Глава 10
Заночевали мы тут же, прямо у очага, на выросшем из пола обширном возвышении. Пламя немножко угасло, и доступная глазам часть пещеры погрузилась в уютный полумрак.
Проснулся я последним и обнаружил, что мои соратники уже снова квасят, а Затворника не видать.
– Вставай, дружище! Присоединяйся! – Ярх осклабился и замахал руками. – Неплохо у него тут, чтобы все боги полопались от зависти… Я бы не прочь, когда стану толстый и ленивый, в таком же местечке поселиться, чтобы тихо, спокойно и прочее сранство.
– Толстый и ленивый подобного никогда не создаст, – сказал хозяин пещеры, возникая из темного угла. – Кроме того, вряд ли ты сможешь прожить без девок и драк, а с тем и другим в горах, как сам видишь, не очень хорошо.
– Что есть, то есть, – тут Ярх даже смущенно потупился, хотя получилось это у него не особенно натурально.
– Поднимайся, – Затворник обратил свои жидкометаллические глаза на меня. – Закончим все поскорее.
– Опять в котел лезть? – спросил я, откидывая одеяло.
– Нет, садись вот сюда, – он указал на каменную тумбу, торчавшую из пола возле стола, – и можешь даже не раздеваться.
И за это спасибо, вчерашних «водных процедур» мне хватило с лихвой.
Я расположился на указанном месте, и Затворник подошел вплотную, так что я ощутил источаемый его телом жар, такой сильный, будто он носил внутри ядерный реактор или хотя бы печь. Поднялись ладони, гладкие, совершенно без морщин, и все поплыло перед глазами.
Я обнаружил, что смотрю на себя, на того себя, каким стал в этом мире, лысого, мощного и высокого, но при этом вижу себя не совсем обычным образом, наблюдаю нечто вроде серебристого кокона вокруг тела.
– Я решил показать тебе, что я делаю, – голос, зазвучавший в моих ушах, ничуть не напоминал тот, каким разговаривал Затворник, но в то же время я без тени сомнения знал, что это он. – Это твоя душа, чужая, не такая, как у уроженцев нашего мира, а вот отметина, отпечаток силы падшего бога…
На серебристом коконе, надетый точно корона, проявился черный толстый обруч.
Глядеть на него было отчего-то неприятно, казалось, что он пульсирует, вращается и одновременно ползает вверх-вниз, а вдобавок состоит из тысяч частичек разной формы, хоть и одного цвета, и они постоянно меняются местами… Этакий угольный калейдоскоп.
– Смотри, – прошептал Затворник.
Сверху опустилось нечто похожее на лилово-желтое покрывало, и на мгновение я потерял себя из виду. Оно окутало серебристый кокон, затем свернулось само в себя, и обруч исчез, перестал быть видимым.
А через миг я вновь смотрел на мир обычно.
– Ничего не чувствуешь? – поинтересовался Затворник, изучающе глядя на меня.
– Нет… – признался я. – А должен?
– Все может быть, – вот это называется уклончивый ответ. – Ешьте и собирайтесь.
Похоже, нас выпроваживают.
Пока я завтракал, наш хозяин исчез и вернулся, когда мы начали складывать вещи. Он протянул руку. На его ладони обнаружилась крохотная зеленая бабочка, на вид совершенно живая. Только приглядевшись, я понял, что она сделана из камня.
– Возьми, – сказал Затворник. – С ее помощью я свяжусь с тобой.
– Хорошо, спасибо, – протянуть руку я не успел, бабочка затрепыхала крылышками и перелетела мне на предплечье, а затем самостоятельно влезла в одну из седельных сумок.
– Теперь идемте, – и вслед за хозяином мы зашагали к выходу.
Снаружи царил холодный и солнечный день, но горы внизу сплошь затягивали облака – белоснежное море с торчащими из него островами-пиками, скорее даже не с островами, а айсбергами.
Лошади наши ожили, и мой вороной потянулся мордой к хозяину.
– Обратный путь долг и опасен, я могу закинуть вас поближе к тому месту, где сейчас находится ваша рота, – неожиданно сказал Затворник, когда мы повесили сумки на место и даже уселись верхом.
– Это как? – недоверчиво спросил Ярх.
– А вот так! – и Затворник хлопнул в ладоши.
Черное облако взвихрилось вокруг, точно мы угодили в песчаную бурю, что-то задело меня по лицу, а в следующий момент я понял, что вокруг тепло, и находимся мы в густом лесу.
– И где это мы-то? – протянул Пугало, оглядываясь.
Чаща выглядела дикой – рухнувшие деревья, водопады лиан, исполинские коричневые стволы с торчащими в стороны воздушными корнями, чавкающая под копытами сырая почва. С трудом верилось, что где-то в ближайших окрестностях находится не только Проклятая рота, а и все войско, двинувшееся в поход под флагом Желтого Садовника.
– Не знаю… Я такого не помню, – Ярх почесал в затылке. – Но не Шелудивый лес. Мог ведь и туда зашвырнуть, как и в Поющую пустыню.
– Зачем? – спросил я. – Если бы Затворник хотел нас убить, то убил бы и все.
– Что верно-то, то верно, – Пугало тронул поводья. – Ладно, чего на месте стоять? Поехали хотя бы на юг.
Направление он выбрал откровенно наугад, но никто не стал спорить. Зачем? Пока не выясним, где мы, ни одно не лучше другого.
Болотистые джунгли не закончились и через час, и через два, и я окончательно убедился, что мы где-то не совсем там, куда обещал перекинуть нас Затворник – то ли он нас с какой-то целью обманул, то ли в его колдовстве что-то пошло не так и «посылку отправили не по адресу».
– Вот морда чародейская, – ругался Ярх, пока мы пробирались сырыми зарослями. – Отправил в задницу какую-то! Хотя все они хороши, лжецы и придурки, даже наши, Семерка больше врун, а Мухомор и вовсе идиот, каких поискать, даже если постараться!
