– Ходу, ходу, ходу! – как, помнится, сипел многократно сорванным голосом сержант-контрактник Науменко, подгоняя нас во время разведрейда по тылам условного противника.

– Гоу, гоу, гоу! – как вечно орут киногерои голливудских боевиков.

Если бы ещё быстро приноровиться к слабому притяжению и знать, куда именно «ходу» и «гоу», было бы совсем хорошо. Ладно, не до этого сейчас. Унести бы ноги подальше, а там разберёмся. Спасибо вам, каравос Раво, за любовь к флоре. В таких джунглях бегать трудно, а прятаться от преследователей легко. Надеюсь.

– Куда мы? – окликает сзади Эйша.

– Не знаю, – отвечаю на бегу.

Правда, бегом наше передвижение можно назвать весьма условно. Скорее это напоминает плавные затяжные прыжки. Как во сне. Забавное сравнение, учитывая обстоятельства моего появления здесь. Всем хорошо, но от веток, полных цветов и листьев, уворачиваться трудно. В том смысле, что практически невозможно.

– Я не местный, как ты понимаешь, – продолжаю. – Для начала лишь бы подальше отсюда.

Ещё один длинный прыжок-полёт, и мы достигаем подножия холма. Здесь, в ложбине, течёт самый настоящий ручей.

– Всем тихо, – поднимаю руку и стою, прислушиваясь. Кажется, погони нет. Пока. Отдалённые звуки продолжающегося наверху, в резиденции, боя и только. Чёрт, опять я забываю, что у нас есть робот. А у робота сенсоры.

– Карба.

– Я.

– За нами сейчас гонятся?

– Нет.

– Калитка закрылась, когда мы выскочили за стену?

– Да. Автоматически.

Отлично. Есть надежда, что нашего исчезновения никто не заметил. Потому что того, кто заметил, я застрелил. Это был мой второй убитый за сегодняшний день и всю жизнь.

– Нам бы спрятаться где-то, – смотрю я на Эйшу.

Она отвечает мне взглядом, в котором читается гнев:

– Прячутся трусы. Там, – она показывает кивком головы назад, – остались мой отец и дядя. И прадедушка.

– И что ты предлагаешь? – спрашиваю я. – Вернуться и храбро погибнуть? Боюсь, твои папа, дядя и прадедушка не одобрят подобного решения с моей стороны.

– Но…

– Эйша, послушай меня, – стараюсь говорить спокойно, твёрдо и убедительно. – Я всё понимаю. Ты хочешь помочь своим. Но нужно смотреть правде в глаза. Мы с двумя ручными плазмотронами и одним, пусть даже и обладающим боевыми функциями, роботом ничем сейчас клану Ружебо не поможем. А вот если ты попадешь в плен или, не дай Вездесущий, погибнешь, то это и впрямь будет для клана невосполнимой потерей. Подумай сама, и всё поймёшь. Знаешь, что нам сейчас по-настоящему необходимо?

– Что? – спрашивает она, и гнев в её прекрасных глазах сменяется нерешительностью. Ага, значит, я выбрал правильный тон. Продолжим.

– Спасти твою свободу, а, возможно, и жизнь, затем прийти в себя и спокойно всё обдумать. Не знаешь часом подходящего для этого местечка?

– Знаю, – после короткого размышления говорит Эйша. – Так и быть, пошли. Может быть, ты и прав.

Господи, благослови её благоразумие! Интересно, она сама такая уродилась или сказывается воспитание?

Мы двинулись вверх по ручью.

Теперь впереди шла Эйша. За ней, держа наготове ручной плазмотрон, следовал я, а замыкал движение Карба. Тоже с плазмотроном в манипуляторе. Может, обратно ему свой отдать? Нет, боевые функции боевыми функциями, но когда оружие у нас двоих, надёжнее. Или хотя бы спокойнее. Мне. Пока на нас не напали, всё было в порядке. Но после всего, что произошло сегодня, без плазмотрона я буду чувствовать себя, как без мобильного телефона, выходя из дома в родном городе, на родной Земле. Ущербным и чуть ли не голым.

