Глава 10
Зима-весна 52 г. до P. X. Нарбонская Галлия. Сноб

Шкипер и хозяин «Посейдона», господин Амнезус Левкид, коренастый чернобородый грек, с продолговатым смуглым лицом и широкой грудью, покрытой диким темным волосом, принадлежал к тому типу людей, редкостных смельчаков и авантюристов, кои не томились в гавани целую зиму, а надеясь на себя и милость богов, совершали каботажные плавания по всему южному побережью от Нарбо до Массилии. Правда, дальше — в Остию или Испанию не ходили, все же было страшновато.

Валерий отыскал нужного человека без особого труда: достаточно было пройтись до первой же портовой таверны да расспросить кабатчика. «Посейдон» уже приготовился к отплытию и лишь дожидался путного ветра. Приземистый корабль с заваленной кормою, именуемый корбитой, имел одну мачту, а точнее, полторы — большая, главная, гордо возвышалась посередине палубы и несла один большой прямоугольный парус из серой шерсти, вторая же — гораздо меньше по размеру и сильно наклоненная — торчала на носу. Небольшой парус на ней звался долон или «ловитель ветра». При погрузке сия мачта частенько использовалась в качестве крана. Кормовые и носовые якоря почти не отличались от привычных Виталию, для капитана на корме имелась каюта, а матросы размещались в так называемой кастерии, коя представляла собой и кают-компанию, и склад по совместительству. Единственные пассажиры — трое беглецов и ланиста — разместились здесь же. Особо комфортных условий кастерия не предоставляла — спали на голых досках, подстелив плащи. На корме же находился алтарь, и перед отправкой господин Левкид принес в жертву Нептуну купленного в гавани гуся. Кровь сцедили в море, а тушку зажарили — на носу имелась небольшая печка, так что первый день пути не голодали. Однако Алезия не имела аппетита, ибо сильно страдала от качки, да и Валерий сидел, привалившись спиной к борту, бледный как смерть.

Кариоликс ни с кем не общался, хотя ведь, черт, знал же латынь, и Виталию приходилось отдуваться за всех. Хозяин судна оказался большим любителем поточить лясы, особенно с новыми незнакомыми людьми. Хорошо еще, говорил в основном сам господин капитан, собеседникам достаточно было иногда скромно вставлять междометия. А сказать, что рассказчиком Амнезус Левкид был довольно нудным, — это еще ничего не сказать! Виталий и раньше знавал подобных людей: говорят много, бессвязно, то вдруг примутся вспоминать свое прошлое, то пересказывать во всех подробностях просмотренные фильмы, а то сползут на рассуждения об историческом процессе и политике — и тут уж их никаким чертом не заткнешь, пока не завянут уши. В наше время они нашли удобный приют в Интернете, где можно делиться мудростью сразу со всем белым светом и бесконечно дискутировать с другими подобными же мудрецами. И всем хорошо: раньше в школах подобных зануд обычно били, а через Сеть в морду не дашь, чем они и пользуются, зато всем прочим можно их просто игнорировать. А вот на «Посейдоне» Виталию уйти от древнеримского зануды было некуда, за что он не раз проклял свою злую долю!

— Ну, поплыли мы в Остию, о-о-от… — тянул капитан, будто давая себе время вспомнить, что там дальше. — Плывем, плывем, а нам навстречу — зерновоз, большой такой зерновоз, о-о-от… Двухмачтовая такая корбита.

— Амнезис, ты в прошлый раз говорил, там три мачты были, — улучив момент, поправил Виталий, подавляя зевок.

Историю эту за три дня пути он слышал уже в шестой раз, и все с новыми ненужными подробностями.

— Три? Ах, ну да, три. Значит, это… плывет навстречу корбита, о-о-от… А что, я это уже рассказывал?

— Так, в общих чертах. Хотелось бы послушать подробное, если тебя не затруднит. Ты так интересно рассказываешь!

— А! Вот я о том и говорю, о-о-от…

Виталий внимал греку со всем терпением, благодаря чему у того не оставалось времени, да и желания, чтобы задавать вопросы самому.

— Высадить вас в дельте Родана? А зачем вам туда? Наверное, нужно в какой-нибудь городок поблизости? То есть не вам, а вашему хозяину…

— Он мне не хозяин, а патрон. А я его клиент.

— Да понял, понял я, что ты клиент, а те двое парней — рабы. Так ваш хозя… твой патрон плывет в Массилию — видать, по делам важным, а вас отправляет… ну, скажем, в Немаус или Арелат, тоже по делам, но уже менее важным, что и без его личного участия сладятся. Так ведь? Ну я и говорю, о-о-от.

Не будь Виталий так измучен хозяйской болтовней, он был бы даже благодарен греку, который сам придумал им легенду. Может, и пригодится еще! К тому же теперь беглец стал себе более или менее четко представлять, как и куда двигаться, ибо Алезия выражалась на этот счет как-то туманно. Она вообще не любила говорить о себе — ни о своем прошлом, ни о возможном будущем. Виталий даже не понимал, кто она, собственно, такая, кем была до попадания в лупанарий? Дочкой олигарха, хозяина усадьбы, или так, из клиентов, полностью зависимых от землевладельца-аристократа людей? На подобные вопросы юная женщина отвечал уклончиво либо вообще отмалчивалась.

