18

Начальник Генерального штаба, высокий и сухопарый, отодвинул штору от карты и прочистил голос.

— Ну! — поторопил Алексей.

— Они высадились у Иван-Города. — Генерал ткнул указкой в карту. — Береговые батареи не смогли помешать: место высадки в стороне. Существенными сухопутными силами Иван-Город не располагает, начальник гарнизона не решился бросить их в бой. Очхи обошли город с тыла и окружили его. После чего к берегу подошли вражеские канонерки и открыли огонь. Гарнизон не вынес ожесточенной бомбардировки и выбросил белый флаг.

— Трусы! — сказал Алексей.

— Захватив Иван-Город, войска Союза беспрепятственно осуществили десантирование кавалерийской дивизии и полка пехоты. Полк остался удерживать плацдарм, а дивизия устремилась по дороге на Петроград. Помешать ей было некому. К вечеру пала Нарва…

— Твою мать! — выругался Алексей.

— В Нарве дивизия заночевала, но не приходится сомневаться: утром продолжит наступление. С учетом скорости конного марша можно предположить: в Петрограде они будут через два дня.

— Сведения точные? — спросил Алексей.

— Связь очхи нарушили, но на разведку вылетал аэроплан. Военный летчик, князь Горчаков, ручается за достоверность.

— Что думаете предпринять?

— В Петрограде нет сколь-нибудь значительных сил. В преддверии войны части выведены к границе. Остались жандармские формирования, юнкера… Против конной дивизии им не выстоять. Я приказал перебросить к городу корпус пехоты и две дивизии кавалерии. Они уже в пути. Кавалерия идет своим ходом, пехоту везут эшелонами. Однако расстояние слишком велико. Первые части ожидаются не ранее чем через три дня.

— Вы хотите сказать?.. — Алексей встал с кресла.

— Столица обречена. Необходимо немедленно эвакуировать государственные учреждения и, в первую очередь, царскую семью в Псков. Путь пока свободен.

— Ты охренел, генерал?!

Начальник Генштаба будто подавился.

— За всю историю Новой России не было случая, чтоб столицу эвакуировали! — бушевал Алексей. — Ее даже не осаждали! Как же, вашу мать, вы прошляпили такое?

— Ваше императорское величество! — осмелился генерал. — Вероломное нападение!

— Какое, хрен, вероломное?! У нас с Союзом нет мирного договора. Они, как и мы, могли напасть в любую минуту. Трудно было предусмотреть? Заблаговременно подтянуть к Петрограду войска?

— У нас не было для этого оснований.

— Разрешите? — Зубов выступил вперед.

Алексей кивнул.

— Месяц тому я направил в Генеральный штаб записку, в которой на основании имеющихся агентурных сведений сделал вывод о неизбежном десантировании войск Союза на побережье Новой России. Было даже указано, что цель неприятеля — Петроград. Аналогичную записку направил в Генштаб и командующий пограничным округом Ливенцов.

— Это так? — Алексей повернулся к генералу.

Тот кивнул.

— Почему не приняли мер?

— Генштаб счел эти предположения необоснованными.

— Вы? Сочли?! Какое у вас жалованье, генерал?

— Десять тысяч рублей!

— В год! С квартирными и прочими свыше тысячи в месяц. Казна платит вам большие деньги для того, чтоб вы думали, а не считали. Я избавляю вас от непосильного бремени начальника Генштаба. Свободны! Прошение об отставке напишете в приемной!

Генерал побледнел, положил указку и вышел.

— Нужен новый начальник Генштаба! — Алексей обвел взглядом присутствующих. Генералы подобрали животы и развернули плечи. — Ты! — Царь указал на Зубова.

— Ваше императорское величество, я жандарм! На этом посту нужен стратег.

— Эти, что ль? — Царь ткнул пальцем в генералов. — Да они уже обделались…

— Предлагаю Ливенцова!

— Войскового старшину! — ахнул кто-то из генералов.

— Чин — дело поправимое! — буркнул Алексей. — Почему Ливенцов? Обоснуй!

