8
Город Торрен был самым южным городом Туага. Не очень большой, не очень значительный. Но Сельф ан Сельфин выбрал его не столько из–за малого размера, сколько из–за порта. Хотя в крупном городе и проще затеряться, но там, как объяснил он Володе, всегда много Ищущих, и, как правило, располагаются головные офисы Инквизиции. Это бы не сильно испугало Грэда, но вот порт… За портовыми городами Инквизиция приглядывала особенно тщательно, ибо оттуда легче всего сбежать какому–нибудь еретику. Торен, с точки зрения Артиста, был идеален еще и в том плане, что хоть и обладал портом, но располагался в стороне от основных торговых маршрутов. В нем швартовались, в основном, каботажники, осуществляющие перевозки грузов внутри страны. Из–за этого службы Церкви уделяли не очень много внимания захудалому городишке на окраине Туага. Этим вовсю пользовались контрабандисты и искатели приключений всех мастей, превратив Торрен в своеобразное место встреч деловых людей для заключения не совсем законных сделок. Понятно, что такое место, не слишком безопасное с точки зрения простого обывателя, лучше всего подходило тем, кто хотел укрыться от длинных рук Святой Матери–Церкви.
– Все равно я этого не понимаю, – вздохнул Володя.
– Поймешь, – рассеянно отозвался Сельф, осматриваясь по сторонам. – Да где же она, Зверь ее раздери…
– Кто?
– Гостиница. В прошлый раз на этом вот перекрестке стояла. И еще, не думай, что я тебе все рассказываю про Торрен просто потому, что мне поболтать захотелось. Напороться на нож здесь очень легко, и никто не будет искать твоих останков. Поэтому зазубри себе все эти правила так, чтобы от зубов отскакивало.
– От чьих? – не удержался от ехидного замечания мальчик.
– Желательно, твоих оппонентов, – без юмора отозвался Грэд. – И самое главное правило: здесь крайне не любят любопытных. Поэтому никогда никого не расспрашивай о его прошлом или его делах. Захотят – сами расскажут. Нет – молчи. Излишне любопытных могут принять за шпионов.
– Даже меня примут? – не поверил мальчик.
– Примут, не примут… какая разница трупу? Думаешь, кто–нибудь будет проводить следствие, и разбираться, шпионишь ты, или так неуклюже пытаешься проявить вежливость? Ага. Вот она.
Грэд, уже не слушая Володю, уверенно свернул в переулок, обогнул дом и вышел на другую улицу, где поднялся на крыльцо с широкими двухстворчатыми дверями. Мальчик прошмыгнул следом.
– Ба!!! Артист! Давненько тебя не было! – приветствовал вошедшего невообразимых размеров бармен, который у стойки неторопливо протирал полотенцем деревянную пивную кружку так, словно та была сделана из дорогого хрусталя. – А это кто с тобой? Неужто сын?
– Отвали, Джек, – беззлобно отозвался Сельф, с непринужденной легкостью обходя многочисленных посетителей, заполнявших зал и располагавшихся не всегда на стульях или скамейках. Многие валялись на полу, вдохновенно похрапывая.
Володя не обладал столь большим опытом трактирного маневрирования и поэтому несколько раз наступил кому на ногу, кому на руку. Впрочем, это не сильно побеспокоило спящих.
Бармен оторвался от своего философского занятия, достал из–под прилавка какую–то бутылку без этикетки, ловким движением налил из нее немного в кружку и подвинул Сельфу.
– Как обычно, – заметил он. – Первая кружка за счет заведения.
Сельф хмыкнул.
– Надо же. Все еще помнишь наш спор.
Володя вопросительно глянул на Сельфа, хотел что–то спросить, но вспомнив давешний инструктаж, промолчал.
– Джек, у тебя есть что–нибудь для мальчика? Поесть, попить. Только никакого алкоголя… знаю я тебя.
– Эй, Артист, ко мне тут приходят выпить, а не умываться…
– Джее–э–эк…
– Ну, ладно–ладно. Посмотрю, что там есть. Молоко подойдет? Ничего другого, извини, не найду.
– Самое то.
Рядом обиженно засопел Володя, на что Сельф не обратил внимания.
Вопреки ожиданию мальчика, бармен никуда не ушел, а крикнул в сторону двери за стойкой. Через мгновение оттуда выскочил взлохмаченный парнишка лет двенадцати. Выслушал заказ и удивленно глянул на Сельфа. Видно, посчитал, что молоко для него – Володю из–за высокой стойки он видеть не мог.
– Ты еще здесь? – ласково поинтересовался Джек. Парнишку как ветром сдуло.
Сельф ногой придвинул себе высокий табурет, поудобнее устроился на нем, отхлебнул из кружки и через плечо оглядел зал.
– У тебя, я гляжу, как обычно, полно народа.
– Не жалуюсь, слава Спасителю.
– Новости есть?
– Вообще, или…
– Или.
Володя опять засопел. Ему было скучно, а разговор взрослых оказался совершенно непонятен. Джек рассказывал о каких–то кривых, косых и других инвалидах, которые, слава Спасителю, в городе отсутствовали. Если бы не запрет Сельфа, мальчик давно ушел бы из этого тесного, пропахшего алкоголем помещения. Но тут, к счастью, вернулся парнишка и притащил кувшин с молоком и мягким, сразу видно, что только из печи, хлебом. Бармен одобрительно кивнул и пододвинул все это Володе. Мальчик растерянно глянул на еду, понимая, что просто не дотянется до стойки. Сельф, не говоря ни слова, слез со своего табурета и усадил на него Володю. Налил в протянутую Джеком кружку молоко и отломил кусок еще горячего хлеба. Сам спихнул с еще одного стула спящего человека и сел рядом.
– Так что ты там говорил про Ищущих? – продолжил он разговор, словно ничего не случилось.
– Говорю, что никто ничего не понял. Никогда не видел столько Ищущих разом. Это было… дай Спаситель памяти… – Джек задумался. – Да, лет пять назад. Перерыли весь город, а что искали – непонятно. Мы уж думали – все, накрылась наша Тихая Гавань, но церковники никого не тронули. Как приехали, так и убрались. Перевернули весь город вверх дном – да, но никого не взяли.
– Что, совсем никого? – удивился Сельф. – Не похоже на Инквизицию.
– Слушай, Артист, ты слышишь, что я тебе говорю, или нет? Какая Инквизиция? Я же говорю: Ищущие приезжали. И не просто – из ордена Очищающих! Они многих задержали, но когда уезжали – всех отпустили.
Сельф только головой покачал.
– Что–то тут не то. И мне это очень не нравится.
– Да ладно тебе. Наоборот, радоваться надо. Обычно после таких рейдов Церкви…
– Вот именно. С чего бы такая доброта от Ищущих? Единственное объяснение, которое приходит мне в голову… – Сельф задумался. – Что–то происходит. Недаром вся Церковь уже столько времени на ушах стоит… И в империи неспокойно… – он покосился на Володю, но тут же покачал головой. – Мне это совсем не нравится. Знаешь, Джек, вот плохо так говорить, но ей–богу, лучше бы эти Ищущие совершили обычный рейд. Ведь ясно, что они искали кого–то конкретного. Задерживали всех, похожих на определенное описание. А уезжая, отпустили. Им даже некогда арестованными заниматься было. Сам говорил, что просто повыгоняли из тюрем, и все. Вот мне и интересно, кого это искал целый отряд Ищущих здесь пять лет назад?..
– Да дзенн его знает! Слушай, Артист, ну чего тебе вечно неймется? Тебе больше всех надо?
– Спокойней живется, когда все понимаешь. Но ты прав. Не подскажешь, где здесь можно остановиться?
– Вот те раз. Ты ж всегда у меня останавливался. Или не нравится чего?
– Нет–нет, но на сей раз я не проездом. Боюсь, мне придется задержаться в этом чудесном городке надолго. Сам понимаешь, – Сельф кивнул на сидящего рядом с ним мальчика.
– Понятно, решил остепениться, завести семью, – с ухмылкой кивнул Джек.
Артист оценивающе оглядел свою кружку, потом трактирщика. Тот поспешно поднял руку.
