Глава 39

Среди Азорских островов Пико, пожалуй, самый высокий. Замечательная гора высотой более двух километров – совсем неплохое место для астрономической обсерватории. Морской субтропический климат, комфортные температуры. Замечательное местечко. На уровне моря всегда тепло, но не жарко. На макушке затихшего вулкана ветрено, так что одеваться тут нужно в нормальную одежду. Контрастное такое местечко. В затишном солнечном уголке комфортно, а если ночью да на открытом склоне – можно и озябнуть.

Сам этот остров – территория густонаселенная. На его четырех сотнях квадратных километров проживает целых пять человек. Семейная пара астрономов наводит свои телескопы на звезды и ведет метеорологические наблюдения. Им по пятнадцать лет – год как закончили школу. И еще годика два-три поживут здесь, пока не наступит время обзаводиться детьми – тогда уж вернутся на материк. Три метеостанции, расположенные на разных высотах, обслуживают школьники, поселившиеся здесь на время каникул. Температура, давление, влажность, сила и направление ветра, количество осадков – ведется сбор фактических данных для ученых.

В этом месте нынче – кухня погоды. Тайфуны-ураганы обычно собираются над этими водами, а потом наваливаются на запад Европы, а то и на Северную Африку, потому-то именно на этом острове и организован наблюдательный пункт. Конечно, заранее угадать, куда направит стихия свой гнев, не удается, но сам факт образования мощной области низкого давления интересует всех.

Метеоплощадка, которую обслуживает Натин, расположена у самого моря. Рядом – причал и несколько емкостей с топливом. Заходят или прилетают сюда пять-шесть раз в год, однако залить горючего или пресной водички тут всегда можно. Или провизией разжиться – есть приличное количество мясных консервов и круп, а уж свежих овощей или фруктов нарвать вообще не проблема. Имеется на острове в защищенном от ветра углублении плантация, где грядки не размывает тропическими ливнями, а ветер не уносит кусты и деревья. Да и рыбкой в этих водах запастись недолго.

Натин родом с Корсики, она всего три года как приехала в школу к этим русским, но сейчас, в свои десять лет, вспоминает прошлую жизнь слегка туманно, причем, в основном, с недоумением. Она жила в семье, которая кормилась охотой и часто переходила с места на место. У нее было много братьев и сестер, папа и мама. А потом мама заболела. Папа привел человека, который на быстром паруснике их всех увез далеко. От дома до кораблика маму несли на носилках папа и доктор, а Натин с другими детьми шла пешком. Они тогда все бросили и очень торопились.

Потом на судне маму разрезали и зашили обратно, и она стала поправляться. Кругом были чужие люди и непонятная речь, и шок от вида блестящих щипчиков, которыми маленькая матроска откусывала Натин ногти. Ей тогда ужасно захотелось такие, и девочка отдала ей эти самые вместе с кучей блестящих инструментиков в деревянном футляре. Затем все пошло кувырком. Степь, езда на гуанако, буквы, рогатка, плетение шапки из травы и микроскоп, через который ей показали маленьких зверьков, что жили у нее под ногтями. Простыни, мыло, безрукавка из волчьей шкуры, ловля рыбы руками.

Веселый отец, сажающий деревья, и помолодевшая мама. Куча детей в школе, веселые игры и непостижимо тяжелая таблица умножения. Теперь Натин считает себя тоже русской. Она ничего не боится и никого не уважает. Ее научили смотреть, слушать и думать. Не верить, а знать. Или стараться узнать. Тут все так делают. А еще носят оружие и очень вежливы. Сказать, что эти люди любят друг друга, – это неправда. Вернее, не вся правда. Любят ли друг друга пальцы одной руки? Так что чувства здесь ни при чем. Эти люди похожи на одну семью. Собственно, она тоже из этой семьи. И знает, что ругаться друг с другом можно, но драться следует только на тренировках.

