Встречи приятные и не очень
А с утра уже в седле. Попрощался с Сергеем Васильевичем, безуспешно попытался губами высушить слёзы на глазах Насти... Но - пора. Пошли!
Глядя на своих орлов подумал, что командую отрядом 'крестоносцев'. В буквальном смысле - георгиевских крестов или, точнее 'знаков отличия Военного Ордена' не имели из пятнадцати человек, ехавших под моим началом только Тихон, Егорка и новый, взятый вместо убитого Малышко, минёр.
Вряд ли во всей армии имелось ещё одно такое 'кавалерственное' подразделение.
- А неплохо в седле держитесь, ваше благородие, - подъехал ко мне Егорка, когда усадьба скрылась за холмом.
- Тебе спасибо, Егор Пантелеевич, - кивнул я казаку. - Да и сотни вёрст дороги кого угодно всадником сделают. С кавалеристами мне, конечно, не сравниться, но передвигаться на Афине уже худо-бедно умею.
- Я чего спросить-то хотел, - слегка засмущался уралец, - отряд уж больно у вас странный: пионеры верхами, егеря, басурманин этот, лучник... Что делать собираемся? Нет, я, конечно, с нашим удовольствием - что прикажете исполню, чтобы супостатам навредить. Но хотелось бы понять...
- Да что прикажут - то и будем делать. А вообще - почти казачий отряд. Именно вредить супостату. Всеми силами и средствами. Исподтишка. Не вступая, по возможности, в открытый бой. Из засад. Егеря у меня - лучшие стрелки в армии, минёры - тоже самые лучшие. Вот только лихих разведчиков, таких как ты, не хватало. Надеюсь, что командующий корпусом выделит ещё несколько казачков. Донцы, скорее всего, будут. Сойдётесь характерами?
- Понятно. А казак с казаком всегда договорится. Спасибо, ваше благородие! - Егорка благодарно кивнул и отъехал ближе к Тихону.
А дальше: вёрсты и постоялые дворы, вёрсты и почтовые станции, вёрсты и ночлеги под открытым небом...
Это вам не на автобусе от Пскова до Себежа отмахать - трое суток добирались пока не встретили первый казачий разъезд. Причём ополченский.
Что и понятно - настоящих бойцов Витгенштейн держал на передовых позициях, а эти, 'серомундирные', как раз и подходили для контроля внутренних коммуникаций.
Именно такие мысли и возникли у меня сразу после общения с урядником, возглавлявшим разъезд.
А потом подумалось: 'Не 'зазвездил' ли ты, Вадим Фёдорович? - люди по доброй воле в ополчение пошли. Никто их не гнал - сами. И ты, со своим мундиром, который тебя обязывает воевать по определению, будешь смотреть на них свысока?'.
Стыдно - оно всегда стыдно. Но если стыдно перед самим собой - вдвойне.
Единственное, что успокаивало: набьём мы с таким народом харю 'покорителю Европы'. Не можем не набить!
А потом была ещё одна радость: на последнем перед Себежем постоялом дворе, к нашему с Алексеем столу подошёл гусарский поручик в синем с серебром мундире - а кого из гусар тут ещё можно встретить - гродненцы.
- Разрешите представиться, господа: поручик Глебов. Не будете возражать, если составлю вам компанию?
- Милости просим, господин поручик, - мы с Лёшкой представились тоже.
- Не будет ли нескромно с моей стороны осведомиться: вы не из под Смоленска ли едете?
- Именно оттуда. А как вы догадались?
- Просто предположил - следуете с севера и с крестами оба... Хотя странно: пионеров с поручениями обычно не отправляют. Но не смею спрашивать о цели вашего визита в корпус.
- Благодарю вас за скромность, - слегка улыбнулся я. - Тем более, что всё равно не имел бы возможности удовлетворить ваше любопытство.
- Разумеется. Но я скачу из Петербурга - совсем не знаю о последних новостях с московского направления. Чем закончилось дело под Смоленском?
Ну, об этом можно рассказывать кому угодно.
- Смоленск оставлен. Армия отступает к Москве. Но битву под его стенами можно смело считать победой нашего оружия: противник, имея вдвое большие силы, понёс вдвое большие потери, чем наши войска.
- Так почему же Барклай не дал ещё одного сражения под Смоленском, если всё сложилось так удачно? - лицо молодого человека раскраснелось.
- Вы не по адресу задаёте вопрос, Иван Севастьянович. Я всего лишь капитан, и со мной не обсуждают стратегию ведения войны.
А про себя подумалось: 'Молодец Михаил Богданович, хорошо, что не повёлся на эмоции и не замутил генералку раньше времени - у Наполеона всё-таки значительно больше сил, чем у наших. Хотя и генералитет во главе с Багратионом его наверняка 'клюёт', и в низах, небось, недовольство то ещё...'
- А что у вас здесь происходило? - поинтересовался Алексей. - Мы ведь тоже совершенно не имеем информации о том, как идут дела на этом театре военных действий.
- При мне было только одно столкновение. Под Клястицами. Здорово набили французам. Только наш полк двенадцать пушек захватил. Генерал Кульнев лично водил гусар в атаку на одну из захваченных в результате батарей. Теперь наверняка должен или 'Георгия' второй степени получить, или даже голубую ленту через плечо.
- Так он жив?
- Яков Петрович? Да типун вам на язык! Извините, конечно. Для нашего шефа ещё пуля не отлита. Его превосходительство - Бог Войны. Да, да, господа - именно он, а не Марс. Он погибнуть просто не может...
Ай да я! Ай да молодец! Не знаю, что конкретно я наворотил: может, ту самую пушку в Немане утопил, может того самого канонира покалечил - неважно. Генерал Кульнев жив! Ему не оторвало ноги ядром под теми самыми Клястицами. Этот 'русский Байярд' себя ещё покажет, ещё не одну козью морду его Гродненский гусарский лягушатникам устроит!
- Прошу прощения, - стал изворачиваться я, - просто подумалось, что генерала, ведущего на приступ батареи своих гусар, выцелят и застрелят в первую очередь. Очень рад, что Яков Петрович жив и здоров - он настоящая легенда нашей армии.
- Полностью разделяю ваше мнение, Вадим Фёдорович. И благодарю за лестный отзыв в адрес героя, которого гродненские гусары чтят превыше всех, кроме государя нашего.
Сильно подозреваю, что поручик слукавил - Кульнева гродненцы чтили даже повыше, чем императора, но такое вслух не произнесёшь...
- Я понимаю, господа, что вы, инженеры, - кажется молодой человек слегка захмелел, - не очень жалуете менее образованных кавалеристов...
- Отнюдь, Иван Севастьянович, - требовалось немедленно прервать данную тираду, которая могла привести к ссоре, - мы неоднократно бились плечо к плечу с ахтырскими гусарами, и имели возможность оценить их доблесть и ум. Если вам известен подполковник Давыдов...
- Денис Васильевич? - перебил меня поручик, - вы спрашиваете гусара, известен ли ему Давыдов?
- Я уточняю. По моему мнению, он должен быть известен всей России, но ведь могу и ошибаться, не так ли?
- В этом вопросе ошибиться нельзя - Денис Васильевич Давыдов действительно известен всей образованной России...