– Понял–понял. Кто хоть он такой?.. Не скажешь? Я так и думал. А поселиться все равно можешь у меня. Неужели ты думаешь, я не дам приют старому другу?
– Спасибо. Я всегда знал, что на тебя можно положиться.
– Конечно. С тебя, кстати, два динара.
– Что? Ты же сказал…
– Я сказал, что первая кружка тебе бесплатно. А ты уже третью допиваешь. Между прочим, это вино очень редкое. Коллекционное. Мальчика я тоже не обещался бесплатно кормить.
Сельф что–то проворчал себе под нос, но расплатился без споров.
В комнате он первым делом осмотрел каждый угол под недоумевающим взглядом Володи. Потом достал из сумки сменную одежду и переоделся. Мальчик поспешно схватил свою сумку, но Сельф его остановил.
– Сиди здесь.
– А?..
– Владислав, тебе придется пока посидеть здесь. Прошу тебя, никуда не выходи. Первое время без меня вообще на улицу не выходи. Поверь, я не шутил, когда говорил, что этот город опасен.
– Но что мне делать? – Володя видел, что Сельф не врет и действительно тревожится за него. Но от этого не легче – заняться здесь совершенно нечем. Даже книг нет, чтобы почитать, чем обычно он и спасался, когда жил дома.
– Потерпи немного. Что–нибудь придумаю, – пообещал Грэд.
– Конечно… не впервой, – тихо вздохнул мальчик.
Все знакомо, и все как обычно… Володя с тоской посмотрел на закрывшуюся дверь и сел на краешек кровати. Когда он смирился с тем, что каким–то образом попал в другой мир, то надеялся, что хотя бы в этом новом мире не придется прятаться, помирать с тоски, сидя в квартире и опасаясь выйти даже на лестничную клетку. Но нет, похоже, и здесь то же самое. И хуже всего, что даже не знаешь, где может подстерегать опасность. Что ж… все сначала…
Володя подошел к окну и начал наблюдать за прохожими. За неимением других занятий – и это дело. К счастью, окно комнаты выходило на улицу перед главным входом в гостиницу, и здесь постоянно кто–то входил–выходил, мимо проносились всадники, шли люди. Кто–то приезжал, кто–то просто заглядывал в трактир на первом этаже. Неожиданно это занятие увлекло мальчика. Будь это в его мире, это оказалось бы не так весело. Но тут… Люди в странных одеждах, словно сошедшие со страниц книг Стивенсона про пиратов. Вот разряженный купец беседует с похожим на нищего оборванцем. Странное соседство. Однако, судя по словам Сельфа, вполне обычное для Торрена.
За этим занятием и застал его вернувшийся Артист. Володя, услышав звук открывающейся двери, соскочил с подоконника.
Сельф молча прошел в центр комнаты и плюхнул на стол большой пакет.
– Скучаешь?
– Нет. Я за прохожими наблюдал. Интересно. Тут такие разные люди.
– Это ты верно подметил. Но теперь тебе скучать не придется. – Сельф раскрыл пакет и одну за другой вынул из него несколько книг. – Вот. Первые дни мы будем с тобой заниматься историей религии. Без этого – никуда.
Володе сейчас, честно говоря, было абсолютно все равно, чем заниматься, лишь бы не скучать. Но такой выбор его озадачил.
– А почему именно история религии, а не история мира?
– Видишь ли, в чем дело… Не зная истории мира, прожить можно. Многие и живут. А вот не зная истории религии, можно прожить только до встречи с первым священником, Ищущим или инквизитором. Тебе повезло, что ты маленький, и никто не обращает на тебя внимания. Будь ты постарше, нам бы не удалось так легко выбраться… – Тут Сельф задумался, а потом честно признался. – Да будь ты постарше, я бы и связываться с тобой не стал.
Его прямота подкупала, но и пугала. Володя поежился, представив себя одного в этом чужом и незнакомом мире, ничего не знающего и не понимающего. Вот уж действительно удача… Удача? Мальчик впервые задумался, как и почему он здесь оказался. И было ли все случившееся удачей?
– А…
– М–да…
Володя и Сельф одновременно посмотрели друг на друга. Артист хмыкнул.
– Для своих лет ты очень сообразительный малый. Действительно, было ли простой удачей, что ты оказался в этом мире, что оказался в нем рядом со мной, и что ты в том возрасте, в котором на тебя никто не обратит внимания? Ни на твое странное поведение, ни на полное незнание молитв и всего того, что знает любой человек Танра.
Володя под оценивающим взглядом Артиста поежился.
– Я… я не знаю…
– Да уж. Это точно… – Сельф отвернулся. – Вот и я не знаю. А хотел бы… Эти непонятные рейды Ищущих… перетряска всей Церкви… и, как это ни парадоксально, похоже спецслужбы Церкви и Нада действуют совместно.
– А?
– Не обращай внимания. Просто мысли вслух. Разговаривал сейчас с одним своим старым знакомым. Интересные вещи он мне рассказал. Но не забивай голову. Вряд ли тебе это будет интересно. Давай заниматься. Я принес учебник по религии для младших классов церковно–приходских школ. С него и начнем. Тебе придется наверстывать. Самое главное, обязательно выучи основные молитвы так, чтобы даже ночью мог их прочитать, вздумай кто спросить.
– У меня хорошая память, я уже говорил…
– Вот и включай ее на полную. И пока не выучишь основы – даже за порог не пущу.
– Раньше ты так не говорил, – обиженно буркнул Володя.
– Пока ты не знал языка – говорить о чем–либо было бессмысленно. Потом нам приходилось заметать следы. На всякий случай. А в этот город мы для того и пришли, чтобы решить все проблемы. Так что – за учебник. Для начала, вот этот. – Сельф выбрал из кучи одну книгу и кинул ее на кровать, которую отвел мальчику. – Читай.
Володя взял книгу, повертел ее и пожал плечами. От такой скучной вещи, как «история религии» он ничего интересного не ждал и потому особого вдохновения не испытывал. Сейчас он бы с большей радостью прочитал что–нибудь про пиратов…
* * *
– Ну? – Герладий поднял тяжелый взгляд на очередного гонца.
– Никаких следов, господин.
Герладий в раздражении разбил кружку об стену и выругался. Еще два месяца поисков – и ни одной ниточки. Проклятый маг словно специально следы заметал. Но ведь известно, что он – ребенок… хотя кто это утверждал? Известно только, что маг выглядит как ребенок, но является ли?.. Бр–р–р. Герладий потряс головой. Совсем запутался.
– Ты еще здесь? – повернулся он к гонцу. – Ступай на кухню, тебя накормят. Да, и позови там кого–нибудь, пусть приберут здесь.
Когда гонец ушел, Ищущий снова задумался. Какая–то мысль крутилась… никак не ухватишь… Вот! Ведь их двое было! Это установлено достоверно. Мальчишка–маг и его спутник. Почему же он упустил этого спутника? Почему сосредоточился на маге? А может, проще будет отыскать именно спутника?
– Сколько времени потеряно! – Герладий понимал, что винить некого. Действительно, когда он понял, кто помог ему, поймать мага превратилось для него в идею–фикс. Он носился с ней, как одержимый. И только сейчас, когда немного успокоился, сумел взглянуть на проблему более трезво.
– Проклятье! – Ищущий с силой саданул кулаком по столу. – И тут ты меня обставил! Кто же ты такой?!
– Ваша милость, еще один гонец! – в дверь осторожно заглянул солдат.
– Гонец? – вроде больше никто не должен приехать. – Зови.
Этот посланник резко отличался от прежнего. Четкие, уверенные движения опытного бойца, внимательный взгляд без тени страха или подобострастия. Знает себе цену. Против воли Герладий заинтересовался. Откуда он такой?
– Ищущий Герладий? – поинтересовался гонец.
– Он самый.
– Вам послание от его преосвященства архиепископа Варградского Итана бер Саана.
