Вторник. Третья неделя

Утро вторника не принесло никаких новых сюрпризов. Действуя по ранее отработанной схеме, Мишка почтил присутствием душевую и столовую, после чего отправился на работу.

Ни Костика, ни Витиша в кабинете не было. Мишка уже по второму разу разогревал чайник и с тоской поглядывал на остывающие булочки. От нарастающего чувства голода он понемногу начинал злиться, когда в коридоре раздался шум приближающихся к кабинету шагов, сопровождаемый рокочущим смехом Витиша. Дверь распахнулась, и в кабинет запрыгнул Витиш, явно уворачиваясь от ноги, мелькнувшей за его спиной в дверном проеме. Следом за ногой в кабинете материализовался ее владелец, среднего роста мужчина неопределенного возраста. Еще секунду назад он был коридоре, а мгновением спустя оказался уже в кабинете. Каких-либо промежуточных движений Мишка не заметил. Удивленный поведением Игоря, Мишка уставился на его преследователя.

Столь странным образом вошедший в кабинет подтянутый человек был персоной более чем примечательной. Четкий пробор светло-русых волос, слегка вытянутое худощавое лицо, тонкий нос с горбинкой, резко очерченные скулы и тонкие губы. Необычайно пластичные движения и легкая улыбка в сочетании с благосклонным приветственным кивком, располагали собеседников не только своей простотой и естественностью, но и завидной порцией того рода личного обаяния, которое отчего-то принято именовать харизмой. Очарование немного портил пристальный взгляд внимательных глаз без зрачков, пронизывавший собеседника точно рентгеновское излучение. Мишка попытался определить, сколько все же лет гостю, но после минутного размышления капитулировал сам перед собой. При взгляде в анфас мужчине можно было дать чуть больше тридцати лет, но стоило ему повернуть голову в профиль, как восприятие его возраста увеличивалось в арифметической прогрессии.

Идеально пошитый модный костюм черного цвета, сорочка, блистающая белизной и свежестью, точно россыпь свежего снега, треугольник платка, выглядывающий из нагрудного кармана, бритвенно-острые стрелки отглаженных брюк, безукоризненно начищенные туфли — все это делало гостя похожими на аристократа, подвизающегося на поприще дипломатии. И, чего уж греха таить, гость вызывал нешуточную зависть своей элегантностью, продуманностью и умением все это носить.

Остановив мужчину примирительным жестом, Витиш склонил перед ним голову в шутовском поклоне и тоном то ли профессионального зазывалы из торговых рядов, то ли боксерского конферансье продекламировал:

— Уважа-аемые гос-спода! Позвольте представить вашему вниманию восходящую звезду Имперского Сыска — Михаила Викторовича Канашенкова! Сия безусловно выдающаяся личность, только что, покинув стены школы МВД, осчастливила наш скромный городок своим присутствием, добившись в кратчайшие сроки завидных успехов! Очаровав первую красавицу города, он не остановился на достигнутом и своею статью довел до экстаза Регинлейв Гримсдоттировну. Известен он также знакомством и дружбой с сильными мира сего: майор Кобрина почитает за честь пройтись с ним в туре вальса, а Петрович готов отдать ему последнюю рюмку водки! Несть числа и ратным его подвигам на ниве служения Закону! Закоренелые гоблины льют слезы перед ним, падая ниц и каясь обо всех прегрешениях своих, а стоит сему былинному богатырю выйти в ночное, так в городе сразу тишь, да гладь, да Божья благодать… А главное, в его груди младой и широкой неугасимо пылает неуемная жажда борьбы с преступностью. Истинное светило нашего отдела!

Мишка, опешивший о такой сомнительной рекламы, густо покраснел и, судорожно глотая воздух, попытался собраться с мыслями, чтобы дать Витишу достойный отпор. Взглянув на Мишку, мужчина, в очередной раз улыбнулся:

— Не принимайте сказанное близко к сердцу, юноша. У Игоря есть отвратительная привычка указывать людям на их недостатки.

— Внемли же мне, о, Михаил! Проникнись же оказанной тебе милостью и преклони колени! Перед тобою находится светило нашей прокуратуры, светоч мысли и гений розыска, достойнейший отпрыск славного рода детей Носферату! Наш будущий прокурор…

— Повторяешься, Игорь, — перебил Витиша мужчина. — Про светило уже было. И сколько раз тебе можно говорить: непрокурор я. Повторяю по буквам: НЕ-ПРО-КУ-РОР! Я имею честь принадлежать к работникам Следственного комитета Российской Федерации. Да и потом, попробуй, переживи нашего Кусайло… Он нас всех переживет-пережует. Он даже у нас, вампиров, кровь пьет ведрами! Хотя сколько у нас той крови… О, Господи! Игорь! Я из-за твоих шуточек забыл заявку на мясокомбинат отправить! Теперь на два дня без крови останусь, тяжко… Дай Бог, если завтра вообще смогу с кровати встать, не говоря уже о том, чтобы на работу явиться… Хотя… Может быть, вы, юноша, пожертвуете малую толику сей бесценной для меня влаги?

Мужчина повернулся к Мишке, чуть приоткрыв рот в зловещей усмешке. Содрогнувшись, Мишка отчетливо увидел, как меж улыбающихся губ смертоносными лезвиями блеснули два белоснежных клыка.

— Я? Я н-н-не знаю… Я раньше никогда… — испуганно пролепетал Мишка, судорожно ища выход из создавшегося положения. Краем глаза он заметил, как Витиш внимательно наблюдает за ним, чуть прищурив глаза от напряжения. Моментально приняв решение, Мишка, прикрыл глаза и с отчаянной решимостью сделал шаг вперед, немного оттянув ворот футболки:

— Честное слово, мне очень страшно. Но если тут и в самом деле вопрос жизни и смерти — кусайте!

— Наш человек! — восхищенным тоном промолвил мужчина, протягивая Мишке руку. — Без всякой иронии я польщен знакомством с вами. Разрешите представиться: Владислав Юберович Стрыгин. Заместитель начальника Следственного Комитета при прокуратуре нашего миленького городка. Потомственный вампир. Не граф. И непрокурор! Не переживайте, Михаил. Пить вашу кровь я не собираюсь, для этого у вас ваше начальство имеется и Хреничев к нему в придачу. Но если вы надумаете вступить в святое братство доноров, наша диаспора будет вам чрезвычайно признательна.

Мишка в очередной раз покраснел, но теперь уже от удовольствия. Глядя, как его щеки наливаются румянцем, Стрыгин задумчиво протянул:

— Эка как краской-то налился. Сколько крови даром пропадает… Сразу видно — переизбыток гемоглобина в растущем организме. А может ну ее, скотскую кровь, от нее кроме пользы только изжога… Да успокойтесь, Михаил, шучу, я шучу. Ладно, шутки в сторону. Рассказывайте, Михаил, до чего вы тут додумались. Пока мы сюда шли, Игорь мне про ваши измышления все уши прожужжал, раздуваясь от гордости, как комар от крови…

Мишка, помня о наставлениях Витиша, вопросительно посмотрел на своего старшего. Дождавшись, пока Игорь разрешающе кивнул головой, Мишка начал свой рассказ. Немного волнуясь, он изложил свой взгляд на происшествия последних дней, логично связав убийство эльфийки в особняке на набережной, убийство уже самого Халендира и ряд предшествующих этим событиям разбойных нападений в единую цепочку.

