Книга: Сточное время
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5

Глава 4

Стоя на балконе последнего этажа, Артем смотрел, как из центра пятиконечной звезды поднимается дрожащее пламя. Вечный огонь был похож на погребальный костер посреди скалистой равнины. А может быть, так из стратосферы выглядит космодром, на котором догорает ракета, взорвавшаяся при взлете.
Между мемориалом и шеренгой новых домов лежал обширный пустырь, на котором торчали футбольные ворота без сетки. Оттуда доносились возбужденные вопли. Местные пацаны спешили использовать короткий час вечерней прохлады до того, как станет совсем темно. Артем проследил за очередной результативной контратакой. «Вратарь-дырка из команды «Решето», – подумал он. – Не старается ни фига, хочет побыстрее смениться. До одного гола, наверно, стоят… Блин, а ведь сегодня двадцать восьмое! Лига чемпионов, финал, «Барселона» против «Манчестера». Могли бы и по телику показать, уроды. Нет, показывают только наших. А наши что? До полуфинала дошли единственный раз, да и то еще в девяностых, когда Лобановский был. А в этом году киевлян в одной восьмой раскатали. А «Спартак» и «Днепр» вообще из группы не вышли…»
Артем с досады плюнул с балкона и, спохватившись, посмотрел вниз, но там, по счастью, никого не было. Из распахнутого окна двумя этажами ниже долетали позывные радиостанций. Между холмами, куда закатилось солнце, густо краснела полоска неба.
Занавеска за спиной колыхнулась, и Светка переступила порог.
– Ну, что? – спросил Артем.
– Все в порядке. Сунула руку под холодную воду, вроде уже прошло.
– Фигня какая-то получилась…
– Да ладно, проехали. Что, закатом любуешься?
– Ага, – кивнул Артем. – Вид у вас потрясающий. Прямо хоть стихи сочиняй. Что-нибудь эдакое, с метафорами. И с языческими аллюзиями, а-ля Серебряный век. Ярила прячет лик за горизонтом…
– Почему Ярила? – спросила Светка.
– Ну, не знаю, – смутился Артем. – А кто у них там за солнце?
– Хорс тогда уж или Дажьбог. Вроде как, Дажьбог отвечает за свет и тепло вообще, а Хорс – это конкретно солнечный диск. Хотя стопроцентно никто не знает. Некоторые считают, что божество одно, просто имена разные. До сих пор спорят.
– А Ярила тогда по какому ведомству?
– Он насчет плодородия.
– Надо же, какие подробности. Приятно послушать специалиста.
– Ага. У меня же, помимо прочего, диссертация про древних славян-язычников.
– О, – сказал Артем, – диссертация?
– Ага, – безмятежно сказала Светка. – Пишу помаленьку. А чем еще заняться воспитанной девушке, если муж неделями в рейсе?
– Ну, так, это… Гм. И как, продвигается?
– Со скрипом. Язычество в древности – это, знаешь, такая тема… Не наука, а сплошное гадание. Толком никто ничего не знает. Источников почти нет.
– А летописи?
– Ну, вот представь – сидит монах в монастыре. Летописец. Думаешь, он будет языческие обряды описывать? Оно ему надо? В лучшем случае заклеймит позором, не вдаваясь в подробности. «Ин хто игрець позоветь на игрище или на какое зборище идольское, то вси тамо текут радуяся»… А что за сборище, что за игрище? Современники были в курсе, им пояснения ни к чему. А нам что делать?
– Я понял, – сказал Артем, – это как репортаж про футбол. «Незадолго до конца тайма нападающий каталонцев, избежав офсайдной ловушки, неотразимо пробил в «девятку». Но никто не станет объяснять в тексте, что такое офсайд и что такое «девятка». И уж тем более что играют круглым мячом две команды по одиннадцать человек. Через тысячу лет прочтут – ни фига не будет понятно.
– Так а тож, – подтвердила Светка. – Представляешь, как нам приходится? Слушай, раз ты про стихи вспомнил, да еще и про Серебряный век, просто не могу не похвастаться. Погоди секунду…
Она быстро шагнула в комнату и, вернувшись, протянула ему лист бумаги для принтера. Там были стихотворные строфы.
– Это что, твое творчество? – осторожно спросил Артем. – Ты еще и поэзией занялась?
– Не пугайся, – успокоила собеседница. – Все намного интереснее. Слушай…
В поисках материала для диссертации Светка рылась в институтской библиотеке. Ничего принципиально нового она там найти, естественно, не надеялась. Все скупые – сквозь зубы – упоминания славянских богов в древнерусских текстах известны наперечет и разобраны буквально по буквам. Заикнулся автор в двенадцатом веке (один-единственный раз!) о «ветрах, стрибожьих внуках» – прекрасно, заносим в штатное расписание. Стрибог, дед ветров. Имеет широкие полномочия по управлению атмосферой. Можно писать статьи для энциклопедий, рисовать красивые иллюстрации. Вот он, Стрибог, раздувает щеки.
Есть, правда, и другие источники. Зарубежные. Отчеты иноземных купцов и прочих непоседливых личностей о поездках на славянские земли. Очень добросовестные попадались товарищи! Увидит какой-нибудь дикарский обряд – и подходит, протоколирует. Так, мол, и так, завели девушку в палатку и сочетались с ней шестеро. Потом накинули веревку на шею, двое за концы тянут, а старуха-жрица кинжал под ребра сует. Вонзает и вынимает, вонзает и вынимает…
И вот попалась Светке в библиотеке старая книга. Не древняя, а именно старая, изданная незадолго до революции. И пишет ее автор такое, что глаза на лоб лезут. Якобы раскопал он в Дербенте сочинение арабского писателя ал-Джарми. Да-да, того самого (Артем сделал понимающее лицо), который в девятом веке несколько лет провел в Византии. Ну, вообще-то, он вроде как находился в плену, но времени при этом зря не терял. Записывал, например, рассказы купцов о далеких странах. И про владенья русов, где к тому моменту еще даже Рюрик не объявился, тоже кое-что накорябал.
Этого ал-Джарми цитировали потом не хуже, чем сегодня Владимира Ильича. У арабов и персов все кому не лень на него ссылались. Только, вот беда, оригинал потеряли. А в Дербенте его теперь, выходит, нашли. Ну, или, по крайней мере, список с оригинала.
Почему в Дербенте? Ну, мало ли… А почему бы и нет? Это сейчас он – заштатный райцентр в Дагестанской АССР, а двенадцать веков назад он был о-го-го! Стратегический пункт на северной границе Арабского халифата. И, кстати говоря, халиф ал-Васик, при котором ал-Джарми был выкуплен из византийского плена, посылал в Дербент своего эмиссара. Очень его беспокоили тамошние пограничные укрепления. Возникло опасение, что стена, построенная для защиты от северных варваров, то ли треснула, то ли вообще разрушена. Ну и решил проверить.
