Глава 11
Весна 52 г. до P. X. Кельтика. Интервью
Теперь путники шли через земли арвернов. Узенькая дорога петляла среди лугов, полей и дубрав, то сбегая по склонам давно потухших вулканов, то вновь поднимаясь. Как ни странно, но здесь, в свободной Галлии, спутники Беторикса держались более настороженно, нежели в римских пределах. Впрочем, это объяснимо: у римлян имелись писаные законы, обязательные для всех, у галлов же прав был тот, кто сильнее. Любой аристократ-разбойник мог выскочить из лесу с отрядом верных людей — и горе побежденным!
Поэтому на свободной земле никто не мог чувствовать себя свободным — такой вот парадокс, объясняющийся не столько лихим и безалаберным характером галлов, сколько их общественным устройством, по которому любой местный князек, заручившись поддержкой большинства окрестных кланов, мог с полным основанием считать себя пупом земли и даже чеканить собственную монету. Многие так и делали, добавляя еще больше сумятицы в ситуацию и без того путаную. Часть племен безоговорочно поддерживала Цезаря, часть была против, большинство же просто выжидало, с интересом следя — на чью сторону склонится наконец благоволенье богов, римских или кельтских.
Практически никогда галлы не чувствовали себя единым народом, разве что вспоминая совсем уж седую старину, да и то без особых оснований. Множество мелких племен бесконечно ссорились между собой и призывали на помощь крупные, а те, в свою очередь, соседей — германцев и римлян. Эдуи и сеноны поддерживали римлян (опять-таки не все), арверны с Верцингеториксом во главе резко выступали против завоевателей, призывая галльские народы принести на свою землю свободу. Только кто мог сказать наверняка, будут ли после победы арвернов свободными битуриги, эдуи, секваны и прочие?
Римские легионы оставляли после себя сожженные поля и деревни, разоренные города и вдов — слишком старых для продажи в рабство. И то же самое делали арверны Верцингеторикса — жгли, разоряли, грабили, разве что в рабство пленников не обращали — предпочитали приносить в жертву своим кровавым богам.
— Кто здесь побывал, римляне или арверны? — проходя мимо пепелища, участливо спросила Алезия согбенную старуху.
— Эту деревню сожгли римляне… — не сразу отозвалась та. — А соседнюю — арверны. А за тем холмом пришельцы карнуты, говорят, вырезали всех подчистую. Боги, боги, скажите, как теперь жить? На кого надеяться? Во что верить?
А надеяться можно было только на себя.
— Сегодня заночуем в лесу, завтра будет уже полегче. — Алезия невесть почему решила вскинуть бремя командования на свои хрупкие плечи.
— Это почему же полегче? — ехидно поинтересовался Тевтонский Лев. — Теплее будет или, наоборот, попрохладнее?
— Пожарищ не будет, милый! — пояснила девушка. — И разоренных деревень.
— Почему?
— Земли арвернов кончаются, а во-он за тем высоким холмом, что по левую руку, виднеются поля и рощи секванов.
— Угу, — гладиатор с улыбкой кивнул. — А справа у нас что?
— Справа эдуи. Говорят, римляне признали их за своих братьев и не будут разорять.
— Ага, римляне не будут. А Верцингеторикс?
— Этот может. — Алезия вздохнула и вдруг улыбнулась. — Не понимаю, чего мы грустим-то? Скоро ведь в свои земли придем. Вверх по реке — Кабилон, город секванов. Скоро мы там будем. А уж после него — Бибракте, священная крепость эдуев, а за нею, всего в двух днях пути — Алезия. Дом!
— А еще дальше — леса и долины сенонов, — мечтательно произнес Кариоликс. — Эх, буду ли я там хоть когда-нибудь? Просто не верится.
— Будешь, будешь. — Закрываясь от солнца, Беторикс приложил руку к глазам. — Сейчас где-нибудь тут заночуем. Пора бы уже подыскать удобненькое местечко. Хотя бы во-он в той рощице, где…
Не договорив, он свернул с дороги на показавшуюся слева тропу. Алезия и Кари переглянулись, хмыкнули и быстро зашагали следом.
Еще уходя из Лугдуна, беглецы раздобыли одежду галлов — прочные кожаные башмаки, браки, разноцветные плащи с застежками на груди, а для Алезии еще и длинное шерстяное платье — ибо даже мешковатые браки делали ее фигуру слишком уж соблазнительной — да головное покрывало, чтобы скрыть прическу не по эпохе. Среди галлов, у которых господствовал настоящий культ волос, девушка, стриженная под мальчика, производила бы уж слишком странное впечатление.
Углубившись в лес, путники выбрали полянку, заросшую первой травой и папоротниками. Несмотря на теплые солнечные дни, ночи стояли по-весеннему холодные, даже с заморозками. Для ночлега требовалось устроить из веток и хвороста шалаш, натаскать мха и травы, позаботиться и о пище. У путников еще оставались кусочек соленой свининки да краюшка ржаного хлеба, прихваченные пару дней назад на рынке в небольшом городке Матиско, а уж назавтра нужно было что-то найти. Впрочем, мелкой дичи в лесу хватало, имелось и огниво. Виталий только диву давался, глядя, насколько умело и ловко пользуются им Алезия и Кариоликс, не всякая курильщица так с зажигалкой справится!
Вот уже полетели искры, задымились специально собранная сухая трава и кусочки коры, занялся и хворост — хорошо разгорелся, жарко, почти без дыма.
— Ну, наконец-то погреемся… — Алезия протянула к огню ладони, потом фыркнула и побежала к видневшемуся за деревьями озеру — небольшому, с прозрачной и, верно, не очень-то теплой водицей. — Только вы за мной не ходите, ладно? А потом сразу спать.
Через некоторое время со стороны озерка донеслись плеск и возглас — видать, и впрямь холодноватой оказалась водичка. Не лето ведь!