Ишь, как глазки засверкали! Может ещё и на дуэль вызовет по поводу моих сомнений в его образованности...
- Счастлив познакомиться с офицером, бившемся с врагами рядом со столь достойным воином!
Не, дуэль, кажется, откладывается на неопределённое время, а то и навсегда.
- Благодарю за столь лестный отзыв в мой адрес, но в сражении вместе с самим Давыдовым мне участвовать не довелось - мы прикрывали отход подчинённого ему отряда. Но с самим Денисом Васильевичем мы добрые друзья, смею вас уверить. А тем отрядом командовал поручик Бекетов. Вы не знакомы?
- Не имел чести познакомиться. Даже не слышал о таковом. В конце концов не может же каждый офицер знать каждого офицера. Даже если оба они гусары. Вот вы, например, всех пионеров знаете?
- Ни в коем случае, уважаемый Иван Севастьянович, - поспешил замять тему я. - Несмотря на то, что пионерных полка только два, а гусарских больше десятка (Я судорожно вспомнил последнюю страницу одного из журналов 'Наука и жизнь', где были нарисованы доломаны, ментики и кивера гусарских полков того времени: Александрийский, Ахтырский, Белорусский, Гродненский, Елизаветградский, Изюмский, Лубенский, Мариупольский, Ольвиопольский, Павлоградский, Сумский, Лейб- гусарский... кого-то забыл, но уже больше десятка - хватит, не наврал, и то ладно).
- Вадим Фёдорович, - гусар сам перевёл разговор на другую тему, - прошу простить моё любопытство...
- Не стесняйтесь.
- Я смотрю у вас орден 'Владимира' без банта. Как же так - вы же офицер.
- Офицер я относительно недавно и, надеюсь, временно. Я учёный-химик.
Глаза поручика стали вылезать из орбит.
- Химик? В армии?
- А что вас удивляет, любезный Иван Севастьянович? Сейчас каждый старается принести Отечеству как можно большую пользу там, где возможно. Я довольно неплохой специалист по взрывающимся веществам - а где они сейчас более необходимы как не в войсках?
- Так вы не инженер?
- Мы с Вадимом Фёдоровичем, имеем честь быть минёрами, - немедленно вставил Алексей.
- Ах, вот как! Тогда понятны и ваши боевые награды. Хотя у меня в голове не укладывается, зачем с главного направления отправлять минёров в наш корпус.
Вот и пусть дальше не укладывается. Да и я сам хорош - распустил язык сверх всякой меры. И хвост распустил. Павлиний. Пора закругляться с этим хвастовством. Нет, парень явно 'наш', но расслабляться нечего.
- Прошу нас простить, но - служба. Пора двигаться с отрядом дальше. Был чрезвычайно рад знакомству с вами, Иван Севастьянович. Предложил бы составить нам компанию по дороге на Себеж, но, подозреваю, что темпы нашего передвижения не подойдут лихому кавалеристу. Если ошибаюсь - милости просим ехать с нами.
- Не ошибаетесь, Вадим Фёдорович. Благодарен за приглашение, но мне действительно нужно спешить. Честь имею, господа! Надеюсь, что ещё встретимся.
- Пути войны неисповедимы. До встречи!
Пётр Христианович Витгенштейн, являлся единственным из командиров корпусов (не считая казачьих, конечно), который носил усы - право на это ему давало шефство над Лейб-гвардии Гусарским полком.
В приёмной меня промариновали относительно недолго - всего лишь полчаса. Командующий Первым корпусом был достаточно приветлив и благосклонно принял пакет от Барклая.
Во время чтения послания он неоднократно удивлённо приподнимал брови, но беседовать со мной стал только после полного прочтения письма:
- Уважаемый Вадим Фёдорович, я, конечно, весьма польщён тем, что в распоряжение моего корпуса направлены столь ценные и храбрые офицеры как вы с подпоручиком Соковым, но почему именно вы? Ведь ваши знания и доблесть весьма пригодились бы на основном фронте, - генерал выжидательно посмотрел на меня.
- Не могу судить о решении господина министра, ваше превосходительство! Я получил приказ и выполняю его, - ну не делиться же своими домыслами по поводу неприязни Дохтурова?
- Хорошо, не будем выяснять причин, по которым вас отправили из основной армии ко мне. О предстоящей работе представление имеете?
- Насколько мне известно, необходимо обучить ваших минёров установке заграждений на поле боя и в других местах.
- А вот как раз минёров у меня и нет: кроме пионеров капитана Геруа, только в Риге имеются, - весело посмотрел на меня генерал-лейтенант. - Но оттуда, как сами понимаете, их не доставишь. Есть две роты понтонёров при артиллерии - может их попробуете научить?
Нет: бардак в России, это перманентно? Вот какого, спрашивается, мужского достоинства, меня отправляли обучать неизвестно кого?
- Раз нет других - попробуем обучить и этих, ваше превосходительство. Хотя я, честно говоря, действительно рассчитывал встретить у вас моих бывших сослуживцев из Риги. Ими по прежнему командует майор Пушняков?
- Он. Но для нас они на данный момент недосягаемы - Рига в осаде. Держатся, но из-за стен города выйти, пока не смеют. Планируется прислать им из Петербурга два Морских полка, но на данный момент эти штыки нужны под стенами столицы. Так берёте понтонёр или пионеров в обучение?
- А разве у меня есть выбор? Придётся. Хотя химии они, как я понимаю, не обучались, но должны быть офицерами грамотными.
И хотелось бы уточнить задачи, что перед нами ставятся...
- Извольте к карте, - пригласил меня Витгенштейн. - Левый фланг надёжно прикрыт Себежским озером...
В общем, понятно: позиция у нас крепкая, Удино, после Клястиц, атаковать не собирается, но в перспективе движения его корпуса возможны. Нужно научить минировать предполье: фугасы там, 'мины в горшочках с картечью'...
- Каким количеством динамита я располагаю в качестве материала для обучения?
- Количеством чего, простите?
- Динамита. Того самого нового взрывчатого вещества, что нужно использовать для установки мин перед нашими боевыми порядками.
- Что за новое вещество? Старого доброго пороха вам не достаточно? - искренне изумился командующий корпусом.
Вот млин!
- Ваше превосходительство...
- Оставьте титулование - к делу. Итак?
- Ещё за полтора года до войны, мной разработан рецепт нового взрывчатого вещества, по своей разрушающей силе многократно превосходящего порох. Именно его мы успешно использовали неоднократно.
- В первый раз слышу, - недоумённо ответил генерал.
- И, тем не менее, это факт. Производится динамит и в Риге, и в Новгороде. Неужели в вашем корпусе с ним совершенно не знакомы?
- Лично я слышу о подобном в первый раз. Поговорю об этом с полковником Сиверсом. Кстати он ваш непосредственный начальник - руководит инженерами корпуса. Правда у Егора Карловича сейчас голова болит в основном по поводу возведения укреплений.
- Прекрасно понимаю, но неужели для доставки пары подвод с грузом из Новгорода, требует отвлечения начальника инженеров от выполнения его основных обязанностей?
