Глава 23
Они глядели на меня. Все.
Вернее, все трое — Вадимир, король и Алан — и взгляды их, прикованные ко мне, погрузили комнату в стазис. Стояли, сгрудившись в дверях, гвардейцы. Изот прекратил шало вращать глазами — вперился удивлённо в окно, на снова тёмное ночное небо. Калкулюс привалился к стене, скрестив на груди руки. Казалось, гном сливается с каменной кладкой, растворяясь в ней. Я сморгнул — и не увидел его. Он исчез, так никем и не замеченный.
Я невольно попятился.
— А! — воскликнул Изот, переключив всеобщее внимание на себя.
Второе огненное ядро медленно заползало в зенит. Я поспешил сделать ещё, и ещё шаг назад. Пока не наткнулся на стену. Захотелось слиться с ней так же, как это сделал гном.
Королевский секретарь и поверенный вышел наконец-то из пьяного ступора. Увы, когда он обернулся, его взгляд также впился в меня. Глаза мутно-зелёного цвета смотрели пристально. Ни капли хмеля не осталось в них. Мне не понравился этот взгляд.
— Где Марк? — это были первые его слова. Но обращался он не ко мне. Бросил через плечо, скривив рот, чуть склонив голову сгрудившимся у дверей гвардейцам.
Алан не ответил. Смотрел мне прямо в глаза вопрошающе, явно обещая очень скорый и весьма содержательный диалог. Изот ждал, изогнув бровь. Пауза несколько затянулась. Я не выдержал его взгляда.
— В городе. Замковые ворота заперты до утра приказом генералиссимуса. Сам он отражает атаку на столицу и наводит порядок на улицах.
— Да? — Изот улыбнулся. — И как же? Какими силами?
Кажется, этот вопрос занимал не только личного секретаря Его Величества. Ллерий обошел кресло, за которым спрятался было. Гвардейцы у дверей заглядывали мне в рот. Они верили мне. Все, кроме разве что Алана.
«Раз уж врать, то напропалую», решился я.
— Силами отрядов вольнонаёмных дружинников.
Вадимир поперхнулся. Алан нахмурился. Я не дал ему перебить себя. Я посмотрел королю прямо в глаза.
— Всё это время на границе вольнонаемные дружинники следили за белгрскими отрядами. Только благодаря этому удалось предотвратить сегодняшнее нападение на столицу.
Король задумчиво кивнул. Изот крутанулся на каблуках. Охватил взглядом всю комнату. Гвардейцы. Они смотрели на меня с благоговением. Взгляд Алана метался от Вадимира ко мне. Я просто видел, как крутятся колёсики в его мозгу, скрипят натужно шестеренки в попытках решить, что именно из всего сказанного мной — правда.
Комната вновь озарилась вдруг светом более ярким, чем рассеянный свет закрытой тучами красной луны. Второй огненный шар лег точно в паутину улиц. Стемнело на миг, погрузив комнату в сумрак, а затем — полыхнуло. Целым кварталом.
— Дружинники! — По коридору громыхал амуницией бегущий солдат. — Дружинники! — наконец он показался в дверях, и гвардейцы расступились от входа.
Я в ужасе закрыл глаза. Моя бредовая легенда висела на волоске. Когда десятники подвели свои отряды к замку? Что решили они, увидев, как обстреливают столицу?
— У северных ворот замка! Требуют… — солдат глотнул, не в силах восстановить дыхание. Моё сердце пропустило такт, — …требуют распоряжений из дворца. Распоряжений по обороне города.
Я тихонечко выдохнул.
— Ваше Величество? — Вадимир шагнул вперёд, смиренно склонив голову. Но я видел, как сцеплены челюсти и ходят желваки под скулами. — Разрешите идти?
Король повёл рукой, и Вадимир спешно покинул комнату, бросив на меня косой взгляд. «Ничего», — подумал я, — «ты же мне потом ещё и благодарен будешь». Гвардейцы потянулись за ним по одному, и только Алан задерживался. Захотелось тоже — исчезнуть куда-нибудь. Я двинулся к двери.
— Постой, — Изот и Ллерий сказали это одновременно.
