Глава 8

Выехали мы и в самом деле следующим утром, но это меня не обрадовало.

Башка гудела, точно улей с рассерженными пчелами, очень хотелось прилечь на часок-другой. Лица Пугала я видеть не мог, но держался он прямо, а вот Ярх был возмутительно свеж и бодр, словно вчера не тискал девиц и не хлестал пиво до поздней ночи.

Барышень досталось и на мою долю, так что обиженным я себя не чувствовал.

Вот больным, это да…

Дырявый с улыбочкой на физиономии проводил нас до ворот и на прощание даже помахал. Мы пообещали заехать еще и двинулись на юго-восток по улочкам проснувшегося города.

В какой-то момент меня придавило дремотой, и, очнувшись, я обнаружил, что мы пересекаем большую площадь, а в центре ее высится колоссальная башня из блоков желтого камня, та самая, которую мы вчера видели издалека.

Несмотря на то что была частично разрушена, вблизи она выглядела еще более величественной: циклопические стены, выпирающие из них контрфорсы, бойницы и видимые через проломы лесенки. И где-то там, наверху, где полоскался на фоне неба зелено-золотой флаг Мелора Двурукого, прятался колокол, молчавший тысячу лет и подавший голос вчера.

– Круто, – сказал я, задирая голову. – Это храм?

– Он и есть, – отозвался Ярх. – Только тут никому не молятся очень давно.

– А кому молились? – спросил я, ожидая, что в разговор вмешается Пугало – пусть и уроженец Южных земель, континента по-нашему, все же знает он куда больше, чем добрая дюжина прочих наемников.

– Хранителю Времени, – проговорил наш закутанный в черную ткань приятель, и я почему-то совсем не удивился.

– Сколько же их было, этих павших богов? – спросил я, оглядываясь, чтобы бросить еще один взгляд на башню.

Торчит колоссальным наростом посреди города, толку от нее никакого, слишком большая и неудобная, но почему-то ее не осмеливаются разобрать и пустить стройматериалы в дело… Или уже пробовали, но оказалось, что себе дороже, и решили эти попытки отставить?

– Кто говорит семь, кто говорит девять, а кто и двенадцать, – зловещий шепот Пугала приобрел пугающую напевность, точно голос сказителя, принявшегося за «козырную» балладу. – Слишком давно это было, и слишком опасно знать много насчет сгинувших владык мира… нынешние-то их не очень жалуют, тебе ли этого не знать?

Это он в точку попал.

Ладно, пока смолчим, удержим любопытство, а там, глядишь, и до Затворника доберемся.

Мы доехали до ворот, и зевающие стражники проводили нас суровыми взглядами. Видва осталась позади, а когда я обернулся в следующий раз, то увидел очертания городских стен и Храм Колокола над ними.

Хоть вчера он и подал голос и, судя по вечерним разговорам в «Дырявом змее», это местный народ удивило, никто не явился за мной, не изъявил желания предать Рыжего мучительной казни…

С моим-то везением это не так мало.

Ехали мы неспешно, вскоре настигли большой обоз, но обгонять его не стали. Пристроились рядом, и Ярх затеял разговор с командиром охранявших телеги наемников. Стоило им понять, кто мы такие, как в голосах появились заискивающие нотки, а во взглядах – уважение.

Проклятую роту знали.

Ближе к полудню дорога раздвоилась, обоз покатил дальше на юг, а мы свернули на менее разбитый тракт, уводивший на запад, туда, где на горизонте понемногу вырастали горы.

Сегодня они были видны более четко, чем вчера – колоссальный забор из заснеженных пиков, чьи склоны понизу покрывала темная «щетка» лесов, глубокие проломы ущелий. Облака плыли ниже вершин, и я подумал, что там царит настоящий мороз, для схватки с которым у нас нет подходящей одежды.

Развилка скрылась из виду, мы въехали в небольшой лесок, и тут левое бедро у меня закололо.

– Ха, гляди, что за сранство! – воскликнул Ярх. – Светится!

Я опустил взгляд, и обнаружил, что одна из седельных сумок и вправду окутана лиловым сиянием.

– Там у тебя подарки колдунов? – спросил Пугало, и только тут я вспомнил, что Семерка и Мухомор вручили мне кое-что перед отъездом и что я вроде бы убрал их именно сюда.

Засунул руку в сумку, и яйцо будто само прыгнуло в ладонь.

Когда вытащил его, сияние исчезло, но зато зазвучал голос, то становящийся громче, то тише, словно в радио с гулявшей настройкой, и принадлежал он Мухомору:

– Э… как вы… что?… Где находитесь?

– Едем, недалеко от Видвы! – рявкнул Ярх. – Вчера целый вечер телок тискали и пьянствовали, так что завидуй, старый сморчок! Вы там чего, все рукоблудием балуетесь?

– Разве что лысый придурок, да поразит его проказа, хе-хе, – ну, для наших колдунов пнуть коллегу – дело святое. – Если я чего понимаю в этой поганой жизни, то у вас все нормально, никаких жутких чудес и необычайных явлений.

– Ну, если не записать в чудеса то, что вчера обошлось без драки, – ввернул Пугало.

Ярх осклабился и принялся ругаться.

В «Дырявом змее» он нарывался раз пять, и действительно странно, что никто нам так и не начистил рыло, даже не попытался, хотя хватало на постоялом дворе и больших компаний, и задиристых типов с мозолистыми кулаками… Однако никто не стал с нами связываться.

– Это да, диво дивное, – согласился Мухомор.

– Что у вас? – спросил я.

