом — чинно становились рядом. Память предков здесь уважали. Фотограф, приехавший с нами, суетился с большой, тяжелой камерой — в этом мире снимали на пленку. Спустя несколько минут экскурсанты потянулись к экипажам — осматривать больше было нечего. Экскурсовод подошел к нам.
— Отправляемся!
— Мы останемся! — сказал я.
— До станции пять верст! — предупредил он. — А следующий поезд утром.
— Хотим побыть одни! Вспомнить предков! — Я принял скорбный вид. Экскурсовод бросил взгляд на наши уши и понимающе кивнул.
— Только не замерзнете! — предупредил. — Ночами прохладно!
Я кивнул, он побежал к группе. Я дождался, пока последний экипаж скроется за поворотом, и снял рюкзак. То же самое сделал и Антон. Мы натянули джинсы и курточки своего мира, засунув местные костюмы в рюкзаки. Показаться в таких в России было все равно что крикнуть: «Полиция!» Паспорта у нас в порядке, но чтоб каждый тормозил?
— Может, следовало вначале попробовать? — спросил Антон, закрывая рюкзак. — Как бы снова не переодеваться!
Мысль была дельная, но запоздалая. К тому же, согласно легенде, барон Врангель выходил из России с повозками и артиллерией. Это означало, что рядом с Проходом на той стороне — дорога; не по горным тропам они пушки тащили! Люди не любят менять наезженные пути; там, где скакали всадники и ехали экипажи, сегодня асфальт. А если это федеральная трасса «Дон»? Картина маслом: сбоку в склоне появляется дыра, а там два типа в долгополых пиджаках и шляпах по моде начала прошлого века. Визг тормозов, столпотворение и толпа придурков с мобильными телефонами, желающих чудо непременно заснять, чтоб выложить на «Ютубе» или, того лучше, продать местному телеканалу. Такой хоккей нам не нужен! Не получится — переоденемся. Времени — вагон! До станции топать час…
Я человек не суеверный, но перекрестился перед тем, как вытянуть руку с перстнем. Плита осталась на месте. «Мать!» — мысленно выругался я, но в этот миг серый, обветренный камень перед моим лицом задрожал и стал нехотя таять. Проходом не пользовались долго, или же мой перстень оказался не так силен, как у Неизвестного Спасителя — плиты-то разные! — но процесс шел замедленно. Спустя секунду-другую перед нами показалась дорога — узкая и пустынная. Я отчетливо видел выщербленный асфальт и кустик у обочины. Сбоку послышалось восклицание Антона:
— Быстро!
Он сиганул в проем, я прыгнул следом и оглянулся. Проход закрылся мгновенно. Перед нами был горный склон — обветренный и однообразный. Место следовало пометить. Я собрал камни, соорудил из них пирамидку. Вряд ли у кого возникнет желание ее разобрать — камней вокруг море, однако подстраховаться не мешало. Подумав, я нашел кусок известняка и написал на ровном участке склона: «Илья и Антон были здесь». Стирать точно не станут. До больших дождей продержится, а там придумаем.
Заброшенная дорога вывела нас к трассе — до нее оказалось рукой подать. Это был не «Дон», но вполне приличное шоссе. Я сориентировался по указателю и выбрал нужную сторону. Спустя пять минут на жест рукой остановился потрепанный «жигуль».
— В Новороссийск! — сказал я сквозь приспущенное стекло.
— Две тысячи!
— Да ты че! — включил я дурку. — Тут ехать всего ничего!
— Ну да! — обиделся водитель. — Сто километров!
— Каких сто?!
Деньги у меня имелись, но согласиться с водителем означало навлечь подозрение. Двери «жигуля» были блокированы: двое здоровенных мужиков на дороге могут оказаться бандитами. Те не торгуются — все равно не платить.
— Документы у вас есть? — спросил водитель.
— Вот! — Я достал паспорт.
— Ладно! — Он снял блокировку. — За тысячу идет?