Итак, дальнейший пусть беглецов лежал на север, вдоль бурного Родана, который впоследствии будет называться Роной, несшего свои воды с арвернских высот на юг, в Средиземное море. Всю долина Родана заселяли галльские племена, верные Риму, — вольки, воконсы, гельвиены, а дальше, на север — секваны и эдуи. Верцингеторикс, правитель арвернов и предводитель всех восставших, примерно в это время должен был спуститься с войском в долину Родана, желая полностью подчинить себе эдуев и битуригов, а тем самым преградить Цезарю путь к расположенным на севере легионам. Римляне, наспех собранные Цезарем, сейчас как раз в долине — направляются в земли арвернов, надеясь разбить врага и быстрым маршем воссоединиться с легионами. Беглецам предстояло идти практически вслед за теми, только не в земли арвернов, а к секванам. А еще дальше на север начнутся земли эдуев и сенонов — там находятся города Бибракте и Алезия, где-то между которыми и лежит искомая точка в пространстве.

Итак, нужно отыскать усадьбу, находящуюся примерно на равном расстоянии меж двумя крепостями, слева от дороги, если идти с севера. А если с юга, тогда, получается, справа. Знать бы еще, кто хозяин той адифиции. Ладно, отыщется, чай, не иголка… А вот что потом?

Об этом Виталий пока старался не думать — не время еще. Вернуться туда, откуда пришел, где все началось, а уж там видно будет. Если получилось попасть сюда, в Цезаревы времена, то, верно, возможен и обратный процесс. Если же нет… Но об этом думать не хотелось.

Проникшийся большой симпатией к столь хорошему слушателю, как Беторикс, хозяин судна сделал крюк в дельте, высадив пассажиров напротив галло-римского городка Арелата. Но туда беглецы не пошли, а после торопливого прощания с бывшим ланистой повернули к дороге, стараниями римлян местами уже замощенной. На многих участках она еще оставалась простой грунтовкой, однако очень приличной — широкой, с аккуратно засыпанными мелкими камешками и песком ямами.

С моря дул теплый ветер, ощутимо пахло весной — жимолостью, сладким клевером, сиренью. Вокруг зеленела свежая травка, на обработанных клочках земли бодро шли в рост озимые. Яровой клин как раз сейчас интенсивно вспахивали галльскими плугами — с большими колесами и массивным лемехом, запряженными парой быков. Пахари виднелись тут и там, а на возвышенностях паслись стада коров и овечьи отары. Для выпаса на заливных лугах еще не настало время, не сошел паводок со своенравного красавца Родана.

Примерно с неделю путники шли по римской земле, по Нарбонской провинции с ее ухоженными чистенькими городками и многочисленными селениями по обоим берегам реки. Ночевали на постоялых дворах, а тех денег, что еще оставались у Виталия, с лихвой хватало на еду и ночлег.

Правда, на полдня пришлось задержаться в Араузио, довольно живописном местечке с беленными известью домиками и столь же белоснежным храмом Меркурия на вершине холма. Но причиной тому были вовсе не местные красоты, а, как ни странно, неподобающий гардероб наших путников! Беглецы путешествовали под видом торгового агента со слугами, который якобы намеревался скупить в Лугдуне урожай озимых и на арендованных повозках отправить его вослед легионам. Сама по себе сия коммерческая операция была совершенно обычной, и передвигающийся пешком торговец средней руки не вызвал бы никакого удивления. Но костюмчики внушали сильные сомнения: те лохмотья, что были сейчас на беглом гладиаторе со товарищи, под определение «приличная одежда» явно не подходили. Наряды Кариоликса и Алезии блистали главным образом прорехами и заплатами, но слугам простительно. Однако в целом эта троица выглядела подозрительно — бродяги или побирушки! Однажды их, встретив по одежке, в соответствии с пословицей, не пустили на ночевку в деревню: жители бросались камнями да еще пригрозили вызвать стражников из соседнего городка.

— Гады! Сволочи! Недоумки! — оглядываясь, грозил кулаком молодой галл.

Обычно немногословный, нынче он не на шутку разошелся: один из камней угодил парню в плечо. Прочих путников, слава лесным богам, сия чаша миновала, но заставила задуматься о своем внешнем виде.

— А я вам давно говорила, надо что-то поприличней надеть, — ехидничала Алезия. — Удивляюсь, и как это еще нас до сих пор не схватили?

— А чего нас хватать, мы же мирные люди? — Беторикс пожал плечами. — Однако ты, милая, совершенно права — одеты мы с вами просто с вызывающей роскошью.

— С роскошью? — Галл недоуменно похлопал глазами.

— Это он так шутит, Кари! — хмыкнула девушка.

— Да я понял давно, что наш Тевтонский Лев — большой шутник, — отмахнулся юноша. — Хорошо хоть не в башку, а в плечо попали. Метко кидают, собаки!

— В цирке бы им выступать!

— Где?

Никакой крепостной стены с воротами в городке не имелось — по сути, это была просто большая деревня или, скорее, разросшийся после ухода солдат военный лагерь. Торгующую тканями лавку путники нашли сразу — спросили первого попавшегося мальчишку, он и показал:

— Вот по этой улице, потом налево, а там увидите. Между харчевней и книжной лавкой.