Теперь все ясно. От посланцев этого человека другого и ожидать нельзя. Герладий взломал печать и углубился в чтение. Первые же строки заставили его вздрогнуть и вчитаться внимательней. Проклятье! Да что же происходит?! Оказывается, его сообщением заинтересовался лично бер Саан и теперь собирается прибыть сюда, чтобы возглавить расследование. Мысли заметались. Необходимо срочно начинать поиск спутника таинственного мага. Каждый лишний день промедления грозит окончательной потерей следа, если уже не поздно. Но для этого надо проигнорировать приезд главы Очищающих… Такое даже в бреду ни одному служителю Церкви, мечтающему дожить до старости, не придет в голову, однако Герладий в этот момент был близок к тому, чтобы не выполнить прямой приказ архиепископа Варградского. К счастью, опомнился. Значит, придется перепоручить дело. Герладий тяжело вздохнул. Относительно рвения местных служак он не заблуждался. Поначалу разовьют бурную деятельность, а как только он уедет, все спустят на тормозах. Ну, не нашли, бывает. Только его присутствие и постоянный надзор заставляли их шевелиться. Однако делать нечего.
Герладий склонил голову.
– Повинуюсь. Выеду сразу, как соберу своих людей и отдам кое–какие распоряжения местному отделению Инквизиции.
* * *
– Что значит – «не так»? – Артист нервно мерил комнату шагами, изредка поглядывая на сжавшегося на кровати Володю с разбросанными перед ним книгами. – Ты считаешь себя умнее Спасителя?
– Да причем тут ваш Спаситель?! – Володя едва сдерживался, чтобы не расплакаться. – Ваши молитвы я выучил. Некоторые практически не отличаются от тех, что я учил дома. Отче наш, например. Другие чуть–чуть отличаются. Еще несколько я вообще не знал. Но они обращены к вашему второму Спасителю, о котором я ничего не слышал! А ведь Библию я дома читал!!! Мы с мамой ее каждый вечер читали! И я все помню. В вашей Библии есть такие места, которых попросту нет в той, что я читал! А многие настолько переделаны, что у них смысл кардинально изменен!
– Кардинально изменен, – фыркнул Сельф. – Словечки для восьмилетки у тебя. Ты уверен? Может, чего–то не помнишь?
Володя обиженно засопел. Сельф махнул рукой.
– Ладно–ладно, не забыл про твою память. Но как такое может быть?
Артист подошел к кровати и поднял библию. Повертел в руке.
– Это раритетное издание. Полная копия того, что пришла с людьми на Танр. Ты, судя по всему, из того же мира, откуда все люди. Значит… значит, ваша Библия первична. В таком случае, отличия если и должны быть, то не слишком большие. Это ведь не Библия Второго Спасителя, написанная уже им самим. Я специально разыскал это издание, чтобы тебе легче было. Слушай, а может, ваша неправильная?
Володя пожал плечами.
– Откуда я знаю? У нас ее переводили на многие языки. Кто знает, как там в оригинале? Но мне пришлось много ездить. Точнее, родителям. Мама постоянно водила меня в церковь. Я разговаривал со многими священниками. И мы обсуждали Библию. Спорили даже…
– Спорил со священниками о Библии? – изумился Сельф. – И они не отправили тебя на костер?
– С чего бы? – еще больше удивился Володя. – Мы обсуждали некоторые места. Говорили про Ветхий Завет и Новый. Мне там многое было непонятно.
– Ветхий Завет? Новый?
Володя кивнул на Библию.
– Вот в этой вашей книге очень многое взято из Ветхого завета, но с переделками. Потому, я думаю, что неправильна именно она. В ней смесь всего и вся. К тому же, очень часто упоминаются нечеловеческие расы. В нашей Библии такого нет. На Земле живут только люди.
– А пример можешь привести?
Володя прикрыл глаза.
– Страница сто двадцать шесть. Встреча представителя чужой расы и Спасителя, который одобрительно относится к тому, что люди забросали беднягу камнями. «Истинно говорю вам, бросающий, да спасется, ибо спасает душу, устраняя того, кто без души».
– А что не так?
– Да все не так! В оригинале люди забрасывали камнями грешницу… блудницу, как там было написано… А что такое блудница?
– Гм… – смущенно кашлянул Сельф. – Не отвлекайся, потом расскажу.
– Ну вот. Люди бросали в нее камни, и тут подошел Спаситель с учениками. Он подошел к ней и помог подняться. «Как ты можешь защищать ее, она же грешна?» – стали спрашивать люди. Тогда Спаситель выпрямился и оглядел их: – «Пусть первым бросит в нее камень тот, кто сам без греха». И разжимались кулаки у людей. И падали камни на землю.
Сельф некоторое время пристально смотрел на мальчика.
– Ты понимаешь, что сейчас сказал?
Володя постарался отодвинуться подальше и отрицательно покачал головой.
– И я не понимаю, – буркнул Сельф и отошел к окну.
В комнате воцарилась полнейшая тишина. Только Артист тихонько постукивал пальцами по подоконнику. Наконец он принял какое–то решение.
– Вот что. В таком деле я вряд ли смогу все оценить. Жди меня. Я знаю, кто может нам помочь.
Вернулся Сельф минут через сорок в сопровождении полноватого человека в сутане.
– Брат Самуэль, – представил он Володе вошедшего. – А этого мальчика зовут Владислав. Я тебе по дороге рассказал про него.
Священник подошел к кровати и сел рядом с мальчиком.
– Мой друг уверяет, что ты из Изначального мира, откуда пришли все люди?
Володя вопросительно глянул на Сельфа. Тот кивнул.
– Ему можно рассказать. Он сам скрывается. Между прочим, раньше работал в фалинградском архиве и знал самого Матфея.
– Имел такую честь. Правда, не очень близко. А после того, как он поднялся и начались… разные неприятности, я понял, что мне лучше уйти самому.
– Брат Самуэль хочет сказать, – усмехнулся Сельф, – что он продавал книги из архива на сторону. И это открылось.
– Я просто считал несправедливым, что Церковь прячет в своих архивах знания, которые должны быть доступны всему человечеству, – брат Самуэль благочестиво возвел глаза к небу.
– Конечно–конечно, – серьезно кивнул Сельф. – Те золотые монеты, что ты получал за эти знания, совершенно ни при чем.
Володя вдруг засмеялся.
– А знаете, что вы очень похожи?
– Может быть, – хмыкнул Сельф. – Наверное, потому и сдружились. И когда возникла… такой вот спор возник, я понял, что лучше пригласить профессионала. Я ему рассказал все.
Брат Самуэль взял Библию и повертел ее в руке.
– Да уж, раритетное издание.
– Ты можешь что–нибудь сказать?
– Сказать? – Самуэль задумался. – Когда я работал в архиве в Фалноре… знаешь, там была еще одна комната, куда имели доступ только два человека. Догадываешься, кто? Так вот, эта вот ваша библия лежала в общем доступе. А однажды, совершенно случайно, когда первосвященник заходил в тот специальный архив…
– Совершенно случайно, конечно, – кивнул Сельф.
– Не перебивай, а? Ну, какая разница, случайно я там оказался или нет? Так вот. Комната та была не очень большой. И книг немного. Мне стало интересно, что за книги хранятся там. Самое интересное, что в центре комнаты стоял читальный стол.
– Ну, это понятно. Если этот архив так охраняется, то ясно, что из него запрещено выносить книги. А как же иначе читать? Вот и поставили стол.
– Слушай, Артист, ты прекратишь меня перебивать или нет? Полагаешь, один ты такой умный? Я же не о столе речь виду, а о книге, что лежала на нем. Комната ведь маленькая, а зрение у меня хорошее. И при свете свечи вполне успел прочесть название. Так вот, это была Библия. И у меня вопрос: зачем прятать библию в специальное хранилище, если, как утверждается, полная копия изначальной, которую наши предки восстанавливали по памяти, продается в обязательном порядке в любом книжном магазине? Понимаешь, к чему я веду, Артист?
– Значит, не такая уж это и полная копия.
– Вот–вот. И знаешь, как мне захотелось ее прочитать… Так вот, – Самуэль повернулся к Володе. – Этот вот тип, – тычок пальцем в сторону Сельфа, – утверждает, что ты дословно помнишь все, что прочитал. Это так?
Володя кивнул.
– И Библию ты в своем мире тоже читал?