Алан прищелкнул каблуками, кивнул коротко, и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Я вынужден был так же развернуться и щелкнуть каблуками.
Ллерий посмотрел на своего секретаря, сделал приглашающий жест. Изот поднял ладони, отказываясь.
— Я подумал, вы захотите задать несколько вопросов этому солдату, Ваше Величество. — Он сел, потянулся к кубку на столе. Поднёс к губам и поморщился. Поставил обратно. Набрал полные руки винограда. Принялся срывать по ягодке.
— Невероятная проницательность, — пробормотал Ллерий, опускаясь в кресло. — Почему дружинники требуют распоряжений, если Марк вышел в город командовать ими? — Взгромоздив локоть на стол, он принялся щелкать крышкой серебряного кувшина.
— Не могу знать! — ответил я, выгнув грудь колесом и вздернув подбородок так, чтобы королю не было видно моих глаз.
— Вольно, — крышка стукнула чуточку громче, и он скрестил руки на груди, откинулся, всё так же внимательно рассматривая меня. — Кто ты такой?
— Рядовой Сокол! Принят в ряды доблестной Далионской армии согласно приказу Вашего Вели-че-ства! — гаркнул я что было сил, ещё пуще выгибая грудь. И прищелкнул каблуками.
— Приказу? — Он подался вперед. — Какому ещё приказу? Я не подписывал ещё никаких распоряжений по армии, — и тут он вспомнил. Замер, откинувшись в креслах, и пальцы вцепились в подлокотники, побелев. Я тупо глядел поверх голов, в стену перед собой.
— А это что ещё такое?! — Изот привстал, опершись о ручки кресел. Упала на пол виноградная кисть.
На тучах, низко нависших над городом, плясали световые сигналы.
— Это морская грамота, — ответил Ллерий медленно.
— Да? — удивлённо обернулся Изот, — и что там говорится?
— Откуда мне знать? — солгал король.
С минуту они глядели друг на друга так, как никогда не глядят король и его советник. Затем Изот склонил голову.
— Конечно же, Ваше Величество.
— Можешь идти, — отпустил меня Ллерий.
Я с радостью воспользовался разрешением, поскольку уже давно чувствовал себя совершенно лишним. Лишним во всем этом мире.
Ей повезло. Караульный разбил губы в кровь, она прикусила язык, но зубы остались целы. Один узкий топчан, застеленный тонким одеялом прямо поверх жиденького матраса, не позволил бы даже прикорнуть — так, присесть на краешек. Рокти целую вечность просидела на нём, глядя на бледную узенькую полоску света, пробивающуюся в щель меж дверью и косяком. Больше в караулке не было ничего. Ни хлебной крошки на одеяле, ни мышиной норы в стене. Сперва она пыталась говорить с караульными, однако те упорно молчали, вовсе не реагируя на её слова. Такая дисциплина в рядах гвардии внушала уважение. Но никак не могла помочь выбраться.
Она трогала языком распухшие губы, слышала солоноватый вкус крови и пыталась сосредоточиться, найти выход. Время утекало сквозь пальцы. Она до сих пор не смогла ничего узнать — ни где Никита, ни зачем нанимала её Ведьма, ни что творится во дворце. Глупая, никому не нужная девчонка, о которой легче всего забыть, которая не умеет ничего сделать сама. Обида жгла, и всё же она сдерживала слёзы. Разреветься значило окончательно признать своё поражение.
А потом она почуяла что-то. Это новое, ни разу не изведанное ощущение пришло исподволь, вкрадчиво и незаметно, пока не заявило вдруг о себе дыбом поднявшимися на руках волосками и странным жжением в затылке.
Поднявшись с топчана, Рокти замерла посреди караулки, оглядываясь. Сделала шаг и прислонилась к двери, потому что ощущение это шло откуда угодно, но только не снаружи.
Она заслонила собой тоненький и блеклый лучик света, и если до этого она могла ещё хоть что-то рассмотреть, то теперь тьма сгустилась окончательно. Так, что даже её великолепное ночное зрение не могло ничем помочь.