— Ого! — неподдельно изумился Виталий. — У вас и книжная лавка есть?

— А то! — Мальчишка приосанился. — У нас ведь тут город, не что-нибудь! Лет через двадцать не хуже Рима будет.

— Ага, ага, через двадцать лет, — с ухмылкой покивал Беторикс. — Это что, предвыборные обещания вашего магистрата?

— Болтают тут всякие, сами не знают что!

От дальнейших дебатов юный представитель местной общественности уклонился и побежал дальше по своим делам. Не все хвосты еще у местных собак пооткручены, не до разговоров тут!

Лавочник, седой старик в длинной шерстяной тунике и палле, оказался еще и портным, так что все проблемы решились одним махом. Цыкнув на Алезию, устремившуюся было советовать «хозяину», Виталий принялся лично выбирать ткани, при этом с досадой жалуясь на воров — хотели, мол, смыть в реке дорожную грязь, а пока мылись, одежку и унесли, оставили вот эти лохмотья.

— Да, — сочувственно хмыкнул хозяин. — Воров здесь хватает. А что, деньги-то ваши тоже украли?

— Слава Меркурию, деньги уцелели — я их во рту держал, когда мылся.

— Вы очень предусмотрительны, уважаемый господин. Осмелюсь предположить — путешествуете по торговой части? Ах, в Лугдун… О, это большой город. Урожай озимых? Рожь покупать собираетесь? Ах, пшеницу… Бракатые могут запросто вздуть на нее цены, ведь что творится-то, знаете! Сам наместник, дай боги ему здоровья, отправился с легионами, чтобы разбить мятежников. Ведь только что их замирили, и вот опять! И чего им неймется? Вон мы — живем себе тихо, спокойно, никто нас не грабит, все есть… Вот хотя бы ткани — какие предпочитаете, уважаемый господин?

— А что бы вы посоветовали? Только особых изысков не надо, не хочется привлекать завистливые взгляды, знаете ли.

— Тогда вот, посмотрите — отличная шерсть, как раз на верхнюю тунику. А эта, льняная ткань — на нижнюю. Вам ведь еще и плащи нужны? С капюшонами шить?

— С капюшонами.

— Ну что же, заходите денька через три…

— Нет-нет! — Виталий резко качнул головой. — Я не могу ждать три дня! А сегодня нельзя все сделать?

— Нельзя…

Гладиатор со вздохом вытащил оставшийся ауреус.

— Но если хорошенько подумать… Пожалуй, можно! К утру… даже к вечеру сделаю. Вы где остановились?

— Еще нигде.

— Очень советую корчму господина Лютения Марра — у него и дешево, и надежно, и вкусно кормят. Я пошлю слугу вас проводить.

— Так за заказом когда приходить? Утром?

— Пожалуй, уже и к вечеру все будет готово. Вы заглядывайте, уважаемый господин.

Уважаемый господин так и сделал, оставив Алезию и Кари отсыпаться в корчме, дабы не привлекали излишнего внимания горожан своими лохмотьями. Сам же, памятуя, что вечером здесь считается время до захода солнца, а после, как стемнеет, официально начинается ночь, вышел из корчмы пораньше. По пути все же не удержался, заглянул в книжную лавку, любопытствуя: на что похож здешний оплот культуры?

Хозяйничал в магазинчике мужчина лет двадцати пяти — услужливый, элегантный, в туго подпоясанной верхней тунике и изысканных башмаках, он производил впечатление небогатого провинциала, выбившегося в сельские учителя или агрономы своим собственным трудом, без всяких связей. Кроме книг — в ту эпоху они имели форму свитков, хранившихся в деревянных футлярах, — в лавке еще продавались канцелярские принадлежности: восковые дощечки, листы папируса, стилосы, перья, чернила.

— Желаете что-нибудь выбрать? — Вошедшего продавец встретил поклоном и самой доброжелательной улыбкой. — Есть Вергилий, Теренций, Катон… Ах, вижу, вижу, риторика и поэзия вас не очень интересуют. Тогда, может быть, Плавт? О, эти старики писали очень бойко, очень. Берите, не пожалеете… — И уже потянулся к полке.

— Нет, не беспокойтесь, — поспешно остановил его Виталий. — Я просто так, посмотреть зашел.

— Ага! — Повернувшись, лавочник вдруг хлопнул в ладоши и, зачем-то понизив голос, подмигнул. — Понимаю, понимаю, к чему вы клоните… Греков вам подавай! Вам надолго?

— Почему — греков? И в каком смысле — надолго? — не понял беглец.

— Вы ведь почитать возьмете? Давайте уговоримся — на три дня. Есть у меня один грек, Аристофан…

— Аристофан?

— Вижу, вижу, за ним вы и пришли! — Продавец хитро прищурился. — Не вы первый…

Опасливо глянув на дверь, он наклонился и вытащил откуда-то из-под прилавка засаленный футляр.

— Вот он, Аристофан! «Женщины в народном собрании», «Птицы» и еще… кхе-кхе… кое-что.

— Неужели на греческом?