Снова кивок.
– И эту ты прочитал? – Самуэль поднял книгу с кровати.
– Не до конца. Но она совершенно не похожа. В ней смесь и из Ветхого Завета, и из Нового. И много всего такого, чего нет у нас.
– Понятно. – Самуэль задумался. – Вот что, прочти вслух Библию своего мира, а я послушаю.
– А что именно? Новый Завет?
– Что такое Новый Завет и Старый Завет, о которых ты говоришь?
– Ну… Я не совсем понимаю. Мама говорила, что Старый Завет – это то, что было до Спасителя. А когда пришел Он, то дал Новый Завет.
– Спаситель… Как я понимаю, имеется в виду не второй. Да уж. О первом Спасителе вообще мало что известно. Говоришь, это он дал Новый Завет? А Библия?
– Библия – это Ветхий и Новый Заветы вместе.
– Так. – Сэмуэль снова поднял книгу. – Ну, ты же сказал, что это и есть смесь Ветхого и Нового?
Володя затряс головой.
– Нет. Библия хоть и включает в себя и Ветхий, и Новый завет, но они разделены. Это совершенно разные времена. До Спасителя и после. У них и смысл порой разный.
– Ну, хорошо. Тогда давай, расскажи мне Новый Завет. Так дословно, как сможешь.
Мальчик кивнул и прикрыл глаза. Потом начал говорить. Медленно, неторопливо, словно подражая кому–то, кто уже однажды читал ему эту книгу. Сельф мало что понимал и потому только наблюдал за Самуэлем. Он видел как все шире и шире открываются глаза монаха. Судя по всему, его друг испытал сильнейший шок. Видно было, что ему хочется перебить мальчика, о чем–то спросить, но огромным усилием воли он сдерживается и продолжает слушать.
Прошел час, а Володя все говорил и говорил. Но вот он закашлялся и открыл глаза.
– У меня горло болит, – признался он хрипло.
Сельф, проклиная себя последними словами, – мог ведь догадаться! – бросился за водой. Володя благодарно кивнул и выпил целую кружку.
– Я никогда так долго не говорил. – Он повернулся к монаху, но тот молчал, все так же сидел, глядя куда–то вдаль. Володя испуганно посмотрел на Сельфа. Тот пожал плечами.
– Кажется, у нашего друга шок. Сейчас. – Сельф набрал из бочонка в углу еще кружку воды и вылил на голову Самуэлю. Тот вздрогнул и уставился на него. Но вот взгляд монаха начал медленно проясняться.
– Это потрясающе! Сельф, это потрясающе! Это действительно она! Меня всегда поражало кое–что в Библии. А тут… Уже первые строки… Сельф, честное слово, это нечто! Ты это, береги мальчика! Слышишь?! Береги! Он ценнее и твоей, и моей жизни! Ну, теперь… Так. Подожди, мне надо подумать… – Самуэль вскочил и нервно заходил по комнате.
Сельф с Володей озадаченно переглянулись.
– Вот что. – Самуэль, видимо, принял какое–то решение. – Насколько я понимаю, вы не просто так прибыли в этот город. Вас преследуют? Хотя, глупый вопрос. Пришествие в наш мир Владислава явно почувствовали… Значит, ищут. Поэтому я предлагаю спрятать мальчика у себя.
– В монастыре? – удивился Сельф.
– Да. Где меньше всего будут искать мага? В монастыре. А мальчик как раз в том возрасте, когда и принимаются послушники. Заодно я научу его всему, что нужно, чтобы не попасться Ищущим и Инквизиции.
– Что ж, логично, – задумался Сельф.
– А ты пока сможешь изучить обстановку и понять, кто вас преследует. А я… я буду писать истинную Библию со слов мальчика.
Сельф вдруг стукнул себя по лбу.
– Так вот что тебе надо! А я все понять не мог, с чего вдруг такая доброта.
– А не все ли тебе равно? – огрызнулся Самуэль. – Главное, что мальчик будет надежно спрятан.
– Я не хочу в монастырь! – вдруг заговорил Володя.
Сельф подошел к Володе и опустился рядом с ним на корточки.
– Я все понимаю, Владислав, но в том, что предлагает Самуэль – есть смысл. Конечно, у него свои интересы, но в данном случае они совпадают с нашими. К тому же, это ненадолго. Максимум, на год. Тебе главное спрятаться, пока поиски не затихнут. А я обещаю, что через год вернусь за тобой. Может, даже раньше. Год – это максимальный срок.
Володя отвел взгляд. Тыльной стороной ладони вытер глаза. Сельф даже испугался, но когда мальчик повернулся к нему – его глаза были сухи.
– Хорошо. Но я буду ждать. Слышишь, я буду ждать тебя, Сельф ан Сельфин!
Артист прижал мальчика к себе.
– Я приду за тобой.
На следующее утро Сельф отвел Володю к воротам монастыря, где мальчика принял послушник. Ворота за ним медленно закрылись, но Артист еще долго стоял перед ними. Никогда бы он не подумал, что к кому–нибудь так привяжется. Привяжется настолько, что расставание станет горше полыни. Но и не признать разумность решения Самуэля не мог.
– Я вернусь за тобой, Владислав. Обещаю!
Сельф развернулся и, не оглядываясь, зашагал в сторону города.
* * *
Роман лежал на кровати и думал – старательно, используя все способы анализа, которым обучали его на Станции. А поразмышлять было о чем, слишком уж много свалилось на него за последние два дня. Как на героя читанных в детстве, еще на Земле, фантастических книжек. Роман издевательски ухмыльнулся самому себе, уловив эту глупую аналогию. Ишь ты, герой книжный нашелся. Хмырь ты, а не герой. Влип, как кур в ощип. Он снова задумался и попробовал сделать хоть какие–то выводы из того, чему вынужденно стал свидетелем. Выводы оказались очень неутешительны. Впрочем, это с какой стороны посмотреть. Роман слегка вздохнул и подвел итоги своим размышлениям:
– Первое – я на другой планете, и никто здесь не знает ни о Земле, ни о Станции. Второе – судя по всему, эта планета и есть легендарная прародина дзенн, к которой они давно потеряли дорогу, а я, похоже, ее заново отыскал. Ну, почему именно мне всегда так везет? Вечно в гуще событий…
Юноша хмуро оглядел помещение, куда его поместили дзенны после того, как он потерял сознание. Вот и еще одна радость. Никогда до этого Роман не падал в обморок и всегда хвалился своим хладнокровием. А тут… Как какая–то кисейная барышня.
– Так, продолжим, – поспешно переключился он на другую тему. – Как они там сказали? Я прошел по Дороге Миров…
Помнится, учитель как–то говорил о Дороге Миров, но упоминал о ней вскользь, и это не заинтересовало тогда ученика, о чем теперь он сильно жалел. Однако Роман был не из тех, кто долго жалеет об упущенных возможностях. Жалей не жалей, но время вспять не повернешь – надо исходить из того, что есть. А есть не слишком–то много. Вывод: необходима информация, и лежа в постели ее не получить. Он поспешно встал и натянул одежду. Слегка пошатнулся. Все–таки потрясение еще не до конца прошло. Одно успокаивало – все его раны и ожоги успели затянуться, волосы на затылки отросли и теперь были такими же, как и до пожара. Еще юношу поражали собственные возросшие способности. Роман для пробы небрежно махнул рукой. Казалось, некто уловил мимолетный полет мысли, и все светильники в комнате мгновенно вспыхнули. Роман покачал головой, наблюдая за ровным пламенем. Потом снова махнул рукой – светильники погасли.
– Хм, усложним задачу. – Он завел руки за спину и быстро окинул взглядом светильники – те вспыхнули. – Так, значит, мне не нужно махать руками. Как там говорил учитель? Заклинания и пассы требуются только на начальном этапе, а потом можно обойтись и без них. Похоже, я каким–то образом достиг высшего мастерства в этой самой магии. Или экстрасенсорике, черт их там разберет.
Роман, все еще держа руки за спиной, посмотрел на постель. Одеяло вмиг взлетело под потолок, простыня разгладилась, выровнялась, подушка легла ровно. В тот же миг сверху спикировало одеяло и идеально ровно опустилось на кровать.
