Часть четвертая
Всем магам по заслугам

На следующий день нас сгрузили на какую-то повозку и повезли на лошадях. Надо сказать, перемещались мы довольно быстро, конечно, не так, как на единорогах, но и не со скоростью телеги. Я равнодушно отметил про себя, что мы движемся от гор – скорее всего, в сторону Рюшкиной деревни. Значит, скоро из нас построят новенький мост. Пусть и не железобетонный, но по прочности не уступающий никакой материи.

Вся процессия состояла из двух крытых повозок и пары конных сопровождающих. Маг ехал в первой и, видимо, указывал путь. После дня пути мы остановились на ночлег прямо в лесу. Нас с Мышуней сгрузили, как два куля, на какие-то подстилки в стороне от костра, который разводили орки. Нам было по-прежнему все до лампочки. Мы, как безучастные куклы, смотрели на обычные походные приготовления к ужину и ночлегу. Сам Ральф не принимал участия в них, а обошел вокруг, присматриваясь и прислушиваясь к лесу, а потом отошел чуть в сторону по своим магическим делам. Вокруг уже стало основательно темнеть, огонь на лужайке не давал сумеркам прокрасться к центру бивака, но окружающий лес уже фактически погрузился во тьму.

Я равнодушно зевал и думал… о чем же я думал? Вот орк идет… Машуха рядом сидит и так же безучастно смотрит на пламя костра… вот что-то бабахнуло на той стороне лужайки… (кажется, туда ушел Ральф?) еще какая-то молния… целый фейерверк… орки побежали куда-то в сторону, наверно, испугались…

Вдруг в голове словно что-то включилось, я чуть не оглох от грохота, взорвавшего целое дерево неподалеку, и почувствовал волну страха от вида ствола, падающего почти на нас. А затем во мне взыграли все чувства сразу: и тревога за Мышуню, и любопытство, и потребность что-то делать. А больше всего я разозлился на Ральфа.

– Кажется, не все гладко пошло у этого темнилы, и ему больше не до нас! – услышал я едкий голос егозы, полный ядовитых обещаний неудачливому колдуну.

– И кажется, что нам, наконец, удастся заплатить ему по счетам! – уже радостно крикнул я ей и бесстрашно кинулся в направлении канонады.

Правда, у нас хватило ума продвигаться перебежками от укрытия к укрытию. Слава богу – они тут располагались в достаточном количестве в виде толстенных стволов. Один раз магический разряд угодил в дерево, за которым мы спрятались. Уши заложило от звука разрываемой молнией древесины. Огонь охватил крону выше расщепленного взрывом ствола, и дерево стало падать – к счастью, мимо нас. Мы не стали дожидаться, пока дерево достигнет земли, а сиганули дальше – под укрытие уже упавшего дерева.

Оттуда нам удалось разглядеть поле боя, представлявшего собой завораживающую картину. Даже страх попасть под раздачу не мог остановить нас от того, чтобы не высовывать головы между ветвей.

На большом участке леса почти все деревья были повалены, а друг против друга постоянно перемещались две зыбкие фигуры людей. Зыбкие – потому, что они временами словно проявлялись, выстреливали молниями, а потом как бы мутнели и скачком переносились в другое место. Это было похоже на танец двух гигантских мотыльков, стреляющих друг по другу и все никак не могущих поймать соперника в прицел. Да и где тут поймаешь, если цель то растворяется в воздухе, то снова возникает за каким-нибудь стволом, то палит в тебя молнией?

Нельзя сказать, чтобы они безрезультатно пуляли в белый свет как в копеечку. Пару раз я отчетливо видел, как кто-то из них попадал в противника, но удар не достигал цели, а отражался или растекался по защите. Тот, что ближе к нам, был Ральфом – это я сумел разглядеть четко, а вот кто на него нападал – из-за дальности было невозможно понять, но я знал одно: враг моего врага – мой друг.

Мне так хотелось влепить и свою порцию – хотя бы одну завалящую молнию в Ральфа, что я уже приготовил все нужные силы, оставалось только разрядить ее. И такой момент настал: черная тень колдуна птицей скользнула к нам и проявилась всего в десятке метров. Недолго думая, я сразу же разрядил весь свой запас энергии в него. По двойной вспышке я понял, что Мышуня оказалась солидарна со мной. У меня только хватило сил сдернуть ее вниз за упавший ствол и свалиться рядом.