Кто же так напугал халифа? Уж не ал-Джарми ли со своими рассказами? Последний, как теперь выясняется, не ограничился прикладной географией. Он и кое-какие легенды удосужился записать, услышанные купцами на севере. А легенды были, скажем так, мрачноватые. Например, о Ящере, спящем в Черной Долине на полпути между Нитас и Хазарским морем. И если Ящер проснется, мало никому не покажется…
– Погоди, – перебил Артем. – Как ты сказала? «Если Ящер проснется?»
– Ну да. Такая была легенда. А что?
– Да нет, просто вспомнил эту тетку из поезда. Она ведь так и сказала: «Он проснулся!» Правда, не объяснила, кого имеет в виду. Ну а потом уже пошел бред, который мы с тобой разбирали.
– Да, – согласилась Светка, – забавное совпадение. Ну, так вот…
В общем, долго она сидела над книжкой, найденной в институтской библиотеке. Терзали ее, конечно, сомнения. И до сих пор терзают. Ну не может быть, чтобы такое сокровище до нее никто не заметил! Ну, ладно, книга завалялась на полке. Но ее что, в единственном экземпляре издали? Или рукопись ал-Джарми признали настолько тупой фальшивкой, что даже комментировать лень? Ой, сомневаюсь! «Велесову книгу», вон, до сих пор пинают, хотя вроде давно все ясно. Из-за фальшивки такого уровня вой поднялся бы страшный!
В книжке ведь и фотокопии есть. Довольно четкие, кстати. Ровные строчки арабской вязи. Качество снимков не хуже тех, что нам в тридцать седьмом из Ирана прислали. Ну, когда в Мешхеде «Записку» ибн-Фадлана нашли – про то, как он к волжским булгарам ездил…
Да, и самое интересное. Легенды – вроде той, что про Ящера – в тройном пересказе и переводе выглядят, прямо скажем, не очень внятно. Поэтому тип, который нашел дербентскую рукопись, в качестве бонуса придумал такую фишку – отдал подстрочник в вольную обработку поэту. Какому поэту? Серебряного века, естественно. Языческие легенды – самое то. Какому конкретно? Ну, не первого эшелона. Не Блоку и не Бальмонту. И даже не Комаровскому. Сам посмотри, на листочке имя указано. Что, не слышал? Вот и не умничай. Но поэт второго эшелона не подкачал, перевел неплохо. Ну, то есть не перевел, конечно, а нафантазировал по мотивам. – Короче, бери читай, – сказала Светка Артему.
– Темновато здесь уже, – пожаловался Артем. – А свет зажигать не хочется. Атмосферу испортим. И мошки всякие налетят.
В комнате раздался телефонный звонок.
– А, – сказала Светка, – извини. Это, наверно, мама.
Пока она говорила по телефону, Артем прошел в ванную и умылся. Полюбовался своей физиономией в зеркале, взял полотенце, но потом передумал, решив, что по такой жаре лучше обсыхать постепенно. Он вышел из ванной и вернулся в гостиную. Светку не было слышно, и трубка телефона лежала на прежнем месте. Артем шагнул на балкон.
Там было пусто.
Артем растерянно огляделся, потом прошел на кухню, но Светка словно бы растворилась в воздухе. «Ты где?» – позвал он, но ему никто не ответил. Вторая комната? Никого. Где еще посмотреть? Санузел смежный, и он только что оттуда. Чувствуя себя идиотом, он заглянул под кровать. У плинтуса лежал цилиндрик губной помады.
Может, она из квартиры вышла? Да ну, предупредила бы. Вот и ключ на тумбочке, и мобильник. И вообще дверь заперта изнутри на щеколду.
Артем похолодел и, снова выскочив на балкон, перегнулся через перила. Нет, слава богу, никаких расплющенных тел под окнами. Из нижней квартиры по-прежнему доносится музыка, по дороге изредка проезжают машины. Фары уже включили. На футбольной площадке продолжают в полутьме лупить по мячу. Все заняты своим делом…
Артем еще раз обошел всю квартиру. Он посмотрел в шкафу, под столом и даже зачем-то заглянул в холодильник. Результат был прежний. Вот, блин. В милицию звонить, что ли? И как это будет выглядеть? Хозяйка исчезла, а какой-то хрен с горы расселся в ее квартире и говорит, что не при делах. Как бы не пришлось догуливать отпуск в менее комфортных условиях…
Ладно, какие будут еще варианты? «При обнаружении на планете разумной жизни немедленно стартовать, по возможности уничтожив все следы своего пребывания…» Елки-палки, это еще откуда? А, ну да, Стругацкие. Тоже, кстати, не лишено… И что ему теперь, отпечатки пальцев со стаканов стирать? Гм. А что там дальше у АБС? Разведчик, по инструкции, сваливает с планеты, и на его место прибывают чуваки из Комиссии по контактам. Из КОМКОНа-1, ага. Компетентные органы в лучшем смысле этого слова.
Секунду! А это мысль! У него ведь тоже есть знакомый компетентный товарищ. Может, подскажет что-нибудь? В неофициальном порядке?
Славик ответил сразу, словно дожидался его звонка.
– Слушай, – сказал Артем, – ты еще на работе?
– Почти закончил. А что?
– Знаешь новый микрорайон? Возле мемориала? Ты от него далеко сейчас?
– Да нет, практически рядом.
– О, отлично. Ты не мог бы в одну квартиру подняться? Нужен твой совет. Буду очень обязан.
– А что случилось? – Артему показалось, что Славик не особенно удивлен.
– По телефону долго рассказывать. Слушай, подойди, а? Я из-за всякой ерунды не стал бы звонить, ты знаешь.
– Ладно, говори адрес…
Не зная, чем заняться, Артем включил настольную лампу и взял листок со стихами, который ему показала Светка. «Что за ерунда, – подумал он, – я ведь это уже читал. Точнее, слышал. Не далее как сегодня по телевизору. Черная Долина и вспыхнувшая звезда. Это что ж выходит? Наш властитель дум, который в шестидесятых собирал стадионы, ворует сюжеты из книжки, изданной при царе? Ай-ай-ай, нехорошо получается. Впрочем, титан в рубахе навыпуск не утверждал, что он автор. Все равно странно. Чего это он вдруг с чужими стихами на сцену выперся? И где он их раскопал?
Или, может, эта декламация в телевизоре мне приснилась вместе с собачкой? Я ведь не помню точно, в какой конкретно момент заснул. Хорошо, пусть так. И что это объясняет? Ни фига не понятно…»
Так, еще раз. Он, Артем, то ли во сне, то ли по телевизору услышал стихи про золотую звезду и «каменные клыки». Через пару часов он все это нашел наяву. И попутно выяснил, что об этом сто лет назад писал малоизвестный поэт, пересказавший языческую легенду. Замечательно. И что дальше? Ха, вот сейчас и узнаем. Какие проблемы? Просто дочитаем стихотворение. Ну-ка…
А потом придешь ко второй звезде,
чуя запах смерти вокруг.
Ты поймешь, что укрыться нельзя нигде,
упадешь на скошенный луг.

«М-да, – подумал он. – И как это понимать? С «клыками» попроще было…»
Дочитать до конца Артем не успел, потому что в дверь позвонили. Он машинально сунул листок в карман и вышел в прихожую. Заглянул в глазок и, убедившись, что это Славик, отодвинул щеколду.
