Глава 12
Весна 52 г. до P. X. Кельтика. Подарок
— Можно спросить? — Выбравшись наконец на сухое место, Кариоликс обернулся.
— Давай спрашивай. — Тевтонский Лев уселся рядом и махнул рукой.
— Откуда ты знаешь, что Алезия — колдунья? Это она тебе сказала или ты сам догадался?
— Да я не знаю, я придумал.
— Ты не знаешь! А я вот знаю! Она на самом деле ведьма. Я думал, ты догадался наконец.
— Да с чего ты взял?
— Глаза! Ты же видел ее глаза! — В голосе юноши явственно слышался страх, смешанный с уважением. — У простых женщин таких глаз не бывает. И священный журавль на животе — это же не просто так!
— У тебя такой же меж лопатками. Это значит, ты колдун?
— Что ты, что ты! — испуганно подскочил галл. — У нас такой рисунок накалывают всем юношам, получившим посвящение в воины.
— Посвящение в воины? — заинтересовался Беторикс, вспомнивший свое собственное посвящение в дружину дядьки Энгуса пять лет назад. — И в чем же оно заключается, интересно знать?
— Чтобы стать воином, отрок должен принести к родному очагу отрезанную голову врага, молиться девять дней кряду в священной роще и познать женщину.
— А вот насчет последнего поподробнее. — Беторикс усмехнулся, опять же вспомнив кое-что из прежней жизни. — Каким образом? Ну, я имею в виду, как это должно быть обставлено?
— Нужно суметь захватить женщину из чужого племени… ну а после всего принести в жертву.
— Милый и приятный обычай, несомненно достойный всяческого уважения. — Тевтонский Лев язвительно скривился. — А чужие парни небось приходят за вашими женщинами?
— Своих мы оберегаем!
— Зато теперь и Алезию могут вот так же…
— Скорее всего. — Кариоликс кивнул.
— Ты серьезно?
— Ночью, перед жертвоприношением, колдунью по очереди познают все мужчины рода, — терпеливо пояснил галл. — Тогда любая ведьма потеряет свою силу и можно будет спокойно отправить ее к богам.
— Так что же мы здесь сидим-то? — Вскочив как подброшенный, Виталий матерно выругался. — Спасать надо Алезию! Спасать! Сейчас же пойдем к этому гнусному священному болоту, устроим засаду… Или лучше сразу на их деревню напасть?
— Да, мы ее спасем, — прищурившись, Кариоликс посмотрел куда-то вдаль и вдруг улыбнулся. — Выручим, и очень скоро, в том нет никаких сомнений!
— Мне бы твою уверенность, — быстро натягивая башмаки, которые снял немного подсушить, пробормотал Тевтонский Лев. — Нет, мы с тобой, конечно, не в болотной грязи найдены, постоять за себя сможем и девчонку спасем, но для этого нужно очень и очень постараться. Идем же скорее! Я примерно знаю куда.
— А я это знаю точно! — Галл кивнул куда-то в сторону леса, совсем не туда, куда намеревался отправиться Беторикс.
— Эй-эй, по-моему, нам совсем в другую сторону, парень! Ведь мальчишка же сказал, что…
— Видишь за лесом дым, брат?
Виталий присмотрелся и действительно различил над лесом многочисленные дымы.
— И что с того? Наверное, там тоже какая-нибудь деревня. Или пастухи жгут костры.
— Пастухи? О нет, брат, слишком уж этих костров много. И видишь, какой сейчас дым?
— Какой? Дым как дым.
— Нет, он серый, зыбкий… — Молодой галл прищурился. — Костры тушат, очевидно, они горели всю ночь. Много костров — много людей. Очень много. Это войско, брат!
— Войско? — настороженно переспросил Виталий. — Чье? Римское или галльское?
— А не все ли нам равно? — ошарашил юноша. — Спасти Алезию помогут и те и другие. По разным причинам, правда…
— Понял тебя! — Беторикс обрадованно хлопнул в ладоши. — Цезарь ненавидит друидов и всячески с ними борется. Но мятежникам галлам какой резон кого-то спасать?
— У них причин еще больше. — Улыбка тронула тонкие губы Кари. — Как только узнают, кого именно надо спасать.
— Ой-ой! Загадками говоришь, парень! Ладно, пошли, нечего тут трепаться. Придем, увидим, решим.
— Да, поторопимся, — согласился галл. — Как бы еще не пришлось их догонять.
Опасения были напрасны: минут через двадцать спешного хода вьющаяся меж болот тропинка вывела путников на широкую дорогу, а уж там до лагеря было рукой подать. Это оказались именно галлы — вооруженные длинными мечами всадники в дорогих разноцветных плащах, воины в браках, с овальными щитами, украшенными медными гвоздиками. Слышались крик и смех, войско выстраивалось неровной колонной, явно собираясь вот-вот отправиться маршем куда-то на север… Вероятно, к крепости под названием Алезия.
Цезарь, потерпев поражение у горной твердыни арвернов Герговии, не смог соединиться с северными легионами Тита Лабиена. Его положение осложнялось еще и тем, что восстание уже всколыхнуло всю Галлию, иначе Кельтику, и Верцингеторикс был вновь избран верховным вождем. Однако, как всегда у галлов, среди восставших очень скоро начались разброд и шатания, каждый тянул одеяло на себя. Мятежников постигла неудача, когда они попытались перекрыть легионам путь на юг, где Цезарь опасался волнений аллоброгов и надеялся получить подкрепление: римляне и нанятые ими германцы разгромили восставших, Верцингеторикс вынужден был отступать к неприступной Алезии, в которой намеревался дождаться подхода верных войск со всей Галлии.
