Великий Экзекутор топнул в сердцах ногой и ушел, прихрамывая сильнее обычного. Он вернулся через потайной ход в свою резиденцию, где его уже давно поджидал, как всегда, деловитый Джошуа Фарнам. Секретарь сразу заметил, что его благодетель пребывает в дурном расположении духа. Однако ему было известно, как поправить настроение хозяину: он протянул ему протокол допроса бывшего палача Бекварда. Первые же строки вызвали у Бевериджа гримасу отвращения. Он стоя дочитал бумагу, в раздражении откинул ее в сторону и сел за стол.

—Милейший Беквард — пособник гирудов и заговорщик? Не верю! — воскликнул он, отмахиваясь от обвинения, словно от мухи. — Ты хочешь убедить меня, что палач, который служил нам верой и правдой столько времени, шпион и грязный еретик? Клянусь Девой! Прибереги эти сказки для кого-нибудь другого. Ясно как день, что этот отщепенец Брюс заморочилему голову своими прелестными речами, Питер поддался влиянию этой канальи и натворил глупостей. Конечно, его следует примерно наказать за пособничество при побеге, но костер — это уж слишком!

—Ваше милосердие, — Фарнам наклонился к уху Великого Экзекутора и прошептал несколько слов: — Он пожелал вам потерять сына!

—Что?! — взорвался Беверидж. — Он и в самом деле так сказал?!

Секретарь сделал грустное лицо и несколько раз кивнул с видом величайшего подобострастия.

—Сжечь мерзавца! — Великий Экзекутор грохнул кулаком по столу. — А чтобы не болтал лишнего, вырвать ему язык!

—Уже сделано, ваше милосердие, — сдержанно поклонился Фарнам. — Я осмелился предположить, что вы примете именно такое решение, а также приказал приготовить все необходимое для аутодафе.

Казнь Бекварда состоялась на следующий день. Она проходила без обычной помпы, можно сказать, в тесном семейном кругу. Местом проведения для нее был выбран задний двор Священного Трибунала, а не площадь Спасения, как принято. Алебардисты в серых сутанах построились в каре. Внутри его возвышался деревянный столб с железным кольцом, в которое продели цепь от ручных кандалов Бекварда. После допроса с пристрастием он ничем не напоминал бывшего здоровяка. Одна его щека была порвана до самого уха, подбородок, шея и руки покрыты запекшейся кровью. Несчастного обложили вязанками хвороста. Специально для Бевериджа на заднем дворе поставили удобное кресло, он занял свое место и дал Фарнаму знак, что можно начинать.

Джошуа зачитал Бекварду обвинительный приговор, а новый палач в стремлении выслужиться поторопился поджечь хворост сразу с четырех сторон. Однако ветер вдруг заупрямился, он не только не способствовал усилению тяги, но, наоборот, словно намеренно пытался сбить пламя и погасить костер. Весь двор заволокло густым дымом.

Однако стоило Великому Экзекутору встать на ноги, как пламя взметнулось вверх, ветки яростно затрещали, и стена огня в одно мгновение отгородила бывшего палача от его мучителей.

Сквозь гудение огня послышался дикий вой боли, быстро смолкнувший. Через десять минут огонь стал стихать. Клубы черного дыма рассеялись, а столб, к которому был привязан Беквард, накренился и рухнул в ярко-оранжевые, раскаленные угли.

Великий Экзекутор встал, но уходить не спешил. Он впился взглядом в обугленную руку казненного палача. Она торчала из угольев и указывала перстом в небо, словно мертвец грозил своим палачам, обещая призвать их на другой, более справедливый и беспристрастный суд.

Не успел Шакелас договорить, как за дверью послышался грохот переворачиваемых столов, звон клинков и вопли начавшейся резни...

—Это Стальные сутаны! — тревожно воскликнул брат Билли, молитвенно складывая ладони на уровне груди. — Пресвятая Дева, они нашли нас!