— Давно хотел тебя спросить, друг. — Разделив хлеб на четыре равные доли (четвертая — про запас), Кариоликс убрал нож на пояс и прищурил левый глаз. — Как так вышло, что римлянин тебя отпустил?
— Я говорил уже: по закону обязан был отпустить.
— Как это — по закону? Он же тебя схватил, значит, не должен был отпускать!
— На этот счет есть закон. Плохо было бы, если бы он этот закон не исполнил.
— Тебе — да, плохо. Как и всем нам.
— Ему самому в первую очередь. Этот римлянин — должностное лицо. Кстати, он по крови скорее галл в какой-то части.
— Он живет как римлянин, значит — римлянин, а не галл, — упрямо твердил юноша. — Они все там римляне, хотя многие еще говорят на нашем языке. Однако, думаю, родную речь скоро забудут.
— Это ты верно заметил!
— А ты говоришь, галлы… — Парнишка немного помолчал, поглядел на пламя и продолжил: — И что же, этот римлянин испугался своего же закона?
— Не испугался, а исполнил, — терпеливо пояснил Тевтонский Лев. — Испугался он моей грамоты… Ну я рассказывал.
— А, да-да, вспомнил! — Кариоликс радостно сверкнул глазами. — Ты там грозился каким-то вергобретом…
— Сенатором.
— Ну да. Вот он и испугался.
Тьфу ты, бестолочь! Ну что ты будешь делать с этим упрямым парнем? Талдычишь, талдычишь ему про закон, а он все туда же, на страх сводит — конечно, дикарю так понятнее.
— И как только у вас хватило ума меня отыскать?
— Да что ж мы, совсем глупые? Ты закричал про пожар, мы и убежали — как условились, а потом незаметно шли за тобой все время.
— Извини, брат, погорячился. Вы не глупые, вы терпеливые.
— Это уж точно! — Подросток довольно улыбнулся. — Пойду все-таки принесу те сухие ветки…
Виталий посмотрел вслед пареньку и усмехнулся: а может, тот и прав по большому-то счету? Не закону следовал помощник эдила, а просто не захотел связываться с клиентом богатого и влиятельного человека, тем более римского сенатора.
Кариоликс подкинул в затухающий костер ветки, улыбнулся. Видно было, парнишке давно хотелось поговорить, а общаться с Алезией он почему-то робел.
— Тевтонский Лев, ты правда тевтон?
— Нет.
— А кто ты?
— Не знаю, — почти честно признался Виталий. Его народа в этом мире еще практически нет, есть в лучшем случае праславяне какие-нибудь.
— Но имя-то у тебя галльское. Ты из белгов? Венетов? Лексовиев?
— Сказал же, не знаю, — уже с явным раздражением отозвался Беторикс.
Имя галльское! Нарек дядька Энгус пять лет назад при посвящении в дружину, вот он и стал Беториксом. В реконструкции занимаются созданием комплекта, относящегося к тому или иному историческому периоду и региону, но не образа персонажа, у которого есть племенная принадлежность и прочая легенда. А была бы — сейчас бы пригодилась. Вообще, как подумал Виталий, занеси его в свое время судьба к ролевикам, а не реконструкторам, пожалуй, теперь легче было бы «вживаться в образ» — гладиатора, путешествующего торговца, кем еще там придется стать?
— Алезия говорит, тебя еще ребенком украли разбойники, — продолжал Кари, и Виталий усмехнулся про себя: созданием для него легенды, оказывается, озаботилась подруга. — Украли и продали в рабство. Вот ты ничего и не помнишь — ни родителей своих, ни дома, ни языка, ни родной земли… Тяжко так жить, брат! Когда вокруг все чужие.
— Зато ты мне как брат, Карик. А Алезия — супруга.
— Да, она тебя очень любит, прямо как настоящая жена.
— Она и есть жена.
— Да ладно! Кто тебе ее отдавал? Та старуха из лупанария, что ли? Ты за невесту выкуп платил, твой род заключал договор с ее родом? Ее принимали в твой род?
— Да у нас с ней и родов-то нет, ты же знаешь!
— А нет родов, то какие же могут быть супруги? Сожители и есть. Без рода только рабы женятся, да разве они ровня настоящим людям? Ты как маленький, простых вещей не понимаешь, что ли?
Да, не понимает, выходит. Вот тебе и здрасьте — без рода и семьи не может быть?
— А ты-то откуда знаешь, что она меня любит? — помолчав, спросил Виталий, решив оставить сложные вопросы родового устройства на потом и обратившись к более близким, личным.
— Это видно.
Хм… видно ему. Сам Виталий не был так в этом уверен, да и не знал, как назвать отношения, связавшие его с этой красивой и своенравной девчонкой: большая и чистая любовь или только сексуальное влечение? Однако вместе они уже довольно давно и все никак не расстанутся. Неужели просто потому, что еще не дошли до цели? А там их дороги разойдутся?
Конечно, Виталий очень хотел найти ту усадьбу, через которую, возможно, сумеет выбраться назад в свое время. Но… Алезия… ведь она останется здесь, эта девушка, то ласковая, словно кошка, то опасная, словно разъяренная пантера.
А что, если ее с собой прихватить? Но что она там будет делать? В цирке с метанием копья выступать? Да и здесь, если подумать, в гладиаторской школе не так уже плохо жилось, пока хозяином был Валерий. Эх, Валера, Валера, как-то не по-людски и простились с тобой, второпях…
— Ланиста нам здорово помог, — сказал Кариоликс, будто мысли подслушал. — Если б не он, куда тяжелее бы пришлось…
— Это точно так…
Собеседники замолчали, прислушиваясь к далекому волчьему вою. Уже начинало темнеть, и последние лучики солнца догорали на вершинах деревьев, золотили длинные перистые облака.
— Что-то Алезия долго моется. — Молодой галл поворошил догоравшие угли длинной толстой веткой и посмотрел на озеро. — Может, стоит ее позвать?
Беторикс кивнул, приложил рупором ладони ко рту и закричал:
— А-ле-е-е-е-езия! Але-е-е-е-езия! Ты скоро там?