– Реку перешли… – тут голос колдуна истончился, стал напоминать писк. – Двигаемся вперед, герцог Примейн тревожит набегами, но задержать не в силах, так что вскоре мы доберемся до его столицы, – каменное яйцо квакнуло, а затем какое-то время испускало достойные кузнечика трели – да, и в магическом «эфире» бывают помехи. – «Друзья» ведут себя тихо, даже самый главный, то ли они тебя потеряли, то ли замышляют какую каверзу.

А, это речь пошла об инквизиторах!

– Руки коротки, – заявил Ярх, но Пугало только головой покачал.

– Хорошо, – сказал я. – Будем внимательно смотреть по сторонам, без вопросов. Когда трезвые, само собой.

– Ну-ну. Я… – голос Мухомора превратился в шипение. – …связи. И удачи.

– Удачи, – пробормотал я и убрал каменное яйцо обратно в седельную сумку.

В самую жару мы остановились на берегу небольшой речки, и этим я воспользовался, чтобы искупаться. Похмелье почти отпустило. Сохранилась только вялость в мышцах, ну и всякие «радости», оставшиеся с недавних времен – обгорелая спина, уже не болевшая, но зато немилосердно чесавшаяся, и синяки, что при неловком движении еще напоминали о себе.

Да и выглядел я, если верить отражению в воде, не красавцем.

Рыжая щетина на смуглой башке, ниже желто-лиловая физиономия и зеленые глаза – прямо не человек, а мечта сюрреалиста.

– Поехали, – скомандовал Пугало, и пришлось вновь забираться в седло, давать шпоры коню и глотать пыль.

Чем дальше, тем более заброшенной становилась дорога, и я понемногу начинал думать, что мы так никого и не встретим.

Но сначала мы наткнулись на деревню, а затем навстречу нам промчался дозор из пяти всадников, точно такой же, какой мы видели вчера, разве что командир не носил усов. Мы удостоились нескольких подозрительных взглядов, но останавливаться и допрашивать нас вояки Мелора не стали.

– Слышь, черномордый, давай остановимся, я зайду, пива возьму! – взмолился Ярх, когда мы углядели очередную деревню. – Я же вижу, там таверна. А то сил сранских нету.

Пугало оценивающе посмотрел на красноглазого и после паузы кивнул.

То, что Ярх назвал таверной, напоминало, на мой взгляд, сарай, в стенах которого на кой-то фиг прорезали несколько окон. Затянуты они были бычьим пузырем, и рассмотреть, что происходит внутри, сумел бы разве что колдун, да и то особенно искусный.

– Только быстро, – предупредил Пугало, когда Ярх спрыгнул с коня.

– Обижаешь, – заявил тот и скрылся за дверью.

– Думаешь, влипнет? – спросил я.

– Конечно, как пить дать. Вчера не подрался, так сегодня не удержится.

Сначала было тихо, затем изнутри донесся женский взвизг и сердитые голоса.

Я усмехнулся, Пугало покачал головой.

Вскоре появился Ярх с бурдюком в руке, но двигавшийся почему-то задом. Спустился с крыльца и стало ясно, что нашего бравого соратника преследует здоровенный, поперек себя шире мужик в грязном фартуке, вооруженный большим ножом для резки мяса.

– Да я тебяяя, да я тебяяя… – рычал мужик, надвигаясь, точно оползень.

– Убери железку, а то видят боги, порежешься, – издевательски посоветовал Ярх.

– В седло, и поехали! – Пугало первый раз за все время, что я его знал, повысил голос, и вышло это у него впечатляюще.

Ярх наверняка собирался поспорить, но, оглянувшись, проглотил все возражения. Через мгновение красноглазый оказался верхом, и наши лошади взяли с места в карьер.

– И ты, с замотанной мордой, тебя я тоже зарежу! – прокричал нам вслед мужик в фартуке.

– Что ты там натворил? – поинтересовался я, когда мы оказались за околицей и перешли на шаг.

– Всего лишь за попу ее ущипнул, – обиженно сказал Ярх. – И чего такого?

– Тут тебе не «Дырявый змей», где все девки подрабатывают своими дырками, – Пугало вздохнул так, что ткань, скрывавшая его лицо, колыхнулась. – Понимаешь? То-то.

Пиво в бурдюке оказалось не чета вчерашнему, но с похмелья и оно пошло на ура. Голове полегчало, к миру вернулись краски, и я вновь ощутил себя живым, хоть и несколько покоцаным.

Разъездов мы больше не встречали, но наткнулись на два обоза, шедших навстречу. Поля и деревни остались позади, вновь потянулся лес, но светлый, красивый и чистый, не похожий на Шелудивый или на молчаливые джунгли, где дремлют среди зарослей статуи древних богов.

Поэтому я удивился, когда перед съездом в небольшую ложбину Пугало придержал коня.

– Ага, ты тоже заметил, – сказал Ярх. – Это сранское дело…

Я ничего опасного не видел и не слышал, хотя некоторое подозрение вызывали кусты на левой обочине… И вон там, справа, ветки двух деревьев так сплетаются, что за ними может укрыться и медведь…

– Эй, скотины тупоумные! – продолжал красноглазый, понемногу повышая голос. – Вылезайте! Если бы я так прятался, как вы, то давно бы улегся под дерновое одеяльце!

Никто не ответил, но мне показалось, что в кустах негромко хрустнуло.

Пугало вытянул из сапога метательный нож, взвесил в ладони и швырнул так быстро, что я заметил лишь смазанное движение. Клинок исчез в листве на высоте метров в пять, раздался сдавленный вскрик, и под хохот Ярха некто тяжелый с треском и воплями полетел к земле.

– Не все так просто, – сказал Пугало, и я подумал, что он наверняка улыбается.