Снизу доносились сдавленные крики и проклятия. Эсквилина в испуге заметалась по комнате, не зная,что делать. Тритемий сел на лавку с таким видом, будто ему отказали ноги. Чарли бросился вон и скатился по лестнице в большой зал, где захваченные врасплох разбойники отбивали атаки Стальных сутан. Алебарды теснили мечи к противоположной от входа стене. Раненые и убитые с обеих сторон падали под ноги сражавшихся. Пол был залит красным вином вперемешку с кровью, под каблуками хрустели черепки разбитой посуды, везде валялись перевернутые столы и лавки.

Как только Чарли выбежал из комнаты, Андрей последовал за ним и выглянул за дверь. Он увидел, как Чарли бегом спустился по лестнице, едва оказавшись внизу, поднял с пола чей-то меч и с криком «Бей серых крыс!» бросился в драку. Завертелся волчком, раздавая удары направо и налево. Вскрикнул раненный им в шею усатый капрал, но добить его Чарли не успел. На помощь капралу бросился экзекутор огромного роста, с которым Брюсову довелось завести знакомство в Сером доме. Гигант, словно шутя, отразил все атаки матроса, выбил меч из его руки, а следующим выпадом проткнул его клинком насквозь по самую гарду, но одновременно оказался в опасной близости от противника. Чарли успел выхватить из-за пояса нож и вслепую ткнуть великана в корпус, и даже попал, однако удар пришелся на кирасу. Лезвие скользнуло по железу, проткнув верзиле левую руку чуть выше локтя. Это его остановило. Чарли упал под ноги сражающихся и затих. Судя по беспомощной позе, он потерял сознание или был убит.

Андрей отступил назад, закрыл дверь и крикнул выжидательно смотревшим на него товарищам по несчастью:

—Там полно Стальных сутан! Низом нам не пройти!

—Использовать Гиннес, болванка, — раздался скрипучий голос Шакеласа. — Дверь столом перекрыть.

Андрей с Ригглером бросились к столу и забаррикадировали им дверь. Почти в то же самое мгновение кто-то бухнул в нее сапогом, а затем начал рубить алебардой с такой силой, что при каждом ударе в досках показывался конец лезвия. Брюсов, дрожа от возбуждения, повернулся к Тритемию:

—Мастер Гиннес, ты можешь сделать здесь проход? — он показал рукой на слепую стену комнаты.

—Проще простого, — самоуверенно усмехнулся Тритемий. — Задачка на уровне магии жестов.

—Мастер Гиннес, — крикнул Андрей, — меньше слов, больше дела!

Тритемий повернулся лицом к стене, выставил перед собой правую ладонь. Напрягся, бормоча слова заклятия... Но ничего не произошло.

—Они меня отвлекают, — произнес он виновато, показывая рукой на содрогавшуюся под ударами дверь. — Я не могу чародействовать в таких условиях.

Грохот нарастал. Теперь дверь одновременно ломали несколько человек, согласуя свои действия и усилия. Она начала постепенно открываться, а стол дюйм за дюймом сдавать свои позиции. Эсквилина в ужасе закрыла лицо руками. В щель, образовавшуюся между рамой и дверью, протиснулась чья-то ладонь.

—Сокрушитель препон использовать, — предложил Тритемию принц горбунов. — Этот знак сметать любые препятствий.

Тритемий снова выставил правую руку, затем прижал указательный, безымянный палец и мизинец к ладони, средний выставил вперед, а большой отставил в сторону и произнес заклятие сокрушения: «Stenuspofigas!»

Полыхнула молния, ослепив всех, кто был в комнате. Когда зрение у них восстановилось, они увидели возникшее в стене лунное окно, достаточно большое, чтобы через него мог согнувшись пройти взрослый человек. Грохот за дверью прекратился, но спустя мгновение возобновился с новой силой. Брюсов перекинул через плечо портупею с ножнами, намотал синий плащ на левую руку и взял меч на изготовку.

—Ригглер, Шакеласа в узел. Эсквилина, позаботься о Баффи. Все за мной, — скомандовал он и первым выпрыгнул в круглое отверстие.