Она закрыла глаза, и ощущение усилилось. Казалось, оно приближается. Она следила за ним до тех пор, пока не поняла — всё, здесь.
— Кто здесь! — воскликнула Рокти, сжав кулаки, согнув ногу в колене, готовая колотить в ряд мореных досок за спиной, пока не придёт хоть кто-нибудь и не выпустит её отсюда.
— Не бойся, — ответили ей.
Ответивший стоял напротив, был не выше неё ростом, пожалуй, даже чуть ниже, и говорил приятным мужским голосом. Она чуть сдвинулась, пуская в комнату тонкий лучик света, пытаясь рассмотреть, кто появился вдруг в караулке.
Маленький плотный коротышка с окладистой бородой стоял, уперев руки в бока, и рассматривал её так, будто замечательно видел даже в самой полной темноте.
— Меня зовут Калкулюс, — сказал он. — Я комендант замка.
— Домовой? — спросила Рокти, сообразив, что вышел он прямо из стены.
Тот не ответил. Просто стоял и смотрел. Рокти почувствовала себя неуютно. Но молчала, опасаясь выдать свое беспокойство. Опустила ногу, разжала кулаки.
— Идём со мной, — сказал он, наконец.
— Куда? — спросила она, обрадованная и удивленная. Обрадованная тем, что сможет выбраться из под стражи, удивленная тем, что вдруг кому-то понадобилась.
— А ты хочешь остаться здесь? — он усмехнулся и протянул ладонь.
Она несмело коснулась кончиков пальцев и испугалась окончательно.
Она ощущала его. Но не могла видеть. Видеть так, как умеют только ктраны. Она впервые в жизни не знала, можно ли доверять незнакомцу. Любое живое существо должно было бы ответить ей, но она как-будто трогала камень.
Это было странно. Но, пожалуй, не страшно. Они притёрлись друг к другу. Они с самого начала были похожи, а теперь стали единым целым. Древним и мудрым, юным и диким. Одиноким. И жаждущим жить.
— Всё хорошо, — дробилось в ушах эхом.
— Да, — ответил он, открывая глаза. И временно потерял ориентацию. Два тела воспринимались теперь как одно. Он зажмурился, испугавшись. Попробовал пошевелить рукой и понял, что у него теперь четыре руки, четыре ноги и две головы на, казалось бы, одном теле. Теле, которое было изранено сплошь. Теле, которое крутило от боли, страха и голода.
— Я! Мы! — закричал он и забился в истерике. — Я! Мы! Я! Мы!
Невероятным усилием воли ему удалось подавить приступ. Он хватал воздух ртом, чувствуя странную смесь — йодистый свежий бриз и полынный сухой ветер. Всё это заняло некоторое время.
— Ну, вставай, я держу тебя, — Аврора поднимала его, придерживая за локоть. Тянула вверх за шиворот.
— Идём, — Ведьма, подхватив под мышки, поставила его на ноги.
Он едва не упал. Инстинктивно впился в них руками. Всеми четырьмя руками. Схватил Аврору за плечи. Обхватил Ведьму за колени. Воин шёл к лежащей на земле старухе, а корабли у входа в гавань обстреливали город. Полыхающий город двоился в глазах. Он видел его с Юга и Востока одновременно.
— Я держу, держу, — сказала Аврора.
— Ну, тише, тише. Всё закончилось, всё хорошо, — Ведьма гладила его по голове.
Он попробовал пошевелить пальцем одной, другой, третьей руки. Это удалось ему. Он попробовал выполнить два одинаковых действия, и справился. Он попробовал скрестить пальцы на одной руке, сжать в кулак на другой и встряхнуть ладонью третьей. Это было много сложнее. Но у него все-таки получилось. Он попробовал разжать впившиеся в плечи Авроры пальцы, стать на ноги самостоятельно — хотя бы одной своею частью.
— Сажай его в карету, — Воин стоял, возвышаясь на недосягаемую высоту, старуха казалась совсем маленькой в его руках. Рядом, подпрыгивая, тёрся о сапоги Марка огромный чёрный кот. — Отвезешь их к себе. Будешь смотреть за Старухой. Сделай для неё всё, что можно, Наина. Она должна… должна жить до тех пор, пока не закончится Путь.
