Глава 38

Разведывательные экспедиции всегда готовились тщательно. Этому даже обучали детей начиная с детского садика. Собираешься в дорогу – подумай. Однако именно Индийский поход был экипирован и спланирован с особой старательностью. В верховьях Евфрата, куда приводнялся гидроплан из Синоповки, находилась стартовая позиция, на которую Славка с Мишкой и прибыли одним из рейсов вместе со всем скарбом.

Горючее в это место доставлялось лошадьми из Шкурска, в который его привозили по морю. Это место уже попало под влияние русских – медицинские учреждения и бродячие фельдшеры «накрыли» населенную скотоводами и земледельцами местность. Обретала очертания и система образования. Несколько небольших школ потихоньку обрастали учениками, что при поддержке шейха происходило спокойно, как бы естественным путем. Язык северян в объеме «здрассте – до свидания» местное население освоило.

Продуктов или изделий, составляющих конкуренцию для местных производителей, из Приднепровских степей сюда не завозили, в орнамент бытия не лезли. Отсутствие материальной заинтересованности со стороны «приезжих» делало их присутствие в регионе неприметным и никого не напрягало. Первый опыт, полученный еще с Чигиринским «княжеством», показал, что спешить здесь бессмысленно. Люди способны на перемены, когда рассчитывают на лучшее, а перспектива быть здоровыми и не испытывать материальных затруднений систематического протеста не вызывает. Достаточно не ломать привычных реалий, а дождаться, когда сквозь них прорастет иное, более совершенное бытие.

Так или иначе, но плацдарм возник, и гидроплан провел облеты территории на юг. В полностью нагруженном одним только топливом варианте он дотянул до Синайского полуострова и Суэцкого канала. Людей не нашел, как и существенных территорий, удобных для жизни. Камни, песок, скалы. Скудная пустынная растительность, изредка – участки устойчивой к засухе травы в нижней части склонов. Канал не просматривается – на его месте сплошная вода. Хотя полоса воды между Красным и Средиземным морями не так уж велика, но дельта Нила, которая должна быть поблизости, превратилась в залив, южного края которого достичь не удалось – горючего оставалось только на обратный путь.

Естественно, прошелся он и вдоль Евфрата. Тут тоже картинка не радовала. Сирийская пустыня так пустыней и осталась. Участок территории к востоку от Шкурска был просто оазисом среди безводных пространств, своеобразным капризом природы, возникшим за счет того, что именно сюда стекала вода нечастых дождей и редких хилых речушек предгорий. Река Евфрат, сформировавшаяся в районе Араратских гор, не получала далее никакой подпитки и мелела, сужалась, зарастала, делясь влагой с растительностью берегов, на которых к зелени речной долины подступали безводные пространства – каменистые, глинистые или песчаные, это менялось от места к месту.

До Персидского залива самолет таки не дотянул, и ответа на вопрос, впадает ли сейчас эта водная артерия в море или пересыхает по дороге, узнать не удалось.

Соответственно, немолодые путешественники погрузились в лодку и двинулись вниз по течению, помогая себе веслами или крошечным треугольным парусом, когда было попутно. Саванна на берегах постепенно перешла в полупустыню, а затем в пустыню, в чем разведчики убеждались, высаживаясь на берег и удаляясь от обреза воды на несколько километров. Ловили рыбку, варили уху, не слишком экономя захваченную с собой картошку и свежие овощи. Пребыванием на суше старались не злоупотреблять, следы крупных кошек в местах выхода животных к водопою встречались часто. Поэтому ночевали в лодке, отсыпаясь по очереди, если было светло и можно было продолжать движение, или стоя на якоре, когда разглядеть ничего не удавалось.

Течение замедлялось, берега сближались, и наконец русло оказалось перегорожено зарослями тростника. Какое-то время пробирались на веслах, потом днище лодки заскребло по дну, и ее пришлось тащить руками, идя вброд. Наконец, приехали. Вытащили суденышко на сушу через вязкую грязь на плотный, хотя и слегка увлажненный песчано-илистый грунт, и отправились осматривать берега.

