Наконец Гилберту удалось найти выход из донжона. Он выбежал во двор и был ослеплен ярким солнцем. Так ему сначала показалось, но мгновение спустя он осознал, что замковая площадь залита лунным светом. Головокружение быстро прошло, глаза привыкли к серебристо-пепельному люмену, теперь он приятно ласкал зрение. Что-то произошло со слухом и обонянием, они обострились неимоверно. Сколько запахов,едва различимых прежде, а теперь сильных, бьющих в ноздри появилось в ночном воздухе! Звуки, которых он раньше не различал, теперь стали слышны более чем отчетливо: плеск воды в реке, шелест травы за стенами замка, шарканье подошв мертвецов. А голоса людей! Они просто оглушали...

Гилфорд обернулся на крики. Брюс, его спутники и собака стояли в кольце, образованном телами гирудов. Старик орудовал посохом то как копьем, то как дубиной. Одного прикосновения серебряной кобры было достаточно, чтобы гируд застыл, словно статуя. Мерно посвистывал клинок Эндрю, обезглавленные уроды падали один за другим. Однако на их месте тут же появлялись все новые. Гора наваленных друг на друга трупов уже достигла половины человеческого роста в высоту.

Но капитану было не до Брюса. Ранки, которые оставили на его шее клыки Фионы, были довольно глубокими. Всего несколько минут назад кровь лилась из них струей, но теперь кровотечение прекратилось. Он дотронулся пальцами до шеи. Так и есть, все зарубцевалось. У него начали холодеть руки и ноги, еще немного, и душа окончательно покинет тело. Это означает, что обращение уже началось! Одни превращаются в подручных Круцифера за сутки, другим требуются часы, третьим — минуты. А сколько времени отпущено ему? В любом случае, надо торопиться!

Гилфорд бросился к ведущей на крепостную стену лестнице. Взлетел по выщербленным ступеням и замер между двумя зубцами стены. Держась за них руками, посмотрел вниз и увидел огромные валуны и острые камни на дне крепостного рва. За рвом начинался густой темный лес, поблескивала серебром темно-синяя река с лунной дорожкой, бежавшей от ночного светила в его сторону. Стоит только поддаться искушению и ступить на нее, как ему будет даровано вечное существование. Существование, но не жизнь!

Капитан схватился руками за голову Обращенный! Он уже не человек! Вот в чем секрет его быстрого излечения! Вот где лежит причина обострения слуха и сверхъестественного обоняния! Перед глазами возникло торжествующее лицо Фионы. Ее испачканные в крови губы кривились в ехидной усмешке. Она назвала его своим суженым! Сколько таких суженых она обратила? Но он не из их числа. Ни за что! Всего один шаг, и он умрет человеком, доказав напоследок Фионе, что она над ним не властна.

В тот же миг рядом с ним появилась Невеста-в-черном. Она снисходительно улыбалась.

—Самоубийство? Неужели ты способен на такую глупость? — Фиона словно убаюкивала своим нежным, ласковым голосом: — Маленький, глупый Гилберт. Ты все еще можешь разбиться, но тебе не удастся умереть второй раз. Ты уже умер. Испей Брюса, пусть это станет твоим причастием крови.

Фиона окуталась пеленой тумана и растворилась в нем.

—Пресвятая Дева, спаси и сохрани! — завопил Гилберт, выхватывая меч из ножен, и спрыгнул со стены на замковую площадь.

Если бы он все еще был человеком, то прыжок с такой высоты на мощенный камнем двор закончился бы для него плачевно. Но теперь его тело сделалось необычайно сильным и ловким, он чувствовал, как его распирает неведомая сила. Одного взгляда на замковую площадь было достаточно, чтобы убедиться в том,что с гирудами покончено. Люди по трупам выбирались из магического круга, площадь была усеяна откатившимися в стороны отрубленными головами.

Андрей с изумлением смотрел на шагавшего к нему капитана. Было видно, что Гилфорд явно не в себе. Лицо у него стало неестественно бледным, а глаза лихорадочно блестели. Серая сутана на левом плече потемнела от крови. Подойдя к Андрею, капитан салютовал ему мечом, встал в позитуру и приказал не терпящим возражений тоном:

—Защищайся!

Андрей выставил перед собой открытую ладонь:

—Давай вместе выберемся из этого проклятого места и найдем Плат Маргариты, — миролюбиво предложил он. — После этого я буду к твоим услугам в любое время, когда ты пожелаешь.

—Мое время на исходе! — крикнул капитан, поднимая меч над головой обеими руками. — Защищайся, я не хочу убивать безоружного!