В этот самый момент меня кольнуло в левое бедро.
– А вот и он, легок на помине, – сказал я, вытаскивая из сумки черное яйцо.
– Сейчас я ему все скажу, – пообещал красноглазый, но замолк, едва раздался шипящий голос Мухомора.
– Где вы? – спросил тот.
– Если бы мы знали, – отозвался я, и вкратце поведал, чем закончился визит к Затворнику.
– Мы сейчас у столицы герцогства, – сообщил колдун, – тут подобных лесов нет. Попробую… ую… определить… ить, – тут окончания слов начали отчего-то двоиться. – Подождите… ите…
– Как же, определит он, – Ярх сплюнул.
Пугало показал ему кулак.
Некоторое время яйцо молчало, хотя продолжало светиться фиолетовым.
– Ага… га, вы прямо… ямо на западе от нас, если я чего-то понимаю в этой поганой жизни. Так, меня тут зовут к Лорду… свяжемся позже, двигайте пока на восток – и голос Мухомора затих.
– На западе? – Ярх скривился. – Это значит Покосившиеся пущи? О боги, гадство.
– Почему? – я убрал «радиостанцию» на место.
– Не самое уютное местечко, – сказал Пугало. – Что же, на восток так на восток.
От того, что мы свернули в другую сторону, не изменилось ровным счетом ничего, разве что солнце светило теперь не в лицо, а справа. Я по-прежнему не видел ничего опаснее порхавших в кронах птиц и шуршавших в траве мелких зверьков, но спутники мои выглядели напряженными и рук от оружия далеко не убирали.
Так что и я старался глядеть по сторонам внимательнее и в седле не дремать.
Небо постепенно затянули облака, белесовато-серые, они замерли в мертвой неподвижности, и понемногу начало темнеть.
– Ищем место для ночлега? – осведомился я. – И вообще, сколько нам ехать?
– Покосившиеся пущи на самой границе владений Синеглазого, – сказал Пугало. – Так что дней пять, не меньше. Да, место надо искать, но пока ничего подходящего-то нет. Смотри участки, где будут камни – это единственное безопасное место.
Камни в этом болоте? Откуда им тут взяться?
Но если опытные бойцы говорят, то салаге остается только подчиняться, и я послушно завертел головой, выискивая какой-никакой валун или хотя бы россыпь мелкой гальки.
Но самым глазастым оказался Ярх. Когда стемнело так, что деревья начали сливаться в шуршащую завесу, он вытянул руку и сказал:
– Вот там срански правильное место.
«Место» оказалось крошечным пятачком, где не было обычной для этих мест воды под ногами. Пока устроились, ночь окончательно вытеснила вечер, и мы словно очутились в мешке для угля – не видно было вообще ничего, даже для того, чтобы обнаружить собственную руку, приходится напрягать глаза.
Дров набрать не успели, поэтому даже разжечь костер было не из чего.
А затем в лесу вокруг нашей стоянки началась «движуха», иначе я это назвать не мог – грохот, треск и чавканье, хруст и глухие удары, точно по окрестностям шлялась толпа слабовидящих великанов. Я поначалу схватился за меч, но убедившись, что мои спутники остались спокойными, выпустил его.
– Никто не знает, что это за ерунда, – сказал Ярх еще до того, как я успел что-то спросить. – А если кто и узнал, то он никому не расскажет, поскольку заночевать на сырой почве и остаться в живых тут невозможно. А еще тут попадаются, чтобы им всем полопаться в солнечный день, дикие эльфы, такие дикие, что хуже кошек. Такое сранство.
Да, любимое словечко красноглазого пришлось как никогда кстати.
«Движуха» продолжалась все время, что я стоял на страже, и порой мне казалось, что я вижу, как трясутся деревья, как между ними ковыляют уродливые силуэты, как нечто высовывается из земли и вновь в нее прячется, но все это могло быть плодом воображения.
Думал, что не засну под этот грохот, но усталость срубила меня не хуже топора.
К утру лес стал таким же тихим, как до захода солнца, а затянувшие небо безжизненно-серые облака начали таять.
– Слышь, Пугало, – заявил Ярх, когда мы покончили с завтраком и начали собираться. – Ты не думай, я не забыл… Ты как, не хочешь нам рассказать, кто ты такой?
Уроженец Южных земель, седлавший лошадь, замер.
– Не хочу, – сказал он. – Но придется. Только клянитесь Сердцем Мира, что никому и никогда, разве что для спасения собственной-то жизни, не откроете, что я не принадлежу к человеческому роду.
– Что это за Сердце? – полюбопытствовал я.
– Если поклясться им, а потом нарушить зарок, то удача от тебя отвернется, зато несчастья все соберешь, – нельзя сказать, что Ярх ответил на мой вопрос, но кое-что объяснил. – Я клянусь Сердцем Мира, что никому и никогда, разве что для спасения…
Я повторил то, что произнес красноглазый, и мы вдвоем уставились на Пугало.
– Я не лгал, когда говорил, что моим соплеменникам запрещено показывать лицо, когда они отбывают с родины, – сказал тот. – И вообще таких, кто оставляет очаги предков, у нас очень немного, а людей в Южных землях мало, ну и… в общем, вы меня понимаете.
Всегда удобнее, когда тебя считают одним из своих, чем чужаком, ведь чужаки вызывают подозрение.
– Да не тяни ты, ради всех богов, – буркнул Ярх.
Пугало вздохнул и принялся сматывать закрывавшую лицо ткань.
Когда он убрал ее, я ощутил даже нечто вроде рвотного позыва, но тут же, правда, устыдился.
Это же мой друг, человек, готовый отдать за меня жизнь! Хотя нет, не человек.