Я не услышал никакого шума от наших выстрелов, и последнее, что смог рассмотреть перед тем, как скрыться за спасительным стволом, было удивленно-раздосадованное лицо Ральфа, разворачивающегося в нашу сторону. Затем последовал оглушительный сухой треск, как будто у меня прямо в ухе рвали плотную бумагу. Такой звук я однажды слышал от ударившей рядом молнии. И тут же последовал дикий, визгливый крик – предположительно не мой и не Мышунин, так как она была где-то подо мной. Девчонка, конечно, могла выдать красивое сопрано при желании, но этот крик был жутким – так, наверно, кричат заживо жарящиеся люди. Тут же последовал еще треск, и крик оборвался. Кажется, Ральфу вышел полный абзац, так как больше наступившую тишину ничто не нарушало, если не считать звона в ушах. Было страшно выглянуть из-за бревна – а вдруг тот дальний маг решит пальнуть еще разок, ведь нам хватит и десятой части такого разряда…

Наконец мы с Мышуней сделали попытку пошевелиться. Я стал медленно подниматься, и вдруг чья-то рука легла мне на плечо. Я сжался от страха и приготовился к самым тяжелым последствиям, но затем стало обидно за трусость, и во мне взыграла спасительная злость (ну, вы знаете…). Резко подняв голову, чтобы смело взглянуть в глаза судьбе, я столкнулся со знакомым насмешливым прищуром, над которым в сумерках леса победно сверкала лысина…

– Ма-а… Маш! Посм… три… – Я чувствовал, как из меня сразу вырываются и смех, и рыдания, и бог знает что еще, смешиваясь в грандиозную истерику. Мы кинулись с егозой в объятия к старому провокатору и, наверно, с полчаса тряслись в счастливых рыданиях, слушая и не слыша извиняющиеся бормотания старого ректора.

Остановило эту всеобщую истерику явление новых лиц с нападающей стороны. Я почувствовал, что на моей шее повис кто-то, калибром примерно с меня. Вынырнув из-под Гарольдовой подмышки, я узрел счастливую Рюшкину харю.

– Вот стервец! И ты заодно! – крикнул я и уже без рыданий и вполне радостно обнял приятеля, одновременно с удивлением заметив Машуню в объятиях Сильвии.

Доконал меня вид сразу четырех единорогов, стоящих неподалеку. Я так и сел на бревно, за которым только что прятался, ничего не понимая в происходящем. А вокруг все бурно и наперебой обсуждали события, волновались за самочувствие друзей и радовались встрече. Так что уловить смысл этих пламенных речей было трудней, чем поймать нить всеобщего разговора во время застолья взрослых, когда они уже не могут стоять на ногах, но еще не приземлились мордой в салат (уж поверьте моему опыту).

Какое-то прояснение в мозгах настало, когда мы уже спокойно сидели у костра, разведенного орками, и пили чай с походными галетами, приправленными дымком. Гарольд по своей профессорской привычке произнес длинную речь, в которой изложил все свои хитроумные планы, которые, надо сказать, были почти полностью претворены в жизнь. Да уж, полностью… за одним ма-аленьким исключением: мы с Мышуней по-прежнему месили ногами эту фэнтезийную реальность, и как нам вернуться домой, теперь никто из людей уж точно не знал.

Так вот, Гарольд начал свой рассказ с повтора всех извинений о том, что подверг детей (то бишь нас) большой опасности. Но неоправданной эту опасность он не считал. Оказалось, что таким образом старый волшебник забрасывал здоровенный крючок, чтобы выудить Ральфа из замка. Ну, а наживкой, естественно, послужили мы. Академик давно подозревал темного колдуна в том, что он темнит (эка удивил!), но конкретных фактов у Гарольда не было. Также наш ректор знал кое-что о том зверском способе перемещения между мирами, что использовал Ральф, и еще когда в первый раз увидел нас в телах эльфа и вампира, понял, что темный колдун затевает что-то совсем уж нечеловеческое. После сопоставления многих фактов он догадался, что мы нужны темному магу для того, чтобы устроить что-то вроде связки миров.

– Идиот! – разгоряченно тряс бородой и сверкал лысиной в свете костра ректор. – Почему некоторые люди при запахе власти теряют рассудок? Разве не ясно, что такая жесткая связка между мирами чревата самыми страшными последствиями? Завязать напрямую в один узел материю двух миров и энергию четырех существ и еще думать, что это будет существовать вечность? Хорошо, я готов признать, что не до конца понимаю, как это задумано, но ведь понятно, что на любую такую конструкцию может найтись другой умник, который захочет там поковыряться, и что тогда останется от этих миров?

Если опустить его эмоции, то получалось, что единственным способом разобраться с Ральфом оставалось выманить его из замка, так как там его никто не смог бы одолеть. А мост темный колдун мог построить только в области истончения реальности, то есть в районе Андрюшкиной деревни. К тому же Гарольд хотел все же убедиться в планах колдуна, а уж потом биться с ним в чистом поле – все-таки негоже устраивать разборки на основании каких-то зыбких подозрений. Выпаханный лес красноречиво говорил в пользу того, что выяснения отношений двух обидчивых магов такого уровня лучше устраивать подальше от населенных пунктов.