Через мгновение стало ясно, что и в кустах вовсе не безлюдно – захрустели ветки, и на дорогу выскочили два бородатых и лохматых дядьки, вооруженные топорами.

– Чегой-то вы с Ихиром сделали? – спросил тот, что покрупнее, пегий и всклокоченный.

– Жив ваш Ихир, – голос Пугала звучал совершенно спокойно. – В лоб получил. Вы-то кто такие?

– Разбойники, – ответил второй, смуглый и брюнетистый.

– Разбойники? – Ярх от хохота аж согнулся пополам. – Да куда вы годитесь? Придурки косолапые! Вам только милостыню просить, а не в лесу с оружием сидеть! Деревенщина!

Мужики засопели, наморщили лбы.

Тот, кого звали Ихиром, моложе и стройнее соратничков, поднялся на ноги и вскинул лук с наложенной на тетиву стрелой, вот только стрелять не решился – дело шло как-то не так, как положено, и лесные тати, откровенно говоря, просто не знали, что им делать.

На лбу Ихира и вправду красовался синяк – бросок у Пугала вышел на диво.

– Ладно, – сказал тот, чуть подав коня вперед. – Нож я вам оставлю на память. Будете потом хвастать, что с боя взяли, а сейчас отойдите в стороны и пропустите нас.

Мужики с топорами переглянулись, нахмурились еще сильнее.

– Или подраться хотите? – Ярх ржать перестал, зато заулыбался во всю наглую харю. – Так это запросто, я второй день кулаки почесать не могу, так что вы очень кстати. Только без оружия, а то возись еще потом, ваши трупы закапывай.

Разбойники решили, что связываться с нами не стоит, и отступили к обочине.

Мы уже проехали мимо, когда пегий вновь подал голос:

– Не ездили бы вы туда. Там, если народу мало, то и сгинуть недолго.

Ярх открыл рот, чтобы сморозить еще что-нибудь, на его взгляд, смешное, но Пугало успел раньше.

– Спасибо за совет, – сказал он, – но нам нужно ехать именно туда.

Время шло к вечеру, и вскоре после встречи с разбойниками мы начали искать место для ночлега. Очень кстати попалось лесное озеро, вытянутое и изогнутое, у берега заросшее большими красными цветами, над которыми порхали здоровенные мохнатые бабочки.

– Что он имел в виду, когда нас предупреждал? – спросил я, когда мы развели костер и принялись готовить ужин – из «Дырявого змея» захватили снеди на пару дней, кое-что осталось из старых запасов.

– Своего старшего братца, – буркнул Ярх. – Такого же большого и тупого.

– Вряд ли, – Пугало помешал ложкой в котелке. – Тут что-то иное, как мне кажется. Хотя у страха глаза велики, и крестьян напугать может даже какая-нибудь неопасная тварь вроде костоглота.

– Оборотень? – предположил я.

– Ну, не, – красноглазый махнул рукой. – Они все больше на севере попадаются, да и диких почти не осталось. А те, что есть, в приличные люди вышли, по городам живут. Один мой родич вообще бургомистром был, братец троюродный, что ли… или дядя он мне?

– А ты сам волком становиться не умеешь?

Кино про оборотней я, конечно, видел, но одно дело фильм, да еще и снятый людьми, не верящими в оборотней, а другое – реальность, да еще и в мире, где законы природы не совсем такие, как у нас, а если откровенно, то совсем не такие, как у нас, да и не только природы.

Оборотень и при этом бургомистр! Все равно, что у нас таджик станет мэром.

– Не, кровь жидковата, – Ярх потряс головой, как мне показалось, с сожалением. – Батя мой, говорили, умел еще, но не особенно этим пользовался. Сам я его не помню, убили его, когда мне три года было.

Мы поужинали, мои спутники завалились спать, а я остался сторожить.

Солнце увалилось за лес, в чаще зазвучали крики ночных птиц, в озере отразились появившиеся на небе звезды. Костер прогорел окончательно, глаза мои быстро привыкли, и вскоре я отлично видел все, что происходило вокруг, несмотря на сгустившуюся тьму, даже противоположный берег смог разглядеть.

То, что за нами следят, я обнаружил, когда поднялся, чтобы отлить.

Краем глаза заметил некую тень, более черную, чем все остальное, припавшую к земле. Повернулся в ту сторону, хватаясь за меч, но уловил только смазанное движение.

Зато принялись беспокоиться лошади – замотали гривами, затрясли хвостами.

– Что… – я не успел довести фразу до конца, поскольку сонливость ударила меня с силой кулака боксера-тяжеловеса.

Глаза закрылись, ноги задрожали и подогнулись, позвоночник словно вынули из тела. Мне даже показалось, что я уже упал, и я выставил перед собой руки, чтобы не хрястнуться мордой оземь.

Но нет, выяснилось, что я стою и даже могу двигаться. И краем глаза вижу крадущуюся ко мне тень!

Развернулся и выхватил меч из ножен я одним слитным и плавным движением. Успел даже переместиться немного в сторону, так что кинувшаяся тварь до меня даже не дотянулась, зато напоролась на клинок.

Рукоять дернулась, выворачиваясь из ладони, но я удержал ее.

Рванул на себя и ударил крест-накрест. И оба раза лезвие встретило сопротивление. Раздалось приглушенное плачущее мяуканье, и зверь размером с крупную собаку завалился на бок.

Грудь моя ходила ходуном, руки тряслись, по лбу тек пот.

– Ты чего шумишь? – сонным голосом осведомился Ярх.

– Да так, ночной кошмар пришел, – ответил я. – Не хочешь поглядеть, кто это?

– Ты чего, серьезно? – через мгновение он был уже на ногах, и на угли полетела охапка хвороста.