— Ну что вы, конечно же на латыни. Очень добротный перевод. Вакхические сцены буквально как живые!

— Какие сцены? — Виталий уже начал понимать, к чему клонит книготорговец и что пытается ему всучить.

— Вот, у меня тут и закладки приклеены, чтобы долго не искать. — Лавочник вытащил из футляра свиток, тоже весьма потрепанный: видно, сочинения господина Аристофана (или ему приписываемые) пользовались в городке большой популярностью.

— Видите, красные ниточки — это вакхические сцены, так сказать, обычные, мужчина и женщина… Но как все описано, умм! Синие нитки — мужчина с мужчиной или с мальчиком, желтые — женщины с женщинами…

— А зеленые?

— Вот! Все про них спрашивают… Не знаю даже, как и сказать… Зеленые — это когда со скотом. Ну, с козочками там, собачками…

— О как! — Виталий откровенно развеселился. — Даже с собачками! Слушайте, а это точно Аристофан, вы ничего не путаете? Что-то я у него ничего подобного не помню.

— Вы, вероятно, не все читали.

— Истину глаголете! Такого я точно не читал!

Виталий уже собирался идти своей дорогой, оставив ушлого продавца наслаждаться его подозрительным Аристофаном в стиле «три икса» или «только для взрослых», как вдруг в лавку ворвался запыхавшийся молодой человек самого что ни на есть деревенского вида: лошадиной кожи башмаки, торчащие из-под туники браки, на голове мохнатая шапка из козьей шкуры — кервезия. Кнут за поясом, красные руки-грабли, круглое простецкое лицо, добродушное, но с печатью тяжкой заботы.

— У вас тут этот… Аристарх есть? — с места в карьер начал парень.

— Кто-кто?

— Ну, Аристан…

— Может, Аристофан?

— Ну да, он! Давай, на три дня берем… Только поскорей, мне еще коров на пастбище гнать.

— Так ты пастух, что ли?

— Ну!

— И читать умеешь?

— Не-е-е… — словно корова, протянул любитель сценического искусства, ухмыляясь.

— Тогда зачем тебе…

— Да есть у нас грамотей! Пишет еще не очень, а читать умеет. Ну, давай же, давай… Вот тебе деньга! — Развязав кошелек-мешочек, пастух высыпал на стол горсть медных монеток. — Всем миром собирали. Хватит?

— Ладно, так и быть, бери. Только смотри, не потеряй.

— Обижаешь!

Поклонившись, парень убежал, прихватив Аристофана.

— Ну надо же! — подивился Виталий. — Вот это пастухи у вас — Аристофана почти в подлиннике читают.

Рассеянный взгляд гладиатора упал на принадлежности для письма.

— Послушай, любезнейший… Мне бы письмо написать.

— А пожалуйста! — с готовностью откликнулся лавочник. — Вон там стол, садитесь. Все принадлежности я вам дам, а вот за папирус заплатить придется.

— Ничего. — Беторикс улыбнулся. — Заплачу.

— Тогда присаживайтесь.

Виталий уселся, разложил перед собой желтый папирусный лист, задумался… Блин, и как же у них такие грамоты назывались? Мандаты, что ли? Нет, точно не мандаты… А тогда как? Пес его… Ладно, напишем просто, без всякого заголовка:

Написав имя, Виталий хотел уже было добавить «всадник», но передумал и вывел «сенатор». Полюбовался, пока сохло — да, с «сенатором» оно куда круче вышло!

И, спрятав грамотку под одежку, наконец-то покинул книжную лавку.

Портной не обманул, заказ был готов: шесть туник (три верхних и три нижних) и три плаща с пристегивающимися капюшонами — паллы. Осмотрев вещи, Беторикс хмыкнул: вероятно, чтобы успеть за такой срок в эпоху, когда не было швейных машинок, старик засадил за работу всю женскую часть семьи, и каждую вещь шили в шесть рук одновременно, из-за чего швы получились кривоваты, стежки везде разной величины, словом, кто в лес, кто по дрова… Но сойдет для сельской местности, все уж лучше прежнего!

Получив плату, портной лично уложил покупки в корзины и отправил с «любезнейшим господином» слуг.

— Эй, вставайте! — Первым делом Беторикс разбудил товарищей. — Обновки примерять будем.

— А что, готово уже? — Алезия заинтересованно открыла глаза. — Вот славно!

Надели кому что подошло, хоть девушка и протестовала: мол, зеленое к голубому не подходит, а уж коричневое к лиловому — тем более. Парни лишь переглянулись да хмыкнули — вот еще, тонкости! Что за важность, какого цвета платье — лишь бы удобно было да тепло.

Кариоликсу еще купили кальцеи — слуга солидного негоцианта не должен ходить босиком. Алезия все посмеивалась над галлом — мол, без брак коленки не мерзнут? Или другое что? Парень отмалчивался, а девчонка веселилась — ишь, хохотушка.

Так вот, выдавая себе за римских торговцев, путники добрались до Лугдуна, города куда больше и богаче, нежели Араузио. Тут и крепостная стена имелась, мощная, еще галльской постройки, со следами ремонта. Сразу можно было отличить, где римская кладка, а где постарались галлы: те строили крепости, засыпая землей и щебнем каркас из продольных и поперечных балок, скрепленных железными стержнями; таким образом, стена получалась непробиваемой, к тому же из нее торчали балки, образуя видные издалека специфические квадратики.