Никакого ответа, лишь затухало на склонах холмов долгое и протяжное эхо:
— …лезия… лезия… лезия…
— Пойду посмотрю. — Прихватив увесистую палку, гладиатор решительно зашагал к озерку.
Оно оказалось не такое уж маленькое — у противоположного берега клубился густой вечерний туман.
— Алезия!
Немного покричав еще, молодой человек настороженно осмотрелся: росший вокруг лес казался угрожающим, диким.
Чу! Совсем рядом послышались чьи-то осторожные шаги! Кто-то крался. Виталий поудобнее перехватил палку…
— Ну что, нет никого?
Тьфу ты… Раздвинув кусты жимолости и дрока, из зарослей выбрался Кариоликс. Причем совсем не с той стороны, где была поляна с костром и шалашиком.
— Просто я немного тут прошелся, — тихо пояснил юноша. — Посмотрел.
— И что увидел?
— Ничего… — Кариоликс нагнулся к воде. — Почти ничего.
— Так, значит… — В глазах Тевтонского Льва сверкнула надежда. — Что-то хоть есть?
— Вот смотри, — нетерпеливо перебил галл. — Это следы от лодки! Причалили незаметно, подкрались вон с той протоки. По ней, похоже, и уплыли.
— Но как же Алезия никого не заметила, не позвала на помощь?
— Всяко бывает! — Юноша зябко передернул плечом. — Могли из-за кустов выскочить, навалиться, могли просто столкнуть в воду и схватить уже там. Мы же с тобой не прислушивались.
— Это точно. Что ж, надо искать…
— Надо, — согласно кивнул Кариоликс. — Но только утром, когда рассветет. Сейчас мы все равно ничего не увидим.
Парень был прав, и разумом Виталий полностью с ним соглашался, но вот чувства… Он понимал, что пока ничем не может помочь возлюбленной и нужно переждать эту ночь, чтобы утром приступить к поискам. Но заснуть так и не смог, целую ночь проворочался и вскочил на ноги, едва на востоке забрезжила узенькая полоска рассвета. Потрепал за плечо напарника:
— Эй, Кари! Вставай.
Галл тут же проснулся и, выбравшись из шатра, умылся росою.
— Я готов.
Молча кивнув, Беторикс прихватил палку и вслед за юношей зашагал к протоке, понимая, что сейчас все зависит от этого парня. Он — воин, охотник и к тому же местный уроженец. А сам Виталий, как человек иной эпохи, в искусстве чтения следов почти полный ноль.
Широкая багровая полоса на востоке быстро становилась огненно-оранжевой, а затем и золотисто-желтой, небо из черного ночного превратилось сначала в синее, затем в голубое.
— Хороший будет сегодня денек! — обернувшись, улыбнулся Кариоликс.
— Да уж. — Тевтонский Лев хмыкнул, отводя рукой коварную ветку, едва не ударившую по глазам. — Главное — Алезию найти.
— Найдем, — на полном серьезе заверил напарник.
— Мне бы твою уверенность!
— Найдем, ничего! — Галл упрямо набычился. — Те, кто ее украл, тоже не могли плыть ночью. Вся протока перегорожена бобровым хатками. Скорее, они не плыли, а где-то спрятали лодку и пошли дальше пешком. Ага! Вон и кусты примяты!
Юноша бросился вперед, Виталий за ним.
— Вот она, лодка! — торжествующе обернулся Кари.
— Где? — Тевтонский Лев, как ни старался, так ничего и не увидел.
— Да вон же, за хаткой бобров.
— За какой хаткой?
Махнув рукой, Кариоликс подвел спутника ближе, показал спрятанный в камышах челнок, буквально ткнул носом. Виталий уже давно не удивлялся наблюдательности древних людей и лишь жалел, что ему самому ее недостает.
— А вот там, видишь, тропа!
Тропу Виталий разглядел — узенькая стежка вилась вдоль протоки, временами углубляясь в лес. Дальше юный галл шагал молча, лишь водил носом, словно почуявший дичь охотничий пес.
— Кари, я ведь городской житель, — пройдя километра три, нарушил затянувшееся молчание Тевтонский Лев. — Ты мне поясняй, где и что видишь.
— Хорошо. — Юноша замедлил шаг и обернулся. — Вот, видишь, сучок треснул? А здесь ветка надломана.
— Ну да, вижу.
— А вот тут, смотри — волос! Тоненький, светлый.
— Мало ли у кого светлые волосы?
— А людей тут очень много? Ты на этот след глянь! Видишь?
— И что? — Виталий, как ни вглядывался в липкую грязь, ни черта не видел.
— Ну вот же, вот! — с досадой воскликнул Кариоликс. — Ты, брат, просто смотреть не хочешь. Размер ноги видишь? Ну вот сравни хоть с моей… Девичья нога-то!
— Ага, ага, девичья, — поспешно закивал гладиатор. — Значит, в правильном направлении движемся!
— Сейчас узнаем.
Галл заявил это так уверенно, что молодой человек машинально напрягся, ожидая прямо сейчас увидеть перед собой спины поспешно удаляющихся похитителей — буквально в нескольких шагах. Однако ничего подобного впереди не было. Опять плохо смотрел?
— А с чего ты взял?
— Видишь, впереди кусты колючие? Мимо никак не пройдешь, наверняка кто-то зацепился.
Подбежав к кустам, Кариоликс внимательно осмотрел колючки и с торжествующим видом протянул напарнику… маленький обрывок зеленой шерстяной нити.
— Это от ее платья! — прошептал Виталий. — На Алезии было зеленое шерстяное платье.
— Ну, так а я о чем? Мы на верном пути, брат! Прибавим-ка шагу.
Пологие склоны холмов густо поросли лесом: здесь были дуб, липа, граб, попадались и клены, и раскидистые вековые сосны со стволами в три обхвата и узловатыми ветками. Тропинка частенько пересекала ручьи; через самые широкие в качестве мостиков были перекинуты стволы.