Пламя с треском занялось, и я сумел, наконец, рассмотреть, с кем сражался.

Хотя оно и мяукало, кошку напоминало меньше всего, скорее ящерицу на очень длинных лапах – серая чешуя, голова вроде той, что бывает у хамелеона, гребень вдоль спины, короткий и толстый хвост, а на брюхе нечто вроде шерсти.

– Ну, надо же, а тот сиволапый не врал, – протянул Ярх. – Срански опасная тварь, обычно ее называют ночницей, и она вроде бы должна уметь наводить чары… Здоровая! Зубищи, правда, мелкие, но руку откусит без труда…

Наводить чары?

Вот почему мне так зверски захотелось спать, едва я заметил крадущуюся к нашему биваку тварь. Но отчего я сумел справиться с наваждением, не упал наземь и не захрапел, а вступил в бой?!

Или дело только в моей стойкости и крутости?

– Давай разделаем зверюгу быстро, пока не завоняла, – продолжал болтать Ярх. – Любой колдун с удовольствием купит чешую, зубы, когти и прочие части ночницы, все, что сумеем сохранить…

В руках его появился нож, с хрустом вошел в брюхо твари.

Приподнял голову Пугало, но он вопросов задавать не стал, сам все понял с первого взгляда. Через мгновение он оказался рядом с Ярхом, и они разделали ночницу в четыре руки – внутренности и мясо зашвырнули подальше в заросли, а все годное для продажи сложили в мешок.

– Бизнесмены, – пробормотал я, чувствуя, что понемногу начинаю отходить: мускулы наконец-то расслабились, сердце забилось ровнее, да и мысли потекли более-менее связно.

– Чего? – спросил Ярх. – Ругаешься?

Только тут я сообразил, что последнее слово произнес на родном языке.

– А как же, – буркнул я. – Интересно, ночницы по одной ходят или парами?

– По одной, – сказал Пугало. – Никто никогда не видел их кучкой.

Ну и ладно, и на том спасибо…

Соратники мои улеглись спать, костер прогорел, и я устроился на прежнем месте. Вскоре в зарослях, в том месте, куда выкинули останки ночницы, началась возня – шорох, похрустывание, изредка прерываемые шипением, визгом или даже негромким рычанием.

Падальщики со сварой делили поздний ужин.

На востоке через кроны пробился мерцающий серебристый свет, означавший, что восходит луна, и тут я разбудил Ярха.

– А, уже, – пробурчал он. – Что ты за человек, боги тебя поимей… Спать не даешь!

Но вторая стража, в отличие от первой, прошла спокойно, и утром мы поехали дальше. Озерцо, рядом с которым мы заночевали, осталось позади, но вскоре стало ясно, что подобных в этих местах пруд пруди – крохотных, с однокомнатную квартиру, и побольше, с водой темной, словно кофе, и невероятно прозрачной, так что можно было видеть ленты водорослей на дне и снующих там рыб.

Около полудня впереди показалось нечто похожее на исполинские ворота: два дерева росли наклонно, опираясь друг на друга, и оба они были покрыты каким-то вьюном с глянцевыми листьями и мелкими красными цветами.

– Вот и граница, как видите, – сказал Пугало, когда мы подъехали вплотную. – Дальше – владения Зеленой Госпожи, она-то любит отмечать пределы своих доменов подобными знаками. Когда же нужно их переместить, то деревья выкапываются из земли и сами двигаются куда надо.

Услышав такую новость, я еще разок повнимательнее осмотрел «ворота».

На первый взгляд и не скажешь, что здесь скрыта какая-то магия – ну да, растут не совсем стандартным образом, но при этом на вид самые обычные деревья, ходить способные не больше, чем летать.

Но когда мы оказались под увитой зеленью аркой, ветви затрепетали, а с затрясшихся цветов полетела розовая пыльца. Между ветками запорхали разноцветные бабочки, а одна, самая наглая, даже попыталась усесться Ярху на голову.

– Эй, кыш! – воскликнул он, смахивая насекомое. – От тебя вши бывают! Отвали!

Бабочка вняла и улетела вверх, туда, где кружились ее подруги.

Я уже знал, что маги-правители этого мира обладали определенной «специализацией», тот же Синеглазый был хорош во всем, что касалось монстров, Желтый Садовник любил работать со светом и огнем… Зеленая Госпожа, похоже, предпочитала растения и всякое колдовство, с ними связанное.

Интересно, она тоже захочет меня убить?

Вскоре после границы мы встретили идущий навстречу обоз.

– Гномы, – заметил Пугало, когда из-за поворота вывернула тяжело нагруженная телега, а за ней показалась вторая. – Надо бы с ними поговорить, узнать, что там впереди.

– Валяй, – Ярх сплюнул, лицо его сморщилось. – Не люблю я мелких засранцев. Пойду, пока сам стану засранцем…

И он, спрыгнув с лошади, удалился в лес.

Телега подкатила ближе, и правивший конями возница натянул поводья.

– Здорово, хлопцы, – сказал он. – Каково путешествуется?

И возница, и его напарник были невелики ростом, бород не имели вовсе, зато могли похвастаться гривами, какие у нас носят звезды тяжелого рока. В волосы, имевшие странный зеленоватый оттенок, было вплетено множество металлических колец, и они время от времени позвякивали.

На нас гномы смотрели без опаски, но у каждого под рукой лежал меч.

– Хорошо, – степенно отозвался Пугало. – Ночью, правда, на наш лагерь напала одна тварь…

И он принялся рассказывать – о ночнице, о вчерашних разбойниках, о том, что во владениях Мелора Двурукого все тихо, но что западнее, за Шелудивым лесом, вовсю идет война.