Цветом лицо Пугала напоминало баклажан, по вертикали его пересекала глубокая щель, а по сторонам от нее на середине высоты имелись два огромных, невероятно красивых глаза небесной голубизны, и смотрели они на нас печально и строго.
– Да ты похож на старую задницу, – объявил Ярх. – Я это знал всегда.
– Ну, спасибо, – сказал Пугало, и я понял, что вертикальная щель – это рот.
Но как он пьет? Как ест? Зубов не видно, да и вообще, неудобно должно быть…
– И как называется твой народ? – спросил я.
– Тивахо, – ответил Пугало. – Рассказывают, что когда-то, много тысяч лет назад, до Большой Войны Земель, мы были людьми и большей частью ими даже остались после того, как нас проклял то ли один из величайших магов, то ли даже из богов… Душа у нас, по крайней мере, человеческая, ведь ни Мухомор, ни Семерка ничего не заподозрили, хотя я в роте уже семь лет. Не все так просто.
Странно было смотреть, как двигаются вертикально расположенные губы.
– Думаю, хватит-то, – и Пугало принялся «маскироваться» обратно.
Не скрою, когда эта жуткая рожа исчезла из виду, я испытал облегчение – пусть теперь я буду знать, что прячется за черной тканью, но зато смотреть придется на нечто привычное, хорошо знакомое.
Мы отправились в путь под лучами пробившего наконец облачный щит светила.
Поначалу я попытался обнаружить следы, оставленные в чаще ночной «движухой», сломанные деревья или хотя бы ветки, ямы и канавы, но вскоре понял, что вокруг все как обычно – колышутся ветки, с жужжанием летают крупные жуки, висит на ветке яркая, точно вывеска, змея в руку толщиной.
Хорошо, что она в темное время не заползла мне под бочок.
Вскоре лес начал меняться, появились обширные сухие участки, а кое-где и прогалины, покрытые высокой травой.
– Стой, – сказал Ярх, когда мы выехали на одну из них. – Там…
Довести фразу до конца он не смог.
Трава зашуршала, и из нее поднялся некто тощий и полуголый, с луком в руках и с кривой усмешкой на физиономии. Шелест за спиной и с боков возвестил, что нас взяли в кольцо, но оглядываться, чтобы проверить это предположение, я не стал – находясь под прицелом у эльфа, лучше не делать резких движений.
То, что это эльф, сомнений не оставалось – крохотный нос, узкие глаза, длинные черные волосы заплетены в косички, мелкие острые зубы, да еще на худом торсе отсутствуют соски.
– Хе-хе, приехали, – с акцентом вроде того, с которым по-русски говорят прибалты, произнес он.
– Мы просто хотели выбраться из леса, – подал голос Пугало.
– Не ври! – эльф взвизгнул, и лицо его исказилось от ярости. – Вы лазутчики! Враги!
Этот тип добавил что-то на незнакомом мне певучем языке, и вокруг нас оказалось очень много его сородичей. С меня сорвали пояс с мечом, вытащили нож из-за голенища правого сапога, а затем и вовсе сдернули с седла, и пока я валился наземь, всего ощупали и обыскали.
Вот засранцы! И чего мы им такого сделали?
Меня рванули за плечи, и я обнаружил, что стою рядом с соратниками и каждого держат двое эльфов, а напротив приплясывает предводитель всей этой шайки, по виду типичный сумасшедший.
– Славная охота, славная, – бормотал он, ежась и дергаясь. – Ведите их!
Я кинул взгляд на Пугало – может быть, самое время попробовать вырваться? Но тот еле заметно качнул головой – понятно, не сейчас, хотя не думаю, что потом будет момент удобнее.
Нас повели на север, причем погнали тычками, как беглых рабов.
Когда меня в очередной раз пихнули в плечо так сильно, что я споткнулся и едва не упал, я оглянулся и поймал взгляд одного из конвоиров, выбритого налысо, с серьгами в ушах, губах и носу. Желание высказать этому уроду все, что я о нем думаю, мгновенно пропало – взгляд эльфа говорил «только дай мне повод», а наконечник лежавшей на тетиве стрелы выглядел острым.
– Чотанетак? – спросил он, произнося слова так, что я едва понял, о чем речь.
– Не, полный порядок, – ответил я.
– Вотыатлична, – и лысый эльф дал мне хорошего пинка, точнее попытался, поскольку я сумел увернуться.
Где-то через километр мы оказались в ручье, по руслу которого и топали какое-то время, причем даже эльфы шлепали по воде глубиной по колено, да еще и больше пялились по сторонам, чем на нас.
Похоже, в этой местности сушей передвигаются только самоубийцы.
Но вот мы вновь очутились на сухом месте, а затем впереди показалась деревня – около двух дюжин хижин вроде тех, в каких в моем родном мире обитают всякие пигмеи и прочие типы из каменного века, разве что эта выглядела нежилой, никаких чумазых детей или теток с отвисшими до пояса сиськами.
Никто не вышел полюбоваться на пленников, то есть на нас, покидаться какашками или грязью, плюнуть в лицо или хотя бы потаращиться и поржать над чужим унижением – нельзя сказать, что меня это сильно огорчило, но все равно было как-то не по-людски.
Хотя чего ждать от эльфов, да еще диких?
«Гостеприимство» нам оказали вполне предсказуемое – привязали, усадив на землю, к толстым деревьям, расположенным посреди селения, на вытоптанном пятачке. После чего, не оставив даже часовых, занялись добычей, а в первую очередь нашими седельными сумками.
Наземь полетели одеяла, съестные припасы и прочее-прочее-прочее…
– Ну вот, они до подарков наших колдунов добрались, без вопросов, – мрачно пробормотал я, глядя, как предводитель этих полуголых дикарей вертит в руках черное яйцо, выданное мне Мухомором. – Может быть, те поймут, что с нами не все ладно, и сумеют помочь?