— А ведь деревня близко! — Остановившись возле одного из таких бревнышек, Кариоликс нервно принюхался.
— Что? — напряженно спросил Тевтонский Лев. — Услыхал что-нибудь?
— Гарью пахнет. А вон… — Парень показал на широкую тропу, идущую меж ореховых зарослей. — Наверняка к деревне. Пойдем глянем?
— Глянем, — кивнул гладиатор. — Только сдается мне, по тропинке лучше нам не идти.
— Ты прав, брат! Пройдем лесом.
Они вышли к деревне с противоположной от протоки стороны. Да только деревни-то уже не было! Все вокруг оказалось сожжено, причем недавно: то ли римлянами, то ли арвернами, то ли просто разбойниками без всяких политических убеждений, как знать? Поваленные плетни, вытоптанные поля, сгоревшие дотла хижины и сараюшки ничего не могли рассказать, а из людей никого не осталось.
Лишь на самой окраине все же уцелела пара амбаров. Кариоликс заглянул в один из них, Виталий — в другой. И тут же отпрянул — с дальней стены прямо ему в лицо скалился человеческий череп!
— Там пусто, а тут? — Сзади подбежал Кари.
— Смотри.
— Ага-а-а… Вот здесь похитители и ночевали! Вон кострище, объедки…
— И мертвая голова!
— Да, и она. — Юноша почтительно поклонился черепу. — Охранитель этого места от злых сил. Видать, жители собираются восстановить деревню и снова здесь поселиться. Иначе бы не оставили голову.
— Предусмотрительные какие, — угрюмо хмыкнул Виталий. — Ну что, пошли?
Дальше они зашагали быстрее, все в том же порядке: галл, как опытный следопыт, впереди, гладиатор сзади. Спустившись по лесистому склону холма в лощину, Кариоликс вдруг резко остановился. Дальше тропинка разделялась на две: левая сквозь заросли смородины и малины взбиралась на соседний холм, правая уходила в болотце с серовато-зелеными кочками и реденькими невысокими елочками.
— Ну, Соколиный Глаз, — усмехнулся Виталий. — Куда теперь?
— Как-как ты меня назвал? — Кари польщенно улыбнулся. — Соколиный Глаз? Славное прозвище, никто не отказался бы от такого.
— Дарю! Ну, так куда же?
— Поглядим…
Подойдя к болотцу, юноша опустился на четвереньки, всмотрелся, принюхался и уверенно заявил:
— Сюда!
— Поясни, друже!
— Вон у того камешка — след!
Петлявшая через болото тропинка была обложена камнями, отмечавшими безопасный путь. У первого же камня, на кочке, темнел наполнившийся жижей след, небольшой, скорее всего, женский.
— Видать, оступилась. — Юноша покачал головой.
А вот тут Виталий напарнику не поверил — это Алезия-то оступилась?! Не может такого быть, ну разве специально, чтобы указать путь товарищам, которые, разумеется, будут ее искать. Значит, надеялась… От осознания этого гладиатору стало приятно — приворожила его к себе эта галльская девушка!
— Вот тут они отдыхали, — гордый недавней похвалой Кариоликс теперь вел себя словно заправский гид: посмотрите налево, посмотрите направо, а здесь, уважаемые господа, не споткнитесь об Эйфелеву башню.
Случайно вспомнив экскурсию по Парижу, Виталий непроизвольно вздрогнул — вдруг резко навалилась така-а-ая тоска! Господи, а что, если он так и не выберется отсюда? Застрянет навек и никогда уже больше не увидит ни Невского, ни Спаса на Крови, ни Петропавловки, ни той же Эйфелевой башни!
Нет! Нет! Не надо об этом думать! О другом сейчас голова должна болеть — об Алезии, о похитителях этих неведомых, а потом о заброшенной усадьбе, через которую и проходит, как он надеялся, путь назад к Эйфелевой башне и Петропавловке.
— Привал! — объявил молодой галл, взваливший на себя функции экскурсовода; усевшись на камень, стянул башмаки, опустил ноги в лужу и блаженно зажмурился. — Ай, хорошо!
— Да, — согласился Виталий. — Немного передохнуть не помешает. Интересно, куда они ее ведут. И главное, зачем схватили?
— Ну ясно зачем! — Обычно немногословный, Кари, похоже, теперь чувствовал себя всезнайкой и даже иногда бросал на напарника прямо-таки покровительственные взгляды. Ох уж этот галльский характер! — Рабы здешним жителям не нужны, своих слуг хватает, значит, в жертву решили принести нашу деву. Чтобы восстановить сожженную врагами деревню, обязательно надо умилостивить богов!
— В жертву? — Беторикс вытаращил глаза. — Почему сразу в жертву?
— Таковы наши обычаи. Это наша жизнь, и никто не должен в нее вмешиваться. Никакой Цезарь!
— А вот этот вас не спросит, — хмыкнул Виталий. — Уже вмешался.
— Тем хуже для него! — раздраженно откликнулся Кари. — У Верцингеторикса огромное войско, а леса и болота Галлии непроходимы! К тому же найдутся еще и неприступные крепости — Герговия, Алезия, Аварик…
— Ты про Алезию лучше скажи. Может, она просто понравилась кому-нибудь, ее замуж решили взять, вот и украли.
— Замуж? Не-ет. — Юноша тихонько рассмеялся. — Замуж берут девушек из достойных и знакомых родов, это решают старшие. А она здесь одна, никто ее не знает, кому она нужна? Скажешь тоже!
— Согласен — идиот. — Виталий покладисто развел руками.
Древнее общество, организованное по родовому принципу, чужих и одиночек не любило. Каждый воспринимался как член своего клана, по клану судили о личности, и за деяния каждого отвечал род в целом. Девушка без рода — почти и не человек, никто ее в свой род не примет. В качестве бесправной рабыни разве что, но бедняков, занимавших положение очень близкое к рабскому, в каждом галльском клане хватало и так.