Вот так или примерно так, насколько помнил Виталий, сейчас и обстояли дела. Раз это войско восставших — значит, оно идет в Алезию и руководит им Верцингеторикс.
— Посторонись!!! — С веселым воплем, едва не сбив путников с ног, промчались мимо всадники в карминно-красных плащах и сверкающих шлемах.
Поспешно отскочив, Тевтонский Лев счистил с подола туники грязь.
— Эй, парни! — К ним с Кари подошел высокий худой человек в длинной кольчуге и темном плаще. Смуглое лицо его с длинным носом, напоминающим орлиный клюв, исказила недовольная гримаса, а темные, глубоко посаженные глаза смотрели недоверчиво. — Вы кто такие? Откуда взялись? Что-то я раньше вас не видел.
— Мы ищем вождя! — улыбнулся Беторикс.
— Вождя? Считайте, что уже нашли. Эй! — Обернувшись, он жестом подозвал воинов. — Этих схватить и пытать. Немедленно!
— Стойте, стойте…
Беглецы не успели и глазом моргнуть, как оказались в кольце дюжих воинов. Кто-то уже сдернул с плеча Кариоликса лук, кто-то готовил веревки…
— Да поймите же! У нас и правда очень важное дело! Здешние племена замышляют предательство…
— Хорошо, — дождавшись, когда незнакомцев связали, поощрительно ухмыльнулся горбоносый. — Вы правильно все поняли: будете говорить — умрете легко и быстро. Нет… ну, тогда прихода смерти придется ждать долго и с нетерпением.
— Спасибо, утешил, добрый человек, — съязвил Виталий. — Вижу, у вас принято: сначала голову отрубить, а уж потом спрашивать.
— А ты забавно выговариваешь слова, — насторожился смуглолицый галл. — Вижу, вы не из здешних мест, молодцы. Из Рима?
— Я… из Британии, — брякнул Виталий первое, что пришло в голову. — А мой спутник — сенон.
— Сенон, надо же!
— Именно так! — пытаясь вырваться, вспыльчиво выкрикнул Кари. — Не веришь, так посмотри на мою спину.
— Посмотрю, — невозмутимо согласился незнакомец. — Все равно с тебя кожу драть. Эй, парни, а ну, стащите с него тунику… Ага… И вправду сенон.
— Точно такой же знак есть у одной девушки, которую местные предатели замыслили отправить к богам.
— Рогатый журавль? У девушки? — Горбоносый явно заинтересовался, но еще до конца не поверил. — Быть такого не может.
— А вот может, — расправив плечи, поспешил на выручку приятелю Беторикс. — Ее зовут Алезия, девушку с журавлем, и она…
Тут молодой человек осекся. Говорить ли мятежникам, что Алезия — его гражданская супруга? Как тут еще взглянут на факт подобного сожительства?
— Алезия? Девушка с журавлем по имени Алезия?
— Именно так.
— Коня мне! — Незнакомец в черном плаще повелительно махнул рукой. — Глаз с них не спускать. А я к вождю.
— Интересно. — Тевтонский Лев скосил глаза на своего спутника. — Долго он будет докладывать?
И спохватился, сообразив, что эти слова машинально произнес по-латыни. Воины вокруг ухмыльнулись: вот враг себя и выдал! Что теперь делать? Как исправить ситуацию? Ладно, лишь бы Алезии помогли. Вообще-то, встреча с восставшими галлами (как и с легионерами) в планы Виталия не входила. Выручать попавшую в сети подругу он собирался, либо похитив из деревни, либо устроив засаду на пути к священной трясине. Более тщательно продумать план времени не имелось. Но коли в сети попал он сам, может, его пленители сделают это дело за него?
Воины и двое задержанных все стояли на обочине дороги, по которой медленно тянулась людская река без конца и без края: всадники на сытых конях, пехота с топорами и копьями на плечах, запряженные медлительными мулами возы. Ага! Вот, нетерпеливо раздвигая толпу конем, на дороге показался смуглолицый. Следом за ним ехали еще двое молодых людей в небесно-голубых плащах и украшенных перьями шлемах, по виду представители знати.
— Пленников — на поляну, — осадив коня, повелительно бросил смуглолицый. — Сам великий вождь хочет говорить с ними.
— Ну наконец-то! — обрадовался Тевтонский Лев. — Что, сразу позвать нельзя было?
— А ну, шагайте! — В ответ пленников лишь подтолкнули древками копий.
Поляна находилась вблизи дороги, на повороте, окруженная густыми зарослями барбариса и липами. Место было живописное, даже веселое: зеленая травка, солнышко, стрекозы туда-сюда летают, жаворонки поют, да жужжит полосатый шмель. Сейчас бы тут устроиться, выпивку-закуску расставить, девчонок рассадить да затеять небольшой пикничок…
— Вот они, господин!
