Глава 4
Через три дня Кошкин и Юсупов на свежем воздухе попивали из серебряных кубков охлажденное виноградное вино, доставленное ушлыми голландскими купцами из Франции. Сидя за небольшим столиком на трехногих табуретах, благодушно присматривали за повседневной суетой экипажа. «Россия» легко резала небольшую океанскую волну, которая с шипением оставалась за кормой. Оставив позади Ла-Манш, прошли вдоль Испании и Португалии и сменили курс – подались вправо, нацелившись на Кубу.
Друзья решили не упускать возможности и живьем, так сказать, посмотреть на настоящих пиратов Карибского моря. От нахлынувшей романтики южных морей и эпохи «джентльменов удачи» Мачо вдруг просипел:
– Пиастры. Пиастр-р-ры.
Кошкин констатировал:
– Срочно заводим попугая, а не то придется тебя, Илюха, на жердочку сажать.
– Не надо меня на жердочку, я еще пригожусь.
Потом без всякого перехода заметил:
– Командир, обрати внимание, сколько лишнего народа топчется на палубе.
– Ты прав, Илья, надо это дело прекращать. Безделье до добра не доводит.
Майор знал, что говорил – полжизни в армии.
Мачо подал отличную идею, правда, зашел издалека:
– Иван, как тебе национальный состав команды?
– А чего?
– Половина – англичане, затем шведы, датчане, немцы. Офицеры – голландцы, плюс наш тсонга. Я к чему клоню, национальности разные, но их всех объединяет одна особенность.
– Возраст, что ли?
Илья поморщился:
– Нет, не возраст, подумай лучше.
Кошкину лень было шевелить расслабленными мозгами, тем более под такое прекрасное вино:
– Ладно, колись, что ты там придумал?
Мачо приосанился:
– Их всех объединяет, кроме офицеров, – сделал оговорку, – безграмотность.
Кошкин, выпив одним глотком кубок, радостно гаркнул:
– Точно, ты гений, Илья!
– Теперь есть чем занять матросов в свободное время, а то шарашатся по кораблю, словно дикие обезьяны.
Образовывать экипаж решили в пределах начальной школы – грамматика, письмо, арифметика, география и немного истории.
Под учебный класс приспособили матросскую кают-компанию – на флоте нынешнего времени – вещь неслыханная. Нынешние экипажи принимали пищу где придется, вплоть до кубриков в трюме.
Корабельному плотнику дали задание соорудить классную доску и покрасить ее в черный цвет. За дефицитом бумаги тот же плотник смастерил дощечки и натер их воском. Спустя два дня в приказном порядке матросы, пыхтя, сопя, втихомолку негодуя, уселись за учебу. У них моментально исчезло свободное время. За выполнением домашних заданий следили строго, причем достаточно было двух-трех наказаний.
Провинившийся тряпицей в течение часа чистил обувь остальным членам команды. А если учесть, что вся процедура сопровождалась ехидными подколками, шуточками и обидным ржанием товарищей – эта воспитательная мера себя оправдала.
Учили сразу два языка: русский и голландский, и что примечательно – по обоим предметам обнаружились учебники, отпечатанные типографским способом.
Кошкин тут же припер Юсупова к стенке:
– Колись, гений, откель это у тебя? Попробуй соврать, пойдешь на жердочку!
Слегка смутившийся Мачо поведал:
– Жена твоя, Анечка, вручила, да умную мысль подсказала. Она же и карты точные географические предоставила.
Ну что сказать, повезло с женой, видит на три хода вперед.
На уроки стали заглядывать офицеры, сначала из любопытства, а затем всерьез втянулись в учебный процесс. Надо сказать, уровень образования у них был невысок, в те времена офицерские звания на флоте зачастую давали за опыт и практические навыки, а хозяева кораблей автоматически становились капитанами.
Многие члены экипажа, включая офицеров, первую неделю оставались в слегка обалдевшем состоянии от невиданной скорости судна, но обязанности свои выполняли от и до.
Одни тсонга ни на что не обращали внимания, ибо по своей натуре являлись пофигистами. Кстати, они одни из первых в Голландии овладели русским языком, вернее, матерным русским. Кошкин в свое время подозревал Мачо, но тот яростно открещивался от авторства. Так что, кто научил негров виртуозно материться, осталось загадкой. Интересно, что тсонга крыли трехэтажным загибом без всякого акцента.
Прошла неделя плавания, погода стояла отличная и все, стуча по дереву, надеялись проскочить до Кариб без особых катаклизмов.
Датчанин-штурман заявил, что при нынешних погодных условиях и такой скорости дней через семь-восемь увидят берега Южной Америки. Этому сообщению больше всех обрадовались хозяева, которые в душе остались сухопутными вояками.
На десятый день плавания нагнали тройку испанских галионов – два пузатых купца в сопровождении стопушечного военного корабля. Всполошившиеся поначалу испанцы успокоились и с удивлением наблюдали за несущимся мимо «голландцем». «Россия» столь стремительно появилась и исчезла в их поле зрения, что многие испанцы посчитали случившееся миражом, видением.
Разного рода байки на эту тему долго еще ходили по приморским кабакам и трактирам.
Пятого июля 1626 года в девять часов двадцать минут впередсмотрящий переполошил всю команду, заорав:
– Земля, земля!
Подойдя ближе к берегу, убедились – Куба.
Капитан Хендрик де Роде предупредил хозяев:
– Нам туда нельзя, остров испанский, мы с ними в состоянии войны.
Морпехи похмыкали, прикинули кое-чего к носу и приказали править в Нассау. Собственно, приказал Мачо, на что последовал вопрос капитана-голландца:
– Что это, хозяин? Мы первый раз слышим.
– Ну как же, главный город-порт на острове провинции Нью-Провиденс, столица Нидерландских колоний на Багамах, – горячился Илья.
– Простите, хозяин, но наших колоний нет и не было на всем побережье Южной Америки.
Видя, что Юсупов стал закипать, Кошкин отвел его в сторонку:
– Илья, откуда у тебя информация?
Мачо, передернувшись, признался – перед отъездом на калым читал занимательную книгу писателя-фантаста о пиратах.
– Эх, Илья, Илья, кому ты поверил?! Голландцы правильно говорят – здесь с XV века заправляют испанцы. Почитай лучше историческую справку, которую приготовила Аня, больше проку будет.
– Капитан, правьте на Гавану и поднимите флаг Московии.