Под стеной, разинув от удивления рты, стояли двое экзекуторов, однако они быстро сообразили что к чему и тут же накинулись на беглеца. Андрей отразил выпад одного из них обмотанной плащом рукой и свалил его жестоким ударом гарды в переносицу. Второго, отмахиваясь, полоснул концом клинка по завязкам шлема. Морион упал с головы драгуна и с грохотом откатился в сторону. Оба экзекутора легли на землю рядом, обнявшись, как двое друзей.

Андрей развернулся к дому, задрав голову. В круглом окне показалась Эсквилина с вырывающимся Баффи на руках. Она бросила песика вниз. Брюсов поймал его и тут же отпустил. Баффи сразу нашел, чем заняться: он принялся яростно облаивать кучера кареты Бевериджа, не позволяя ему подойти к Андрею.

Брюсов тем временем махнул рукой Эсквилине, показывая, что все в порядке. Девушка закрыла глаза и прыгнула. В падении у нее задралась юбка, обнажив белые, как молоко, неимоверно стройные ноги. Поймав девушку на лету, Андрей почувствовал под рукойтонкую талию, машинально прижал чаровницу к себе, тут же получил пощечину, но удивиться не успел, так как на них обоих свалился Ригглер с зеленым узлом в руках, сверху на него приземлился посох Тритемия Гиннеса, а следом и он сам. Невидимый Шакелас тут же разразился страшными ругательствами, суля обидчикам все муки преисподней.

Лежа на земле под Эсквилиной, Андрей краем глаза заметил бежавших к ним экзекуторов с алебардами наперевес. Эта картина привела его в такой ужас, что силы его утроились. Он изогнулся дугой, вывернулся из-под придавивших его тел. Вскочил на ноги и помог встать Эсквилине.

—Бегите к повозке! — крикнул он, обращаясь ко всем и ни к кому в отдельности, потому что смотрел в сторону приближающихся Стальных сутан.

Первый из них уже подбегал к ним, выставив перед собой алебарду. Брюсов это предвидел. Оружие экзекуторов предназначалось для того, чтобы разить противника на расстоянии, именно так и собирался использовать свое преимущество нападавший драгун. Но в ближнем бою алебарда почти бесполезна, и Андрей не оставил ему шанса. Одной рукой он бросил в лицо драгуну свой синий плащ. Нырнул под алебарду и воткнул меч чуть ниже кирасы. Экзекутор со стоном боли опустился на колени, а затем рухнул на землю лицом вперед.

Андрей подхватил лежавший на земле шлем, бросился навстречу двум драгунам и кучеру кареты Бевериджа, отражая их удары морионом и нанося ответные мечом. Эта тактика оказалась чрезвычайно действенной: через полминуты Стальные сутаны лежали на земле, двое были без сознания, один тяжело ранен.

Поле битвы осталось за Брюсовым. Тяжело дыша от пережитого напряжения, он сунул меч в ножны, надел морион на голову, поднял с земли синий плащ.

И в этот миг у него за спиной раздались грохот колес и дробный перестук копыт. Он оглянулся и вздрогнул: прямо на него неслась упряжка из двух белых коней. На козлах повозки сидели двое в серых сутанах, в которых он через секунду узнал Тритемия и брата Билли. Тритемий держал в руках зеленый узел с головой гнома, в руках Ригглера свистел длинный кнут, которым он рьяно нахлестывал лошадей.

—Прыгай! — закричал монах отчаянно, изменяя направление движения ровно настолько, чтобы не сбить с ног Андрея.

Брюсов увидел, что клетка открыта, а внутри нее стоит Эсквилина. Одной рукой она держалась за верхние перекладины, другой прижимала к себе Баффи. Щенок заливался лаем и предпринимал попытки вырваться, чтобы помочь Андрею. За телегой на тугом поводу бежал, недовольно кося карим глазом, высокий, крепкогрудый жеребец с широколобой головой и длинными острыми ушами.

Андрей повернулся и побежал по ходу движения телеги, позволяя лошадям обогнать себя. Как только открытая клетка поравнялась с ним, он бросил в нее плащ, а вслед за ним и морион. Прыжком вцепился в прутья клетки, повис на ней и подтянулся. Через мгновение он уже стоял на ее крыше. Ригглер оказался способным возничим, видимо, сказывалось его крестьянское прошлое. Повозка с грохотом взлетела на Горбатый мост, миновала его и помчалась по вечернему городу, распугивая одиноких прохожих. Брат Билли лихо вписывался в повороты и щелкал кнутом,словно заправский кучер. Опьяненный скоростью, он впервые за многие годы почувствовал себя по-настоящему счастливым человеком.

