Глава 23

Задумчива была его Репка и настолько ласкова, что стало ясно – ждет их опять нечто неожиданное. Они ведь уже год вместе, и какой год! Однако не торопился с разговором. Сама все скажет. Наверняка опять что-то демографическое над ними нависло.

Осмотр построек Славкину супругу порадовал. Наконец-то нормальное по всем параметрам жилье. Теплый пол, большие окна, никакой скученности. Потом она о чем-то разговаривала с женщинами, которым предстояло здесь жить, – скорее всего благословляла на рождение детей – и давала всякие советы. А ведь действительно, условия для жизни на Пасеке – самые лучшие. И меньше чем за месяц управились, навалившись разом. Хотя на Ранчо и в Вишневке народ тоже неплохо устроился. И в Солеварне.

Поковырялся в памяти – действительно, повсюду люди размещены значительно лучше, чем в прошлом году. Поверх глинобитных полов настелены где циновки, где коврики из обветшавшего тряпья, а то и трапики из ошкуренных жердей. Лето еще далеко не завершилось, но после трех авралов почти не осталось необустроенных жилищ. Известняковка досыхает, и школа на Ранчо еще впереди. Вообще, много еще всего впереди.

В Балку возвращались вдвоем с женой на тополевой долбленке. Заинтригованный поведением супруги Славка подкатывал к ней с разговорами на тему, что же сейчас не так, но ответа не дождался. Отмалчивалась любезная, хотя успокоить его не пыталась. Не иначе, обнаружила соперницу, и такую… Просто попросила мужа уехать. Лучше – надолго. Что же, видимо, есть в этом смысл. А допытываться – да нет уж, лучше он доверится. Пока не было случая разочароваться в способности Рипы предвидеть и обойти затруднительные моменты.

Причины для отлучки долго искать не пришлось. На воду спустили второй дубовый нашив, причем уже с палубой. Шверник достроил-таки свое детище, отлучившись для этого из Вишневки. Зиночка, естественно, проследила и за оборудованием, и за оснащением. Двенадцатиметровый корпус почти двухметровой ширины – по их масштабам это океанский лайнер. Две невысокие мачты с вооружением гафельной шхуны смотрелись серьезно. На речном просторе этому сооружению оказалось неуютно. Мелкие места среди островов встречаются частенько, и, самое печальное, на веслах это судно ходило неважно. Мест для гребцов немного, по-хорошему так вообще всего два, в кокпите. Так что если сманеврировать в узком месте или к причалу подвалить, то нормально. Но идти на дальнее расстояние можно только под парусами или на буксире.

Иными словами, для похода в Крым эта шхуна годится, но по реке лучше плавать на плоскодонках. Так со Шверником и приговорили. А потом засобирались в дорогу. Много людей брать с собой было нельзя, поэтому Зиночка пригласила в поездку юношу по имени Леня. Он из островитян, на пару лет старше Славки. Как раз получилось удачно – на веслах ребята, на румпеле девушка, а больше никого и не нужно.

Пресная вода, дрова, мука, крупа и тушенка, печка и места для отдыха под палубой – в общем, можно хоть на край света отправляться. Вот и отправились.

После расчетов, которые выполнил Витек, стало ясно, что живут они вовсе не на реке, что раньше называлась Ингульцом, а значительно восточней, и, выходя в море, покидают устье своей Большой реки там, где раньше находился город Марганец. И сама эта река протекает в тех местах, где когда-то располагались долины Сухой и Мокрой Суры. А из замкнутой Днепровской лагуны на просторы Черного моря они попадают, проходя бывшим руслом великой реки между бывшими же Каховкой и Бериславом. Собственно, эта часть пути затруднений не вызывала, даже местечко с пирамидкой, где ночевали весной, перед тем как направиться в открытое море, отыскали без затруднений. Весь день дуло с востока, что для этих мест характерно в зимние месяцы.

А вот утром потянуло с юга, что приняли за установление обычного для лета состояния погоды. Поскольку им нужно было двигаться на юго-восток, поставили паруса и пошли круто к ветру. Благо менять галсы не требовалось. Ветер вскоре окреп, и лодку стало заметно качать. Леню немного мутило, но он держался молодцом. Славке тоже пришлось несладко, только Зинка была бодра. А потом заштормило серьезно, и парусов пришлось убавить. Через некоторое время встали к волне кормой и, пользуясь только штормовым кливером, просто удерживали посудинку в положении, когда ее не слишком заливает водой. Хотя вычерпывать из кокпита приходилось все время.