На душе было мрачно – что я за лопух такой, и месяца в этом мире не провел, а ухитрился во второй раз угодить в плен, сначала к засранцам из Цветочного батальона, а теперь к диким эльфам. Но если в первый раз неподалеку были соратники-разведчики, то сейчас рассчитывать было не на кого.
– Как же, дождешься от них, – пробурчал Ярх, выразительно сплевывая. – Уроды. Годятся только собачиться между собой да всякую требуху сраную творить… Вот, гляди!
Яйцо зашипело, засвистело, и предводитель эльфов поспешно бросил его.
Завопил так, что из глубин леса откликнулась какая-то птица, а из расположенной ближе всех к нам хижины выбрался согбенный дядя, выглядевший таким древним, словно застал сотворение этого мира местными богами.
Морщинистый, с согнутой спиной, клокастыми, совершенно белыми бровями и гривой седых волос, он был обряжен в нечто вроде юбки из травы, а в руке держал кость, очень напоминавшую ту, что бывает у человека в бедре.
– Это шаман, – сказал Пугало, и в голосе его не было радости.
– А я подумал, что стоматолог, – пробормотал я на родном языке.
На нас дряхлый кекс внимания не обратил, побрел туда, где валявшееся на земле яйцо светилось лиловым и время от времени начинало бормотать, точно испорченное радио. Предводитель подскочил к шаману и принялся что-то объяснять, тот выслушал, а затем взял, да и ударил своей костью по поделке Мухомора!
Громыхнуло, вспышка оказалась такой яркой, что я на мгновение ослеп.
– В задницу такие шутки! – рявкнул Ярх.
Зрение вернулось, и я не без сожаления обнаружил, что эльфы целы, только морды у них чуть-чуть подкопченные. А затем пришлось и вовсе напрячься, поскольку шаман с грацией Вия из старого фильма заковылял в нашу сторону, разве что не заканючил «Подымите мне веки…».
Остальные гурьбой повалили за ним.
– Привет, рожа, – сказал Ярх, когда местный старейшина наконец добрался до нас. – Отпустили бы вы нас подобру-поздорову, а то хуже будет, это я тебе обещаю.
Эльф – сколько ему, интересно, лет, сто, тысяча, пять тысяч? – смотрел на нас бесцветными, лишенными всякого выражения глазами, и казалось, даже не дышал. Сородичи его топтались вокруг, сопели, пыхтели, но нарушать молчания не решались, хотя видно было, что им очень хочется.
Затем шаман произнес лишь одно слово, но оно вызвало у собравшихся взрыв бурной радости.
– Завтра на рассвете вы умрете, – заявил нам предводитель, не скрывая удовольствия. – Умрете так, чтобы доставить удовольствие нашим предкам, порадовать их души, насытить их и нашу силу. Можете начинать молить о снисхождении, но только знайте, короткоживущие, это вам не поможет!
Тут он чего-то загнул – зачем молить, если не поможет?
– Больно надо, – сказал Ярх. – Ты у меня молить будешь, когда я тебе брюхо вспорю и дам понюхать, как пахнет твое дерьмо… Ты думаешь, сильно лучше моего, а?
Если это и было бравадой, то высшего класса, красноглазый держался так, словно это не он был привязан к дереву и лишен оружия, и в каждом его слове звучала непоколебимая уверенность в своих силах.
– Ах ты! – прошипел эльф-предводитель и врезал Ярху по физиономии.
Но по такой ряхе лупить – только кулаки портить.
Шаман буркнул еще что-то, и придвинувшиеся было ближе к нам аборигены с разочарованным гулом отпрянули – похоже, сегодня над нами издеваться рановато, а вот завтра мы свое получим, и в тройном размере.
Вся эта шобла прыснула в стороны, старикан уковылял в свою хижину, и мы остались втроем. Лошадей наших увели, вещи с земли собрали и, что самое обидное, даже часовых к нам не приставили!
Хотя сбежать от эльфов в лесу… сложная задачка.
– Что делать будем-то? – спросил Пугало.
– Всегда думал, что ты у нас самый умный, – сказал я. – Хотя можно спеть…
– Зачем? – они произнесли это в один голос и уставились на меня с одинаковым изумлением.
– Может быть, у них есть музыкальный слух и, услышав наше гнусное вытье, эльфы решат, что до утра не вынесут, и прирежут нас на скорую руку, – я нес откровенную ерунду, и в первую очередь для того, чтобы заглушить собственный страх: внутренний голос шептал, что в этот раз нам не выбраться самим и никто не придет на помощь. От этих мыслей внутренности понемногу смерзались в ледяной ком.
Ярх захохотал, Пугало же покачал головой.
– Я петь не могу, – сказал он с сожалением. – Ого, а это что?
Последняя фраза относилась к воплю, донесшемуся из хижины, что выглядела самой большой и, если можно так сказать, роскошной – из крыши торчали разноцветные перья, над дверным проемом были развешены бусы из разноцветных камушков и клыков хищников. Вокруг этого строения мгновенно засуетились эльфы, но нельзя было сказать, что вид у них встревоженный.
– Может, там у них баба рожает? – предположил Ярх.
Криков роженицы я в жизни не слышал, но это их, откровенно говоря, напоминало – истошные вопли, какие может издавать даже не разумное существо, а терзаемое болью животное…
– Вот завтра и мы так, – сказал я, сглатывая.
– Не ссы, прорвемся, – это Ярх. – Еще день впереди, да ночь целая. Не пропадем.
Очень хотелось бы верить, но пока ни малейшей причины для этого я не видел.
Вопли затихли, и эльфийская деревня вновь стала выглядеть необитаемой – никакого движения, шума, даже запахов готовящейся еды или хотя бы дыма.
Время тянулось, словно лишенная вкуса жвачка – сиди себе, можешь почесаться или поерзать, а вот встать не особенно крепко вроде бы затянутые путы тебе не дадут. Наблюдения за нами видно не было, но я не сомневался, что оно есть, что за будущими жертвами присматривают.