На немой вопрос де Роде пояснил:
– Испания с Московией не воюют. Узнаем расклад на сегодняшний день, затаримся водой и пополним запас мяса.
Некоторое время спустя на мостике объявился матерящийся Илья с вытянутым лицом:
– У меня нет приличных слов, это просто неуважение к читателю. Оказывается, Нассау был основан в 1670 году англичанами, и Багамы никогда не принадлежали голландцам.
– Так оно и было, – пожал плечами Кошкин. – Англичанам с французами удалось ухватить кусок пирога в этих краях лишь к концу XVII века и то не совсем честным способом. Натравили пиратов. То, что твой писатель промахнулся на сотню лет и извратил исторические факты, не удивляйся. Большинство писак в нашем времени черпали свои познания из Интернета. Я как-то раз заглядывал из любопытства в «паутину». Такое количество вранья в одном месте редко встретишь.
Илья покрутил головой:
– Взрослые люди, а что творят.
– Не бери в голову, Мачо, давай лучше переоденемся. После прибытия в Гавану отправимся на прием к генерал-капитану Кубы.
Морпехи неспешно скрылись в своих каютах. На мачте гордо реял Андреевский флаг, в воздухе стаями проносились горластые чайки, а на «России» драили палубу представители старушки Европы. Картинка на первый взгляд довольно дикая, да и на второй тоже.
На рейде Гаваны обосновалось не менее десятка парусников – галионы, каравеллы и шхуны поочередно ходили в порт к причалам для разгрузки-погрузки. Гавана жемчужиной сверкала своими белым зданиями и церквями среди мангровых зарослей и пальмовых рощ.
Чистейший песок природных пляжей наводил на неуместные мысли: плюнуть на все и временно превратиться в обленившегося «тюленя»-туриста. Но дело прежде всего. После проверки корабля портовыми службами экипажу разрешили выход на берег.
Разноголосый гомон заполнял причалы – масса народу сновали туда-сюда, таская товары на склады или загружая их на суда. Команда «России» образовала на палубе очередь – перед увольнительной получали жалованье за месяц. Кое-кто из матросов недовольно бурчал про себя, получив на руки ровно треть суммы. Это оговаривалось в договоре – в море выдается только треть, остальное – при завершении плавания.
– Меньше пропьете, зато в Амстердаме положите в кошель неплохие деньги, – объяснил всем Кошкин.
С хозяином не поспоришь, рука у него тяжелая. Все помнят тот случай, когда проходили Ла-Манш. Матрос-швед, здоровенный бык, гнувший пальцами двойной соверен пополам, имел неосторожность вякнуть что-то непочтительное проходившему мимо Кошкину. Никто ничего не заметил – только внезапно мелькнули в воздухе пятки оборзевшего матроса, и сам он с грохотом брякнулся на палубу, изрядно приложившись затылком.
Команда, и до этого относившаяся к хозяевам и офицерам судна с почтением и уважением, тут совсем стала ходить по струнке, а распоряжения хозяев выполнялись бегом.
Направляясь на аудиенцию к генерал-капитану Кубы Хосе Фернандесу де Кордоба в наемном экипаже, друзья уважительно поглядывали на мощные бастионы с многочисленными пушечными амбразурами. Испанцы построили столь мощные оборонительные сооружения, что с моря взять Гавану не представлялось возможным. Впрочем, так они обезопасили все крупные порты.
Куба, для испанцев в первую очередь, стратегическая военная база и главное – промежуточный порт для кораблей, возвращающихся в Испанию с Нового Света. В Гавану сходились «Золотые» и «Серебряные» флоты, груженые драгметаллами, изумрудами, рубинами, медью, табаком, сахаром, индиго и кошинилью перед трансатлантическим броском обратно в Испанию.
Сидя в тряской повозке, Кошкин обкатывал информацию о золоте Нового Света. Историческую справку им в дорогу приготовила Анна – эту солидную пачку листов, скрепленную телячьей кожей, он заучил наизусть. В ней говорилось о всех значимых городах, портах и месторождениях золота, серебра и драгоценных камней испанских колоний Южной Америки. Мало того, указаны координаты богатейшего золотого месторождения в Калифорнии. Но не эти сведения зацепили Кошкина, а информация о Кубе.
Ну, то что Христофор Колумб – Кристобаль Колон – открыл ее в 1492 году, а Диего де Веласкес в 1514 году завершил колонизацию, он знал и раньше.
Открытием явилось то, что на месте Гаваны поначалу был заложен город Сан-Кристобаль де Ла Хабана – это название держалось около ста лет.
Другим потрясением для морпеха явился животный и растительный мир острова. Около пятидесяти процентов кубинской флоры составляют эндемики – различные виды пальм: канна, хата, сабаль, мабоа, ямакей и, конечно, королевская пальма, кубинский дуб, белая и бутылочная пальмы. Орхидеи, кактусы и национальный цветок Кубы – марипоса «белоснежная бабочка». Национальная птица – токороро, кубинский троган. Около четырехсот видов птиц, самая маленькая птичка в мире – сунсунсито, или птица-муха. Здесь же самая маленькая в мире жаба, крохотная летучая мышь, «бабочка»-скорпион, длина которого не превышает четырнадцати миллиметров.
Бездумно глядя на проплывающие мимо белые дома с патио и церкви с острыми шпилями, Кошкин очередной раз задавался вопросом, а стоит ли грабить «Золотые» и «Серебряные» флоты испанцев. Супротив стомиллиметровых орудий «России» шансов в этом мире нет ни у кого. Может, проще взять испанцев под охрану за хороший процент или податься в Калифорнию разрабатывать золотые рудники.
Иван поделился своими мыслями с Ильей. Тот сразу осадил его. Сопровождение каравана отпадает сразу – у них каперское свидетельство Соединенных провинций Нидерландов, а на разработку рудников нужны люди и хоть какая-то техника и технология.
– Значит, остается гоп-стоп, – со вздохом заключил Кошкин.
– Так точно, Ваше благородие, – гаркнул Юсупов, напугав кучера мулата, едва не сверзившегося с облучка.
В приемной генерал-капитана их продержали недолго, каких-то полчаса – не более.
