Глава 44

Олтон – это самый южный городок Штатов, расположенный на берегу Миссисипи. Вокруг него по обе стороны реки раскинулись плантации и усадьбы их хозяев. Здесь растут кукуруза и подсолнечник, пшеница и сахарный тростник. Проезжая по дороге, вьющейся между полей, видишь процесс уборочной на всех ее стадиях. Работники сносят на край поля головки подсолнухов и тут же, на расстеленной тряпице, выбивают из них семена. Обезглавленные стебли – будыли – начиная с края, корчуют, подцепляя снизу узкими лопатами корчевателей, очень уж крепко они держатся в грунте. Потом их составляют пирамидами, чтобы сохли перед сжиганием.

Пшеницу косят конной косилкой и копешками на волокушах переправляют на ток, где ритмично взметываются тяжелые цепы в руках самых сноровистых рабов. Надсмотрщики на лошадках зорко поглядывают, следя за тем, чтобы никто не отлынивал.

В последнем не охваченном цивилизацией лесочке Робин и Натин сменили имидж, для чего взятые с собой вьюки были подвергнуты решительной переукладке. Офицер сменил одежду на партикулярное платье, а девушка оделась как леди, пересев, естественно, в дамское седло. Старящий макияж для лейтенанта – дело привычное. Но на этот раз он был дополнен бородкой. Все-таки здесь расположен штаб округа, офицеры которого могут заинтересоваться тем, почему командир форта самовольно покинул место службы. Не стоит подставляться по мелочам.

Лошадок оставили в гостинице. У хозяина справились о плантаторе. Он действительно остановился в лучшем номере часом раньше, но уже отправился на торги вместе со всем своим семейством. Навес, под которым продавали рабов, отличался от соседнего, где торговали лошадьми, только отсутствием навоза на земляном полу. Вудс, его супруга и трое их разновозрастных детишек действительно оказались в тени его крыши, и Робин сразу включился в процесс покупки. Тут разыгрывается спектакль «Шаловливые проказники балуются».

Родители занимают торговца неспешным разговором о ценах и качестве товара, Натин во всем блеске своего юного очарования щебечет о каких-то глупостях в окружении приказчика и двух молодых плантаторов, а ее спутник с жаром вступает в беседу о несовершенстве налоговой политики Южного штата с солидным джентльменом, судя по одежде, стряпчим.

Пользуясь тем, что внимание взрослых отвлечено, две прелестные девочки в кисейных платьицах радикального поросячьего цвета и пацанчик в противно-голубом матросском костюмчике вступают в пререкания с товаром. Мальчуган проникает в загончик с отдельно устроенными там детьми в возрасте от восьми до двенадцати лет, и эта шантрапа активно обсуждает что-то, бурно используя мимику и жесты. Младшая девочка затерялась среди рабынь с детьми, и из того, что изредка доносится с той стороны, можно разобрать только слова «добрый господин», повторившиеся несколько раз.

Старшая дочь плантатора степенно беседует со взрослыми рабочими-неграми о птицах, которые водятся в этих местах. Вообще все выглядит невинно. Полчаса безоблачного трепа на волнующие собравшихся темы. Младшие приказчики не решаются призвать к порядку детей солидного покупателя. После чего происходит переход ко второму акту. Юный наследник пулей вылетает из-за перегородки и жалуется батюшке на то, что эти… эти, позволили себе с ним не согласиться, что их необходимо строго наказать, купить, чтобы проучить.

Потом младшенькая заказывает себе няню, а лучше двух, и еще служанку, горничную, камеристку, чтобы не хуже, чем у мамы, а лучше двух камеристок, потому что у нее столько платьев! Старшая дочь тоже выражает определенные пожелания. Ей нужен грум, садовник, чтобы ухаживал за цветами, кучер, и в доме должны быть ливрейные лакеи.

Под напором такого натиска, а может быть, под натиском такого напора, усугубляемым капризно надутыми губками супруги, Вудс начинает торг, отстаивая каждый доллар с упорством человека, обреченного на бесполезные, но неизбежные траты. Результирующая сумма, тем не менее, впечатляет всех, и начинается борьба за скидку. Наконец все. Оформление купчих. Толпа рабов следует к пристани, где их ждет просторная плоскодонка, а семейство плантатора занимает места в конном экипаже.

Позднее на обратном пути, когда переодевались в лесочке, ну, не только переодевались, но как бы уже после того, Натин вдруг пустила слезинку.