В свое оправдание академик заверил нас, что следил за нами одними ему ведомыми средствами, как только мог. А мог он, один бог знает, сколько и чего. Когда мы еще только подъезжали к замку, они втроем уселись на двух единорогов и потихоньку выдвинулись в путь. Где-то посреди лесов к ним присоединилась пара наших волшебных скакунов. Когда Ральф выехал с нами в сторону места истончения реальности, Гарольду все стало окончательно ясно, и отряд спасателей с максимально возможной скоростью двинулся наперерез темному магу.

Гарольд попытался вызвать Ральфа на разговор, но два колдуна слишком хорошо знали друг друга, чтобы между ними оставались еще какие-нибудь недоразумения. Так что Темнила, почти не раздумывая, бросился на Лысину, и вот чем все закончилось.

Академик поблагодарил нас за то, что мы отвлекли Ральфа в ответственный момент боя и дали возможность Гарольду поразить врага. В этом поединке кто-то должен был умереть, ну или, в худшем случае – оба мага плюс все окружающие. Так что кучка пепла на месте Ральфа – это не самое плохое, что могло произойти. Ректор признался, что уже стар и не в силах накапливать так много энергии, как в былые времена. Если бы не помощь единорогов и нас, то он, возможно, и проиграл бы.

Все вроде было хорошо: плохиш отшлепан по попке так, что и от попки ничего не осталось; миру ничего такого сверхъестественно-темного больше не угрожает; тайные и опасные знания уничтожены, и город Клартен может спать спокойно. Вот только нам с Мышуней было тоскливо – ведь Ральф унес с собой информацию о том, как он запечатал наши тела.

Видя наши грустные лица, Гарольд признался:

– Ребята, до сих пор я недоговаривал вам многие вещи – можно сказать, использовал вас, играя на вашей детской искренности и доверчивости. Простите старого дурака, но я не видел иного пути, как выведать тайну планов Ральфа, а отпускать двух детей к нему, поведав все, что знал сам, означало подвергнуть вас еще большей опасности. Ведь маг без большого труда мог бы вытащить из вас любые сведения.

– Да уж, – вздохнул я. – И не напоминай – сидишь, как овощ на грядке, и философски ждешь, когда тебя слопают. Кстати, а почему вдруг к нам вернулись все ощущения? Ведь Ральф в тот момент еще был жив.

– Жив-то жив, только ему вдруг стало совсем не до вас, и он был вынужден концентрировать все внимание и силы на одном «собеседнике», – улыбнувшись, пояснил Гарольд.

– Хорошо поболтали! – одобрительно кивнул я. – Вас бы на такие беседы приглашать лес валить – двум бригадам лесорубов за неделю столько деревьев «не уговорить».

– Хорошо, что чувство юмора тебя не покидает, – усмехнулся академик моему сравнению магической производительности труда. – Но все же вернемся к вашей проблеме. Вы понимаете, что все пути, кроме одного, исчерпаны, и нам остается лишь одно: отправляться в горы…

– Спасибо, Гарольд, – тихо сказала Мышуня и после паузы пояснила: – Спасибо за «мы». Значит, по крайней мере, ты едешь с нами. Просто… иногда мне казалось, что у меня больше нет никаких сил… – На ее глаза навернулись слезы, и тут она шепнула совсем уж приятные для меня слова. – Если бы не Шиш… он ведь предлагал мост только из него строить… просил меня оставить…

Девчонка разрыдалась, кинувшись мочить рубаху не какому-нибудь Гарольду, или даже Сильвии, а мне. Ну… признаться, у меня тоже от таких воспоминаний слеза навернулась, но этого все равно никто не заметил, потому что вся компания, кажись, тоже рыдала в три крокодильих ручья. Даже ректор начал смущенно утирать платком лысину, не забывая прочувствованно посмаркиваться в тряпочку. Что уж говорить – чье сердце устоит перед вовремя пролитой девичьей слезой?

Это был один из самых длинных вечеров у костра в моей жизни. Мы, несмотря на усталость, обсуждали в мельчайших деталях Рюшкины успехи и то, как все друзья готовились сразиться за нас. Как Гарольд учил их вместе с единорогами добивать Ральфа, если сам падет в бою. Как они уговаривали этих волшебных существ помочь, и как единороги присоединились уже вчетвером, что говорило об их стремлении поддержать борьбу с темным магом. Друзья, в свою очередь, выспрашивали нас все о чувырлах, о бое с горным львом, о замке и деревне при нем и других приключениях.

Уснули мы с Мышуней, кажется, где-то посреди бесконечного разговора, только уже утром «совершенно неожиданно» найдя себя в объятьях друг у друга. Было ужасно стыдно, но, попробуй, объясни, что это сработал какой-то рефлекс самосохранения – мы просто настолько привыкли искать убежища и помощи друг у друга, что ночью наши руки нашли это убежище сами собой. По правде говоря, никто не хихикал и не подмигивал. Все только ласково и по-дружески сочувствовали – все-таки понимали, через какие испытания мы прошли.