Ручей был неглубок, с мелкогалечным дном, и пусть ноги промокли насквозь, идти было относительно удобно. Хотя бы потому, что по берегам густели такие заросли – глядеть страшно, не то что продираться сквозь них. А тут – знай отводи случайные ветви в сторону да наклоняй вовремя голову. Опять же, если что, собаки на текучей воде след потеряют. Хотя откуда здесь собаки? Ну, может, не собаки, а какие-нибудь аналогичные домашние и служебные животные. Или те же специальные поисковые роботы, оснащённые сверхчувствительными сенсорами. Понятия не имею, есть ли здесь такие, но предположить можно.

По моим расчетам, мы прошлёпали по воде что-то около километра, когда я решился спросить:

– Эйша, кто это был? Кто на нас напал?

– У клана Ружебо много врагов, – она обернулась на ходу, откидывая волосы со лба, и моё сердце снова пропустило удар. – Но давай обсудим это потом. Вместе со всем остальным.

Разумно. Кажется, она немного успокоилась, и это хорошо.

– Что это за место, куда мы идём? – теперь, когда горячка боя отступила, меня начало ощутимо потряхивать и потянуло на болтовню. – Оно достаточно безопасно? Нас там не найдут?

– О нём, кроме меня, никто не знает, – коротко ответила она и замолчала, видимо, считая, что сказала достаточно. Или же предоставляя мне возможность ощутить всю глупость задаваемых вопросов. Мудро. Ещё один плюс к тем, что уже меня в ней бесконечно восхищают… Ох, что ж так колбасит-то, а? Оказывается, людей убивать – это вам не лобио кушать. Совершенно не помню, откуда у меня это лобио в башке засело. Почему именно лобио, а не гречневая каша, например? Впрочем, и хрен с ним. Сейчас бы выпить, вот что. Выпить бы сейчас. Это да. Коньячку. Грамм пятьдесят. А лучше сто. И закурить.

Я машинально похлопал себя по груди и немедленно обнаружил в нагрудном кармане распечатанную пачку сигарет, о которой совершенно забыл.

Так, уже легче. А вдруг и… Чем чёрт не шутит, пока бог спит. Спросить – язык не отвалится.

– Карба, – обернулся я к роботу. – Скажи мне, пожалуйста, мой железный друг, нет ли у тебя в заначке пары глотков спиртного для измученного стрессом человека? Чисто случайно.

– Есть, – невозмутимо ответил робот.

Вот так вот. Что значит догадаться вовремя задать правильный вопрос.

– Постой, Эйша, – попросил я. – Две минуты. Что-то меня всего трясёт, надо хлебнуть для успокоения нервов. Погони за нами вроде бы нет, и две минуты роли не играют.

– Хорошо.

Мы выбрались на берег, где нам очень кстати подвернулось упавшее дерево.

– В ногах правды нет, – сообщил я Эйше и уселся на поваленный ствол. – Так у нас говорят. Присаживайся. Хотя при такой силе тяжести, как здесь, данная пословица малоактуальна. Стой хоть сутки напролёт, всё равно не устанешь.

– В ногах правды нет, – повторила Эйша и села рядом. – Красиво. Но устать, если долго стоять, можно запросто и здесь. Ты просто не знаешь этого пока.

– Тем более, – согласился я и посмотрел на робота. – Ну что, Карба, стоишь, как засватанный? Доставай спиртное.

Карба чем-то щёлкнул в районе левого бедра и протянул мне плоскую флягу. Воистину, это не слуга, а кладезь полезных сюрпризов. Сначала оружие, теперь выпивка. Интересно, сколько у него внутри ещё припрятано всякого разного? Надо будет провести потом небольшую инвентаризацию. Так, для порядка. Чтобы не спрашивать, а сразу приказ соответствующий отдавать.

Я не большой знаток спиртных напитков, но, как мне показалось, во флягу было налито что-то вроде хорошего крепкого рома. Грамм четыреста, не меньше.

Приложился, выдохнул, втянул носом воздух.

Ф-фух, уже легче.

– Будешь? – протянул флягу Эйше.

– Давай.

– Смотри, крепко.

– Напугал…

Даже не поморщилась. Лихо. Вот что значит дочь, племянница и правнучка настоящих разбойников. Ещё глотнуть, что ли? Нет, пока хватит. Рано расслабляться.