— Гордея Ивановича знаю с училища. Золотая медаль, блестящая служба. Как офицер Ливенцов проявил не только храбрость, но и редкое самообладание вкупе со стратегическим мышлением. В прошлую войну, заменив убитого командира полка, он прорвал фронт неприятеля и повел казаков в стремительный рейд по тылам противника. Это вызвало панику в армиях Союза и заставило их отступить. В конечном итоге рейд Ливенцова позволил нам выиграть кампанию. Любой другой офицер после такого подвига сделал бы блестящую карьеру!

— Отчего ж не Ливенцов?

— Женат на вейке. В Генеральном штабе сочли: это серьезное препятствие.

«А в царском дворце их поддержали!» — добавил Зубов мысленно.

Алексей задумался.

— Вызывайте Ливенцова! — сказал после молчания. — Пошлите за ним аэроплан!

— Ваше императорское величество! — заметил один из генералов. — Новый начальник Генштаба не привезет с собой войск. Петроград защищать некому. Мы настаиваем на эвакуации!

— Лучше б думали, как остановить очхи! — огрызнулся Алексей. — Надо выиграть время до подхода наших!

— Против дивизии Союза направить некого!

— Если у вас нет, я найду! — сказал Алексей. — Помогай ему бог! — Царь широко перекрестился.

Дорога спускалась с возвышенности и ныряла в распадок. Пологие склоны густо поросли лесом, высокие стройные сосны приступали к дорожному полотну, оставляя с обеих сторон полосы шириною метров в двадцать.

«Идеальное место для засады!» — подумал Кулешов.

Он достал бинокль и внимательно осмотрел склоны. Присутствия противника не наблюдалось. Беспокойство было излишним: час назад распадком прошел усиленный дозор. Солдаты прочесали склоны и никого не обнаружили. Да и не могли. По показаниям начальника Нарвского гарнизона, ближайшая крупная группировка войск Новой России — в Петрограде. О продвижении дивизии там уже знают (вчера над солдатами Союза летал аэроплан с трехцветными кокардами на крыльях), но быстро перебросить из столицы войска невозможно. Ускоренным маршем конница проходит пятьдесят-шестьдесят километров в день, а до Петрограда вдвое больше. Некого им перебрасывать. «Языки» что в Иван-Городе, что в Нарве единодушны: в Петрограде и полка кавалерии не наберется. Да и какая кавалерия? Конные жандармы, только и умеющие, что разгонять демонстрантов.

Кулешов ощущал на себе сотни взглядов. Командиры и солдаты явно недоумевали: почему он медлит? Дивизия ощутила вкус побед и рвалась вперед. Два города пали перед ее натиском, впереди ждала еще более заманчивая цель — Петроград. На знамени недавно сформированного соединения появятся слова «Иван-Городская», «Нарвская», а если удача не изменит дивизии, то и «Петроградская». В Союзе нет дивизии со столь славным списком побед!

Обманывать ожидания было нельзя, и Кулешов махнул рукой. Передовая рота тут же перешла на рысь, за ней двинулись упряжки трехдюймовок, следом — роты и батальоны. Остальные полки движутся в отдалении — с интервалом, предписанным уставом. Если передовая часть наткнется на противника и завяжет бой, остальные развернутся и придут на помощь. Кулешов тронул каблуками бока жеребца и занял место в порядках полка. Застоявшийся конь попытался перейти в галоп, но Кулешов удержал. Жеребец недовольно фыркнул и зарысил, как остальные.

…Вызов в Москву и предложение новой должности ошеломило Кулешова. После инцидента на границе, когда его отряд не сумел захватить проходчика, он ждал понижения, отправки в дальний гарнизон, а тут генеральская должность!

— Это я рекомендовал вас! — сказал ему Семенихин. — Союз формирует кавалерийские дивизии, опытных и толковых командиров отчаянно не хватает, ротами командуют выпускники училищ. — Нарком помолчал. — В предстоящей кампании на вашу долю выпадет сложная задача. Вы или покроете себя славой, или бесславно погибнете. Многое, очень многое будет зависеть от командира. Я надеюсь на вас, Феодосий Семенович!