Гарольд, не желая терять время, прямо за походным завтраком объявил всем дальнейший план действий: мы впятером на четырех единорогах летим обратно в замок Ральфа, чтобы к вечеру успеть туда, а орки – бывшие слуги темного мага – соберут лагерь и отправятся на повозках следом за нами, чтобы хотя бы к ночи прибыть на место.

Интересно, что единороги опять выбирали себе седоков. Этот вид транспорта оказался на высоте своих капризов. Сначала мы все во главе с академиком выстроились чуть не в шеренгу перед четырьмя белоснежными красавцами, с самым равнодушным видом стоявшими на опушке. Затем Гарольд произнес длинную прочувственную речь с рассыпаниями в благодарностях и подробными объяснениями наших намерений. И только потом эти горделивые существа стали по одному подходить к нам и выбирать себе ношу.

Я сразу заявил, что еду вместе с Мышуней, и к нам подошел новый, еще нецарапанный красавец. Хотя и на нашем старом знакомом следы почти зажили, но единороги правильно рассудили, что двойную ношу на себя возьмет сильнейший из них.

Эх, классно лететь через леса вслед за Гарольдовым единорогом и не думать ни о чем! Все-таки хорошо быть ребенком – все заботы автоматически ложатся на плечи ближайшего взрослого, а нам остается только размышлять, куда бы приткнуть нашу энергию, замешенную на любопытстве. Но притыкать ее было некуда, так что я болтал с егозой, «крепко» поддерживая ее на спине единорога.

– Мышунь, ты прикинь: Гарольд реально Темнилу разделал. Но если бы не я, фиг бы это удалось!

– Остынь, Мыша! Ты пальнул только на секунду раньше меня, так что не зазнавайся, – как всегда, ехидно ответила егоза, а сама уютно оперлась спиной о мою грудь, используя ее как спинку кресла.

– Нет, мы договорились, что я из семейства Шишей, а ты – Мышей, и не наоборот! – попытался я возмутиться, а в душе радовался, как быстро девчонка воспрянула после всех Ральфовых гадостей.

– Да ладно, – примирительно кивнула егоза, положив голову мне на плечо (совсем как в кресле самолета, но я опять не возражал) и продолжила: – Лишь бы не войти в семейство мостов или туннелей.

Я опять и снова купался в ее развевающихся волосах, на этот раз пахнущих дымом утреннего костра. Надо заметить – аромат не хуже всяких шампуней. Сильный большой единорог нес нас, словно порыв ветра две пушинки сквозь свою сказочную страну, про которую так славно читать в книжках и в которой так страшно оказаться, угодив в самую гущу событий и интриг. Но постепенно (конечно, не без помощи друзей) фэнтези начало сдавать свои позиции под поступью цивилизованных челов, и нам все ярче светил реальный шанс выбраться из этой канители.

– Ой, Мышунь, а что же там, на Земле, сейчас творится? – вдруг озаботился я.

– Не знаю… ИИ, наверно, порядки в клинике наводит…

– Ты представляешь, как там мог накуролесить Ральф? – клинило меня на проблеме.

– Да бог с ним, с Ральфом и ИИ! Что ты паришься, как миссионер в Африке? Меня больше наши тела и их нынешние обитатели интересуют. Ты прикинь, что будет, если эта женщина-вамп у меня дома окажется? Это ж мама не горюй – хорошо, если не начнет прямо с порога кровь из родичей пить…

– Эк тебя сильно прихватило! – усмехнулся я. – Ну подумаешь, дочка родителей не узнает. Всего-то дел: забьется себе в угол и будет там волком подвывать…

Успокоил, называется, теперь сам места не нахожу. С того времени как ИИ вернулся, там прошло… с полсуток примерно. Может, еще ничего страшного и не случилось. Но все равно, мысли тревожно кружились вокруг этой темы, как мухи вокруг чего-то стухшего. И вдруг до меня дошло:

– Слушай! А что, если со смертью Ральфа запоры на наших телах рассосались?

– Не думаю, но не мешало бы проверить, – согласилась егоза.

Мы сделали только один небольшой привал даже без разведения костра. Гарольд решил, что лучше перед походом в горы отдохнуть в замке. Я уже прямо во время привала нагрузил его проблемой наших земных тел, на что волшебная лысина почесалась и буркнула:

– Ладно, придумаем что-нибудь. А кстати, вот и еще одна причина поспешить в замок, вместо того чтобы устраивать в дороге соревнования по пролеживанию боков у костра.