Брюсов едва успел принять стойку, как Гилберт подскочил к нему и нанес сверху страшный рубящий удар. Андрей едва успел принять его на гарду своего меча. Клинки сошлись, рассыпая вокруг снопы искр. Удар был таким мощным, что у Брюсова онемело запястье, и он лишь чудом не выронил оружие. А Гилфорд сломя голову бросился в атаку. Он целиком сосредоточился на яростном нападении. Брюсову еще ни разу в жизни не доводилось иметь дело с противником, который так беспечно относился бы к своей защите. Капитан даже не пытался играть дистанцией, он продолжал наступать, прощупывая оборону Андрея, а тот уже начал задыхаться от напряжения. Усталость плохо отразилась на его проворстве. Очереднойудар Гилберта сбил шлем с его головы. Он не устоял на ногах и рухнул на спину. Гилфорд навис над оглушенным противником.

Андрей увидел подсвеченный сиянием луны темный силуэт капитана, нацеленное ему в грудь острие меча, искаженные ужасом лица замерших неподалеку Эсквилины, Тритемия и Ригглера. Ему стало страшно, но не за себя, а за них. И еще он подумал о Плате Маргариты. Он не может умереть, пока не найден палладиум Уайтроуза. Эти мысли придали Брюсову сил, он откатился в сторону, вскочил на ноги и с мужеством отчаяния бросился на Гилфорда, бестолково размахивая мечом, словно впервые попавший в передрягу новобранец.

Именно на это и рассчитывал Гилберт. Умело чередуя приемы атаки и защиты, он вынудил Андрея применять именно те контрудары и рипосты, которые соответствовали начерченному им в уме плану боя. Капитан даже слегка присел, чтобы удар у Андрея получился более точным. Вот почему Брюсов удивился, когда его клинок вместо того, чтобы в круговом движении отразить очередной выпад Гилфорда, едва не отсек ему голову Зазвенел упавший на брусчатку меч. Капитан опустился на одно колено, упал набок, а затем со стоном перевернулся на спину. Черная кровь брызнула из рассеченной до половины шеи. Брюсов, несказанно удивленный неожиданным исходом поединка, наклонился над поверженным великаном. Тот страшно хрипел, силясь что-то произнести, однако лицо у него при этом выглядело умиротворенным.

Гилфорд даже успел сложить руки на груди, словно готовясь к смерти. Андрей больше по движению губ, чем по вырвавшимся из горла звукам, сумел разобрать, что тот хотел ему сказать. По телу капитана пробежала дрожь агонии, он вытянулся последний раз и затих. Брюсов услышал шаги за спиной, обернулся и увидел направлявшихся к нему Тритемия, Эсквилину и Ригглера, державшего под мышкой голову Шакеласа.

—Невежа получить по заслуга, — радостно крикнул горбун, скосив глаза на распростертое тело своего обидчика.

—Он сказал: «Спасибо», — возразил Андрей, вопросительно глядя на подошедших товарищей. — За что?

Старик склонился над трупом с почти отсеченной головой, потрогал рану на шее и показал Андрею окровавленный палец.

—Смотри, кровь темнее обычного, почти черная. Это новообращенный. Видимо, твой меч оказал ему услугу. Ты избавил его от проклятия вечного существования.

—Он избавил себя сам, — тихо произнес Андрей, вкладывая меч в безвольную руку капитана и сжимая его пальцы на длинной рукояти бастарда. — Это твой меч, капитан Гилфорд. Я возвращаю его тебе...

Он расположил клинок вдоль тела убитого и огляделся по сторонам.

—Вот и хозяйка этого гирудского гнезда! — воскликнул Брюсов, заметив Фиону.

Она стояла у ворот замка. Теперь на ней было черное платье. Бледное лицо красавицы кривилось в гримасе ярости. Бутоны черных роз на ее венке пульсировали, то раскрываясь, то закрываясь в каком-то судорожном, мерцательном ритме.

—Рано радуешься, Свершитель, скоро здесь будут Стальные сутаны, — крикнула Фиона.

Не успела гирудина закончить эту фразу как на нее с яростным лаем ринулся Баффи. Тандерхаунд подпрыгнул, намереваясь вцепиться Фионе в горло. Однако ведьма схватила пса, резким движением свернула ему шею и бросила себе под ноги с такой легкостью, словно это был не тяжелый пес, а пустой мешок. Несчастный Баффи несколько раз вздрогнул и затих.

От ярости у Брюсова потемнело в глазах. Он вскинул правую руку в надежде, что Саламандра сделает свое дело точно так же, как это случилось в столкновении с гирудом на мосту через речку Гнилых Утопленников. Однако ничего подобного не произошло.

—Скоро здесь будут Стальные сутаны, — повторила Фиона с торжеством в голосе. — Они не простят тебе убийства их капитана, а я позабочусь, чтобы они узнали об этом!