Кулешов привык оправдывать доверие. В короткий срок завершил сплачивание дивизии, не жалел солдат и командиров, отрабатывая тактику операций. Подчиненные стонали, но не роптали. Интенсивная учеба оправдала себя. Дивизия высадилась на берег стремительно, перерезала пути отступления из Иван-Города, прервала телефонную связь со столицей. Солдаты и командиры действовали быстро и слаженно. Устрашенный противник сдался — штурма не понадобилось. Потери оказались ничтожные: с десяток убитых, вдвое больше раненых — главным образом от артиллерийского огня. В Нарве и вовсе обошлось без потерь. Конные роты ворвались в город в походном строю, ошалевший гарнизон не сразу понял, что перед ним враг, а когда понял, стрелять было поздно. Пленных Кулешов отправил в Иван-Город, в Нарве оставлен гарнизон, немногочисленный, но достаточный для поддержания порядка. Все шло как нельзя лучше, но Кулешова томило неприятное предчувствие. Служба на границе отучила его от легких побед, здесь они падали с неба.

Полк быстро втянулся в распадок. Кулешов крутил головой, осматривая склоны, но не видел ничего подозрительного. Масштабную засаду скрыть трудно: солдат шевельнется или конь заржет… Веи могли прибыть и на грузовиках, но те движутся не быстрее лошади. Автомобили с их тонкими шинами в мягком грунте вязнут, им нужно шоссе, дозор грузовики непременно бы заметил.

Вековые сосны по обеим сторонам дороги тянули ввысь свои медные стволы, Кулешов внезапно заметил на одном из них дощечку. Она была привязана к дереву у самых корней и выкрашена в защитный цвет.

«Это для чего?» — удивился комдив и присмотрелся.

Никаких надписей на дощечке не было.

«Странно! — подумал Кулешов. — Они так помечают деревья для вырубки?»

Подумав, он отклонил эту мысль. Спелых сосен по обеим сторонам дороги хватало, однако дощечки попадались метров через тридцать и только по правой стороне.

«Может, хотели что-то написать, но не успели?» — предположил комдив.

По зрелому размышлению это казалось глупым, а иного на ум не приходило. Кулешов почувствовал, как неприятно засосало под ложечкой: он не любил непонятного. Комдив повернулся, чтоб подозвать вестового, но в этот миг лес взорвался.

Кулешова оглушило, окатило горячим воздухом, пылью и щепками. Жеребец под ним захрапел и повалился на бок, придавив крупом ногу всадника. На короткий миг комдив потерял сознание, а когда очнулся, то ощутил под левым боком жесткие камни булыжного полотна. Приподняв голову, Кулешов не увидел колонны, еще минуту назад рысившей по дороге. Люди, лошади — все лежали на мостовой. На склоне валялись рухнувшие сосны, многие упали вершинами на дорогу. Кто-то ошалело пытался встать, но тут же падал. Притупленный взрывами слух Кулешова различил выстрелы. Стреляли часто-часто и без перерыва, как будто огонь вел по меньшей мере полк. Но полка в лесу не было, комдив мог в этом поклясться! Полк не спрячешь за деревьями…

Стрельба понемногу стала стихать. Из-за ближайших деревьев выскочили двое и побежали к дороге. Несмотря на ситуацию, комдив едва не вскрикнул. На врагах была странная форма пятнистого цвета, шлемы в матерчатых чехлах, но, самое главное, лица раскрашены: зеленой, черной и желтой краской. Это делало их неотличимыми на фоне местности. У первого из бежавших в руке был пистолет, второй держал необычное ружье с длинным изогнутым магазином. Кулешов попробовал встать, но конская туша прижала ногу намертво. Комдив на ощупь отыскал кобуру и вытащил револьвер. Тем временем враги приблизились. Тот, который с пистолетом, был высок и широкоплеч, второй пониже.

— Ищи! — велел высокий, выбегая на дорогу. — Должен быть здесь! Я в бинокль видел ромбы на петлицах. Возможно, уцелел.

«Это он обо мне! — догадался Кулешов. — Хрен вам! Генералы в плен не сдаются!»

Он вскинул револьвер и выстрелил в подбегавшего врага. Кулешов мог поклясться, что попал, причем в грудь, но пуля не оказала воздействия на плечистого. Это было невероятно! Револьверная пуля, выпущенная в упор, валит лошадь, однако враг по-прежнему бежал. От удивления Кулешов помедлил и не успел поднести револьвер к виску. Набежавший гигант носком ботинка выбил оружие.