– Опять эти двое сцепились, – сказал возница, а его напарник многозначительно крякнул.

– Каков был ваш путь? – в свою очередь спросил Пугало.

Гномы пожали плечами и затараторили, перебивая друг друга.

В Семанде, это, как я понял, был городок впереди, все вроде бы оставалось тихо, но дальше, в центре владений Госпожи, объявилась неведомая хворь, и там, по слухам, народ мрет сотнями, причем без разбора, люди или эльфы, гоблины и даже горные великаны, болезням обычно неподвластные.

– Поэтому вы это, аккуратнее, – сказал напарник возницы. – Пейте побольше.

– Это завсегда, – сказал выбравшийся из леса Ярх и подтянул штаны.

Гномы кивнули, тряхнули поводьями, и телега покатила дальше, за ней с места сдвинулись и остальные.

– Они не боятся ездить вот так, без охраны? – спросил я, вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть груз – фигушки, мешки, а в тех, похоже, еще и ящики, а уж что внутри, и разглядеть невозможно.

– Им охрана и не нужна, сами кого хочешь отлупят, они же бешеные, страха не знают, – Ярх скривился опять. – Это гномы малые. Большие другие совсем, спокойные, их от людей отличить сложно, но их я тоже не люблю… Кровопийцы проклятые, чтоб их всех боги забрали!

Да, наш красноглазый друг имел большой зуб против гномов… Интересно, почему?

Мы пропустили обоз и двинулись дальше – через лес, правда, уже без озер, оставшихся по ту сторону границы. Вскоре очутились на развилке, где наша дорога «впадала» в другую, куда более наезженную, и тут на обочине обнаружилось некое странное сооружение.

Бревенчатый сруб, высотой по пояс, но при этом на всех стволах ветки, причем живые, с листьями. Сверху платформа из досок, закрытая дерном с травой, и из него торчит статуэтка, изображающая женщину – лицо вообще не обработано, но фигура какая надо, а кое-где даже излишне какая надо.

– Жертвенник, – сообщил Пугало. – Хочешь легкого пути, удачи и всего прочего? Положи сюда что-нибудь, и никто, кроме странствующего жреца, не рискнет-то забрать подношение, даже если это будет золотая монета или драгоценный камень с мой кулак.

– А что будет с тем, кто все же заберет? – полюбопытствовал я.

– Сгниет изнутри за несколько дней. Если, конечно, он не маг сильнее Госпожи.

Да, такие колдуны в этом мире есть, но им точно не до того, чтобы таскать подношения с жертвенников.

От развилки мы двинулись прямо на юг, немного не в том направлении, где теснились на горизонте каменные громады, похожие на памятник исполинскому цунами. На мой вопрос, туда ли мы едем, Ярх ответил, что все в порядке и после Семанды свернем куда надо.

Деревни во владениях Зеленой Госпожи ничем не отличались от тех, где жили подданные Мелора Двурукого. Те же соломенные крыши, заборы с горшками на столбах, дети, что таращили на нас любопытные глаза, женщины в длинных платьях и мужики в рубахах и коротких штанах.

Над полями носило запах нагретой солнцем земли, под ветром качались налитые колосья. Ближе к вечеру начали собираться тучи. Вскоре небо на юге затянуло совершенно, и издалека прикатил первый громовой раскат. Темно-лиловая пелена двинулась в нашу сторону, в ее недрах засверкали молнии, пусть далекие пока, но очень яркие.

– Как бы не накрыло нас, – Ярх забеспокоился, даже привстал и шею вытянул. – Остановимся?

– Впереди поселок, успеем, – отозвался Пугало.

Как он определил, что до жилья недалеко, я не понял, но самое странное, что это оказалось правдой. Мы поднялись на пригорок и обнаружили, что не далее чем в километре теснятся дома, причем их много, а это значит, что там наверняка есть таверна или постоялый двор.

– Добавили ходу, – сказал Пугало, и мы пришпорили лошадей.

Туча надвигалась быстро, мы уже чуяли запах дождя, видели его сизую пелену, наползавшую с юга.

– Успели, сранство! – бросил Ярх, когда по обеим сторонам от нас оказались дома.

Метнулся под копыта захлебывающийся лаем пес, а мы помчались дальше, к центру поселка. Вылетели на небольшую площадь с колодцем посередине… Ага, а вот и постоялый двор, коновязь под навесом, вместо вывески огромная деревянная ложка, у крыльца большая желтая лужа.

Небо рявкнуло, как тысяча злых барбосов, упали первые капли, но мы уже были под крышей.

– Ничего, сами расседлаем, – пробурчал Ярх, спешиваясь. – Дело житейское.

Навес над коновязью воду удержал, несмотря на то что на него обрушился настоящий водопад. Молния вспыхнула совсем рядом, над ближним лесом, а затем колодец и дома вокруг площади исчезли из виду, скрытые пеленой ливня.

– Вот это катаклизм, – сказал я, глядя, как капли с силой пуль лупят в землю, выбивая фонтанчики грязи.

– Видали и страшнее, – отозвался красноглазый. – Ну что, бегом?

И мы рванули в сторону крыльца.

Промок я в первые же мгновения, а пробегая мимо лужи, ощутил исходившую от нее кислую вонь – похоже, сюда блевала целая компания гуляк, ну или кто-то один с безразмерным желудком. Дверь со скрипом распахнулась, и мы оказались в тепле и сухости, но под прицелом дюжины настороженных взглядов.

– Заходите, гости дорогие, прошу-прошу, – затараторил двинувшийся навстречу толстяк.

– Пожрать у тебя есть? И выпить? – тут же поставил вопрос ребром Ярх.