– Быстро ты, – заметил Артем. – Прямо как у подъезда дежурил.
– Типа того, – сказал Славик. – А где хозяева?
– Так и я о чем…
Артем рассказал, как они случайно встретились с одноклассницей и что из этого вышло. О загадочных стихах и своих размышлениях по данному поводу он решил пока умолчать. Чтобы, так сказать, не запутывать следствие.
– …и заметь, дверь заперта изнутри. Куда она могла деться? Мистика какая-то, в общем. Что делать? Ну и решил тебе позвонить.
– Понятно. – Славик медленно обошел квартиру, фиксируя взглядом детали окружающей обстановки. – Под кроватью смотрел?
«Профессионал, бля», – с уважением подумал Артем.
– Смотрел, – сказал он вслух. – Но можешь проверить.
– Верю на слово, – сказал Славик. – Ладно, давай присядем.
Он указал Артему на кресло, а сам устроился у стола. Настольную лампу Славик ненавязчиво повернул таким образом, чтобы она светила в лицо приятелю. Артем окончательно умилился. Вот что значит старая школа…
– При разговоре с ней ты ничего необычного не заметил?
Артем машинально потер запястье. Рассказать про странный разряд, который обжег ей руку? Да ну, не будем умножать сущности.
– Нет, – сказал он. – Обычный кухонный разговор.
– О чем конкретно?
– Мы же с ней больше десяти лет не виделись. Трудовые подвиги, семейное положение. Учителя, одноклассники. Этот спился, тому семь лет припаяли. Ну и все в таком духе.
– А непосредственно перед тем, как она исчезла?
– Непосредственно? Про диссертацию рассказывала. Она собиралась диссертацию защищать. Материал собирала.
– Вот как? – Славик поворошил бумаги, наваленные на столе у компьютера. – Эти материалы, что ли?
– Не знаю, – честно сказал Артем. – В бумаги не заглядывал. Наверно, они и есть.
Славик выудил из груды несколько листов наугад, пробежал глазами пару абзацев и удивленно посмотрел на Артема.
– Это что ж она такое исследовала?
– А что? – спросил Артем. Славик протянул ему ксерокопии. Артем прочел: «…наводит на мысль о каком-то хтоническом божестве, связанном с водой и нижним подземно-подводным миром, которое было не столько противником, сколько антиподом Громовержца. Приходит на память ящер из космогонической композиции на шаманских сульде. Ящер был олицетворением и хозяином нижнего мира с его подземными и подводными пространствами. Ящер заглатывал солнце-лося на западе и изрыгал его на востоке».
– А, – сказал Артем, – ну, так это по ее профилю. Языческие божества и тому подобное. Отксерила, наверно, труд какого-то корифея. Да вот, пожалуйста, есть выходные данные. Москва, издательство «Наука», 1981 год. Рыбаков Б. А.
– Кто это? – немедленно спросил Славик.
– Понятия не имею, – пожал плечами Артем. – Я же не историк. Я классический журналист. Эрудирован широко, но до неприличия мелко. Краем уха слышал практически обо всем, но ничего конкретно не знаю…
«Ну, логика-то как раз очевидна, – думал он. – Светка прочла легенду про Ящера, который спит в пресловутой Черной Долине, и решила выяснить побольше о том, что это за персонаж такой и как он еще представлен в славянских и прочих мифах. Я бы тоже так сделал. Потом компилируем самые эффектные отрывки, зловещий заголовок – и в номер. Ну, то есть в диссертацию…»
– Понятно, – процедил Славик. – Вот, значит, чем народ в институтах за государственный счет занимается. Что у нас тут еще?
Он вытащил несколько ксерокопий с колонками газетного текста.
– Артем, ты по-немецки сечешь?
– На уровне «хенде хох».
– Ну, хотя бы газету такую знаешь?
– Какую? Дай посмотреть. «Die Woche»? Знаю, конечно. Еженедельник, очень крутой. У него, по-моему, штук пять мировых наград за лучший дизайн. Эх, такой бы дизайн да в нашу «Социндустрию»…
– А по содержанию?
– Ну, вроде умеренная газета. Не такая махровая, как «Die Welt», например.
– И откуда она у твоей Светланы?
– Без понятия. Хотя факультет иностранных языков в универе есть. Зарубежную прессу наверняка выписывают.
– И какое отношение имеет пресса из ФРГ к диссертации про славян-язычников?
– Ты меня спрашиваешь? Откуда я знаю, о чем статья? Хотя, погоди! На следующих листах перевод. Да, точно. Из Москвы – наш спецкор Петер Хофман.
– И что пишут? – рассеянно спросил Славик, продолжая рыться в куче бумаг.
Артем убрал скрепку и с выражением зачитал:
«В те дни, когда Советский Союз балансировал на краю пропасти, честь страны спасали русские женщины. И когда в Москву вошли танки, Татьяна Новикова (49 лет от роду, по профессии – инженер) взбиралась на их броню, чтобы достучаться до совести экипажей. И, может быть, именно она подарила серебряный оберег – девятиконечную звезду с Перуницей – молодому Диме из Харькова, который первым развернул свой «Т-90» и повел его к зданию Центрального Комитета на Старой площади. Юный командир взвода потом расскажет, что какая-то женщина, годившаяся ему по возрасту в матери, перетянула солдат «на сторону жизни». Он улыбается по-детски наивно, поглаживая свой оберег…»
Артем замолчал, пытаясь переварить прочитанное.
– Спецкор, значит? – ласково сказал Славик. – Союз на краю пропасти? Танки на Старой площади? И когда же он их там наблюдал?
– Номер за 2 июня этого года, – растерянно сообщил Артем.
– Чего-чего? Конец мая на дворе вроде?
– Сам смотри, – обиделся Артем. Он протянул собеседнику немецкий текст и первые листы перевода, а сам впился взглядом в последние две страницы.
«…Мощный голос волхва разносится над переполненной площадью: «Братья, ныне воскресла Святая Русь! Здесь, на этом месте, решаются судьбы мира!» Его слова перекрывает восторженный рев толпы, а на груди у Глеба Лакунина сверкает золотом древний солярный символ…
…Постамент, на котором вчера стоял отлитый в бронзе палач Дзержинский, сегодня пуст и покрыт глубокими шрамами. Охотники за сувенирами, вооружившись молотком и зубилом, атаковали его, чтобы отколоть себе кусочек на память или перепродать туристам. А теперь юноши и девушки – студенты художественного училища – выводят на цоколе строгие славянские руны…
…В святилище Велеса на Смоленской набережной жрец в косматой медвежьей шкуре приносит требу древнему божеству. Горит костер, и общинники стоят полукругом. Взгляд волхва прикован к огню. По правую руку от него – молодой мужчина, а по левую – прекрасная девушка. Они держат масляные светильники, хлеб и чашу с ритуальным напитком. «Слава тебе, о великий Велес, укрепи союз наш с тобой отныне и на века!»…
…Но уличный художник Владимир не испытывает иллюзий: «Эта страна проклята. Этому народу уже ничто не поможет». Россия, говорит он, никогда не будет свободна и счастлива. Это просто не заложено в природе русского человека, вздыхает художник и обводит взглядом свои творения. Советский Союз исчез, но оставил страшный рубец на коже планеты. Фантомная боль порождает невыносимые ночные кошмары, которые художник с рассветом выплескивает на холст. Обнаженная женщина, распятая на колесе с шестью спицами. Девушка в длинном платье, склонившая голову перед крылатым псом. Исполинский каменный змей, выползающий из земли…»
– Забавно, – заметил Славик, забрав у Артема оставшиеся листки. Он просмотрел их по диагонали и теперь сидел, барабаня пальцами по столу. – Вот, значит, как. Святилище Велеса и звезда с Перуницей. Да, это, пожалуй, многое объясняет.