– Что ты делаешь, человек?!! – неожиданно раздался за спиной звенящий голос смертельно перепуганного дзенна. – Не смей больше…
– Все в порядке, Мортон, – раздался еще один голос, в котором Роман узнал голос фанна. – Все в порядке.
Роман оглянулся. В дверях стоял дзенн с копьем, которое довольно недвусмысленно направлял на землянина. В его верхних глазах застыл ужас и в то же время отчаянная решимость. Было видно, что он готов убить человека, несмотря на все знаки, даже зная судьбу, которая постигнет его в этом случае. И не появись в этот момент фанн, неизвестно, чем бы все закончилось.
Роман смутился. Судя по всему, его проверка своих способностей снова нарушила какие–то запреты. Этого юноша совсем не хотел.
– Прошу прощения, древний, – поклонился Роман. – Я не знал, что нарушаю какое–то табу.
Воин изумленно посмотрел на человека. Потом медленно повернулся к фанну.
– Все в порядке, – повторил тот. – Можешь идти.
Мортон ошарашено поклонился и поспешно вышел. Фанн прошел в комнату, по дороге разглядывая землянина. Сел в кресло. Роман осторожно опустился в кресло напротив. Так они и сидели некоторое время, разглядывая друг друга.
– Ты не нарушил никаких табу, человек Роман, – заговорил, наконец, фанн. – Просто есть кое–что, чего ты не мог знать. Видишь ли, любое использование магии вызывает определенное возмущение в пространстве, которое может быть уловлено другими магами. И чем сильнее магия, тем дальше от источника ее могут ощутить. А у нас есть враги, которые хотят уничтожить наш народ окончательно. Они весьма и весьма внимательно следят за любыми всплесками Силы, очень желая нас обнаружить. Именно по этой причине дзеннам, не прошедшим специальной подготовки по маскировке, запрещено заниматься магией.
Роман некоторое время молчал.
– Уничтожить окончательно? – удивленно спросил он. – Но кто хочет вас уничтожить? И я прошу прощения за магию. Я не знал…
Фанн поднял руку.
– Не надо извинений. Как я уже говорил, все в порядке. Дело в том, что ты магически абсолютно невидим. Такого нет ни в каких хрониках. Согласно всему, чему я учился – такого быть просто не может. Но, тем не менее, это так. С того момента, как тебя поселили в этой комнате я не спускал с тебя глаз, но узнал, что ты занимаешься магией, только войдя внутрь. Что же касается твоего первого вопроса…
Фанн вдруг встал и медленно прошел к выходу. Но у самой двери обернулся.
– Я еще не готов ответить на него. И мы тоже хотели бы получить кое–какие ответы от тебя. Приходи сегодня вечером после заката в зал Осознания. Там и поговорим. А до этого воздержись от всех вопросов и поисков. Обещай!
Роман недоуменно пожал плечами.
– Обещаю.
– И не выходи из этой комнаты. Что касается магии, то можешь заниматься ею столько, сколько пожелаешь. Я предупрежу воинов. – После этих слов фанн покинул дом.
Роман осторожно выглянул из–за двери – у входа замерло двое дзенн с копьями. Гостеприимство гостеприимством, но, похоже, его не собирались оставлять без присмотра ни на минуту. Это было настолько не похоже на обычное поведение древних, что юноше стало неловко.
«Однако, – тут же подумал он, – если дзенны потеряли связь со своей родиной около трех тысяч лет назад, а здесь они что–то вроде беглецов, за которыми идет охота, то вполне могли деградировать и утратить многие знания».
– Нет, только со мной могло такое случиться… – ошеломленно пробормотал Роман.
Однако делать нечего, придется дожидаться назначенного времени. Дзенны могли деградировать, но вряд ли их привычки изменились слишком сильно. А точность была одним из достоинств этой странной расы.
– Что ж, а мы пока займемся магией. Посмотрим, чему я еще научился.
Роман поднял перед собой руки и быстро задвигал ими, сплетая довольно сложное заклинание, которому в свое время учил его Учитель. Но в то время оно получалось у него не очень–то хорошо. Если же здесь его способности возросли, то… Юноша напрягся, завершая заклинание. Вперед!
Фанн довольно мрачно наблюдал за тинхом, который метался по комнате из угла в угол. Неожиданно тинх резко повернулся к нему.
– Говоришь, ничего не почувствовал?
– Именно, я понял, что человек занимается магией, только когда вошел в комнату.
– А ты наблюдал?
На этот вопрос фанн даже не стал отвечать.
– Что же происходит? – Тинх чуть ли не в отчаянии ухватил нижней парой рук верхние.
– У меня есть кое–какие мысли, но их пока рано высказывать. Я должен все проверить.
– А что ты думаешь о самом человеке?
На этот раз фанн задумался основательно. Потом поднял все четыре глаза на тинха.
– Ничего. Слишком рано делать выводы. Но знаешь… я боюсь. Я очень боюсь. Похоже, пророчество выходит из–под контроля, а это значит…
Что это значит тинх так и не узнал, поскольку фанн замолчал, и по всему было видно, продолжать не намерен.
– Ладно. – Тинх неожиданно успокоился и направился к выходу. – Сегодня вечером нам все станет ясно. – После чего вышел из дома.
Фанн проводил правителя задумчивым взглядом. Лично он был вовсе не уверен в том, что после разговора с человеком все станет ясно. Однако к предстоящему разговору следовало подготовиться серьезно. Поэтому старик тоже поднялся и направился в библиотеку, которую в свое время удалось спасти беглецам. Тут фанн в который раз пожалел, что не имеет полного доступа к дзе'актан – главному Хранилищу Знаний Ушедшего, которое тот соорудил незадолго перед гибелью их народа, словно предчувствуя свою судьбу. Однако за почти две тысячи лет дзенн забыли многие заклинания, которые позволяли входить туда, и теперь им были доступны только четыре первых уровня.
– А что, если… – Фанн замер, поразившись дерзости своей мысли. – Ведь шар Познания полностью принял человека, а значит… Да нет, невозможно… Но если удастся…
Некоторое время старик продолжал спор сам с собой. Дзенны, видевшие своего верховного мага, стоящего посреди улицы и что–то бормочущего себе под нос, почтительно обходили его стороной.
– Колдует, – перешептывались они.
Наконец, словно приняв какое–то решение, фанн отправился к тинху. Решение–то он принял, но без одобрения правителя воплотить его в жизнь не мог.
Как и ожидал Роман, едва начало темнеть, за ним пришли. Он, честно говоря, до сих пор не мог разобраться с тем, почему в этом подземном мире происходит смена дня и ночи. Однако она происходила и, несмотря на все поиски, никаких следов магии обнаружить не удалось. За это время юноша основательно изучил свои возросшие способности и сильно удивился. Еще не было за всю историю контакта с древними человека, способного на самое малое из того, что сейчас играючи проделывал Роман. В связи с этим появилось еще больше вопросов. По всему выходит, что сейчас он должен получить хотя бы часть ответов.
Романа привели в полутемную комнату, в центре которой стоял небольшой круглый стол с тремя креслами, расставленными на одинаковом расстоянии друг от друга. В центре стола горел небольшой светильник, довольно ярко освещающий кресла. Таким образом, каждый, кто садился в одно из них, мог отчетливо видеть тех, кто садился в другие два. Комната тонула в мягком полумраке.
Землянин быстро разобрался в обстановке и осторожно сел в одно из кресел. Тотчас вошел тинх и опустился во второе. Затем появился и фанн.
– Здесь мы можем поговорить, – негромко сказал он.
Честно говоря, юноше не слишком понравилась обстановка. По его представлению, комнату все же следовало осветить так, что бы можно было видеть не только своих собеседников. Здесь же все настраивало на какой–то мистический лад. Будь Роман помоложе, он обязательно бы из озорства сейчас плюхнулся бы на колени и отдался страстной молитве. Представив такую картинку, Роман усмехнулся.
– Тебя что–то рассмешило, человек?
«Узнаю дзеннов, – мысленно усмехнулся юноша. – Человек – словно и не знают, как меня зовут».