Нельзя сказать, что шторм был очень уж крепким, однако судно превратилось в щепку, несомую по воле стихии. К счастью, дуло теперь вообще с запада. Сутки проходили за сутками, морская болезнь отступила – привыкли, а на пятый день впереди замаячил берег. Бинокль и подзорная труба приблизили его, и стало ясно, что однообразие штормового моря было авансом, отдыхом перед грядущими событиями. Земля оказалась низменной, и волны, набегая на нее, перемешивали все в безумной круговерти. Как раз туда и несло сейчас челнок.

Славка уже мысленно сравнивал варианты спасения вплавь или, если, спрятавшись внутри корпуса и не делая попыток управлять судном, дать волне выкатить его на берег. Но Зинка что-то разглядела в пенной кутерьме волн. По ее команде поставили вместо грота какую-то шкуру, растянутую на веревках, нос повернулся влево, началась бортовая качка, и спустя считаные минуты они, выкарабкавшись из ложбины между двух валов, оказались на склоне волны. Шхуну понесло к берегу, потом был удар всем днищем обо что-то твердое, корпус замер, вода отступила, и накатившая со стороны моря очередная кипящая и бурунящаяся гора смахнула нашив, снова скрежетнув его днищем обо что-то. Они оказались в проливе. Впрочем, качка от этого не уменьшилась.

Плавный поворот фарватера вправо, и волна стала заметно меньше. Низменные берега от ветра не спасают, но вот справа мелководная бухточка. Парни скатываются за борт и за канат выволакивают нос шхуны на сушу. Чуть-чуть. Тут же за второй конец подтягивают к берегу корму. Леня видел в трюме воду, а сила удара на входе в это укрытие наводит на мысль о том, что обойтись без повреждений дело не могло. Вечереет. Штормит. Но в лодке под палубой тихо, добегающая сюда волна почти не беспокоит, небо затянуто тучами, а стоять им здесь предстоит до тех пор, пока не удастся провести обсервацию. Ни малейшего представления о том, куда их занесло. А под пайолами трюмного настила красуется продольная трещина, через которую постепенно сочится вода.

Пока Леня раскочегаривает под палубой печурку, Славка с Зинулей наводят порядок на верхней палубе. Не сказать чтоб их уж как-то особо потрепало, но есть чем заняться. Осмотр окрестностей дает картину, характерную для побережий соленых лиманов, знакомую им по местам, которые они покинули. Скудные почвы, скудная растительность, признаков воды нет. Темнота накрывает землю, а под палубой огонек свечки и горячая пшенная каша с тушенкой, давно ведь сидят на одной сухомятке. И для Славки еще одно открытие – капитан шхуны и ее матрос устраиваются под одним одеялом. Интересно, а зачет Рипе они сдавали?

Чем плоха долбленая лодка – это тем, что конопатить ее чревато. Щель может продолжить развитие, как в поперечном, так и в продольном направлении. С другой стороны, древесина у дуба не самая колкая. Будь корпус сосновым – развалился бы он на две половинки еще там, в море. И что непонятно – это обо что они так душевно приложились? Сколько ни крутил головой – ничего каменного в округе не углядел. Все наносное, перемешанное ветром и волнами. Такой берег не стоит на месте, его размывает или намывает под действием штормов или причуд течений, а пыль и песок ветер передвигает, не согласуя свою деятельность ни с какими понятными соображениями. Залив, в котором они оказались, – абсолютно соленый, следовательно – это не эстуарий реки. Провести обсервацию не позволяет облачность, а что делать с трещиной в днище – как-то не придумывается.

Леня бродит среди чахлых береговых растений и листает пухлый альбом с зарисовками. Что-то помечает на дощечке для записей. Зинка завершила установку нехитрого оборудования для обсерватории и нетерпеливо поглядывает на беспокойное море. Шторм никуда не девался.

– Как ты думаешь, – подходит она к Славке, – когда стихнет ветер, уровень воды сильно упадет?

– Ума не приложу. Боишься, что останемся на суше? – А ведь и правда, может такое случиться. Да уж, девушка мыслит категориями настоящего моряка. Нашив-то они подтащили к берегу мелководной бухточки, о которой и не скажешь наверняка, существует она в отсутствие шторма или представляет собой просто сухую низинку на берегу залива? Пролива? Где, кстати, гуляет далеко не безобидная волна.