- Это требует отвлечения от выполнения 'основных обязанностей' даже меня, командира корпуса: нужно сесть и написать соответствующий приказ. Ну, то есть, не 'сесть и написать', а продиктовать и подписать...
Но это, на данный момент, не столь важно. Чем предполагали заняться дальше, Вадим Фёдорович? Обучение пионеров моего корпуса, дело, конечно, достойное. Но вы, как я знаю, прибыли с отрядом...
Генерал выжидательно посмотрел на меня.
- Ваше превосходительство...
- Я же сказал: 'Без титулования'. Не та ситуация, чтобы тратить время на слова не несущие смысла. Слушаю вас.
- Отряд, которым я командую, успел себя очень хорошо зарекомендовать в организации всевозможных пакостей нашим французским 'друзьям'. В его составе опытные минёры и четверо лучших из егерей, не побоюсь утверждать, всей армии - бьют без промаха там, где почти любой другой представитель этого рода войск промажет. Каждый их выстрел - выведенный из строя вражеский солдат.
Мы уже неоднократно организовывали засады на небольшие, и даже довольно значительные отряды противника с неизменным успехом.
- Верю вам на слово, Вадим Фёдорович, - кивнул генерал. - Верю вашим словам и орденам на мундире. Но какого решения вы ждёте от меня? Какой задачи вашему отряду?
- В первую очередь, конечно, нужно научить подчинённых корпусу пионеров минировать поле боя. И опасные направления к позициям. Поверьте, это дорогого стоит, когда враг несёт неожиданные потери на позиции 'последнего броска'. 'Ваши' французы с таким сюрпризом пока не знакомы, но на главном направлении, уже была неоднократно собрана 'кровавая жатва' из егерских ружей и пушек по остановившемуся в недоумении противнику.
- Об этом подробнее поговорите с графом Сиверсом, я уже предупредил его о вашем прибытии. Представьтесь непосредственному начальнику, обсудите свои инженерно-минёрные вопросы, ознакомьтесь с позициями, ну а тогда с ним вместе - ко мне. А сейчас - прошу меня извинить, дела. Адъютант вас проводит к Егору Карловичу.
Интересно: у него в адъютантах уже сейчас Пестель, или тот позже на этой должности служил?
Оказалось - позже. Отвёл меня и представил Сиверсу, штабс-ротмистр Лейб-гвардии Гусарского полка.
- Прибыл в ваше распоряжение, ваше сиятельство! - не преминул отрекомендоваться я начальству. - Со мной подпоручик Соков и тринадцать нижних чинов.
- Рад познакомиться, уважаемый Вадим Фёдорович, - тепло улыбнулся мне полковник и, улыбаясь, протянул руку. - Счастлив принять под своё начало столь доблестного офицера и известного учёного.
Ого! А он и о моей научной деятельности в курсе?
- Не ожидал, что вы об этом знаете, ваше...
- Егор Карлович, - оборвал меня граф.
Понятно. Ну не я же сам буду строить беседу без оглядки на субординацию...
А ведь мы с ним практически ровесники - с виду лет тридцать брату командира Четвёртого кавалерийского корпуса.
И аристократизм из него так и пышет. Нет, нет, никакого снобизма, никакой позы - очень приветлив и прост в общении... Не объяснить... Просто чувствуется ПОРОДА. И нос, опять же, солидный.
Вот так зацепила меня эта дурацкая мысль, что потом во время всей дальнейшей беседы параллельно вилась и покоя не давала: более трёх четвертей аристократов - большеносые. Бывают, конечно, и исключения типа Давыдова или самого государя, но всё-таки...
В общем, постоянно приходилось изгонять из черепа мысли о 'шнобелеметрии', и сосредоточиться на беседе с начальником инженеров корпуса.
- Честно говоря, Вадим Фёдорович, я хоть и рад вашему появлению, но удивлён оному. Мы не просили инструктора по минному делу у командующего. Конечно, и я сам, и мои офицеры, ознакомимся с вашими мыслями на этот счёт, и, несомненно, кое-что примем к исполнению.
- Егор Карлович, я офицер - мне отдали приказ, я его выполнил.
- Ещё раз повторюсь: очень рад, что вы у нас. Просто некоторое недоумение имеет место быть...
Ладно, давайте к делу!
Я рассказал об опыте минирования мостов, атаки переправ из засад, о растяжках на подступах к рубежу атаки, о фугасах и ложных фугасах, даже об огненных упомянул.
Сиверс слушал с живым интересом и периодически одобрительно кивал.
Однако, кое в каких вопросах потребовались разъяснения:
- Но ведь эти ваши глиняные горшочки с дробью, вряд ли способны истребить много солдат противника.
- А истреблять и не надо - умер данный пехотинец или ранен - не столь важно, главное, что он не способен атаковать, и натиск на наши полки окажется снижен, значит и ответный огонь окажется более эффективным.
Но, простите, Егор Карлович, для снаряжения этих мин желателен именно динамит, а не просто порох. Его превосходительство сказал, что в корпусе данного взрывчатого вещества не имеется.
- Что есть динамит? - приподнял бровь полковник.
Вот неистребим наш российский бардак - ни в двадцатом веке, ни в девятнадцатом. Командир инженеров корпуса ни сном, ни духом о новой взрывчатке. А она уже почти год как 'на вооружении'. Но, оказывается, только в отдельных подразделениях. Не здесь.
- Знаете, Егор Карлович, я вам лучше продемонстрирую его действие, чем буду объяснять. Не возражаете?
- Отнюдь. А когда? Вы раздразнили моё любопытство.
- Да хоть сегодня - мы привезли с собой пару десятков зарядов, но для нужд корпуса, да ещё и обучения этим пользоваться, доставленного совершенно недостаточно.
Год назад я наладил производство динамита в Новгороде. Прикажите отправить туда распоряжение о доставке пары повозок.
- Разумеется. Однако всё-таки после того, как вы продемонстрируете нам свои чудо-мины.
- Разрешите приступить к организации демонстрации?
- Успеется, Вадим Фёдорович, - охладил мой порыв Сиверс. - Давайте сначала обсудим до конца план ваших действий.
Предварительно договорились, что из своей роты капитан Геруа выделит под моё начало с десяток пионер и двух офицеров. Ну что же - попробуем.
Всё-таки препогано, что минёров не имеется вообще - они всё-таки азам химии обучены, да и отбирают туда по вышеприведённой причине ребят наиболее толковых. То есть, не уравнения реакций, конечно, писать (из умеющих делать сиё на всей планете вообще в наличии лишь один человек), но рассчитывать пропорции компонентов пороха, взвешивать и смешивать вещества - это вполне.
И сразу после того, как мелькнула эта мысль, затосковалось по Академии: жили бы с Настей в Питере, двигал бы я российскую науку вперёд семимильными шагами... Уже ведь и 'Таблицу Демидова' есть из чего 'соорудить', а имя я себе в научных кругах обеспечил - прислушаются и примут...
Поскорее бы 'корсиканского людоеда' к ногтю прижать, тогда можно будет плюнуть на работы по всевозможным взрывчаткам, и возвести химию на пьедестал 'Царицы Наук'...
Ну да ладно - пока не актуально.