– Среднего сына из одной семьи купили раньше, – пояснила она. – Это была распродажа, после разорения хозяйства господина Штоса. Дрова, конечно, попытается его выкупить, в крайнем случае, Зинка с Джеком просто выкрадут парня.

– Так вы не просто скупили детей, чтобы сделать их русскими, а позаботились о семьях… – задумчиво тянет Робин.

– Нет, ну верно Викулька подметила, что тупица ты редкостный. – Супруга явно снова ластится. Это сколько же в нее входит? – Людей нельзя обижать и не следует обманывать. В русских никого переделывать тоже незачем. По большому счету, если в бесконечной перспективе ваше сообщество удержится в рамках выпавшего вам ареала обитания, так у нас и в Евразии дел по горло. Говорят, на Индигирке сейчас волшебно. А копаться во всей непристойности, что сейчас здесь творится, это тяжкий труд и одни сплошные головоломки.

Под навесом из растянутой между ветвями шкуры, что на станции подземной железной дороги у Теннесси, расстелена карта. Робин и Натин занимаются стратегическим планированием.

– Как и ожидалось, самыми близкими нам по духу оказались индейцы. Работать с ними – одно удовольствие. Они как губка впитывают знания, особенно из области медицины. Представь себе, виннипеги, а это одно из самых многочисленных племен, изобрели кочевое земледелие. В местах, где зимуют, делают посадки огородов, и сваливают на летние ловы и охоты. Потом возвращаются и имеют овощи. Они без ухода и прополки, конечно, не так обильно родят, как при поливе и рыхлении, но на прокорм хватает. В общем, ребята экспериментируют с такими посадками вдоль маршрутов своих сезонных миграций. А клан Сизой Уточки гоняет с собой стадо привезенных из России коров и не сильно налегает на охоту. Так что к западу и юго-западу от Великих Озер обстановка обнадеживающая. Поколение, другое, и они идеально впишутся в местность.

К Коульке от них депутации ходят, требуют учительниц лекарского дела, да кузнечного, да справочник по выделке кож, чтобы по-английски и с учетом местных растений и минералов. Грамоте учатся сами, кстати. Приятные, в общем, хлопоты.

Но обстановка вдоль верхнего и среднего течения Потомака становится напряженной. Именно туда сейчас устремились взоры плантаторов. Они вдруг словно прозрели, перестали стремиться на юг вдоль Миссисипи и Уобаша и обратили взоры на восток. Туда направлена большая группа землемеров в сопровождении сильного отряда, а с проживающими на этих землях индейцами у нас контакты только на кромке соприкосновения их земель с теми, где расселяются выпускники нашей школы.

Расчет был на постепенное естественное взаимопроникновение, а оно поворачивается неладно. И потом, понимаешь, мы рассчитывали на контакт с плантаторами в направлении к форту Тайо, подготовили позиции, создали дружественное окружение. А теперь вот видишь, как выходит.

– С Потомаком нужно что-то соображать на месте, по обстановке. Мне в военной форме туда соваться не резон. Если прикинуться плантатором, так в их круг в два счета не войдешь. Они друг друга давненько знают. С индейцем среди янки принято разговаривать совершенно не так, как с «цивилизованным» человеком, так что этот тип маскировки лишит меня возможности действовать в контакте с правительственными силами. На скваттера я не потяну. Траппером – знатоком местности? Не знаток. – Робин примолк. – А может быть, ученым. Натуралистом. Энтомологом. С проводниками-индейцами. Папки с гербариями, точно, ботаником.

– Клан Мягкого Мешка разделит с тобой путь к вигвамам наших братьев, живущих на великой реке Потомак. – Кроличья Лапка прикалывается. Она сейчас тоже здесь.

– Пожалуй, эта мысль плодотворна, – соглашается Натин. – Мишка Мягков отлично научился ладить с дикарями, а карты района, что мы получили с использованием аэрофотосъемки, значительно лучше снятых вручную на местности.

Действительно. На них больше важных подробностей. Сейчас Робин любуется тем, как грамотно обложена с юга и юго-востока территория Штатов. Основной вид используемой в этой линии долговременной опорной точки – фельдшерский пункт. Эти разбросанные по индейским землям оплоты новой идеологии немногочисленны, но готовятся кадры для все новых и новых. Пока основная масса медиков – приезжие, однако появились и первые больнички, где практикуют лекари, подготовленные из местных жителей. Шесть лет – немалый срок. Русские не теряли его даром. Но они как пришли, так и уйдут. А Натин? Ей-то не надо уходить! И остальным русским. Что-то путается он.