Вообще-то свою отсталость от большинства других детей Натин чувствует. Ей постоянно все объясняют и растолковывают. Часто она не понимает поведения других, а уж поступок той непостижимой девочки, отдавшей ей свой маникюрный набор, для нее до сих пор загадка. Она не любит читать, неважно обстоят дела с арифметикой. Но сейчас, после завершения третьего класса, она просто и уверенно поступила как все. Коульке – он учится на класс старше – захотелось поработать в каникулы лаборантом на метеостанции, и она вызвалась. Этот Коулько для Натин самый лучший друг. Не потому, что он лучше всех, а потому… ну очень уж он симпатичный.

Когда не клюет, это верный признак того, что до очередного урагана недалеко. Солнышко припекает, воздух прогревается, расширяется и становится легче. И уже не так сильно давит на землю и море. Это Натин обьяснили. А потом в это место, где воздух слабый, приходит сильный воздух из мест, где не так жарко. И получается ураган. А иногда – тайфун, или циклон, или торнадо. Чем они друг от друга отличаются – она обязательно узнает. А сейчас пора снимать данные с приборов и передавать на горку по радио.

Девочка сматывает удочку и спешит на площадку. Влаги в стакане нет, температура, давление и влажность занесены в журнал. С ветром дела обстоят неважно – ну нет его, и все тут. Полчаса назад было последнее дуновение. Помещение метеостанции – бетонный бункер с двумя запасными выходами. Опасность торнадо и сейсмическая – это очень серьезно. Тут на Пико все постройки такие – маленькие, тесные и очень прочные. Включила на разогрев передатчик, и пока лампы выходят на режим, оживила тайпер. Закрутился под стеклом магнитный диск, поползла головка считывателя, и на экране возникли принятые сообщения.

Семисегментные буквы – это не так просто. Некоторые из них такие же, как обычные. Другие совсем непохожи. Но Натин их уже выучила и разбирает уверенно. Коулько и Ширяй прислали очередные ходы шахматных партий, что они ведут по переписке. Переставила фигуры на обеих досках. А с горки сообщили о том, что обнаружили на юго-востоке незнакомый корабль. Кстати, времени с тех пор прошло немало. Взяла бинокль и, поднявшись на удобное место, обшарила взглядом горизонт. Ничего не видно. А ведь это в секторе, который отсюда отлично просматривается. Хотя мешает мыс слева.

Вернулась и вызвала обсерваторию по голосовому каналу. Нет ответа. Все чем-то заняты. Ребята на своих метеостанциях тоже к аппаратам не подошли. В принципе, с ними тоже все понятно. Коулько наверняка в земле ковыряется, у него как раз их островной садик-огород под рукой. Пико – очень выпуклый остров. На нем почти нет укромных уголков или защищенных долинок. Здесь продувается все. А вот на высоте семисот метров закрытое пространство имеется, там у них разбиты плантации, на которых и любит повозиться этот парень. Ширяй нередко туда заглядывает со своей позиции, расположенной на высоте полутора километров над уровнем моря.

Натин тоже иногда ходит в гости на огород. По этим горным тропам, когда нужно постоянно карабкаться, быстро устаешь, поэтому на острове стараются не поселять людей преклонного возраста – здесь мир молодых и рьяных, тех, у кого хватает энергии и задора. Однако почему ей никто не ответил? Ведь во время передачи метеоданных все находятся у аппаратов.

Думай, голова. Сверху разглядели корабль. От нее, с уровня моря, этот корабль не видно. Значит – он далеко, ведь с горы обзор намного шире. И пацаны полезли тоже посмотреть на него. Ветра нет, если это парусник, он должен включить мотор и подойти сюда, где есть причал. Раз не подошел – следовательно, мотора на нем нет. Ну да. Чужой. На вызов по радио не ответил. С ненадутыми парусами стоит. И что делать? Нет, нельзя быть такой тупой!

Девочка с неожиданной силой почувствовала себя брошенной и забытой, не способной сориентироваться, догадаться, сообразить, что ей следует делать. Три года – это слишком мало, чтобы стать как все. А она еще ленилась. Хотя про приход незнакомого судна на уроках ничего не было.

Присела на теплый камушек и пригорюнилась.

– Я же говорил, что она никуда не побежит, а дождется нас. – Это Коулько с Ширяем, а за ними Степан с вершины. – Соображает наша Натин, не сомневайся.