«Бомбила» отвез нас к железнодорожному вокзалу, где я первым делом купил местную газету. Особняков в окрестностях Новороссийска сдавалось море, я сделал несколько звонков и нашел такси. Дом на тихой улочке оказался старым, зато двор — большим и просторным: то, что надо. Заплатив хозяину за неделю вперед, я проводил его за ворота и вернулся в дом. Антон уже колдовал с ноутбуком, соединяя его с сотовым: в ближайшие дни Интернет нам будет нужнее воды и пищи…
* * *
Я завидую героям фантастических романов: у них все под рукой. На груди укороченная снайперская винтовка, на левом бедре — пистолет «Грач», на правом — «Стечкин» в тактической кобуре. Под левой рукой «Шмель» с термобарическим зарядом, под правой — АГС с осколочными гранатами. За спиной — танк с полной боеукладкой, чуть дальше — БМП с пушкой в командирской башенке. Разумеется, в наличии подготовленная команда, каждый из которой способен отстрелить яйца комару. Плюс море боеприпасов! Они у них никогда не кончаются; ежели, паче чаяния, такое происходит, на пути лихих вояк немедленно возникает забытый бункер, куда свезли вооружение целой армии и по разгильдяйству бросили. Хорошо воевать в таком мире! Тем более что пули от главных героев отскакивают, а они в совершенстве владеют кун-фу, карате, айкидо, джиу-джитсу и боевыми искусствами монахов Шаолиня.
В реальной жизни все грустнее. Попробуйте в современной России купить «Шмель», не говоря об АГС! Нет, попробовать, конечно же, можно, если вас не интересует результат. В ближайшие несколько лет вы будете ходить строем и обращаться к людям в форме «гражданин начальник». Мой предшественник сумел в 90-е купить партию «АК», тогда это прокатывало. Теракты в российских городах, последовавшие затем, многих образумили. Стоит даже коррумпированному полицейскому прослышать, что некто интересуется оружием, да еще, не дай бог, взрывчаткой, он подымет на ноги округу. Он и его семья ездят в метро и автобусах, ходят по улицам, где может появиться очередной отмороженный смертник, и никому не хочется испить горькую чашу.
Все, что стреляет и взрывается, из плана закупок я вычеркнул. Нам и с остальным пришлось помучиться. В России без проблем можно купить амуницию для себя. Шлем, бронежилет, камуфляж, берцы, разгрузку… Но 200 комплектов надо заказывать и ждать — это крупная партия. Еще больший геморрой случился с автомобилями. Командирский «УАЗ» я купил сразу, выбор был велик, и машина мне попалась практически новая. На ней я разъезжал по Краснодарскому краю в поисках грузовиков. Найти нужные оказалось непросто. На смену замечательному армейскому «ГАЗ-66» пришли другие машины, но с дизельными моторами. Где взять солярку в мире, где автомобилестроение только зародилось, а дизелей даже в проекте нет? «ГАЗ-66», простой, вездеходный, неприхотливый, был бы в самый раз, но эту машину давно сняли с конвейера. Оставшиеся экземпляры успели запилить, а те, что сохранились, были с кунгами. Мне же требовались бортовые машины: с тентом, бензиновыми двигателями и комплектом расходных материалов и запчастей. Каких бы мучений это ни стоило, но цель оправдывала средства: превращать свою роту в кавалерийскую я не собирался. Дороги в новой России имелись, по ним грузовик передвигается втрое быстрее лошади. Исходя из тактики предстоящей войны, ездить нам предстояло немало.