Покончив с рассказом о предыдущих разбоях, Мишка уже куда более уверенным тоном продолжил свое повествование, рассказав о визитах к антиквару, мастеру Флинту, изъятом золоте и наконец, о таинственной транспортной компании.

— Вот что значит взгляд со стороны, не забитый клише и штампами, — задумчиво протянул вампир. — У меня, да и у тебя, Игорь, подобные мысли тоже мелькали на периферии сознания, да додумать их до логического завершения все времени не хватало. Формально, соединять ваши и наши дела в единое производство оснований пока нет, так что работайте спокойно по своей линии. Если чего вы накопаете — прошу поделиться добычей, ну и я со своей стороны вам режим наибольшего благоприятствования обеспечу. И следователям своим накажу, чтоб вам материалы дела посмотреть дали, и что помимо бумаг прошло, рассказали. Да и от Кусайло при необходимости прикрою. А на эту транспортную компанию я своих вурдалаков натравлю. Пускай свой бифштекс с кровь отрабатывают. Спасибо за угощение, еще большее спасибо — за теплый прием. Извините, но вынужден откланяться. Будь ты хоть трижды вампир и начальник, от текучки никуда не денешься. А текучка, Миша, это такая напасть, что пострашнее десяти казней египетских будет.

Закончив речь, Стрыгин отвесил короткий поклон, сделал шаг в сторону двери и исчез…

— Который раз вижу, как вампиры телепортируются, а привыкнуть все никак не могу — вздохнул Витиш. — Мне б так. Только жена начала пилить, а ты — раз! И нет тебя, ты уже в ближайшей забегаловке сидишь, пивко потягиваешь…

— Игорь! — воскликнул Мишка, озаренный внезапной мыслью. — Ведь в банде есть вампиры. И значит, в банк они попали телепортировавшись! Но как? Чтобы телепортироваться куда-то, вампир должен четко представлять себе место назначения?!

— То, что вампиры в банк с помощью телепортации проникали, это и так было ясно. Но молодец, что сам догадался. А насчет как, тут еще проще. Кто мешал вампиру побывать в том банке в качестве клиента?

— Суровый дядька… — уважительно протянул Мишка, имея в виду Стрыгина. — Прямо мороз по коже.

— Еще какой суровый, — ответил Игорь. — Он такие дела поднимал, тебе и не снилось. Он и в Чечню не раз мотался, да и вообще, мужик мировой. А вообще, чтобы не возникало комплекса неполноценности, помни, что ты тоже ничего, отличился. Слушай, может и мне на вооружение взять? — хохотнул Игорь.

— Он вдруг подался к Мишке корпусом, прикусил верхнюю губу, сделал глаза какими-то совершенно бесстыдно-блудливыми и прошептал с преувеличенной страстью:

— Укуси меня, мой зверь! Съешь меня, чудовище! Слушай, а Фире должно понравиться!..

— Да уж, тебе еще за прошлые выходные отдуваться, — парировал Мишка.

— Эх, Миша, как же ты можешь вот так, по больному? — с надрывом сказал Витиш. — Учись, дите малое, жизни — брак есть материя, которая сначала жидкая, как шампанское, после газообразная, как закись азота, а потом твердая, как женина скалка… И так по кругу.

— Желаю вам, о, досточтимый начальник, поскорее миновать стадию скалки и вернуться к стадии шампанского… — хихикнул Мишка. — Блин, чего любовь-то с людьми делает. Неужели и мне это предстоит?

— «Люби. Любовь необходима. Любовь, ты знаешь, красота. А кто не любит, тот скотина иль просто мертвая душа», — процитировал Витиш.

— Это ты сочинил? — уважительно поинтересовался Мишка.

— Нет, Миш. Парадокс в том, что это сочинил один ублюдок, зверски убивший двух подростков, — сказал Витиш. — Кстати, того ублюдка тоже Стрыгин поймал. А что это мы все о прекрасном да о прекрасном? Миша! Ты экспертизы вчера назначил? Назначил! А относить их в ЭКО кто будет?

— Сейчас отнесу, — Мишка открыл сейф, достал папку с постановлениями и увесистый мешок с вещдоками. Разглядывая остаток амфоры, он подумал немного, но, в итоге, злосчастный осколок так с собой и не взял, оставив его лежать на полке. Нагрузившись материалами, Мишка оставил родной кабинет, направляясь в ЭКО, где рассчитывал встретить Петровича. Слишком много вопросов накопилось в Мишкиной голове.

— А-а, здорово, отрок! — обрадовался Мишке Николай Петрович Докучаев. — Чего лицом хмур? Не с девицей ли той поссорился, коя свадьбу нам украшала?

— Да нет, Петрович, там все нормально. Я по другому вопросу…

— Ежели выпить со стариком желаешь, то возражений не имею, — ответил Петрович, но по выражению Мишкиного лица понял тщетность своих надежд. — Ладно, хомбре, колись, какой мрак застит тебе счастье и благости земной юдоли.

— Да нет, Петрович, я спросить хотел… Про оккультизм.

— Эк тебя зацепило… Ну, спрашивай, амига. Чего знаю — отвечу, чего не знаю — скажу, где поискать. Если, конечно, ты в некроманты не собрался.

— Не, Петрович. Я по делу. Тут вокруг этой банды уже такого наркутилось… Ну, я просто для себя хочу узнать.

— Хомбре, пока ты говоришь, я, между прочим, тебя внимательно слушаю…

— Петрович… А что нужно уметь, чтоб энергию зла собирать и использовать?

— Ну, амига, чтоб использовать — тут нужно много заклинаний и пассов магических знать. Кое-какие древние книги еще живы, среди людей есть еще колдуны, ну и, понятное дело, у Старших народов тоже знания кое-какие имеются. В общем, человече, если есть деньги и дурь в башке неисправимая, найти магика по нынешним временам еще можно. И даже самому научится кое-чему можно… другое дело, что делать этого не надобно ни в коем случае — а причины тому я тебе в прошлое наше собутылие излагал подробней некуда. Повторять, амига, надоть?

— Нет, Петрович, я все помню, — кивнул Мишка. — Разве же твои уроки позабудешь? Петрович… А вот ты всему этому где учился?

— Бабок-ведуний в роду не имею и магической школы не заканчивал! — Хохотнул эксперт. — Где готовят экспертов-взрывников? В тех же школах милиции, только на других факультетах. Вот и у меня был специальный курс экспертизы оккультно-магических преступлений. Кое-чему, конечно, жизнь научила, не без этого. Эй, хомбре, а ты меня, часом, в подозреваемые-то не записал, а? Да не тушуйся, амига. Все верно. Как в той присказке — хороший мент подозревает всех, а плохой — только знакомых…

— Петрович, это ты мне рассказал про то, как энергию зла используют. А как ее собирают? Это сложно?

