На этот раз кабинет архиепископа Бевериджа стал для Гилфорда пыточной камерой. Великий Экзекутор читал письменный отчет капитана о проведенной в Квартале тысячи удовольствий облаве на еретиков, подчеркнуто не замечая вставшего во фронт офицера. Бледный как смерть Гилфорд стоял под расписанным звездами потолком и с видом провинившегося ученика смотрел то на сидевшего за столом Бевериджа, то на три гобелена с изображениями златовласой Девы Маргариты у него за спиной. Широкую грудь капитана украшала перекинутая через шею белая повязка для поддержания раненой руки.

Хуже всего было то, что свидетелем этого намеренного унижения был толстощекий Джошуа Фарнам. Секретарь в точности наследовал поведение своего хозяина: вооружившись гусиным пером, он составлял какой-то длинный список и делал вид, что сейчас для него нет более важного занятия. Наконец Гилфорд не выдержал этой пытки пренебрежением и деликатно покашлял в кулак:

—Ваше милосердие...

—Да, Гилфорд, — Беверидж поднял голову, и стало заметно, как сильно он устал: под глазами у него набрякли мешки, а продольные морщины на лбу сделались еще заметнее. — Ты хочешь что-то сказать в свое оправдание? Будь любезен, ответь, кто позволил этому сосунку Брюсу в щепки разнести хранилище магических артефактов, освободить еретиков и бежатьс головой горбуна, вверенной твоему попечению? Поведай мне, как этому вероотступнику удалось украсть коня капитана Стальных сутан и клетку на колесах в придачу? Чем занимался в это время ты?

—Я дрался! — обиженно и вместе с тем вызывающе произнес Гилфорд. — Разбойники, будь они прокляты, оказали нам серьезное сопротивление. Я был ранен! — В подтверждение своих слов Гилфорд дотронулся здоровой рукой до красного от крови пятнышка на белой повязке.

—Нет-нет, погоди! — Великий Экзекутор жестом приказал капитану молчать. — Мне кажется, ты переутомился, Гилберт. Полностью выдохся. Я больше не узнаю храбреца, когда-то в одиночку напавшего на дозор Лунной гвардии! Две неудачи всего за два дня — это непростительно много для лучшего офицера Трибунала Экзекуции...

За окнами послышался яростный лай тандерхаундов. Иеффай прислушался и велел Фарнаму узнать, что произошло. Секретарь бросился выполнять приказ, а Беверидж наконец-то сменил гнев на милость и менее издевательским тоном предложил:

—Соберись, Гилберт Гилфорд. Начни, наконец, действовать с головой. Учись у Брюса.

Дверь распахнулась. В кабинет влетел запыхавшийся Джошуа Фарнам.

—Ваше милосердие, убит псарь! — крикнул он тревожно. — Всего несколько минут назад его видели живым и здоровым. Он кормил тандерхаундов, а теперь... Вам надо увидеть все самому!

Беверидж в сопровождении Гилфорда и Фарнама быстрым шагом покинул кабинет. Миновав несколько коридоров, они спустились по лестнице в один извнутренних дворов Трибунала и направились к псарне. Это было низкое, сложенное из небольших валунов здание, покрытое почерневшими от времени досками. Попасть туда можно было через большие двустворчатые ворота, которые закрывались только в холода и в ночное время. Забранные прутьями помещения для собак располагались вдоль обеих стен, а между ними был оставлен проход для подвоза корма и соломы, служившей собакам подстилкой. Когда Беверидж, Гилфорд и Фарнам вошли в освещенный факелами длинный узкий коридор, злобные тандерхаунды начали с неистовым лаем бросаться грудью на решетки. Они были одновременно напуганы и разъярены.

В самом начале коридора тихо перешептывались над трупом своего товарища одетые в синие кафтаны и серые бриджи псари Трибунала. На пороге лежал мертвый тандерхаунд. Беверидж решительно шагнул к распростертому чуть дальше телу покойника: на шее у него виднелись две обескровленные ранки. Беверидж мрачно посмотрел на оторопевших выжлятников:

—Свидетели есть?