— А ты? А все остальные? — Ведьма всё гладила его по голове.
— Это мой город, и я не допущу бесчинства на улицах. Остальные идут со мной. Чем скорее мы управимся со всем этим, тем скорее покинем столицу. Путь должен быть завершен. — Воин шагнул мимо, начал спускаться с холма.
Он кинулся за ним, упал, запутавшись, покатился. Это заставило его покачнуться и вновь вцепиться в Аврору.
— Марк! — крикнул он тонким мальчишеским голосом.
— Марк! — раздалось хрипло. Это тоже был его голос, голос того, кто когда-то, невероятно давно был Сетом.
Аврора заглядывала в глаза искательно. Она хотела помочь. На ресницах дрожали слёзы. Он улыбнулся и погладил её по растрепавшимся волосам.
— Марк! — закричал Рато, кинувшись за ним. Воин обернулся.
Мальчишка будто бы разучился ходить. Совсем. Ноги заплелись одна за другую, он покатился кубарем. Крыса в панике брызнула вон из-под рубашки. Воин стоял, медленно съезжая по скользкому, гладкому склону холма вниз и глядел, как Крысёныш поднимает голову. Странная улыбка коснулась его губ и, протянув руку, он провёл ладонью по воздуху.
Марк тряхнул головой.
Развернувшись, быстро сбежал по склону холма. Карета стояла распахнутая — он осторожно уложил Старуху на подушки и поспешил назад.
Когда Воин скрылся с глаз, он не смог сдержать досады. Слёзы брызнули из глаз.
— Сет! — воскликнула Аврора, и две дрожавшие слезинки сорвались с ресниц.
Он рыдал, и ничего не мог с собой поделать. Ребёнок в нём заходился плачем, не в силах сдерживать эмоций.
— Ну! — Марк поднял голову за подбородок, посмотрел в глаза. — Хочешь помогать мне, Первый?
Он закивал мелко. Всхлипнул и успокоился.
— Ты играешь с огнём, Воин. — Горбун стоял поодаль, смотрел брезгливо. — Пусть Ведьма забирает его и приглядывает за обоими.
Они все собрались вокруг. И даже волк тянул морду, обнюхивая. Эдель вынула длинный, светящийся голубым, стержень из кармана охотничьей курточки, протянула его Ведьме.
— На, держи, это поможет Старухе.
— Что это? — Ведьма приняла фиал, спрятала в рукав.
— Вода из источника. Того самого.
Ведьма кивнула.
— Он очень силён, — сказал Марк, хватая его под мышку. Земля вдруг понеслась стремительно вниз. У него закружилась голова. Он двигался и стоял на месте одновременно. Пальцы впились в плечи Авроры так, что она застонала, сцепив зубы. — Круг делает его ещё сильнее. А я не могу, не имею права отказываться от такой мощи.
— Я довезу их до дому, а потом присоединюсь к вам, — Юродивый пробежал мимо, вниз.
— Хорошо, — ответил Марк и обернулся к замершему на вершине холма Горбуну. — Я, впрочем, не настаиваю на твоем присутствии. Лучший друг висельника будет держать связь. Я не хотел бы, — он перехватил его, отчего пришедшая было в покое земля, качнулась вновь, вызывая почти рвотные приступы, — чтобы кто-то из вас просто сгинул на улицах.
— Да-а-а, — протянул Горбун, внимательно глядя ему в глаза, — вояка из меня никакой.
Повернув кружащуюся голову, он дёрнул Марка за рукав, сказал:
— Пусти. Я сам.
— Как много слов. Целое предложение! Ты быстро учишься, малыш, — сказал Марк с насмешкой.
Мир перевернулся акробатическим кульбитом, и он стал на ноги, чтобы снова упасть. Марк не помогал ему больше. Отступил на шаг, скрестив на груди руки, глядя с любопытством. Он узнал это любопытство во взгляде. Когда-то он сам смотрел на всех так. Злость захлестнула волной, он вспыхнул. Минута ушла на то, чтобы сконцентрироваться. Потом он разжал пальцы, впившиеся в плечи присевшей от боли Авроры и сделал шаг назад, одновременно поднимаясь на ноги и делая шаг вперёд.