Нехорошее тут место. Тростник выше человеческого роста, видимости никакой, а живности всякой вокруг – так и кишит. Та, что помельче, конечно, сама торопится убраться с дороги, а как кабанчик? И уж совсем некстати – лев? А то и тигр? Соседняя-то река вообще этим словом называется, значит, кто-то когда-то этих животных здесь встречал. Так что тесак, чтобы прорубить дорогу, в левой руке. «Макаров» – в правой, а Мишка сзади, с «калашом» на изготовку, пятится, спиной к Славкиной спине. Они этот ордер давно отработали. Медленно, но спешить им некуда. Проносило пока, ну и в этот раз пусть пронесет.

Кустарник пошел, деревца, трава стала попадаться пучками. Тростниковые заросли закончились. По мере удаления от русла картинки смены природных зон следуют одна за другой. Полсотни метров леса, сотня – саванны, полкилометра полупустыни, на которую из прокаленных песков с легчайшим движением воздуха наваливается волна печного жара.

Нельзя сказать, что вид на пойму реки обрел панорамность, но со стороны все-таки виднее, что дальше русло полностью пересохло и переметено песками. Вспоминая, насколько поднимается уровень воды в верховьях в период обильных весенних дождей, приходишь к выводу, что никакой уверенности в том, возможно ли в это время пройти по воде дальше, нет. Надо подождать.

Развернули рацию, связались со Шкурском. Оказывается, там уже поливает, и подъем воды в верховьях начался. Все верно. Стоит подождать. На всякий случай поставили лодку на пару колес, что специально для таких целей прихватили с собой, и перетащили ее на возвышенное место. Кто его знает, в каком виде докатится сюда половодье. А вдруг – водяным валом, сметающим все на своем пути?

Лодка у них, конечно, особенная. Частый каркас из тонких осиновых реек обтянут прорезиненной тканью. Узкий, заостренный в оба конца пятиметровый корпус легок настолько, что нести его вдвоем совершенно не затруднительно. Однако походный скарб и припасы имеют приличную массу, а бегать несколько раз туда-сюда удовольствие сомнительное, потому и предусмотрена возможность установки в районе миделя одной колесной пары, не занимающей в лодке слишком много места при движении вплавь.

Вполне приличные колеса от дорожного велосипеда диаметром чуть более восьмидесяти сантиметров, когда не задействованы, входят в лодку в вертикальном положении, торча из нее примерно наполовину. Зато должны хорошо держать неровности дороги. А вот и дудки. Проваливаются они в песок, нарезая колеи. Тащить тяжело, мужики взопрели как мыши.

– Миш! А почему не взяли стандартные колеса от малых тележек? У них же шина вчетверо шире. А если приспустить, так они по песчаному грунту вообще пойдут, как по асфальту. И в лодку бы легли, как в гнездышко.

– Они же вчетверо тяжелей, диски у них массивные, случись что – накачивать долго. Я по степи покатал эту конструкцию, нормально было, а про вязкие грунты, признаюсь, и не подумал, – смущается вечный лейтенант. – На узком ободе и давление в камере не приспустишь, мигом без резины останешься. Точно. Какая нам проблема от лишнего десятка килограммов на плаву? Четыре часа! – указал он направление на обнаруженную опасность.

Деды бросили лодку и навели оружие в сторону шороха. В тростнике мелькнуло что-то непонятное. Зверь ушел мягко.

– Любопытные здесь твари, след посмотрим? – Славка уже приопустил ствол самозарядки, но по-прежнему насторожен.

– А ты след львицы от следа тигра отличишь? – ухмыляется Мишка. – Ясно, что неслабая кошечка, но только полоски свои или их отсутствие она нам показывать не будет.

– Ладно, двигаем дальше. Тут поодиночке шагу ступить нельзя. – Аргумент неубиенный.

Половодье пришло через четыре дня. Вода в реке поднялась и протекла вперед по пересохшему руслу. Сели в лодку и двинулись. Теперь плыть было не в пример проще. Берега голые, обзор – сколько глазу хватает. И течение заметно помогает. Только успевай по сторонам поглядывать. Пошла река, ожила. А тут и до моря не так далеко оказалось. Взяли влево и погребли без поспешности.

Устье Тигра миновали уверенно, он сейчас вполне убедительно изливался в море, хотя и без обширной дельты.