—Я, ваше милосердие, — вперед выступил темноволосый парень с простоватым лицом крестьянина. Губы у него дрожали от пережитого страха. — Я последним видел Джона, так его все звали...

—Расскажи, что ты видел.

—Джон кормил своего любимца, ваше милосердие! — Он показал рукой на ближайшую клетку. — Вон того тандерхаунда, Гаст его кличка. Я стоял вот здесь, у стены. Потом погасли факелы. Один за другим. Стало темно и холодно. Залаяли псы. Все одновременно. Я почувствовал, как мимо меня кто-то пролетел. И будто крылом меня по лицу мазнуло. Я решил, чтоэто Джон шуткует, напугать хочет, но когда его окликнул, он мне не ответил. И я вдруг увидел вон там, в дальнем конце коридора... Можете мне не верить, но я собственными глазами видел бывшего палача! О, Дева, он мстит нам!

—Хватит дрожать! — одернул его сохранивший самообладание Великий Экзекутор. — Палач сожжен, его пепел развеян по ветру. Это не он! Позор! В самом сердце Трибунала Священной Экзекуции разгуливает имперский кровосос! Усилить стражу. Ходить только по трое. Выпустить тандерхаундов. Выполнять!

Когда Беверидж, Фарнам и Гилфорд вернулись в кабинет, их там ожидала леди Бомонт. Появлению девушки, как всегда, сопутствовал ей одной свойственный аромат Духи, которыми пользовалась Фиона, напоминали одновременно о весне благоуханием розы и об осени горьковатым запахом опавших листьев. При виде Великого Экзекутора Фиона грациозно поклонилась. Гилберта она удостоила легкого кивка головы, а на Фарнама не обратила внимания.

—Да святится имя Пречистой Маргариты, — произнесла она с неизменной ироничной улыбкой.

—Во веки веков, леди Фиона, — машинально отозвался Беверидж. — Фарнам, подай карту! Мне вновь потребуется ваша помощь, моя леди. Брюсу и другим сопричастникам зла удалось уйти от Гилберта. Они бежали из Ноулдона через Западные ворота. Я передал всем экзекуториям королевства приказ в кратчайшие сроки найти преступников и водворить их в казематы Трибунала.

—И каков результат? — с любопытством спросила леди Бомонт.

—Пока еще рано об этом говорить...

Леди Бомонт подошла к столу, склонилась над большой картой королевства Уайтроуз. Гилберт приблизился к девушке, чтобы лучше разглядеть полоску белой кожи между убранными под шляпку черными волосами и воротником элегантного, украшенного кружевами белого платья. От одного вида закрученной спиралью прядки, случайно выбившейся из-под ее кокетливой шляпки, у него перехватило дыхание, офицера бросило в жар.

—Смотрите, вот Кириафская дорога, самый короткий путь между Фералисом и Ноулдоном, — произнес Великий Экзекутор, одновременно указывая на две точки, обозначавшие столицы Империи гирудов и королевства Уайтроуз. — Я уверен, что конечная цель Брюса — замок Блэккастл.

—Звучит более чем правдоподобно, — согласился Гилфорд.

—Вы полагаете, что он первым делом направится к своим покровителям? — задумчиво произнесла Фиона. — А если нет?

—Я бы на его месте скрывался в Кириафских лесах до тех пор, пока не нашел бы лазейку на охраняемой границе, — вставил свое слово Гилфорд. — Проще всего перехватить его там.

—Мне хорошо знакома эта местность, ваше милосердие. Как вам известно, там находится мой родовой замок Бомонт, и путь в Империю лежит как раз через него...

—Скажи мне, Гилфорд, — с негодованием воскликнул Иеффай Беверидж, — ответь, почему леди Фиона всегда оказывается там, где следует, и никогда не ошибается?