Виталий осматривал все с интересом: помнил, что в скором времени Лугдун станет столицей новой провинции, известной впоследствии как Лугдунская Галлия. Тогда в нем появятся и амфитеатр, и акведук, и все такое прочее, хотя город и сейчас производил солидное впечатление. Бывшая галльская крепость Лугдун после захвата римлянами разрослась и похорошела. Кроме жителей здесь находился многочисленный гарнизон — город располагался на самой границе. А за холмами и высоким валом уже лежали чужие, «косматые» земли — территория арвернов.

Горожане даже гордились тем, что живут в приграничном, довольно опасном месте, чувствуя себя последним оплотом цивилизации, и в некоторых отношениях были куда большими римлянами, нежели сами обитатели столицы. Влияния галльских племен, аллоброгов и тех же арвернов, здесь уже почти не ощущалось, хотя Лугдун возник на рубежах их владений. Наоборот, все считали себя жителями огромной страны, будущей империи, пусть даже пока и провинциалами. Уходили или смешивались с новыми старые верования, латынь все больше вытесняла местную речь, еще бывшую в ходу у простолюдинов, но презираемую аристократией и купцами, особенно молодежью. Говорить на языке галлов, носить кервезию и браки считалось признаком отсталости. Даже уличный торговец лепешками и тот старался выглядеть так, словно только что явился откуда-нибудь с Палатина или Форума Романо. Вот такие тут были нравы.

— Торговцы? Из Медиолана? — Хозяин небольшой корчмы, расположенной на виа Фамилиа, прищурившись, оглядел вошедших.

Сам трактирщик выглядел типичным римлянином: никаких брак или телогреек из козьих шкур, одет в две туники, на ногах кальцеи, вот только произношение подводило: по-латыни говорил примерно так же, как и Беторикс. Круглое мосластое лицо, зачесанные на лоб темные волосы с едва заметной рыжиной, карие с хитринкой глаза, будто две букашки.

— Говорят, у вас можно недорого снять комнаты. — Виталий улыбнулся во весь рот. — Нам на пару дней. Хочу кое-что прояснить про озимые.

— А! — понятливо кивнул хозяин. — Пшеницу хотите купить?

— Хотелось бы.

— Боюсь, вы опоздали! — Трактирщик сочувственно развел руками. — Пораньше надо было приезжать.

— Так ведь тут еще и урожай-то не собран! — удивился Беторикс. — Не юг.

— Да, не собран, — согласился хозяин. — Но уже продан почти у всех. Легионам требуется много зерна, и, уж поверьте мне, заготовители славного Цезаря времени даром не теряют, скупают все на корню.

— Могли бы просто захватить, — хмуро буркнула Алезия. — Война ведь.

— Где-то захватят, а где-то придется обходиться и тем, что есть у самих. — Трактирщик почесал за ухом. — Да и кто вам сказал, что это война? Так, задавить «косматых» мятежников… Думаю, много времени для того не потребуется.

— Полностью с вами согласен, уважаемый господин…

— Петрак. Марк Виниций Петрак, — поспешно представился хозяин.

— А я — Гай Вителий Лонгин.

— Значит, вам, господин Лонгин, нужна комната. Слуги пусть уж ночуют на кухне.

— Ну… хорошо, пусть так.

— И вероятно, потребуется консультация — где что у кого купить?

— Может быть. Все зависит от оплаты.

— О, она не будет слишком большой.

— Надеюсь.

Войдя в так называемую комнату, а на деле клетушку с оконцем на задний двор, Виталий первым делом вытащил из-за пазухи «сенаторскую грамоту» и, задумчиво осмотрев помещение, спрятал ее под набитый сеном матрас, в единственное место, хоть сколько-то пригодное для сокрытия ценностей. После чего немного постоял, прикидывая планы на завтра, и, затворив за собой дверь, прошел через кухню в корчму.

Вечерело, и в закусочной скапливался народ — средней руки торговцы, ремесленники, зажиточные крестьяне, продававшие на городском рынке сено, глину и скот. Люди, конечно, не богатые, но и не очень бедные, а кое-кто из них явно следил за своим внешним видом. Целая компания таких модников занимала столик в углу: завитые кудри, шитые бисером пояса, туники с узорными подолами, застегнутые изящными фибулами плащи. Фибулы, конечно, не золотые, однако позолоченные, серебряные, в римском стиле.

— Извините… — Беторикс осторожно протиснулся между модниками, чувствуя, как те провожают его насмешливыми взглядами, словно завсегдатаи столичных клубов — заезжего лоха.

Нужно было срочно поговорить хоть с кем-то, знающим приграничье, особенно с той стороны. Ведь очень скоро беглецы ступят на свободные от римского владычества земли — а что их там ждет?

— Ищете местечко? — Из полутьмы, слабо рассеиваемой светильниками, бесшумно возник хозяин. — Вон там есть свободное, пойдемте, я покажу.