Тему про активные минные заграждения в первой беседе со своим начальником я поднимать пока не стал - 'кита нужно есть постепенно'. Договорились, что подготовлю демонстрацию динамита через три часа, на чём временно и простились.
- Сколько демидомита-то? - Кречетов не заметил, что я уже вернулся.
Гаврилыч испуганно зыркнул на меня и тут же поспешил поправить расслабившегося подчинённого:
- Динамита, морда неграмотная! Три шашки его благородие приказали.
И уже ко мне:
- Вы не гневайтесь, господин капитан - это мы со всем уважением... Промеж себя только... Больно справную штуку вы придумали.
Вот сукины дети! Вот народ-словотворец! Это ж додуматься надо: 'демидомит'. Ну не устраивать же разнос, когда сам еле смех сдерживаешь.
- Не волнуйся, Гаврилыч, не сержусь я. Трёх хватит? Как думаешь?
- За глаза, ваше благородие - снесёт под корешок.
Для демонстрации выбрали сосну на опушке (Гринписа на меня нет). Должно произвести впечатление на Сиверса и всех, кто с ним пожалует.
Ну и горшочек с дробью тоже - вокруг него ребята расставляли мешки с землёй, чтобы можно было конкретно убедиться, сколько солдат противника пострадают вблизи 'эпицентра'.
Мне, кстати, и самому было до жути интересно - раньше до такого эксперимента не додумался.
Мешки расставляли так, чтобы сымитировать боевую колонну и посмотреть, сколько приблизительно народу и насколько серьёзно выведет из строя взрыв мины.
В условленное время появился полковник с группой пионерных офицеров. Нас с Алексеем представили капитану Александру Клавдиевичу Геруа и его подчинённым. Как сам командир местных пионер, так и его коллеги, оказались весьма доброжелательными. Во всяком случае, внешне. Позиции 'приехал тут незнамо кто нас уму-разуму учить' не наблюдалось.
- Всё готово, Вадим Фёдорович? - поинтересовался Сиверс, когда закончили процедуру знакомства.
- Абсолютно. Можем начать хоть сию минуту.
- Так не будем терять времени.
- Кречетов, ещё одну шашку сюда! - крикнул я своему минёру.
В течение минуты брикет новомодной взрывчатки я демонстрировал офицерам:
- Как видите заряд небольшой как по объёму, так и по массе. Огнепроводный шнур может поджигаться как фитилём, так и тёрочным взрывателем. Вон к той сосенке, - я показал на дерево, - привязаны три таких шашки.
- Неужели вы рассчитываете свалить такое дерево столь небольшим зарядом? - Геруа не скрывал своего скепсиса. - Не гремучая же ртуть у вас там.
- Нет, разумеется - я не посмел бы так вольно обращаться с гремучей ртутью. Однако я прошу верить не моим словам, а своим глазам. Давай, Гаврилыч!
Унтер припустил к лесу, а через две минуты уже улепётывал оттуда во все лопатки. Он успел отбежать метров на сто (вполне безопасное расстояние), когда жахнуло. Немалая такая мачтовая сосна, на стволе которой плеснуло пламенем, неторопливо начала крениться в нашу сторону, а чуть позже уже легла на землю-матушку, что её породила.
- Всего три? - недоумённо посмотрел на меня Сиверс. - Три таких заряда?
- Прошу поверить - именно три, и именно таких. Позвольте продемонстрировать действие противопехотной мины?
- Хотите сказать: фугаса?
- Именно мины, уважаемый Егор Карлович. Фугасом это назвать нельзя - весьма небольшой глиняный горшок. Видите те мешки?
- Разумеется. Как я понимаю, они имитируют вражеских пехотинцев?
- Именно так. Я, кстати, сам впервые увижу подобное моделирование и смогу оценить результаты. Вместе с вами.
- Ну что же, давайте посмотрим...
Я дал отмашку и, через минуту, в строю 'атакующих мешков', вырос сноп огня и дыма.
Все присутствующие поспешили посмотреть на то, что натворил взрыв.
Четыре мешка были разорваны в хлам, ещё на четырёх горела мешковина, двенадцать имели пробоины от осколков. 'Разной степени тяжести'.
То есть можно рассчитывать, что каждый взрыв такой мины выведет из строя как минимум десяток атакующих солдат противника. Немало.
А если сравнить с трудозатратами на 'волчью яму' с кольями на дне - вполне можно считать моё новшество более эффективным и 'рентабельным'.
На присутствующих офицеров тоже произвело впечатление.
- Господа! - обратился я к пионерам. - Вы, пожалуй, единственные на войне, кто занимается не разрушением, а созиданием. Вы строите, а не крушите. Строите мосты, возводите укрепления,.. Кто из вас готов изменить свой образ деятельности? Кто готов учиться ставить на пути врага такие 'ловушки'?
Это непросто, но, как я постарался показать, весьма полезно для наших войск.
Кто из вас согласен учиться минному делу?
Едрён-макарон - все согласны. Вплоть до самого капитана Геруа. Разве что Сиверс не попросился ко мне в ученики.
Он же и пресёк поползновения офицерской молодёжи по оставлению скучных работ по возведению позиций, и выделил мне своей волей подпоручика Клевицкого и прапорщика Котова.
И потянулись дни обучения. Подопечные мои оказались достаточно грамотными и сообразительными. Из их недостатков стоит отметить недостаточную внимательность и аккуратность подпоручика, и излишнюю гонорливость прапорщика в отношении с нижними чинами.
- Виктор Александрович, вы провели безупречные расчеты, талантливо применили мину к рельефу, хорошо замаскировали, но натяжка провисла в некоторых местах до земли, два колышка удерживающие верёвку вот-вот упадут сами по себе, ещё с одного она свалилась, основной удерживающий закреплён ненадёжно. А тёрочный взрвыватель всё-таки требует, чтобы за верёвку 'дёрнули' как следует...
Но этот-то хоть не трепыхался и добросовестно исправлял свои огрехи. С каждым разом замечаний у меня становилось всё меньше.
Со вторым было сложнее:
Котов был предельно вежлив и доброжелателен в общении с офицерами, но то, что он просто презирает подчинённых, было видно невооружённым глазом. Причём даже замечание сделать не за что - всё 'в рамочках'.
Не скажешь же:
- Пётр Петрович, вы неласково смотрите на солдат, неприветливы с ними...
Тут же сделает мне 'квадратные глаза':
- Побойтесь Бога, Вадим Фёдорович! Разве я кого-нибудь ударил или обругал?
А мне крыть нечем...
Действительно: не ударил и не обругал, но уж лучше бы врезал сгоряча кому-нибудь леща за проступок, или обложил семиэтажно, чем это перманентное общение с солдатами, когда они каждый раз чувствуют, что их командир считает своих подчинённых существами низшего сорта, и не стесняется это демонстрировать. К тому же постоянные мелочные придирки, разговор сквозь зубы...
Ещё немного - и попрошу у капитана Геруа замену этому снобу. И пусть хоть на дуэль вызывает - этот спесивый молокосос может мне всю работу по обучению 'минёров нового типа' похерить...
Проблему решил... ну этот, который 'незаметно подкрадывается', у которого 'работа такая': подпоручик Ковешников вернулся из Новгорода с полутора пудами динамита...