– Нет, древний. Просто подумалось кое–что… смешное.
– Понятно. А почему ты называешь нас древними?
– Наш народ так называет ваш. Вы же древнее нас. Вот и прижилось это название среди землян.
Роман заметил, как дзенны переглянулись, словно услышав что–то, что подтверждало их мысли.
– Ты сказал – землян… кто это?
– Ну… земляне – это люди. Я, например. Наша планета называется Земля, значит ее жители земляне. Вы вот говорили, что живете на Танре, значит вы… – Роман не удержался и хихикнул, – танряне.
– Понятно, – кивнул тинх. – У вас на Земле обитает только одна раса?
Роман нахмурился.
– Мне сложно ответить, – признал он немного погодя. – Понимаете, насколько я понял, у вас на планете живут несколько разумных рас, полностью различных как по внешнему виду, так и биологически. У нас тоже есть несколько рас, но все они биологически идентичны и внешне очень похожи. Различия небольшие.
Древние опять переглянулись. А потом на Романа посыпались вопросы один за другим. Похоже, древние хотели знать все. О встрече землян с дзеннами, о первом договоре об учебе. Роман рассказал и о недоверии, которое испытали люди при этом предложении. О дальнейшем развитии отношений и о том, что это дало Земле. О Станции, где он обучался пять лет.
– Понимаете, встреча с вами полностью изменила кое–какие взгляды людей. Вы действительно многому нас научили.
– Магии тебя тоже обучали?
– Да, – кивнул юноша. – Только мне не нравится слово «магия». Это как–то смахивает на сказку. Я предпочитаю называть это экстрасенсорикой.
– А в чем разница? – поинтересовался фанн.
Роман усмехнулся.
– Вы говорите в точности, как мой учитель. Он точно так же отреагировал на мое высказывание.
– Расскажи нам о своем учителе, – попросил тинх.
О, на эту тему Роман мог говорить много. Учитель в свое время произвел на него неизгладимое впечатление. Как подозревал Роман, во многом его успешное обучение и было связано с личностью наставника. Неординарная личность. Недаром он впоследствии стал фанном Станции.
– Мне кажется, ты искренне привязан к своему учителю, – заметил фанн. Ненадолго задумался, прикрыл верхнюю пару глаз, затем сухо спросил: – А если бы земное руководство велело тебе обратиться против дзенн, что бы ты сделал?
Роман был настолько ошарашен этим вопросом, что удивленно вытаращился на старика. Его рот против воли приоткрылся.
– Простите, что? – переспросил он, подумав, что ослышался.
Фанн так же сухо повторил вопрос.
Роман помотал головой.
– Простите, я все равно не понял сути вопроса.
Старый дзенн открыл все четыре глаза и в упор уставился на него.
– Что тут непонятного? Допустим, ваше руководство посчитает, что ваши учителя представляют для опасность для Земли…
– Руководству придется очень постараться, чтобы доказать свою точку зрения, – оборвал фанна Роман. – Но и это не повод начинать войну. Все–таки, я надеюсь, человечество уже вышло из того возраста, когда на малейший призрак угрозы реагировало силой. Мы неоднократно на этом обжигались. Что же касается вашего вопроса… В руководстве Земли очень много тех, кто в свое время прошел обучение у дзенн. Конечно, я не могу сказать, что у нас нет экстремистов – идиотов всегда хватает. Но, во–первых, они не у власти и если не произойдет что–либо из ряда вон выходящее, вряд ли там окажутся. А во–вторых, большинство людей поддерживает союз. Никакие правители не осмелятся пойти против их мнения, если не хотят стать политическими трупами.
Романа не перебивали и выслушали молча. Когда же землянин выдохся и замолк, переглянулись. Его начало раздражать это постоянное переглядывание. Его учителя никогда не позволяли себе исключать собеседника из разговора.
– А Бог?
– Что Бог? – опять удивился Роман. Потом тихонько застонал. – Только не надо опять про враждебность…
– Все же я хотел бы уточнить один вопрос, – упрямо повторил фанн. – Разве ваш Бог не настаивал на обращении неверующих?
– Религиозные войны закончились на Земле где–то лет пятьсот назад. Надо обладать колоссальным неуважением к собственному Богу, чтобы его именем силой обращать неверующих, или решать, кому жить, а кому нет. Это может решить только сам Бог, и в посредниках он не нуждается. А если кто–то именем Бога начнет обращать других в свою веру… так это верный способ оттолкнуть людей от этой веры. А теперь я могу задать свои вопросы? У меня их, знаете ли, тоже накопилось множество!
Роман окончательно вышел из себя. Эти дзенны оказались совсем не похожи на тех, с кем он привык общаться на станции. Любой разговор с древними обычно оставлял у него в душе чувство удовлетворенности, а сейчас он просто устал.
Фанн и тинх снова сыграли в «пойми меня взглядом». Потом фанн повернулся к Роману.
– У меня есть предложение получше, человек. Я отведу тебя к дзе'актан – это хранилище всей мудрости народа дзенн, накопленной за тысячелетия. Там ты сможешь узнать гораздо больше того, что можем сообщить тебе я или тинх. Но предупреждаю, попасть туда нелегко. Очень нелегко. Дзе'актан был запечатан древним магом таким образом, чтобы в него мог попасть только тот, кто достоин скрытых там знаний. Кто достаточно мудр, чтобы распорядиться ими с толком. – Фанн опустил глаза и как–то даже сгорбился. – Сейчас не каждый дзенн может войти в дзе'актан. – Он тактично умолчал о том, что и сам может войти только на верхние уровни. Остальные шесть недоступны.
– Готов ли ты рискнуть, человек? – спросил тинх, словно продолжая слова фанна.
Мудрость дзенн?! Да о таком можно только мечтать! Готов ли он? Готов. Сейчас Роман готов был на что угодно, лишь бы получить ответы на мучившие его вопросы.
– Да!
Фанн встал.
– Хорошо. Завтра утром тебя проводят, человек.
Роман понял, что его просят удалиться. Он тоже встал, вежливо поклонился и вышел.
– Что скажешь, тинх?
– Я в тревоге. Этот человек гораздо сильнее, чем мне казалось раньше.
Фанн невесело усмехнулся.
– Могу тебе еще кое–что сказать. Этот человек даже сильнее, чем я думал. В нем есть сила. Сила чуждая Тьме. Чуждая, но не враждебная.
– Равновесие?!! – распахнул все четыре глаза тинх.
– Да. Равновесие. Перед нами сидел маг Равновесия. Неудивительно, что его магию нельзя уловить. Эта сила настолько чужда остальным, что никто ее не понимает… Кроме тех, кто сам служит ей. А это значит…
Фанн замолчал. Однако на сей раз тинх не дал ему возможности уклониться от ответа.
– Что это значит? – настойчиво переспросил он.
– Это значит, что в дело вмешалась еще одна сила, и пророчество вышло из–под контроля. Теперь уже ни в чем нельзя быть уверенным.
– Выходит, этот человек опасен?! Опасен для нас?
– Да. Этот человек опасен. И для нас, и для пророчества. Все зависит от того, на чью сторону он встанет. Знаешь, тинх, я как–то читал, что в древности силу Равновесия называли иначе, но ее название было настолько страшно, что его изменили.
– Да? – тинх недоверчиво посмотрел на фанна.
– Да. Название изменили, но суть от этого не поменялась. – Фанн замолчал. Потом мрачно продолжил: – В древности эту силу называли Справедливостью.
Тинх недоверчиво моргнул.
– Да, тинх, Справедливостью. Магов Равновесия всегда двое. Всегда! При любых раскладах и любых условиях. Один со стороны Тьмы, другой со стороны Света. Они сначала познают эти силы, а потом выносят свое решение. И их решения окончательны. Никакая сила – ни Свет, ни Тьма – не в состоянии изменить приговор, вынесенный двумя магами Равновесия. Впрочем, этих существ и магами–то назвать трудно, они нечто большее.
– Мы можем убить этого… – с ужасом прохрипел тинх.
Фанн печально посмотрел на него.