– Давай хотя бы продумаем, как удирать будем, – сказал Пугало, когда небо вновь затянули облака.
Похоже, над Покосившимися пущами они собирались каждый вечер.
– Думаешь, будем? – Ярх ухмыльнулся. – А может, останемся? А то мне нравится. Разве что не кормят, порази их все боги, какие только были, есть и будут в нашем мире.
– Ночью попробуем, – сказал я. – Лучше то, что там в темноте властвует, чем эти.
Да, если удерем, то попадем в «движуху», и та тоже нас наверняка прикончит, но хотя бы без издевательств и, если можно так сказать, без личных мотивов, как лавина или цунами…
– У меня в поясе сзади лезвие спрятано, его заморыши не нашли, – сказал Ярх, глядя в сторону. – Я до него запросто дотянусь и путы себе перережу, еще пара движений, и мы все трое на свободе… Но что потом?
Да, это вопрос вопросов.
Оружия нет, лошадей нет… а это значит, что нужно их добывать, или бежать в лес с «голым задом»?
– Давай по обстоятельствам, – сказал я. – Если первый пункт осилим, то за второй возьмемся, а то вдруг едва ты путы срежешь, как нас стрелами напичкают, и весь план оборотню под хвост.
– Ну, так нельзя, – тут же возразил Пугало. – Надо все продумать, чтобы хотя бы время занять. Чего так сидеть. А то и пить охота, и жрать, и, в общем, отлить не помешало бы.
Да, тут он прав – мочевой пузырь грозил того гляди лопнуть, зато в глотке было суховато. Проклятье, до чего негармонично устроено все в человеческом организме, да и не только в человеческом, судя по моим соратникам.
Один вон на четверть оборотень, другой и вовсе тивахо, или как он себя назвал?
И мы принялись вполголоса спорить, с какой хижины начнем ночную эльфийскую резню… Или нет, лучше тихо проползем, как ниндзя… Тут выяснилось, что мои приятели этого слова не знают и его надо растолковать… Я даже на какое-то время забыл, что хотел в туалет.
Перед самой ночью нас все же проверили – двое эльфов осмотрели наши путы, а на просьбу «сводить до ветру» лишь рассмеялись. Потом они ушли, вскоре наступила обычная для Покосившихся пущ тьма, и из лесу донеслись первые звуки начавшейся «движухи» – скрип, чавканье, топот.
Демоны забери, как туда не хотелось лезть…
– Я начинаю, – прошептал Ярх, и с той стороны, где он был привязан, донесся звук лопнувшей веревки.
Я напрягся, ожидая от хозяев поселка какой-нибудь подлости – кто знает, в этом мраке они могут наблюдать за нами с расстояния в метр. Но ничего не произошло, а сильные пальцы уже ощупывали мои путы, потом я ощутил рывок и понял, что свободен.
Свободой я воспользовался для того, чтобы избавиться из избытка влаги в нижней части живота.
– Теперь что? – спросил я, закончив это увлекательное занятие.
– Наводнение, – буркнул Ярх, помогая Пугалу встать. – Куда унесли наше оружие?
Но мы даже не успели договориться о плане дальнейших действий, поскольку из хижины шамана донесся громогласный вопль, ничуть не похожий на те, что мы слышали утром. Но что хуже всего, она вспыхнула, точно огромная энергосберегающая лампа, так что мы оказались как на ладони.
– В сторону! – рявкнул Пугало, и мы метнулись прочь, к зарослям, куда свет не проникал.
Видно было только, что ветки трясутся, а деревья качаются, точно пьяные.
То ли с голодухи, то ли от того, что отсидел ноги, я пару раз споткнулся. Распрямившаяся ветка с силой врезала по физиономии, затем я вновь очутился во тьме. Сзади зазвучали визгливые крики – ага, это проснулись наши хозяева.
– Вот это сра… хре… не, – никогда не думал, что услышу в голосе Ярха страх, но тут уловил именно его – что-то углядел во мраке красноглазый внук оборотня, несколько более зоркий, чем обычные люди. – Давай за мной, вот сюда, на дереве заныкаемся! Быстро!
Легко сказать – за мной… А если ни шиша не видно?
Я рванул следом за соратниками, полагаясь больше на слух, врезался в широкую и твердую спину Пугала. Затем прямо в затылок дохнуло нечто холодное и смрадное, и что-то цапнуло меня за штанину.
Тут уж я обрел такую прыть, что сам не помню, как очутился выше всех.
– Ну вот, вроде ничего, богам на зависть, – проговорил Ярх откуда-то снизу, и тут же дерево начало конвульсивно трястись, словно пытаясь сбросить нас, разве что не чесалось ветками.
Меня дергало и мотало, а вдали, там, где осталась деревня, один за другим загорались строившиеся в линию огоньки. Похоже, эльфы зажигали факелы, готовились идти в погоню, их не пугала ночная «движуха».
А значит, они возьмут нас тепленькими, разве что обдриставшимися от страха.
Очередная судорога прошла по стволу, а в следующий момент я услышал знакомый голос, произнесший прямо в ухо:
– Интересно, что это тут у вас происходит?
Повернув голову, я обнаружил, что на плече сидит зеленая каменная бабочка, подарок Затворника, шевелит усиками, и по ним, а также по крылышкам пробегают волны мягкого света.
– Развлекаемся, – ответил я. – Куда ты нас закинул, колдун? Или так и хотел?
– Э… хм, нет, – признал мой собеседник. – Случилось нечто странное, основополагающие пути мира оказались нарушены, завихрения возникли в его ткани…
– Если ты не заткнешься и не поможешь нам немедленно, тоже случится нечто странное! – возопил я, из последних сил цепляясь за раскачивающийся ствол. – Мы сдохнем!
– Да, хорошо, – и бабочка сорвалась с моего плеча.