Великан виновато пожал плечами и ничего не ответил, только шрам на его лице налился багрянцем стыда.

—Стальные сутаны уже два раза упустили Брюса. Будет лучше, если я отправлюсь в Бомонт первой, — предложила леди Фиона. — Постараюсь перехватить нашего подопечного, а потом мне понадобится помощь капитана Гилфорда и его удальцов.

—Быть по-вашему, леди Бомонт, — Беверидж встал, давая понять, что аудиенция закончена. — Извольте отправляться не медля ни минуты. Вы можете взять казенный экипаж. Фарнам, проследи за отправкой. Отряд капитана прибудет следом за вами. Гилфорд, ради Пресвятой Девы, отбери лучших экзекуторов, которые не позволят Брюсу передушить себя, как цыплят. — Он подошел к украшенному резьбой черному шкафу, открыл дверцу и достал из него склянку с розовой жидкостью. — Вот тебе бальзам на твои раны.

Капитан без улыбки благодарности взял лекарство, мрачно кивнул и вышел. Пока он занимался подготовкой экспедиции, Фиона успела уехать. Проводив ее экипаж, стражники заперли ворота и вернулись к обсуждению гибели псаря Джона. Вспоминали бывшего палача, число его жертв и, в конце концов, сошлись на том, что душе мертвеца не дают упокоиться с миром замученные им люди.

Под раскидистыми ветвями столетних дубов начали сгущаться сумерки. Повеяло вечерней прохладой и сыростью. Посреди лесной поляны горел костер. Возле огня, то и дело поправляя веревку на своей коричневой рясе, суетился брат Билли. Неподалеку от костра застыла повозка с железной клеткой, накрытой синим плащом и двумя серыми сутанами. Под этойвременной крышей, подперев голову локтем, лежал на охапке свежего сена Тритемий Гиннес. Голову Шакеласа он положил на верхние прутья клетки лицом к огню. Несколько далее, на берегу журчавшего ручейка, паслись три расседланных лошади. Андрей сидел, привалившись спиной к стволу огромного дуба, и с помощью клинка очищал от коры ивовые ветки.

У костра священнодействовал брат Билли. Монах старательно нанизывал кусочки зайчатины на заостренные Брюсовым прутики, а затем втыкал их в землю поблизости от огня. Над поляной уже витал аппетитный запах жареного мяса. Всем страшно хотелось есть, но больше всех проявлял нетерпение Баффи, который и был счастливым виновником предстоявшего пиршества. Именно ему удалось прижать к земле пробегавшего мимо зайца. В награду за проворство его одарили свежей требухой, но это не мешало ему с недовольным видом носиться вокруг костра, норовя стащить кусок полусырого мяса из-под руки у Ригглера.

Эсквилина сначала ушла к заросшему ивняком ручью, а потом что-то долго собирала на поляне, то и дело нагибаясь. К огню она вернулась с пучком лесной земляники.

—Ха! Дуреха сия хотеть известь веснушку земляником, а еще бы очаровать Эндрю! — подал голос Шакелас. — Стыдобно не мочь конопушку убрать навсегда, колдуний мой.

Эсквилина покраснела и смутилась настолько, что отбросила в сторону букетик земляники.

—Все бы тебе языком впустую молоть! — обиженно воскликнула девушка. — Если ты такой умный, скажи, что надо сделать.

—Есть другой волшебный средствий. Я открыть тебе тайна, когда быть у себя в дом.

Вскоре Ригглер позвал всех к столу. Именно так он и крикнул: «Пожалуйте к столу!» Беглецы расположились вокруг костра и принялись смаковать истекавшее соком мясо. Объедки доставались Баффи, который ловко хватал их на лету. Несмотря на сильный голод, Андрей все время напряженно размышлял о том, что делать дальше. Вернее, что делать, он знал: надо выполнить просьбу Девы Маргариты и найти Плат. Вопрос в том, как это сделать?