– Конечно-конечно, садитесь вот сюда…

Часть столов занимали обычные селяне, каких мы сегодня видели предостаточно – крепкие, загорелые, с мозолистыми руками. Но вот в углу, рядом с разожженным, несмотря на теплый день, очагом, располагался некто в темном балахоне, лысый, но зато бородатый. И едва мы уселись за стол, как этот тип поднялся и двинулся к нам.

– Да будет над вами благословение Ее, – сказал он, остановившись рядом с нашим столом, после чего поклонился.

– А ты кто… – начал было Ярх, но глянул на бородача и осекся.

– И над тобой, – очень медленно проговорил Пугало. – Сядь с нами, отведай…

Обладатель балахона вскинул руку, и тут замолк второй из моих спутников.

Ничего себе, кто же это такой?

– Не подмена ли ты? – вопросил бородатый. – Отчего прячешь лицо? Скажи, а?

Балахон его в самом деле был темно-зеленым, но от старости так выцвел, что краска мало где сохранилась. На груди болталось изображение ветвистого дерева – из покрытой патиной меди, на черной от грязи цепочке.

Краем глаза я увидел, что толстяк-хозяин топчется поодаль, не решаясь подойти, а морда его кривится от страха.

– Потому что так велит моя вера, – так же неспешно, словно взвешивая каждое слово перед тем, как его произнести, сказал Пугало.

– Да, ты не врешь… ты живой… не подмена, – бородач перевел взгляд на Ярха. – Оборотень?

– Дедушка был, а я нет, – сообщил тот. – А то бы тебя покусал уже три раза.

Я думал, что тип в балахоне разозлится, но он остался спокойным и посмотрел на меня. Похоже, это какой-то местный чародей или священник… А, точно, бродячий жрец, о них Пугало упоминал, оттого и рожа у него такая дубленая, исхлестанная ветрами, и вид потрепанный.

– Нууу… – протянул бородач, и в темных глазах его появилась неуверенность.

Демоны его подери, неужели он тоже разглядит, что на мне есть какой-то отпечаток павших богов? Завопит дурным голосом, и меня отправят на казнь во славу Госпожи – не сожгут, наверное, а посадят на кол, да не простой, а живой, какой прорастет тебе в нутро так, что побеги из носа вылезут.

– Давай выпивку! Чего замер? – рыкнул Ярх, глядя в сторону хозяина. – Шевелись!

Толстяк несмело приблизился, брякнул об стол кувшином, поставил рядом три… нет, четыре кружки.

За окнами продолжал бушевать ливень, отблески молний проникали внутрь, отражались в зрачках бородача, а тот все продолжал смотреть, точно будучи не в силах оторваться. Ладно бы он так на грудь Анны Семенович пялился или на задницу Дженнифер Лопес… я-то что?

– Ну да, – сказал жрец и отвел взгляд. – Куда вы едете?

– Отведай нашего… – Пугало заглянул в кувшин, – вина. В Семанду.

– Ну что же, да будет над вами благословение Ее, – и бородач, развернувшись, зашагал обратно в свой угол.

Только тут я сообразил, что все это время в таверне царила полная тишина.

И лишь когда жрец уселся, она понемногу растаяла – прокашлялся один из селян, другой громогласно и сердито позвал хозяина, еще двое продолжили давно начатый спор.

– Плохо, что он не выпил-то с нами, – сказал Пугало, разливая багровое вино по кружкам. – Значит, у него остались подозрения, а только подозрений от служителей Зеленой Госпожи нам не хватало. И говорите аккуратнее, борода умеет читать по губам. Счастье, что моих он не видит.

Хоть какая-то польза от скрывающей лицо черной ткани.

Мы выпили по первой – вино оказалось очень сладким и густым, как сироп, но очень приятным. Только после этого я рискнул глянуть в сторону мрачного, точно голодный сыч, жреца – тот сидел, поглаживая бороду, время от времени брал что-то со стоявшего на столе блюда и клал в рот.

Вроде бы на меня не смотрел, но я все же ощущал его внимание, как поток холодного воздуха.

– Вот пялится, – сказал я, отвернувшись так, чтобы мои губы видеть жрец не мог.

– Недолго ему осталось, потерпи, – Пугало разлил остатки вина по кружкам, и Ярх замахал рукой.

– Сранский дождик заканчивается, скоро можно будет ехать, – сказал он. – Приволоки еще, дружище.

Последняя фраза относилась уже к хозяину. Ливень превратился в обычный дождь, гром хоть и рокотал, но намного реже.

– Пошли, – сказал Пугало, когда после очередного раската прошло минут десять. – Эй, толстый, ты где?

Подсеменивший хозяин получил серебряную монету и согнулся в угодливом поклоне. Мы же под пристальным и на этот раз откровенным взглядом жреца зашагали к дверям таверны.

Лужа у крыльца перестала быть желтой и вонючей, но зато разлилась настоящим морем. Чтобы добраться до коновязи, пришлось шагать вдоль стенки, а затем и вовсе искать брод.

Мы оседлали лошадей. Забравшись в седло, я обнаружил, что бородатый жрец стоит на крыльце и пялится на нас, многообещающе так, словно эсэсовец на семейство евреев.

– Вот сука, – сказал я по-русски, надеясь, что этого языка бородач не знает.

Мы взяли с места в галоп, и, разбрызгивая грязную воду, понеслись прочь – к колодцу и мимо него, под мелким дождем, что сеялся из разорванного в клочья одеяла сизых туч. Взгляд жреца я перестал чувствовать, только когда поселок скрылся из виду.