– Серьезно? – искренне удивился Артем. – Не поделишься? А то я, признаться, пребываю в некотором смущении.
– Не парься, – посоветовал Славик. – Считай, что оказал следствию неоценимую помощь. Подбросил информацию к размышлению.
– И что, появились версии, куда подевалась Светка?
– Светка? А, ты все про свою подружку…
– А ты про кого?
– Ладно, не цепляйся к словам. Давай попробуем так…
Славик включил компьютер и, продолжая перебирать бумаги, дождался, пока загрузятся «Окна». Потом открыл стартовую страницу «Одногодков» и укоризненно посмотрел на пустое поле, предназначенное для ввода пароля.
– Что, лень было по умолчанию установить? – пробормотал он. – Время бы сэкономила. Себе и, главное, людям…
Славик вслепую набрал какую-то длиннейшую комбинацию заглавных и строчных букв (Артем заметил, как он молниеносно переключает регистры). Судя по скорости исполнения, эта операция выполнялась по нескольку раз на дню. Личная страница Светки послушно вылезла на экран. «Ух ты, универсальный пароль», – подумал Артем, но вслух от комментариев воздержался.
– А чего она тебя в друзья не добавила? – спросил Славик.
– Мы друг о друге со школы не вспоминали, – пожал плечами Артем. – Говорю же, сегодня случайно встретились.
– Случайно, говоришь? Ну-ну… – Славик быстро водил курсором. – С корабля на бал, значит. Приперся на все готовое. Обласкан и сразу допущен к телу. А конкурентам – полный облом…
– Что ты несешь? – Артем подошел поближе.
– Да вот, читаю последние сообщения. Знаешь этого кренделя?
Заглядывать в чужие письма было неловко, но любопытство оказалось сильнее.
– Фига се! – сказал Артем, приглядевшись и прочитав подпись под фотографией. – Феликс? В жизни бы не узнал!
Всякому, кто слышал имя Феликса Дубова, представлялось нечто несгибаемо-твердое и массивно-тяжеловесное. Тем разительнее был контраст между этим образом и реальностью. Феликс, которого сверстники предсказуемо дразнили Железным, в жизни был сопливым дрищом с мелкими чертами лица, дергаными движениями и неприятным писклявым голосом. На уроках он вступал с учителями в глубокомысленные дискуссии, а после звонка доставал разговорами одноклассников. Артем периодически испытывал желание дать ему между глаз, но почему-то стеснялся – в отличие от приятелей, не отягощенных интеллигентскими комплексами. Через пару лет после окончания школы Артем краем уха слышал, что Дубов якобы поступил в медицинский. Причем учился – о ужас! – на гинеколога. Артем был озадачен – на уроках биологии Феликс вроде бы не блистал. Как он умудрился пролезть в такой институт, было решительно непонятно. Впрочем, потом все вспомнили, что у Феликса номенклатурный папа (местного пошиба, естественно).
За эти годы Дубов-младший неузнаваемо изменился. Внешне, по крайней мере. На снимке он сидел за столом, вальяжно откинувшись на спинку мягкого кресла. На губах играла улыбка, глаза смотрели добродушно и снисходительно, как будто Феликс сделал фотографу одолжение, позволив оторвать себя от чрезвычайно важного дела. Лицо округлилось, да и весь он был какой-то гладенький и упитанно-розовый, как поросенок на выставке от колхоза-миллионера.
– Ишь ты, – сказал Артем, – видать, неплохо ему живется. Сразу видно, серьезное дело – гинекология.
– Гинекология? – переспросил Славик. – Ну, можно это и так назвать. Умение, так сказать, заглядывать в самую глубину… Он в райкоме завотделом работает.
– Да ладно? – поразился Артем. – А, хотя да, папаша… Значит, работа по специальности Феликса не прельстила? Ну, и на том спасибо. А то девки заранее ужасались, что могут к нему на прием попасть.
– А с твоей Светланой у них что, в школе любовь была?
– Да ну, что ты. Хотя на выпускном он вроде бы к ней подкатывал… Нет, не помню уже. И вообще, она не моя. А что он пишет?
– Пишет: «Светулька!..»
– Светулька?
– Да. «Давай, наконец, увидимся. Ну что ты ломаешься, в самом деле? Поедем ко мне на дачу. Скучно не будет, обещаю». Три… Нет, четыре смайлика. «Я тебе позвоню».
– А она что?
– Не ответила. А сегодня ты появился. При тебе он ей не звонил?
– При мне? Нет. Хотя, погоди, был какой-то звонок. Она сказала – наверно, мама. Ну, я дальше слушать не стал. Вышел в туалет, а вернулся – она исчезла.
– Гм… – сказал Славик.
– Что – гм? При чем здесь Феликс? Он что, сквозь стену прошел?
– Наука умеет много гитик. А партия – еще больше.
– Славик, не грузи меня, – попросил Артем. – Без тебя тошно.
– Ладно, расслабься… Слушай, ну и жара. Там на кухне что-нибудь попить есть?
– Нарзан в холодильнике был, я помню.
– Принеси, а? Будь другом. И подумаем, что дальше делать.
– Сейчас. – Артем прошел на кухню и достал из холодильника пластмассовую бутылку. Он отвернул крышку (минералка зашипела, как потревоженная змея), хотел сполоснуть стакан, но передумал и жадно глотнул из горлышка. В носу защипало, а из глаз едва не брызнули слезы. «На совесть сделано», – подумал Артем, отдышался и завинтил пробку.
Из комнаты донесся неясный звук, словно тяжелый мешок протащили по полу, а потом он зацепился за дверь. Артему почудилось нечто, похожее на приглушенный рык. Он облился холодным потом, а во рту появился мерзкий металлический привкус. Артем заставил себя дойти до двери и осторожно заглянул в комнату. Стул, на котором до этого сидел Славик, был перевернут, несколько листков упали со стола на ковер. Самого майора в комнате не было.