Усадив гостя за стол сразу за модниками, хозяин самолично принес пиво в большой деревянной кружке. Именно любовью к пиву провинция и отличалась от Рима — выращивать здесь виноград римляне запрещали, вполне обоснованно опасаясь конкуренции, поэтому вино было дорогим.

— Хорошее пиво! — Виталий с улыбкой протянул трактирщику дупондий, подумал и дал еще один. — Слуг моих покормите.

— Обязательно! — тряхнул рыжеватой челкой хозяин корчмы.

Он же и подсадил к гостю какого-то мелкого зерноторговца, который принялся долго и утомительно рассуждать о яровых, чем даже напомнил корабельщика-грека, не к ночи будь помянут.

Ничего толкового Беторикс от него не узнал и поспешил откланяться, надеясь, что больше пользы принесет разговор с самим хозяином корчмы — завтра с утра, когда тот будет посвободнее.

— Что ж, уважаемый, мне пора! — Поднявшись, Беторикс вежливо поклонился и снова протиснулся рядом с модниками.

Те снова смерили его пристальными взглядами. И чего смотрят, паразиты? Может, дыра на заднице?

— Алезий! — пройдя на кухню, тихонько позвал Беторикс, придав имени своей подруги форму, больше подходящую для ее роли мальчика. — Зайди ко мне, как доешь.

— Зайду! — Девчонка кивнула, за обе щеки уписывая типичную римскую оцеллу — лепешку с оливками и тертым сыром.

В своей комнатушке Виталий тут же стащил с себя плащ и верхнюю тунику, силясь рассмотреть, пока еще не стемнело, что с ними не так. Да нет, на вид все в порядке. И над чем же тогда эти чертовы щеголи смеялись? Может, он что-то не так застегнул или складки неправильно заложил? Еще как-то нарушил местный этикет? Да нет, Алезия и Кари подсказали бы.

— Звал, Беторикс?

— Алезия? Ну, заходи, заходи, чего на пороге встала?

— Боюсь… Ты ведь, мой господин, не совсем одет.

— Издеваться вот только не надо, а? Никогда не видела, что ли?

— Ко мне сейчас один хмырь приставал — то ли повар, то ли привратник.

— С чем приставал?! — насторожился Виталий. — Расспрашивал?

— Не в том смысле, — девушка хмыкнула. — Красивый мальчик ему понравился.

— Так оставайся на ночь у меня. А то еще руками полезет и нащупает что-нибудь не то!

— Пожалуй, останусь. И дверь чем-нибудь подопрем.

— Тут особо нечем, кроме кровати.

— Кровать подойдет. И ставень закрой.

Виталий прикрыл окошко, и сразу стало темно.

Алезия сняла тунику. Усевшись на край ложа, Беторикс протянул руку и сразу коснулся теплой нежной кожи… Бедро… а это — талия, животик… Грудь…

— Ах, милый… Мы с тобой так давно не делали этого!

Еще бы не давно — дня три уже прошло. В дороге кругом люди, и сразу станет ясно, что это вовсе не мальчик…

— О боги… как мне хорошо с тобой… — прошептал Виталий и с жаром поцеловал девушку в губы…

Неземное блаженство накрыло обоих горячей волной, столь же могучей, как вечный космос, тела их сплелись, прижались друг к другу с такой силой и страстью, что, казалось, стали наконец одним целым.

— Милый… милый… — закатив глаза, шептала Алезия, Виталий же ничего не говорил, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.

И все же разобрал, что кто-то вроде бы толкнулся в дверь снаружи. Или показалось?

Однако Алезия тоже что-то такое почувствовала.

— Слышишь, милый… Мне почему-то кажется, здесь что-то не так. Не могу пока сказать что… Но я чувствую опасность! Клянусь Сегомом, Рудианом и всеми богинями рек, может быть, нам стоит убраться отсюда пораньше?

Виталий лишь головой покачал: чего она выдумывает?

— Позавтракаем, узнаем что надо и уйдем.

— Давно хотела сказать, — продолжала неугомонная Алезия. — Надо нам знак условный придумать, чтобы предупреждать друг друга об опасности и чтобы сразу всех не схватили.

— Ладно, ладно, согласен! — Беторикс успокаивающе погладил подругу по плечу. — Предлагаю кричать: «Пожар!»

— А почему пожар? — удивилась Алезия.

— Потому что это слово всегда привлекает внимание, — лаская девушке грудь, расслабленно прошептал гладиатор. — И все начнут суетиться, а не только мы…

— Слушай…

— Все, хватит болтать, спи уже. А не то… Вот сейчас кого-то за ухо укушу! А-ам!

— Ай, ай… не надо-о-о…

— А-ам…

— Ой… милый… ах…

Утром, едва рассвело, беглый гладиатор покинул комнатку первым. На кухне уже вовсю суетились, чистили котлы, затапливали полукруглую печь, начинали варить, парить, жарить. Хозяин тоже был здесь.

— А, господин Вителий! — оглянувшись, улыбнулся трактирщик, и эта слишком уж широкая ухмылка его показалась постояльцу не вполне искренней.

Впрочем, а может ли кабатчик вообще быть искренним?

— Вы спрашивали вчера о знающих людях… Там, в трапезной, уже сидит один такой.

— В трапезной?

— Да-да, проходите.