Я достал сигарету и обнаружил, что зажигалки-то у меня и нет. Слишком поспешным было бегство – забыл прихватить.

– Карба, у тебя есть какой-нибудь огонь?

– Есть.

– Тогда дай прикурить.

Он протянул манипулятор, на конце указательного пальца с лёгким шипением заплясал огонёк.

– Спасибо, Карба. Ты просто незаменим.

– Пожалуйста.

– Что это? – спросила Эйша. – Что ты делаешь?

Я коротко рассказал ей про сигареты и табак.

– Значит, ты наркоман? – осведомилась она, и сочувственных ноток в её голосе я не уловил.

А ведь она права, возразить нечего. Никотин – это наркотик. Следовательно, курящий человек – наркоман. Можно сколько угодно говорить о том, что наркотик этот лёгкий, что сознание он не меняет и прочее бла-бла-бла, однако факт остаётся фактом: попробуйте, если вы курите, бросить и сразу всё осознаете.

– Есть маленько, – криво ухмыльнулся я. – Но это не страшно. И вообще табакокурение у нас, на Земле, не считается наркоманией. К тому же у меня масса положительных качеств. В противовес, так сказать.

– Каких, например?

– Ну… я добрый. И смелый. Временами. Надёжный товарищ, на которого можно во всём положиться. Это так, первое, что приходит в голову.

– А главное – хвастливый, – усмехнулась Эйша. – Как и большинство мужчин, кстати. И почему это, интересно?

– Что именно?

– Почему вы, мужчины, так любите хвастаться?

– Как же иначе? – удивился я. – Нам ведь нужно, чтобы вы, женщины, обратили на нас внимание. Хвастовство – самый простой и быстрый способ этого добиться. Но вообще-то не все мужчины любят хвастаться. Просто… впрочем, это долгий разговор, а нам нужно идти, – я в три затяжки докурил сигарету, загасил её о ствол дерева, сунул окурок в пачку (брошенный окурок – отличная метка для умелого преследователя) и поднялся. – Далеко нам ещё?

– Не очень.

Оказалось и впрямь не очень – прошёл час с минутами, когда по-прежнему шедшая впереди Эйша остановилась и сообщила:

– Это здесь.

Я огляделся, не понимая, что именно она имеет в виду. Ручей давно свернул в сторону, последние пару километров мы шли посуху и теперь находились на длинном, пологом, сплошь заросшем лесом склоне холма.

Склон на первый взгляд как склон, ничего особенного… Стоп. А это что за камни? Мох на них сплошняком, кустами мелкими обросли со всех сторон, деревца даже вон кое-где корни в трещинах пустили. Но, ежели приглядеться, видно, что это не простые валуны или обломки скал, не сами по себе они тут валяются. Такое впечатление, что были они когда-то неким сооружением, которое или само, под тяжестью прожитых лет, развалилось и утратило своё функциональное, конструктивное, а возможно, и эстетическое значение или же было специально порушено людьми.

– Нам сюда, – говорит Эйша.

Да, если не знать, черта c два заметишь. А всего-то – продраться сквозь колючие кусты, отодвинуть в сторону несколько веток, пригнуться, и вот он перед тобой – лаз, ведущий между камнями в темноту. Довольно широкий, между прочим, и Карба пролезет, если постарается.

– За мной. Голову береги.

Эйша становится на четвереньки (надо бы отвести глаза от этого волнительного зрелища, но я не в силах) и ползёт внутрь.

– Не отставай, – бросаю я роботу и следую за ней.

Ползти нам приходится не слишком долго, по моим расчётам метров десять, и вот уже впереди брезжит тусклый свет, ещё пара метров, и я слышу рядом голос Эйши:

– Поднимайся, здесь можно. Только аккуратно.

Осторожно встаю с четверенек, делаю шаг в сторону, давая дорогу следующему за мной роботу, и оглядываюсь в зеленоватой полутьме.