Безжизненные участки суши изредка разнообразились очень симпатичными зарослями, где кипела жизнь. Случалось, находили родничок, и, конечно, сразу весь запас пресной воды при этом просто сменяли. Пальмы, травы, всякую всячину зарисовывали, не жалея времени. Описывали природу, определяли координаты, связывались по рации со Шкурском. Шторма пережидали на суше, от которой, разумеется, не удалялись.

На засушливых пространствах тоже поработали как следует, хотя ничего новенького для себя не встретили. Судя по поведению животных, пришли к выводу, что в глубине материка посреди этих безжизненных мест оазисы все-таки встречаются. Убегали туда быстроногие копытные, похожие на джейранов. Путешествие стариков совершенно не тяготило. За полвека пребывания в этом мире состояние «в пути» стало для обоих привычным. Добыча пропитания происходила просто и естественно. Поймать рыбу – это вообще легко. Финики или кокосовая пальма – приятное дополнение к меню. Водоросли или донные обитатели – да сколько угодно. Птичек и зверушек тоже встречалось немало.

Акул видели, но до конфликтов дело не доходило. Напрягали прибрежные рифы. Массивы кораллов на мелководье – явление частое, а приливы и отливы в этих местах незначительны. Словом, жизнь интересная, нескучная.

В путь они тронулись в конце марта и в начале лета миновали Ормузский пролив. Сразу заметили, что приливы и отливы стали несколько выразительней, да и волнение на море в тихую погоду создавало неудобства. Побережье Оманского залива было значительно лучше увлажнено, а растительность носила на себе следы ураганов – как иначе объяснишь поломанные или вырванные с корнем огромные деревья. Пустынные участки поверхности лишь изредка проникали языками к неспокойной воде залива, придавая, в сумме с частыми сплошными зарослями, своеобразный колорит этим местам. Тут дождались шхуны, что обогнула Аравийский полуостров, пройдя в Красное море через Суэцкий пролив.

Состояние судна говорило о том, что не все в пути прошло гладко. Мачты отсутствовали.

– Штормило, – ответил на вопрос капитан. – После Аденского пролива шли под дизелем, и подальше от берега. Если бы не нужно было вас забирать, вернулись бы еще из Красного моря. То шквал налетит, то на несколько дней как задует! Между волн, словно в горах, а уж как накроет – всплываешь, словно на подводной лодке. Видите – корпус тканью обтянут? Это все наши паруса пришлось на превентивные пластыри пустить – не выдерживает обшивка, течи начинаются. Вернее – это уже постоянный процесс, сбалансированный с мощностью помпы. Короче, деды! Сели, и уехали.

Что говорит капитан, то все и делают. Быстрее собственного визга все забросили в трюм и отчалили. Четыре дня дизель ровно постукивал. Вода убегала за корму, а потом…

– Облако на юго-западе, – это сигнальщик доложил.

– Крепить все по-штормовому, пассажиры вниз, с палубы все долой, дизельный отсек герметизировать по-штормовому.

Славка с Мишкой молча залезли в каюту и послушали, как босые ноги стучат, шлепают, и все такое прочее, по палубе. Потом все стихло. И стало качать.

Процесс длился пару часов. За ужином выяснилось, что имел место шквал, который заранее отличать от шторма пока не научились. Поворот на север произошел спустя сутки, через несколько часов выяснилось, что они уже в Красном море и по вечерам Полярная звезда видна невысоко над горизонтом. Шхунка бежала километров по восемнадцать в час. Ровненько бормотал двигатель, бурунчик за кормой пенился. Еще один короткий шквал, Суэцкий пролив, полтора суток хода, и они в Шкурске.

До Индии добраться так и не удалось. Мечта не осуществилась.

– Слав, а может, ну ее подальше, ту Индию. До нее чтобы добраться, нужно совсем другие суда строить. – Мишка с удовольствием поглядывает на окрестности рыбацкого домика, где живет Будур со своим рыбаком. Ее старшая, а Славкина младшая дочка Танка возится со сбежавшейся из окрестностей ребятней. Журчат крошечные струйки, переливаясь из одной каменной чаши в другую. Зеленеют деревца.