— Так. — Виталий помрачнел. — Значит, в жертву, других вариантов нет.
— В жертву, — сурово подтвердил галл. — Надо думать, увидели ее с лодки, а жертва им нужна, вот и прихватили. Я сейчас прикинул, они могли и костер наш заранее в лесу разглядеть. Сидели бы мы лучше без огня!
— Раньше-то разжигали, и ничего.
— То раньше. А здесь вот какая незадача! Скорее всего, они ночью в том амбаре пережидали, с мертвой головой, а утром повели пленницу к друиду.
— К кому? — дернулся Тевтонский Лев, невольно вспомнив приятеля Женьку Колупаева из клуба «Таранис» по прозвищу Друид. Нет, здесь друиды другие и гораздо более неприятные!
— К друиду, к кому же еще-то?
Однако, как утешал себя Беторикс, принесение жертвы, тем более человеческой — дело непростое и долгое. Надо жертву сперва подготовить, обрядить как следует, чтобы перед богами не стыдно было, а потом, ночью, отвезти в священную рощу или к священному озеру. Как раз сейчас полнолуние, вот невезуха! Обычно предназначенных в жертву несчастных сжигали живьем в деревянных клетках, но были и другие способы: утопить в реке или болоте, предварительно распоров живот и погадав на внутренностях, отрубить голову, повесить на высокой сосне… Этим добрым кельтским традициям мировая реконструкция обязана многими ценными сведениями об одежде и обуви дохристианских эпох — в болотах Северной Европы не раз находили тела в прекрасной сохранности, будто законсервированные, только с веревкой на шее, а попали они туда именно в процессе принесения человеческих жертв. Так называемые человек из Толлунда, женщина из Эллинга и многие им подобные. Виталий содрогнулся, представив на миг Алезию в виде такого вот тела, почерневшего и высушенного. А времени на поиски осталось очень и очень мало — всего лишь до полуночи.
— Ну, друг мой Кари, поспешим!
К полудню путники углубились в болото настолько, что Виталий никогда не нашел бы дороги обратно. Впрочем, немного приглядевшись, и он постепенно начал различать оставленные там и сям на ветвях кустарников неприметные следы: зеленая ниточка, пару светлых волосков, след на кочке. И снова узкий, девичий.
— Ее, ее башмаки, — нагнувшись, утверждал галл. — Вон, на левом, этот шов я же ей недавно подправлял.
Виталий улыбнулся. «Верной дорогой идете, товарищи!», как говорил когда-то Владимир Ильич, или, скорее, ему приписывали. Кари смеялся — мол, вот морды неловкие, наследили. Однако в душу Виталия вскоре закралось подозрение: а не слишком ли много следов и не слишком ли хорошо они видны? Будто кто-то хотел, чтобы они шли именно этой дорогой… Ведь похитители не лыком шиты, понимают, что за ними будет погоня. Дали бы они своей пленнице то нитки терять, то на глине следы отпечатывать, все равно что записки оставлять: «Здесь была Алезия». Едва ли. Уж не заманивают ли их?
— Эй, Кари, стоп! Передохнем-ка на бугорочке.
— Ты, брат, устал, что ли? — Галл удивленно оглянулся. — Вот бы никогда не подумал!
— А ну, Соколиный Глаз, осмотрись-ка! — предложил гладиатор, присев на валун. — Только не шибко башкой крути. И мне говори, что видишь.
— То же, что и ты. — Юноша недоуменно повел плечом. — Трясину, тропинку, где пройти можно, вешки, кочки, камни. А шагах в двухстах — островок лесистый, за ним снова болотина. Да ты сам посмотри, чего меня спрашиваешь?
— Ты на вешки взгляни. Ничего такого странного не замечаешь?
— Да нет. Вешки и вешки. И еще камни.
— Камни, говоришь? — Виталий усмехнулся. — А теперь оглянись… Замечаешь разницу?
— Постой, постой… — Кари прищурился. — Да… там они чаще были. И вешки, и камни. А здесь…
Беторикс махнул рукой.
— До острова всего четыре вешки, я сосчитал уже. И так хорошо воткнуты, слепой увидит. Да и криво тропинка идет, слишком уж влево забирает. Почему так? А вешки в одну сторону наклонены — к острову. Такое впечатление, будто их оттуда бросили, словно дротики.
— Ну, там, напрямик-то, может, глубоко…
— Может. А может, и наоборот. Давай-ка, брат, слеги себе выломаем, с ними дальше и пойдем. Вон к той сосенке — уж больно приметный на ней затес, издалека виден, никаких вешек не надо.
На этот раз Виталий пошел первым: медленно, осторожно пробуя трясину слегой, все же какой-никакой опыт имелся — в институте еще увлекался байдарками, а где байды, там не только река или озеро, а еще и лес с болотами.
Шагалось, кстати, неплохо. Жижа под ногами чавкала, но глубина оставалась по колено, не больше.
— А ведь ты прав, брат… — негромко промолвил Кари.
Аспирант-гладиатор ничего не ответил, не до того было. Не прилетела бы с островка стрела в грудь! Однако обошлось — дошли беспрепятственно, впереди никого не было видно.
— Там никого нет! — подал голос сзади галл. — Вон, птицы-то… Их только мы сейчас спугнули.
— Тоже ничего хорошего! — Подняв голову, Виталий посмотрел на галдящих птиц. — Они нас выдадут. Ладно, братец Кари, идем. Глянем, что там дальше.
Сделав десяток шагов, Тевтонский Лев резко застыл за последним рядом деревьев. Путь преграждала неширокая протока, покрытая ряской, а за ней виднелась еще какая-то суша — не то островок, не то край болота.
— Думаю, там нас и ждут, — негромко промолвил Виталий. — И тут вешки с одним наклоном. Кари, ты громко кричать умеешь?
— А надо?
— Да хорошо бы. И еще тебе в трясину нырнуть придется. Не здесь, а с той стороны, где мы только что были.