За столиком, напротив распахнутой в туманное утро двери, расположился мужчина лет тридцати, того скучновато-официального вида, каким отличаются прокуроры, адвокаты и судейские. Обычное продолговатое лицо, высокий лоб с большими залысинами, аккуратно выбритый подбородок, поверх шерстяной туники — палла с откинутым капюшоном.

— Сальве. Это вы меня ждете? — подойдя ближе, осведомился молодой человек.

Незнакомец тут же поднялся:

— Господин Вителий Лонгин из Медиолана?

— Это я.

— Пойдемте.

— Но позвольте, куда?

— Просто выйдем на улицу, здесь слишком дымно.

Он был прав — слуги наконец растопили печь как следует, и в залу клубами валил едкий дым.

Нежданный посетитель вышел первым, и Беторикс, пожав плечами, последовал за ним в серый утренний туман, промозглый и липкий.

Оп! Не успел «торговец из Медиолана» сделать и пары шагов, как тут же оказался схвачен четырьмя молодцами, выскочившими прямо из тумана! Двое сразу же заломили Виталию руки, двое других приставили кинжалы к груди.

— Вырываться не советую, — с усмешкой произнес незнакомец. — Я — Деций Карнувий Амброз, волею господина наместника помощник эдила.

Ах, вот оно что! Помощник эдила — и судейский, и полицейский, и следователь в одном флаконе! Интере-е-есно… за каким же хреном его принесло? Постановление о розыске беглых явно сюда не дошло: где Нарбо и где Лугдун?! А ведь ни телеграфа, ни телефона, ни тем более сотовой связи тут нет пока.

— Мы ничего противозаконного не сделали! Я римский гражданин!

— Никто вас и не обвиняет, — отмахнулся помощник эдила. — По крайней мере, пока. Просто нужно кое в чем разобраться.

— А коли так, то зачем сразу руки крутить? — скептически хмыкнув, Виталий посмотрел на ярко-оранжевое солнце, пробивающееся сквозь облака и туман, и вдруг истошно заорал:

— Пожа-а-ар! Пожа-а-ар! Пожар, люди добрые! Спасайся кто может!

— Помолчите, — холодно приказал судейский. — Никакой это не пожар, а просто рассвет. Хотя чем-то похоже, будто крыша горит. Но никогда не следует паниковать раньше времени.

— Да-да. — Задержанный охотно кивнул. — Теперь я и сам вижу, что не прав.

— Надеюсь, именно в таком духе и пройдет вся наша беседа, — неожиданно улыбнулся помощник эдила. — Элой, Витеган! Обыщите здесь все и захватите слуг. У вас ведь есть слуги, господин Вителий Лонгин?

— Да, конечно. Боюсь только, что вы их уже не застанете: они обычно встают ни свет ни заря и где-то рыщут в поисках пропитания.

— Вы что же, их совсем не кормите?

— Это же не рабы, а наемники, — пожал плечами Виталий. — Зачем мне их кормить? Достаточно и того, что я им плачу, поверьте, не так уж и мало.

— Что ж, логично. Идем.

— Господин Карнувий! — Из корчмы выглянул один из стражников. — Так нам слуг-то искать?

— Ищите. Явитесь с докладом в четвертом часу дня!

Часов в десять — машинально перевел Виталий. Не шибко-то много времени дал господин следователь своим людям.

— Но, господин…

— Что еще? — Помощник эдила оглянулся с явным раздражением.

— Откуда мы узнаем время?

— На площади Юпитера, к вашему сведению, установлены прекрасные часы!

— Господи-ин… А если не будет солнца?

— Все! Надоело уже слушать ваше нытье! — не выдержав, рыкнул Карнувий. — А ну, живо принимайтесь за дело! Вот ведь, послали боги сотрудничков.

Присутствие — или как тут именовали подобные места? — находилось в небольшой базилике, располагавшейся недалеко от корчмы. Снаружи угрюмая желтовато-серая штукатурка, внутри зал с колоннадой, мраморные скамьи, стол, за которым виднелось невысокое кресло.

Помощник эдила уселся и расслабленно улыбнулся, глядя на подведенного стражниками Беторикса.

— Ну, господин Вителий, начнем! Всего несколько вопросов. Вы утверждаете, что являетесь римским гражданином, торговцем из Медиолана.

— Я не торговец, а контрагент. То есть приказчик, — поправил задержанный.

— Это не важно, — отмахнулся следователь. — Нас интересует другое. Есть мнение, что вы агент, только не крупного торговца, а… Верцингеторикса!

— Что-о?! — вполне искренне изумился Виталий, который о Верцингеториксе в это время думал меньше всего.

— Да-да, вы не ослышались! Именно вождь мятежников вас и послал. И вы никогда не жили в Медиолане, более того, никогда в Италии не были! Какой там римский гражданин… смешно даже!

— Почему же смешно? — Виталий сейчас пытался выиграть время, лихорадочно соображая, как выбраться.

То, в чем его тут обвиняют, немногим лучше того, что есть на самом деле. А четверо вооруженных воинов — это даже для бывшего гладиатора слишком. Хотя если завладеть мечом… Отбиваться в любом случае надо, не сдаваться же просто так?