Петрович повернулся к своим полкам, пошарил там, достал небольшую реторту с залитой сургучом пробкой, поставил ее на стол, а после — отвесил Мишке затрещину.

— Блин, Петрович! За что?

— Не за что, а исключительно потому что, — назидательно молвил эксперт. — Смотри реторту.

Мишка взял сосуд в руки. На дне реторты появилось облачко мрака, похожее на коллапсар размером с улитку.

— Вот это и есть, амига, твоя на меня злость, — хихикнул Петрович. — Ой, дох-хлая! Спичку зажечь не хватит. Добряк ты, хомбре. Недаром на тебя та красотка запала.

— Получается, Петрович, что собирать энергию зла может кто угодно? — сосредоточился Мишка. — Да?

— Кто угодно, хомбре, с одной оговорочкой — у кого есть спецпосуда. А спецпосуда редкость еще та, потому что материал, из которой ее готовят, весь из себя стратегический — синистрит называется, от латинского sinistrum, металлосорбент такой. В состав чего только ни входит — от тетрахлорида кремния до урана. Кобрина мне как-то жаловалась, что взрывчатку проще получить, чем эти реторты. Но если ты все ж посуду нужную достал, энергия зла сама в них будет концентрироваться, стоит только рядом постоять. Вот так, хомбре.

— Петрович, а на каком расстоянии металлосорбент работает?

— Ну а это, отрок, зависит от мощности, так сказать, излучения. Коли подзатыльник тебе срисовать, так уже за дверями синистриту силенок не хватит. Ну а смертоубийство, положим, метров за пятьдесят сцедить возможно.

Мишка подумал и задал совсем не тот вопрос, который собирался задать сначала:

— Петрович… Как ты думаешь, почему так вышло? Почему наука… ну… магию вытеснила?

Петрович от души хлопнул Мишу по спине и присел на стул.

— Быть тебе, хомбре, большим милицейским либо еще каким начальником — потому что в корень зришь. Я мыслю так — наука дешевле, проще и доступнее получается. Изобрел, положим, да Винчи мясорубку — так ей каждый пользоваться умеет. А магия дана не каждому, учиться ей долго, ну а даже и научишься — тут ведь как, из ничего чего не слепишь. Бутылку помнишь, которую я в подворотне колданул? Я ведь не из воздуха ее, знамо дело, вытворил, а торкнул попросту из соседней лавки. Я уж и не говорю, что христианство магию уже две тыщи лет взашей гонит из всех присутственных учреждений. В общем, амига, ежели представить, что во времена оны, седые-допотопные, магии был океан, то сейчас остались редкие лужицы, да и водица в них, по правде сказать, грязная да смердящая.

— Петрович, а вот взять, к примеру, войны… Ведь там магической энергии, наверное, море разливанное?

— Да как тебе сказать, амига… Попадались мне в работе случаи, когда из горячих точек сосуды с энергией приходили, но, по правде сказать, в любой онкологии магик этого зелья нацедит больше и проще, чем в зоне боевых действий. Во-первых, опасно это и хлопотно. Во-вторых, убитый энергии не дает, а оплакивают его далеко от места, где его смерть скосила. В-третьих, отделы контрмагии ГРУ на фронте тоже не дремлют, плюшек предварительно покушавши. В общем, не стоит оно того. Хотя, повторюсь, бывали отдельные случаи.

Мишка помолчал, глядя в окно. За окном два субтильных и полупрозрачных джинна из Таджикистана о чем-то грустно меж собой беседовали, причем тема их беседы была совершенно очевидна по тому, как часто в их речи использовалось русские слова и выражения «на хрен», «под зад коленом» и «депортировать».

— Петрович… Ну а если зло дает энергию, то счастье там, любовь, дружба… они ведь тоже энергию давать должны?..

— Нет, амига, нет у них никакой такой энергии. Тут разница как между водкой и бензином: здоровье мы водочкой ремонтируем, а бензин в бак машины льем. И упаси бог перепутать…

Мишка кивнул головой и пошел по своим делам, так и не задав Петровичу того вопроса, который крутился у него на языке.

Среда. Неделя третья.

Утренний рапорт закончился в девять часов утра. Удивившись столь быстрому окончанию планерки, Мишка вернулся к себе в кабинет и присел на стол Витиша.

— Уйди, ребенок, — сказал ему Игорь. — Я страдаю. От неразделенной любви к начальству. Я его обожаю все душой, а оно меня, жестокое, почему-то нет.

— Игорь, у меня идейка образовалась…

— Природа хотя бы раз дает шанс каждому, — философски молвил Витиш. — Делись идеей. Только со стола слезь, да?

— Смотри, Игорь. Я точно знаю, что мой информатор… ну, тот черт, который мне про налет рассказал, запавший на нашего коменданта Гейрхильд Гримсдоттировну. Черт затаился неспроста — видимо, знает что-то такое, о чем делиться с нами не с руки…

— Тут действительно нечисто, — кивнул Витиш задумчиво. — Мой барабан, который мне твою информацию подтвердил, тоже завел себе секретаршу, которая на все мои звонки отвечает приятным голосом «Абонент временно недоступен». Но я, Миш, не думаю, что они чего-то знают. Я думаю, они просто в норы занырнули потому, что поняли, с кем дело имеют…

— Игорь, как бы оно там ни было, фоторобот все равно делать надо! Так вот, есть у меня мысль, как нашего Василия Петшовича с его лежки поднять. Давай позвоним на радио от имени Гейрхильд Гримсдоттировны и назначим черту свиданку? Что-то мне подсказывает, что на эту свиданку он примчится с шумом и топотом!

— Черт его знает… — Витиш оперся подбородком о ладонь. — Ну а почему нет? Набери шесть двоек, это телефон «СвахаРадио». Только встречу забей на обед. А то отсутствие нас на рабочем месте в иное время начальство воспримет как личный вызов.

— Давай я встречу где-нибудь поблизости назначу?

— Ну да, на крыльце отдела. Миш, Василий Петшович черт, а не дурак. Просечет на раз. Назначай в Малаховском скверике, возле бюста Лиле Брик. Там вечно влюбленные тусуются.

Мишка не мешкая набрал номер радио.

— Здравствуйте, девушка, — сказал он, пытаясь имитировать гномий выговор. — Пожалуйста, объявление. «Дорогой Вася! Жить без тебя невыносимо. Не дай погибнуть своей любимой, дай тебя увидеть и обнять! В половине второго дня возле Лилиного памятника. Твоя Гейрхильд».

Мишка собирался на встречу один, но его энтузиазм сурово пресек Витиш.

— Мало, что я с тобой поеду, так еще и Костика возьмем. Черт его знает, что там за ситуация? Тем более, что ситуация с чертом…

— На чем поедем? — спросил Константин Кицуненович.