- Нету более вашей лаборатории, Вадим Фёдорович. Прошу простить, - непонятно за что извинился молодой офицер. - Как мне рассказали, два месяца назад, главный инженер по производству взорвался вместе со всем зданием. Те новгородцы, что живут неподалёку от того места, до сих пор крестятся при упоминании этого случая и плюются в сторону вашего бывшего 'заведения'.
Восстанавливать, понятное дело не стали.
Вот - отдали мне всё, что на складах оставалось - благо те за пять вёрст от места производства находились. Прошу простить за неприятные известия.
Да уж, вся моя затея насчёт установки растяжек перед нашими позициями накрылась медным тазиком. Оставшийся 'демидомит' нужен мне самому для активных действий в тылах Макдональда - Удино...
- Вы-то, зачем извиняетесь, Константин Андреевич? Вашей вины во взрыве лаборатории, нет никакой. Сердечно благодарю, что доставили хотя бы то, что осталось.
Итак: идти к Сиверсу или сразу к Витгенштейну?
Вопрос, конечно риторический - через голову непосредственного начальника действовать нельзя. Но и принять окончательное решение, относительно дальнейших действий моей группы сам начальник инженеров корпуса не волен. Но, всё равно - сначала к нему.
- Уважаемый Егор Карлович, - начал я, когда примостился на предложенном полковником табурете. - К сожалению, должен сообщить, что почти всё, чему я обучал, отряд ваших инженеров уже не имеет смысла - динамита из Новгорода доставлено ничтожно мало, расходовать его на пассивное минирование предполагаемого поля боя бессмысленно.
- Да, мне уже доложили о несчастье в вашей лаборатории по производству этого вещества. Ну что же: имеем то, что имеем, у вас есть какие-то конкретные предложения?
- Исходя из имеющихся у нас в наличии средств - только фугасы-камнемёты с пороховыми зарядами. Но этому можно обучить быстро... Относительно быстро, конечно. А основную часть оставшегося динамита, мне хотелось бы применить, действуя активно в тылу и на коммуникациях тех маршалов Наполеона, что стоят против нас.
- Относительно фугасов я понял, Вадим Фёдорович, - слегка нахмурился Сиверс, но о ваших дальнейших планах - потрудитесь рассказать подробнее. Я что-то с трудом представляю, как можно действовать на коммуникации не наступающего на относительно узком фронте, а закрепившегося на всём протяжении Двины противника. И давно 'осевшего' в этих местах. Освоившегося с ними. Поясните?
- Разумеется, я не прошу разрешения заняться атаками тылов французов немедленно. Я, во-первых, прошу выделить в поддержку отряда с десяток казаков для оперативной разведки, и кого-то из местных, кто, например, состоит в ополчении.
- Предположим, что командующий корпусом удовлетворит вашу просьбу. Что далее?
- Сначала разведка, конечно. Не здесь, конечно.- ближе к Двинску, но в относительно безлюдном месте...
- В каком? - немедленно перебил меня полковник.
- Ещё не выяснял, Егор Карлович, поймите - я всего час назад думал только об обучении своих подопечных. Однако дефицит эффективной взрывчатки сделал всю эту подготовку бессмысленной...
- Вы уверены? А может, сначала попробуем повторить ваш эксперимент с мешками на обычных пороховых зарядах?
А ведь уел инженер начала девятнадцатого века, химика конца века двадцатого. Глядишь, и в самом деле банальный чёрный порох непринципиально будет отличаться по своему 'метательному' действию от динамита? Последний ведь только 'дробящим' действием 'старый добрый' превосходит.
Конечно, я слышал и читал в своё время о таких характеристиках взрывчатых веществ, как 'бризантность', 'фугасность' и иже с ними, но вроде даже в Первую Мировую Войну, те же самые англичане не гнушались снаряжать свои самые что ни на есть здоровенные снаряды банальным чёрным порохом.
Так что не исключено, что единственное преимущество динамита при использовании его 'в поле' - компактность. Что в случае пассивного минирования не принципиально.
- Пожалуй, вы правы, Егор Карлович. Разрешите немедленно приступить к подготовке опытного образца?
- Не возражаю. Ступайте. И оповестите меня, когда будете готовы к демонстрации.
Во стыдуха! Во осёл! Осёл с докторской степенью! Сколько же я денег в никуда угрохал! Почти наверняка во всех предыдущих случаях, в тех самых горшочках, динамит, который чуть ли не на вес золота можно было заменить копеечным порохом. Да и сами горшочки с картечью...
Идиот! - Просто присобачить тёрочный взрыватель к обычной артиллерийской гранате - и всё! К тому же её и маскировать зачастую не надо: валяется на поле боя ядро - самое обычное дело.
Пришлось засунуть свою гордость куда подальше и вернуться к Сиверсу, чтобы он походатайствовал перед начальником артиллерии корпуса, о выделении энного количества гранат для экспериментов, а в перспективе и для самих заграждений.
После первых же слов полковник сразу ухватил основную мысль, и даже не дав её закончить немедленно потащил меня к Яшвилю.
Генерал-лейтенант принял нас не сразу, пришлось с четверть часа поскучать в приёмной, если, конечно можно так назвать сени крестьянской избы, в которой на данный момент располагалась его 'штаб-квартира'. Но встретил приветливо, тепло поздоровался с Сиверсом, весьма благожелательно встретил и моё представление...
Перешли к делу:
- Уважаемый Лев Михайлович, - начал полковник, - капитан Демидов предложил очень интересную и, на мой взгляд, перспективную идею: минирование возможного направления движения вражеских сил на поле боя артиллерийскими гранатами.
- Простите? - удивился артиллерист.
- Давайте Вадим Фёдорович сам расскажет о том, что придумал?
- Слушаю.
- Ваше превосходительство, - начал я, - минирование поля боя на опасных направлениях уже прекрасно показало свою эффективность в сражениях под Островной и Смоленском. Но там использовались достаточно сложные и дорогостоящие мины, изготовить которые в достаточном количестве у меня нет здесь никакой возможности. Буквально час назад пришла мысль заменить их обычными пушечными гранатами...
- Считаете, что гранаты дёшевы и у меня их без счёту? - перебил меня Яшвиль.
- Простите, Лев Михайлович, - вмешался Сиверс, - но если наши ожидания оправдаются, в чём я почти не сомневаюсь, то эти бомбы фактически попадут в цель без расходов на сам выстрел из пушки. Взорвутся сами непосредственно в рядах наступающего противника, а ваши молодцы-артиллеристы добавят ещё из своих орудий.
- Спасибо, я понял, - на несколько секунд задумался генерал. - Но всё-таки, хотелось бы убедиться...
- Несомненно. Пока мы просим несколько штук для испытаний, на которые приглашаем и вас.
- Пренепременно. Известите заранее, а насчёт гранат я распоряжусь - их вам доставят сегодня же.
Как и ожидалось, испытания удались на славу: осколки 'калечили' мешки почище, чем дробь из моих 'горшочков'. Уже в 'надцатый' раз обругал себя за то, что не додумался до такого простого и эффективного решения раньше - можно сказать: 'заколачивал гвозди микроскопом' на протяжении пары месяцев.