— Это зачем еще? — недоуменно хмыкнул юноша.
— Некогда объяснять. Сделай, ладно?
— Сделаю. — Кариоликс поправил на плечах подвернутый и заляпанный грязью плащ.
— Ну и видок же у тебя, парень! — неожиданно засмеялся Тевтонский Лев.
— На себя посмотри, брат! Так где мне тонуть-то?
— Там, у новых вешек. Барахтайся и кричи громче, только смотри и в самом деле не утони! Да… нож свой дай мне.
— Возьми. Не потеряй только.
— Ха? Не потеряй? На чьи деньги куплен…
Как и было сказано, галл сунул ноги в трясину у самого островка, посмотрел в небо, да как заорал!
— Эй, эй, помоги, брат! Помоги, брат, тону!
Хоть сейчас на «Фабрику звезд» или на «Евровидение», без всякой бы фонограммы управился.
А Виталий между тем терпеливо дожидался в кустах, приготовив нож и увесистые каменюки. Можно, конечно, было бы Кариоликса оставить в засаде, а самому в болоте побарахтаться, но кто знает, сколько их будет? Много — взяться неоткуда, после разорения деревни каждый человек на счету. Пара-тройка парней от силы, но Кари с ними едва ли сладит. Другое дело — сам Тевтонский Лев!
— Помогите!!! Боги-и-и! Светлые духи воды! Ка-му-у-ул! Сегомо-о-о!
Ну… где же они? Что-то не очень торопятся…
Чу! Что такое?
Беторикс осторожно оглянулся и успел заметить некую тень, прошмыгнувшую в десятке шагов позади. С другой стороны явились… ага… наверное, хотят убедиться, что преследователи пошли именно там, куда их и старались направить. Осторожно пройдя чуть вперед, Виталий спрятался за сосной, выглянул. К барахтающемуся в трясине галлу бежал щуплый подросток в овчинной куртке и браках, с дротиком в руках и луком за спиной. Прямо на бегу парень размахнулся…
Но Виталий успел раньше — метнул камень и попал парнишке в голову. Дротик выскользнул наземь из ослабевшей руки, а следом, словно споткнувшись, повалился и его хозяин.
Виталий даже забеспокоился — нет, не должен был убить, камень небольшой, да и кидал не сильно.
— Ага, вот он, гад, попался! — Выбравшись из трясины, радостно потер руки молодой галл. — Что, всего один?
— Похоже, что так. — Гладиатор пожал плечами. — Других я не заметил, а этого, надеюсь, не слишком пришиб.
— Да нет, не слишком. — Кариоликс присел на корточки рядом с лежавшим навзничь телом. — Дышит. И жилка на шее бьется… Ну надо же, мальчишка совсем. Маленький, а уже большая сволочь!
— Не такой уж он маленький. — Беторикс стер со щеки грязь. — Помладше тебя, конечно, года на два, на три. Но не дитя, разговаривать с ним можно!
— О-о-о! — многообещающе ухмыльнулся галл. — Не беспокойся, брат, уж я-то знаю, как говорить с этим эдуйским отребьем! Верни-ка мой нож, сейчас он пригодится! Сперва мы мелко-мелко надрежем его кожу, а потом начнем медленно-медленно сдирать… Он расскажет все, я уверен!
— А я не уверен, — решительно отмахнулся Виталий. — Этот парень, скорее всего, нарочно пошел на геройскую смерть. Что ему какие-то там мучения? Вот ты, если бы тебя пытали, своих выдал бы?
— Конечно нет! — В глазах юноши вспыхнула нешуточная обида. — Как ты мог такое сказать, брат?
— Ну, ты же про этого сказал.
— Так я сенон, а он презренный эдуй. Этот народ спит и видит, как бы продать всех римлянам.
— А если он все-таки ничего не скажет? Вместо того орать начнет?
— А мы первым делом отрежем ему язык!
— И как он тогда хоть что-то сможет рассказать, чудо?!
Виталий не выдержал и рассмеялся. Кари тоже смущенно хихикнул — мол, да, глупость сморозил.
Поднявшись на ноги, гладиатор похлопал напарника по плечу.
— Э нет, тут хитрее надо. Давай-ка для начала оттащим его в лесок.
— Сейчас… Оп… — Кариоликс ухватил лежащего без движения врага за ноги и ухмыльнулся. — Ага, что я говорил? Смотри, на нем башмаки Алезии!
— Да. — Беторикс всмотрелся и кивнул. — Ее башмаки. Интересно, где сейчас она сама… Ничего, скоро узнаем.
— Так кожу-то сдирать будем?
— Обожди пока… Охолонь, — сердито бросил гладиатор. — Давай его вон под ту елку подтащим. Теперь, друг мой, пойди-ка запромысли дичи, хоть птичку какую-нибудь подстрели.
— И это славно! — Взглянув на трофейный лук, юный галл обрадованно потер руки. — Клянусь всеми богами болот, уж сегодня-то мы с тобой насытимся до отвала!
— Буду надеяться.
— И может, даже напьемся вражеской крови!
— Иди-иди, вурдалак, — скривив губы, отмахнулся Беторикс. — Крови он жаждет, ишь ты. Мало на арене крови было? Да, и будь осторожен, посматривай. Мало ли, вдруг еще будут гости.
— Не беспокойся, — самоуверенно обнадежил юноша. — От меня еще никто не уходил.
Галл скрылся в кустах, довольный и исполненный самых радужных надежд — еще бы, у него теперь был и лук, и стрелы!
— М-да, что-нибудь вкусное принесет, — пробормотал себе под нос Беторикс.