Пришлось в срочном порядке обходить окрестности и переводить кораблик в другую бухточку, где было глубже. Пока тащили – воды внутри заметно прибыло. Трещина не выглядела зияющей, растрескались-то волокна отнюдь не по прямой, и края разошлись несильно. Нос слегка, сколько хватило сил, вытащили на песчаный берег. Закрепить в здешнем грунте конец веревки было решительно невозможно, даже якорь вырывался, едва воротом натягивали идущий к нему канат, поэтому пришлось ограничиться мускульными усилиями всех троих членов команды. Щель, расположенная в передней части дна, при этом оказалась погружена неглубоко и частично прикрыта грунтом. Поступление воды уменьшилось. Оно и раньше не имело угрожающих размеров, в принципе его последствия легко вычерпывались, выносились ведром и выливались за борт.

Непогода тем временем продолжалась. Ветер ослаб, но низкие тучи время от времени проливали короткие дождики. Славка ковырялся в инструментах и припасах материалов для ремонта, соображая, как заделать течь. Леня бродил по берегу, разглядывая растения и осматривая окрестности. Зинка, вооружившись ластами и неуклюжей, сделанной, наконец, кем-то из мастеров, маской, пропадала в море, волны были невелики. Вечером обменялись мыслями.

– Мы наскочили на риф. – Капитанша выглядит озадаченной. – Не могла я ожидать от Черного моря такой экзотики. – Она словно оправдывается за то, что допустила удар деревянного корпуса о твердую поверхность. – Если бы кораблик наш был собран из дощечек, рассыпались бы мы в сотне метров от берега.

– Получается, мы где-то в другом месте, – вздыхает Леня. – На берегу растут агавы, это, скорее, характерно для побережья Мексики, на худой конец, Калифорнии. – С другой стороны – портулак. По-моему, это кавказское растение.

Леня последнее время очень много перерисовывал картинок из энциклопедий на бумажные листы. Собственно, тот определитель, что они везут с собой, не менее чем на четверть оформлен его рукой.

– Восемнадцать ведер набралось за день, – подытоживает Славка. Если с такой трещиной идти, вычерпывать воду придется непрерывно. И то если поступление расти не будет.

– Я нашла фарватер, выведу шхунку в море без удара о риф.

– Все равно килеваться нужно. Хотя бы законопатить и просмолить повреждение, а поверх наложить ткани на ту же смолу. – Не верит Славка, что с такой течью можно идти, и очень боится того, что со временем трещина станет расходиться. – Эх, десяток бы крепких хлопцев!

– Якорь придется на метр закапывать, каждый раз, – вздыхает Леня. – Иначе, без ворота, не справимся. В общем – засидимся. И ведь что противно, ни кустика, ни деревца. Песок во всех видах, да глины немножко местами. Около соленых лиманов, что на юге нашей степи, и то почвы богаче. И растения с древесными стволами можно встретить, а не эти кактусы.

– Стянуть бы корпус снаружи, чтобы трещина дальше не расползалась, – опять Славка.

– Только много веревки на это тратить нельзя, – вставляет словечко Зина, – а то мы без каната в воду не стащимся. Не забудьте, нам ведь аж до того края бухточки нужно им дотянуться.

Такой вот разговор. Вроде как каждый о своем, и слов сказано немного, а все ясно. Ветер стихает, небо выглядит светлее, и дождик прекратился. Завтра они развернут челнок, вытянут его бортом на берег, наклонят, чтобы обнажилось днище. И что-то они там увидят?

В окончаниях расщепа просверлили отверстия и поставили пробочки на смолу. Так меньше вероятность дальнейшего растрескивания. За дни, пока просыхала ничем не защищенная древесина, юноши прошли в глубь суши. Пустынный ландшафт, глазу зацепиться не за что, но вот флора безводных равнин здесь благоденствовала. Похоже, дождики сюда выливают немало влаги, и те растения, которые умеют сохранить ее, чувствуют себя неплохо. Видели верблюдов, но приближаться к ним не стали. Попадались следы мелких грызунов, норки, в основном. Хищников не заметили, и не раз натыкались на водные пространства, собственно, из-за них и петляли. Подходили, пробовали воду – морская. Не просто соленая, а именно та самая – горько-соленая рапа мелководных лиманов. В общем, местность эта вся из себя – сплошные заливы.

Обсудили этот момент, конечно. Получалось, что занесло путешественников на край пустыни, и в головы приходила мысль о том, что угодили они на восточное побережье Каспия. Но, с другой стороны, по расстоянию не складывалось. Слишком мало времени нес их шторм. И нес не настолько быстро. А вечером в небе появились звезды. Сделали засечку, положили параллель на карту – выбор точек, где они могли оказаться, широк. От Крыма, до Каспия, включая Краснодарский край.