Амуницией занимался Антон, ее свозили в арендованный дом, где мы перегружали ее в купленные грузовики. Это было очень весело: перетаскать две сотни «броников» за раз! Антон выдохся к концу погрузки, да и я не скакал от радости. Груженые грузовики следовало гнать в новую Россию; я планировал сделать это за две ночи, но едва управился за три. Мы выезжали вдвоем: Антон за рулем «УАЗа», я — грузовика. Мои права позволяли водить грузовик, Антона — легковушку. Дальняя дорога, скучающая дорожная полиция, смотревшая на грузовик, как коршун на полевку, — все это отбирало время. Днем ездить было нельзя. Я не хотел, чтоб кто-либо заметил въезжающий в каменную стену «ГАЗ», да и в Новой России соблюдали секретность. Поток экскурсантов к монументу не иссякал, закрыть им доступ означало вызвать ненужные слухи. На станции я загонял грузовики на платформы, паровоз под охраной жандармов тащил их в Петроград, а конный экипаж вез меня обратно. На той стороне ждал «УАЗ» с Антоном… Привлечение сторонних водителей ускорило бы процесс, но это грозило утечкой информации. Проход я собирался использовать неоднократно.
Деньги утекали. Я не стал запрашивать средства в военном ведомстве: это заняло б полгода. К тому же мне б наверняка отказали. Купцы Буров и Гущин выкупили мой пай, в переводе на золото это потянуло на четырнадцать килограммов, в российских рублях — под двадцать миллионов. Грузовик с набором запчастей, шин и масел обходился мне в миллион. Грузовиков я купил семь, амуниция обошлась не дешево — золото в Россию я возил килограммами. По моей просьбе и при содействии Зубова в Госбанке сделали реплики царских червонцев, что позволило избежать лишних вопросов. Монеты я сдавал Краснодаре — в разные скупки и небольшими партиями. Кацман был далеко…
Перед тем, как вернуться в Новый Свет, я позвонил Глафире. Соседка обрадовалась: дело было вечером, она явно скучала. На меня вылился поток местных новостей. Я не прерывал, чтоб не обозначить интерес. Сама скажет.
— Полиция тебя искала! — вспомнила, наконец, Глафира. — Приезжали на двух машинах с ордером на обыск. Меня в понятые записали. Я, как ты велел, открыла им дом и остальное. Все пересмотрели, кисточками обмахали, но ничего не взяли. Спрашивали, где ты, я сказала, что уехал и надолго. Один визитку оставил, просил ему позвонить. Сейчас! — Соседка на короткое время умолкла, затем вновь взяла трубку и продиктовала мне имя и телефон.
Имя показалось знакомым. Я поднапряг память и вспомнил: майор, снимавший с меня допрос после задержания на пляже. Я поблагодарил Глафиру, подумал и набрал номер. Мне ответили сразу.
— Здравия желаю, товарищ майор! — выпалил я.
— Подполковник! — поправил собеседник.
— Поздравляю! — сказал я. — Не знал. Давно не виделись.
— Князев! — сообразил он. — Ты где?
— Далеко. Дела…
— Какие дела?
— Бизнес!
— Что за бизнес?
— Обычный! За сто рублей купил, за триста продал, на эти два процента живу.
Он засмеялся.
— Поговорить надо, — сказал, закончив. — Тут другие дела. Тебя касаются.
— Почему?
— Люди исчезли.
— В России тысячи исчезают! Мне печаль?
— Тебе, может, и нет, а вот мне — да! Я розыск веду, а ты последний, кто их видел.
— Что за люди?
— Известный бизнесмен Вараев с охраной.
— Не знаю такого.
— Не темни, Илья! Они приезжали к тебе, мы по сотовым отследили.
— Ко мне многие приезжают — бизнес.
— У него в кабинете досье на тебя нашли, очень интересное, к слову. Я не предполагал такого: один шестерых, да еще ножом…
— Слушайте, господин подполковник, — сказал я, — если вы полагаете, что я завалил Вараева, нужны доказательства! Вы же мой дом обнюхали, пальцы снимали, соскобы делали. Что-нибудь нашли?
— Нет.
«Еще бы! — подумал я. — Пальчики мы стерли, землю, куда кровь капнула, лопатой сняли, в пакетик уложили и вместе с напильником и срезанной петлей унесли в Новый Свет. Мы все-таки из внутренних войск…»
— Завалить несколько человек бескровно не получится, — сказал я наставительно. — Следы крови остаются, даже если их замыть.
— Знаю.