– Да, конечно, подальше. Незачем упираться и подвергать людей риску. Рядом Кипр, Крит, Сицилия, Корсика, Сардиния. Это не считая островов Эгейского моря и прочих, которым несть числа, – соглашается с другом Славка. – Не говоря уже о Мальте, Балеарских островах и не менее чем тысяче иных, столь же достойных мест.

Нат разглядывает разложенную на столе карту.

– На Сардинию идет шхуна, высадит разведгруппу и пойдет на Балеары. Забросят вас на Корсику, крюк невелик.

– Это им что, ради нас от самых Дарданелл отклоняться от маршрута? – Славка озадачен.

– У них большие планы, – успокаивает юноша. – Кипр, Крит, Сицилия. Ту группу, что была нацелена на Корсику, высадят на Мальте. Жаль, шхуну, что за вами ходила, раскачало в хлам. Ее бы в Архипелаг послали.

– Так ты, Нат, решил одним мешком накрыть все средиземноморские острова? – констатирует Мишка.

– И дальше буду накрывать. Острова – это просто легкая цель. Нам ведь в глубь побережий нужно всю поверхность шарика по суше прочесать. Пока – в доступных для плавания местах. На лодках вверх по рекам. Ваш опыт с байдаркой и колесами учтем. Потом разработаем кораблики для штормовых широт, легкие самолеты для ближней разведки. Вы хоть представляете себе просторы Сибири? А южная оконечность Африки или Южной Америки? Это при том, что по нынешним ресурсам больше трех тысяч землепроходцев нам просто взять неоткуда.

– Стало быть, генеральная задача – разыскать и ассимилировать все выжившие человеческие группы, пока мы явно превосходим их в численности, организованности и техническом оснащении, – уточняет Мишка.

– Уверенности в превосходстве, кстати, нет, – вмешивается Славка. – Есть надежда, которая слабеет год за годом. Расселяться мы будем все шире и шире, как следствие, связи и управляемость ослабнут. Женщины не слишком любят рожать помногу детей, когда имеют такую возможность, а наши – имеют. Значит, прирост населения сократится. В общностях, где доминируют мужчины, при снижении детской и женской смертности всплеск рождаемости – правило. Ну а темп технического прогресса зависит от стоящих перед членами общества задач. Более всего его подстегивает внутривидовая конкуренция, каковую у себя мы выжгли каленым железом.

– Развитие общества – это вдохновенный творческий труд тех, кто тщится управлять им, – улыбается Нат. – Особенно – обществом людей, которых с пеленок приучали к самодостаточности, свободе выбора и независимости от этого самого общества. Деды! Жизнь не ставит простых задач. А если ставит – значит, ты чего-то не учел. Вы там, на Корсике, не сильно небрежничайте. А то сейчас, небось, чувствуете крылья за спиной – с таким маршрутом совладали!

Славка с Мишкой переглянулись. Яйца курицу не учат. И эту практику старого мира дети не усвоили. Очень хорошо.

Высадились на Корсике. А тут картинка радует. Тропический лес, джунгли, масса деревьев. По крайней мере таково впечатление. Привычно проклиная велосипедные колеса, завезли байдарку с экспедиционным скарбом подальше от линии прибоя, хорошенько устроили в густых тенистых зарослях и превосходно выспались на твердой земле, привычно устроив надежную защиту из сплетенных ветвей и лиан. Они наловчились делать такие укрытия, когда ночевали в лесах, чтобы не трепетать от каждого шороха – зверушки с хорошим аппетитом в таких местах расхаживают как у себя дома.

Собрались и отправились, зачехлив суденышко фартуками. Дождики в этих местах бывают каждую ночь или роса по утрам выпадает обильно – еще не поняли, но влаги в земле достаточно. Этот остров оказался местами с неплохим климатом. Насекомых здесь, конечно, много, умеренно высокая влажность, жара. Так что веревочная одежда – в самый раз. Славка порадовался тому, что вещички, которые они с Рипой изобрели в первый день пребывания в этом мире, оказались настолько удобными, что с некоторыми улучшениями не выходят из употребления до сих пор. А ведь действительно – тень, вентиляция и защита от укусов насекомых. Вид, конечно… но все привыкли.