— Здесь он! — крикнул спутнику. — Конем придавило!

Подбежавший солдат помог высокому вытащить комдива из-под конского трупа. Генерала поставили на ноги и подтолкнули в спину. Ушибленная нога ныла, но идти было можно. Кулешов захромал в указанном направлении и спустя минуту оказался в лесу. Конвоиры остановились, и генерал смог их лучше рассмотреть. Высокий спрятал пистолет в кобуру и достал из кармашка на груди продолговатую коробочку с коротким штырьком. Он нажал кнопку, и коробочка зашумела.

— Рик! — крикнул высокий в коробочку. — Что там с пушками?

В коробочке послышалось бормотание, Кулешов не разобрал слов.

— Оставь в покое зарядные ящики! — велел высокий. — Неизвестно, куда снаряды полетят после взрыва. Нас же ими и забросает. Действуй, как договорились: заряд в дуло — и поджигай! Пленных не ищи: у меня тут целый генерал!

«Это у них рация! — догадался Кулешов. — Какая маленькая! Господи, да это…» — внезапно догадался он.

— Всем отходить к грузовикам! — крикнул высокий в коробочку и сунул ее в кармашек.

— Кто вы? — спросил Кулешов, воспользовавшись моментом.

— Отдельная Его Императорского Величества гвардейская рота специального назначения, — ответил высокий.

— Рота? — изумился Кулешов. — Вы хотите сказать, что это, — он указал на дорогу, — сделала рота?

— Сто четырнадцать человек, включая меня и тех, кто охраняет грузовики, — уточнил высокий. — У меня рота не полного состава.

В отдалении грохнул взрыв, затем — второй, третий, четвертый…

— Ага! — сказал высокий. — Пушек больше нет. Пора! — Он подтолкнул генерала.

Кулешов двинулся в указанном направлении. Высокий незнакомец шагал впереди, комдив — следом, сзади страховал солдат с ружьем. По мере движения к ним присоединялись другие; скоро генерал оказался в плотном окружении людей в пятнистой форме. Они возникали из чащи внезапно, как тени, стало ясно, почему дозор их не заметил. Скоро все вышли на проселочную дорогу, проложенную для вывозки леса. Вырубки справа и слева подтверждали эту догадку. На дороге стояли грузовики незнакомой комдиву модели: большие, на высоких колесах с широкими шинами.

«Эти по грязи пройдут!» — понял Кулешов.

Возле машин толпились солдаты в пятнистой форме, при виде высокого они замерли. Поджарый вей побежал им навстречу.

— Господин капитан! — Он вскинул ладонь к шлему. — Личный состав роты на месте!

— Потери? — спросил капитан.

— Трое раненых. Все легко.

— Я же говорил: не соваться на дорогу! — раздраженно сказал высокий.

— Задело при минировании пушек. Прислуга стреляла.

Кулешов невольно ощутил гордость: его солдаты сопротивлялись! Пусть с таким ничтожным результатом, но все же…

— По машинам! — скомандовал высокий.

Пятнистые полезли в кузова, Кулешова втащили и усадили на деревянную лавку. С обеих сторон его зажали; о том, чтоб вырваться, и думать было смешно. Кулешов и не думал, во все глаза рассматривая экипировку необычной роты. Грудь, живот и спины солдат закрывали толстые жилеты. Как догадался Кулешов, это были защитные кирасы. Потому его револьверный выстрел оказался безрезультатным. Поверх кирас на солдатах были надеты другие жилеты — с многочисленными карманами на груди и даже на спине. Карманы были оттопырены, и комдив понял, что внутри магазины к ружьям. Сами ружья имели пистолетные рукоятки и малый калибр.

«Нарезной ствол, автомат, — определил генерал. — Отсюда такая плотность стрельбы. Такого оружия у веев никогда не было. Это он! Больше некому!»

— Как зовут вашего командира? — спросил Кулешов у сидящего рядом солдата. — Того, кто взял меня в плен?

— Капитан Князев! — улыбнулся солдат.

«Он! — утвердился в своем мнении Кулешов. — Как, однако, он оказался здесь, да еще среди веев? Генеральный секретарь ему паспорт вручал!»