– Не можем. Вернее убить–то можем, но… Ты слышал, что я говорил? Магов двое. Всегда. Если один здесь, то второй сейчас тоже где–то бродит по нашему миру. Эти маги всегда приходят со стороны. Они независимые арбитры. Значит, второй – такой же пришелец, как и этот. И тот, второй, – маг Равновесия со стороны Света. Этот человек, Роман, судя по всему, маг со стороны Тьмы. Если мы его убьем, то пойдем против той силы, которой служили всю жизнь. И в этом случае наш народ обречен. Обречен без всяких «если» и «или».
– И что мы можем сделать? – хрипло спросил тинх.
– Только научить этого человека всему, чему он захочет научиться. И дать ему знание мира. Справедливость на нашей стороне. Мы пострадали от предательства.
Тинх промолчал. В отличие от фанна, он не был ослеплен верой в пророчество и понимал, что возвращение Ушедшего в современный мир может быть вовсе не справедливым, а значит, все не так однозначно. Просто раньше он, размышляя о спасении своего народа, предпочитал не думать о том, чем это может обернуться для остальных. Правитель тяжело вздохнул. Мир зашатался под ногами у народа дзенн–анн–в'иннал как раз в тот момент, когда они уверились, что вскоре грядет спасение. Похоже, свое право на существование придется отстаивать в жестокой борьбе. Борьбе, где копья, мечи и даже магия не будут иметь никакого значения. В этой борьбе цену будет иметь только вера – вера в справедливость и свою правоту.
* * *
Одинокая девушка, бредущая по раскаленной пустыне, привела бы в изумление любого человека, встретившегося ей на пути. Только никто и никогда не ходил по этим местам – безводной пустыне Смерти между Корградом, Оринградом и границей Ландзада. Елена сама не сознавала, куда идет и зачем, ни мыслей, ни желаний у нее не осталось. Раскаленный песок и палящее солнце, казалось, не причиняли девушке никакого неудобства. А затем пришла темнота…
Следующее воспоминание – льющаяся на голову холодная вода и озадаченное лицо какого–то мужчины над ней. И снова темнота.
Новое пробуждение. Елена долго пыталась понять, где находится. Как будто пещера. Интересно, как она сюда попала?
– Очнулась? – В пещеру заглянул тот самый человек, которого она видела в предыдущее пробуждение. – Ну и напугала ты меня, девочка. Как ты вообще там оказалась? Если бы я случайно не заметил тебя…
Елена не ответила и отвернулась. Незнакомец задумчиво хмыкнул.
– Не хочешь говорить – не надо. На вот, поешь. Два дня лежала без сознания.
– Зачем вы меня спасли? – глухо спросила она.
– Гм–м–м… А что? Надо было бросить умирать в пустыне?
– Это лучше, чем…
Незнакомец подошел к ее лежанке из веток и опустился на корточки.
– Ты так думаешь? А я вот не могу так… наверно, потому и оказался здесь в одиночестве.
Елена обернулась и посмотрела на него более внимательно.
– Почему?
– Ну… Как–то нехорошо получается. Ты меня выспрашиваешь, а сама ничего не говоришь. Давай так: я рассказываю о себе, а ты о себе. Только честно и без утайки. Договорились?
Девушка понимала, что незнакомцу не столько интересна ее история, хотя и это тоже, сколько он хочет ее разговорить. Заставить выйти из смертельной апатии. Как врач, Елена и сама знала, что долго так не протянет, если что–то не сделает. Только вот делать это что–то не было ни сил, ни желания. Мужчина тем временем едва ли не силой усадил девушку и сунул ей в руку кусок еще горячего мяса.
– Вот. Пока я рассказываю, поешь.
Елена машинально попробовала. И так же машинально стала жевать. Незнакомец на миг задумался.
– С чего бы начать… Мое имя Аскольд. Когда–то я был счастливым человеком, искренне верующим в благие дела Святой Матери–Церкви, и с раннего детства мечтал бороться за победу веры. – Елена вздрогнула, но увлеченный воспоминаниями Аскольд этого не заметил. – Усиленные тренировки и уроки у бывшего меченосца, который жил в нашей деревне. Ему в бою отрубили руку. Воин выжил, но… сама понимаешь. Списали, выделив от щедрот корпуса паладинов содержание… достаточное, чтобы не умереть с голоду. Он и давал мне первые уроки. Меч, копье, вольтижировка… Потом уже учеба в казарме. Действительность оказалась немного другой, чем я ожидал. Я учился воевать с врагами веры, а не с беззащитными крестьянами. Я воин, а не палач! И я был слишком молод и наивен, чтобы иметь глупость заявить такое своему командиру. После чего и начались неприятности. С трудом ушел от ищеек Инквизиции. Но в Фалноре трудно скрыться тому, кто объявлен еретиком. Так я и оказался здесь… – Аскольд вдруг закашлялся. – А ты?
Елена промолчала. Некоторое время разглядывала свод пещеры. Потом пристально изучила собеседника. Тот явно чувствовал себя неловко под этим взглядом, хоть и не понимал почему.
– Вы умираете, – вдруг заявила она.
Апатия по–прежнему владела девушкой, но Елена, прежде всего, была врачом. И сейчас ей оказалось достаточно одного взгляда, чтобы определить и болезнь, и степень ее запущенности. – Вам нужен хороший лекарь.
Аскольд нервно рассмеялся.
– С чего ты так решила, девица? И если даже и так, где тут возьмешь лекаря?
– Где мои сумки?
Он на миг замер, о чем–то размышляя. Но заметив, что девушка явно оживилась, принес из угла рюкзак. Елена отложила недоеденный кусок мяса и с трудом поднялась. Ее пошатывало. Нет, так не годится. Она закрыла глаза и мысленно потянулась к Солнцу, которое ощущалось где–то там, за сводами пещеры. К Солнцу, к свежему воздуху. Потянулась, начав впитывать энергию. Этого, конечно, недостаточно для полного восстановления, но шатать перестало.
Елена шагнула к мужчине и толкнула его в грудь.
– Ложитесь. – Что–то во взгляде девушки заставило Аскольда проглотить все возражения и покориться. Она нашла свою сумку с медицинскими инструментами, с которыми никогда не расставалась. – Рубашку снимите.
Пока она возилась, раскладывая все перед собой, Аскольд обнажился по пояс. Елена потерла руки друг об друга. Вокруг них на мгновение возникло синее сияние.
– Дезинфекция, – пробормотала девушка. – Теперь инструменты… Так.
Аскольд с интересом наблюдал, как она извлекла диск из непонятного материала и положила ему на грудь, прижала рукой и чуть прикрыла глаза, к чему–то прислушиваясь. Покачала головой. Легонько постучала сложенными пальцами по диску.
– Очень запущено, – заметила она. – Лучше всего сделать операцию. И чем раньше, тем лучше. Вам надо очистить бронхи. Каждый день промедления только ухудшает ситуацию.
– Эй, подожди… Уж не хочешь ли ты…
– Хочу! – перебила его Елена. – Больно не будет.
Аскольд внимательно смотрел на девушку и не узнавал ее. Непонятно куда подевались апатия и обреченность. Решительный взгляд, ни тени колебаний.
– Конечно, – немного нервно отозвался Аскольд. – Больно точно не будет. Ты в благодарность за спасение хочешь меня зарезать?
Девушка взглянула на него, как на маленького и упрямого ребенка.
– Послушайте, господин Аскольд. У вас очень серьезная болезнь. Если ее не лечить, вы проживете еще максимум месяц. Возможно, у меня и не получится вас спасти, хотя вероятность этого невелика. В любом случае, вы теряете только этот месяц. Зато если все пройдет успешно… Решайте.