В результате нашего блицкрига мы всего лишь чуток за полдень подъезжали по знакомой дороге к замку. Застава при виде четырех всадников на единорогах только рты открыла – кажется, такого здесь отродясь не видывали. Гарольд притормозил своего скакуна и трубным голосом возвестил четырем растерянным оркам:

– Слушайте, бывшие подданные и служащие Темного Ральфа! Я, глава города Зимних Роз, ректор академии, маг Гарольд довожу до вашего сведения, что ваш бывший господин пал вчера от моих рук в честном магическом поединке, и отныне все имущество мага принадлежит городу Зимних Роз, полномочным представителем которого являюсь я!

Несмотря на прямо-таки чиновничью заковыристость фразы, речь произвела убойное действие на слушателей. Они были готовы упасть на колени, особенно когда Гарольд продемонстрировал потускневший Аурунд (и когда только сноровистый старикан успел его найти в той кучке пела, что осталась от Ральфа?). В результате переговоров старый волшебник спокойно проследовал мимо заставы.

Дальше наша процессия уже не переходила на скольжение по грани реальности, а спокойно гарцевала через поселение по направлению к замку. Не знаю, какими способами здесь передавались новости, но нам навстречу со всех боковых улочек сбегалось разношерстное население. Абсолютно весь народ, что орки, что гномы и, конечно, малыши сихи буквально благоговели при виде единорогов.

– Маш, сдается мне, что главные на этом празднике все-таки не мы и даже не Гарольд, – усомнился я в том, что мы могли бы произвести такое сногсшибательное впечатление на толпу.

– Ты, Шиш, не въезжаешь, – пояснила егоза. – Всадники, способные проехаться на таких скакунах, должны пользоваться не меньшим уважением, чем сами скакуны.

Пока мы удивленно обменивались мнениями, наша процессия достигла ворот замка. Мне было до жути интересно посмотреть, как Гарольд справится с препятствием в виде стражи на воротах. Надо сказать, охрана замка сразу дала фору академику в виде открытых ворот. И это-то при отсутствующем хозяине! Явно орки пока не умели жить по правилам военных времен и не понимали, что такое безопасность собственных защитных сооружений.

Правда, надо сказать, двое стражников довольно эффектно, но не эффективно скрестили копья. А вот другая пара гораздо практичнее наставила пики прямо в грудь первого единорога. Правда, глаза этих орков выросли до размера эльфийских и вот-вот были готовы пролиться слезами от раздирающих их чувств. На сморщенных рожах читались и восхищение, и ужас, и попытка взять себя в руки, а главное – непомерное страдание, что им приходится перечить единорогам – существам мистическим даже здесь, в царстве разнузданных фантазий.

Гарольд не стал прессинговать физически, а громогласно разразился повторной речью (и не надоест же ему). Чем больше он грузил орков, тем тупее становились их морды. Наконец, я не выдержал и, спрыгнув на землю, подошел к стражникам.

– Эй, ребята! Вы жить хотите? – спросил я, отодвигая пальцем уставленное на меня копье. – Ну так слушай сюда, а то вы так ничего не поймете.

До Гарольда дошло затихнуть и с горделивым видом приступить к изучению ворон на крыше замка. Орки, сообразив, что с ними, наконец, заговорили на понятном языке, сосредоточили свое туповатое внимание на мне, ну а я продолжил натуральное объяснение:

– Так вот, от вашего хозяина Ральфа осталась только кучка пепла. Я сам видел, – странно, но именно такие фразы про то, что сам видел, больше всего убеждают самых тупых пацанов на улице. Поскольку орки от них сильно не отличались, я перешел к следующему этапу уличных убеждений с демонстрацией силы. – Просекаете? Наш маг вашего завалил, так что вы вместе со всем базаром переходите под его крышу. Слушай, Гарольд, ты не мог бы снести то старое дерево, для наглядности?

Я указал всем на здоровенное полузасохшее дерево, типа дуба или липы, стоящее в паре десятков метров от нас. Дед оказался понятливым малым (не зря академик!) и с удовольствием повторил лесоповальный трюк, которым они с Ральфом так успешно выпололи пару гектаров тайги. Получилось даже красивее: дерево словно сдуло с места вместе с корнями, и уже в полете оно занялось ярким пламенем, образовав показательный костер с пламенем «до небес».

– Ну что, въехали? Ему просто не хочется портить имущество, размазывая ваши кости по воротам, – пояснил я совсем погрустневшим стражам.

Зрелище потухшего Аурунда в руках Гарольда окончательно их убедило, и орки с самым виноватым видом расступились с нашего пути. Я прошел вперед и наткнулся на выскочившего на двор управляющего. Что и говорить, наша встреча оказалась нежданной! Он не меньше моего был уверен, что больше мы друг друга в этой жизни не увидим.

Однако, ну и дурак же этот Ральф! Оставить такого пройдоху у себя за спиной! Или не дурак – просто был уверен в своих силах? Кто знает, но факт оставался фактом: мы, два горе-колдунишки, оказались нос к носу в замкнутом пространстве двора. А что делают при встрече два смертных врага? Конечно, стараются уничтожить друг друга как можно быстрей!