Ответа на этот вопрос не было, и генерал стал смотреть поверх заднего борта. Грузовики, раскачиваясь на неровностях дороги, выбрались из леса и затряслись по булыжному полотну.

«Пятьдесят-шестьдесят километров в час, — определил Кулешов. — Не удивительно, что они оказались здесь и успели устроить засаду!»

Генерал понимал, что успокаивает себя, ищет оправдание случившемуся, но ничего поделать с собой не мог. Мгновенный разгром конного полка ужасал. Одна рота уничтожила тысячи! Пусть не всех: часть солдат наверняка уцелела, другие ранены, но полк как боевая единица перестал существовать. Идущие следом наверняка слышали взрывы и сейчас спешат на помощь. Подойдя ближе, полки развернутся в боевой порядок, командиры вышлют дозоры. Противника они не обнаружат и займутся ранеными, уцелевшими солдатами, расчисткой дороги. На все уйдет день, не меньше. Темп броска на Петроград потерян безвозвратно. Наверняка кто-то из солдат видел, как комдива пленили, это не доставит командирам полков решимости. Они остановятся и запросят у Москвы инструкции. Это займет несколько дней. Наступление на Петроград сорвано.

Кулешов едва не застонал от этой мысли, но усилием воли сдержался. Семенихин был прав: его ждала великая слава или бесчестье. Выпало второе…

Грузовик затормозил, солдаты посыпались из кузова. Кулешова вытащили на мостовую. Он понял причину остановки: рядом с дорогой заходил на посадку самолет с трехцветными кокардами на крыльях. Самолет коснулся колесами земли и покатил по направлению к дороге. У самых грузовиков он остановился, мотор чихнул, и винт перестал вращаться. Пилот вылез из кабины и побежал навстречу командиру Князеву. На обочине они встретились и обнялись.

— Илья! — вскричал пилот, отстраняясь. — Я пролетал над дорогой и все видел! Это невероятно! Мамаево побоище! Дивизия лежит!

— Полк! — возразил Князев. — Причем часть уцелела.

— Твои потери?

— Трое раненых. Заберешь в Петроград?

— Троих не усажу, да и незачем. В Ораниенбауме развернут госпиталь, это всего двадцать верст. А вот его, — летчик указал на Кулешова, — я бы забрал!

— Выпрыгнет из кабины! — сказал Князев. — Или открутит чего. Зубами трос перегрызет. Он такой: стрелял в меня! Если б не «броник»…

— Свяжем и засунем в гаргрот!

— Ладно! — сказал Князев, подумав. — Забирай! Девать все равно некуда. Мы остаемся: вдруг очхи продолжат?

— Господин Князев! — окликнул Кулешов. — Перед тем как меня увезут, могу я поговорить с вами? Наедине.

Капитан кивнул, они отошли в сторонку.

— Я знаю, кто вы! — сказал Кулешов. — Я командовал пограничным отрядом, пытавшимся захватить проходчика в станице.

— Что из того? — спросил Илья.

— Вы же перешли на сторону Союза! Помогли нам справиться с эпидемией! Генеральный секретарь вручил вам паспорт, я читал в газете. Почему вы здесь и воюете против нас?

— А вы здесь почему? — спросил Илья. — Насколько знаю, никто не звал?

Кулешов умолк.

— Я действительно получил паспорт из рук вашего генсека, — сказал Илья, — только я его об этом не просил. Я помог Союзу с лекарствами, в благодарность меня лишили свободы. Мне с товарищем пришлось бежать.

— Я не знал! — пробормотал Кулешов.

— В Петрограде, который вы пытались захватить, живут дорогие мне люди. Меня не принуждали встать на их защиту; я сделал это добровольно. И продолжу воевать, пока не установится мир. Я ответил на ваш вопрос?

— Мы проиграем эту войну! — сказал Кулешов.

— Кто знает? — возразил Князев. — Роты сражений не выигрывают. А вот для вас война кончилась… — Он сделал знак солдатам.

Подбежавшие веи связали генерала, подняли его и уложили в гаргрот. Пилот захлопнул крышку, и Кулешов услышал, как заработал мотор. В следующий миг самолет задрожал и стал разгоняться.