Присутственное место не отличалось роскошью, чувствовалось – здесь работают, а не винище хлещут, словом, сугубо деловая обстановка. Генерал-капитан Хосе Фернандес де Кордоба – высокий аскетичного вида испанец – встретил их довольно приветливо и даже угостил кофе. Морпехи для него представляли экзотику, до сих пор де Кордоба не сталкивался с представителями неведомой Московии, да и о такой стране он слышал впервые. Генерал-капитан оказался довольно эрудированным человеком для своего времени. Рассказ о Московии выслушал с поощрительным любопытством и сам охотно ввел гостей в реалии Нового Света. На вопрос Мачо о пиратах де Кордоба слегка скривился, но тем не менее откровенно поделился имеющимися сведениями на сегодняшний день:
– Да пошаливают, но так, по мелочи.
На вопрос о цели прибытия на Кубу друзья ответили несколько расплывчато, дескать, ознакомительное путешествие, мир посмотреть, себя показать.
Высунулся Мачо:
– Пиратов пощипать.
Генерал-капитан лишь покивал головой. Дескать, дело хорошее, флаг вам в руки, но их еще найти нужно. И счел необходимым предостеречь.
– У «джентльменов удачи» обычно неплохое вооружение и отличные абордажные команды – дескать, не станьте сами добычей.
Друзья, подарив испанцу трехлитровую бутыль хорошей водки, откланялись. На обратном пути делились впечатлениями.
– Попали мы с тобой, Илюха, в довольно спокойный промежуток. Времена Френсиса Дрейка и Томаса Кавендиша прошли, а Генри Моргана и Франсуа Олоне еще не наступили.
Мачо загрустил:
– Так хотелось глянуть на живых пиратов – романтика…
– Да какая на хрен романтика, бандюги – они и есть бандюги. Ты, Илья, словно дите, начитался книжек о благородных пиратах и пускаешь пузыри от умиления.
– Между прочим, власти разных стран применяли к пиратам одинаковое решение вопроса – виселица.
– Командир, ну что ты, ей-Богу, такой приземленный, помечтать не даешь. Пиратские клады, пятнадцать человек на сундук мертвеца. Пиастры, пиастр-ры.
– У тебя, Илья, по-моему, еще детство в заднице играет. Ничего, после первого же знакомства с пиратами твои розовые очки разлетятся вдребезги.
– Поживем – увидим, – пробурчал недовольно Мачо.
– Предлагаю пообедать в городе, корабельная кухня поднадоела.
– Согласен. Эй, водитель кобылы, вези до лучшей ресторации, – заблажил Юсупов.
– В трактир самый хороший, – перевел кучеру Кошкин.
Таковой нашелся буквально через квартал и имел романтичное название «Изабелла» на несколько покосившейся вывеске. Однако обслуживание и кухня были на высоте. Морпехи вкушали обеденную трапезу в отдельном чистеньком кабинете. Особенно понравилась фаршированная утка, запеченная на углях, завернутая предварительно в пальмовый лист. Служанка с вертлявой попой предложила им экзотическое блюдо – язык и хвост крокодила, но мужики отказались.
Приказали на первое принести суп из акульих плавников. Перед тем как исполнить заказ, девчонка водрузила на стол кувшин с местным пойлом и убежала на кухню, напоследок стрельнув в Мачо бедовыми черными глазами. К удивлению Кошкина, от Юсупова не последовало никакой реакции. Тот сосредоточенно занимался органолептикой алкогольного напитка. Плеснув чуток в оловянный стаканчик и попробовав на вкус, скривился:
– Тьфу, ром, пропади он пропадом.
– Да, напиток рабов-негров и бедных плантаторов, к тому же его гонят из патоки.
– Из отходов производства сахара, – поддержал его Кошкин. – Хуже нашего чемергеса. – Илья, ты случайно не заболел? Служанка вся извертелась бедная.
Юсупов брезгливо отодвинул от себя кувшин со стаканчиком.
– Сам не понимаю, командир, не иначе Ядвига сглазила, но я буду бороться.
– Желаю удачи! Мы в тебя верим, – с серьезной мордой пожелал Кошкин.
Симпатяшка в белом переднике шустро заставила стол всякой снедью, от грубоватых глиняных тарелок с акульим супом поднимался аппетитный парок.
– Поскольку дома Хеннесси пока не существует, принесите нам, уважаемая, хорошего французского вина.
– Передай хозяину, если вздумает булыжить, отрежу уши вместе с головой, – встрял Мачо, состроив страшную рожу.
Служанка ойкнула и, подхватив кувшин с ромом, выскочила из кабинета.
– Майор, о каком таком Хеннесси ты вспомнил?
– Кончай придуриваться, Илюха! – Но не увидев в глазах понимания, Кошкин, вздохнув, прояснил суть вопроса: – В XVIII веке отставной капитан французской армии Ричард Хеннесси после лечения решил выйти в отставку и занялся коньячным делом. Он поселился в городе Коньяк. В 1765 году Хеннесси открыл собственный торговый дом. В нашем мире Hennessy – коньячная марка номер один.
– То-то я смотрю, слово знакомое, пивал такой коньячок, – невнятно промычал Мачо, хлебая супчик.
– А знаешь, какой самый дорогой коньяк? «Людовик XIII» пятидесятилетней выдержки производства фирмы «Реми Мартен Груп». Его цена – две тысячи двести долларов. При его производстве из десяти бочек остается одна. Официальной датой производства коньяка является 1701 год.
– Ты так много знаешь, – уважительно протянул Юсупов.
Кошкин отмахнулся:
– По случаю года три назад приобрел энциклопедию алкогольных напитков мира, да и Аня просветила кое в чем.
– Ну, твоя жена – известный эрудит.
– Так, а где наше вино? О, легка на помине.
Влетела давешняя служанка с кувшином в руках и со сбитым чепцом на голове:
– Простите за задержку, благородные господа, пришлось лезть в погреб. Там у нас так темно, вот страху натерпелась.
– Надо было меня позвать, – приосанился Мачо.
– В следующий раз обязательно, – отчаянная, стрельнув глазами и вильнув бедром, исчезла.
– М-да, а ведь она к тебе клинья бьет, Илюха.
Тот лишь пожал плечами, разливая вино в большие кубки. Выпив для аппетита, вплотную занялись обедом. Кормили здесь отменно, и через полчаса черноглазая убрала со стола пустую посуду.
Парни, расслабившись, потягивали винцо из кувшина и негромко обсуждали сложившуюся ситуацию:
– Илья, как ты считаешь, какая на данный момент у нас главная цель?
Мачо, поперхнувшись вином, вытаращил глаза:
– Разве можно так, под руку, а если бы я нес патроны?