Яшвиль и приглашённые им командиры дивизий, генералы Берг и Сазонов, тоже пребывали в полном восторге, так что с перспективами на данном участке деятельности можно было мозг не грузить - артиллеристы дадут столько потенциальных 'мин', сколько попрошу, но в результате созрел и не очень приятный разговор...
- Ты всё видел, Алексей...
- Да, Вадим, здорово! Раньше надо было...
- В том-то и дело. Поэтому придётся на время расстаться...
Вопрос в глазах Лёшки озвучен не был, но даже молча требовал немедленного ответа.
- Необходимо как можно скорее сообщить об этом главным силам. И кому, как не тебе. Я напишу письмо генералу Трузсону, главному инженеру Армии, но ты волен отдать его любому из командиров корпусов или дивизий. В общем - сам сообразишь. Думаю, что понимаешь, насколько важно, чтобы командование главными силами узнало о данном способе минирования перед генеральным сражением, которое может состояться в самое ближайшее время. Возражать будешь?
- Всё понятно. Не хочется, но необходимо. Поеду, конечно. Когда?
Молодец, парень - 'фишку' понял, и препираться не стал.
Думаю, что завтра с утра. Писать донесение пойду прямо сейчас, но стоит ещё заручиться подтверждением предложения если не у самого Витгенштейна, то хотя бы у Яшвиля или Сиверса. Думаю, что их подписи добавят весомости моим словам.
- Хорошо. Значит завтра, - кивнул Алёшка.
- Подожди. Одного я тебя не отпущу - возьми с собой Егорку.
- Господин капитан, - вежливо улыбнулся мне Соков-младший, - я всё-таки офицер, и в опеке не нуждаюсь.
- Господин подпоручик, - я не остался в долгу, - потрудитесь выполнить приказ своего начальника буквально.
Не буду говорить, что меня не волнует твоя судьба, а только доставка донесения, Алёша, но, в самом деле, подумай: поручение тебе даётся весьма ответственное. От него в значительной степени может зависеть судьба генерального сражения, судьба России... И ты хочешь, чтобы я не побеспокоился о его выполнении? Отпустил тебя одного?
Нет уж - не только Егорку, ещё и с десяток казаков у командующего попрошу для сопровождения. И не ради тебя самого, а для того, чтобы моё донесение пришло туда, куда следует. Всё ясно?
У Алексея хватило ума понять и не спорить.
- А теперь ещё: запальную трубку в гранате укоротить до минимума - нашей мине не требуется время, чтобы долететь до противника - она уже у него под ногами. Нечего предоставлять французам время разбегаться в стороны, когда граната 'зашипит'. Это понятно?
- Понятно.
- Далее: почти все запасы тёрочных запалов - именно на это. Мало их, а обычные мины наши и старым способом запалить смогут.
Я обо всём этом напишу, но просто, чтобы ты тоже знал, что везёшь. Мало ли что...
- Не беспокойся, всё понял, сделаю.
- И в добрый путь, собирайся, до завтра. Извини, у меня ещё много дел. К Сергею Васильевичу и Насте по дороге заедешь?
- Думаю что да. Если можно, конечно...
- Можно. Я тогда и им письма напишу.
Спровадив своего шурина немедленно отправился к Сиверсу для составления вышеупомянутого доклада-инструкции к командованию Армии. Потом вместе пошли к Витгенштейну, и граф практически сразу завизировал наше послание, наговорив, вдобавок, мне много любезностей за такое 'изобретение'.
А утром следующего дня мы простились с Алексеем. Как оказалось - до самого конца войны простились.
Вместе с десятком казаков он отправился в армию Барклая и, как выяснилось впоследствии, не зря.
Единственно, что Егорку пришлось оставить здесь - чуть не в ноги упал казак, умоляя не исключать его из отряда. Да и ладно - ещё в дороге сдружился он с моими архаровцами, повоевать хочется уральцу в самое ближайшее время...
Чтоб я возражал! - У Алексея конвой вполне приличный, а такой 'саблемах' как Егор Пантелеевич нам 'завсегда сгодится'.
Пора подумать о ближайшем будущем: минировать поле гранатами обучу своих подопечных достаточно быстро, а потом - за партизанщину. Вот с этим пока затык - информация о диспозиции противника весьма неконкретная. То есть о тех частях, что стоят против нас гусары и казаки доносят регулярно, хоть и не мне, конечно, но Витгенштейн, думаю, в случае чего, поделится оной. Но мне-то необходимо иметь представление о том, что творится у французов в тылу. Это, во-первых. А во-вторых, в эти самые тылы попасть незамеченным. Всё-таки два десятка человек моего отряда, не такая уж маленькая группа (надеюсь, что казачков мне командующий корпусом выделит). Как 'просочиться' через линию фронта? Где? Куда?..
- Вадим Фёдорович! - окликнул меня сзади знакомый голос.
Обернувшись, я увидел подъезжавшего поручика Глебова.
- Рад приветствовать вас, Иван Севастьянович!
- Слышали новость? - гусар поравнялся со мной и соскочил с седла.
- Вероятно, нет. Никаких серьёзных новостей за последнее время припомнить не могу. Надеюсь поделитесь?
- Разумеется: у Армии новый командующий - Кутузов. Каково? - задорно посмотрел на меня молодой человек.
Ага, удивил. Хотя... Если дела идут не так погано, как это было в моей реальности, то вполне могло случиться, что Михаила Илларионовича так и оставили бы командовать Санкт-Петербуржским ополчением, а Барклая генералитет склонил бы к генеральному сражению пораньше, чем под стенами Москвы...
- Что же - радостная весть. Надеюсь, что светлейший поспешит дать Наполеону бой в самое ближайшее время, - совершенно неискренне изобразил я положительные эмоции на своём лице.
- Ну да! - расцвёл в улыбке поручик. - А там и мы в наступление перейдём - устроим Бонапарту такие 'Канны', каковых свет не видел!
Мальчишка всё-таки. 'Канны' ему подавай! Да ещё в стратегическом масштабе...
Для таких операций главное даже не количество войск, а их взаимодействие. То есть СВЯЗЬ. А она пока на уровне не сильно отличающемся от древнеримского - молодой адъютант на лихом коне с пакетом под доломаном...
Даже на поле боя необходимо как можно скорее отдать приказ кому, когда и в каком направлении атаковать. А это 'как можно скорее' - скорость лошади и лихость всадника с пакетом. Сначала 'туда', а потом 'обратно'.
Ведь и упустили-то Боню тогда, на Березине именно из-за несогласованных действий - войск хватало, чтобы раздавить ошмётки Великой Армии, с избытком хватало...
СВЯЗЬ и взаимодействие, ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ и связь - именно эти два компонента решают всё в стратегическом масштабе.
Я это прекрасно понимал ещё со времён своей срочной - телеграфист всё-таки. Потому и попытался хотя бы сигнальные ракеты ввести. Хотя бы для тактического управления войсками.
И кое в чём помогло - бригада Скалона достаточно шустро прибыла на исходные под Смоленском.
Но, если говорить о взаимодействии корпусов...
Ведь десяток радиостанций, наверное, перекрыли бы по полезности для Армии не только динамит с бездымным порохом и новыми пулями, но и полевые кухни до кучи.