Двигалась она вроде бы неторопливо, почти не взмахивая крылышками, но вокруг дерева облетела в один миг. Зловредное растение перестало притворяться живым, ветки его обвисли, ствол, если можно так сказать, расслабился.
– Следуйте за мной! – объявил Затворник устами бабочки, или уж не знаю, что там у насекомого.
Эльфы уже двигались в нашу сторону, красные пятнышки хоть и медленно, но приближались, поэтому мы не стали тратить время на расспросы – что и зачем. Мигом даже не слезли, а слетели на землю и побежали в том направлении, куда устремилась крошечная зеленая бабочка.
Лес грохотал и скрипел вокруг нас, под ногами вырастали кочки и появлялись рытвины, из почвы вылезали какие-то отростки. По сторонам я старался не смотреть, все равно ничего толком увидеть было нельзя, все силы тратил на то, чтобы не упасть и не отстать от соратников.
А мчались мы будь здоров, наверняка, из ноздрей валил пар!
Затворник через свою бабочку утихомиривал силы Покосившихся пущ, но лишь на узкой полоске, там, где нам предстояло пробежать. С боков и особенно сзади царила обычная для этих мест вакханалия, и даже более суровая, чем, например, вчерашней ночью. Оно и понятно, местные не хотели отпускать нас просто так.
Промчались через ручей, затем долго бежали вверх по склону, поросшему зверски колючими кустами. Когда из них выбрались, я готов был поклясться, что изорвал в клочья всю одежду, а рожу порезал в десятке мест.
Глаза застилал пот, сердце лупило как паровой молот, ноги дрожали.
– Может быть, помедленнее? – взмолился я.
– Хочешь попасть в лапы эльфов? – отозвался Пугало, не оборачиваясь, и я заткнулся.
Лучше быть полумертвым от усталости, чем мертвым на сто процентов.
А потом утомленный мозг словно отключился, как и эмоции – я уже не думал и не испытывал ничего, просто мчался через тьму, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, не отводя взгляда от порхающей впереди бабочки, окруженной изумрудным ореолом.
А затем она потухла, и я понял, что по лесу расползается серый рассвет.
– Утро? – спросил кто-то хрипло, и я не сразу узнал голос Ярха.
– Утро, – согласился Пугало, и мы остановились.
Бабочка уселась ко мне на плечо и сложила крылышки.
– Ну что, так лучше? – спросила она голосом Затворника.
– Неплохо, – Ярх сплюнул. – Вот только бы еще оружие нам, лошадей и денег. Наше все сранство там осталось.
– Ну, это, я думаю, вы сами добудете, – и хозяин пещеры в горах ушел, я перестал ощущать его присутствие, а бабочка уже сама слетела вниз и втиснулась за голенище моего сапога.
– Добудем, – согласился Пугало. – Только сначала-то надо попить и поесть.
Лес, где мы находились, походил на Покосившиеся пущи, но все же от них отличался – тут не было сплошного болота под ногами, деревья стояли пореже и не чувствовалось пропитавшей все, от крон до корней, враждебности.
Воду мы нашли быстро благодаря чутью Ярха, а Пугало соорудил из ветки и вытянутой из сапога жилы приличный лук. Стрела, конечно, получилась у нас совсем не боевая, без наконечника, но ее хватило, чтобы сбить с ветки зазевавшуюся толстую птицу в оранжево-белых перьях.
– Ни кремня, ни огнива, – сказал я, когда пташке свернули голову, чтобы не мучилась.
– Ничего, так даже вкуснее, – и Ярх ухмыльнулся под стать деду-оборотню.
Раньше мне сырого мяса есть не приходилось, и поэтому я с осторожностью взял доставшуюся мне часть окровавленной тушки. Но едва уловил запах, как в брюхе взвыло, и я забыл и про свои опасения, и про то, что именно досталось мне на завтрак, я мог только жевать и глотать.
– Хорошо… – сказал Пугало, вытирая руки о траву. – Как вы заметили, Затворник вел-то нас на восток, а это значит, что сейчас мы на границе Покосившихся пущ и владений Синеглазого.
Как же, заметили – и времени на это не было, и как вообще сориентируешься, когда нет ни луны, ни звезд?
– Осталось добраться до того города, который наши осаждают, – тут я не удержался и сыто рыгнул – ну да ничего, в компании наемников такое позволительно. – Только как?
– Для начала – на своих двоих, – и Ярх вскочил на ноги. – Пошли?
Честно говоря, после такой ночки я бы не отказался поспать несколько часов, но показывать свою слабость не стоило: один разок попадешься на этом, будут дразнить «рохлей» не один год. Вот так у нас в команде попался один из запасных доигровщиков, когда на летнем сборе сошел с дистанции на кроссе.
– Конечно, – гордо сообщил я, поднимаясь, увы, не так резво, как красноглазый.
Шагали мы, конечно, так себе, не то что ночью, да еще и оглашали лес могучими зевками. Но ничего, двигались, и твари вроде обезьян или лемуров удивленно таращились на нас сверху.
А потом впереди обнаружилась дорога – широкая по местным меркам, утоптанная, и даже со свежим конским навозом у обочины с жужжащими над ним толстыми мухами.
– Вот это классно, честное слово, – сказал я. – Попросим кого-нибудь нас подвезти?
– Тот, кого попросишь, портки обмочит и с воплем убежит! – Ярх засмеялся, скаля крепкие белые зубы. – Ты себя не видишь, зато я вижу, а ты на меня глянь, внимательнее.
Да уж, и то верно – рожа исцарапанная, одежда рваная, но при этом морда наглая, глаза хитрые, да и мужик крепкий, видно, что привык к оружию в руке, а не к плугу, так что если трое таких типов займутся здесь «автостопом», то вряд ли кто рискнет их подобрать.
– Так что же делать? – спросил я.
– Сначала понаблюдаем, – вступил в разговор Пугало. – Вот местечко-то хорошее.