Откашлявшись, продолжил:
– На тебя, командир, видимо, акулий супчик повлиял, все глобальные проблемы решаешь.
– Не балаболь, отвечай по существу.
Юсупов повертел в руках пустой оловянный кубок и, слегка нахмурившись, выдал:
– Так ить золото, елы моталы.
– Узковато мыслите, товарищч, – развеселился Кошкин. – Слушай сюда.
Оба склонили голову к центру стола и заговорили вполголоса:
– У нас две цели, Илья. Первая – адаптация в этом времени и помощь нынешней Московии, будущей России. И ты правильно подметил – нужно золото и серебро, у государства нашего его маловато. Вторая цель – вернуться в свое время. Как? Это уже другой вопрос. Здесь слишком много лишних ушей, на корабле то же самое. Предлагаю выехать на природу, где в спокойной обстановке обсудим, так сказать, болевые точки.
– Целиком и полностью поддерживаю, я чичас. – Илья крутанулся на табурете и исчез за портьерой, отделяющей кабинет от общей залы.
Кошкин не торопясь допил кувшин французского вина, даже успел подремать, расслабившись. Илюхино «чичас» растянулось на час, и он разбудил всхрапнувшего Ивана:
– Откройте глазки, милорд, такси у подъезда, съестной припас с вином загружен.
– А, Мачо, не прошло и двух часов, а ты уже управился. Быстрый, однако…
Кошкин замолк, не закончив фразы. Знакомое выражение Илюхиной довольной морды все расставило на свои места.
– Где же соизволил оприходовать служаночку, любвеобильный ты наш?
Мачо, особо не смутившийся, пожал плечами:
– Где, где? В погребе. Вино выбирали. Прохладненько там, малоподходящая обстановка, прямо скажу.
– Никак, задницу застудил. Га-га-га, – развеселился Кошкин. – Ох, Илюха, Илюха, не доведут тебя амуры до добра. Но сегодня не считается.
– Это почему? – встрепенулся Мачо.
– По кочану! Слишком большое влияние на тебя полячка оказывала, подозрительно это.
– Правда твоя, командир, сейчас вроде как пелена с глаз спала.
– Теперь на природу! – и они степенно вышли из трактира. У низкого крыльца их поджидал транспорт, нанятый на весь день.
Открытый экипаж наполовину оказался заставлен корзинками с провиантом и даже присутствовал винный погребец в виде небольшого сундучка. Поверх запасов съестного лежал рулон парусины. Поминая нехорошими словами шпаги, цеплявшиеся за все, что попадется на пути, прыгнули в повозку. Направились к западу от бухты, проехали озелененную площадь и углубились в узенькой улочке между домами с лоджиями. Наконец, вырвались за пределы города и, оставив слева от себя дозорную башню Сан-Ласаро, нашли крохотную бухточку на побережье.
Пять прижавшихся друг к другу пальм давали отличную тень, а легкий бриз обдувал прохладным ветерком, очень уместным в этот жаркий день.
Выгрузив все припасы и снабдив возницу вареной курицей, отправили его отдыхать, наказав, чтобы держался в пределах прямой видимости. Немногословный мулат поклонился и направил возок в сторону мангровых зарослей.
Разложив кусок парусины, друзья изобразили походный стол. Мачо, повозившись в погребце, достал бутылку вина. Не заморачиваясь с сургучом, рукояткой револьвера отбил горлышко.
Бордовое вино хлынуло в кубки. Утолив жажду, скинули легкие кафтаны, оставшись в рубахах с пышным жабо – по моде этого времени. От шпаг избавились раньше, они валялись рядом на песке, но кобуры с наганами остались на поясе. Совсем без оружия, что голому посреди толпы на тротуаре.
– Наливай, Илья, добьем эту бутылку и обсудим кое-чего. Неплохое винцо, хорошо утоляет жажду.
Выпили.
Юсупов сел по-турецки, скрестив ноги, начал первым.
– Командир, я так полагаю, ты уже выработал диспозицию на наше будущее?
Кошкин откашлялся:
– Тут дело такое, не буду скрывать, о нашем незавидном положении советовался с Анной.
– Ну и правильно, она умней нас обоих.
Приободрившись, Кошкин продолжил:
– Так вот, по провалу во времени и возврата обратно на родину пришли к единому мнению – попали мы сюда не случайно. Кто-то или что-то нас отсюда не выпустит – только после определенной миссии.
– Какой?
– Э, Мачо, мы с Аней все извилины заплели, остается только догадываться. Жена считает, всему свое время. Будет такая подсказка – мимо не проскочим. Так что не станем попусту голову ломать и зря тратить время.
– Да, пойдем дальше, но один секунд, – и Юсупов опять нырнул за вином в погребец. В этот раз он достал кувшинчик емкостью с литр.
– Италийское вино, Хуана рекомендовала.
– Дык у нее осталось время еще что-то рекомендовать? Га-га-га.
– Будет тебе ржать, может, у нас чистые, большие отношения, – Мачо мечтательно прикрыл глаза.
– Ага, отношения ниже пояса, – пробормотал Кошкин.
Выпив по кубку изделия итальянских виноделов, захрустели ананасом – их числом четыре уложила в корзинку Илюхина зазноба. Что интересно, несмотря на расслабон и идеальное уединенное место, ни один из них не терял бдительности. По старой привычке – всегда настороже. Сидели морпехи, вернее, полулежали друг против друга, прикрывая спину товарища и оставляя сектор прямой видимости минимум двести градусов. Клапаны на кобурах приоткрыты, на всякий случай.
– Что касаемо каперства и планов бомбануть «Золотой флот», – тут Кошкин скривился. – Неспортивно как-то получается, супротив наших пушек противников нет, сам понимаешь. А само понятие капер – по сути то же что пират, бандит и тать с большой дороги. Слишком тонкая грань между ними, только и всей разницы – одни грабят под государственным флагом, другие – под «Веселым Роджером». Правда, каперы должны соблюдать пару-тройку формальностей.
– Ага, – подключился Юсупов.
– И один из законов мы нарушили – подняли ложный флаг при подходе к Кубе.
– Не пойму, к чему ты клонишь, командир?
– Видишь ли, Илья, мы с Аней в последнее время обсуждаем разные варианты увеличения капитала. На дорожку она набросала кое-какие прожекты, причем некоторые с точными географическими координатами. Держи, – и Кошкин, потянувшись, достал из широкого кармана камзола стопку листков, исписанных знакомым каллиграфическим почерком.