— Эй-эй, господин Вителий, или как вас там зовут? Вы меня слушаете?

— А? Ах да, да… Слушаю со всем вниманием. Я просто растерялся от столь нелепого обвинения.

— Продолжим. Итак, вчера вечером мне доложила о вас целая группа молодых людей из числа завсегдатаев таверны Виниция. О вас и ваших столь же подозрительных слугах.

— Интересно, — чуть сместившись влево, ближе к стражу с мечом, протянул Беторикс. — И чем же мы им внушили подозрения?

— Вашим обликом, любезнейший господин.

— Обликом? — Виталий по-настоящему удивился. — И чем же им наш облик-то не понравился?

— А всем! — с неожиданной жесткостью в голосе следователь хлопнул ладонью по столу и, вскочив, принялся нервно ходить вокруг, поглядывая на задержанного с торжествующим видом. Ишь ты, Шерлок Холмс выискался. Эркюль Пуаро, блин… — Да неужели вы сами не видите, как одеты?

— А что? Чем вам моя одежда не показалась? — оскорбился Беторикс. — И туники, и плащ, по-моему, вполне приличные.

— Приличные, с этим никто не спорит. Но сочетание цветов! Кто же наденет поверх коричневой туники лиловый плащ? Да еще зеленым поясом подпояшется? Нет, любезнейший мой, в римских городах так не носят! Даже у нас, на что уж провинция, а и то все знают, что с чем следует надевать: коричневое с золотисто-желтым, серый — с голубым, зеленый — с лиловым. Каждый мальчишка об этом знает! А где не знают? В стане мятежников! Откуда же галлам знать тонкости римской моды? Вот вы и попались! Вроде бы такая мелочь…

Виталий про себя выругался. Черт! А ведь надо было послушать Алезию, тогда так нелепо не вляпались бы. И что теперь говорить, как оправдываться? «У нас у Ленинхраде, дядечка, завсехда джинсы со стрелочками носили». Поверят? Ага, как же! Придется все же прорываться — теперь вся надежда на меч стражника…

— Господин Карнувий!

В базилику едва ли не бегом ворвались два молодца, оставленные помощником эдила в корчме для поиска слуг и производства обыска.

— А, явились! — Снова усевшись за стол, следователь понял глаза. — Что-то рано.

— Да мы думали…

— Очень хорошо, что вы умеете иногда думать. Рад за вас. И чего же надумали? Докладывайте.

— Слуг нет нигде.

— Ага, ага, кто бы сомневался! И в корчме вы ничего не нашли.

— Как раз таки нашли, господин Карнувий!

— Да что вы? — Помощник эдила столь высоко поднял брови, что нельзя было наверняка сказать, чего в этом движении больше — удивления или презрения.

— Вот… — Один из молодцов, подскочив к столу, протянул Карнувию свиток.

Виталий улыбнулся — нашли-таки!

— Молодцы, молодцы, — скупо похвалил начальник. — Небось прочли уже?

— Господин… — Молодцы сконфуженно переглянулись. — Мы не умеем читать.

Виталий едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Как контору ни назови, хоть милиция, хоть полиция, а если сотрудники неграмотные, то все равно — туши свет, сливай масло.

— А еще мы узнали… — Тот парень, что оказался ближе к столу, наклонился и что-то зашептал начальнику в самое ухо.

— Ага… — Выслушав, следователь кивнул и слегка переменился в лице, энтузиазм его явно угас. — Хорошие для вас вести, господин Вителий.

— Рад слышать! И какие же?

— Первая, что вы спите с красивым мальчиком, своим слугой.

От удивления Виталий вытаращил глаза — это здесь при чем? Настучал, вероятно, тот самый кухонный распутник, что вчера приставал к Алезии.

— Так поступают почти все римляне, а вот среди галлов подобные привычки не слишком распространены, — продолжал следователь.

— А вторая хорошая новость?

— Вот. — Карнувий показал грамоту. — Вы ее не очень-то удачно спрятали… на ваше счастье. Этот Марк Фабий Максим, сенатор — ваш патрон?

— Да, — охотно подтвердил задержанный. — Это верно.

— И все же… — Следователь задумчиво посмотрел в блеклые оконца под самым потолком, потом перевел взгляд на ряд медных ламп, горевших столь же тускло, и неожиданно вздохнул. — Все же хочется узнать, с чего вы так вырядились?

— Вам честно сказать? Не обидитесь?

— Не обижусь. И знаете, я даже предвижу ответ. Здесь провинция! В этом все дело. А вы все там снобы! Не так ли?

— Увы, — Виталий сконфуженно развел руками. — Надел что попало, пожалел хорошие вещи брать в дорогу. Думал, тут, в деревне, и так сойдет.

— Что ж, впредь будет вам наука. Знаете, я бы мог вас задержать, бросить в узилище, а разбирательство — дело долгое.

— О, господин помощник эдила! Дайте же мне возможность несколько сгладить свою опрометчивость. Позволите угостить вас и ваших людей вином? Только не говорите, что не стоит с таким типом и пить!

— Да нет, нет, — засмеялся следователь. — Уж так и быть, выпьем. Но все же на будущее — никогда не будьте таким снобом, друг мой! Никогда!