Парни нагружены так, что смотреть на них больно. Мальчишки несут наполненные овощами и фруктами носилки. На видном месте корзинка с японской айвой – от цинги помогает не хуже лимонов или апельсинов, но, в отличие от них, ее гибкие кусты здесь себя прекрасно чувствуют, успешно противостоя ветровым нагрузкам. Юноша на концах перекинутой через плечо палки принес две тушки подсвинков. Народ спорит: агути это или пекари, или просто одичавшая свинья. Была даже версия, что это тапиры. Настоящие зоологи здесь еще не появлялись, как и другие специалисты в области растительного и животного мира, а молодые астрономы-метеорологи вопросом особо не заморачивались. Опытным путем установили, что этот зверь относится к классу съедобных, и если употреблять в пищу по одной штуке в месяц, то меньше их от этого на острове не становится.

– Ты чужаков еще не видела. – Это скорее утверждение, чем вопрос. – Оля зажгла костерчик, чтобы с моря был виден дым, ну они и повернули в нашу сторону. Сейчас слева из-за мыса покажутся.

– У них есть мотор? – интересуется девочка.

– У них есть лодка с веслами, тащат свою лайбу на буксире, – объясняет Ширяй. – Разведем огонек у ручья, там как раз можно якорем до дна дотянуться. И пресная вода ребятам понадобится. А пока приготовим угощение.

Степан внимательно осматривает девочку и дает указания по экипировке. Вместо шорт и цветастой распашонки она надевает тот же прикид, что и на пацанах – веревочную юбку, пелерину. Все металлические предметы – долой. Часы и бинокль тоже. Сандалии снять. Только скобку с зубов никуда не денешь. Что это, интересно, за маскарад?

– Понимаешь, Наталочка, – Степа часто так к ней обращается, – этих людей мы совсем не знаем. Ничего про них не слышали. Скажем так, опасаемся маленько. Ты хоть про это в школе не проходила, но из старой жизни помнишь, что не все ко всем относятся по-доброму.

– Всяко бывало, – соглашается девочка. – Но русские друг друга не боятся. А это нерусские, – завершила она собственную мысль.

– Так вот, если эти незнакомцы, встретив нас, поймут, что мы сильны и нас много, они поведут себя так, чтобы никого не разозлить. А если встретят слабых, глупых детей с щедрыми дарами?

– Там, где я раньше жила, могли отобрать все, а детей прогнать. Или обидеть.

– Примерно об этом и речь. Вы – первобытные дети с первобытными дарами. Обижать себя, надеюсь, ты никому не позволишь. Ну и я с дальнобойкой постараюсь вас слегка прикрыть. Оля тоже подойдет, с корабля уже заметили костер на берегу, так что верхний дымарь она погасила. Уже бежит.

Неглубокая, открытая бухточка. Хрустальный ручей отлично виден с моря. На ровной площадке громоздятся корзины с фруктами, на циновке разложены кожистые листья, на которых горками лежат нарезанные овощи. В пустых створках раковин – соль. Над углями костра на вертелах доходят до готовности две истекающие жирком тушки.

Трое босых детей в веревочных юбках и накидках радушно встречают семерых мужчин, высадившихся со шлюпки, вставшей на якорь в ста метрах от берега тридцатиметровой бригантины. Их речь непонятна, но жесты выразительны, а угощение выше всяких похвал.

– Джеки, как полагаешь, где сейчас родители наших лакеев? – Натин вполне понимает разговор гостей. Английский, однако, ее родной.

– Скорее всего на другом острове. Тут у берега пирога с балансиром. Как раз на эту троицу. Думаю, на ней они сюда и прибыли.

– Тогда есть смысл объехать все эти земли, в трюмах достаточно места еще для полусотни… – Этого слова Натин не знает, но кивок в сторону Коульки указывает на то, что речь идет о намерении забрать отсюда людей и увезти их в трюме.

Данная мысль представляется ей настолько неплодотворной, что, отлучившись к костру за очередным куском жареного мяса, она успевает пересказать это Ширяю.