На этот раз Артем не стал устраивать обыск. Он не заглядывал под кровать и не выходил на балкон. Собрал упавшие ксерокопии и аккуратно положил их на стол, потом отключил компьютер. Зачем-то отнес бутылку с водой обратно на кухню, потушил свет и прошел в прихожую. Похлопал себя по карманам, проверяя, все ли на месте. Так, все в порядке, сотовый и паспорт в кармане. Вообще, по-хорошему, надо захватить Светкины бумаги с собой, изучить их потом с пристрастием. Очень уж странные документы, очень уж непонятные. Сколько он в своей жизни читал газет, но завтрашние как-то не попадались…
Артем, уже успевший отодвинуть щеколду и взяться за ручку входной двери, задержался и хотел повернуть обратно, но в темной комнате раздался тяжелый вздох. Мрак, едва разбавленный уличными огнями, колыхнулся и начал обретать плотность. Этот сгусток медленно менял форму, как будто лежащий на брюхе пес приподнял голову и оперся на передние лапы, а потом оскалил пасть и расправил крылья.
Не помня себя, Артем выскочил на лестничную площадку и с размаху захлопнул дверь. Щелкнул замок, и он, не оглядываясь, бросился вниз по лестнице.
Этажей через десять он перевел дыхание. Тусклая лампочка освещала синие стены. Хлипкие перила, за которые он хватался на разворотах, обиженно вздрагивали, а в оконном стекле отразилось его белое от испуга лицо. «Стоп, – сказал себе Артем, – хватит. Нервный я стал, чувствительный. Остался в темноте на минуту и уже в штаны наложил. Ну, подумаешь, какие-то тени, вздохи. Наверняка есть разумное объяснение. Ветер подул, пошевелил занавеску…»
Ага, блин, ветер. Выдул из квартиры Светку и майора КГБ заодно. Ласковый такой ветерок. Но иррациональные страхи надо попридержать. В поисках пропавших они никак не помогут.
Так, а он, выходит, задумал поисковую операцию? А комитетчики на что? Славика они хватятся быстро. Если уже не хватились. Вот и нехай займутся. Ничего такого, что им облегчит работу, Артем сообщить не может. Потому как, если он расскажет всю правду, это будет смотреться, в лучшем случае, как бездарный закос под дурку. И его великая миссия закончится в КПЗ или как это у них называется.
Да, но Светка? Знает ли кто-то вообще, что она исчезла? Ее, по идее, никто не должен связать со Славиком – если, конечно, тот не сказал коллегам, в какую квартиру он намерен подняться. Но Артем вроде бы подчеркнул, что приглашает его неофициально. В таком случае о пропаже Светки не знает больше никто. И попросить о помощи некого.
Ладно, с чего начать? По всему выходит, что единственная зацепка – это сообщение, которое Светка получила по Интернету. То есть письмо от Феликса. Значит, его и следует навестить. Он сообщал, что сегодня будет на даче. А где это? Впрочем, догадаться нетрудно. Мини-поселок на восточной окраине, который в народе известен как «сиротский квартал». Все местные бонзы строили там «фазенды». И папа Феликса тоже, если Артем ничего не путает.
«Ловим тачку», – решил Артем, выходя из подъезда и направляясь к автомобильной дороге. Он перешел на другую сторону и, стоя на обочине, поднял руку, но все машины ехали мимо. «Совсем народ зажрался», – подумал Артем, но серая «девятка», наконец, притормозила с ним рядом.
– В «сиротский квартал» подбросишь?
Сидевший за рулем усатый мужик оглядел его и процедил сквозь зубы:
– Пятерка.
– Да ладно? – поразился Артем. – За трояк давай, тут ехать десять минут от силы.
На лице мужика отразились противоречивые чувства.
– Ладно, садись, поехали.
– Куда это все сегодня спешат? – спросил Артем, когда они тронулись. – Раньше, бывало, руку не успеешь поднять – уже подруливают. А сегодня еле дождался.
Водитель с подозрением посмотрел на него.
– Ты что, нездешний?
– Последние годы в Москве живу. Сегодня в отпуск приехал.
– В отпуск, – повторил мужик таким тоном, как будто выругался. – Я бы тоже поехал. Только не сюда, а отсюда…
Он говорил, пересыпая речь отборнейшим матом, а Артем слушал, устало удивляясь тому, как можно было буквально с первой минуты (едва сойдя с поезда!) угодить прямиком в гадюшник. Наверно, журналистское чутье подсказало.
В начале мая в городе пропал старшеклассник. Он пошел с друзьями к водохранилищу, но на берегу почувствовал себя плохо. Вообще-то, злые языки говорили, что участники похода курили травку, а один из них просто перестарался. Как бы то ни было, он потерял сознание. Перепуганные друзья начали звонить в «Скорую», но в этот день, как назло, были какие-то проблемы со связью. Пацаны метались вокруг, пытаясь поймать сигнал, а когда вернулись, их товарища не было. Приехали врачи, приехали менты, потом приехали водолазы. Обыскали берег и соседнюю рощу, тщательно обшарили дно. Поиски результатов не дали.
Через пару дней исчезла студентка местного вуза. Она села на пригородный автобус и вышла на седьмом километре. Позже попутчики опознали по фото тихую невзрачную девушку, которая сидела, держа на коленях сумку, и беспрестанно чихала, словно от аллергии. Кто-то еще заметил, как она глотает таблетки. От остановки вела дорожка на хутор, где барышню в этот день ожидала в гости родня. Через пару часов родные забеспокоились. Поднялся переполох, вызвали милицию, начали опрашивать местных. Пожилой тракторист припомнил, что видел по соседству странного зверя. На вопрос, какого именно, он смущенно ответил, что зверь напомнил ему волка с крыльями. Доверия этот рассказ не вызвал – трактористу уже случалось видеть чертей, говорящих сусликов и зеленых гуманоидов с Марса.
В течение последующих недель пропали еще пять жителей Чернодольска. Пошли разговоры о втором Чикатило, но этой гипотезе противоречил тот факт, что среди пропавших были люди обоих полов и совершенно разного возраста. Далеко не все из них подходили на роль беззащитной жертвы. В списке значился, к примеру, двухметровый амбал, бывший спецназовец, при встрече с которым любой маньяк обделался бы со страху.
Более убедительной представлялась версия, согласно которой в окрестностях объявилась стая волков. Тем более что люди исчезали в основном на окраине. Но последний случай совершенно выбивался из ряда…
– У моего соседа сын пропал, понимаешь? – владелец «девятки» стукнул кулаком по рулю. – У меня на глазах вырос, школу как раз заканчивал…
Никакие волки утащить его не могли. Парнишка по окраинам не шатался, он вообще все последние дни пролежал в больнице. По словам отца, была двусторонняя пневмония, парень лежал под капельницей, даже с койки не мог подняться. И вот буквально позавчера он исчез из палаты. Да, вот так – медсестра вошла, а больного нет. Куда он мог деться? Разве что в окно выпрыгнул с третьего этажа. И до асфальта не долетел…
«Вот, значит, как, – подумал Артем. – И почему меня этот последний случай не удивляет? Кто-то из палаты на третьем, кто-то из комнаты на шестнадцатом. Методика отработана. И еще кое-что. Парни курили шмаль, девушка глотала таблетки, пацан в больнице был обколот лекарствами. Интересное совпадение. Но что из этого следует? Светка со Славиком вон тоже исчезли, хотя никаких препаратов не принимали. Впрочем, кто их знает, я с ними общался всего-то пару часов. Нет, непонятно… Кстати, где сейчас та тетка из поезда? Ее без всякой травки вставило – не горюй. Отвели в дежурную часть. И чем, интересно, дело кончилось? В свете наших знаний о том, как люди испаряются из запертой комнаты? Песик работает чисто. И вообще – чем дальше, тем страшнее. Собака с крыльями уже есть, а теперь, по легенде, еще и какой-то Ящер проснулся».