Ну-ка, еще один взгляд на карту. Вот теперь видно, что на самом деле все очень плохо. Весь север, между Великими озерами и южным берегом Гудзонова залива, занятый бывшими решительными и несговорчивыми скваттерами, а теперь законопослушными фермерами, развивается в полном соответствии с обычаями человечества Старой Земли. В самих Штатах функционируют лесопилки, мануфактуры и верфи. Проводятся выборы мэров и сенаторов, собираются налоги, работают суды, университеты и военное училище. Пирамидка власти ведет общество привычным путем, выделяя ассигнования на научные проекты и строительство мостов. Поговаривают о постройке железной дороги от Чико к Онтарио. Ничего не меняется. Страна вышла на торную дорогу машинной цивилизации. И воздействовать на эту систему просто нечем.

Вот где заключена основная проблема! Индейцы, в конце концов, русским не могли бы угрожать ни при каком варианте развития событий. Плантаторы – слабое звено. Если лишить их дармовой рабочей силы, сельскохозяйственной продукцией страну снабдят и фермеры. Пусть дороже, и, возможно, в меньших количествах, но устоям государства это не угрожает. А сейчас на цивилизованной территории работает только школа маленьких скво, в которой учится от силы десяток девочек. И все. Меньше, чем булавочный укол.

Интересно, а как можно научить аскетизму и заботе о природе людей, которые с младых ногтей ориентированы на карьеру, жизнь в высшем свете, приличные доходы. На просторный дом с вышколенной прислугой, балы, лакеев, кивера и вальсы Шуберта, и хруст французской булки? Робин даже прижмурился, представив себе курсантов первого года обучения и расхаживающего перед ними классического армейского сержанта.

– Парни! Вам всем нужно подвязать яйца и самоограничиться, поскольку ваше неуемное потребление материальных благ может создать угрозу нашему социуму.

Полная прелесть! Организовать, что ли, школу таких сержантов в форте Тайо? Шутки шутками, но крепнущий костяк капиталистического сектора продолжает развиваться, пробуждая энергию и творчество в людях, желающих в нем существовать.

Итак. На данный момент технический уровень русских выше. Как этим воспользоваться? Попробуем по пунктам.

Медицина. Вообще-то это не совсем оружие. Гигиена и санитария, микропедиатрия и родовспоможение – предметы первой необходимости для любого социума. Ну и гинекология. Без сохранения здоровья женщин никакая цивилизация не простоит и полувека. Деградирует. И, как ни странно, в этой области экспансионисты ведут себя нелогично. Хотя медики, прежде всего, занимаются, скажем так, людьми, лишними с точки зрения правительства. Не платящими налогов. Подход логичный. Медицинскую помощь получают те, кто ее раньше не имел. С точки зрения интересов человечества, экспансионисты действуют правильно. Сектор социума, настроенный на гармонию с окружающей средой, поддерживается в меру сил.

Транспорт. Транспорт активно используется. Моторные барки снуют по рекам в тех местах, до которых центральное правительство еще не дотянулось. Теплоходики везут через океан медикаменты, хирургические инструменты и материалы, учебные пособия, преподавателей. Срочные перевозки осуществляются самолетами, садящимися на воду. Здесь тоже все логично.

Оружие. В принципе, никаких препятствий для того, чтобы его применить, нет. Самозарядок американские оружейники пока не сделали, пулеметов – тем более. Но оружие производит только мертвые тела или калек, перерабатывая на них нормальных живых людей. Не видит Робин, как вооруженным вмешательством можно что-то изменить. Ну, перестрелять правительство, уничтожить армию, привести страну в состояние хаоса. Так потом это все придется приводить в порядок, получив в результате в принципе то же самое общество. Это в случае успеха. Результат вооруженного конфликта ведь заранее не предопределен. Нет, если придется индейцу отбиться от бестактного кавалериста, то, конечно, никто его за это не осудит. Но как использовать убивалки для созидания общества разумных природопользователей – эта мысль в голову лейтенанта не приходит.