Аристократы спешились, и горбоносый вышел вперед, навстречу едущим напролом через кусты всадникам. Среди них выделялся статью молодой мужчина с красивым, слегка надменным лицом и зачесанными назад длинными волосами. С плеч его ниспадал на круп белого жеребца травянисто-зеленый плащ, расшитый драгоценными камнями и золотом. Серебристая кольчуга, башмаки с золотой отделкой, длинные ножны красного сафьяна — все указывало на высокое положение всадника. Впрочем, как и у римлян, это доказывалось уже тем, что незнакомец сидел на лошади, то есть относился к сословию всадников. Неужели это сам…
— Рад приветствовать тебя, славный Верцингеторикс! — первым выказал свой респект аспирант. — Я бы поклонился, но увы, держат, сволочи.
— Отпустите их, — коротко приказал вождь, глянув на смуглолицего. — Об этих людях ты мне говорил, Камунориг?
— Именно о них, мой вождь. Вон тот, здоровенный, утверждает, что…
— Алезия, — негромко произнес главный мятежник. — Крепость, где нас ждет либо победа, свобода и слава, либо… Девушку действительно так зовут?
— Да, — пленники разом кивнули.
— И у нее рогатый журавль на теле?
— Чуть повыше пупка.
— Что ж. — Верцингеторикс нервно потеребил левый ус. — Значит, правду когда-то рассказывали друиды… А вы какое отношение к ней имеете?
— Мы вместе бежали из римского плена! — решился-таки Беторикс. — Но девушку захватили по пути эдуи, и я прошу помочь вызволить ее из мерзких лап гнусных предателей!
— Ты смешно говоришь, — заметил вождь, взглянув на пленного с любопытством. — Родом ты издалека?
— Говорит, что из Британии, мой вождь, — поспешно пояснил Камунориг.
— Из Британии? Да, Цезарь заставил бриттов опустить головы. Значит, войска в подмогу от них ждать нечего… Или ты хочешь сказать, что прислан от них? — Верцингеторикс вдруг вонзил в пленного пристальный взгляд.
— Никто меня не посылал, я сам пришел, дабы помочь тебе во всех твоих начинаниях, о славный вождь. Но для этого надо поскорее освободить Алезию, ибо без нее… ибо без нее…
— Камунориг! Пошли с ними отряд и займись этим делом. А подробнее мы поговорим позже, — распорядился вождь, после чего взвил на дыбы коня и быстро поскакал прочь в сопровождении свиты.
Смуглолицый вельможа, проводив его взглядом, обернулся к воинам:
— Скажите третьему и пятому десятку, пусть срочно идут сюда. И дайте коней этим…
— Думаю, кони нам в болоте не понадобятся, — заметил Беторикс.
— Тогда пойдем пешком, — согласно кивнул Камунориг и тут же предупредил: — Имейте в виду, мои люди с вас глаз не спустят!
— Да пусть любуются. — Тевтонский Лев повернулся к приятелю. — Кари, дружище, надеюсь, ты хорошо запомнил дорогу?
Деревню эдуев отыскали еще до захода солнца, так что пробираться по трясине к священному болоту не пришлось. Остановив коня напротив самой просторной хижины, Камунориг велел воинам созвать сход. Не прошло и пяти минут, как на площади собрались все жители, человек тридцать, среди которых Виталий заметил и знакомое мальчишечье лицо — Арван шарил глазами по сторонам, явно намереваясь при первой же возможности дать деру.
— Приветствую тебя, посланник славного Верцингеторикса! — Выступив вперед, низко поклонился какой-то седой старик, по всей видимости, староста местной общины. — Мы дали ему своих лучших воинов, и…
— Где колдунья? — нелюбезно прервал старика Камунориг. — Мои воины ее не нашли. И что-то я не вижу здесь вашего друида.
— Колдунья? — Староста недоуменно затряс космами. — О какой колдунье ты говоришь, о славный…
Вельможа щелкнул пальцами, подзывая одного из десятников, юркого парня с умным и циничным взглядом, склонился с седла, что-то сказал… Десятник кивнул и отошел; один из воинов метнулся в хижину и тут же вернулся с зажженным факелом — видать, в очаге горел огонь.
— Поджигай! — Мазнув по жителям равнодушным взглядам, Камунориг кивнул на крайнюю хижину.
Воин тут же устремился исполнять приказ, а местных жителей следом не пустили! Потянуло дымом, по соломенной крыше весело запрыгали оранжевые лепестки пламени. И обычный-то деревенский дом-пятистенок сгорает враз, а уж эта хижина…
— Я прикажу сжечь все дома в деревне и бросить в огонь вас самих, — бесстрастно предупредил вельможа. — Что, вспомнил?
— О мой господин! — Староста, а за ним и прочие жители, в основном женщины, старики и дети, повалились на колени. — Чем мы прогневили тебя?
— А ну, хватит выть!
Камунориг, надо отдать ему должное, действовал четко и без лишних эмоций. «Тактику выжженной земли» Верцингеторикс применял охотно и часто — что, конечно, не добавляло ему популярности среди галлов. Битуриги, например, наотрез отказались сжечь свою крепость Аварик, и тогда Цезарь легко взял ее приступом.
— У вас еще есть время привести ведьму, — напомнил собравшимся посланник вождя, глядя на поднимающийся к небу столб черного дыма. — И чем скорее вы это сделаете, тем больше домов уцелеет. Но если ты будешь думать слишком долго, я ведь могу приказать жечь постройки вместе с людьми.
Староста проворно поднялся с колен, оглянулся и подозвал мальчишку Арвана; тот кивнул и живенько побежал куда-то за деревню.