Вот мы и стали уничтожать… просить помощи у замешкавшегося в воротах Гарольда не хватало времени, а никаких подсобных волшебных средств ни у того, ни у другого не было. С перепугу мы почти мгновенно выстрелили самыми обычными огненными шарами, но и эффект от них оказался близок к нулю, так как на магов, пусть и плохоньких, такие простые штучки не действовали. Проблема оказалась серьезной – у меня с собой не было никакого оружия, а этот толстый тип выхватил из-за пояса нож. Я в последнем усилии соорудил небольшую магическую сосульку (на большее не осталось сил) и запустил ею в управдома. Он, однако, удачно сместился, пока замахивался своим тесаком, и ледяная пика только несерьезно полоснула его по плечу.

Все! Больше ему ничего не мешало пришпилить меня, как жука на булавку. Я в панике попытался уйти из-под удара, как управдом вдруг замер в красивой позе с занесенным надо мной кинжалом. Хорошо так замер, надолго. Я понимающе оглянулся назад и встретился с укоряющим взглядом Гарольда, а в голове раздалась мысль:

«Что же ты так плохо уроки учишь? У тебя хватило бы сил обездвижить его на небольшое время, а ты тут праздничными фейерверками занялся».

– Прости, Гарольд! В спешке вечно не за то хватаешься…

– Ладно, вперед наука будет, – согласился старик и спросил: – Лучше познакомь меня с памятником.

– А! Этот «мальчик с ножом»? Местный управляющий, который успел предать и Ральфа, и меня, и, кажется, себя тоже. В общем, гнусный тип…

– Ну, это мы с помощью наших белогривых друзей определим… – сказал Гарольд и, обернувшись к остальным прибывшим, объявил. – Сейчас сразу же проведем общий сбор всем служащим и определимся с будущим замка.

Все спустились со спин единорогов и по указанию старого ректора отошли в сторонку. Вся челядь, собравшаяся по просьбе-приказу Гарольда, выстроилась в одну длинную шеренгу, завершала которую живописная фигура управляющего, начавшая оттаивать, но все еще не способная опустить высоко поднятую руку.

Затем академик пошептался с моим старым белогривым знакомцем, раненным в бою со львом, и тот медленно пошел вдоль ряда людей, орков и сихов, внимательно заглядывая им в глаза. В моей голове раздалась поясняющая мысль Гарольда:

– Единороги одним им ведомым способом определяют подлинную сущность существа, легко отделяя подлость от страха, жадность от глупости, зависть от обиды… Нам, обычным существам, невозможно определить, кто перед нами: по-настоящему плохой человек или просто запуганный, обиженный или глупый. Смотрите…

Единорог остановился у третьего по счету человека и наклонил голову, упершись в него рогом. Гарольд показал ему жестом, чтобы тот отошел в сторону, и единорог медленно проследовал дальше, еще несколько раз повторяя этот жест, таким образом выявив неблагонадежных слуг.

Неожиданность произошла, когда единорог дошел до управдома, стоящего последним в этой шеренге. Я с радостью пронаблюдал, как длинногривый красавец, почти не задумываясь, угрожающе наставил рог на толстозадого. Но затем его бивень стал наливаться характерным золотистым свечением. Гарольд тут же бросился к белогривому и, пытаясь заслонить тушу управляющего от не на шутку рассерженного рогатого судьи, начал объяснять, что нехорошо начинать правление замком с кровавой расправы, что вокруг женщины и дети, и единорогу нужно подумать, какой он пример подаст другим разумным. По утихшему свечению рога и горделиво поднятой голове стало понятно, что магический скакун внял увещеваниям академика.

Совсем оттаявший управдом, поняв недвусмысленный жест Гарольда, посеменил к открытым воротам. Не знаю, где он теперь будет отстирывать штаны, но свою паршивую жизненку он все-таки сохранил. Мерзавцу конкретно повезло – горный лев был гораздо честнее и смелее, но не смог уйти целым после встречи с белоснежным обвинителем грешников.

Остальным отобранным единорогом служивым Гарольд выдал по золотому «за старание» и попросил немедленно собрать вещи и покинуть замок. Оставшимся, благополучно прошедшим эту процедуру работникам Гарольд (уже третий раз за вечер) прочитал длинную речь о падении Ральфа и о том, что замок переходит под патронат города Зимних Роз. А потом он объявил интересную новость: временным наместником замка назначается… маг высшей ступени Сильвия!

– Вот дела! – шепнул я стоявшей рядом егозе. – Мало того, что она маг высшей категории, так еще и начальником здесь будет. Что-то стало с местным средневековьем, если женщин стали выбирать на руководящие должности?