– Рабов, получается, ищут. – Он кладет на лист роскошный кусок отлично прожаренной свинины. – То-то все время начеку, – выдавливает сверху несколько капель кислого сока.

Кивок Коулько, и вся троица исчезает в зарослях. А вот это они совсем напрасно! Два мушкетных выстрела в темноту наугад, это очень плохо. Так ведь можно ненароком и угодить в кого-нибудь. Дальнобойки Оли и Степы молчат. Гости саблями прорубаются сквозь кусты в направлении, куда, как им кажется, скрылись «аборигены». А ребята уже в зарослях между позициями прикрывающих их старших, переодеваются в камуфляж. Вообще-то обращаться с самозарядкой Натин научилась буквально перед самой поездкой сюда, можно сказать, факультативно. Этот островок у русских классифицируется как «фронтир», а в таких местах огнестрельное оружие «детских» калибров носят с восьми лет.

Набегавшись, моряки собрали и погрузили в лодку остатки трапезы, прицепили на буксир пирогу – плод двухмесячного Коулькиного труда – и, по-мужски погасив костер, убыли на свой корабль, ориентируясь на пламя в тусклом фонаре, вывешенном за борт. Над идеально спокойной гладью ночного моря до ушей девочки доносились «вульгарные восклицания», не несущие никакой информации, кроме как об общем негативном настрое участников дискуссии.

– Пока они знают только то, что мы дикие, глупые и пугливые, – констатирует Степа. – А вот то, с каким воодушевлением они вас ловили, наводит на мысль о небезосновательности подозрений нашей замечательной юной разведчицы. Если бы они недоуменно развели руками, пожали плечами и обиженно удалились после вашего исчезновения, нам не оставалось бы ничего, кроме как принести свои извинени…я! – Тычком в бок Ольга прерывает словесный по… ток из уст своего избранника.

– Гидроплан с десятком настоящих бойцов сядет на рассвете на той стороне острова. Штормовой дизельник из Пальма-де-Майорки тоже в пути уже, но добежит не скоро. Там Степан и Ширяй проверяют и готовят заправочную станцию на северной оконечности. Там, пока дойдете, и шланги дотянете, пора будет горючее в самолет заливать. Натин и Коулько идут в обсерваторию. Связь и наблюдение. Я отсюда присмотрю и если что – дам знать. Эти гаврики утром отправятся прочесывать остров, или я не знаю мужчин.

– Думаешь, попытаются забраться повыше, и оттуда все разглядеть? – интересуется девочка.

– Думаю. И еще две группы вдоль кромки воды пойдут в разные стороны. По три-четыре человека разбредутся, так что в харькачки имеет смысл зарядить морфейку, а не болячку. Ну, этим уже на местах займетесь. Пошли!

Посадка самолета на воду и его последующая заправка – события ординарные. Тем более когда есть уверенность, что обратный путь он проделает по нормальной погоде. Судя по всем признакам, формирование очередного урагана еще не вошло в стадию, когда проявления грядущей непогоды заметны. Раньше моряки говорили про этот период, что барометр уверенно падает, не имея в виду, естественно, сам прибор.

Коулько, оказывается, знает много интересного и прекрасно объясняет. Есть подозрение, что не миновать ему стези педагога. Людей с такими задатками вычисляют и пристраивают к делу стремительно – в них у русских самая большая нужда. А Натин наводит мощную оптику на пришедший вчера к южному берегу чужой кораблик.

На рассвете корабельная шлюпка засновала между берегом и бортом. Гости запасали пресную воду, причем в таком темпе, как будто готовились к тушению пожара. Потом подняли якорь и, следуя на буксире все за той же шлюпкой, двинулись на запад. Буксировка парусника маленьким гребным судном – это прием для аварийного случая. Это трудно и медленно. Натин наблюдала в сильную оптику за напряженным трудом матросов и сочувствовала им.

Однако обводы корпуса бригантины оказались достаточно острыми, а сама она все-таки не слишком массивна. Медленно, но верно ее разогнали примерно до скорости пешехода, который никуда не торопится, миновали западную оконечность Пико и продолжили путь навстречу закату. За целый день напряженного труда только прошли вдоль берега и продвинулись еще буквально километров на двадцать с небольшим.