— Замечательно! — сказал Марк и развернулся, пошёл распрягать пару лошадей из каретной упряжки.
В коридоре меня терпеливо ждал Алан.
Я не удивился. Но всё же почуял минутную досаду желчным комком подкатившую к горлу.
— Не здесь, — я не дал ему сказать и слова, подхватил под локоть и потащил прочь от покоев.
Утроенный караул даже не шелохнулся, смотрел вслед так спокойно, будто я, вчерашний разбойник, действительно имел право так обращаться с дворянином. Теперь, наверное, имел. Ведь это именно я предупредил всех о нападении на столицу. Мой нервный смешок вывел Алана из ступора. Он остановился, сбрасывая мою руку.
— Откуда ты знал?! — он сказал это громким шепотом.
Я оглянулся по коридору.
— Не ори так, и пойдем все-таки отсюда. Мне не нравится, как он на меня смотрит. Ещё опомнится, да пошлёт стражу следом.
— Кто? Изот? — он послушно шагнул дальше и стал говорить тише.
— Нет… Король. — Алан вскинулся удивлённо, замер на полушаге. — Идём, идём! — Я потянул его за рукав. — Он ещё преподнесёт вам сюрпризов этот ваш монарх, помяни моё слово. Сейчас советника на место поставит и начнёт. — Я шел, толкая по пути двери всех неохраняемых комнат. К сожалению, все они были заперты. — Проклятие! Придётся разговаривать здесь. Я могу как-то выйти из замка?
— Нет. — Алан был растерян. — Ты выгородил его.
— Кого? — я оглядывался. Волной захлёстывало нарастающее ощущение опасности. Я вдруг впервые почувствовал себя загнанным в ловушку.
— Вадимира! Ты выгородил его! Предателя! — он толкнул меня в грудь.
Я вмазал ему прежде, чем сообразил, на кого поднимаю руку. Как ни странно, удар пришелся точно в цель. Взмахнув руками, Алан упал на пол. А я сбил себе костяшки пальцев.
— Ты! — Он зарычал, я увидел, что зубы его окрасились красным, порывался вскочить, дёргал меч из ножен, но к моему счастью, запутался в перевязи.
— Остынь! — заорал я на него. Костяшки нестерпимо саднило. Я сунул кулак подмышку. — Немедленно прекрати истерику! Детский сад, честное слово. Тебе оно надо? — Он таращился на меня во все глаза. Будто я вдруг сбросил шкуру и обернулся змеем. — Оно вам всем надо? Смута, разбирательства, разброд и шатание в рядах, когда враг у вас под дверью? Дорогой мой, — я присел, глядя ему прямо в глаза, — да ты спасибо мне скажешь после. Это ваш шанс. Белгрские монахи это последний ваш шанс задушить распри в зародыше…. Ну и помяни моё слово, — я встал, — этот ваш король ещё всем покажет, где раки зимуют. Кажется, сегодняшние события вывели его из благодушного состояния. А теперь быстро скажи мне, как покинуть замок.
— Никак.
Я обернулся так резко, что чуть не упал. Это был Рол.
— Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! — выпалив это, я понял, что говорю чистую правду. Всё это время я действительно, где-то глубоко внутри, беспокоился о нём.
Кажется, он почувствовал это. Подошёл, пожал руку.
— Я тоже, Никита. Признаться, я боялся, как бы с тобой что-нибудь не случилось. Идём, — он обернулся к ближайшей к двери и потянул ручку. Щелкнул замок, и дверь открылась. — Нам нужно решить, что делать дальше. И как можно скорей. — Они прошли в комнату. Все трое. — В город сейчас лучше не соваться. Мне едва удалось добраться сюда. — Когда Рол закрыл дверь, замок снова щелкнул.
Дело пошло на лад.
Он нёсся верхом, Воин крепко держал его, обхватив за талию. Рядом скакала Девочка, а ниже не отставал волк. Стелился длинными точными прыжками, едва не попадая под копыта коней. Ворон то спускался, планируя, то принимался бить крыльями, поднимаясь выше.