– Кто ж ее выбирает? – как всегда, усмехнулась Машуха. – Не выбирают, а назначают, и потом, мало что ли всяких колдуний по замкам сидит?

– Все равно, здорово!

Дальше все занялись своими делами: слуги пошли готовить праздничную панихиду, совмещенную с чествованием нового наместника. (Вот уж точно: король умер – да здравствует король!) А Гарольд с Сильвией под нашим с Машухой руководством пошли осматривать, а заодно и разминировать магические апартаменты. Волшебники по достоинству оценили внутреннее убранство замка, в котором пока решили ничего не менять, чего не скажешь о дворе и внешних стенах – но об этом обещала позаботиться Сильвия.

Как ни странно, Гарольда сильно озаботило, где Ральф спрятал драконьи когти. Я предположил, что они были у того с собой во время боя, но академик сказал, что все там проверил, и нигде их не нашел. Как уж он искал в замке, я не знаю, но в итоге два наших украшения оказались в его руках. Как, впрочем, и много еще чего волшебного, в чем мы с Мышуней решительно не разбирались. Но в чем-то и разбирались, а именно – в своих пожитках, конфискованных Ральфом пару дней назад.

Пока мы ходили по замку, я задал академику давно мучивший меня вопрос:

– Гарольд, а почему бы тебе не вставить в лоб Аурунд? Ведь он, кажется, усиливает магические способности.

Академик понимающе улыбнулся и ответил:

– В свое время я чуть было не соблазнился, но бог миловал. Понимаешь, этот кристалл, действительно, неимоверно усиливает мощь хозяина. Без него Ральф никогда бы не стал великим магом. Однако камень начинает постепенно подчинять мысли хозяина одной цели: жажде власти. Не знаю, откуда в нашем мире эти кристаллы, но они по праву считаются украшением монархов. Надо сказать, не очень хороших монархов, скорее деспотов. Сильному магу усилители не нужны, а вот сохранить свободу воли – это будет поважнее. Так что такой камень во лбу считается в Зимних Розах чем-то вроде проявления плохого магического вкуса.

– Понятно: либо девица в темнице, либо коса на улице… – глубокомысленно кивнул я.

– Ты это о чем?

– О морковке, – еще более таинственно пояснил я.

– А-а… – промычал Гарольд, будто что-то понял, и прошел дальше по коридору.

Вечер удался на славу: мы быстренько по очереди помылись в довольно приличной Ральфовой ванной комнате и поспешили к ужину. Там мы от души объедались всякими вкуснятинами местного изготовления. И все было бы хорошо, если бы Машухе вдруг не взбрело в голову вспомнить:

– Эх! Сейчас бы сюда мороженого… хоть самого простого.

Я чуть не взвыл – так мне его захотелось! Вот ведь странная штука: на Земле его можно было есть каждый день, но вспоминалось оно довольно редко, ну, может, раз в неделю или даже в месяц. Сейчас же мы какую-нибудь неделю тут болтаемся, а сладкой и холодной субстанции захотелось, будто манны небесной этим, как их – ну, которые по пустыне зачем-то сорок лет за Моисеем таскались.

Сильвия своим внимательным колдовским взглядом сразу заметила непорядок в нашем настроении и спросила: что это за мороженое такое? Пришлось ей описывать, какое оно вкусное да сладкое. К концу объяснения мои слюни можно было собирать в отдельную чашку, как яд у змеи. А моложавая бабка завелась с полтычка, решив, что такой продукт нужно обязательно внедрить и в этом мире. На что я рассмеялся, заявив, что на Земле таких продуктов еще пруд пруди, с ходу вспомнив про кетчуп и майонез.

Колдунья тут же составила программу вытаскивания из нас рецептов и экспериментирования на кухне. На мои возражения, что здесь нет миксеров и морозильников, она тут же заморозила мой сок в стакане и превратила жаркое на моей тарелке в фарш. Машуня попыталась еще скромно возразить, что для мороженого нужны сливки и ваниль, а для майонеза – яйца и растительное масло, но такие хилые потуги оказались встречены снисходительной улыбкой.

На помощь мне неожиданно пришел Гарольд, который напомнил, что я о чем-то просил его на привале. Я немного побарахтался в своих воспоминаниях и сообразил о наших заброшенных на Земле телах, спросив: каким образом он собирается меня переправить отсюда, где реальность была толстой и грубой, как местная повариха? Академик только усмехнулся и, не вдаваясь в детали, сказал, что есть одно средство…

Мы решили разделиться, оставив женщин с Рюшкой колдовать на кухне, а сами с Гарольдом нанести кратковременный визит на Землю. Вернее, я пойду туда, а он, как всегда, постоит на стреме. Егоза с явно выраженным нежеланием отпустила меня в рискованное путешествие. Но кто она мне, в конце концов, мама или жена, чтобы так беспокоиться? Смотри, Сильвия – так и горит желанием сварганить кучу мороженого. Кстати, не факт, что у них что-нибудь получится – Машуха-то не спец в кулинарии. В общем, дав совет взбивать осторожно, но быстро, а масло вливать в майонез медленно, я покинул кулинарный совет вслед за ожидающим в дверях Гарольдом. Мы вышли с ним во двор замка, только чуток подсвеченный луной и слабым светом из окон. В темноте отчетливо просматривались белые тени, стоящие прямо посреди площади.