— Тогда какие претензии?
— Никаких. Подозрения не подтвердились. К тому же тебе незачем их убивать. Зачем они приезжали?
— Человека искали с опытом, как у меня. Насколько понял, проблемы у товарищей. Я отказался, они уехали — вот и весь разговор.
— С кем проблемы не говорили?
— Сказали б, если б согласился, но я их выпер. Нашли киллера! И вообще… Сильно горюешь, что они исчезли?
— Я-то нет, но наверху волнуются.
— Найдут других кормильцев.
— Ты поосторожнее: вдруг слушают!
— Пусть слушают! Как будто это секрет!
— Не мешало б снять с тебя показания. Ты далеко?
— В Краснодаре.
— Позвоню в местное отделение, зайдешь?
— Чтоб меня сразу в наручники?
— Обижаешь!
— Знаю я вас! Сделаем так! Напишу собственноручные показания, заверю подпись у нотариуса и вышлю. Идет?
— Хоть так! — согласился он. — Удачи, Илья! Я рад, что ты в порядке.
— Я тоже! — сказал я и отключился.
* * *
Новая форма привела бойцов в восторг. В роте давно с завистью поглядывали на мой камуфляж и берцы, а тут получить самим! Солдаты и офицеры (последних в роте появилось трое) с радостью переоделись, подогнали разгрузки, «броники» и шлемы. «Броники» не вызвали у них теплых чувств (ну, это до первого боя), а вот шлемы, легкие и удобные, понравились. Солдат можно было понять: местные каски походили на кастрюльки с полями, они сползали на глаза и натирали затылки. Новую форму предстояло обносить — чтоб стала второй кожей солдата, и я не давал людям роздыху. В мое отсутствие Рик и другие офицеры поработали на славу: я имел три взвода отменно подготовленных солдат. Оставалось обучить их воевать. Спецназ бывает разный. Армейский учат одному, в ФСБ — другому, во внутренних войсках задачи свои. Кавказ позволил мне прикоснуться к методике всех, теперь эти знания предстояло передать. Мы с Риком уезжали на полигон засветло и возвращались затемно. У меня имелись дела и на военном заводе, где я разместил заказы. С ними пришлось повозиться. Если с корпусами и начинкой особых проблем не возникло — необходимые материалы в Новой России имелись, — то с детонаторами вышел затык. На электрические я не рассчитывал, но даже простой, гранатного типа, потребовал от местных оружейников немалых усилий. Они долго не могли понять, для чего взрыватель должен срабатывать сразу после выдергивания чеки…
За день я смертельно уставал, это позволяло забыть то, что я не хотел вспоминать. Однако сны я контролировать не мог. Они приходили независимо от моей воли, с этим приходилось жить. Оставалось уповать на время: оно лечит.
В один из дней меня разыскал Зубов.
— В военном ведомстве недовольны тобой, — сказал озабоченно.
— Это с чего? — удивился я.
— Во-первых, ты им не подчиняешься, — стал перечислять Зубов. — Во-вторых, пресекаешь попытки вмешаться в учебный процесс, в-третьих, одел людей в непонятную форму. На это, между прочим, нужно согласие государя! Только он утверждает образцы обмундирования. В Петрограде все только и судачат о твоих солдатах. Чего только не говорят!
Это было правдой. Казарма роты располагалась в столице, и появление бойцов роты на столичных улицах вызывало огромный интерес. Я пробовал приказать, чтоб в городе солдаты носили обычные мундиры, но они правдами и неправдами облачались в камуфляж. Он выделял среди прочих военных, что давало возможность задирать нос и привлекать внимание женщин.
— На тебя пожаловались царю, — подытожил Зубов. — Жди инспекции!
— Скоро?