На замковую площадь пал густой туман. Не стало видно ни гирудины, ни друзей, стоявших в нескольких шагах от него. Сквозь серое марево до Андрея долетел издевательский хохот Фионы. Он пошел на голос, стараясь выйти к воротам. Если Фиону и можно где-то отыскать, то, скорее всего, рядом с выходом из замка.

Едва успел он сделать первый шаг, как почувствовал жар в правой руке. Андрей поднял правую ладонь над головой. Саламандра ожила! Жар быстро усиливался. Сноп ярко-оранжевого света, ударивший из ладони, разогнал завесу магического тумана, и он увидел Фиону. Та пятилась от него к решетке проездной башни, пока не уперлась в нее спиной. Но стоило ему приблизиться к Фионе, как та взвизгнула и бросилась к нему с вытянутыми руками.

Брюсов едва успел выставить перед собой меч. Клинок вошел в тело, как в масло, и вышел с противоположной стороны, но это не остановило гирудину. Она схватила Андрея за плечи, притянула к себе и радостно улыбнулась. Ее сверкающий взгляд парализовал волю, черные стебли и бутоны роз на венке шевелились, как живые. В уголках похожего на открытую рану рта сверкнули длинные, узкие клыки, и Брюсов, защищаясь, правой рукой оттолкнул от себя это страшное своей адской красотой лицо. Гирудина завизжала так, что у Андрея заложило уши. Саламандра замигала и погасла. Раздалось шипение пара, в тот же миг Фиона исчезла в клубах серого тумана. Брюсов закашлялся от того, что пар попал ему в легкие, почувствовал, как нечто постороннее, чуждое ему зашевелилось у него внутри. Однако это ощущение тут же исчезло.

Над крепостной стеной взошло солнце. Наступившее утро окончательно развеяло остатки наваждения. Трупы и головы гирудов, дымясь, начали медленно таять и исчезать в ярком свете дня.

—Если гирудиха не врала, — крикнул Андрей, — то Стальных сутан долго ждать не придется! Надо что-то делать!

—Седлать и скакать! — проскрипел Шакелас, всем своим видом выражая недовольство глупостью людей.

Андрей послал Ригглера и Тритемия к коновязи отвязывать лошадей, а сам вместе с Эсквилиной пошел на конюшню искать для нее лошадь. Все денники, кроме одного, были пусты, на земляном полу валялись седла и части упряжи. Зато в последнем стойле громко заржал, услышав чужие шаги, отличных статей вороной жеребец. Ноздри его раздувались, он возбужденно приплясывал на месте и грозно бил копытом о землю. Под антрацитовой кожей перекатывались упругие мускулы. Андрей сразу ему не понравился. Конь непозволил себя взнуздать и все время пытался прижать Брюсова крупом к стенке денника.

—Позволь, я попробую, — сказала, насмотревшись на его мучения, Эсквилина. — Меня все животные любят.

Она подошла к вороному, положила ему руку на храп, шепнула что-то такое, отчего он сразу успокоился, после чего дал себя оседлать. Андрей галантно помог девушке сесть в седло, взял лошадь по уздцы и вывел из конюшни. И тут их окликнул Шакелас: голова так и осталась лежать в магическом круге среди обезглавленных тел. Принц горбунов был недоволен тем, что все о нем забыли, и выражал это недовольство в самых злобных выражениях. Эксвилина попросила Брюсова подать ей голову принца и привязала ее за отросшие волосы к луке седла. Шакелас тут же обвинил колдунью в оскорблении величия.

Андрей огляделся по сторонам. На площади стояли три оседланные лошади, Ригглер и Тритемий крутили в четыре руки ворот барабана подъемного механизма. Решетка со скрипом и скрежетом ползла вверх до тех пор, пока не щелкнул запорный штифт. Неподалеку от трупа Гилберта на брусчатке посверкивал простой армейский меч. Брюсов подошел к нему, поднял и вложил в ножны.

Через несколько минут кавалькада из четырех всадников быстрым шагом выехала из ворот замка. Андрей тут же заметил выезжавших из ближайшего леса драгун в серых сутанах. За ними тащилась запряженная парой лошадей клетка на колесах. У него на глазах отряд разделился на две части. Половина драгун направилась к воротам замка, остальные начали преследование беглецов. Выстоять вчетвером противдвух дюжин бравых вояк не было ни малейшей возможности. Оставалось только одно: как можно скорее ретироваться. Выбор был невелик: позади экзекуторы, впереди — мост через Борд-Ривер.

—Уходим к мосту! — крикнул Брюсов и пустил лошадь в галоп.