Мы залегли в кустах, откуда дорогу было видно в каждую сторону метров на пятьдесят. Поначалу никто мимо не проезжал, и меня начало клонить в сон. Все вокруг закружилось, голову словно прижали к земле…
– О, глянь-ка! – воскликнул Ярх, и очень вовремя, я смог стряхнуть с себя дремоту.
С северо-запада двигались несколько телег, запряженных горбатыми быками. Громоздились штабеля лоснящихся аккуратных бочонков, возницы зевали не хуже чем мы, без интереса таращились по сторонам, но все были в кольчугах, с мечами на поясах, а некоторые и в кожаных шлемах.
Плюс еще пятеро всадников в авангарде и столько же в арьергарде.
– Похоже, мытари местные, – прошептал Пугало. – Вот бы один бочонок спереть.
– Рискованно, – отозвался Ярх. – Вообще для нас все рискованно, если грабить кого, то только всех насмерть, а то уж больно мы заметные, я по глазам, Рыжий – по битой морде, о твоей физиономии я вообще молчу, что в черном этом мешке, что без него, все херово.
Обоз исчез из виду, вскоре с противоположной стороны показался другой, куда больше, из двух дюжин телег, с толстым купчиной во главе, расфуфыренными охранниками, при виде которых кулаки зачесались даже у меня, и разнообразным грузом, от шкур и до соленой рыбы, чей запах дошел до нас.
Протопали около сотни молодых парней в сопровождении нескольких ветеранов – пополнение для армии Синеглазого, пока еще не вооруженное и не обученное, но в любом случае, мясо для мечей Проклятой роты.
А затем донесся негромкий перезвон колокольчиков, и мои спутники оживились.
– Ха, сранство мне в глотку и в задницу! – воскликнул Ярх. – Давай, выбираемся!
Пугало кивнул, и мы полезли из кустов на открытое место, хотя я по-прежнему не понимал, что происходит. Звон стал громче, приблизился, из-за поворота показалась группа людей в одинаковых серых балахонах с капюшонами, целиком скрывавшими лицо.
Чернели прорези для глаз, босые ноги топтали дорожную пыль, равномерно постукивали посохи.
– Привет вам, люди, – сказал Пугало, когда обладателям серых балахонов осталось до нас шагов десять, и несколько из них вздрогнули – ба, да эти ребята, что, плохо видят? – Не бойтесь нас.
– Что? Кто это? – старческим голосом прокаркал тот, что был впереди, высокий и сутулый.
Они остановились, привязанные к верхушкам посохов колокольчики звякнули еще по разу и замолкли.
– Путники, – заявил Ярх. – Хотим купить у вас кое-что.
– Что можно купить у нас? – голос самого маленького оказался на диво мощным. – Даже нашу хворь мы не можем передать вам… – ого, да он говорит с ненавистью и злобой. – Ей наделяет судьба, да будет она проклята!
– Не издевайтесь над нами, добрые господа, но нам нечего вам продать, – сказал сутулый.
Балахоны, посохи, тощие дорожные мешки… Что с них взять?
Балахоны, что скроют и мои синяки, и глаза Ярха, и даже маскировку Пугала!
– У вас есть кое-что, чего не имеет-то больше никто, – тут уроженец Южных земель сделал паузу. – Запасные облачения и колокольчики для ваших посохов… Есть, я знаю.
– А чем будете платить? – спросил еще один из серобалахонных.
Этот вопрос интересовал и меня самого.
– Кое-что есть, – и Ярх вытащил из кармана штанов большую золотую монету.
Интересно, как и где он ее спрятал, что дикие эльфы не сумели отыскать?
– Сефен, ты видишь? – спросил сутулый. – У тебя глаза самые лучшие… Что там?
– Золото, – булькнул стоявший вторым.
– Я дам вам его потрогать, понюхать и даже попробовать на зуб, – Ярх сделал шаг вперед. – Держи, дядя, твои руки еще чувствуют хоть что-то или на них можно рисовать ножом?
Что это за болезнь такая, что лишает зрения и убивает нервные окончания?
Сутулый взял золотую монету дрожащей ладонью и сунул в рот, а затем долго вертел перед глазами, то ли разглядывая, то ли пытаясь понюхать, а когда заговорил вновь, то в словах его прозвучало удивление:
– Мне кажется, что она настоящая… Ты не лжешь нам, добрый господин?
– Спрашиваешь, – Ярх даже протянул руку, чтобы похлопать собеседника по плечу, но в последний момент передумал и отдернул руку. – Где товар, дядя? Надо три штуки!
В мешках у этой странной компании нашлись запасные балахоны, мятые и не особенно хорошо сшитые, но чистые, а также колокольчики. Заполучив все это, наши бизнес-партнеры под негромкий звон удалились, а мы остались стоять на обочине.
– Кто это такие? – спросил я.
– Прокаженные, – ответил Пугало. – Неужели у вас их нет?
– Есть… – о проказе я, конечно, слышал, но у нас это страшилка из средневековья. – Только не видел никогда.
– Ну, вот и увидел, – Ярх развернул доставшийся ему балахон, с него полетела пыль. – Пошли, посохи вырубим и в путь отправимся, достаточно на одном месте проторчали.
И вскоре в ту сторону, откуда недавно явились настоящие прокаженные, заковыляли трое поддельных.
Двигались мы цепочкой, я держал руку на плече Ярха, тот цеплялся за Пугало. Шагали не так, как положено молодым, полным сил мужикам, а шаркали и приволакивали ноги, но все равно, на мой взгляд, смотрелись подозрительно.
Как ни ссутулься и ни согнись, все равно видно, что все трое здоровые кабаны.
Через пару километров встретили обоз, и я, следуя примеру соратников, склонил голову и вытянул перед собой руку ладонью вверх. Когда в пыль под моими ногами шлепнулась медная монетка, это меня сильно удивило, но Ярх не растерялся и загнусавил:
– Благодарим вас, благодарим, во славу, во славу…
В чью славу, так и осталось непонятным.