А потом, усевшись рядом с пленным под елкой, принялся напряженно думать, вспоминая все то, чему учился, а именно методы прикладных социологических исследований. Еще точнее, устный опрос, иначе, интервью — единственное, что он в данных условиях мог применить на практике. Социологическое интервью, то есть метод получения информации путем непосредственной целенаправленной беседы с респондентом, куда сложнее журналистского. Пока Соколиный Глаз охотится и никто не мешает, нужно тщательно продумать вопросы. В основном следует использовать открытые, то есть не содержащие в себе подсказки, однако в качестве контрольных — а не врет ли парень? — можно использовать и закрытые, с несколькими вариантами ответа… Вообще-то такой метод съема информации, как социологическое интервью, применяется исследователями довольно редко, ибо, несмотря на кажущуюся простоту, требует тщательной подготовки и недюжинного владения техникой беседы, что дается далеко не каждому. Нужны коммуникабельность, умение войти в доверие, заинтересовать! Но в успехе Виталий не сомневался: как-никак он все же без пяти минут кандидат наук, а потенциальный собеседник — всего лишь глупый дикий мальчишка, неграмотный даже. Да еще и оглушенный ударом по голове, что обычно не способствует ясности мышления. Не слишком ли с этим перестарался? Да нет, кожа на голове содрана, вот и кровит. Шишка будет, максимум небольшое сотрясение, и то вряд ли.
Ага, ага… приходит в себя… вот застонал… Ну, давай же, открой глаза, давай же! «Интересно, знает ли он латынь?» — вдруг с беспокойством подумал Виталий. Если только галльский, то из интервью выйдет мало толку — хоть Беторикс и упражнялся, постоянно беседуя со спутниками, все же за считаные дни чужой язык не выучишь.
— Ту ест пуэр либер! — едва только пленник пришел в себя, с улыбкой произнес Беторикс. — Ты — свободный мальчик.
— Ту ест инимикус! Ты — враг! — Подросток тут же презрительно скривил губы и нахохлился, словно замерзший воробей.
Тесная детская туника, из которой пленник явно уже вырос, рваные браки, узкие женские башмаки, нестриженые русые волосы, худощавое лицо с серыми большими глазами… Однако ухмыляется, за показной наглостью пряча смущение, точь-в-точь двоечник у доски или партизан на допросе в немецкой управе. Никого не видел, ничего не знаю, никому ничего не скажу!
— Разве мы с тобой враги? — снова улыбнулся Виталий. — Ты же избавил нас от ведьмы! И я, и мой друг тебе очень и очень благодарны. Ну, не лично тебе, а всем тем людям, с которыми ты был. Спасибо! Большое спасибо! Не знаю, как бы мы от нее избавились без вас. Благодарю!
Встав, молодой человек приложил руку к сердцу и несколько раз поклонился, чем привел пленника в явное замешательство. Чувствовалось, что парень такого не ожидал и растерялся.
— Колдунья? О ком ты?
— Да-да, колдунья. Ты не смотри, что она выглядит как обычная девушка, эта ведьма очень хитра и коварна. Между прочим, она умеет превращаться в волчицу… и в журавля! В того самого, что нарисован у нее на животе.
— Что у нее на животе, я не видел.
— Ну еще бы… — Тевтонский Лев порылся в кошеле и, подавив вздох, вытащил последний сестерций. — Вот, держи. Прими нашу благодарность.
— Это… — Мальчишка захлопал глазами. — Мне, да?
— Тебе, тебе, бери, о славный избавитель!
Пленник в любой момент ожидал подвоха, а того не было, и оттого напряжение, зависшее в серых глазах, постепенно сменилось недоумением, а затем любопытством. Уж чем-чем, а личностью исследователя респондент теперь был точно заинтересован!
— Ну, бери же! Купишь себе что-нибудь… Уф!!! С этой колдуньей… прямо гора с плеч свалилась. Видишь ли, ее навязал нам один друид, наложил, гад, заклятие…
Виталий уже почти забыл про заранее подготовленные вопросы, снова его, как Остапа Бендера, понесло, однако, судя по расширившимся глазам мальчишки, в нужную сторону! Так и надо было разговаривать с этим упрямым эдуем, как и все галлы, презирающим смерть.
Племенную принадлежность супостата Кариоликс определил верно — кто еще будет шпарить на латыни, здешнем языке межнационального общения, как не «римские братья»? Хотя политическая ситуация здесь отличалась неопределенностью и изменчивостью, так что можно было и ее между делом прощупать парой контрольных вопросиков.
— Мы ведь бедные торговцы, — вдохновенно продолжал Беторикс. — Шли себе на север, в Лютецию, да на свою беду повстречались с друидом. Это был битуригский друид, знаешь, такой высоченный, страшный, в черном плаще и рогатом шлеме, а голос глухой…
— А как зовут этого друида? — опасливо осведомился мальчишка. — И не пришел ли он за вами сюда? Ведь мог! Я про битуригов много чего нехорошего слышал.
— И я слышал! — с готовностью поддакнул Виталий. — Общеизвестно, что доверять им нельзя и ничего хорошего от них ждать не следует. А зовут его… мм… Дарт Вейдер, он в их племени один из самых знатных. Злым своим колдовством и темной силой заставил он нас отдать ему все наши повозки, товары, слуг и мулов, а взамен навязал нам колдунью… Той ночью она обернулась волчицей прямо у нас на глазах — вы, возможно, слышали вой?
— Слышали, — хлопнув глазами, признался парнишка. — Но я думал, что это простой волк…
— Ха! Волк? Да разве же простые волки так жутко воют?
— Не-ет… — Пленник, теперь, лучше сказать, респондент, страдальчески сморщился и потрогал затылок.
— Что, голова болит? — участливо осведомился Виталий. — Это тебя колдунья поразила молнией!
— Молния? А мне показалось, это был камень.
— Откуда здесь взяться камню? Кто его мог метнуть, когда я и мой друг тонули в трясине? Если бы ты нас не спас, мы погибли бы!
— Я вас спас?
— А ты не помнишь? — Виталий в изумлении хлопнул себя по бедрам.
— Нет…
— Вот видишь! Это все она, молния, точнее, колдунья. Достала-таки тебя! И как она сумела послать свое колдовство на такое далекое расстояние? Может, у нее есть какая-то твоя вещь? Или ее — у тебя? Может, волосок за одежду зацепился? Ты знаешь, колдунам и этого достаточно, чтобы найти человека где угодно, хоть за три дневных перехода!