Дождались, однако, полудня, чтобы качественно сделать засечку долготы. Получилось километров восемьдесят на северо-восток от бывшего Краснодара. И, возможно, они на полуострове, что отсекается от материка морем, затопившим долину бывшей реки Кубани. Сразу захотелось поскорее отремонтироваться и добраться до отрогов Кавказского хребта. Они ведь неподалеку. А Крым – туда можно сходить и в другой раз. Это ведь, считай, почти дома.

Щель в днище они заштопали. Именно это слово. Насверлили параллельно расколу сквозных отверстий на неравных расстояниях от него и произвели через них шнуровку, стянув, как могли. Сказать, что размер повреждения от этого уменьшился? На глаз этого отметить не удалось, однако конопатить и смолить было спокойней. Не возникало предчувствия, что после очередного удара колотушки по концу лопаточки челнок разойдется вдоль волокон на две неравные части. Да и пластырь из просмоленной парусины, притянутый веревками, смотрелся лучше.

А потом – стаскивание челнока на воду воротом, погрузка. Остановочка у них получилась изрядная. Даже пресную воду пришлось экономить, ну и дрова поиздержали. Сразу направились на юг и вскоре увидели настоящие каменистые берега. За ними отчетливо просматривались горы. Не пожалели времени для поиска места стоянки – берега изрезаны сильно, но хотелось найти местечко с пресной водой, а вот с этим дела обстояли нездо€рово. Ни бурных потоков, ни искрящихся водопадов, ни обширных речных эстуариев не наблюдалось. С грехом пополам разыскали скудный ручеек с теплой, далеко не горной водой. Растительность в этих местах имела также очень яркую черту – редкость. Трава, кусты, деревья – есть все, но помалу и не везде. Кругом склоны крутые и пологие, покрытые былинками, сам вид которых говорит о том, что они постоянно заняты ожиданием дождя. Невыразительные пыльные цветы, тощие стебельки.

Хотелось поскорее разыскать что-то более гостеприимное.

– Козы. – Леня передает бинокль Зине. Славка наставляет на отдаленный склон подзорную трубу.

– Безрогие, – добавляет девушка.

– Кажется, нам следует немного задержаться. – Шерсть всех очень интересует. – Кто-нибудь знает, как их ловить?

– Ума не приложу. Неплохо бы выяснить, где они пьют, и понаблюдать.

Охотиться на коз Славка отправился с Зиночкой. Лодку оставили в бухте под присмотром Лени, и двинулись. Стадо, которое заметили на берегу, нагнали только к вечеру – очень уж быстроногие эти твари. Подобраться к ним поближе не удалось. Убегают, едва завидят человека. А прятаться здесь можно только за камнями или в складках местности. День за днем стадо упорно продвигалось все дальше от берега и выше в горы. Растительность становилась богаче, но до привычного ребятам степного разнотравья, как они помнили его даже в самые сухие периоды лета в местах своего обитания, эти «альпийские луга» недотягивали. Так что речь шла, пожалуй, все-таки не о богатстве природы, а о меньшей ее скудности по сравнению с тем, что было на морском берегу. Источники пресной воды вообще не встречались, так что оба прихваченных с собой меха израсходовали меньше чем за неделю.

Единственное, чего удалось добиться, это рассмотреть объект охоты. Длинноногие длинношеие козочки по размеру были сравнимы скорее с ишаком. Шерсть на них определенно имелась, причем значительно более длинная, чем на коровах, оленях или антилопах. И еще – таких стад в этих местах встречалось немало. То, что тварей этих необходимо ловить и приручать, – сомнений не вызывало, но как это учудить – такой мысли в голову не приходило. Если большой толпой загнать животных в сети или загон, то, пожалуй, задача решаема. А вдвоем, да без подготовки – нереально. На выстрел не подобраться, на бросок боло – тем более. Пора возвращаться, а то пить хочется уже не по-детски.

У первого же встречного ручейка отвели душу. Переночевали и почесали к кораблику. Еда-то у них тоже закончилась.

На берегу их ждала картинка, достойная карандаша великого карикатуриста. Их шхуна, лишившаяся гиков и гафелей, покачивалась на зеркально гладкой воде. Покачивалась ощутимо, отчего даже волны расходились вполне себе заметные. Еще в этой самой воде что-то плавало и невкусно пахло. В тени прибрежной скалы с мокрой тряпкой на голове лежал Леня в ясном уме и здравой памяти, о чем свидетельствовал его грозный взор.

– Явились, гулены! Наконец-то налюбовались горными пейзажами и решили спуститься с небес на землю. Полюбуйтесь, во что превратился корабль!

Корабль превратился в свинарник. Вернее, в козлятник. А еще вернее, в хлев. И содержалось в нем семеро козлят. Небольших еще, размером с собаку.