С полчаса Юсупов мусолил самиздат в телячьей обложке, вид после прочтения имел несколько очумелый.
– Эк тебя торкнуло, срочно выпей, – и Кошкин сунул Юсупову в руки кубок с вином.
Тот осушил его одним глотком, медленно возвращаясь в реальность.
– Значит, ненайденное золото инков существует.
– Ты обратил внимание, командир, на ссылку исторической хроники?
Мачо схватил книжицу, полистал и, найдя нужное место, зачитал: «Когда после завоевания Перу инка Манко II встретился с испанским послом, он высыпал перед ним на стол бокал кукурузных зернышек. Потом взял одно из них в руки, сказал: «Это все, что вы смогли украсть из золота инков». Потом, показав на все оставшееся, сказал: «А это то золото, которое осталось у нас». – Хоть испанцы и награбили Перу на пять миллионов фунтов стерлингов, – такова доля лишь одного Франсиска Писарро. Представляешь, сколько золота осталось лежать замурованным в тайниках. – Мачо не выдержал, вскочил и забегал по траве.
Кошкин, посмеиваясь, наблюдал за товарищем:
– Успокойся, а то не ровен час заболеешь кладоискательской лихорадкой.
Илья, вняв голосу рассудка, остановился и плюхнулся на парусину.
– Помутнение сознания счас вылечим, – и присосался к кувшину. – Нужно выбрать оптимальный вариант.
– Ограбить «Золотой» или «Серебряный» флот испанцев, найти и разработать калифорнийские или бразильские золотые прииски или искать спрятанное золото инков в Перу и Эквадоре, – резюмировал Кошкин.
Илья покачал головой:
– Такие вопросы с кондачка не решаются, тут не трясти, а думать нужно.
– И я того же мнения, – кивнул Кошкин. – Илюха, у нас гости.
Со стороны города к ним приближались шестеро всадников. Расфуфыренные испанцы мало походили на стражников-альгвазилов, тем не менее один из них с бородкой а-ля Ильич с ходу заорал:
– Вы обвиняетесь в мошенничестве – расплатились в трактире фальшивыми монетами.
Спешившись, испанцы обхватили морпехов полукругом, демонстративно ухватившись за рукояти своих шпаг.
– Будем стрелять по колесам?
– Сдурел, Мачо, никакой стрельбы, берем цуциков в плен.
– Господа, а вы часом не ошиблись? – спросил лениво Кошкин, не меняя сибаритской позы, полулежа на парусине.
– Разделите с нами трапезу, у нас имеется очень неплохое вино. Не стесняйтесь. Ну что вы, право, – подал голос Илья.
Испанцы слегка опешили от такой наглости, а главный в их команде стал наливаться прямо-таки бордовым цветом.
Эти иноземцы их совсем не боялись, вон даже шпаги поодаль валяются.
– Встать, когда с вами разговаривает Дон Перейро. Сдать оружие, вы арестованы, следуйте за нами, – прорычал бородатенький.
– На счет три начинаем, – вполголоса бросил Кошкин.
Впоследствии оставшиеся в живых испанцы всю жизнь будут старательно замалчивать прискорбный факт в своей биографии.
Два безоружных господина в секунду голыми руками повязали шестерых гордых испанских кабальеро, причем каждый из них потерял сознание по неведомой причине. Очнулись испанцы в крайне неприятном и унизительном положении – перекинутыми через седла своих лошадей подобно мешкам с сахаром. Руки и ноги связаны и висят по обе стороны лошади, во рту кляп.
Дон Перейро проклял тот день и час, когда согласился помочь губернатору «пощупать» иностранцев, посмотреть, чем они дышат.
Посмотрели, называется. Позор всему древнему роду Перейро, который смывается только кровью. Дон от злости пытался скрипнуть зубами, не получилось – мешал кляп. Лошади неспешной трусцой везли своих хозяев-пленников навстречу неизвестной судьбе. Через полчаса испанцев погрузили в две шлюпки и через короткое время они очутились на палубе корабля. Обращались с ними вежливо, но строго. Пятерых испанцев заперли в одном из трюмных помещений, а Дона Перейро морпехи оставили для серьезного разговора. Допрос вели в каюте Кошкина. Булькающий и пыхтящий, как котелок, испанец, глянув в глаза иноземцев, вмиг понял, что лучше спрятать в дупу чванливую родовую гордость и высокомерие, иначе – смерть. А жить-то хочется, ведь ему нет и тридцати.
Собственно, Дон Перейро и не собирался корчить из себя несгибаемого мученика – выложил все без утайки, заверив, что ложно обвиненным иноземцам ничего не грозило: так, посидели бы в карцере у губернатора день-два, а потом бы их с извинениями отпустили.
Морпехи видели, испанец не врет – перемигнулись и приказали вызванным матросам сопроводить пленника в трюм, к его компании.
– На кой хрен Кордоба затеял провокацию?
– Я думаю, цель была одна – обшарить нашу посудину, – отозвался Кошкин.
– Странно, с чего бы это?
– Ты забыл, Илюха, половина экипажа находилась в городе в увольнительной? Наверняка кто-то ляпнул языком лишнее, а люди не любят непонятное. Губернатор не исключение.
Наутро отправили пакет губернатору – в нем попеняли за излишнее любопытство и сообщили, что задержанная шестерка провокаторов будет примерно наказана. Все происшедшее останется на совести генерал-капитана Хосе Фернандеса де Кордоба.
Между тем на палубе судна разворачивалось действо под названием суд. Кошкин с Юсуповым сидели за круглым столиком на мостике, внизу выстроился экипаж и охраняемые пленники. На мостике также присутствовали капитан Хендрик де Роде и штурман Якобс Берлоген.
Кошкин поднял руку, и на палубе установилась тишина, нарушаемая лишь криками вездесущих чаек и плеском небольшой волны о корпус судна. На столике грудой лежали поясные кошели испанцев, а рядом, на палубе, трофейные шпаги, кинжалы и три кремневых пистолета с неудобной ручкой.
– Итак, господа, открываем выездное заседание суда, – гаркнул Кошкин. – Захваченные на месте преступления Дон Хесус де Перейра с товарищами обвиняются в облыжном обвинении: якобы мы с господином Юсуповым расплачивались вчера в трактире «Изабелла» фальшивыми монетами. Кстати, – он обратился к капитану де Роде, – что полагается за такое преступление в Соединенных провинциях Нидерландов?