– Не понравилось мне, что мы ему не понравились, – сказал Пугало, придержав коня. – Эти бродяги способны создать большие неприятности, а если они еще донесут на нас Госпоже…

Ну да, женщины куда более жестоки, чем мужчины, и костры Желтого Садовника рядом с выдумками хозяйки этих мест наверняка будут, что простой острый нож рядом с дыбой, испанским сапогом, стальной девой и прочими изобретениями пыточного назначения.

Не проехали мы и пары километров, как на связь вышел Семерка.

Его подарочек принялся издавать противный тонкий свист и затих, только когда его вытащили из сумки. Зеленый камушек, вправленный в золото, вспыхнул желтым, и над моей ладонью возникла крошечная голова колдуна, сотканная из света.

– Приветствую вас, о, собратья по оружию в землях дальних, – произнес он. – Предостойно удивления наблюдать, что вы до сих пор живы и пребываете в добром здравии.

– Глумишься, сожри тебя боги? – и Ярх показал Семерке кулак. – Что у вас?

– Ничего интересного, – сказал тот. – Идем вперед, отражаем наскоки… У вас чего?

Ну, тут Пугало ему и рассказал – сначала про то, что мы узнали от встреченных на границе гномов, а затем про сегодняшнюю встречу с бородатым жрецом. Лысый колдун наморщил лоб и некоторое время шлепал губами, а когда открыл рот, выяснилось, что он через слово пищит, точно свистулька:

– Будьте пииии аккуратны… я слышал… пиии… эпидемии… Будем приглядывать…

Затем его изображение, похожее на голограмму из «Звездных войн», заколыхалось и исчезло. Я немного подождал и, только убедившись, что Семерка не собирается восстановить связь, убрал заколку на место.

– До Семанды сегодня-то не успеем, – проговорил Пугало, оглянувшись на запад, туда, где багровое солнце ныряло в облака и на полнеба разлегся алый закат. – Заночуем где придется, а там, глядишь, тот бородатый хрен наш след потеряет-то… Если повезет.

Остановились, отъехав от тракта немного в сторону по лесной просеке.

Ночь прошла спокойно, и поскольку сегодня была моя очередь отдыхать, я благополучно выспался. Утром мы вернулись на дорогу, и вновь потянулся тот же пейзаж, что и вчера – перелески, поля, деревушки. Разве что горы придвинулись ближе, да движение стало более оживленным. До полудня мы встретили добрый десяток обозов, видели множество пеших путников, в том числе и парочку жрецов вроде вчерашнего, и мимо них старались проезжать побыстрее. Один раз сдали на обочину, чтобы пропустить какого-то важного дядю с большой свитой и злобной охраной. Миновали несколько придорожных жертвенников, точно таких же, как и первый, разве что побольше.

А потом увидели впереди Семанду, чьи стены и башни сверкали, точно были сложены из снега.

– Красиво, – сказал я.

– А какие там девки! – Ярх выразительно облизнулся. – Знаю, где можно взять парочку с большой скидкой, ну и вино там куда лучше обычной кислятины, конечно, не с Синего Острова, но все одно пьешь, точно нектар сранский, и благодать в башке вскипает.

Наш красноглазый приятель знал кабаки в любом городе этого мира, а проституток мог добыть среди безлюдной пустыни.

– Мы тут не остановимся, – отрезал Пугало, и Ярх помрачнел.

Принялся бурчать что-то о жестокости и бездушии южан, об их неумении радоваться жизни.

Мы подъехали ближе, и стало видно, что с Семандой не все в порядке – ворота закрыты, а над стенами поднимаются столбы черного дыма, пушатся и уходят в небеса исполинскими лисьими хвостами.

– Чего там творится? – пробормотал Ярх. – Неужели хворь добралась. Быстро…

И в самом деле, гномы, сообщившие, что тут все в порядке, покинули Семанду не позже чем несколько дней назад, и за это время болезнь не просто достигла города, а еще и напугала местных так, что они, судя по всему, закрылись на карантин и принялись сжигать трупы.

– Эй, борода, – сказал Пугало, останавливая лошадь рядом со стоявшей у обочины телегой, на которой восседал пожилой крестьянин. – Что там происходит, знаешь?

– А как же, – старик звучно прокашлялся, в глазах его блеснула сумасшедшинка. – За наши грехи покарали нас древние боги, которых отвергли наши предки в слепоте своей, и ни Зеленая Госпожа, ни слуги ее не в силах одолеть эту напасть, и черные пятна появляются на телах совершивших зло, и от боли вопят они как резаные, и…

Дальше он понес совершенную околесицу, из которой я понял только, что бургомистр Семанды сегодня утром приказал закрыть ворота для всех, а на стены поставил стражников с луками.

– Ладно, спасибо, – голос Пугала звучал спокойно. – Придется объезжать.

– А при чем тут боги? – спросил я, когда мы свернули с дороги и двинулись на восток параллельно стенам города.

– Да бред это сранский, – Ярх сердито махнул рукой. – Мор был уж на моей памяти два раза, причем такой, что от Ледяного моря до Цветочного, и никто никогда богов не винил, так, бурчали все помаленьку, а колдуны одолевали напасть, и в этот раз сдюжат.

Ну да, очень бы хотелось в это верить… Как и в то, что мы не заболеем. Это в роте есть целых два чародея, а мы вот с собой почему-то ни одного не захватили!

Семанда осталась в стороне, и мы выехали на другую дорогу, идущую на этот раз точно в ту сторону, куда нам надо. Тут обнаружилось несколько больших обозов, вставших лагерем в виду городских ворот – лошади выпряжены, разведены костры, люди и не только люди сидят около них.