Когда все поели и утолили жажду водой из ручья, он напомнил Шакеласу, что тот обещал сказать, где находится Плат Маргариты. Горбун промолчал, хотя это и не было для него тайной. Однако у него имелись свои планы, которые с намерениями Андрея совпадали лишь частично.

—Что скажешь, принц Шакелас?

—Плат находиться в Айронмаунтен.

—Что это означает?

—Айронмаунтен есть огнедышащий гор во владений мой отец. Там есть лабиринт, в лабиринт Плат быть.

—Неужели ты собираешься искать Плат Пречистой Маргариты? — обрадовался Ригглер.

Все сидевшие вокруг костра встрепенулись и вопросительно уставились на Андрея. Не вдаваясь в истинные причины своего решения, он объяснил, что хочет отыскать и вручить главный оберег королевства лично Бевериджу, чтобы доказать свою полную невиновность.

—Тогда я с тобой! — воскликнул Ригглер. — Этот оберег надо обязательно вернуть Церкви Девы.

Ночь окончательно вступила в свои права. Небо потемнело, на нем выступили звезды. Лунный свет, переливаясь, дрожал на трепетавшей под дуновениями ветра серебристо-пепельной листве. Тишину нарушало лишь потрескивание костра да храп стреноженных лошадей.

—И я с тобой, Эндрю, — сказал Тритемий Гиннес, вороша веткой угли костра. — Если мы найдем Плат Пречистой Маргариты, я попрошу ее научить меня летать. Она ведь может исполнить любое желание. И только ей под силу спасти народ Уайтроуза от ига гирудов.

Андрей вопросительно взглянул на Эсквилину, но та, опустив голову, молчала. Когда девушка, наконец, подняла на него глаза, стало видно, как сильно она волнуется.

—Я тоже с тобой, Эндрю. Плат Пречистой Маргариты надо вернуть в Уайтроуз. К тому же Шакелас обещал научить меня делать волшебную мазь для лица, когда вернется домой.

—Для твой веснушка, — уточнил принц горбунов, обрадованный тем, что все складывается как нельзя лучше для него и его планов.

Брюсов довольно улыбнулся. У него не было твердой уверенности, что новые друзья согласятся отправиться с ним в небезопасное путешествие. Кто знает, что ждет их в стране горбунов? Да и гируды, судя по всему, имеют на него зуб и, наверное, появятся еще не раз на его пути.

—Спасибо, друзья. Отправимся к Айронмаунтен завтра на рассвете. Всем спать. Надеюсь, Баффи предупредит нас в случае опасности.

—Я не спать от тогда, как лишаться тел, — грустно заметил Шакелас. — Беверидж запирать меня на ночь в деревянный короб, а сейчас я могу смотреть на звезд и болтать с тандерхаунд. Отдыхать, люди!

Билли подбросил в костер хвороста, и все разлеглись на мягкой траве, подложив под головы седла, свернутые сутаны и плащи. Монах захрапел первым. Тритемий, поворчав на Ригглера, тоже вскоре затих. Судя по ровному дыханию Эсквилины, сон сморил и ее. А вот Брюсов никак не мог уснуть. Глядя на частые звезды, думал он почему-то не о дороге к горе горбунов, а об отце. Умер ли он на самом деле или все еще жив?

Андрею вдруг вспомнилось, что, когда ему было лет десять, отец с матерью страшно поссорились. Мама требовала, чтобы ребенка не впутывали в дела какой-то лиги, и запретила единомышленникам отца собираться у них дома. Почему она их так ненавидела? Только теперь Андрей понял, что она оберегала его перед какой-то опасностью. Видимо, отец дал ей слово, и все успокоилось. Что, если эти астрологи как-то связаны с его перемещением в Уайтроуз? Недаром ведь отец все время твердил о его гороскопе. Перед мысленным взором Андрея возник портрет Якоба Брюса: у старика был загадочный вид человека, которому даровано тайное знание. Видение растаяло как дым, и Брюсов уснул сном смертельно уставшего человека.