– Опытный капитан. Сообразил, что понижение атмосферного давления при полном безветрии предвещает неслабый шторм. – Этого мужчину из числа прибывших зовут Нат. Он самый старший. Крепкий такой матерый дядька на фоне молодых парней и девушки из числа остальной команды настоящих бойцов выглядит папиком. – Не желает он встретить непогоду у каменистых берегов, знает, что первый же шквал может с ним сделать.

– А может быть, что-то заметил или заподозрил? Ночь была тихая, утро – тоже. Авиадвигатели – штука довольно шумная. – Это Оля, астроном.

Здесь, на вершине горы, самые просторные помещения. Сюда и сошлись. Хотя путь к обсерватории от подножия и не близок и только в гору, но вскарабкались сюда все. Детей, что оказывали радушие неведомым визитерам, расспросили с великим вниманием к мельчайшим деталям. Английскую речь понимала только девочка, ничего записывающего ни у кого не было, так что анализировали каждый звук, как бы его кто ни запомнил. Среди прибывшей команды оказались двое выходцев с Корсики, из амазоночьих поселков, для которых этот язык – родной. Общими усилиями пришли к выводу, что речь действительно шла о рабах.

Долго обсуждали технические детали одежды и оснащения, вспоминая мельчайшие детали. Дульнозарядные ружья с кремневыми замками, сабли и ножи. Элементы отделки, оторочки, вышивки, перстни, серьги, головные уборы. Оснащение бригантины вплоть до мельчайших деталей, даже как выглядело ведро, из которого окатывали палубу, черпая воду за бортом.

Пересчитывали членов команды, вспоминая, кто как выглядел и во что был одет. Получилось, что пятнадцать человек одного сорта и как минимум шестнадцать – другого, пониже рангом. Именно они и гребли, когда производилась буксировка. По очереди сменяли друг друга на веслах в шлюпке под присмотром рулевого и двух стрелков на носу корабля. Вроде – рабы по всем признакам.

Нат водит кончиком прутика по огромной карте, разложенной на просторном столе. Народ стоит кружком.

– Конечно, сложно точно определить, откуда эти охотники за невольниками взялись и куда ходили за добычей. Побережья Европы и ее территорию мы прочесали, считай, по всем рекам. Сибирь до Енисея и даже до Байкала вдоль Ангары обследовали. Там уже люди вовсю селятся. Побережье Северного Ледовитого океана до Колымы пустынно. Имею в виду, не живет там никто. – Нат дает пояснения или размышляет вслух – это как посмотреть. Натин уже знает, что русские не прогоняют детей от взрослых разговоров. Они вообще никогда ничего не говорят втайне от кого-то. Считают, что от своих ничего таить нельзя, ни плохого, ни хорошего. Если считаешь, что с тобой поступают неправильно, – так и скажи. И будь уверена, от тебя твоих оплошностей тоже не скроют. Ее даже карапузы, что еще не все слова знают, не стесняются поучать. Привыкла… со временем.

– Необследованных территорий остается значительно больше, чем тех, где мы уже побывали. Побережья бассейнов внутренних морей – вот, пожалуй, и все наши успехи. Не выходило быстрее. Одиннадцать человеческих сообществ потребовалось обеспечить медицинской помощью, связью, преподавателями. Во многих процессы ассимиляции далеки от завершающей стадии. – Нат явно озадачен. – Ну никак не получалось прочесать и прибрать к рукам весь шарик. Нас сейчас всего около ста тысяч человек, разбросанных по огромной территории.

И вот первая встреча с явно успешной попыткой создания цивилизации. Кто-то где-то всего за одно столетие, прошедшее с момента появления людей в этом мире, сумел организовать что-то, напоминающее промышленно развитую цивилизацию. Их шомпольные кремневки унифицированы, корабль мореходен, а капитан знает толк в своем деле. И, по всему выходит, что самый ценный ресурс этого мира – люди, их тоже интересует, – продолжает разглагольствовать Нат. – Если считать, что шли они действительно с юго-востока на запад, получается, примерно от Западной Африки к Северной Америке.