Связь. Да, радио – это здорово. Он прямо из форта легко узнает от Жаклин о том, что происходит в родительском доме, договаривается о встрече с Натин, его предупреждают о судах, проследовавших вниз по рекам в сторону его крепости. Конечно, аппаратура для двусторонней связи – это серьезный электроприбор. Но для приема сигнала на заранее известной волне годится и совсем простое устройство. Если принимаешь сигнал неподалеку от передатчика, то батареи питания носить не обязательно. Несколько метров провода в качестве антенны, штырь в землю и кругляш наушника в ухо. Ну, еще катушечка и пара пуговичного размера деталей, и слушай новости каждый час. Вещание пока налажено по-русски, для группы экспансии, и зона охвата – юго-восток. Там объявления идут, уведомления, сообщения разные. Где, какая погода – до этого места всегда дослушивают все.

Спокойно! Думай, голова!

– Это не вредно! – Ужас! Таких лиц на свете просто не бывает. Черная, как уголь, женщина только что появилась со стороны подошедшей барки.

– Ты хто? – выдавливает через силу побледневший лейтенант. Но мозг не отключился от изумления и делает вывод, что последнюю мысль он высказал вслух.

– Принцесса Будур. Впрочем, первую часть можно опустить. – Колоритная негритянка грациозно присаживается под тент из шкуры. – Про то, о чем должна думать твоя голова, никому не рассказывай – засмеют.

Натин и Лапка веселятся от души.

– Роб, это теща Ната. Она его обожает, но когда принимается ругаться, всем достается поровну. – Жена так многообещающе прильнула справа, что никаких сомнений в том, по какому сценарию завершится вечер, ни у кого не возникает.

Как ни крути, переделать уже сложившийся социум не получается. Вот не видит Робин способа, хоть тресни. И русские не знают, как к этому подступиться. Если подходить к делу начиная с общин, что существуют у индейцев и поначалу возникают в среде одиночных семей земледельцев, тогда срабатывают их многократно проверенные методы вовлечения людей в круг самодостаточных самостоятельных независимых приспособленцев, объединяющихся по собственной воле для решения непростых задач. А в иерархическую систему аппарата управления зародыш такого мировоззрения не подсадишь.

Он может сработать в отдельных случаях, но не способен воздействовать на ключевые фигуры социума. Занять своими людьми высшие посты? Не так-то это просто. Именно на этой сфере сосредоточено самое пристальное внимание. И здесь работают самые светлые умы, способные оказать абсолютно непредсказуемое сопротивление. Политика – это особое состояние души, для гармоничных личностей непостижимое.

В общем, все это Робин и выложил и своей юной стройной супруге, и крепкой, как вяз, Кроличьей Лапке, и черной, страшной, как конец света, принцессе Будур, которая хоть и выглядит молодицей, но правнуков, кажется, на руках покачала. А уж со внуками наперегонки набегалась несомненно.

– Молодец, однако. – Будур довольна. – Как я поняла, эти лапушки вообще с тобой ни о чем толком не поговорили. Догадайся, мол, сама. Сам, конечно. Это про тебя.

Ты прав по всем позициям. Уж извини старую женщину, но придется тебе маленько потерпеть, поскольку начну я от печки.

Все очень просто – ТЕХНОГЕННАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ ЭКСТЕНСИВНОГО ТИПА В ДАННОМ МИРЕ ОБРЕЧЕНА! Потому – любые действия, направленные на отклонение с этого пути, и есть спасение цивилизации. Это ты прочувствовал, но еще не понял умом. Или даже понял, догадался, но не в полной мере.

Объясню – экстенсивность требует доступного сырья, в Старом мире рост промышленности, потребляющей сырье, был последователен. То есть на небольшие запросы были ЛЕГКОДОСТУПНЫЕ сырьевые источники – вокруг них и образовывалась цивилизация, потом с ростом потребностей брались за все более труднодоступные. Это относится и к рудам, и к продуктам питания и животноводства, топливу и так далее. Современная Америка встала на этот путь.

Но в нынешних условиях, когда все повычерпано, наша постцивилизация находится совсем в других рамках. На текущий момент – промышленной нефти нет ближе чем на глубине в километр. То же можно сказать об угле: чтобы поднять одну тонну этого топлива из шахты, нужно затратить энергию более чем тонны того же угля. Всего этого новые американцы себе позволить не смогут. Значит, будут вырубать леса.

Перековали здесь весь перенесенный металл на новые нужды. Нашли небольшие выходы не самых богатых руд. Но экспоненциальный рост населения не может быть поддержан таким же ростом производительных сил. Имею в виду при ориентации на традиционный для Старого мира уровень потребления материальных благ.