Ну да не в одежде дело. Они наконец-то в местах, где климат не сухой и не безумно влажный. А очень даже тепло и достаточно сыро. Все растет и буйствует. И еще припомнили, что на этом острове вроде как не водились крупные хищники, поскольку он долго был плотно заселен людьми. В общем, нет смысла таскать огнестрел, который значительно лучше будет себя чувствовать под слоем смазки. Хватит им копий и плевательных трубочек, на всякий пожарный. Дорога в горы как-никак, неохота тащить лишнее.

Радировали на ушедшую к Балеарам шхуну, да и отправились. Хороший тут лес, густой, но проходимый. Атлас растений с собой не потащили, но многое из встреченного узнали, поскольку посмотрели заранее. Ни еды, ни питья нести не нужно – все вокруг растет, причем в лучшем виде. Одно зреет, другое падает от спелости, третье завязывается, четвертое гниет на земле, и так практически на каждом сотом встреченном дереве. Не места, а рай для Робинзона. Можно сидеть на ветке и ничего не делать. Разве что от дождя укрыться, вот он как раз пошел.

Славка с Мишкой никуда не торопятся, стараются не шуметь и немножко прятаться по старой вошедшей в кровь привычке. Не повредит, однако, осторожность.

От берега отошли на два дня неторопливого пути. Открытые пространства в этих местах редкость, да и сами полянки обычно невелики. Лес в два-три яруса. Из животных самые неприятные создания – обезьяны. Большие не встретились, но разная хвостатая мелочь лазит повсюду и постоянно притягивает к себе взор, рассеивая внимание. Ходить по такой чаще это не то что по степи или пойменному лесу. Все два дня совершенствовали технику перемещения, пока наконец не научились двигаться так, что живность на них почти не обращает внимания.

И тут же этому порадовались. Прямо перед ними на берегу речушки обнаженные женщины упражняются в метании копья. Деды тихонько отползли, оставшись незамеченными. Примерно двадцать волшебных созданий, гибких и подвижных, несмотря на то что принадлежат к разным возрастным группам, занимались своим делом весьма успешно. Потом искупались, оделись, построились в колонну по две и убыли, вышагивая в ногу.

– Умные девушки, строем ходят. – Древняя армейская шутка с Мишкиных уст слетает на автомате. – Ты видел, как они одеты? Не к амазонкам ли нас занесло?

– Интересно, из чего такого плотного у них лифчики и трусики? – интересуется Славка. – Ты ведь в оптику смотрел.

– На черепаший панцирь похоже. Только черепахи не костяные, а как бы кожистые. Или чешуйки подвижные так искусно набраны, – откликается лейтенант. – Не слишком хорошо я это дело разглядел. И очень интересно стало. Замри.

Движение правее слышится отчетливо. Трое в легкой обуви ступают уверенно. Силуэты идущих за листвой разглядеть трудно. Мужики замерли, подождали, пока затихнут вдали шаги, и подобрались к следу. А тут хорошая тропа, но свежие отпечатки видны. Плетеные сандалии. Люди здесь прошли невысокие, легкие.

– Слав, ты не расслышал, о чем они там, у реки, разговаривали?

– Нет, Миша. Было далеко. Показалась, что последнее было: «Гоу», – а потом они пошли.

– Английский, что ли, здесь в ходу?

– А почему бы и нет? Ищем точку для наблюдения за этой тропой. Судя по следам, по ней проходят не по одному разу в день.

Несколько раз видели прохождение по тропе местных жителей. Мужчины здесь одевались в тряпичный мешочек, закрывающий причинное место, завязки которого крепились на пояснице. А женщины носили раздельный купальник, обе детали которого имели существенный размер и производили впечатление серьезного защитного сооружения – что-то типа кокетливого такого доспеха. Нечто в таком стиле припомнилось Славке в голливудских лентах с участием амазонок. Впечатление усилило обязательное в руках любой леди оружие.