Он стоял на обрыве, обхватив Аврору за плечи — она всё плакала и никак не могла остановиться, он чуть касался губами её волос, исподлобья глядя вперёд, на гавань. Суда уходили. Барки ещё вели обстрел, а вельботы и уцелевшая пара галер развернули паруса, и, подхваченные свежим ветром, стремительно скользили к горизонту.
— Попутного ветра, — прошептал он, чуть улыбнувшись, а затем поднял голову.
Молния ослепила на миг. Спичкою полыхнула мачта. Оглушительно грянул гром, и небо, наконец-то разверзлось ливнем. Море встало на дыбы. Он увидел, как замерли арбалетчики на клыках. Как обслуга аркбаллисты перестала крутить ворот, натягивая тетиву, когда поднялись, побежали навстречу друг другу и схлестнулись, разбивая суда в щепы две гигантские волны. Море успокоилось так же внезапно, как и разбушевалось. По поверхности воды плавали лишь обломки весел, куски обшивки и бочонки с адской огненной смесью. Дождь, ушатом опрокинувшийся над всем городом, барабанил, гася волны. Гавань разглаживалась, покрываясь, словно гусиной кожей, пупырышками дождевых капель.
Едва лошади пронеслись сквозь пустые трущобы, едва копыта зазвенели по брусчатке, разразилась гроза, и Воин натянул поводья. Девочка последовала его примеру. Кони гарцевали на месте, пританцовывая. В конце узкой улицы какие-то люди тянули куда-то груженные хламом телеги.
Марк тронул коня шагом. Девочка отстала. Волк потерялся в лабиринте домов.
— Я генералиссумус Марк, — сказал он, подъезжая ближе.
Его знали в лицо. Он рассчитывал быть узнанным, но рёв приветствий ошеломил его.
— Марк! — кричал то один, то другой, пока не понеслось дружное «Марк! Марк! Марк!» Из домов, подворотен и переулков выходили навстречу новые и новые люди.
— Гляди, гляди-ка, Крысёныш! — на мальчишку показывали пальцем. Базарного воришку тоже знали в лицо.
Марк поднял руку, и толпа стихла. Вперёд, стягивая шапку, вышел ремесленник. «Сапожник» — Воин с трудом различил цвет почти сорванных, заляпанных кровью нарукавных лент.
— Мой генерал! — он обращался так, как должны были обращаться к Марку солдаты. — Мы всё знаем. Про обстрел с моря, — он махнул рукой назад, где полыхали, не затухая и под дождем, городские кварталы, — про черных в городе. Ваши гвардейцы прочитали для нас послание, которое передали из замка по облакам. Мы выловили много белгрских ищеек, — ладонь нырнула за пазуху, и закачались серебряные кресты на цепочках, — а ваши люди поймали для вас клирика и страта. Мы отведем вас.
— Хорошо. — Кивнул Марк и, привстав на стременах, крикнул, — спасибо вам, люди Далиона!
Ответный рёв заложил уши. Толпа снова принялась выкрикивать его имя. Марк склонился в седле, поманил сапожника пальцем:
— А теперь ещё раз. Где мои гвардейцы, где дружинники и как дела во дворце?
— Не извольте беспокоиться, — ответил сапожник, берясь за стремя, — ваши люди всего в паре кварталов отсюда. Целая шайка черных ряс пытается отбить клирика и страта, а то бы вы встретились с ними прямо здесь. Дружинники наводят порядок на улицах. Чтоб никто не грабил честных горожан и их дома. А дворец стоит целёхонек. Чего ему сделается?
— Спасибо, — поблагодарил Марк. Оглядел толпу и вновь вскинул раскрытую ладонь. — Жители города! Возвращайтесь в свои дома! Помогайте тушить пожары! И будьте на чеку! Нас ждёт ещё белгрское посольство, — последнее он пробормотал едва слышно.
Сапожник прочёл по губам, тронул за ногу:
— Что? Не всё ещё кончилось?
— Увидим, — ответил Марк.