Капитан, сидевший сзади, ответил коротко:
– Виселица, менейр.
– Продолжим, господа. Итак, за это преступление вам полагается виселица.
Испанцы, стоявшие кучкой у грот-мачты, побледнели.
– Но мы гуманные люди и не станем предавать вас смертной казни. Приговор суда таков – каждому по пять плетей и выкуп в одно серебряное песо за всех – большего вы не стоите.
Кошкин демонстративно вынул из кошеля монетку и положил ее на стол.
– Боцман, вернуть деньги осужденным! – и Кошкин ткнул пальцем перед собой.
Через некоторое время взбешенных и выпоротых испанцев посадили в шлюпки и отправили на берег.
А на палубе началось дознание – чей это болтливый язык вызвал неприятные катаклизмы. Виновный нашелся довольно быстро.
Кошкин с Юсуповым, пройдя перед строем экипажа, вычислили его на раз. К этому времени их организмы претерпели качественные изменения, и отличить правду от лжи не составляло труда. Излишне болтливым оказался единственный шотландец, затесавшийся в экипаж. Рыжий малый с клочковатой бородкой и красным носом тут же получил десять плетей и трое суток ареста в канатном ящике с дальнейшим запретом покидать судно во время стоянки. Напоследок Юсупов пригрозил, что в дальнейшем излишне болтливые языки будет отрезать вместе с головой.
Экипаж сразу поверил – это не пустая угроза: менейр Юсупов сказал отрежет – значит, отрежет.
Вся команда с удовольствием наблюдала за зрелищем, развернувшимся на берегу. Шлюпки, высадив незадачливых испанцев, спокойно возвращались на корабль, чего нельзя было сказать о недавних пленниках. Изрыгая проклятия, они бесновались на белом песке природного пляжа, а Дон де Перейро, сорвав с себя шляпу, трамбовал ее ногами. Кровавый туман ярости застилал кабальеро глаза. Неслыханное оскорбление смывается только кровью – выпороть гордого испанца и назначить выкуп за всех шестерых всего один серебряный песо. Нет, нет и нет, все варвары из дикой Московии должны умереть. Причем самой лютой смертью.
Осведомившись у капитана о положении съестного припаса и питьевой воды, Кошкин с Юсуповым приказали готовить корабль к утреннему отплытию.
Прибежавший вестовой доложил:
– К нам идет шлюпка службы порта.
И точно, через десять минут местный чиновник вручил им письмо от губернатора.
Устроившись в тенечке под любимым пляжным зонтом, друзья прочитали послание. Генерал-капитан Хосе Фернандес де Кордоба в учтивых и цветистых выражениях извинялся за глупый инцидент, просил не держать на него зла и предупреждал о мстительном характере Дона де Перейро. Он владелец и капитан пятидесятипушечного галиона «Дуэро», и потому губернатор считает своим долгом предупредить господ Кошкина и Юсупова о грозящей опасности.
Морпехи ответили краткой запиской:
«Благодарим за заботу. Кто предупрежден, тот вооружен».
Выдав чиновнику золотой дукат, отправили его к де Кордоба.
Особо не беспокоясь за предстоящее нападение, они тем не менее устроили учения своим канонирам, и три часа пушкари во главе с чернокожими офицерами отрабатывали порядок действий при орудийной стрельбе. Кошкин с Юсуповым остались довольны и приказали боцману в порядке поощрения выдать каждому по маленькому ковшику вина.
Экипаж тоже не сидел на месте: одни плели маты; другие, спустившись в люльках вдоль бортов, конопатили щели; несколько матросов промазывали смоляным варом уже законопаченное. Несмотря на беспечный разгильдяйский вид и стоявший перед ними кувшин белого вина, парни решали серьезную задачу – для России вечную: что делать и кто дурак?
После всех прикидок остановились на варианте – «Золотой флот» и «Серебряный флот», остальное оставить на «сладкое», да и времени, собственно, не было – скоро начнется осада Ла-Рошели, а свое присутствие в деле кардинала Ришелье давно запланировано.
Отдав приказание проложить курс через наветренный пролив и Карибское море до Картахены, морпехи с чувством выполненного долга разошлись по каютам отдыхать.
По старой армейской привычке пробудились рано. Горизонт только начал светлеть и наливаться розовым цветом, редкие барашки облаков предвещали умеренный ветер и прекрасную погоду для плавания.
Послышался боцманский свисток, перемежаемый забористой соленой руганью – судно оживало после ночного отдыха. Из камбуза доносились аппетитные запахи, вскоре команда плотно завтракала. Не прошло и получаса, как «Россия», подняв паруса, пошла вдоль берегов Кубы, подгоняемая попутным ветром. К морпехам, сошедшимся в спарринге на палубе, подбежал помощник капитана.
– Менейры, нам перекрыл курс трехпалубный галион. Это, наверное, Дон де Перейро на своем «Дуэро».
– Объявить боевую тревогу! Где Самора и Нунга?
Как черти из коробочки, артиллерийские офицеры материализовались перед ними на палубе.
– Орлы, настал момент проверить качество вашей стрельбы в реальном бою. Неугомонный испанец решил взять реванш.
Видя непонимающие физиономии тсонга, Кошкин добавил:
– Дон Перейро захотел отомстить. Стреляйте с километровой дистанции, одной носовой пушкой. Помните, наш девиз: «Выстрелил – забыл».
Негритосы разулыбались:
– Разрешите выполнять?
– Вперед, орлы!
Офицеры, лихо отдав честь, сделали «кругом» и понеслись к канонирам. Послышались отрывистые звуки команд. Острый нос судна резал зеркальную гладь океана, легкий, почти не ощутимый, бриз пока не набрал полную силу, и «Россия» шла за счет электродизеля. Испанец из мелкой букашки превратился в большого жука, а вскоре можно было невооруженным глазом наблюдать «Дуэро» во всей красе. Приблизившись на нужную дистанцию, ненавистное для испанцев судно неожиданно замедлило ход и, к их удивлению, не пыталось менять галс, чтобы встать к противнику бортом для пушечного залпа.
Дон де Перейро, вцепившись в перила мостика и понаблюдав за действиями проклятых руссов в подзорную трубу, вдруг залился счастливым смехом: «Они испугались, несчастные трусы!». Офицеры дружно его поддержали.