— На такси! — ответил Витиш. — Миш, погляди, как Костя побледнел! Год тому назад один клоун развел Костю на то, что таксисты стали военной организацией, обязаны носить форму и погоны с шашечками. Ну, Костя как-то решил призвать таксеров к порядку на том основании, что у него звание выше. С тех пор таксисты Костю не возят, а Костя их не любит. Не трясись, вермаджи, я сегодня на машине… Да, Костя неотомщенным не остался. Какие-то юмористы отослали на адрес его обидчику повестку из вендиспансера с требованием явиться на обязательный плановый осмотр. Повестка попала в руки его жене, и тех пор обидчик утратил чувство юмора. Двинули.

Малаховский скверик был старым и запущенным маленьким парком возле Дворца спорта. Мишка не особенно верил в успех своего предприятия — до тех пор, пока не увидел Василия Петшовича, с романтическим выражением лица прогуливающегося перед бюстом Лиле Брик. В руках черта был букетик первоцветов вперемешку с одуванчиками и лопухами.

— «Не на праздник я иду, а к любимой в гости!» — ехидно процитировал Витиш. — «Две морковинки несу за зеленый хвостик». Миша, ты держись сзади. Костя, в атаку. Ты у нас самый пробивной. В хорошем смысле этого слова.

Костя неторопливо подошел к Василию Петшовичу и тронул его за локоть.

— Любезный, пройдемте-ка со мной…

Василий Петшович недобро поглядел на вермаджи снизу вверх.

— М-м-м… Чего надо от черта, а? Не знаю я ничего. Ты кто такой, м-м-м? Уйди от черта! Не тронь, цыпадер! Ай, зачем меня хватаешь? Люди добрые, четного черта беспределом обижают! А-а-а, лопни моя печень, не уйдешь, так забодаю! Все, кончилось у черта терпение! — Василий Петшович бросил под ноги букет, наклонился и, раздувая ноздри, нацелился своими коротенькими рогами на Костика. — Добром прошу, уйди с дороги! Не буди зверя в черте! У-у, зудят мои рога! У-у!

Далее произошло то, чего ни Мишка, ни даже Витиш предполагать не могли. Оказавшись перед чертовыми рогами, Константин Кицуненович Инусанов вдруг обратился в огромного черного пса, вздыбил шерсть на загривке и завыл на черта.

Черт, в свою очередь, уперся руками в землю и, мотая бородой, ухая и выбивая копытами искры из асфальта, грозил Костику рогами.

Картинка была, откровенно говоря, сюрреалистическая — посреди города сцепились меж собой черт и оборотень. Немногочисленные прохожие оглядывались на это дивное зрелище и комментировали:

— Напились, что ли?

— Милые бранятся…

— Сотку на рогатого!

— Блин, шли на дело, а попали в зверинец! — выругался Витиш. — Пошли, Мишка. Иначе нас потом засмеют. — И, оторвав от штакетника перекладину, Игорь решительно направился к шипящей, воющей и орущей друг на друга парочке.

Без лишних слов Витиш сунул палку меж рогов Василия Петшовича, крутанув ее, опрокинул черта на спину, точно рычагом, и, прижав его коленом к земле, сообщил:

— А ну-ка, молчи и тихо будь! Что сказал! А, лохматый, сейчас я тебе хвост к забору привяжу! Костя, приходи в себя! Мишка, помогай!

— Ай, начальник! Я к тебе всей душой, а ты ко мне с нарядом? За что черта мучите, халадо? Пусти черта, черт не виноватый! Люди добрые, глядите на национализм! Гоблина не тронули, орка не тронули, гнома не тронули — только черта безвинно обидели! Ай, начальник, не виноват я, что мертвая наколка-то оказалась! Не дай умереть-погибнуть, спаси черта! Где голубушка моя, куда дели?! А-а, за что обиду терплю?!

Мишка и Витиш тащили Василия Петшовича к машине. Костя шел следом, ругаясь и преображаясь временами в огромного черного пса.

— А ну, садись! Быстро садись! Поцарапаешь обивку рогами — ладана на хвост насыплю!

Обед еще не кончился, когда вся компания вернулась в отдел. Черт продолжал бороться за свои гражданские права и призывал на помощь Чернобога, падших ангелов Сатарела, Самсапеела, Закиела, Турела, Йомъйяела, Сариела и африканского демона Пазузу в придачу. — Да замолчишь ты или нет, лохматый? Сколько можно свою родню перечислять!

— А-а, чего захотели! Вы еще меня узнаете! Чего родственники! Я еще и адвоката позову, он-то похужей своры бесов будет!

— Все, Василий Петшович, утомил ты меня. — Усадив черта на стул, Витиш вытер пот со лба. — Толку от тебя чуть, а возни — как с рецидивистом. Да заткнешься ты или нет?! Костя, ты уже в себе?

— Когда как, — отозвался вермаджи. — Не всегда.

В самый разгар акции чертового неповиновения в кабинете как будто потянуло сквозняком. Из воздуха в центр кабинета шагнул Владислав Юберович Стрыгин, не граф и не прокурор, все такой же элегантный, подтянутый и невозмутимый.

— А-а, милицейский произвол! — понимающе кивнул головой он. — Увлекательное зрелище. Господа, позвольте на мгновение отвлечь вас от занимательной процедуры экзорцизма. Я тут вам принес материалы по транспортной фирме, все, что мои упыри накопали. Как и обещал, делюсь добычей, вам она тоже в работе пригодится. Вот, возьмите.

— Спаси меня, начальник! За любовь пропадаю! — Василий Петшович рванулся было к Стрыгину, но оступился и ткнулся носом точнехонько в стопку бумаги, которую тот положил на стол. От толчка ровная стопка разлетелась, открыв взгляду ряд анкетных листов с прикрепленными к ним снимками.

— О-о! — сказал вдруг Василий Петшович Жемчугов-Задорожный, чуть приподняв голову и тыча длинным ногтем в одну из фотографий. — А вот эту морду-то я как раз и знаю!

Витиш и Стрыгин одновременно склонили головы над столом, едва не стукнувшись лбами.

— Так я и знал, что наша встреча не была случайной! Ну-ка вот с этого момента поподробней. Где, когда, при каких обстоятельствах видели эту личность?

— Да там же и видел, возле банка на Скобцева. Сволочь это, а не личность, — уверенно ответил черт. — Это он, мышь летучий, как раз по телефону-то и базарил о том, когда банк откупорить сподручней. А я, как законопослушный черт, об этом сразу товарищу начальнику доложил! — ткнул пальцем в Мишкину сторону Василий Петшович.

— Доложил! — Мишка кивнул головой, соглашаясь с чертом. — А куда ты потом исчез? А, главное, зачем? От кого прятался, от нас? Чем это мы такие страшные?

— М-м-м… — протянул Василий Петшович, отрицательно помотав рогами. — Разве я милиции боюсь, а? Черт милиции всегда друг. А что я? Я чист черт перед законом! Чтоб я рога поломал, чтоб мне хвост ревматизмом скрутило, чтоб мне Папа римский приснился!

— Чего ж ты, ум, честь и совесть нашей эпохи, на следующий день в бега-то ринулся?