Забыв о гуманности, Виталий откровенно восхищался способностью вельможи быстро и эффективно решать проблемы.
— Ведут! Ведут! — Что-то углядев на околице, староста замахал руками. — Вот она, ведьма-то! А рядом с ней — наш друид.
Повернув голову, Беторикс увидал показавшуюся процессию — мальчишку Арвана, какого-то худого, голого по пояс черта с морщинистым недобрым лицом, а за ним — Алезию. Девушка вовсе не выглядела испуганной или подавленной, напротив, радостно улыбалась.
— Я знала, что ты меня отыщешь. Вовремя успел!
— А что было бы, если б не успел? — с интересом спросил Камунориг.
Вместо ответа Алезия хищно улыбнулась и вытащила из-под плаща серп! И где только раздобыла?
— Я бы убила их всех.
— Не сомневаюсь. — Вельможа сдержанно улыбнулся. — О способностях дев мандубиев недаром складывают легенды.
Парнишка и друид резко шатнулись в сторону.
— Да не бойтесь вы, — расхохоталась девушка. — Мне теперь незачем лишать вас жизни. А вот если бы дело дошло до болота…
— Женщина мандубиев! — Махнув рукой, Камунориг повысил голос. — Это ты носишь имя Алезия и знак синего трехрогого журавля?
— Да, это я.
— В таком случае мой вождь, великий и славный Верцингеторикс, желает видеть тебя своей гостьей.
Когда отряд вышел на дорогу, Беторикс оглянулся на поднимающийся над лесом столб дыма, впрочем, уже не такой густой, как полчаса назад.
— Забыла сказать, что их воины еще с утра отправились на болото, — произнесла шедшая рядом Алезия. — Я слышала, говорил друид.
— Морду бы набить этому друиду! — Гладиатор запоздало сжал кулаки.
— Он просто делал свое дело, — пожала плечами Алезия. — Но если бы он ко мне приблизился, то получил бы серпом по одному месту.
— А я ведь знаю, у тебя получилось бы. — Виталий на ходу обнял возлюбленную и подмигнул.
Кариоликс шагал сзади, напевая себе под нос. Что-то такое знакомое… Парам-парм-парам-па-па! Неужели увертюру к опере «Вильгельм Телль»? Да нет, конечно, что-то свое, галльское. Но как мелодия похожа!
Троим вновь прибывшим — не то пленникам, не то почетным гостям — выделили место в колонне позади личной охраны вождя, под неустанной опекой вечно хмурого Камунорига и его людей. То жалкое оружие, что имелось, у них отобрали, правда, руки не связали. Да и зачем — куда тут денешься, что сделаешь, когда вокруг неисчислимые сотни, скорее даже тысячи.
Ночью на привале Верцингеторикс вызвал к себе Алезию для беседы — приставать не пытался, как она утром рассказала Виталию.
— Так о чем же вы там говорили?
— О многом. О римлянах, арвернах, эдуях, о моем народе, из которого, похоже, уцелела я одна. От всего прочего остались только легенды.
— Я смотрю, их тут многие помнят. Включая самого главного.
— Да, — скромно потупилась девушка. — Не знаю, хорошо это или плохо.
— Наверное, скорее хорошо — тебя же спасли!
— Да, но кто знает, что будет дальше. Нам не доверяют, если ты заметил.
— Да уж! — Гладиатор кивнул.
Их сторонились: даже приставленные к чужакам воины Камунорига не заговаривали с ними, старались не встречаться взглядами с Алезией, хотя, казалось бы, молодые мужчины в походе должны были только и делать, что пялить глаза на привлекательную девушку. Видимо, чувствовали или знали о ней нечто такое, чего он, несмотря на совместную жизнь, пока не понял.
И все же те чувства, что испытывал к своей возлюбленной Виталий, вовсе не угасли, а, наоборот, разгорелись с новой силой. Как она была красива! Яркие голубые глаза, густые золотисто-соломенные волосы, точеная фигурка, грудь, шелковистая кожа… И журавлик повыше пупка выглядел так эротично! Черт… Беторикс ухмыльнулся — следующую ночь он все же надеялся провести наконец в объятиях своей подруги.
Однако, несмотря на заметное отчуждение, Камунориг и прочие молодые вельможи относились к Алезии без враждебности, с подчеркнутой вежливостью. Виталия же и Кариоликса они просто не замечали, и это было обидно.
А места кругом тянулись чудесные: поросшие суровым лесом горные кряжи, лиловые и красные скалы, черные бездонные пропасти, повисшие над бурными ручьями мосты. Попадались заливные луга, кленовые и липовые рощицы, которых постепенно становилось все больше, да и горы уже не казались такими высокими, превратившись в обычные холмы, покрытые кустарниками и лесом. Жимолость, дрок, бузина, черная и красная смородина, малина — эх, жаль, ягоды еще не созрели.
Двигались быстро: римляне шли по пятам, и нужно было еще успеть завезти в крепость хоть какие-то съестные припасы. А это было не таким уж простым делом — Верцингеториксу приходилось пожинать плоды своей излюбленной «тактики выжженной земли». По обеим сторонам дороги, за редколесьем, там и сям виднелись разоренные усадьбы, от которых остались в основном пепелища с каменными столбиками на углах от разрушенной кладки. Виталий неустанно вертел головой, надеясь приметить ту самую усадьбу, — ведь они уже вплотную приблизились к роковым местам, где все и началось. Цель была практически рядом! Первоначальная цель — а те, что за ней, окажутся достижимы едва ли легче.