Тут я увидел родича Оо из горных великанов, такого же огромного и мрачного, и пару вооруженных эльфов, похоже, что из охраны – тонкокостных и высоких, с теми же нечеловеческими пропорциями лица, что и у Вихря.

Пока мы ехали мимо, нам достался не один подозрительный взгляд.

– Ну вот, еще пара дней, и подъедем к этим гнусным горам, – заявил Ярх, когда обозы остались позади. – Там подымемся повыше, и можно будет начинать поиски этого ублюдочного Затворника.

– Как? Вы не знаете, где точно он живет? – удивился я.

– Этого не знает никто, – сказал Пугало. – Но тот, кто его ищет, обычно находит-то. Или погибает… – тут голос его почему-то дрогнул. – Я вот что думаю, мне нет смысла с вами лезть наверх, я высоту переношу не очень хорошо, поэтому лучше подожду внизу. Лишний человек все равно там не очень нужен, если Затворник осерчает, то мой меч ничем не поможет, ну а…

Красные глаза Ярха стали чуть ли не в два раза больше обычного, брови поднялись едва не до макушки.

– Ты чего? – спросил он. – Струсил?

– Ну, нет… – ткань, скрывавшая лицо Пугала, задрожала. – Ты же меня знаешь!

– Знаю, поэтому и удивляюсь. Ты никогда не боялся ничего. И что случилось?

Нет, наш приятель, замотанный в черную ткань, боялся, это я чувствовал, но признаться в своем страхе он не мог, какой он после этого будет наемник, солдат-профессионал?

Но что вызвало этот страх?

– Высоту я переношу плохо, – повторил Пугало, но прозвучало это неуверенно.

– Ну, блеванешь пару раз, и все дела, – сказал Ярх. – Мы ж тогда были в Зеленых горах, и ты, я помню, вовсе не выглядел хилым, еще помогал Визерса тащить, когда тот в обморок хлопнулся!

Пугало отвернулся, и я понял, что ему стыдно.

– Ладно, замяли, – Ярх сообразил, что перегибать палку не стоит. – Потом решим.

Впереди показалась деревня, а подъехав ближе, мы обнаружили, что въехать в нее не получится – дорогу перегораживало нечто вроде плетня, утыканного кольями, а над ним виднелись головы укрывшихся за этой «баррикадой» мужчин.

– Эй, вы что, с дуба попадали?! – рявкнул Ярх. – А ну проезд освободили!

– И не подумаем! – отозвался кто-то голосом мрачным и гнусавым. – Пшли прочь! Нам чужаки без надобности! Всякий знает, что именно от них вся зараза происходит!

– Да мы не… – начал Пугало, но довести фразу до конца не успел.

То ли ошалевшие от страха перед эпидемией крестьяне решили, что нас словами не запугаешь, то ли у них просто не выдержали нервы. Тренькнула тетива, и стрела шлепнулась в пыль на обочине, а через мгновение плетень пополз в сторону, и вперед двинулись «ратники» с вилами и топорами. Рожи у них были решительные, а вот оружие держали так, как и положено сиволапому мужичью.

– Ах вы, козлы вонючие! – гаркнул Ярх, и меч оказался в его руке. – В драку? Научу я вас вежливости!

– Не лезь вперед, – сказал Пугало. – Еще коня поранят, что делать-то будем?

Мысль была разумная. Красноглазый, выпрыгнув из седла, ринулся в бой.

Я тоже потянул клинок из ножен, но не особенно решительно – схватки не хотелось. Немного чести «навешать люлей» такому врагу, и оставалась надежда, что Ярх справится сам.

Быстро стало ясно, что она оправдывается.

Он срубил наконечник вил с древка, врезал их хозяину локтем по физиономии. Пригнулся, уходя от удара топором, и ответным выпадом пропорол рубаху вместе со спрятанным под ней боком, причем сделал это так, чтобы не убить или не нанести серьезной раны.

Ярх пока развлекался, а крестьяне толпились вокруг него, махали оружием, пыхтели и спотыкались. Пугало взвешивал на ладони метательный нож, точно такой же, как тот, что остался у разбойников.

Мне оставалось лишь приглядывать за лошадью Ярха и смотреть по сторонам.

– Ну чего, довольно вам?! – крикнул красноглазый, когда уже третий крестьянин, зажимая рану, шлепнулся наземь и завопил дурным голосом.

Над плетнем поднялся юноша с луком, натянул тетиву, но спустить ее не успел.

– Не балуй, – сказал Пугало, и нож его оказался воткнутым в плечо незадачливого стрелка. Тот взвыл и исчез из виду.

– Хватит! – Пугало повысил голос, и этого оказалось достаточно, чтобы сиволапые вояки замерли. – Убирайтесь в свою деревню и сидите там, будто трусливые псы, поджавшие хвосты, а мы поедем дальше, и не бойтесь, даже не приблизимся к вашим хибарам!

Ого, а я и не знал, что он умеет произносить такие речи.

– Чего это не приблизимся? – Ярх с недовольством оглянулся. – Хотя да, воняет же… А ну пошли прочь! – он замахнулся, развернув меч плашмя, и крестьяне с гулом и топотом повалили обратно за плетень.

Последними удрали раненые, на поле боя остались вилы, рогатина и пара топоров.

– Еще выстрелят из-за угла, не в тебя, а в лошадь, и что тогда-то? – проговорил Пугало, вернувшись к своему обычному замогильному шепоту.

– Да понимаю я, сранство, – буркнул Ярх, возвращаясь к нам.

Он забрался верхом, и мы направились в объезд деревни – сначала полем, потом через рощу самых настоящих пальм, верхушки которых украшали уродливые бурые орехи.

Да, сегодня у нас прямо какой-то день обходных маневров.