— А чего мне, лежать и ждать покуда меня злодеи отловят? Не-е-ет, черт себе не враг! Я свой долг гражданский выполнил, товарищу лейтенанту все, что знал, рассказал, а дальше пора и про шкуру свою драгоценную подумать! Ведь выследили меня злодеи! Ох, выследили, чудом спасся! На следующий денек, в воскресенье прекрасное — солнечное, вот как товарищ лейтенант из общаги укатил, вышли мы с Афоней Сидорычевым курнуть да к бабочкам прицениться… а тут гляжу — напротив общежития нашего этот кровосос стоит, да выглядывает кого-то пристально… Ох, глаз недобрый! Чую, по мою душу пришли, бежать пора, спасаться да прятаться! Я под кусток — шасть, чтоб не углядел меня упырь свирепый. А вомпера все стоит, по сторонам оглядывается, черта высматривает, чупакабра дикая! Тут к нему машина подкатила…

— Какая машина, какой марки, номер? — синхронно прервали излияния Василия Петшовича Витиш и Стрыгин. — С какой стороны подъехала, в каком направлении отправилась?

— Ну, подъехала она со стороны Подлесной и поначалу никуда не отправлялась, рядом с этим кровососом встала. Из машины еще двое на улицу вышли, тока уже оборотни. О чем-то перетерли, и в машину уже втроем запрыгнули. Дальше, значит, по Лесной поехали. А куда, зачем — про то я, начальник, знать не знаю. И чё за машина, не знаю. Фургон там или типа того, — черт указал на милицейский микроавтобус, стоящий за окном кабинета. — Цвету черного, как жизнь моя беспросветная, а номера я не заметил, не до того мне было.

— Если вампир уехал, то чего же ты в бега подался? — укоризненно взглянул на черта Мишка. — И вообще, где гасился-то, горемычный?

— Да где… У кикимор в Болотной слободке, где же еще черту спрятаться-то?

— Приятное, значит, с полезным сочетали, да, Василий Петшович? — ехидно поинтересовался Витиш.

— Да какая от кикимор польза, начальник? У них не жизнь, а Япония — кругом вода, жрут одну рыбу, а вместо амуров динамят, будто гейши какие.

— Дальше, дальше рассказывайте, любезный, — поторопил черта Стрыгин. — Отчего вы так, того вампира испугались?

— А ежели они по мою душу приезжали? На их морды паскудные глянешь, и сразу видно, им что человека, что черта хлопнуть — как мне у бабочки дурной душонку ее мелкую выкорчевать. А жизнь, законный, она что у тебя, что у меня одна, — всхлипнул черт. — Только ты после смертушки, глядишь, еще и в рай прицелился, авось и попадешь. А для чертей рай где? Ты слыхал, когда про такой? То-то и оно, кому смерть — отдых, а нашему брату — вставай да на работу иди…

— Может, мне на него порычать? — серьезно спросил Костя, ловко подшивавший бумаги при помощи своих когтей. Не дождавшись ответа от руководства, он повернулся в сторону черта. — Ты, любитель флоры-фауны, давай, остальные фотографии просмотри, может еще кого узнаешь, работяга.

— Начальники, чего это мне полиморф командует, м-м-м? — гордо вскинул бороду черт. — Пусть сначала научится себя как человек вести!..

— Вот и не зли его, а отвечай, что спросили.

— Вот этот оборотень приезжал, собака злая, — покосившись на Костю, черт откинул одну из фотографий из общей пачки. — Хорошо я его рассмотрел. Он перед вомпером на цирлах ходил, только, что хвостиком не помахивал. И то, только потому, что он в человечьем облике, как на этой фотке, был. Морду псячью спрячешь, а запах-то куда денешь? Черт этот запах аж через дорогу и учуял!

Выслушивая комментарии черта, Костя нехорошо прищурился, но говорить ничего не стал.

— И этот был. — Василий Петшович отложил еще одну фотографию. — Тоже оборотень. Я их, волколаков, за версту чую, какое бы обличье они на себя ни напялили.

— Для начала совсем неплохо, — Стрыгин выглядел довольным, несмотря на всю свою внешнюю невозмутимость. — Когда начинали по убийству Столыпина работать, информации меньше было… Разумеется, шутка. Как минимум трое наших фигурантов работают в одной транспортной фирме. Следовательно, необходимо наведаться к ним в гости.

— Ну, так мы с Костиком побежали в дежурку оружие получать? — радостно встрепенулся Мишка. — Да сразу в гараж заскочим, нашу машину подгоним, и айда! Банду тепленькой брать!

— Не торопись, Миша, а то, не дай бог, успеешь, — остудил его порыв Витиш. — Ты что, герой последнего боевика, хочешь, чтобы мы вчетвером на ночь глядя поперлись в речной порт вязать шестерых отморозков, у которых оружия арсенал и которым человека грохнуть — что пряник скушать? Я, простите, не герой, и вам не рекомендую. Мне моя шкура не жмет, не натирает, да и вообще дорога как память. Опять же, Эсфирь Солмоновна таки не будет совсем счастлива получить дуршлаг вместо худо-бедно годного к употреблению супруга. Про сомнительное счастье зашивание ран я и вовсе молчу, ибо с детства боюсь щекотки…

— И что? Мы теперь оставим их в покое? — обескуражено протянул Мишка. — Только потому, что их шестеро, и они вооружены?

— Нет, Михаил Викторович, потому что каждая операция, особенно если она силовая, требует подготовки — раз; потому что в твоем контракте записано, что ты обязан беречь государственное имущество, то есть, среди прочего, самого себя — два; ну и наконец, когда до Таурендила Ап Эора дойдет весть о нашем кавалерийском набеге на его вотчину, командир СОБРа непременно молвит что-то вроде «Мой взор печалят жалкие потуги этих сутяжников стать воинами» — и эта третья и самая важная причина, по какой нам следует быть сдержанными, — рассмеялся Игорь. — Сейчас мы товарища Жемчугова-Задорожного официально допросим, развлекая его, как гостя дорогого. Пока Костик будет нам соло на своем «Ундервуде» исполнять, я с начальством свяжусь. Приступайте коллега!

С видом маэстро, усевшегося за рояль, Костя взмахнул лапами, выпустил когти и бодро застучал по клавишам. От каждого удара литерного рычага Василий Петшович вздрагивал и втягивал голову в плечи. Глядя на черта поверх каретки «Ундервуда», точно в прицел пулемета, Костя с пулеметной же скоростью задавал Василию Петшовичу вопросы. Черт, осознав свой статус допрашиваемого лица, растерял всё своё нахальство и независимость, сгорбился, засунул копытца под стул, и покорно отвечал на вопросы Костика. Витиш с улыбкой поглядел на эту сцену и о чем-то вполголоса спросил Стрыгина. Вняв доводам Витиша, вампир посоветовал определить куда-нибудь черта, чтобы тот всегда был под боком, церемонно раскланялся, махнул на прощание рукой и убыл восвояси тем же способом, что и появился в кабинете.