Молодой человек горько сожалел сейчас, что не имел возможности, да и не догадался как-нибудь пометить нужные развалины. Он даже не был уверен, что ему нужно искать: бывшую совхозную ферму, на которой он был вместе с Вестой, или разоренную адифицию какого-то знатного галла. Эту последнюю он и рассмотреть-то не успел: шел дождь, а его почти сразу и схватили. Одинаковый вид имеют эти две постройки — или она вовсе одна, каким-то чудом стоящая на грани тысячелетий? Да нет, как это может быть — ферма была из кирпича, а галлы больше используют для строительства дерево. Значит, если ферма и в этом веке имеет тот же вид, то он для здешних мест весьма необычен.
— Послушай-ка, милая, тебе ведь хорошо знакома эта округа?
— Не очень. — Алезия повела плечом. Она ехала в повозке, груженной зерном, где ей выделили место. Виталий с независимым видом шагал рядом. — Но немного знаю, ведь отсюда до Алезии всего пара дней пути.
— Так день или два?
— Как идти.
— Тогда, может быть, ты вспомнишь: нет ли где-то поблизости усадьбы необычного вида?
— Не знаю… — Девушка покачала головой. — Меня продали в рабство еще ребенком. После того, как предали и убили отца. О! Я раскрою эту тайну, не сомневайся.
Лицо Алезии вдруг сделалось хищным, чужим, на нем отразилась жажда крови.
— Об усадьбах ты лучше Камунорига спроси.
— Он меня не замечает и не станет разговаривать.
— Хорошо, я сама спрошу. — Алезия обернулась и окликнула ехавшего чуть позади вельможу. — Уважаемый Камунориг! Я слышала, в этих местах есть удивительный дом, построенный весь из такого красного пористого камня. Это правда?
— А-а-а! — неохотно отозвался Камунориг. — Да, есть один такой. Его построил Думнокар Римлянин, знаменитый среди эдуев человек. Погиб незадолго до прихода легионов. Потому что забыл свое место и хотел получить больше, чем мог по праву. И усадьбу себе выстроил по образцу римской виллы! Его за это и прозвали Римлянином. Каменный дом, амбары, эргастул! Зачем, скажите, честному галлу все это?
— Надо же, какое диво! Хотелось бы взглянуть. А далеко это отсюда?
— Усадьба за тем холмом, — показал плетью Камунориг. — Вернее, ее остатки. Она заброшена и частью разрушена.
Виталий видел, что разговор об опальном аристократе в глубине души нравится Камуноригу, возможно, рождает приятные воспоминании, но все же углубляться в эту тему тот считает ниже своего достоинства, потому и цедит слова сквозь зубы. Однако вельможа быстро овладел собой, и разговор прекратился.
Тем не менее нужные сведения уже были получены, и Тевтонский Лев тоже замолчал, задумался: как бы перехитрить охрану? Сейчас не самая благоприятная обстановка для бегства, но дальше будет еще хуже: ведь они направляются в крепость, которой скоро грозит осада! Из осажденной крепости попробуй выберись! Римляне поймают — повесят как диверсанта, галлы поймают — убьют как предателя. Если что-то делать, то прямо сейчас! Повернувшись к Алезии, Виталий улыбнулся.
— Ты с каждым днем выглядишь все краше, о драгоценная моя супруга!
— Какая я тебе супруга! — шепотом осадила своенравная девчонка. — Даже по римским законам наше сожительство никакой не брак, а по галльским и тем более. Если кто-нибудь услышит, что ты так меня называешь, немедленно начнутся расспросы: кто ты да откуда! Ведь быть моим законным мужем может только человек равного мне рода и положения. А тебе есть что ответить на эти вопросы? Если всплывет, как мы с тобой познакомились, кому ты платил за меня выкуп, где я находилась до встречи с тобой… — Она даже побледнела и вздрогнула, несмотря на все свое самообладание. — Ты погубишь нас обоих! Поэтому прошу тебя, никогда больше не называй меня так!
— Хорошо, хорошо! — Виталий успокаивающе вскинул ладони.
Приятного мало, что подруга жизни, похоже, начала стесняться их связи, но он и правда не заинтересован в том, чтобы его начали расспрашивать о происхождении и положении. Алезия, кажется, уже сделалась важной особой, хоть и не совсем понятно кем, но он-то так и остался беглым гладиатором без рода, племени и родного языка.
— И все-таки… Как нам ни называть друг друга, а все же мы были вместе. — Он осторожно взял подругу за руку, против чего она вроде бы не возражала. — Ведь сегодня ночью тебя уже не позовут в шатер вождя?
— Скорее всего, позовут. Ведь я его гостья.
— А нельзя ли так устроить, чтобы ты провела ее со мной?
— Я подумаю, — взглянув ему в лицо и несколько смягчившись, пообещала Алезия.
Но Виталий видел, что предложение ей понравилось. Кем бы они ни была, в ее душе тоже имелись какие-то чувства к прежнему «супругу». Сумеет ли он разгадать тайну своей возлюбленной? А впрочем, у него имелась своя тайна, и об этом стоило подумать еще того более.