— Э… — Пленник бросил затравленный взгляд на собственную обувь. — Разве что вот… я, пожалуй, башмаки в болото выкину.
— Выкидывай. Только если это ведьмины вещи, от них без особого заклинания не избавиться.
Пленник скривился, казалось, вот-вот заплачет. Пытки, он, верно, вынес бы с честью, но колдовства в то время боялись больше, чем физической боли.
— И ты знаешь такое заклинание? — Мальчик с надеждой воззрился на Беторикса.
— По счастью, моя матушка научила меня. Это была мудрая женщина и умела отвадить ведьм. Меня, кстати, зовут Беторикс.
— А я — Арван. Арван из Артелиды.
— Ты очень хорошо говоришь по-латыни, мой юный друг!
— Я бывал в римской Галлии. Мой дядя был торговцем, покуда его не убили разбойники.
— Жаль, жаль. — Виталий скорбно поджал губы. — Видать, достойный был человек. И с тех пор ты, значит, живешь в деревне…
— Была деревня, — невесело усмехнулся Арван. — Да только ее сожгли римляне.
— Но ведь эдуи — союзники римлян.
— Не все. Наши вожди поддерживают не Цезаря, а Думнорикса.
Ага, отметил по себя Виталий, вот и до политики добрались.
— Добрый человек! — Поспешно разувшись, подросток просительно заглянул Беториксу в глаза. — Читай же скорей свое заклинание!
— Сейчас, не беспокойся!
Успокаивающе похлопав парнишку по плечу, Тевтонский Лев улыбнулся и запел негромко, на родном русском языке:
Лыжи у печки стоят,
Гаснет закат за горой.
Месяц кончается март.
Скоро нам ехать домой.
«Домбайский вальс» Визбора — первое, что на ум пришло. Юному эдую понравилось — тоже еще, любитель туристской песни… Хорошо, не сообразил поинтересоваться, как это знаток могучих заклинаний сам не смог избавиться от ведьмы и нуждался в помощи со стороны.
— Красивое какое и непонятное! — восхитился мальчик. — Сразу видно, что действенное. Теперь можно башмаки в болото бросить?
— Давай!
Арван поспешно выкинул обувку в трясину и облегченно улыбнулся:
— Ну вот. Все! Так я что, к своим пойду?
— Иди.
— А может, и ты со мной, друг?
— Нет-нет, что ты! — Беторикс замахал руками. — Мне еще приятеля дождаться охотничка, да потом в Лютецию поскорее надо. Там ведь нас ждут. Боги, боги, прямо не верится, что нет больше с нами коварной и злобной ведьмы! Ну наконец-то мы от нее избавились, и все благодаря тебе, о славный Арван… Кстати, а как она к вам-то прицепилась?
— Да случайно… — Парнишка явно смутился.
— Сразу скажу, теперь вам от нее просто так не избавиться, — вскользь заметил Тевтонский Лев. — Трудное это дело.
— У нас очень сильный друид. — Подросток мечтательно прищурился. — Очень знаменитый. Его зовут Арковаг, ты не слыхал?
— Мм… что-то не припомню. Нам приходится столько времени проводить в чужих краях…
— Ну как же! Арковаг — гроза ведьм! Спасибо, что предупредил про колдунью… Наш друид знает, что с ней делать!
— В жертву только ее нельзя приносить ни в коем случае, — тут же предупредил Беторикс. — Она противна богам, и они чрезвычайно разгневаются, если ее к ним пришлют.
— Да-а-а… — озадаченно протянул парнишка. — А мы и не знали…
— Если вы сами попробуете ее прогнать, она ни за что не уйдет. А вот если… Да, умоляю, не поганьте ведьминой кровью священную рощу. Благословение богов навек уйдет оттуда!
— А у нас нет священной рощи, только… — Парнишка резко осекся.
— Понимаю, — прищурился Виталий. — Боги вашего народа — это боги болот!
— Тсс!!! — испуганно шикнул Арван. — Они ведь могут услышать. И наши люди не очень-то любят чужаков… Вам лучше уйти побыстрее.
— Уйдем, — кивнул Беторикс. — Только вот как? Ведьма нас заморочила, мы сами не знали, куда шли, пока не ухнули в самую трясину!
— Я покажу тропинку в обход нашей деревни.
— Не угодить бы нам самим в ваше болото!
— Я знаю безопасную дорогу. Идем…
Спаситель исполнил обещание — действительно показал надежную тропу. Даже подошедший с подстреленными зябликами Кари, сам далеко не мудрец, и тот едва сдерживался, чтобы не засмеяться над такой наивностью.
— Вон, видите? — Арван указал рукой. — Пойдете к тому дубу, потом повернете влево, как раз к дороге… Там тропинки будут — на них не сворачивайте, даже в ту сторону не смотрите. Ну, вроде все… Прощайте.
— Благодарю тебя, наш дражайший друг! — церемонно поклонился Тевтонский Лев. — А ведьму я вам советую…
— Друид разберется, как справиться с ведьмой. Спасибо, что предупредил.
— Как бы она снова не увязалась за нами!
— Не бойтесь, — засмеялся подросток. — Уж поверьте, после завтрашней ночи колдунья уже никогда и никому не сможет сделать плохого. Ну я пошел.
— Постой, мы следом.
Какое-то время Арван шел впереди, а потом вдруг исчез. Вот только что худая его спина маячила за смородиновыми кустами и… оп! Словно в воздухе растворился.
— А ведь все-таки провел нас этот хитрый парень! — недобро усмехнулся Кариоликс. — Слава богам, мы не отдали ему ни лук, ни копье, теперь хоть оружие есть. Однако ни про деревню, ни про Алезию мы толком ничего не узнали.
— А вот тут ты не прав, друг мой! — усмехнулся Виталий.