– Все, приехали. – Водила затормозил. – Ты извини, земляк, я по поселку петлять не буду. Некогда мне. Дальше сам найдешь, тут все ихние дома рядом.
– Ладно, спасибо. – Артем и сам был не в курсе, какая из дач принадлежит Феликсу, но почему-то не сомневался, что сразу разберется на месте. Проводив глазами отъезжающую «девятку», он пошел между домами в ту сторону, откуда громче всего доносилась музыка.
«Вот же странные люди, думал Артем, поминутно спотыкаясь на кочках. – Такие дворцы отгрохали, а дорогу между ними заасфальтировать – жаба душит. Скинуться не могли? Дешевле бы вышло, чем тачку ремонтировать после таких колдобин».
«В дачном поселке, – как смутно помнил Артем, нельзя было возводить дома, жилая площадь которых превышала бы полсотни квадратных метров. Вот засада! А если бабок на полторы хватит? Приходиться изощряться. Снизу добавим цоколь, сверху – чердак с мансардой. Сбоку веранду. В итоге каждая такая конструкция напоминала орбитальную станцию «Салют-9», где жилой модуль со всех сторон облеплен стыковочными узлами, точками шлюзования, грузовыми блоками, обзорными куполами, лабораториями для опытов, солнечными батареями и системами переработки отходов. Ну и всякими другими примочками, которые, без сомнения, крайне важны для советской и мировой науки, а заодно придают космическому колхозу романтически-загадочный вид.
Возле одного из домов Артем заметил красную «Истру», которая недавно мелькнула на странице Феликса в «Одногодках». Детище АЗЛК, способное, по слухам, работать даже на растительном масле, сверкало зализанными боками. «Что же он так, – подумал Артем, – хоть бы машину в гараж загнал. Не терпелось, наверно». Из дома долетали пьяные вопли. Калитка была открыта. Артем вздохнул и шагнул во двор.
В глубине участка он заметил мангал, и ветер донес оттуда упоительный аромат шашлыка. Среди тех, кто столпился вокруг огня, Феликса видно не было, и Артем решил для начала заглянуть в дом.
В первой комнате танцевали и наливали. В дальнем углу, выполнявшем функцию бара, какой-то тип, держа в руках бутылку с минеральной водой и пузатую фляжку с ромом, хмуро переводил взгляд с одной на другую. Наверно, пытался вспомнить, в какой пропорции девочкам смешивают «Мохито». Музыкальный репертуар отвечал, как видно, ностальгическим вкусам хозяина вечеринки. Динамики орали «All that she wants», а танцоры, перевирая слова, подпевали шведской четверке, исчезнувшей из мировых чартов еще лет десять назад.
В другой комнате мерцала плазменная панель, и несколько гостей (как показалось Артему, излишне вдумчиво) пялились на экран. Там вроде бы шел какой-то импортный боевик, но звука совершенно не было слышно, поскольку за стеной все так же яростно ревели колонки. Несмотря на помехи, зрители продолжали внимать. Артем пожал плечами и притворил дверь.
Оставалась еще мансарда. Оттуда как раз спускалась девица в джинсовых шортиках. Она споткнулась и, обрушившись с визгом, повисла у Артема на шее. «Молодец, поймал», – похвалила барышня и хихикнула. Она была тоненькая и хрупкая, и Артем вдруг ощутил горячий прилив желания, но, вспомнив, что занят серьезным делом, аккуратно поставил ее на пол и продолжил восхождение на чердак.
Толкнув дверь, он увидел необъятное ложе, на котором происходило характерное шевеление. Артем смущенно ретировался. «Капитализм», – пробормотал он, подражая акценту Железного Арни из фильма, который когда-то видел на DVD. Кстати, ходили слухи, что Шварценеггера, игравшего капитана милиции, хотели отправить в Москву на съемки, но кремлевские старцы, опешив от такой наглости, послали продюсеров по известному адресу. В результате переулки красной столицы снимали, кажется, в Хельсинки.
«Все это замечательно, – подумал Артем, вернувшись на улицу, – но где же все-таки Феликс?» И, словно отвечая на эту мысль, хозяин дачи вышел из-за угла. Похоже, он приехал недавно и не успел даже переодеться – только содрал с шеи галстук и расстегнул на груди рубаху. Пряча в карман мобильник, Дубов уставился на Артема, и на его лице отразилась крайняя степень недоумения. Несколько секунд продолжалась немая сцена.
– Акимов? – пробормотал Феликс. – Ты что здесь делаешь?
– Здравствуй, Феликс, – вежливо произнес Артем. – Ехал мимо, ну и заскочил в гости. Не возражаешь?
– Н-нет, – сказал Дубов. – Просто не ожидал.
«Надо его давить, пока не успел опомниться», – решил Артем и спросил:
– А Светка где?
– Какая Светка?
– Филатова.
– А она что – тоже здесь? – Феликс поднял брови. «А ведь, пожалуй, не врет, – растерянно подумал Артем. – Физиономист из меня, конечно, как из говна пуля, но этот, кажется, действительно удивлен».
– Она мне говорила, что ты ее приглашал, – объяснил Артем. – Вы же вроде бы переписывались?
– Эти, блин, бабы… – Феликс с досадой сплюнул. – Сами не знают, чего им надо. Так что она, приехать хотела? А чего ломалась тогда?
«Вот черт, – подумал Артем, – здесь, похоже, облом. И где ее теперь искать, интересно?» Феликс, между тем, обретал привычно-вальяжный вид.
– Ну что, пошли за встречу по маленькой? – сказал он. – А то уже ночь, а у меня еще ни в одном глазу. Договорились в семь начать, все собрались, и тут меня опять в райком вызывают. Прикинь, да?
– А что случилось? – спросил Артем по возможности равнодушно.
– Долго рассказывать, – Феликс поморщился. – Ты лучше скажи, какими судьбами?
Артем в десятый раз за день принялся объяснять, что приехал в отпуск. Беседуя в таком духе, они прошли в дом, который по-прежнему сотрясался от ритмов просроченной зарубежной эстрады. В комнате с плазменным телевизором гости все так же увлеченно таращились на экран.
– Слушай, – спросил Артем, когда они проходили мимо, – что за дебильный киносеанс? Не слышат же ни фига.
– Слышат, слышат, не беспокойся, – рассеянно сказал Феликс. – И даже чувствуют.
– В каком смысле?
– Ладно, пошли, зайдем на минуту.
Двое зрителей, взяв подушки, разлеглись на ковре, еще один сидел в кресле спиной к двери. Никто из них даже не обернулся. И, наконец, дальше всех от экрана, на диванчике, устроилась девушка – она была как две капли воды похожа на ту, что пару минут назад свалилась на шею Артему с лестницы. Только та была, как он отлично запомнил, в шортиках, а эта – в короткой юбочке, которая сейчас задралась практически до пупа.