Вероятно, Алезия все же обратилась к Камуноригу с просьбой выделить ей собственный шатер, и тот был поставлен среди шатров свиты хмурого вельможи. Сотню Камунорига составляли и конные, и пешие, и зрелые мужи, и юные отроки. Время от времени часть людей куда-то пропадала, потом так же внезапно появлялась. Кто-то что-то докладывал своему командиру, а кто-то лишь обменивался знаками, непонятными непосвященному. Виталий, как и положено социологу, наблюдал, собирая информацию. Было похоже на то, что Камунориг командует чем-то вроде батальона фронтовой разведки и контрразведки. Кстати, Кариоликса у них забрали и отдали под присмотр какого-то десятника. А жаль, его помощь пригодилась бы, чтобы отвлечь часовых. Хотя те и так особым усердием не отличались.
Трофейный римский шатер оказался небольшим, но прочным и удобным. По походным условиям — почти дворец, живи и радуйся, но Беторикс все же чувствовал, что его возлюбленная чем-то озабочена.
— Ну, наконец-то мы нормально выспимся! — Молодой человек ласково погладил подругу по плечу и вздрогнул: та почему-то дрожала, будто в ознобе, хотя была полностью одета. — Что с тобой, милая?
— Я… — Девушка тяжело вздохнула и прошептала: — Я не знаю, радоваться теперь или печалиться. Я втянула тебя во все это… Теперь даже неловко.
— Отчего неловко?
— Ты кинулся меня спасать… Я, честно говоря, не ожидала, думала, что мне не на кого надеяться, кроме себя.
— Вот как! — Виталий с обидой поднял брови. — А мне казалось, за это время ты могла бы привыкнуть к мысли, что рядом с тобой кто-то есть. Или ты жила со мной и меня не замечала? Я для тебя пустое место?
— Нет, конечно. Извини. Просто ты ведь мне чужой…
— И я еще чужой?!
— Не в том смысле. Я хотела сказать, чужого рода… и я даже не знаю какого, ты был ничем со мной не связан и даже не знал, кто я. У тебя не было передо мной никаких обязательств, я это хотела сказать, а вовсе не чтобы тебя обидеть. — Девушка потерлась щекой об его давно не бритую щетину и ойкнула. — Какой же ты колючий!
— Тебе не нравится?
— Нравится. Ой… Щекотно! — Она тоже охотно отвлеклась от неприятной темы.
— Вот уж не думал, что ты боишься щекотки. — Просунув руку за ворот туники, молодой человек принялся ласкать возлюбленной грудь.
— В самом деле, щекотно!
— Только щекотно?
— Ну… не только…
А ушлый гладиатор уже задирал подол туники…
— Погоди, тут же люди кругом. Слышишь, голоса!
— И что с того? Ты взрослая женщина, и никто из них не вправе тебе указывать, как себя вести.
Алезия вздохнула и было помрачнела от этого намека на ее сиротство, но быстро прогнала печаль и, видимо, решила пользоваться преимуществами моральной свободы, которую в этом мире дает одиночество. И вот уже оба принялись тяжело дышать…
— Ах… дай-ка поглажу журавлика… Не щекотно?
— Не-ет… не-ет… не-е-ет…
Жаркие губы… Горячая кожа, шелковая, гладкая, нежная… Жаль, не видно глаз… Зато слышны стоны… А кругом — нереальная тишина, уносящая к звездам.
Но это только так казалось. Едва Виталий пришел в себя и расслабленно вытянулся, как окружающий мир вернулся и загомонил за полотняными стенками шатра.
— Иди-ка, парень, сам. Что ты тут расселся?
— А то, что это мое место! Да и командир приказал за этими присматривать на всякий случай.
— Да чего за ними присматривать? Не слышишь, чем они там занимаются? Ой, а давай-ка и я с тобой здесь посижу. Больно уж интересно.
— Завидно тебе, а не интересно!
— А тебе, что ли, нет?
— Шел бы ты отсюда, а?
— Ладно, ладно, не кипятись, слушай себе дальше! Всю ночь будешь тут сидеть?
— Я в тебя сейчас чем-нибудь кину! Чем-нибудь тяжелым и тупым.
— Своей башкой, что ли?
Послышалась возня, крики, смех, звуки ударов, потом быстро удаляющиеся шаги.
— Ты что застыл-то? — Алезия повернулась.
— Так… слушаю. Похоже, жизнерадостный господин в строгом черном плаще приставил к нам соглядатая.
— Скорее, слушателя. О-о-о, думаю, мы сегодня не дадим ему спать! Бедный парень!
— Звучит заманчиво. Для меня, конечно, не для него. Что ты смеешься? Опять щекотно, что ли?
— Нет-нет, не щекотно… ой!
И снова жар переплетенных тел, и вздохи, и хлынувшее через край неземное блаженство… Не видать покоя бедняге часовому, а ночь ведь еще только началась.
— Хочу попросить тебя помочь мне, — прошептал Виталий, когда наступила очередная передышка.
— В чем?
— Нет чтобы сразу сказать: конечно помогу, милый.
— Конечно, я помогу тебе, милый… — поцеловав возлюбленного в щеку, послушно повторила девушка. — И не только потому, что ты помог мне. Что тебе нужно?
— Незаметно проникнуть в усадьбу Думнокара Римлянина.
— Она же разрушена! Чего тебе там нужно?
— Один мой друг когда-то там кое-что спрятал.