В обоих случаях в этих районах нами только бегло осмотрены побережья. Из Мавритании ранее обитавшую там группу людей мы перевезли на Сардинию, очень уж климат западноафриканского побережья изобилует погодными катаклизмами. Кстати, сами эти люди давным-давно – часть нашего общества. На Мадейре, Канарах и островах Зеленого Мыса сухопутные экспедиции не высаживались. Получается, необходимо срочно перенацеливать силы разведки в этом направлении, поскольку нет уверенности, что зашедшим сюда кораблем были вывезены все люди из мест, где их нашли.

А вот относительно того, где искать саму цивилизацию, – простор огромный. Побережья океана слишком подвержены воздействию сильных ураганов, чтобы люди стали там капитально устраиваться. Но в глубине территории Северной Америки раньше существовала обширная речная сеть бассейна Миссисипи и Миссури. Это не меньший простор, чем у нас на Оби и Иртыше, где еще далеко не все изыскания завершены.

А ведь немало рек впадает в море на восточном побережье, и их тоже нужно обследовать. – Нат замолчал.

– А если проследить за бригантиной и узнать, куда она путь держит? – неожиданно вырывается у Натин.

– Хорошо бы, – соглашается Коулько. – Но уже поднимается ветер. Вон она паруса надула. Отлично бежит, кстати. А наш теплоходик только через сутки-другие досюда доберется. Может и не найти парусник в штормовом-то море. Судя по взятому курсу, наверняка не скажешь, то ли он собирается обогнуть остатки Флориды, то ли забежит за водой на Бермуды, а уж оттуда двинется невесть куда.

– Кстати, Нат, почему сначала встречи с людьми происходили чаще, чем сейчас? – интересуется Оля.

– Во-первых, групп людей тогда, скорее всего, было больше. Не все ведь дожили до настоящего времени. Во-вторых, места их появления были расположены неподалеку от нас, как бы кустом, который мы и обследовали в первую очередь, поскольку это была ближняя окрестность. А вот третий фактор немного странный. Раньше в разведку нередко уходили малолетки или только что отрожавшие мамки – народ любопытный, пронырливый и непоседливый. А теперь мы тщательно готовим экспедиции, согласовываем, увязываем, организуем транспорт и связь, заранее продумывая маршрут и вычисляя вероятность встречи с людьми на основании собственных представлений о том, где они могут поселиться. – Нат озадаченно скребет затылок. – Понимаешь, случайные события плохо согласуются с прогнозами. Их вероятность, конечно, растет с ростом количества попыток, но последние годы чужих мы не встречали совсем. Хотя двадцать разведгрупп в деле постоянно. Только в группах профессионалы, а не… ну, не авантюристы, точнее, не энтузиасты, вот как.

– Ушел кураж, пропал авантюризм, романтика стала работой, – буркнула Оля себе под нос. – А кто обычно идет в разведку?

– Многие просятся, – улыбнулся Нат. – Но тех, кто хорошо зарекомендовал себя в науках, обычно стараются не брать. Не говоря уже о людях, способных к медицине или педагогике. Знаешь ведь, что не хватает нам ни биологов, ни геологов, ни растениеводов. Да всех нам не хватает. С полупроводниками работы никак с мертвой точки не сдвинутся. Электронные лампы и дизельные двигатели, которыми мы пользуемся, разработаны полстолетия тому назад. В биотехнологиях – да, результаты сказочные. Медикаменты у нас получаются неплохо. В сельском хозяйстве один работник сотню едоков кормит, заметьте, используя только мускульную силу свою и животных. Да и разведанных пространств каждый год прирастает немало. Но, тем не менее, какую-то крупную группу мы так и не нашли. А они уже людей собирают повсюду и свозят к себе.

Да, технически они нам пока проигрывают, так это ведь временно. Судя по тому, что вы видели, знания старого мира ими не утеряны. И, скорее всего, ближайшие окрестности места своей постоянной дислокации они изучили и весь народ собрали в одном месте.