Помимо денежки, нам досталась краюха подсохшего хлеба, и мы сожрали ее прямо на ходу.
– Это, конечно, вроде безопасно, но стыдно-то, – сказал Пугало, когда нас обогнал рыцарь со свитой – эти ничего не дали, но хотя бы не обратили на нас внимания, и на том спасибо. – Да и чем ближе к цели, тем менее удачное прикрытие… Там, где война, прокаженным делать нечего.
– Ничего, срань эту закончим при первой оказии, – Ярх распрямился и приложил ладонь ко лбу. – Это что там, впереди, постоялый двор? Ни хрена не видно через эти дырки, чтобы провалились они в задницу всем богам разом!
Мне в одежде прокаженного, откровенно говоря, было неуютно – нет, я знал, что эта болезнь не заразна и что опасности нет, но все равно ощущал дискомфорт, казалось, что начинаю чесаться, а по телу кто-то ползает.
Вскоре стало ясно, что красноглазый не ошибся и большое здание, окруженное забором, и вправду выстроено здесь для того, чтобы принимать гостей.
– Свернем и на ночь останемся, – решил Пугало, когда мы увидели забитый телегами двор.
До темноты время еще оставалось, но кто сказал, что дальше будет другое подходящее место, а кроме того, «рабочий день» у нас сегодня начался еще вчера, ноги ныли и едва не отваливались.
– А нас пустят? – поинтересовался я.
– Выгнать не сумеют, – буркнул Ярх.
За забором обнаружился безмятежно отливающий на него мужик.
– О, серые, – сказал он, увидев нас. – Или мне мерещится?
– Не мерещится, добрый господин, – проблеял Пугало. – Не проявите-то к нам зла, ибо судьба уже обошлась с нами недобро, лучше подскажите, не найдется ли в этом месте для нас приюта?
– С твоим голосом точно обошлась, – мужик хохотнул. – Откуда же я знаю? Серые…
И он, пошатываясь, убрел в сторону крыльца.
Судя по количеству телег, лошадей у коновязи и шуму внутри, народу на постоялом дворе было с избытком.
Догадка эта подтвердилась, едва мы заглянули внутрь – дым коромыслом, бегают взмыленные служанки, кости трещат под крепкими зубами, за одним столом поют, за другим вроде бы дерутся, хотя сквозь прорези в капюшоне я не мог как следует разглядеть, что там творится.
– Проваливайте! – рявкнул вылетевший на нас дядька с круглой красной рожей и огромным половником в руке.
– Милостивый господин! – заголосили мы, дружно падая на колени. – Не погубите!
– Днем целая толпа мимо проходила! Теперь еще вы трое! И наверняка на ночь? – поварешкой, которой он размахивал, можно было глушить бегемотов, и я посматривал на нее с опаской – еще пустит в ход, чтобы выгнать попрошаек, так ведь потом синяки останутся. – Откуда вы только беретесь?! Куда смотрит наш всемогущественный владыка?!
Но прооравшись, краснорожий успокоился.
– Идите вон туда, – он указал в угол рядом с дверью на кухню. – Сидите тихо. Пожрать вам дадут, ночевать ляжете на полу. Отхожее место сзади за домом, все ясно?
– Да ниспадет на вас благословение всех богов, – истово проканючил Ярх и даже потянулся лапищами к хозяину постоялого двора, но тот поспешно отскочил и погрозил поварешкой:
– Ручонки при себе держи! – и исчез в толчее.
Мы уселись к стенке, подобрав ноги, и вскоре конопатая служанка притащила нам поднос со всякими объедками – рыбьи головы, обрезки мяса, несколько начавших покрываться плесенью хлебцев, засохший до каменной твердости сыр и даже горшочек прогорклого масла.
– Спасибо тебе, красавица, – сказал Ярх, на что девица скривилась и удрала.
Запили всю эту «роскошь» мы кувшином воды, и я впервые за пару дней ощутил себя сытым.
– Только не спи, спать-то рано, – прошептал мне в ухо Пугало, и я встряхнулся, отгоняя дремоту.
– А чего делать? – спросил я.
– Смотреть и слушать, – пояснил он. – Любые сведения могут оказаться полезными.
Спорить я не стал, хотя совершенно не знал, в какую сторону обратить взор и на чем сосредоточить слух – за ближайшим к нам столом неспешно, но основательно жрали два могучих бородатых купца в дорогих камзолах, и вокруг них служанки суетились точно пчелы вокруг особо ароматного цветка; чуть дальше три крепких мужика только и делали, что пили, но при этом почти не разговаривали.
Со всех сторон неслись отдельные слова, фразы, выкрики, иногда чих или кашель. Порой начиналось нестройное пьяное пение или раздавался стук, какой издает донышко кружки, если с силой опустить ее на столешницу. Чего тут увидишь или услышишь полезного?
– Я до ветру, заодно кое-что посмотрю, – Ярх поднялся и заковылял к двери.
Одна из служанок споткнулась об Пугало, едва не обдав нас горячим супом из плошки. «Серой заразе» досталась щедрая порция ругательств, ну а мы изобразили привычное блеяние.
Красноглазый вернулся и, заняв свое место, сообщил шепотом:
– Три лошади, все как надо.
– Хорошо, – Пугало кивнул.
О чем они говорят, я не очень понимал, поскольку спать хотел просто зверски.
За окнами, затянутыми бычьим пузырем, начало темнеть, и гости принялись устраиваться на ночлег – кто на лавке, кто на небрежно вытертом столе, а большинство прямо на полу. Служанки приволокли свежей соломы, и небольшой пучок, как раз, чтобы уложить на него котенка, достался и нам.
Но я вымотался так, что мне было все равно, и вырубился, едва закрыв глаза.