Копье – необходимый атрибут во всех случаях. Часто – меч, хотя и не слишком длинный. Судя по форме ножен – широкий. Рукоять всегда деревянная, крестовина выражена слабо. Нередко за спиной небольшой лук и колчан с недлинными оперенными стрелами. На ногах сандалии с красиво накрест сплетенными вокруг голени ремешками на древнегреческий манер. Волосы убраны под шапочку, напоминающую воинский шлем, украшенный перышками. Тут и плюмажи, и гребешки, и какие-то клумбочки.

Сами женщины выглядят прекрасно: тренированные тела на любой вкус, гибкие и упругие даже на вид. И толстушки, и худышки, и рослые, и кнопочки – залюбуешься, одним словом. Кожа загорелая, но тип европейский. Рыженькие, черноволосые или блондинки встречаются, но русая масть преобладает.

Мужчины тоже европейского типа. Короткие стрижки, короткие бородки, ровный загар. Ношением оружия себя не утруждают, но с пустыми руками ходят редко. Рулоны, свертки, узелки, корзинки – да все, что угодно. Обычно пара таких пакунков подвешена на концах палки, лежащей на плече на манер коромысла, и еще что-нибудь во второй руке. На ногах мужчины тоже носят сандалии, но закреплены они на ступне, и как это сделано – со стороны не видно.

Состав групп подчинен нескольким закономерностям. Мужчина всегда один, реже – двое, в сопровождении одной женщины. Или отдельная женщина, или группой до трех. Джентльмены без сопровождения леди не появляются. Все всегда идут молча.

Разведчики отошли по своим следам обратно. Надо было посоветоваться.

– Знаешь, Слава, как-то оно тут все странновато смотрится. Вылезать из кустов и знакомиться с местными жителями меня пока не тянет.

– Согласен. Надо бы разнюхать все как следует сначала. А вообще-то, живут в лесу, а настороженности, как у наших, не ощущается. Как будто не ждут ничего худого ниоткуда. И не охотники.

– Или охотники, но дома. Или все-таки опасаются чего-то, но не зверя дикого. Вооруженная женщина всегда начеку.

Обследование местности и внешнее наблюдение дали массу новых сведений. Мужчины жили отдельно в четырех домах, разнесенных на пару-тройку километров друг от друга. Каждая постройка представляла собой обширный навес с четырехскатной крышей, встроенный в растительность так, что ни о каких полянах или расчищенных местах речи не шло. Просторный светлый незаросший лес – и все. В каждом строении жило человек по семьдесят. Тепло здесь всегда, под крышей сухо, а свободное движение воздуха при постоянно высокой влажности – великое достоинство жилища.

Женские поселения окружали мужские дома на расстоянии от двух до пяти километров. Состояли они из плетеных хижин, расположенных на открытых местах. В каждом поселке таких «скворечников» было от сорока до пятидесяти, и каждое на одну жительницу. Еще в такой деревне имелся большой навес, расположенный тоже на открытом пространстве.

Мужчины выглядели людьми не особенно захлопотанными. Собрать еду с деревьев, оттащить кое-что к себе под навес, кое-что дамам, покухарить, почистить лес в районе плодовых посадок – это, скорее, развлечения для мужиков, чем серьезная работа, так что обычно они чисто для развлечения что-то мастерили, плели, вязали, ткали. Случалось, и молотом по наковальне постукивали. Но напряженного труда здесь не наблюдалось.

Совсем иная картина в поселках у женщин. Утренняя зарядка, купание, уход за волосами, натирания какие-то. Потом тренировки с луком, с копьем, фехтование, купание, обед, послеобеденный отдых, гимнастика, дыхательные упражнения, пробежка, купание… бедные крутились как белки в колесе, не зная покоя ни на минуту. Вечером некоторые заглядывали к «мальчикам» и кого-то уводили к себе на ночь, утром обязательно возвращая на место.

Детишки бегали. До трех лет – в женских поселках. Потом – до шести лет – в мужских. Далее все смешивалось – детвора перемещалась свободно. Начиная с десяти лет девочки жили по женскому графику, каждая в своем домике, а мальчишки – вместе с дяденьками под навесом.

Славка долго прикидывал, сколько здесь народу, и какого, но в конце концов примерные цифры у них с Мишкой сошлись. Триста мужчин, триста женщин, около сотни малышей. Беременных женщин они видели единицы.