После исчезновения Стрыгина, Витиш взял телефонную трубку, набрал номер:

— Дежурный! Привет, Анатольич! Это Витиш из следствия, соедини-ка меня с Суняйкиным, — немного помолчал, дожидаясь соединения, после чего продолжил: — Здравствуйте, Евгений Борисович, вас Витиш беспокоит. Да-да, из следствия. Я вот по какому поводу звоню. Есть четкий след, выводящий нас на нашу банду. Да, тех самых, разбойников, что народу руки-ноги отстреливают. Нашли их легальное лежбище, офис транспортной фирмы «Шаркон», в районе речного порта. Нет, на ночь глядя мы туда лезть не собираемся, не самоубийцы же мы, в конце-то концов. Вот, и вы меня правильно понимаете. И было бы неплохо, товарищ подполковник, чтобы вы выделили на утро в наше распоряжение пять-десять отморозков. Как про кого? Про собровцев наших, про кого же еще. Если я сам к Ап Эору сунусь, он меня даже слушать не станет. Это в лучшем случае. А Кобрина уже дома, и беспокоить ее в домашней обстановке — себе дороже. А-а-а! Вы тоже уже в курсе… Значит распоряжение отдадите? Очень хорошо, просто замечательно. Ну, тогда мы сразу после утреннего рапорта, берем Апэоровских орлов и в речпорт. Нет, санкцию на обыск у Кусайло мы не брали. Под пятую часть сто шестьдесят пятой УПК подведем, да хранит ее саму и ее автора Аллах! Если будут результаты. А если нет — то на нет, как говорится… Конечно, товарищ подполковник, о результатах я вам доложу сразу же по возвращении. И вам всего хорошего, Евгений Борисович. Нет, нам на отдых еще рано. Да нет, ничего серьезного, так, кое-какая бумажная работенка еще есть, — закончив разговор, Витиш положил трубку и радостно пропел: — Ох, рано, встает охрана! Все! Прикрытие я нам выбил! И что удивительно, без всякого труда и бумажной канители! Суняйкин сегодня чегой-то добрый, надо будет сводку за сутки глянуть — в какие такие замечательные раскрытия его вписали, чтобы потом, не дай Бог, не поздравить случайно… А вы стучите, юноша, стучите! — Подбодрил Игорь остановившегося на время телефонного разговора Костю.

Костик хмуро посмотрел на Игоря, перевел взгляд на несколько расслабившегося черта и, словно ощутив прилив вдохновения, вновь ударил по клавишам.

— Так что с Петшовичем делать-то будем? — озадаченно спросил Мишка, когда оформление допроса было закончено. — Боится ведь он до дрожи в копытцах. На улицу отправить — опять куда-нибудь пропадет. Ищи его потом. А второй раз на уловку с Гримсдоттировной он не попадется.

— Да ну его в болото, — раздраженно бросил Витиш. — Как будто у меня других забот нет, как о черте беспокоиться…

— В болото? — удивленно переспросил Костя. — Так ведь он сам говорит, что на болоте прятался, теперь его опять туда же?

Пока следователи спорили, черт озабоченно крутил головой, переводя взгляд с одного собеседника на другого, пытаясь угадать, какой же будет его дальнейшая участь. Не надеясь, что товарищи придут к одному и тому же мнению, черт сокрушенно мотнул рогами и вздохнул, обращаясь к Витишу:

— Эх, начальник, за что ты так с чертом? Сразу в болото, как будто чище да опрятнее мест на свете нет. Слышь, законный, ты б закрыл меня, что ли, от греха подальше…

— Ты уж реши для начала, для чего тебя закрыть, — усмехнулся Игорь. — От греха или подальше. С чего это в тебе такая сознательность вдруг проснулась?

— А чего тут думать-то… — черт почесал свой пятачок. — Давно известно, что у вас ночевать всего безопасней: на двери — замок, у двери — сапог… А коль не знаешь, за что закрыть, так давай я этого лохматого бодну… — Жемчугов-Задорожный мечтательно посмотрел в сторону Кости. Услышав слова черта, Костя моментально вздыбил шерсть на затылке и выпустил когти.

— Чтоб я своего товарища к черту на рога отправил? — возмутился Витиш, поглядывая в сторону Костика. — И так обойдемся. Ты сопротивление при задержании оказывал? Оказывал. Общественный порядок воплями своими нарушал? Нарушал. Если еще и протокол правильно оформить, на пятнадцать суток как раз потянет… Только надо бы не переборщить, а то там не сутки, а года поплывут, за нападение на сотрудника при исполнении…

— Э! Начальник! Мне годов не надо! — испуганно завопил черт. — Мне и пятнадцати суток за глаза хватит! Твой легавый куда как громче меня вопил, общественный порядок нарушаючи!

— Ну, хватит, так хватит, — не стал спорить Игорь и вновь потянулся к телефону:

— Анатольич!? Это снова Витиш тебя домогается. Подскажи, кто у нас сегодня из околоточных дежурит? Федор Иванович? Анискин? Он что, из своей деревушки в город перебрался? Ой, как замечательно. Анатольич, будь ласка, пришли его ко мне, тут одного подследственного надо на сутки оформить… Ну и что, что камера у «мелких» под завязку? Наш постоялец личность артистическая, будет тебе с невиданной доселе грацией и артистизмом двор подметать и заборы красить. — Тут Витиш повернулся к черту. — А у клопов души есть? — Черт кивнул утверждающе головой. — А еще он тебе клопов в камерах повыведет! Ты мне потом еще спасибо скажешь.

Спустя несколько минут в кабинет вошел пожилой мужчина в стареньком, но опрятном кителе с погонами майора милиции. Поскрипывая новенькими хромовыми сапогами, майор прошел в кабинет, сдвинул на затылок фуражку, верную спутницу и ровесницу кителя, после чего повел седыми бровями, цепко окидывая помещение прищуренным взглядом. Несмотря на то, что мужчине на вид было лет за пятьдесят, было очевидно, что при необходимости он сможет свалить быка одним ударом своего пудового кулака, а все придуманные нарушителями порядка сказки разобьются об его жизненный опыт, словно утлые лодочки о борт линкора. Безошибочно угадав, кто стал причиной его вызова, мужчина хмуро глянул на Жемчугова-Задорожного, после чего подошел к Витишу и коротко вскинул руку под козырек:

— Майор Анискин! Я так понимаю, с энтим гражданином вы уже закончили и можно его забирать?

— Как живете, Федор Иванович? Как вам околоток?

— Ну, околоток, скажу я вам, примечательный. Живу я, ребятки, словно в фильме «Аватар». Почему? Да все кругом сплошь синие. Прихожу на работу — уже синие. Ухожу — еще синие. И, что характерно, бледнеть не собираются…

— Сделайте одолжение, Федор Иванович, нарисуйте этому рогатому мужчине нарушение общественного порядка, да оказание сопротивления при задержании, ну так, чтобы судья не глядя, ему пятнашку выписал. Но и больше пятнадцати не нужно. Да, еще, определите его к невыводным, мало ли что. Вдруг понадобится, а его в город за спичками отпустили…

— Пройдемте, гражданин лукавый. — Анискин повернулся к черту.