Свет проникает сюда через щели между беспорядочно наваленными камнями. А слабый и зеленоватый он потому, что сначала ему надо ещё через многочисленные листья кустов и деревьев просочиться. Что-то мне это всё сильно напоминает, но вот что именно, никак не соображу. Расколотая и косо нависшая над головой мощная плита перекрытия. Если же вот эту груду камней сложить обратно, то, очень может быть, получится стена. А это что за щель, сплошь заросшая снаружи кустами? Человек в неё точно не пролезет. А вот если напротив установить пулемёт или плазмотрон…

Неожиданно я понял, на что это похоже. Мой родной город, расположенный на реке Бобровой, во время Великой Отечественной войны несколько раз переходил из рук в руки. Бои там шли серьёзные. И река вместе со своими берегами служила естественной преградой для наступающих и, соответственно, дополнительной защитой для обороняющихся. А так как обороняющимися в той войне были в разное время и советские войска, и вермахт, то они и понастроили по берегам Бобровой дотов. То бишь долговременных огневых точек. Некоторые из них – и разбитые, и относительно целые – до сих пор сохранились. В детстве мы, пацаны, любили по ним лазать, пытаясь раскрыть некую страшную и заманчивую тайну, которую, как нам казалось, хранят эти бетонные монстры. Некогда смертельно-опасные для наступающей пехоты, а ныне бессильно грозящие окружающему миру пустыми глазницами амбразур.

Ничто так не будит юное воображение, как тщательное исследование старых крепостей, замков и укрепрайонов. Пусть даже и многократно ощупанных, раскопанных и буквально обнюханных поколениями мальчишек до тебя. А уж если удаётся найти проржавевший насквозь наконечник стрелы или гильзу от винтовки, то счастью пацанячьему нет предела.

Где-то после тринадцати лет интерес к военным развалинам начинает ослабевать и к двадцати рассасывается почти на нет (особенно у тех, кто проходит службу в армии). Но именно, что почти. Огонёк прежней романтической тяги к заброшенным капонирам, редутам, казематам и прочим фортификационным сооружениям продолжает тлеть в сердце всякого настоящего мужчины и после двадцати пяти, а то и тридцати лет. Ну, может, и не всякого, но в моём – точно продолжает. Или продолжал до недавнего времени.

– Такое впечатление, что здесь когда-то воевали, – говорю я Эйше.

– Правильное впечатление, – отвечает она, направляясь в дальний угол и опускаясь там на колени. – Воевали и ещё как. Где-то здесь было… Ага, вот она. Иди сюда, Дементий, помоги мне.

Так и есть – люк в полу.

Берусь за металлическую ручку, поднимаю, откидываю. Скрип и скрежет. Да, петли тут давненько не смазывали. Металлическая на вид лестница. Внизу – кромешная тьма. Ни хрена не видать дальше четвёртой ступеньки.

– Карба, – командует Эйша. – Спускайся первым и посвети мне. А то я не догадалась прихватить с собой фонарик. Как и многое другое.

– Дементий, ты подтверждаешь приказ? – спрашивает у меня робот.

– Делай, как говорят, – киваю. – И не выделывайся. Эйша – племянница гваро Эльгожо, полноправный член клана Ружебо и мой друг.

– Я знаю, кто такая Эйша, но мой непосредственный хозяин ты, – бурчит робот, однако послушно лезет в подполье, а я, в свою очередь, спрашиваю у Эйши:

– Детское убежище?

Сам не знаю, почему я так спросил. Само вырвалось. Но впечатление на девушку произвело.

– Ты что, землянин, не только сны чудесные видишь, но и мысли, что ли, читать умеешь?

– Не переживай. Мысли читать не умею. Как мне не так давно объясняли, этого никто во Вселенной не умеет. Просто внезапно догадался. Озарение. А откуда ты знаешь, какие я вижу сны?

– Э…

– Я внизу, – сообщил Карба и помигал фонарём. – Спускайтесь.

– Закроешь за собой люк, – сказала Эйша, ставя ногу на ступеньку. – Хорошо?

– Конечно, – ответил я. – Для девушки, которая видела мои сны, готов сделать не только это.

– Это не для девушки, это для нас всех. Что же касается снов, то я не специально. Дядя попросил и…

– Да ладно тебе, не оправдывайся. И вообще, давай сначала спрячемся, а потом всё обсудим. Ага?

Она молча кивнула и скрылась в люке.