Оказывается, неподалеку отсюда эти животные пили морскую воду, для чего спускались с высоких гор. Леня, сняв с челнока все более-менее длинные деревянные детали, устроил из них и рыболовной сети ловушку. Взрослых он отпускал, помогая зверям выпутаться, а детенышей сажал под палубу. Семерых отловил в три приема. А потом начались мучения. Поить – полбеды. Не так уж далеко отсюда до ручейка. Но чем их кормить? Тут полсотни травинок на каждый квадратный километр! Впрочем, каша, сухари и даже крупа козлят устраивали, и, чем успешней происходило питание, тем активней выделялись экскременты. Парень просто замаялся вычищать из тесного трюма навоз и вычерпывать мочу.

Путь домой, к счастью, не принес никаких неожиданностей. Ровный южный ветер исправно гнал их на запад до самого входа в Днепровскую лагуну. А потом и до Солеварни добрались быстро. Козлята успели привыкнуть к людям, так что при первой же возможности их высадили на берег, не отпуская, впрочем, без привязи. Чахлая растительность Приморской степи пришлась новоселам по вкусу. Вспоминая места, из которых они привезены, Славка заключил, что содержание этих козликов не должно быть чересчур сложным. Важно – не дать им сбежать. И еще нужно сообразить, когда их стричь. И, главное, чем? И как?

А сейчас, подражая Иринке, он гонял одного такого подростка по кругу на длинной веревке. Надо же, какой сообразительный, и, определенно, очень любит побегать. Неплохо бы шерстку ему вычесать, а то вся свалялась и перепачкалась, пока бедолага томился в тесном трюме. Там и людям-то на четвереньках приходится пробираться, а этому сыну вольных предгорий хоть и удавалось распрямить ноги, но только склонив шею. Симпатичные малыши. Никаких тебе рогов, и размер взрослой особи дает надежду на то, что справиться с этими созданиями удастся без привлечения шестерых «ассистентов».

Пока Зойка с Леней отгоняют нашив Швернику для осмотра и принятия решения о дальнейшей судьбе посудины, Славка поживет с Рипой в Солеварне. Жена Михалыча то ли залетела, то ли у нее возрастное изменение организма. Разбираются, в общем, с нарушением некоторой периодичности определенных событий. И, судя по настроению любезной, та проблема, ради решения которой он «отсутствовал», не рассосалась. Что же это за соперницу такую вычислила его радость?

Перебрал в голове всех женщин и девушек. Много их, они очень разные. Жаль, что посмотреть на них глазами жены он не может. А ведь она за него сильно переживала, шутка сказать, уезжал на десять дней, а мотался по морю больше месяца. И, кстати, вот на этот их потрескавшийся челночок очень нужен двигатель. Просто необходим. Иначе в шторм вблизи незнакомого берега можно отделаться не так легко, как в этот раз. Что-то ведь размышляли мужики об установке газогенератора на Тамарину «пятерку»?

– Слава, скажи мне, только честно, быть двоеженцем – это очень тяжело? – Так он и знал. К вопросам жизни и смерти его любимая относится не столь трепетно, как к проблемам любви и брака.

– Тяжеловато было. Хотя больше всего напрягало именно ваше с Зойкой взаимодействие. Ну, не так выразился! Беспокоился, как бы вы между собой кошку не пропустили, что ли. – Славка давно знает, что обманывать Рипу нельзя. Ни с умыслом, ни по недомыслию.

– Получается, что если бы мы жили в разных местах, и ты навещал нас по очереди, то тебе было бы легче? – Вот ведь сформулировала! Ни убавить ни прибавить!

– Легче. – Славка и не думает кривить душой. Он не ждет никакой шпильки или обиды. Рипа уже давно для него часть собственного «я», а хитрить с самим собой… ну, в общем, ясно. И с вопросами он тоже приставать не станет.

– Ладно. Пару годиков это нам вообще не грозит, ей реально необходимо подрасти, – про себя бормочет жена. А Славка приходит в ужас. Это получается – кто-то из Квакушек! А не присмотрена из них только Тинка.

Супруга уже поняла, что он сообразил. А до него дошло, что сам-то он теперь уже будет относиться к этой девушке совершенно иначе. А как? И что, ему теперь собственной жене сдавать зачет по безопасному обращению с малолеткой?

Переглянулись. Действительно, пару годиков необходимо делать вид, что он ни о чем не догадывается. И вообще, лучше эту пигалицу удочерить. Только ведь не согласится!

А может, перерастет? Влюбится в какого-то парня? Насколько он знает эту малявку, вряд ли такое случится. Да и не малявка ведь уже. Квакушки здорово подросли.