Аскольд, честно говоря, даже растерялся. Он еще раз взглянул в решительные глаза девушки и вздохнул. Шарлатан она, вообразивший себе великим лекарем, или нет, но его болезнь вывела ее из апатии. Лечение… Возможно, оно поможет бедняжке окончательно победить себя. Он не все рассказал девушке, имени которой не знал. Не сразу он ушел из паладинов. Он боролся и убеждал себя, что рейды по деревням еретиков и правда необходимы. Верил до того дня, когда в одной деревне, нанося удар по сражавшемуся с ним мужчине, зарубил девушку, ровесницу этой вот лекарки, которая непонятно как сумела опередить роковой удар и заслонить собой отца… Еретики? Может быть. Но Аскольд не забыл сказки, которые в детстве рассказывала ему мама. Он мог оценить благородство и силу… и самопожертвование. Не могли погрязшие в грехе люди жертвовать собой даже ради близких. Этот случай потряс всю его веру до основания, заставив усомниться в чистоте помыслов Церкви, благословляющей такие рейды. И когда он убегал от ищеек, то поклялся себе, что посвятит жизнь искуплению совершенных убийств. Даже если ради того придется пожертвовать этой самой жизнью.
Возможно, эта девушка только воображает себя лекарем. Да, скорее всего, так оно и есть – слишком молода. Не похоже, чтобы училась в университете. Но раз его болезнь помогла вернуть ей любовь к жизни… заставила бороться… Что ж, пора исполнить давнюю клятву.
– Ты только не огорчайся, если что пойдет не так, – усмехнулся он. – Я свое отжил…
Елена кивнула.
– Не спешите хоронить себя, – буркнула она.
Потом достала несколько бутылочек с какими–то настойками. Что–то намешала и заставила все это выпить. Аскольд вдруг почувствовал себя необычайно легким, словно он парил над ложем из веток. Голова была как в тумане. Он попытался улыбнуться, но не смог даже пошевелиться. Вот, значит, какое лечение? Яд. Что ж, может, оно и правильно. Чем мучиться от болезни…
Девушка как будто перестала обращать на больного внимание. Она раскладывала перед собой какие–то иглы, ножи, трубочки. Вот она чем–то полила на грудь и старательно ее растерла. Что–то вспыхнуло над головой Аскольда и ярко осветило всю пещеру. Он хотел повернуть голову и посмотреть что это такое, но опять не получилось. Девушка довольно кивнула, достала скальпель и склонилась над ним. Что она там делала, Аскольд не видел. Подозревал, что резала тем самым скальпелем, что он успел заметить у нее в руке, но боли, как ни странно, не было. Потом что–то воткнула в разрез и принялась старательно качать небольшой насос, что–то выкачивая из разреза. Иногда она прерывалась и вытирала тыльной стороной ладони лоб, после чего следовала уже знакомая синяя вспышка, и девушка снова возвращалась к лечению. Вот она отложила насос, взяла небольшую железную лопаточку на длинной ручке, зачерпнула ею мазь из баночки и старательно стала что–то мазать. У Аскольда создалось впечатление, что мазали ему чуть ли не в легких, хотя боли он по–прежнему не чувствовал.
Вот девушка отложила инструменты, положила ему руку на грудь и прикрыла глаза. После этого от руки последовали частые вспышки синего цвета. Затем лекарка оторвала от груди больного руку, что–то изучила и повторила процедуру. И так несколько раз. Пот с нее катился градом, и вытираться девушка уже не успевала. Только сердито трясла головой. Затем взяла клубок ниток, иголку и снова склонилась над Аскольдом.
«Штопают, как старый носок…» – подумалось ему почему–то.
Тем временем девушка уже закончила «штопать» и теперь опять чем–то поливала грудь. Потом намазала густой, грязно–серой вонючей мазью, закрыла все ослепительно белой тряпкой и устало откинулась к стене.
– Все, – сообщила она. – В рубашке ты родился, господин Аскольд. Месяц я тебе очень оптимистично дала. Гной почти проник в легкие. Еще день–два – и все. Сейчас я там все почистила. Воспаление тоже сняла. А дальше – обязательная ингаляция два раза в день, настойки… впрочем, все равно тебе ничего не скажут названия. И еще придется кое–что попить. Горько будет, предупреждаю сразу. Да, когда сможешь двигаться, ради бога, не трогай повязку на груди. Если занесешь туда грязь и умрешь от заражения крови – я тебе этого не прощу! Зря, что ли, почти три часа с тобой тут мучилась?!
Яркий свет вдруг погас. От резкого изменения освещения Аскольду показалось, что он оказался в кромешной темноте. А затем совершенно неожиданно для себя уснул.
Когда он проснулся, то обнаружил мирно сопящую рядом девушку. Свернувшуюся калачиком. Он покосился на нее, потом на себя, заботливо укрытого шерстяным плащом. Хмыкнул, сдернул плащ и укрыл ее. Та во сне улыбнулась чему–то. Аскольд изучил старательно перебинтованную грудь. Побаливает, хотя не так, как обычно. Он поморщился. Попытался встать и чуть не застонал. Обессилено откинулся на лежанке. Однако и этого тихого звука оказалось достаточно, чтобы девушка проснулась. Мигом сообразив в чем дело, она тут же принялась действовать. Снова укутала Аскольда в плащ, заставила его лечь, после чего несколько секунд водила рукой над его грудью.
– Нормально, – констатировала она. – А что болит, так оно и понятно. Я же тебе там все чистила. Организм реагирует на раздражение. Так что рано тебе еще вставать. Дня два точно проваляться придется. И даже не пикай! – резко оборвала она, заметив, что Аскольд хочет что–то сказать.
– Как тебя хоть зовут, лекарь? – усмехнулся Аскольд.
Девушка нахмурилась.
– Отец называл Еленой.
Почему называл, хотел было спросить Аскольд, но к счастью воздержался, сообразив, что это может значить.
– Понятно.
– Где у тебя еда? Надо что–нибудь сготовить. Нам обоим не помешает подкрепиться.
Услышав ответ, Елена решительно закопалась в припасы, выбрала нужное и вышла из пещеры. Вернулась она с котелком, полным бульона. Аскольд даже рот от удивления раскрыл. Он и не думал, что такое можно сварить из его более чем скромных припасов. В последнее время ему стало совсем худо, и воин не мог охотиться как раньше.
Следующие три дня походили один на другой. Елена, решительно прерывая все попытки Аскольда встать, готовила, что могла. Потом кормила больного. Два раза в день заставляла его дышать над кипящим отваром и пить какую–то жуткую гадость. Перевязка и осмотр шва. Снова намазать его и перебинтовать. Каждый раз наблюдая за суетящейся вокруг него девушкой, Аскольд не мог скрыть улыбки, чем постоянно злил Елену. На второй день, когда боль в груди усилилась, она рассказала свою историю.
– От этого я и сбежал, – заметил воин в ответ, после чего надолго замолчал.
На четвертый день он впервые вышел из пещеры и сидел в тени, наблюдая, как девушка хлопочет у костра. Вот она о чем–то задумалась. Взглянула на Аскольда.
– Ты говорил, что умеешь сражаться… Научи меня.
Просьба так озадачила бывшего паладина, что он даже растерялся.
– Научить? Девочка, да ты же врач! Врач от бога, каких еще поискать! Ты должна спасать других… – Аскольд осекся, увидев невыразимую боль в глазах девушки.
– Мое умение лечить не защитили ни отца, ни мать.
– А как же магия? – Елена вздрогнула. – Хм… Думаешь, я не понял, что ты применяла магию, когда лечила меня?
– И?..
– Что? Как я к этому отношусь? Не мне жаловаться, – усмехнулся воин. – И я давно уже не паладин. На многое теперь смотрю иначе. Видел и церковников, по которым давно ад плачет, и магов, которые рискуя собой, спасали других людей.
– Магия… – Елена глянула на небо. – Я хочу научиться защищаться без магии. Ее не всегда применить можно.
Аскольд нахмурился. Он чувствовал, что еще миг и девушка снова рухнет в бездну отчаяния. Пока он нуждался в ее заботе, она боролась. Но бывший паладин пошел на поправку, и все чаще в глазах Елены появлялась прежняя боль. Воин решительно кивнул.
– Хорошо. Только, чур, не пищать!
Елена задохнулась от ярости, услышав такое. Аскольд одобрительно кивнул.
– Вот! Молодец. А к тренировкам приступим сразу после еды… очень уж вкусно пахнет.
Очнувшись, девушка покосилась на котелок, охнула и поспешно сняла его с огня.
С этого дня для нее началась совсем иная жизнь…