– Ух ты! А я совершенно забыл о единорогах, – шепнул я волшебнику. – Как же ты их заставил остаться здесь на ночь?

– Просто уговорил – ну что им стоит тут поспать? Ведь вокруг места населенные, а здесь их никто не потревожит. И потом, я не уверен, что во сне единороги остаются в этом мире. Но пока они еще не спят, почему я и поспешил их навестить.

– Постой, мы же собрались на Землю. Так зачем мы вышли к единорогам?

– В правильном направлении мыслишь, парень! – хихикнул Гарольд, хитро отразив лысиной лунный свет.

– Мы что, на них поедем?

– Нет, не совсем, но можно сказать и так… – С этими словами академик подвел меня к одному из единорогов и шепотом стал его о чем-то упрашивать. Вот тут-то мне и стало все ясно. Оказалось, что глаза этих волшебных созданий заменят нам кристалл Гарольда. Когда речь была закончена, старый маг пошел в сторонку, одновременно подзывая меня и единорога за собой.

Там возвышалась копна сена. Сено нужно было не для того, чтобы его лопал единорог, а чтобы наши телеса комфортно провели время, пока мы сами будем путешествовать. Гарольд усадил меня на копну рядом с собой, и мы стали смотреть с двух сторон в огромные синие глаза белого скакуна. Да, совершенно определенно, кристалл не мог тягаться с этим синим морем, затягивающим зрителя в свою глубину почище Бермудского треугольника. Спустя совсем немного времени я стоял на туманной дорожке межмирья и с удивлением спрашивал Гарольда:

– Зачем вообще нужен кристалл, если в любом месте эти красавцы могут своим гипнозом кого угодно сюда забросить?

– А ты попробуй, уговори их. Я всего третий раз в жизни таким способом выбираюсь в межмирье. Этим четырехногим волшебникам все равно, откуда забрасывать путешественника, лишь бы у того имелись мало-мальские способности к магии. Хотя сами предпочитают скользить на грани реальности, выбирая легкие пути. Странные и таинственные существа, но искренние, свободолюбивые и добрые. Невероятное везение, что нам удалось заинтересовать их в своем походе к горам.

– А мне кажется, что они просто стремятся восстановить нарушенное равновесие и вернуть в тела их законных хозяев, – прокомментировал я воспевание единорогов.

– Ну да, одно другому не мешает, – согласился Гарольд и зашлепал ногами по дорожке, слегка сметая с нее звездную пыль.

Мы не стали впустую гулять по просторам межмирья и за первым же поворотом вышли к нужной нам ржавой двери.

– Я пробовал просчитать, в какое время суток ты угодишь, но это оказалось довольно сложно, – сказал, стоя перед дверьми, Гарольд. – Слишком много времени прошло, а твои замеры тогда были неточными.

– Стоило и считать? Я даже и не вспомнил. Все равно на месте разбираться придется.

– И все-таки там, предположительно, день. Так что с поиском спящего тела могут возникнуть проблемы.

– Зато все остальные будут бодренькие, – не терял я оптимизма. Какая беда может сравниться с участью моста, пусть и мирового значения?

– Передай им, что… – Гарольд что-то просчитывал в уме. – Я надеюсь… по их времени не пройдет и дня, как они могут оказаться в собственных телах… и пусть не пугаются, если окажутся в горах в гостях у дракона.

Я кивнул – мне было все ясно. Вот только как мы попадем в горы за двое-трое суток, пока оставалось непонятным. Не прощаясь, я нырнул в ворота и почувствовал, как меня начало стремительно нести к своему телу. Вспомнив о своих предыдущих ощущениях, я притормозил свое падение, и, как только почувствовал «волосы становятся дыбом», а меня сейчас от всей души шарахнет защитой, отпрянул от цели. Все было ясно – защита, установленная Ральфом, никуда не делась.

Не давая себе раскисать, я принялся «шарить вокруг» в поисках подходящего места посадки. Однако и это оказалось не так-то просто. Видимо, Гарольд оказался прав в расчетах, и сейчас там был день. Сложность заключалась еще и в том, что мне нельзя было уходить далеко от своей цели, а то как я иначе найду свое тело там? Пришлось пару раз возвращаться к наэлектризованному центру всех моих бед и начинать поиск вокруг, пока я, наконец, не воткнулся во что-то подходяще спящее.