Еще бы, их галион имел пятьдесят пушек, из них четыре – на сто пятьдесят девять миллиметров. На раздавшийся выстрел с корабля московитян не обратили внимания – не та дистанция. Все прекрасно знали – самая лучшая пушка не способна проломить борт вражеского судна дальше двухсот-трехсот метров.
Стомиллиметровый снаряд пушки «Россия» угодил точно в крюйт-камеры «Дуэро», где благополучно взорвался.
Последних мыслей у испанцев не было – не хватило времени. Взорвавшийся корабль поднял огромный столб воды и кучу разлетевшихся деревянных фрагментов и обломков. Зрелище величественное и ужасающее. На месте взрыва горело несколько крупных обломков – из полутысячного экипажа «Дуэро» спаслись четверо – два матроса, кок и корабельный кот. Очумелых испанцев поймали, отпоили водкой и высадили в пяти километрах от Гаваны.
Спустя час выстроившаяся команда наблюдала за награждением удачливых артиллеристов. Хозяева выдали каждому канониру расчета носового орудия по пять серебряных песо, а офицерам Самора и Нунга – по одному золотому дукату. Кроме того, славным артиллеристам из холодильника притащили запотевший кувшин вина. Команда завистливо зааплодировала.
Переход через Карибское море прошел спокойно, без неприятных сюрпризов. Сидя под излюбленным зонтом на мостике, Мачо вслух зачитывал историческую справку, приготовленную Анной. То, что они узнали, мало обрадовало. Оказывается, у них есть конкурент, вернее, два. Голландский капер Питер Хейн, служивший в Вест-Индской компании, впоследствии ставший адмиралом, и Корнелис Йол по прозвищу Деревянная Нога. И если последний шуровал у берегов Бразилии, беря призы и грабя прибрежные города, то Питер Хейн нацелился на «Серебряный флот», отрезая его от Гаваны. В начале сентября ему удалось бескровно захватить шесть судов «Серебряного флота» в бухте Мантасас у побережья Кубы.
Добыча превзошла все ожидания – голландцы захватили фантастическую добычу на одиннадцать миллионов пятьсот девять тысяч пятьсот двадцать четыре золотых гульдена. Слава Богу, это произойдет лишь в 1628 году. А пока эскадра Питера Хейна оперировала на коммуникациях у бразильских берегов.
Морпехи обрадовались удачному стечению обстоятельств – никто не помешает захвату драгоценных флотов испанцев. Первого августа 1627 года «Россия» встала на рейде Картахены под Андреевским флагом. Капитан де Роде, вяло сопротивляющийся нарушению закона каперства, в конце концов махнул рукой. Тем более доводы хозяев оказались очень убедительными. «Это всего лишь военная хитрость, иначе как мы добудем нужную информацию?» – резонно спрашивали они.
Чужое судно испанцы не могли не заметить, и через пару часов пожаловали два чиновника таможни с досмотровой командой на небольшой шхуне. Формальности уладили быстро, благодаря пригоршне серебряных песо и отсутствию каких-либо товаров. Цель прибытия – покупка кофейных и сахарных плантаций – удовлетворила испанцев. Выпив по паре бокалов хорошего вина и подивившись на невиданный ранее флаг, они спустились на шхуну и отвалили в сторону порта.
Получив разрешение, «Россия» направилась в бухту отыскивать свободное место среди разномастных кораблей. Картахена – городок, выстроенный из белого камня в традиционном испано-мавританском стиле, с прохладными в жару зданиями и уютными внутренними двориками. Помимо рукотворных садов, выращиваемых горожанами в своих дворах, Картахена утопала в природной яркой зелени. Несчастный город, регулярно подвергавшийся огню и мечу каперов-пиратов и прочих завоевателей в разное время. Начало положил в сороковых годах XVI века капитан Робервиль совместно с известным корсаром Франсуа Леклерком. Тогда, в июле 1543 года, было взято добычи не менее тридцати пяти тысяч песо.
Несмотря на мощные крепостные стены в 1586 году Картахену оккупировали английские пираты во главе с Френсисом Дрейком. Выкуп обошелся испанцам в сто десять тысяч золотых дукатов. Отпустив вторую половину команды на берег со строжайшим наказом держать язык за зубами, Кошкин с Юсуповым, прихватив с собой фальшивые боярские грамотки, лихо испеченные Анной, наняли на причале двуколку и отправились в город. Дивясь на невероятно мощные и толстые стены оборонительных сооружений, не понимали, как малоорганизованная и недостаточно вооруженная толпа пиратов могла захватить этот город-крепость. А все оказалось просто – испанцы ввиду явного затмения мозгов в первую очередь укрепляли Картахену со стороны моря. Но время показало, что они грубо ошибались – город захватили с суши.
В аристократическом квартале Сан-Педро глаз радовали здания в стиле барокко. Величественный собор и монастыри: Сан-Домино, Сан-Франциско, церковь Санто-Доминго – поражали своей красотой и изяществом.
– Умеют испанцы строить, ничего не скажешь, – пробормотал Мачо.
– Не столько испанцы, сколько итальянцы, тот же Антонелли, к примеру, – отозвался Кошкин.
Основную информацию поведал возница, явно гордившийся своим городом и знавший о нем все. По просьбе морпехов провез по всей Картахене, знакомя с достопримечательностями и снабжая своими комментариями.
Наконец двуколка остановилась перед губернаторским дворцом, построенным в типично колониальном стиле. Губернатор Картахены Дон Алонсо де Каньонес – эдакий толстопузый живчик – принял их вежливо, но с холодком. Правда, когда узнал о цели пребывания бояр Кошкина и Юсупова, отношение изменилось. За чашкой чая поведал:
– Здесь, в Новой Гранаде, богатейшие возможности, но очень мало компетентных людей, а порядочных – тем более, чтобы увеличить прибыли на сто, а то и двести процентов. Сахар, табак и кофе – это прекрасно и стабильно, но здесь есть кое-что получше.
– Рубины и изумруды? – уточнил Кошкин.
Дон Алонсо подскочил в кресле:
– А вы откуда знаете?
– Слухами земля полнится. За тот час, что провели в городе, нам рассказали массу интересного. Но мы с компаньоном не занимаемся драгоценными камнями.
– Да, сомнительное дело. Сегодня они есть, завтра – нет, – поддержал Юсупов, состроив простецкую морду.
– Так, так, – губернатор задумчиво побарабанил пальцами по столу. – А расскажите, уважаемые амиго, о своей далекой Московии. Кстати, где она находится?