— И-иех… понесла нелегкая арестанта по этапу. — Поднявшись со стула, черт сгорбился еще больше, заложил руки за спину и посеменил к выходу. — Таганка! Все ночи полныя огня… — подвывал он, проходя мимо участкового. — И-иех, романтика блатная, нары деревянные, ухабы каменные… Я надолго уезжаю, а когда вернусь — не знаю! Передайте ненаглядной моей Гейрхильд Гримсдоттировне, что жду я не дождусь с нею встречи, об ней одной думаю и за нее одну страдаю!..

— Ты страдаешь за закон и за порядок! — назидательно сказал ему вслед Витиш. — Вот женишься и начнешь страдать за любовь.

Вечер получился долгим, тихим и скучным. Телефонный разговор с Мариной был теплым и душевным, но очень кратким — девушка находилась на работе, и их с Мишкой беседа едва-едва поместилась в промежуток между отеком Квинке и падением юного и несколько пьяного влюбленного с балкона пятого этажа на балкон четвертого, причем точно в банки с компотом.

Изнывая от скуки, Мишка спустился к вахтерше, мечтая разжиться какой-нибудь книжкой, так как «Третий фронт», купленный накануне, по праву первой ночи находился пока у Марины, а собственной библиотекой Мишка еще не обзавелся.

Анфиса Петровна находилась на своем посту, но книги, предложенные ею на выбор, способны были вызвать лишь зубную боль: собрание сочинений писателя Кактусова, Корчевский, Авраменко, Абердин, Светлов, а к ним в довесок — разномастные книжонки из серии «Знойные ночи страсти».

— Чего ж вы, Анфиса Петровна, хлам-то такой держите? — расстроился Мишка.

— А ты хотел на халяву Сёрена Кьеркегора почитать? — сурово парировала дежурная. — Али свежий перевод Алана Мура? Ишь, эстет выискался! Мне жильцы эти книги даром отдали, а кто хорошую книгу просто так отдаст?

Мишка взял книгу какой-то Алевтины Красавиной «Холмы вожделений». Открыв уже изрядно потрепанную книжицу, он прочитал наугад душераздирающую фразу: «Милиционер был так красив и так ловко управлялся со своим жезлом, что у Мередитты свело живот в порыве страсти». Немного подумав над прочитанной фразой, Мишка вздохнул и сунул покетбук в карман, рассчитывая прочесть избранные отрывки романа в компании коллег, дабы повеселить их неизведанными ранее аспектами милицейской работы.

Сдержано поблагодарив вахтершу, Мишка вернулся в свою комнату и включил телевизор. По одному из каналов показывали «Глухаря». Мишка, посмотрев сериал с полчаса и насчитав с полсотни ляпов, грустно промолвил «Не верю!», злорадно улыбнулся главному герою Максима Аверина, выключил телевизор и с чувством выполненного долга лег спать, не ведая, что тень великого Константина Сергеевича Станиславского взирает на него с гордостью и одобрением.

Четверг. Неделя третья.

Рабочее утро четверга началось совсем не так, как Мишка представлял себе накануне. Как всегда был обычный будничный рапорт, на котором обсуждались текущие вопросы. Шаманский, преисполненный неподдельной скорби, поведал присутствующим о расплате за свои многочисленные грехи, которая настигла его в виде скорбной необходимости руководить коллективом, состоящим сплошь из лентяев, бездарей, порочных личностей и профессиональных импотентов, не осознающих ответственности, возложенной на них государством.

Вдобавок ко всему, по мнению Шаманского, представленное на данном рапорте сборище тунеядцев, плутов и обманщиков прилагает неимоверные усилия, чтобы уклониться от работы, вместо того, чтобы бросить все силы на реализацию план-графика.

Коллектив привычно и где-то даже рутинно возражал, приводя аргументы различной степени значимости, умело переводя стрелки на уголовный розыск, и виртуозно апеллируя к всеобщей правовой несознательности граждан.

О предстоящей акции, сиречь, обыске в предполагаемом логове столь нашумевшей банды, не было сказано ни слова. Мишка, рассчитывающий на порцию восхищенного внимания сослуживцев, поначалу расстроился, но вспомнив о том, как прошла засада на прошлой неделе (тоже, кстати, первая в его послужном списке, как и намечавшийся обыск), решил, что все, же лучше подождать до возвращения с победой. И если уж и тогда не будет фанфар и ковровых дорожек (на шампанское он и не рассчитывал, зная непопулярность данного несерьезного напитка в брутальной милицейской среде), начинать возмущаться. Когда рапорт закончился, Мишка и Костя прошли в кабинет и начали привычную уже процедуру подготовки к завтраку. Когда чайник закипал, а булочки, источая аромат свежей выпечки, уже лежали на столе, в кабинет вошел Витиш.

— Так, орлы! Чаепитие на сейчас отменяется! — скомандовал Игорь с таким видом, будто его фамилия была Черняховский, ну или Бонапарт, как минимум, после чего ухватил со стола булочку и продолжил: — Бегом в оружейку, получаем оружие и бронежилеты. Как вооружитесь, подтягивайтесь к крыльцу уголовного розыска. Леопольдыч нам милостиво свою машину предоставил. А там и я минут через двадцать подойду.

— А ты чего, вооружаться не пойдешь? — спросил Костя, огорченно поглядывая на булочки.

— А мне, друг мой, Костя, всякие там пистолеты-автоматы без надобности, — усмехнулся Игорь. — Мое оружие всегда со мной. — Игорь постучал пальцем по своей голове и впился зубами в выпечку.

— А-а-а! Понял! — ехидно проворчал Мишка. — Лоб у тебя из высококачественной брони и пули от него отскакивают. То-то я смотрю, ты, когда сидишь, всегда голову рукой подпираешь. Тяжко, небось, такой груз постоянно таскать? Правильно, зачем тогда тебе бронежилет, только лишняя тяжесть. Слушай, Игорь, а может, и мы с Костей без брони обойдемся? Будем идти следом за тобой, как за танком, а ты нас от пуль-то и прикроешь?

— А-а-атставить разговорчики в строю! — попытался грозно скомандовать Игорь, но булочки, которыми был набит его рот, свели все его старания на нет. — За успешное усвоение курса милицейского зубоскальства — зачет, за постыдное незнание основ тактики ближнего боя и творческого наследия братьев Васильевых — полный неуд! Где должен быть командир во время боя? Впереди, на лихом коне? Ни-фи-га! Классику надо знать, юноши. Во время боя руководство с умным видом сидит в машине и горестно вздыхает, глядя на то, как его подчиненные совершают заранее запланированные и строго учтенные подвиги… — Игорь замолк, попытавшись выдержать театральную паузу, с любопытством наблюдая, как от удивления вытягиваются лица друзей, однако не сдержался и продолжил:

— Мишенька! Если ты на пару с Костенькой думаешь, что вы, едва приехав на место, пойдете грудью на танки и устроите перестрелку в духе «Смертельного оружия», то ты глубоко заблуждаешься. Будете вместе со мной в машине сидеть, носа на улицу не высовывая. И опера будут сидеть. Мы для того дроу и берем, чтобы не было неизбежных на море случайностей. Они чистят, мы пишем. Каждый на своем месте делает свое дело. Запомнить, законспектировать и сдать мне зачет по предмету «Жизнь следователя — подвиг даже без его личного участия в перестрелках».