Андрей примерился и на ходу перепрыгнул с клетки в седло. Белый конь присел от неожиданности, заартачился, подкинул задом, пытаясь сбросить незнакомую ношу. Брюсов, не раздумывая, грохнул жеребца кулаком между ушей. Если в его мире ошибки в выездке оборачивались штрафными баллами, то здесь сулили гибель. Непривычный к такому обращению конь настолько удивился, что перестал сопротивляться, тем более что новый всадник был куда легче прежнего. Андрей коленями послал жеребца вперед и, наклонившись, на ходу отцепил ослабший ремень привязи от недоуздка. Теперь он мчался рядом с повозкой, и вскоре между ним и скакуном возникло полное взаимопонимание.

—Куда теперь?! — крикнул он Ригглеру.

—Не знаю.

—Гони к ближайшим воротам.

—До Западный, Западный ворот! — завопил зеленый узел. — Другой уже закрыт.

Ригглер, одновременно шепча проклятия и проклиная себя за сквернословие, придержав лошадей, свернул на нужную улицу. Промчавшись по проходному двору, повозка вылетела на площадь Спасения, с грохотом промчалась вдоль фасада Серого дома и канула в переулок. Они долго петляли по городу, пока не выехали на последнюю прямую, но, едва завидев в конце улицы Западные ворота, Ригглер непроизвольно натянул поводья и заставил лошадей остановиться. Андрей тоже придержал коня.

—Что случилось?

—В конце Флорианской Стальные сутаны! — с тревогой в голосе крикнул брат Билли. — Разворачиваемся?

Со стороны квадратной въездной башни навстречу им выехал конный разъезд экзекуторов. Андрей отрицательно покачал головой:

—Ни в коем случае. Только вперед. Эсквилина, подай мне плащ и шлем. И закрой дверь на задвижку. Спрячьте узел и посох в повозке. Мастер Тритемий, возьми Баффи на колени. Я поеду первым, а вы за мной.

Он накинул на плечи синий плащ, запахнулся как можно плотнее, надвинул шлем на брови. Затем послал лошадь вперед. Умное животное двинулось вдоль улицы неспешным шагом. В самом ее конце, перегородив дорогу к Западным воротам, недвижной шеренгой стояли конные экзекуторы в кирасах и морионах. Они молча смотрели на подъезжавшего к ним всадника. Позади него, не отставая, громыхала повозка. Когда до Стальных сутан оставалось меньше ста футов, Андрей поднял руку и крикнул:

—Дайте дорогу! Я выполняю личный приказ капитана Гилфорда.

Он подъехал к шеренге, остановился, взглядом выискивая начальника разъезда. Капрал экзекуторов, в свою очередь, тоже внимательно изучал и его, и подъезжавшую повозку с рыжекудрой узницей в голубом платье, и двух экзекуторов в серых сутанах на козлах. Это был суровый усач с лицом исполнительного служаки, привыкшего к простейшим командам и действиям. Поэтому он произнес только одно слово:

—Пароль.

У Андрея сжалось сердце от предчувствия беды. Он растерял всю свою самоуверенность, однако внешне ничем не выказал отчаяния и решил пробиваться силой. Сунул руку под плащ, намереваясь выхватить висевший на боку меч, чтобы проложить себе дорогу клинком, но тут у него за спиной раздался сдавленный шепот принца горбунов:

—Сказать: «Дикая роза».

—Дикая роза! — послушно повторил Андрей, но уже в полный голос.

—Чертополох, — отозвался экзекутор и пружинисто вскинул открытую ладонь к полям шлема.