Но не сподобил меня Создатель... В упор не помню как приёмники-передатчики 'сочинять'. Даже если необходимые 'резисторы - конденсаторы' имелись бы.
- Не думаю, Иван Севастьянович, что новый командующий перейдёт к столь решительным действиям. Одно дело дать сражение в поле, и совсем другое - осуществить столь грандиозную операцию, как выход в тыл армии Наполеона несогласованными действиями других армий. Ведь против Тормасова стоят австрийцы и саксонцы, против нас Макдональд, Удино и Виктор, против Чичагова - турки, которые хоть пока и не воюют, но отводить Дунайскую армию сюда пока очень рискованно...
И вообще: нам бы со своими проблемами справиться. Пока, во всяком случае - французов и пруссаков против корпуса стоит немало - штыков и сабель значительно больше, чем у его сиятельства под началом...
- Как-то странно вы рассуждаете, Вадим Фёдорович, - слегка подозрительно посмотрел на меня гусар, - не ожидал...
- А чего ожидали? - я постарался изобразить на своей физиономии максимальную благожелательность. - Что я начну ликовать при мысли о немедленной атаке противостоящих нам французов?
Иван Севастьянович, душевно вас прошу не обижаться, но, на мой взгляд, это пока совершенно несвоевременно. Первоочередная задача корпуса - прикрывать направление на столицу. И только это. Действовать неосмотрительно нельзя ни в коем случае - перед нами не турки, а армия, завоевавшая почти всю Европу.
- Бивали мы эту армию, - слегка запальчиво отозвался поручик.
Это он-то 'бивал'. Удачное дело под Клястицами... Явно, что и Фридланд, и Пулутск, и Эйлау, не говоря уже о Шенграбене, прошли без его участия. Но - гусар, гродненец, а уж Яков Петрович Кульнев, дай Бог ему здоровья, воспитывает своих офицеров исключительно победителями...
- Бивали. Но не армию - корпуса. Причём, обороняясь. Согласитесь, что переходить в наступление против превосходящих сил Удино, имея на правом фланге Макдональда, было бы неосмотрительно.
- Так что же вы предлагаете? Стоять и ждать?
- Я ничего не предлагаю, Иван Севастьянович - я не командую корпусом, и, даже не являюсь членом штаба графа. Высказываю своё мнение. И мнение таково: Стоять здесь, защищать столицу, удерживать против себя превосходящие силы неприятеля, не давая им возможности усилить войска Наполеона ни одним полком, ни одним солдатом. Это уже немало.
- Просто стоять? Вадим Фёдорович, если бы не ваши награды, если бы я не знал о той истории на Немане, то, извините, счёл бы вас, - Глебов замялся, подыскивая нужные слова, - излишне осторожным человеком.
Нарывается парень...
- То есть трусом?
Блин! А ведь это уже я сам нарываюсь...
- Да Господь с вами! Клянусь честью, что даже мыслей об этом не было, - вытаращил на меня глаза гусар. - Просто...
И замялся.
Ну да, обычное дело - начать облекать свою мысль в звуки, прежде чем она сформировалась окончательно.
- Надеюсь, что понял вас, Иван Севастьянович, - поспешил я прийти на помощь запутавшемуся в словах молодому человеку. - Вам, как лихому кавалеристу, не терпится ворваться в сечу и крушить налево и направо врагов Отечества.
- Не совсем так прямолинейно...
- Но понял я вас правильно, не так ли?
Ни в коем случае не собираюсь читать нравоучения, пользуясь разницей в наших возрасте и чине, но в масштабах корпуса и Армии, не стоит рассуждать так опрометчиво. Мы обер-офицеры - прикажут, так пойдём и умрём вместе со своими подчинёнными.
- Само собой, Вадим Фёдорович. А к чему вы это?
- К тому, что перед нашими генералами стоит задача не погибнуть геройски, и не погубить 'геройски' находящиеся в их подчинении войска, а выиграть ВОЙНУ.
У французов здесь весьма серьёзное превосходство в силах. И считать их неумелыми и трусливыми у нас нет никаких оснований,
- Возразить не могу, но ведь мы под Клястицами...
- Одержали победу? Да. И славную победу. И остановили нацелившихся на Петербург Макдональда и Удино. Браво!
И удерживаем их здесь, повторяю. Как бы вам это ни было неприятно услышать: судьба войны решается на другом направлении - на московском. Туда идёт Бонапарт с основными силами. Идёт, и с каждой верстой теряет силы его армия - от болезней, голода, дезертирства. А к Кутузову постоянно будут подходить подкрепления. С Дона, из южных губерний... Да и к нам в будущем наверняка присоединятся корпуса из Финляндии и из столицы.
А вот наши визави достаточно скоро прикончат всё съестное, что имеется в округе. И их корпуса начнут таять как сугробы по весне. Тогда французы либо атакуют сами, а мы встретим их на хорошо укреплённых позициях сытые и здоровые, либо истощатся настолько, что нам можно будет начать наступление с большими шансами на успех и малыми потерями.
- Где же тут доблесть? - недоверчиво посмотрел на меня гродненец.
- Наибольшая доблесть, Иван Севастьянович, не броситься одному на пятерых и геройски погибнуть в бою, а уничтожить или пленить врага, понеся минимальные потери. Но для этого нужно уметь ждать и терпеть.
Хотя вам-то чего беспокоиться? Ваш полк - глаза и уши корпуса. Вероятно, ваши гусары спокойной жизни не знают - всё время какие-то отряды в разведку отправляются.
- Несомненно. И, вспоминая наш последний рейд, нахожу подтверждения вашим словам - захватили одного пленного. Вернее, дезертира. Пехотный лейтенант, офицер, и то не выдержал голодухи - сбежал. Когда в лагерь привели, он две миски каши умял сходу и ещё просил, - поручик лучезарно улыбался.
- Что-то рано они тут так оголодали, - засомневался я, - урожай только-только снят. И чтобы офицер...
- Но это факт. И, как он утверждает, дезертирами корпус уже потерял около тысячи человек, а может и больше. Вы бы его видели - высохший как жердь.
Да вы и сами можете с ним побеседовать - он пока у нас в гостях.
- К сожалению, не могу воспользоваться вашей любезностью - по-французски я говорю не очень бегло. К тому же - служебные дела.
Пришла очередь удивиться Глебову:
- Не говорите по-французски? Вы, дворянин и учёный...
- Так сложилась моя жизнь... Впрочем, это долго объяснять...
- Воля ваша. Но странно... - поручик не скрывал своего изумления.
- Согласен. Как-нибудь, при случае, могу рассказать свою историю подробнее, если пожелаете, конечно.
- С огромным удовольствием, Вадим Фёдорович, побеседую с вами ещё раз. Но вряд ли скоро - француз рассказал немало любопытного и Яков Петрович планирует в ближайшее время провести глубокую разведку...
Что? Что-то больно любезный 'язык' попался. Чёрт! На всякий случай стоит с ним пообщаться. Хоть и через переводчика. Я, конечно, тот ещё следователь, но зря, что ли столько детективов в своей жизни перечитал - пересмотрел...
- Иван Севастьянович, а я пожалуй поговорил бы с этим пленником. Будете так любезны, послужить посредником в переводе?