— Римские золотые монеты?! Понимаю… — Алезия усмехнулась. — Только не очень-то удобное ты выбрал время.
— Я сейчас не стану их забирать, просто хочу убедиться, что они на месте, перепрятать получше. Другого шанса может не выпасть, а ведь ходят тут всякие — то римляне, то галлы…
— Если мы больше сюда не попадем, то какая тебе разница, хорошо они будут спрятаны или плохо? Ты ведь все равно не сможешь их забрать!
— Глупая ты женщина! — с нежностью сказал Беторикс. — Хорошо спрятанным золотом хозяин сможет воспользоваться на том свете. А плохо спрятанного золота я не увижу ни в этой жизни, ни в той. Поняла теперь?
— У вас такие обычаи? Все-таки ты германец!
— Так ты поможешь мне?
— Помогу… — вздохнув, тихо промолвила девушка. — Но хочу, чтобы ты знал: я теперь очень опасная спутница.
— Я тоже не погулять вышел. — Беторикс ласково погладил возлюбленную по плечу.
— Что надо делать? Наверняка ты уже все продумал.
Некоторое время Алезия слушала молча, потом воскликнула:
— Бедный мальчик! Я про часового. А в целом замечательно придумано. Никогда в жизни я так не веселилась, как с тобой! И все же чувствую, ты чужой. Не только мне — всем галлам. Да и римлянам. Ты какой-то совсем не такой, как мы. Ты думаешь и воспринимаешь мир совершенно иначе, у тебя в голове все перевернуто, будто ты пришел с того света, если не откуда-то дальше… Тсс! Идет кто-то!
— Наверное, часового меняют, нашего страдальца.
Снаружи послышался приглушенный смех, перешедший в откровенный гогот.
— Калидр, эй! Как там тебе стоится?
— Да идите вы…
— …в овечью задницу! — вспомнив римлян, смачным шепотом дополнил Виталий.
— Калидр, а, Калидр, — продолжали хмыри у шатра: видать, очень им нравилось дразнить часового. — Ну, что они там делают? Расскажи нам, а то мы не слышали.
— А еще лучше, покажи.
— Мы поможем!
— Да идите вы! — завопил выведенный из себя часовой, и вновь поднялся шум потасовки, перемежаемой заливистым ржанием.
Идти нужно было под утро, едва рассветет, и столь же быстро вернуться. Виталий хотел одного: заглянуть в эргастул, то есть помещение для рабов, располагавшееся на том же месте, где на ферме в его времени стоял дровяной сарай. До усадьбы и полкилометра не будет, поэтому успеть туда и обратно можно было за полчаса. Боясь проспать рассвет, гладиатор почти не сомкнул глаз. А как только в шатер проник первый проблеск зари, толкнул Алезию.
— Да помню я, помню, — спросонья отозвалась та. — Иди уж только поспешай, ладно?
Ужом выскользнув из шатра, Виталий откатился в кусточки и внимательно осмотрелся: у костра перед входом в шатер маячила унылая фигура отчаянно сонного часового. Вот прошелся, посматривая вокруг, остановился у полога, прислушиваясь… И, услыхав характерные стоны, отошел, снова уселся на плоский камень, подбросил в костер хворост. Галлы почти все такие, беспечность — их национальная черта. Непобедимые легионы проконсула Гая Юлия Цезаря висят на хвосте, а Верцингеторикс не особенно-то и спешит. Почему? Выказывает презрение противнику? Очень может быть, легионы-то на поверку оказались не такими уж и непобедимыми — Герговию взять не смогли, мало того — отступили. И если бы не беспечный галльский характер, если бы Верцингеторикс умело организовал преследование, кто знает, где бы сейчас был Цезарь? Дожил бы до мартовских ид?
Проскочив по оврагу, Тевтонский Лев выпрямился и побежал к орешнику, за которым в зыбком предутреннем тумане виднелись полуразрушенные стены усадьбы. По виду было весьма похоже на бывшую совхозную ферму, превратившуюся в развалины за смутные годы реформ. Битый кирпич, тут и там разбросанные камни, закопченные остатки колонн — для полноты впечатления не хватало только выцветшего плаката с лозунгом типа «Наша цель — коммунизм».
А вон и эргастул! Виталий устремился было к нему, но позади у оврага раздался некий шум, будто кто-то упал, неловко запнувшись за корягу. Или показалось? На всякий случай Беторикс бросился в траву и распластался за большим камнем, нервно вслушиваясь в предутреннюю тишину.
Вот прошелестел и стих чей-то злой шепот… Или просто ветер играет листвой? А вот цикады, и ранняя трель жаворонка… Спокойно все, мирно, и никого здесь нет, кроме Виталия Замятина, бывшего гладиатора и будущего кандидата наук. Если у него действительно будет то будущее, которое он себе было запланировал. Но, как говорится, если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.
Не в силах дальше терпеть неизвестность, Виталий поднялся, посмотрел в бледное небо с узенькой оранжевой полосой, размашисто перекрестился и решительно зашагал к эргастулу. Волнуясь, постоял, помял крапиву… И рванул дверь! А сердце так билось, что, казалось, вот-вот вырвется из груди и заживет своей отдельной жизнью.
Эргастул оказался совершенно пустым. Виталий грустно хмыкнул: интересно, а что он надеялся увидеть? Или кого — Весту? Васюкина? Или участкового уполномоченного? Пожалуй, встреча с последним обрадовала бы Виталия сильнее всего.