— Пара дней у тебя есть…
Яков оказался прав: Алексей появился на полигоне спустя означенное время. Эти двое суток я практически не спал: предстояло сделать очень многое. Последствия высокопоставленных визитов бывают непредсказуемые; я знал это по прежней службе. Самым неприятным, что могло случиться, было изъятие роты из моего подчинения и передача ее в обычную часть. Там моих веев, уже ощутивших себя спецназовцами, погонят в атаку строем. Вся работа насмарку! К тому же (я не хотел себе в этом признаваться) к роте я успел прикипеть. Из моих веев проглядывали отменные бойцы, не хуже тех, с кем я воевал бок о бок в России.
…Вереница экипажей подкатила к полигону в середине дня. Его императорское величество не привыкли вставать рано; да и трудно это после литра «Смирновской». По агентурным сведениям, Алексей вернулся к давней привычке. Мы плодотворно использовали отпущенный срок. Порученцев царя, велевших мне построить роту спозаранок и ждать высочайшего гостя, я отправил лесом. Они удалились, кипя от злобы, я не стал из-за этого расстраиваться. Решают не лакеи, а цари. Оставалось надеяться, что Алексею понравится.
Царь тяжело выбрался из экипажа. Адъютант подскочил помочь, но Алексей отмахнулся. Он зашагал к строю, я скомандовал: «Смирно!» — и рубанул строевым. Алексей хмуро выслушал доклад. Выглядел царь неважно. Глаза еще больше заплыли, лицо отекло — по всему было видать: не опохмелился.
— Показывай! — велел царь, когда я закончил.
Я повел его вдоль строя. Веи тянулись, поедая глазами начальство, но Алексея не впечатлило. Вернувшись к центру строя, он заложил руки за спину.
— Здорово, молодцы!
— Здравия желаем, ваше императорское высочество! — рявкнула рота.
— Хорошо орут! — оценил царь. — Но обмундированы… — Он ткнул пальцем в ближайшего солдата. — Это что такое? Почему оно пятнистое? Пугало! Кто разрешил?
Генералы, стоявшие поодаль, радостно зашевелились.
— Ваше императорское величество, — сказал я вежливо. — Вы велели мне подготовить роту как у себя. У нас спецназ одет именно так.
— Зачем?
— Для маскировки на местности.
— И помогает?
— Что вы видите там? — я указал на кустики в двадцати шагах.
— Кусты.
— Более ничего?
— Именно!
— Подпоручик Тертышкин! — рявкнул я. — К бою!
Пять фигур возникли из-за кустов с автоматами наперевес. Адъютанты царя рванулись телами прикрыть государя, но тот жестом велел им стоять.
— Изрядно! — Царь пошел к секрету. Я махнул Рику, веи забросили оружие за спину. — Изрядно! — повторил царь, подойдя ближе. — Мундиры здесь шили?
— Куплены в России.
— За чей счет?
— За личный.
— Не дали денег? — Алексей указал на генералов.
— Я не просил.
Царь хмыкнул.
— Хочу заметить, — сказал я, — что над рисунком этой ткани трудились целые институты. Это форма для войны, а не для парадов.
— Что ж, — сказал царь. — Орете хорошо, прятаться умеете, показывай, как воюете!
— Подпоручик Тертышкин! — велел я.
Рик скомандовал роте на исходную. Мы с Алексеем и подтянувшейся челядью поднялись на специально оборудованный помост. Преодоление ротой штурмовой полосы — эффектное зрелище, мы отработали его на славу. Веи один за другим прыгали на стенку, сигали в озерцо, ползли под колючей проволокой и стреляли по возникающим мишеням. Алексей и генералы смотрели не отрываясь. Заранее подготовленные заряды взрывались, забрасывая солдат комьями земли и заволакивая полосу пороховым дымом.
— Красиво! — сказал царь, когда все закончилось. — Ты это специально приготовил?
— Так точно! — признался я.
— На войне такого не будет: там все по-другому.
Я невольно испытал уважение к царю. Водка разрушала тело Алексея, но мозг пока держался.
— Что вы хотите видеть, ваше императорское величество? — спросил я. — Спецназ в атаку цепью не ходит. Его задача: диверсионные операции в тылу врага: уничтожение штабов противника, захват языков, устройство засад…
— Засаду! — велел Алексей.