- С удовольствием. А чем вызвано ваше внезапное желание?
- Возникли некоторые подозрения. Нам далеко?
- Верхом - около четверти часа.
- Тогда, если не затруднит, задержимся на несколько минут, чтобы я мог тоже передвигаться в седле?..
Тихон в течение нескольких минут подготовил Афину и мы с Глебовым направились в расположение Гродненского гусарского. По дороге, раз уж было время, я вкратце поведал поручику свою 'легенду', объясняющую слабое владение французским, и постарался выспросить о пленнике.
- С пятнадцати лет в армии Бонапарта, - рассказывал Иван Севастьянович, - из солдат. Под Фридландом был ещё сержантом. Знаете, Вадим Фёдорович, если и такие офицеры дезертируют - совсем плохи дела в Великой Армии...
Да уж. Что-то слишком плохи, ненатурально плохи, если такие лейтенанты в сентябре голодают и бегут рассказывать противнику чуть ли не дислокацию своих войск...
Потихоньку добрались. Не первый год в войсках, но такого количества гусарских мундиров вокруг себя никогда не наблюдал. Голубые с серебром...
Наверное за всю историю армий мира не существовало более красивой и элегантной формы, чем у русских гусар Александра Первого.
Но, наверное, именно она и была самой дорогостоящей (кроме рыцарских лат, конечно) и нефункциональной из всех. Особенно для офицеров: раз уж в гусарах - будь любезен, чтобы белый приборный металл являлся натуральным серебром, а жёлтый - золотом. Так что какой-нибудь корнет Мариупольского гусарского носил на себе значительно больше золота, чем Портос на своей знаменитой перевязи.
Служба в любом гусарском полку была возможна только для самых состоятельных дворян того (этого?) времени. Только Лейб-гвардии Конный и Кавалергардский в этом плане были более затратными.
Именно по этой причине знаменитая кавалерист-девица Надежда Дурова, служила не в гусарах, как думают многие благодаря фильму Рязанова, а в Литовском уланском - там дешевле быть офицером...
Мы с Глебовым спешились, и он повёл меня к группе офицеров. Среди них выделялся один, в тёмно-синем мундире с жёлтым воротником. Явно он и является 'пациентом'. Форма совершенно не российская.
Между гродненцами и пленным шло оживлённое общение.
Французский я за два года, конечно, слегка освоил, но где-то 'на троечку'.
Пленный офицер стоял ко мне спиной, но подойдя поближе я смутно почувствовал, что его голос мне знаком, как и пластика движений. Да-да, даже когда человек стоит, то он всё равно двигается: телом, руками, головой... Всё это неуловимо, но имеет место быть... И голос...
Даже моего знания языка хватило, чтобы в общем смысле понять фразу, которой заканчивал свою тираду французский офицер. Что-то типа: 'Я был чемпионом своего полка, месье. И если вы вернёте мне шпагу, или возьмём хотя бы учебное оружие, то, почти наверняка, выйду победителем в поединке с любым из вас...'.
Я не ошибся.
- Риске-ву дё круазе лё фер авек муа, лё мэтр Жофруа?
Бывший Лёшкин гувернёр вздрогнул даже ещё не увидев меня - или голос узнал (хоть я с ним никогда на его родной 'мове' не общался), а может напрягло провокатора имя, под которым он прожил в России несколько лет. Скорее второе - когда он повернулся и увидел того, кто к нему обратился, на лице француза нарисовалось чёрти что. Явно не ожидал встретить здесь старого знакомого.
Но соображает, гадёныш, мгновенно, я бы на его месте чёрта с два столь стремительно успел придумать такую 'единственную', хоть и временную отмазку:
- Месье! Я видел этого господина в штабе маршала Удино. Это шпион!
- Да что вы говорите, господин Жофрэ! - я перешёл на английский. - И когда это было?
- Я никакой не Жофрэ - моя фамилия Санес, - продолжал ломать дурочку мэтр.
- Господа! - обратился я к гусарским офицерам, находившимся в некотором ошалении. - Этот человек - бывший гувернёр в имении моего тестя подполковника Сокова. Учитель его сына, Алексея Сергеевича, с которым знаком и ваш боевой товарищ, поручик Глебов.
Прошу прощения, что не представился сразу: капитан Демидов, прибыл из Четвёртого корпуса для обучения ваших пионер.
- Ротмистр Клейнмихель, - представился, как я понял, старший из присутствующих офицеров. - Ваше заявление весьма неожиданно, господин капитан. Да и обвинение в ваш адрес... Прошу не обижаться, но...
- Никаких обид. У меня нет ни малейших причин волноваться - мою личность удостоверят и начальник инженеров граф Сиверс, и сам командующий корпусом. Да и Иван Севастьянович тоже - далеко ходить не надо.
- Поручик? - вопросительно посмотрел на подчинённого офицера ротмистр?
Нормально вообще? Они что больше доверяют словам французского пленного, чем офицера российской армии? Или дело в психологии - с этим провокатором они типа чуть ли не подружиться успели, а я пока просто некий 'хрен с бугра'?
- Я действительно познакомился с капитаном Демидовым и подпоручиком Соковым недели две назад. По моему мнению, он именно тот, кем себя называет, - Глебов слегка смутился.
Ладно, хоть за это спасибо.
- Господа, - снова ввязался я, - мою личность установить легко. Я даже готов на время отдать свою шпагу. Но этот человек - вражеский лазутчик. Его необходимо немедленно арестовать и не верить ни единому его слову.
- Разумеется, - кивнул ротмистр и отдал соответствующие указания.
Французу завернули руки за спину и увели. Он пытался ещё что-то вякать про недоразумение, но результаты не воспоследовали.
- Однако и вас, Вадим Фёдорович, - продолжил гусарский офицер, - попрошу временно побыть нашим гостем. Шпага, конечно, останется при вас. Надеюсь, что поймёте меня правильно.
- Хоть у меня и имеются дела... - я вопросительно посмотрел на Клейнмихеля.
- Сергей Карлович, - понял меня ротмистр.
- Хоть у меня и имеются дела, Сергей Карлович, но они не то чтобы очень срочные. Понимаю ситуацию, и прекрасно понимаю вас. С удовольствием задержусь в расположении полка. Надеюсь, что всё выяснится достаточно быстро.
- Благодарю за понимание. К тому же скоро время обедать - не откажетесь разделить трапезу с гусарами?
- С огромным удовольствием. Благодарю!
Перекусить и в самом деле уже не мешало.
- И, Сергей Карлович, ещё одна просьба...
- Слушаю.
- Вас не затруднит передать моим подчинённым, что я задержусь у вас? Будут беспокоиться без причины.
- Не премину. Где находятся ваши люди?
- Поручик Глебов заезжал со мной туда. Может разумнее всего именно его и отправить к его сиятельству?
- Графа Сиверса имеете в виду?
- Конечно. Хотя можно и не отвлекать самого полковника. Возможно, вас устроит свидетельство командира пионеров капитана Геруа? Или кого-то из его офицеров.
- Устроило бы, разумеется, но пусть уже его сиятельство решает, кто приедет в наше расположение. А пока - прошу вас быть нашим гостем!