Пришлось «боярам» напрягать память и в кое-каких местах откровенно врать. Столь экзотичных гостей у Дона Алонсо еще не было – аудиенция затянулась на два часа.
Гости оказались хорошими собеседниками с чувством юмора, в них губернатор видел воинов до мозга костей и недоумевал, на кой черт им плантации, о чем он прямо спросил. Оказывается, оба московитянина – в отставке. Дак это же другое дело, и небольшие возникшее подозрения исчезли. Губернатор в знак доверия и хорошего отношения выделил им на целый день своего второго секретаря, показать окрестности Картахены.
Морпехи отдарились сувенирами и литровой бутылкой водки, объяснив Дону Алонсо, что это национальный русский напиток, а также технологию пития и положенные закуски.
– Цитрусы здесь не пойдут, желательно соленый овощ, свежая жареная косуля тоже неплохо.
После чего тепло распрощались с радушным хозяином и, загрузившись в местное такси со вторым секретарем, поехали за город.
Секретарь – молодой испанец лет двадцати пяти – производил приятное впечатление. Скромный, но умный юноша, – сошлись во мнении морпехи.
Он поведал историю города. Картахену основал в 1533 году конкистадор Педро де Эридиа на месте индейского поселка. Испанец рассказал столько уникальных фактов, многие из которых не были зафиксированы ни в каких исторических документах. Например, о планомерном уничтожении индейцев. Да, в отдельных местах Нового Света такое присутствовало, но основная гибель индейцев происходила по другой причине. Испанцы принесли с собой неизвестные болезни, даже простой грипп косил индейцев тысячами – у них оказалась слабая иммунная система. Многие гибли на плантациях и рудниках. Конкистадоры не щадили рабов, и вскоре основная масса индейцев просто перемерла. Вот и началась эпоха работорговли с конца XV века. Небольшими партиями португальцы стали возить негров с Африканского континента.
Основной поток рабов хлынул в Северную и Южную Америку в XVII–XVIII веках, когда за дело взялись англичане. Эти поборники демократии оказались по уши в дерьме в историческом плане. Собственно, всю жизнь они представляли собой моральных уродов, если не сказать хуже.
Познакомившись ближе, узнали, что юноша является потомком того самого конкистадора Педро де Эредиа и зовут его Мигель де Эредиа. Своим знаменитым предком он очень гордится.
Объехав несколько табачных и сахарных плантаций, заехали на принадлежащий семье Эредиа рубиновый прииск. Он представлял собой с десяток эдаких нор, в которых копались рабы – их насчитывалось человек двенадцать, а также четверо охранников по периметру и надсмотрщик – вот, собственно, и весь штатный расчет.
Морпехи были несколько обескуражены – и это испанцы называют прииск! Детская песочница и то выглядит солиднее, ей-Богу.
Мигель пояснил: месторождение новое, ему нет и года. Разработки только начались и обещают быть перспективными. Подскочивший надсмотрщик – грубый мужик с плетью в широкополой шляпе из соломки и с лошадиными зубами – подал с поклоном хозяину небольшой полотняный мешочек – добычу за половину рабочего дня. Юноша высыпал содержимое в свою шляпу: только что добытые рубины выглядели блекло и непрезентабельно, мало отличаясь от прибрежной гальки. Мигель взял в руку камешек покрупнее и потер его рукавом камзола. Произошло маленькое чудо – в руках испанца зажегся и засверкал уголек.
– Крупные часто попадаются? – поитересовался Мачо.
– Довольно редко, – ответил испанец, ссыпая камешки в поясной кошелек.
По возращении в город секретарь пригласил их на семейный обед, парни не стали отказываться.
Дом Эредиа находился почти в центре Картахены. Семья Эредиа оказалась небольшой – мать и младшая сестра. Отец умер от лихорадки три года назад. Ближайшие родственники проживали на северо-востоке, в городе Санта-Марта. Представив домашним гостей, юноша пригласил их во внутренний дворик, где среди фруктовых деревьев протекал рукотворный ручеек. Сидя в прохладной тени, вели неспешную беседу. Мигель оказался очень любознательным молодым человеком – его интересовало все, особенно морская тематика.
– К сожалению, не могу стать моряком, я единственный мужчина в семье, – сокрушался Мигель.
Оказалось, у юноши есть мечта – побывать в Испании, на родине своего предка. Морпехи его обнадежили:
– Не унывайте, молодой человек, какие ваши годы.
Прибежавшая служанка позвала к столу. Накормили гостей вкусно, но остро – морпехи глотали холодное вино, что воду. Мачо весь обед не сводил глаз с младшей сестры испанца Хауниты – красивой девушки лет шестнадцати. Кошкин устал Юсупова колотить по ногам – уж слишком тот откровенно пялился.
Посидев с дамами для приличия еще с часок и поразвлекав их разговорами, морпехи наконец вырвались от гостеприимных испанцев. Прибыв через полчаса на судно, уединились в каютах отдохнуть на предмет поспать. Адмиральский час – дело святое. К вечеру явились на шлюпке тсонга, изображавшие весь день рыбаков. Они сумели узнать важную вещь – «Золотой флот» в количестве двадцати купцов и пятнадцати военных галионов выходит через три дня. Погрузка со складов заканчивается. Как обычно, флот испанцев пойдет в Гавану – к точке рандеву с «Серебряным флотом».
Кошкин с Юсуповым решили не мозолить глаза в Картахене, и на следующий день «Россия» вышла из гостеприимной бухты на северо-восток.
Пройдя миль шестьдесят, нашли маленькую уютную бухточку, в которой и бросили якорь. Два дня команда пополняла запасы свежей воды и охотилась в прибрежной зоне на коз и диких свиней, которые здесь водились в великом множестве. На третий день отправились назад в Картахену и, встав подальше на рейде, дождались отплытия «Золотого флота».
Теперь у них появилась новая задача – охранять караван до Гаваны от залетных пиратов и прочей вороватой публики.
До Кубы тащились тринадцать дней, хорошо, что ветер дул в нужную сторону. Прибыв в Гавану, обнаружили присутствие «Серебряного флота». Этот испанский флот насчитывал сорок три вымпела, восемнадцать из них – военные суда.
Через два дня объединившиеся флоты покинули берега Кубы, приготовившись к трансатлантическому броску до Испании. «Россия» на грани видимости следовала за растянувшимся караваном. Тихоходные каравеллы, каракки и галионы вызывали у морпехов зубовный скрежет, но с этим приходилось мириться.