Стройками и ремонтом жилищ развлекались тоже мужчины. Собирались веселой толпой, стаскивали жерди, прутья, пальмовые листья и, непринужденно переругиваясь, творили какую-нибудь халабуду. Получалось играючи. И еще обратили внимание на то, что в питании используется много съедобных каштанов, которые нередко встречаются всюду, но особенно густо растут в горах.

Не понимая речи, из которой узнавали только изредка доносившиеся до них отдельные слова, типа «привет» или «пока», ребята потихоньку пытались распутать для себя существо наблюдаемой жизни. Антураж – это само собой, но народ здоровый и между собой не ссорится. Сыты, не мерзнут, по деторождению похоже на нормальное воспроизводство. Тихий патриархальный мир.

И вдруг картинка из совершенно другой сказки. На женщин во время купания наскакивает толпа чужих мужиков с короткими дубинками. Девчата – на другой берег и удирать. Нападающие – за ними, а тут толпа своих ребят с «коромыслами». Вопли, кутерьма и… стенка на стенку.

Славка с Мишкой, понятное дело, двинулись по следам отступившего агрессора. Роль «невидимок» они за последние месяцы освоили лучше, чем за всю предыдущую жизнь, хотя и дома в этом вопросе считались экспертами. Но на Корсике, больше месяца прячась и подглядывая, почти потеряли способность обнаруживаться, уже на рефлекторном уровне учитывая силу и направление освещения, распределение теней, плотность листвы и толщину стволов. Так что на глаза неудавшимся похитителям женщин не попались.

В некоторой точке отряд разделился на несколько групп. Пошли за крайней правой и вскоре вышли к классической стоянке древнего человека. Добротные шалаши, женщины занимаются хозяйством, куча голопузой ребятни под ногами, усталые охотники вернулись из дальнего похода. Близко подходить не стали, однако по отдельным долетевшим до них словам поняли – здесь тоже говорят по-английски, и народ выглядит похожим на европеоидов. Загорелые, конечно. В одежде поменьше выдумки, хотя самой ее больше. Передники или набедренные повязки у мужчин, женщины в подобии длинных маек.

Выглядят эти женщины довольно полными, и их значительно меньше, чем мужчин. Впечатление такое, что рождение детей для них – процесс, прерываемый только периодами вскармливания. Вид у здешних леди неважный. Утомленный какой-то, рыхлый, даже, пожалуй, болезненный.

Недолго разглядывали деды картинки из жизни Древнего мира. Решили вернуться. Пора было связываться по радио со своими – шхуна, что бегала к Мальте, по расчету времени несколько дней назад должна была покинуть побережье острова. Имело смысл уточнить время и место встречи.

– Ну что, Миша, по всему выходит, что разным дяденькам нравятся разные тетеньки. – Славка с удовольствием смотрит на море и прихлебывает травяной чай, которого они были лишены довольно долго, поскольку огня не разводили, да и не носили с собой ничего: ни посуды, ни мешочков с сушеной травой.

– Красивые тетеньки, мой юный друг, нравятся всем. Не всем нравится вести себя так, чтобы быть красивыми.

– Это ты, мне кажется, не все разглядел. Амазонку играет ее мужчина. А сама она так же зависима и беззащитна, как и любая женщина. – Славка с удовольствием отламывает себе сухарь, приготовленный еще дома.

– Не знаю. Я своей Гаечке ни разу не подыгрывал, хотя… слушай… просто это было тоньше. И вообще с самого начала метод этих ребятишек, это же часть нашей жизни, – Мишка даже засмеялся. – Вот Маркович! Вот жук! Если бы не эта карикатура, ни за что не понял бы коварства его замысла.

– Темные мы с тобой, товарищ лейтенант. В школах учились давно, когда все это там еще не преподавали. Нынешние выпускники не ломали бы головы месяц и разобрались бы в вопросе без демонстрации контрпримера. Надеюсь. Во всяком случае, поучают они нас, не глядя на количество седины в бороде слушателя.

Мужики переглянулись, пожали плечами. В динамике отчетливо зазвучала морзянка.

– Хороший сигнал, сильный. – Мишка потянулся к рации. – Попробуем речевую связь. Шхунка где-то недалеко.