«Недолго же я воевал!» — подумал комдив…

Зубов обвел собрание долгим взглядом. Пришли все. Владельцы заводов, газет, пароходов…

«Почуяли!» — подумал полковник.

— У меня для вас, господа, пренеприятное известие! — сказал Зубов, театрально закладывая руки за спину. — В связи с открывшимися военными действиями государь подписал указ о чрезвычайном положении. Полагаю, никто не сомневается в необходимости такой меры. Наступление Союза на Петроград с божьей помощью отбито, наши войска освободили Нарву и сейчас добивают очхи у Иван-Города, однако война только начинается…

— Не томи, Яков Сильвестрович! — перебил Зубова купец в первом ряду. — О положении на фронтах сами знаем! Зачем собрал?

— Экий вы нетерпеливый, Кузьма Акимович! — усмехнулся полковник. — Ладно… Указом даны чрезвычайные полномочия Корпусу жандармов и мне, как его начальнику. В частности, заключать под стражу без предъявления обвинения любое лицо, в отношении которого есть подозрения в подрывной деятельности. Отписывать состояние указанного лица в казну, включая движимое и недвижимое имущество, средства в банках и наличные деньги…

Собрание зашумело.

— За что? — воскликнул все тот же купец.

— За то, дражайший Кузьма Акимович, что вы и все, здесь собранные, долгое время готовили в стране революцию. Давали деньги подпольщикам на их темные дела, организовывали демонстрации, печатали в своих газетах гнусные статейки о царской семье…

— Не докажешь! — воскликнул купец.

— Мне и не нужно! — усмехнулся Зубов. — Я знаю. Вот ты, Кузьма Акимович, пожертвовал пятьсот рублей на издание нелегальной брошюры «За что мы боремся?». Сидящий рядом Федот Кириллович дал тысячу партии социалистов на проведение в Петрограде демонстраций. (Названный Зубовым купец побледнел и потупился.) Я досконально знаю, кто из присутствующих кому и сколько выделял на революцию. В моем ведомстве в шапку не спят. Материальная помощь подрывным элементам является тягчайшим преступлением против государства. Прежде я не мог привлечь вас к ответственности; как справедливо заметил Кузьма Акимович, доказательств недоставало. В суде да с вашими адвокатами дело развалилось бы. Только ныне адвокаты без нужды.

Собрание подавленно молчало.

— В связи с изложенным предупреждаю: игры в революцию закончены! Попытки разложить армию изнутри или взбудоражить тыл будут пресекаться решительно и жестоко! В конце концов, это в ваших же интересах. Или вы думаете, что коммунисты, победив в войне, преисполнятся к вам благодарности?

— По крайней мере, у них равенство! — буркнул первый купец.

— Именно, Кузьма Акимович, равенство! В том числе имущественное. Ваши заводы, капиталы будут национализированы, а сами вы в поте лица будете зарабатывать хлеб насущный, подвизаясь на бывшем своем заводе простым рабочим. Вы этого желаете?

— Яков Сильвестрович! — Посреди собрания встал худой высокий купец. — Не агитируй! Сами понимаем! Скажи, что делать?

— Вот это правильно! — одобрил Зубов. — Сделать вам предстоит следующее. Всякая помощь революционерам, как я сказал, прекращается раз и навсегда. Освободившиеся капиталы направляются на благо Отечества: устройство госпиталей и лазаретов, помощь инвалидам и вдовам. Принадлежащие вам газеты пробуждают в народе патриотические чувства, для чего много и подробно пишут о подвигах наших солдат и офицеров. И не только веев! Мне хотелось бы, чтоб на страницах газет нашло достойное освещение поведение ари, не щадящих живота своего на фронтах или помогающих Отчизне в тылу. Противоречие между положением веев и ари пока не устранено, но в годину испытаний общество должно сплотиться перед главной угрозой…

— Где ж найти такого ари, — усмехнулся первый купец, — чтоб не щадил живота своего? Они все больше по дворцам да кабинетам!

Собрание засмеялось.

— Справедливый вопрос! — согласился Зубов. — Но у меня есть ответ. Запишите или запомните! Его зовут Князев Илья Степанович…