Если вы пережили дрючку в российском спецназе, любая вводная не застанет вас врасплох.
— Прошу в машину! — сказал я. — Экипажи там не пройдут!
Я кривил душой: экипажи бы прошли, но мне хотелось похвастаться грузовиками. Адъютанты помогли Алексею забраться в кабину, генералы полезли в кузов, поминутно чертыхаясь, чем доставили мне незабываемое удовольствие. Им еще предстояло трястись на деревянных лавках. Если повезет, кто-то прикусит чрезмерно болтливый язык. Для царя больше подошел бы «УАЗ», но его я спрятал. Понравится Алексею — придется дарить. Мне опять в Краснодар?
Я сел за руль, через пять минут мы были на месте. У подножия небольшого холма, поросшего чахлым кустарником, стояли ростовые мишени, воткнутые в землю.
— Вражеская колонна! — пояснил я, когда все подошли. — Взвод Союза на марше, ровно тридцать человек. Прошу обратить внимание: мишени новые, без пробоин. Сейчас мы увидим, как пятеро моих бойцов уничтожат взвод.
— Пятеро? — удивился Алексей.
— Больше не требуется. Более того, я раздал каждому по десять патронов. Боеприпасы в походе следует экономить.
Мы отошли на безопасное удаление. Рик с бойцами по моему сигналу побежали на холм. Рик на середине пути достал из сумки продолговатый предмет, откинул ножки и воткнул их в землю склона.
— Что он делает? — спросил Алексей, вытягивая шею.
— Устанавливает мину.
— Ты купил ее в России?
— Здесь делали.
Рик тем временем покончил с установкой и побежал к кустам, разматывая шнур. Перед тем как залечь, оглянулся. Я поднял руку.
«Монка», изготовленная на местном заводе, грохнула не хуже нашей — и с тем же эффектом. Часть мишеней просто-напросто снесло, часть превратилась в лохмотья. Тут же дробно-дробно застучали выстрелы «АК». Через несколько секунд они затихли, и я пригласил царя спуститься. Некоторое время он и генералы бродили у мишеней, разглядывая их и тщетно стараясь найти уцелевшие.
— Изрядно! — сказал Алексей, подходя ко мне. — Изрядно. Пятеро наших против тридцати их. Бух! — Он вскинул ладони. — И никого! Знаешь! — Он взял меня за локоть. — Они на тебя ябедничали! — Он указал на притихших генералов. — И мундиры у тебя не те, и солдат-де остриг коротко. Правильно сделал, что остриг! Развели патлы! Незачем вшей разводить! Мне вейские уши не мешают! Всех остричь! — Генералы отшатнулись. — Спасибо, Илья Степанович! — Алексей внезапно обнял меня. — Не прогадал, когда доверил тебе роту! Эти будут воевать! А вот у них не знаю… — Он разжал объятья и поманил пальцем толстого генерала. — Компенсировать ему из казны затраты! — приказал строго. — Понял? Не восемьсот двенадцатый год, чтоб полки за свой счет снаряжать…
Что бы там ни было, но Алексей мне нравился. Не только мне. «Если б он руководил государством хотя бы два часа в день!» — говорил Зубов.
По отбытии гостей я объявил роте выходной, а сам с офицерами закатился в ресторан. Мы пили за здоровье государя, за победу над супостатом, за большие звезды на наших погонах и любовь прекрасных дам… Глаза мальчишек горели восторгом. Государь устроил им смотр и остался доволен. Они служат в элитной роте. По ходатайству командира их произвели в офицеры, хотя никто не окончил юнкерское училище. Немыслимая удача! Скоро война, а это великолепный случай отличиться! У них такой замечательный командир! Никто из них не думал, что может погибнуть: кто думает об этом в двадцать лет? Внезапно я поймал себя на мысли, что мне будет горько, если кого-то из моих ушастиков убьют. Так же горько, как после смерти Сергея. У веев тоже есть матери, и они любят своих сыновей… Зачем я снова ввязался? Надел форму, принес присягу?..