– Это Анечка, – пояснил Феликс, заметив, куда смотрит Артем. – Краса и гордость местного актива ВЛКСМ. У нее есть сестричка Олечка, тоже краса и гордость. Но той, наверно, кино не понравилось.
Они сели рядом с Анечкой на диван.
– Что смотрим? – поинтересовался Феликс. На экране мелькали парни явно заграничного вида, в спортивных курточках и бейсболках, потом какие-то небритые мужики в шинелях, сапогах и ушанках. Пролетел вертолет, похожий очертаниями на «Ка-52», засверкали пулеметные трассы, что-то полыхнуло и задымилось.
– О, – сказала Анечка, – жуткий трэш. Просто бесподобно. А Оля танцевать пошла. Она такое не смотрит, ей бы какую-нибудь «Красотку».
– А это про что?
– Это? – переспросила Аня. Артем заметил, что она реагирует слегка заторможенно, а глаза у девушки затуманены, словно она сейчас наблюдает нечто, недоступное ее собеседникам. – Ладно, слушайте. Сначала показывают столовую…
В служебной столовой предлагают гамбургеры трех видов (с сыром, с рыбой и с куриным филе), рубленую говядину с овощами, картошку фри, пиццу, кофе и колу. Прейскурант висит над стойкой самообслуживания. Дешево и сердито – жалко только, не наливают, стольничек в перерыве не дернешь. Хотя, секунду, рядом на стене еще один список. И не просто бумажка или дощечка – табло из органического стекла. Разноцветное, как радуга, да еще и подсвечено изнутри. Вот это другое дело! Верхняя строчка – яблочный шнапс. А дальше, надо полагать, экзотические коктейли, одни названия чего стоят – Snowman, Round House, Cocked Pistol. Или вот, еще лучше – Fade Out. Нехило, да? «Затемнение». Люди с юмором, сразу видно. И сюда же каким-то чудом затесался лимонный сок. Самое смешное, что именно эта строчка сейчас мигает. Ну, блин, нашли, что выбрать. Впрочем, заказ меняется, теперь загорелся шнапс – тот самый, яблочный. Так-то лучше. И, как назло, сирена завыла…
В оперативном центре воздушно-космической обороны на восточных отрогах Скалистых гор цветовая шкала, обозначающая готовность к отражению ядерного удара, переключилась на высший уровень. Apple Jack вместо Lemon Juice. И если «сок» держал операторов за пультами в тонусе, напоминая, что вероятность ракетной атаки со стороны Союза критически высока, то «шнапс» оглушительно долбанул по мозгам – ракеты легли на расчетный курс.
Счетчик, отмечающий количество запусков, обреченно моргнул, и три нуля сменились мельтешением цифр. На обзорном экране мерцают дурацкие кружочки и крестики, разбухают колонки данных, но дежурным операторам кажется, что они воочию видят, как в Сибири из шахт выползают продолговатые туши, словно столбики гноя выдавливаются из воспаленной кожи. Русские обозначают свои ракеты каким-то невнятным сочетанием букв («Р-36М», «УР-100Н» – что это за нелепица?), но в НАТО умеют подбирать имена, которые соответствуют сути. «Сатана», оседлавший огненный столб. «Стилет», рассекающий осеннее небо. С передвижных установок стартует «Серп», который разрежет американскую оборону.
Но, если верить экрану, главная опасность в данный момент – не ракетные шахты на другом континенте и не сверхзвуковые «Дубинки» Туполева, и уж, конечно, не дряхлые турбовинтовые «Медведи». Есть еще один фактор. Soviet Sub Deployment – так написано на дисплее. Стратегические подводные лодки, которые стаями голодных акул подбираются к американскому побережью. Запущенные ими боеголовки достигнут целей за считаные минуты.
Штат Колорадо, прямоугольный, как спичечный коробок, лежит в самом центре страны под названием США. Ну, разве что, чуть ближе к Тихому океану. А гора Шайенн – в самом центре этого штата. А командный пункт воздушно-космической обороны – в самом центре этой горы. Вход на склоне, тоннель длиною 800 метров, дверка весом 25 тонн. Циклопические контейнеры, стоящие на пружинах. Каждый виток пружины – размером с колесо от грузовика. Это амортизаторы на тот случай, если ударная волна от советской боеголовки накроет гору. В начале шестидесятых строители самонадеянно обещали, что база выдержит термоядерную атаку. Это они, конечно, погорячились. Впрочем, даже если оперативный центр испарится вместе с горой, он успеет предупредить остальных, что «лимонный сок» сменился «яблочным шнапсом». Предупредить, а потом бессильно смотреть, как вражеские ракеты движутся по своим траекториям.
У русских есть приоритетные цели. Пентагон, восточное побережье. Омаха, штат Небраска – сердце стратегической авиации. Аэродром в Канзасе, откуда взлетают самолеты-заправщики.
Но превращать территорию от Мексики до Канады в ядерную пустыню противник, похоже, не собирается. Ему нужны эти земли. Ему нужна вся планета. И он готовит вторжение…
К югу от горы Шайенн в округе Уэрфано есть маленький городок, на главной площади которого стоит памятник героям-кавалеристам времен испано-американской войны. На постаменте – цитата из Тедди Рузвельта и лаконичная подпись: «The Rough Rider». Тихие улочки, двухэтажные домики, мамаши переводят детишек через дорогу. Желтеют и облетают листья.
Старшеклассники в местной школе пришли на урок истории. Им объясняют, как тысячу лет назад в другом полушарии набирало силу страшное государство, которое сейчас сверкает на карте мира кроваво-красным пятном. На доске репродукция старинной картины – мрачный коренастый мужчина с вислыми усами и чубом сидит в деревянной лодке, сжимая в руках весло. «Это Святослав, языческий русский князь», – объясняет преподаватель.
Святослав, одержимый скифским безумием (учитель добросовестно цитирует византийского летописца), отправился в поход к берегам Дуная, но, видя, что болгары не желают союза с ним, начал казнить представителей местной знати. Около трехсот человек он обезглавил с небывалой жестокостью, а многих других заключил в оковы.
Но Болгарию спас византийский император Цимисхий. Он пришел с юга в сопровождении фаланги «бессмертных», и были с ним еще 13 тысяч всадников и 15 тысяч гоплитов. А следом тащили набор осадных орудий, чтобы отбить захваченные русскими крепости. И не устоял Святослав перед этой силой. После битвы при Доростоле варвары прекратили войну и бесславно вернулись в свои владенья. Но перед уходом убили множество пленных и, в качестве жертвы своим богам, топили грудных младенцев в темных водах Дуная…
Учитель замолкает на полуслове. Он смотрит в окно и не верит своим глазам. Прямо на школьный двор приземляются парашютисты в незнакомой военной форме. Один из десантников сдергивает с плеча автомат и выпускает длинную очередь по окнам, за которыми столпились ученики…
Вот уже неделю двенадцать школьников прячутся в горах, которые окружают город. Они понимают, что не могут противостоять вооруженным до зубов оккупантам, но не намерены сдаваться без боя. Их козырь – великолепное знание местности. Их тактика – нападение из засады. Партизанский отряд называется «Росомахи» – по имени футбольной команды, за которую они раньше болели.