Пискнул тайпер. Ширяй дотянулся до тумблера. На экране возник текст. Сообщение гласило о том, что пропала связь с метеостанцией в Северной Шотландии.

– Вот ведь незадача! – скривился боец, быстрее всех разобравший написанное на экране. – Мы тут без транспорта застряли. Наша цель уходит, а к месту, где возникли новые проблемы, быстро не добраться.

– Ты, Кузя, не переживай так сильно. – успокаивает его Нат. Из норвежского китобойного порта тревожную группу вышлют. Видишь, – он показывает на синоптическую карту, – там сейчас море спокойное. А наш кораблик, что сюда бежит, похоже, заштормует в океане, так что наберитесь терпения и слушайте, что говорят местные жители. В этих краях ветра все сносят, поэтому готовьтесь пережидать непогоду в бункерах.

Ласково светит солнце, масса птиц охотится на рыбу в море, а на юго-западе горизонт затягивает марево – предвестник зарождающегося урагана.

Натин не любит читать. Но слушать разговоры она обожает. Сейчас на метеостанции, расположенные у моря и на высотах семьсот метров и полтора километра, ушли пары бойцов из прибывшего отделения. Детишек Оля оставила в просторных укрытиях на вершине. Это решение продиктовано не соображениями «как бы чего не вышло», они уже не по одному тайфуну пересидели в уютных бункерах, а просто тем, что сейчас интересно именно здесь. Чисто педагогическое, так сказать, соображение.

Не стоит забывать и того обстоятельства, что дорога от одной метеостанции до другой это более десятка километров крутых горных троп, оказаться на которых в непогоду рискованно. Так что при возникновении опасности образования урагана все расходятся по укрытиям, а аппаратуру частично снимают и прячут. Вот и сейчас на наблюдательной площадке только один телескоп, через который идет фотографирование облачности. Он маленький. Снять его с прочной турели и укрыться с ним в бетонной траншее – дело нескольких секунд.

А на кухне сейчас – центр бытия. Нат крутит ручку мясорубки, а Коулько с Ширяем месят тесто. Для этого у мальчишек явно недостаточно силы, поскольку тесто требуется очень крутое. Это ничего. Фарш уже почти весь выполз через решетку, осталось прогнать вслед за ним ржаную корочку, и можно доводить до кондиции солью и мелко порубленным луком. А потом за несговорчивый тугой ком пресного теста примутся руки взрослого мужчины.

– Нат, а сколько тебе лет? – Вопрос срывается с уст девочки неожиданно для нее самой.

– Шестьдесят пять, я уже старенький.

– Да нет, ты еще очень даже ничего. Привлекательный такой мужчина. – Кто тянет ее за язык? С тех пор как она оказалось в среде этих людей, в ней многое изменилось, и этот процесс продолжается. Но молчать в присутствии старших ее учили с тех пор, как она научилась говорить.

– Рад, что способен нравиться юным леди, – ухмыляется Нат. – Если речь о физических кондициях, то дела мои еще не очень плохи. А вот с гибкостью ума уже начались проблемы. Груз прожитого и совершенного – штука специфическая. Склонность к взвешенной, сбалансированной деятельности – великая вещь. И великий груз. – Мужчина понимает, что рассуждения его – не детского ума дело, но, кажется, накипели и рвутся наружу мысли. – Полвека страна наша прирастала и людьми, и землями. Искали мы других, встречались, оказывали помощь и встраивали всех в свое бытие.

А тут появились данные о том, что неизбежно столкновение с другими, такими, кто жить, как мы, не захочет. Кто силен и многочислен, живет неведомо где. И я растерялся.

Нат замолчал, налегая на тесто. Заговорил Коулько.

– В Северной Америке никто из наших не поселился, верно?

– Верно. А знаешь почему?

– Не знаю. Расскажи.

– Хм! – Нат слегка озадачен. Однако раз напросился, делать нечего. – Каждый из наших людей обучен тому, чтобы жить хоть бы и сам по себе. Но не хочет. Потому, что желает иметь возможность обратиться к врачу, отдать детей в школу и заниматься чем-нибудь более интересным, чем добывание пищи и шитье одежды. Те, кто любит выращивать овощи или возиться с животными, наоборот, не получают удовольствия от своих успехов, если плоды их трудов никто не ест. Отвезти ребенка в школу за двести километров – не проблема. А за тысячу?