От этой мысли мне стало горько, и я напомнил офицерам, что завтра трудный день. Они послушно встали. Отправив Рика домой, я пошел бродить по Петрограду. Ноги сами вынесли меня к ее дому; осознав это, я замер и некоторое время стоял. Свет в окнах горел, я едва удержался, чтоб не постучать. Выругав себя, я подозвал извозчика и поехал к домой.
Семья была в сборе и смотрела кино. Ула сидела в дальнем углу. По возвращении я держал ее в отдалении, да и она не стремилась сблизиться — чуяла вину. Пусть взрослеет! Антон примостился неподалеку от кузины. Рик сидел на диване с Еленой Гордиенко, они держались за руки и, по-моему, не понимали смысла происходящего на экране. За время моего отсутствия наш случайный знакомый с берега Невы и его дочь прописались в особняке, разве что не ночевали. Ефим Тарасович в моем присутствии чувствовал себя смущенно, вот и сейчас, увидев меня, вскочил с кресла. Рик с Леной моего появления не заметили.
— Илья Степанович! — шепнул Гордиенко. — Мы могли бы поговорить?
Я кивнул и повел гостя в кабинет. Пров подал нам коньяк.
— Илья Степанович, — Гордиенко мялся, — у меня деликатный вопрос. Как вы, наверное, заметили, Лена и Иллирик Иванович…
— Заметил! — подтвердил я.
— Боюсь, он попросит ее руки.
— Почему боитесь?
— Ну… — Он вздохнул. — Буду откровенен: Лена — бесприданница! Я тратил деньги на ее учебу и наряды, а на приданое не скопил. Жалованье маленькое…
— За неудачу дают придачу! — сказал я. — Ваша дочь неудача?
— Что вы! — обиделся он. — Леночка красива, умна, образованна, из нее выйдет замечательная жена и мать. Я воспитывал ее строго.
— Тогда в чем дело?
— Она дочь мелкого чиновника, а Иллирик Иванович — ари!
— Вы видели его уши?
— Кх-м! — закашлялся Гордиенко. — Но свидетельство-то есть! Офицер-ари вправе рассчитывать на выгодную партию.
— Предоставьте решать ему!
Словно в подтверждение моих слов в дверь постучали. На пороге возникли Рик с Леной: они не стали ждать окончания фильма. Лицо кузена выражало решимость, щеки Лены горели. Рик шагнул вперед. Лена попыталась остаться в дверях, но он за руку втащил ее в кабинет.
— Ефим Тарасович! — выпалил кузен. — Прошу у вас руки Елены!
Гордиенко испуганно посмотрел на меня. Я едва удержался, чтоб не рассмеяться.
— Батюшка! — Лена хлопнулась на колени.
Рик подумал и опустился рядом. Гордиенко смотрел растерянно. Я встал и снял со стены икону. Гордиенко неумело помахал ею перед парой, Рик с Леной приложились к образу и встали. Отец и дети замерли, не зная, что делать дальше.
— Поцелуйтесь! — посоветовал я. — Теперь можно!
Рик чмокнул невесту в щечку, затем он и Лена расцеловались с Гордиенко, после чего убежали. Гордиенко двинулся следом, но я остановил. Не приходилось сомневаться: за дверью целуются. Робко, неумело, но с такой любовью! Рику с Леной предстояло открыть сладость познания друг друга, каждый день будет нести им радость и бездну счастья. Подумав об этом, я едва не застонал.
— Выпьем! — предложил гостю. — За счастье ваших детей!
Он схватил бокал и осушил его разом. Я плеснул еще.
— Хоть и ждал, но все равно неожиданно, — он всхлипнул. — Что теперь? Даже не знаю! Шить подвенечное платье?
— Не спешите! — возразил я. — Свадьба после войны!
— Вы думаете?.. — встревожился он.
— Я знаю! Очень скоро. Возможно, через неделю.
Недели Рику с Леной очхи не дали…