Тритемий, Эсквилина и Ригглер тоже пришпорили коней и во весь опор помчались к реке. Андрей летел на два корпуса впереди, как вдруг услышал недовольное карканье: огромный черный ворон нарезал круги у них над головами. Брюсов оглянулся: сразу же за ним скакал Тритемий с посохом, упертым по-рыцарски пяткой древка в левое стремя. Почти не отставала от него Эсквилина на вороном жеребце. Замыкал кавалькаду Ригглер на лошади с каштановой гривой. При их приближении мост полыхнул серо-голубым огнем, на них пахнуло жаром, но Андрей уже принял решение проскочить мост на полной скорости.

—Все за мной! — крикнул он. — Только вперед!

Брюсов вонзил шпоры в бока жеребца. Тот взвился птицей и послушно прыгнул в огонь. Как только копыта четырех коней забарабанили по деревянному настилу, Андрея и его друзей окутало облако тумана. Серо-голубое пламя обдало их не жаром, а ледяным холодом, и они мгновенно покрылись белым инеем. После нескольких мгновений бешеной скачки Брюсов первым вылетел на другой берег, коленями придержал коня и развернул его в сторону реки. Сквозь окутавшее окрестность марево он с трудом разглядел высокий зеленый холм, увенчанный зубчатой короной замка Бомонт. И вдруг серый туман рассеялся так же неожиданно, как появился.

Он окинул взглядом спутников: все трое, видимо, так же, как он сам, были похожи на конные статуи из белого мрамора. Однако иней начал стремительно таять, отчего волосы, лица и одежда мнимых еретиков мгновенно намокли, а по спинам и бокам лошадей побежали струйки и капли воды.

—Давно я так не улепетывать! — радостно воскликнул Шакелас.

Все грохнули хохотом, сбрасывая с себя накопившееся напряжение. Однако пережитый только что страх все еще не отпустил беглецов. Не сговариваясь, они перевели взгляды на противоположный берег. Мост горел, не сгорая.

Первый подъехавший к мосту экзекутор в серой сутане хотел последовать примеру беглецов, но его лошадь дико заржала, встала на дыбы и сбросила всадника в воду. Стремительное течение вынесло драгуна на середину реки. Он тщетно молотил руками по воде. Железная кираса и тяжелые сапоги вскоре сделали свое дело. Издав отчаянный вопль, экзекутор пошел ко дну.

Драгуны, яростно жестикулируя, начали совещаться, показывая руками то на воду, то на пылающий мост. Наконец они пришли к выводу, что преследовать еретиков на имперской стороне нет никакого смысла, построились походным порядком и ушли в сторону замка Бомонт. Только после этого магическое пламя начало ослабевать, а вскоре, юркнув под опоры моста, погасло совсем.

Андрей никак не мог объяснить себе той легкости, с которой им удалось прорваться сквозь бушующий огонь. Да еще этот туман!

—Что это было?! — воскликнул он, ни к кому не обращаясь. — Почему огонь нас не тронул?!

—Как почему? — удивился Ригглер. — Ясное дело, помогли нам мои славненькие обереги.

С этими словами он достал из-за пазухи клубок амулетов, с радостным видом помахал ими в воздухе и отправил обратно за ворот рясы.

—Вздор, — снисходительно усмехнулся Тритемий, — как только вспыхнул мост, я использовал посох, чтобы вызвать магический иней.

—А я произнесла заклинание ледяного холода, — сообщила Эсквилина.

—Ну хорошо, а туман? Откуда бы ему взяться?

На этот вопрос ни у кого, кроме Шакеласа, ответа не нашлось:

—Эндрю взять сфумато от Клементина.

Это объяснение лишь усилило всеобщее недоумение. Посыпались вопросы, что такое сфумато, кто такая Клементина и как связана она с Эндрю? Шакелас, упиваясь собственной значимостью, пустился в объяснения.

—О, мои прозрения! — воскликнула Эсквилина, когда горбун выдохся и замолчал. — Вот почему она сразу показалась мне противной гордячкой. Так значит, Фиона в действительности леди Клементина Фог-Смог?

Андрею никак не удавалось установить в уме связь между собой и туманом, который спас их на пылающем мосту.

—А при чем здесь я? — спросил он удивленно.

Тритемий, Эсквилина и Шакелас, перебивая другдруга, принялись объяснять ему, что в случае победы над могучим магом часть его силы или даже вся его сила может передаваться тому, кто одержал над ним верх. Видимо, это и произошло, когда Эндрю оттолкнул от себя леди Фог-Смог с помощью Печати Саламандры.

—Так вот почему я чувствую себя так, будто у меня в груди сидит мокрая лягушка, — невесело улыбнулся он.

Хохот возобновился с новой силой. Смеялись все, кроме Шакеласа.

—А не пора ли нам препоясать чресла? — спросил он недовольным тоном. — Скоро наступать ночь, время гирудов.

Смех тут же оборвался. Все вспомнили об опасностях, которые поджидали их на враждебных всем людям Кровавых Землях демона Круцифера.