Понимаешь, в любом районе нашего расселения приходится создавать свое хозяйство, учебный и медицинский центр, думать о путях сообщения и внутри района, и самих этих районов между собой. Ну, вот скажем, радиостанции делают всего в двух мастерских, шелк – в трех. Порох – в одном, а лекарства в десяти, но в каждом только десятки видов из сотен нужных. Поэтому, создавая любое поселение, мы некоторое время снабжаем его многим важным, пока производство этого самого там не наладится. А кое-чем – всегда. И эти работы – труд многих людей. А людей на все желаемые и даже необходимые места не хватает.

Сейчас понятно, что, создавая очаги человечества в бассейне Оби и Енисея, в Скандинавии и в серединной части Европы, мы напрягли все свои возможности на направлениях, легко достижимых, удобных. А вот Северную Америку отложили «на потом». Кстати, до сих пор неясно, правильно или неправильно мы поступили. Дело в том, что в Атлантике часто штормит. Поселение на восточном побережье этого материка может часто терять сообщение с остальным нашим миром, кроме радиосвязи, конечно. Но невозможность оказать помощь – фактор тревожный.

– Получается, для того чтобы направить в те места людей для обстоятельной сухопутной разведки, нужно иметь там поселение, которое способно и обеспечить себя всем необходимым, и выручить попавших в беду изыскателей, – констатирует Коулько.

– Похоже, без этого нам не обойтись, – соглашается Нат.

Шторм собирался с силами еще сутки. Все это время народ держался неподалеку от укрытий и ничем особым не занимался. А потом началось. Собственно, Натин уже давно потеряла счет ураганам, пережитым ею за четыре месяца пребывания на Пико. Этот оказался рядовым – изломал и повырывал из земли кустов и деревьев не больше, чем обычно.

А вообще для нее так и осталось загадкой, как здешние птицы переживают такие периоды. А особенно их гнезда. Она уже сообразила, что занятия орнитологией ее интересуют всерьез. Область эта неисчерпаема, а на всю их страну имеется всего шесть книг по теме, и знает она их почти наизусть. Кстати, восемь коротких статей о здешних пернатых для определителя она приготовила, Коулько грамматические ошибки поправил и добавил два рисунка, а Ширяй придумал для одной неизвестной птички замечательное название – «шнырялка».

Пришли отличные новости из Северной Шотландии. Никто не погиб. Радиоаппаратура была уничтожена в перестрелке с ловцами рабов, поэтому связь и прервалась на время, необходимое для запуска резервного комплекта. Он далеко был запрятан, так что нашли его не враз.

Дело в том, что метеостанция была там отнесена в глубину суши, море с нее не просматривалось, и подход брига, или что там было, к пристани никто не видел. Маленькая бригада лаборантов оказалась захвачена врасплох. Вооруженные матросы появились неожиданно и получили достойный отпор, едва бросились ловить и вязать метеорологов. Харькачки с болячкой всегда у всех на шее, а пустить в ход заточку, обычно носимую на икре, не промедлит даже самая маленькая девочка. Это почти рефлекторное действие на попытку схватить за волосы. Через несколько секунд после начала нападения один из мальчишек добрался до самозарядки, а начальник объекта из рогатки выбил глаз уже третьему нападавшему.

Противник опомнился, началась стрельба, а надо сказать, своими дульнозарядками эти ребята пользоваться умеют и знают, как укрываться от ответного огня, так что организованной пальбой наши их, скорее, отогнали, чем уничтожили, сами получив в сумме три ранения.

Рассматривать уходящий несолоно хлебавши рабовладельческий кораблик никто на берег не побежал – раненые требовали внимания, но судя по тому, что успели разглядеть в одежде и вооружении нападавших, были эти люди из тех же мест, что и наведавшиеся на Азоры. Пришедшие из Норвегии спасатели, ясное дело, никого уже не застали, а тела погибших нападавшие успели забрать с собой.