Снова показалось, будто за спиной снаружи мелькнула быстрая тень. Беторикс вздрогнул и обернулся — никого. Это всего лишь тень от сосны, растущей за разрушенной оградой, ведь солнце уже взошло.
В это время первый утренний лучик, яркий, игривый и радостный, проник сквозь распахнутую дверь и упал на противоположную стену, осветив крупные яркие буквы:
«Виталию Замятину»
Тевтонский Лев застыл, не веря своим глазам, отвыкшим от вида русских надписей. Но ведь чего-то подобного он и ждал в глубине души, надеялся и верил на некий привет из своего времени, своего мира… Ради этого шел сюда с таким трудом! Слава Богу, не зря! С замирающим сердцем он вгляделся в надпись, сделанную красной краской. Под его именем шло продолжение: «Посмотрите под окном за штукатуркой».
Под окном… что там? Может, красная кнопка, нажмешь и — вжик! — уже дома…
Обдирая пальцы в кровь, Виталий принялся сдирать штукатурку, используя в качестве инструмента обломок кирпича. Мыслей не было, одно нетерпеливое стремление добраться до неведомой цели. Кольнуло только: а как же Алезия? Он ведь не хотел бросать ее здесь. Это было бы подло! Хотя… почему? Это ее мир, она здесь дома! И кто сказал, что в двадцать первом веке ей будет лучше?
Ладно, там видно будет, главное сейчас — найти то, что оставили… Ага! Вот оно!
В тайничке был спрятан обычный пенал, какие носят школьники, а в нем письмо, написанное маркером на пластиковой пленке, видать, для защиты от влаги и времени. Ведь при таких делах не знаешь, сколько лет или веков оно будет дожидаться адресата.
«Добрый день, уважаемый господин Замятин!»
— так оно начиналось. Уважаемый господин! И это для вас данный день — добрый, а тут еще как посмотреть…
«Мы очень рады, если Вам удалось вернуться сюда, и вынуждены сообщить, что Вы случайно оказались заложником неких аномальных природных явлений…»
Ну да, природных, как же! А зачем вам, господа хорошие, на заброшенной ферме кабеля, электричество, рация? Тоже природные явления принесли? Лаборатория у вас там, вот что!
«Спешим обнадежить, что мы, со своей стороны, примем все возможные меры для Вашего возвращения, которое…»
Оторвавшись от послания, молодой человек сплюнул и, немного успокоившись, принялся читать дальше.
«…которое, как нам удалось эмпирически установить, возможно только раз в году…»
Раз в году, черт!
«…в период с августа по октябрь включительно».
Если до октября — то он еще успеет.
«Но…»
Но? Что это еще за условия?
«Но вынуждены Вас огорчить — для того чтобы возвращение прошло успешно, Вам нужно возмутить время, то есть сделать что-то такое, чего в этой эпохе не было, однако при иных условиях вполне могло бы произойти».
Да-а-а… Виталий озадаченно почесал затылок — во загнули! Ну-ну… Интересно, что там дальше?
«Мы Вам предлагаем самый простой вариант — обеспечить победу Верцингеторикса».
Ох, ни хрена себе заявочки! Виталий охнул и матерно выругался.
Легко сказать — обеспечить победу Верцингеторикса. А как же исторический материализм? Возмутить время. Хорошенькое дело! И каким образом он должен это провернуть?
«Лучший для этого способ — убить Юлия Цезаря».
Час от часу не легче! Цезаря убить! Нашли, блин, Брута.
«Впрочем, Вы можете избрать и иной путь к победе».
Вот спасибо, утешили, благодетели!
«К сожалению, мы не сможем с Вами общаться — „ворота“ открываются только один раз в сезон, причем не каждый год, но все, что могли, мы сделали. Остальное зависит только от Вас. Удачи. Надеемся на скорую встречу. Ваши искренние друзья».
Таких друзей в сортирах мочить надо! Интересно, кто они все же такие? Веста с Васюкиным или, точнее, Васюкин с Вестой? А кому еще-то? Интересно, не врут насчет возможности возвращения? А зачем им врать? Смысл какой? Предлагают ухайдакать Цезаря раньше времени, но не настаивают. Цезаря можно не трогать, главное, чтобы здесь, под Алезией, победил Верцингеторикс. Тоже еще задачка… И что, голыми руками ее решать? Не выйдет, придется здесь оставаться, с Алезией. Зато с подругой можно будет не расставаться — хоть какое-то утешение.
Черт… А слона-то он и не приметил!
«Примечание»!
«Взвихренное время вы узнаете по изумрудно-зеленым облакам. Тогда поспешите в эргастул».
Изумрудно-зеленые облака, надо же! Вот бы не позабыть.
«Мы оставили для вас кое-что снаружи, в трех метрах от правого угла эргастула».
Оставили что-то, смотри-ка! Письмо большое, ковер и телевизор!
В трех метрах от правого угла эргастула густо росли колючие кусты чертополоха. Делать нечего, пришлось лезть, сплюнув и выругавшись. Вдруг и правда полезные вещи? Ага! Вот он, ящичек… А в нем… Пистолет Макарова в кобуре и с запасной обоймой, а еще какая-то подозрительная штуковина, очень похожая на гранатомет!
Спасибо за подарок!