В этом случае – кризис и коллапс цивилизации гарантирован, как только исчерпают «клады» предыдущей цивилизации и угробят только-только оправившуюся экосистему – она должна находиться как раз в конце спада и начале подъема после снятия пресса предыдущего человечества.

Так что не стоит на самом деле опасаться визита Кортеса с автоматами в Европу через пятьсот лет – в это время на месте Америки будет пустыня с мелкими рабовладельческими княжествами в оазисах и кочевыми племенами. Все намного хуже. Новые неиспорченные пространства начнут интересовать самых предприимчивых уже через сотню плюс-минус полсотни лет.

Вполне можно было подождать этого момента для ассимиляции, но природу жалко, да и наличие такой пустыни на климате планеты скажется не лучшим образом – Африка тоже когда-то была цветущим садом и колыбелью первых цивилизаций. Не следует забывать, что шарик у нас один на всех. Вот это нам и нужно растолковать твоим соотечественникам.

– Будур! Я все это прекрасно понимаю, – улыбается Робин. – Меня интересует – как это сделать.

– Смотри, – Кроличья Лапка тычет пальцем в карту, – от западного побережья Гудзонова залива до самой Аляски простираются прекрасные лесистые земли. На них еще не положили глаз, но если туда придет человек с топором, агония Америки продлится на столетия, а срок колониальной высадки в Европу отодвинется. И произойдет столкновение с использованием оружия, от которого не поздоровится всем.

Понимаешь, Робин. Уже начиная с позднего феодализма, на той стадии, когда зарождаются капиталистические отношения, количество производимых материальных благ достаточно для того, чтобы не было ни голодных, ни раздетых, ни мерзнущих. Для того чтобы это обеспечить, достаточно просто соответствующим образом все организовать. Иначе говоря – требуется просто разум и желание сделать так, а не иначе. Все соображения о соответствии производительных сил и производственных – считай, общественных – отношений не что иное, как лукавство, вошедшее в обиход в незапамятные времена как «понимание человеческой сущности».

А сущность-то проста – хороших людей всегда больше, но плохие – лучше организованы. Они энергичны и изобретательны по сравнению с остальными, которым и в голову не приходит, что кто-то способен поступать дурно, поскольку все знают, что лгать нехорошо. Вот и царит в умах убеждение в том, что есть избранные, призванные управлять, и тупое доверчивое стадо. Чем теснее живут люди, тем проще ими управлять, потому что на них действует пример других, а вместо того, чтобы думать, можно просто поступать как все или выполнять то, что велено, получая за это то, что приходится на твою долю. Для личностей с небольшими амбициями это приемлемо, и круг замыкается до тех пор, пока нет угрозы для жизни. Модель жизнеспособна. Лишь изредка, если правящая верхушка просчиталась с количеством ресурсов, необходимых для поддержания жизнедеятельности населения, происходят бунты.

Поэтому мы и ориентированы, прежде всего, на редкие малочисленные группы, независимые вплоть до того, что даже отдельному их члену достаточно знаний и навыков, чтобы обеспечить себе приемлемые условия жизни без посторонней помощи. Поэтому и обучаем их с таким упорством, формируя в их головах цельную картину мира во всем многообразии… – Лапка замялась. – Ну, насколько это понимание доступно нашим ученым. В этом плане – индейцы для нас – родственные души. Они – даже не союзники, они – часть нашего сообщества. С теми же устремлениями и системой ценностей. Очень близки к ним скваттеры, трапперы и фермеры. Еще несколько лет, и в школах начнутся выпуски настоящих, коренных американцев, способных лечить и учить. Вот для них работы будет непочатый край везде и всюду.

Кроме того, частные школы, которые новые американцы откроют на цивилизованной территории, движение скаутов для детей и, кстати, радиовещание по-английски действительно пора организовывать. Новости, прогноз погоды – достаточно, если утром, вечером и в полдень десять минут люди послушают немного о том, что творится в стране. Лиха беда – начало. Главное, Робин, пойми, нельзя спешить, не стоит обижать или обманывать людей. Почувствовал сопротивление – отступи. Подумай, правильно ли ты сделал, и зайди с другого края. Эта работа для тебя не надолго. Она навсегда. Возможно, для достижения успеха не хватит всей твоей жизни. Ничего страшного, результат-то требуется скромный. А мы потихонечку введем здесь в обиход высокоурожайные сорта растений, щадящую природу агротехнику, коровок молочных уже завезли, индейцам нравится их пасти по речным луговинам. Капли в море, конечно, но все время.