Брюсов козырнул в ответ. Сержант отъехал в сторону, его люди получили приказ пропустить повозку. Лишь когда отряды благополучно разминулись, Андрей почувствовал, что дрожит от пережитого волнения. Однако у него хватило характера и выдержки, чтобы проехать через городские ворота шагом. Охранявшие ворота стражники, приняв его за офицера, вытянулись в струнку и салютовали ему алебардами.

Повозка переехала ров по временной насыпи, по обе стороны которой все еще копошились строители укреплений. Увидев клетку на колесах, они побросали лопаты и долго смотрели из-под ладоней вслед удалявшейся карете Бевериджа.

Оказавшись на дороге, Брюсов поднял коня на крупную рысь, вслед за ним прибавила ходу и повозка. Город быстро оставался позади, сидевшие на козлах мнимые экзекуторы буквально сияли от счастья.

Эсквилина тоже чуть не прыгала от радости в своей клетке. Щенок, уловив общее настроение, вырвался из рук мастера Гиннеса, спрыгнул на дорогу, рискуя попасть под колеса. И зашелся веселым лаем: он первым почувствовал вкус свободы.

Только зеленый узел, лежавший на дне повозки в ногах Эсквилины, не разделял общего восторга:

—Рано радоваться, — произнес он голосом Шакеласа. — Я слышать топот копыт. Смотреть назад.

Все беглецы устремили взгляды на обрамленную зелеными лугами желтую дорогу, стрелой уходившую в сторону Ноулдона. На полпути между ними и зубчатыми стенами крепости клубилось облако пыли, поднятое мчавшимся во весь опор отрядом кавалеристов. Их шлемы и кирасы поблескивали в лучах заходившего солнца.

—Стальные сутаны! — вскрикнула Эсквилина.

—Гони что есть сил! — скомандовал Андрей.

Брат Билли принялся охаживать лошадей кнутом,заставляя их прибавить ходу. Теперь повозка мчалась с такой скоростью, что спицы в колесах слились в один прозрачный круг. Но тут снова раздался голос принца горбунов:

—Развязать меня! — заорал он. — А то хуже быть!

Эсквилина, с трудом удерживая равновесие в подскакивавшей на выбоинах повозке, встала на колени и развязала зеленый узел. Голова тут же покатилась по дну телеги.

—Остановить их сейчас же! — потребовал Шакелас, гневно вращая глазами.

—Как?! — в один голос крикнули Тритемий, Ригглер и Эсквилина.

—Как хотеть! Они настигать.

Действительно, отряд кавалеристов в серых сутанах явно их догонял, постоянно увеличиваясь в размерах.

—Тритемий, — заверещал принц горбунов, клубком перекатываясь по дну колыхавшейся, словно лодка на волнах, повозки, — тут лежать твой посох, использовать оный.

—Я ученый, а не боевой маг, — возразил Гиннес. — К тому же я против насилия в любом исполнении.

Андрею такой ход мысли показался нелепым, он выхватил меч из ножен и крикнул, что сам задержит экзекуторов, но его остановила Эсквилина:

—Я знаю, что делать, — заявила она уверенным тоном. — Дайте мне минуту.

Чаровница схватила зеленую шаль, расстелила на дне повозки и принялась чертить на ней магические знаки, сопровождая эти действия шепотом заклятий.

—Умница, дура! — крикнул ей Шакелас, первым разобравшийся, что к чему.

Но Эсквилина была слишком сосредоточена на трудной задаче, чтобы обращать на него внимание. Закончив ворожить, она подошла к задней стенке клетки, просунула шаль между прутьями, развернула, держа ее за два края, и с посылом произнесла:

—Cirkuluscoldobicus!

С этими словами она отпустила края шали, которая, вопреки всем законам природы, не упала на землю, а, словно птица, некоторое время над нею парила. Затем она плавно опустилась на дорогу, быстробыстро увеличиваясь в размерах, пока полностью не перекрыла ее от одной обочины до другой.

Когда Андрей оглянулся в очередной раз, он увидел, что преследователи с разгону влетели на зеленую дорогу и остановились. Вернее, не остановились, они продолжали погонять лошадей, но одновременно перестали продвигаться вперед.

—Вот видеть, Брюс, — заявил Шакелас невообразимо самодовольным тоном, — со мной не пропадать!