Разведчики, посланные в захваченный город, рассказывают жуткие вещи. Оккупанты жгут на улицах книги. Памятник на площади взорван. Вместо него установили деревянного идола, губы которого измазаны человеческой кровью. Вражеские солдаты рыщут по домам, насилуя женщин. Многих жителей городка увозят в лагерь для интернированных.
Захватчики говорят между собой по-русски и по-испански. Раненый американский морпех, подобранный партизанами, рассказал, что вторжение началось с территории Мексики. Там недавно произошла революция, обеспечив агрессорам необходимый плацдарм. Русских поддерживают кубинцы.
Лагерь для интернированных расположен на берегу Уэрфано Ривер. Река Сирот – это название обретает новый и страшный смысл. Партизаны пробираются туда, надеясь помочь своим землякам. По пути они видят холм, превращенный в капище. Вокруг огромного дуба, растущего на вершине, вкопаны снарядные гильзы и разложены кусочки хлеба и мяса.
На подходе к лагерю парни попадают в долину, где недавно развернулось танковое сражение. Искореженные туши «Абрамсов» и русских «Т-90». Запах гари. Башенные орудия слепо уставились в низкое осеннее небо.
Русские отбили американский контрудар, но при этом понесли большие потери. При свете луны они возводят погребальный костер, и пламя, в котором сгорают мертвые, поднимается до небес. А потом они приносят жертву своим кровавым богам. Пленных американских солдат закалывают штыками. И за всем этим с башни танка следит огромный крылатый пес, и его леденящий вой разносится по округе…
Артем, у которого фильм поначалу вызвал приступ дикого ржания (особенно сцена высадки десанта на школьный двор), последние минуты слушал очень внимательно. Бред голливудских сценаристов и раньше принимал довольно прихотливые формы, но здесь был какой-то особый случай. Советские оккупанты устраивают в Америке капища и совершают языческие обряды. Нет, такое запросто не придумаешь, даже выкушав ведро ЛСД. И почему это так похоже на Светкины материалы для диссертации?
– Где вы такое раскопали? – спросил Артем. – И как называется, кстати?
– Сейчас скажу. – Феликс взял футляр, в котором хранился диск. – Только здесь по-английски. Сиси… Ссы…
– Чего-чего? Какие сиси? – Артем отобрал у него коробочку. Яркой обложки не было, просто бумажка с надписью фломастером от руки. – А, понятно. Scythian Dawn.
– Ну и что это значит?
– Скифский рассвет, – пояснил Артем. – Кстати, что-то знакомое. Что-то такое было, только очень давно. Фельетон какой-то… В «Советском экране», что ли? Не помню уже. Короче, был похожий фильм в девяностых или даже в восьмидесятых. Тоже, естественно, америкосы сняли. Точно, точно…
– Ну, ремейк, наверно, – пожал плечами Феликс.
– Ага, ремейк. Только оригинал назывался Red Dawn. Красный рассвет, а никакой не скифский. Там у них были нормальные злобные коммуняки…
Артем задумался. А ведь правда! Он видел немало голливудских поделок про феерических советских злодеев, но здесь было что-то новое. Где портреты Владимира Ильича, где тосты за руководящую роль партии, после которых герой выпивает залпом пол-литра спирта и закусывает стаканом? Вместо этого – идолы и славянские боги, да еще и знакомый крылатый песик…
– А что это за неведомая зверушка на танке выла? – спросил Артем.
– Ну, ты спросил! – фыркнул Феликс. – Ты здесь логику ищешь? Нормальное киношное чудище. Служебная собака Баскервилей. Или что-нибудь в этом роде.
– А почему она с крыльями?
– А почему Супермен в плаще и в плавках поверх трико? Для эстетики. Чтобы зрителей проняло. Ну и нарисовали.
– Это Симаргл, – неожиданно вмешалась девчонка. – Языческий бог. Просто он такой, не совсем обычный. С клыками, когтями. И еще он летать умеет.
Артем с уважением посмотрел на полуголую комсомолку. Феликс, напротив, ни капли не удивился такому проблеску эрудиции и одобрительно похлопал соратницу по коленке.
– А зачем Симаргл в Советской армии? – спросил Артем у Анечки.
– Чтобы америкосам страшнее было.
– Это что, в фильме сказано?
– Нет, сама догадалась. – Она подмигнула и соблазнительно потянулась.
– У нас особый метод просмотра, – хмыкнул Феликс. – С полным погружением. Попробовать не желаешь?
Он кивнул девице, и та, лениво поднявшись, достала из стола пластмассовый цилиндрик размером с палец.
– Что-то знакомое, – заметил Артем.
– Ну, еще бы, – сказал Дубов. – Полстраны пользуется. Только для других целей.
– Дай посмотреть.
«Карандаш для ингаляций», – гласила надпись на этикетке. Круглая эмблема – ободок красный, а в центре желтая звезда на зеленом фоне.
– Вьетнамская «звездочка»? Бальзам от насморка? Издеваешься?
Феликс заржал, довольный произведенным эффектом.
– Он самый. Ну и, конечно, с небольшим добавлением. Крышу сносит на раз.
– Да пошли вы на фиг, токсикоманы, – сказал Артем.
– Все культурно и без последствий, – обиделся Дубов. – Мы же тебе не в вену предлагаем ширяться. Или там, не знаю, в верхний наружный квадрант ягодицы.
Комсомолка при этих словах хихикнула.
– Даже марки глотать не надо, – гордо закончил Феликс. – Покажи ему, Аня.
Девчонка ободряюще улыбнулась и отвинтила крышку. Артем поморщился – аромат был не тот, что запомнился еще с детства, а какой-то странный. Сейчас он, скорее, отдавал гарью, нагретым железом и еще чем-то, что не сразу поддавалось распознаванию. «Запах смерти вокруг», – вспомнились вдруг Артему слова из стихотворения. Запах есть, это точно, ну а кровищи на экране, пожалуй, больше, чем в каком-нибудь «Рэмбо». Как это понимать? Он дополз до очередной отсечки в этом нелепом квесте? Первая звезда была на мемориале, вторая – вот она, на этикетке вьетнамского бальзама от насморка. «Как-то все это несерьезно, – подумал Артем. – Детский сад. А третья где будет – на рулоне туалетной бумаги?»
Пользуясь тем, что Артем отвлекся, Аня быстрым движением поднесла цилиндрик к его лицу. Он не успел отстраниться и сделал глубокий вдох.
Артем почувствовал жар, который зародился где-то в районе горла и начал волнами распространяться по телу, как будто ему вкололи хлористый кальций. Стало трудно дышать, а потом ему показалось, что противоположная стена колыхнулась, и по ней пробежала рябь, словно по поверхности водоема. Комната удлинялась, превращаясь в колодец, на дне которого плескалось ночное небо, а экран телевизора стал мерцающим отражением огромной незнакомой луны.
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5