— Ну и зачем нам тогда оружие и броня? — еще больше удивился Мишка.

— Чтобы было. Знаешь, что в актах служебных проверок по факту ранения пишут? «На момент получения травмы сотрудник был в бронежилете и каске!» — коротко хохотнул Игорь. Мишка заметил, что в усмешке Игоря было больше горечи, чем веселья — и задумался.

— Пули, они, Миша, шальные, и летают куда хотят, — уже абсолютно серьезно сказал Витиш. — Так что не искушай судьбу. Или ты хочешь нарваться на пулю, таким образом отмазаться от женитьбы и лишить друзей халявной выпивки? — перешел на обычный ернический тон Игорь. — Нехорошо поступаете, молодой человек, ой, нехорошо. Собственная смерть — не лучшая причина для того, чтобы подвести друзей.

— Да рано еще о женитьбе-то говорить, — смущенно пробормотал Мишка, но спорить с Игорем перестал, рассудив, что сестры Кауровы и впрямь огорчатся, если с ним случится какая-нибудь беда. Расстраивать Марину и Ришку Мишка не хотел, и потому, позвав Костю за собой взмахом руки, он направился к выходу, пытаясь нарисовать в воображении свое близкое будущее. Воображение расщедрилось на сцену поездки к родителям, капитанские погоны, образ Марины в свадебном платье, а также на некоторые подробности свадебной ночи.

Предсказание Игоря о том, что выезд состоится через двадцать минут, оказался таким же призрачным, как и прогноз погоды. С тех пор, как Мишка надел на себя бронежилет, полученный им в оружейке, прошло уже сорок минут, тридцать из которых он вместе с Костей страдал от жары напротив крыльца УГРО. Ни обещанной машины, ни оперативников, ни Витиша в округе не было. Устав обливаться потом, который бежал по его спине в три ручья в совершенно не фигуральном смысле этого слова, Мишка стянул с себя стальную кирасу, обтянутую черной тканью, недолго думая, положил ее на ступеньки крыльца и примостился сверху, размышляя, куда бы засунуть и кобуру с пистолетом. Костя, укоризненно поглядывая на Мишку, продержался в броне на пять минут дольше, после чего последовал Мишкиному примеру, вольготно расположившись на ступеньку ниже.

— На золотом крыльце сидели… — насмешливый голос Игоря вырвал Мишку из полудремы. — Нет, ну что за работнички мне достались? Буквально на пять минут их одних оставил, вернулся, а они уже спят! И вроде не медведи, и вроде не зима по календарю…

Мишка покаянно вздохнул и поплелся к уже знакомой ему ОУРовской «Волге», потянув за собой бронежилет за липучку завязки так, как дети возят за собой за веревочку деревянных лошадок.

На этот раз экипаж «Волги» в отличие от поездки «в засаду» разместился с большим комфортом. За рулем сидел Андрюха Сироткин, приветственно помахавший Мишке рукой. Игорь расположился на переднем сиденье, Мишка и Костя вольготно развалились на сиденье сзади.

— Салют, Миха! — заорал Сироткин, пытаясь перекричать ржавый скрежет коробки передач. — Я смотрю, ты не меняешься? Опять с собой кучу железа набрал вместо боеприпасов?

— Ага! — улыбнулся в ответ Мишка. — Начальство говорит, мол, у тебя, Миша на сегодня прыжок на амбразуру запланирован, так что мужайся и ложись! Вот и запасся бронёю, чтоб не так страшно было.

— Мужайся и ложись, Миша, это про семейную жизнь Витиша! — хохотнул Сироткин. — Неправильный подход, молодой! Принял на грудь сто грамм наркомовских, и никакая амбразура не страшна. А ты — железо, железо…

— Андрюха! Ты мне молодежь не порть! — преувеличенно серьезно вступил в разговор Витиш. — Достаточно того, что вы сами постоянно живете, будто в песне.

— Это в какой еще песне? — Мишка в зеркало заднего вида увидел, как недоуменно поднял бровь Сироткин, втаптывая в пол педаль газа в попытке обогнать «мерседес» назойливо маячивший впереди.

— Впереди шагает УР, вечно пьян и вечно хмур! — Процитировал Игорь строчку из милицейского фольклора. — Так что не порть мне парнишку, ему еще жениться надо. Вот как женится, тогда пусть и запасается боеприпасами калибра ноль пять литра.

— Странный у тебя взгляд на семейную жизнь, Игорь, — встрепыхнулся на заднем сиденье Мишка. — Петшовичу вчера страдания за любовь обещал, мне нынче уход в запой предрекаешь… Как же ты сам-то в браке живешь? Мучаешься? Или пьешь втихую?

— У меня супруга истинная дочь избранного народа! — Витиш назидательно поднял палец вверх. — Когда дело совсем швах, всегда есть шанс сторговаться за деньги. А вот ни у тебя, ни у черта нашего такой возможности нет.

За легким трепом ни о чем Мишка не заметил, как машина доехала до территории речного порта, где ранее ему бывать не доводилось.

Речной порт находился на окраине города. Можно сказать, был его форпостом на реке. По обе стороны от дороги находилось множество различных строений, которые, однако, не могли скрыть от глаз проезжающих по дороге бескрайнюю ширь могучей Реки. Справа от дороги находилась рукотворная двухкилометровая лагуна, берега которой были залиты бетоном. На волнах лагуны покачивались буксиры и баржи, неторопливо дожидаясь своей очереди к грузовым пирсам. Натужно гудели и сигналили ревунами два больших башенных крана, перетаскивающие грузы с берега на суда и обратно. В воздухе, пропитанном запахом соляра, тины и ржавчины, носились чайки, чьи раздраженные крики затейливо переплетались с цветистой руганью портовых рабочих. Неприступной цитаделью, прикрывающей строения и пирсы ремонтных мастерских, высилась бетонная коробка дока. На мелководье возле берега меланхолично покачивался старый дебаркадер, снисходительно поглядывающий свысока на пришвартованный к нему речной «Метеор». Новенькое судно, готовясь к путешествию по Реке, нетерпеливо разбрасывало в стороны водяные буруны, и радостно вопило сиреной, возвещая скорый отход. Обычная суета обычного рабочего дня, но Мишке все это было незнакомо и потому интересно. Метрах в ста от дебаркадера к берегу приткнулось одинокое одноэтажное здание из серого неокрашенного бетона в виде литеры «Г», прятавшееся за спинами могучих складов. Присмотревшись к зданию, Мишка классифицировал его как ангар или гараж, к которому кто-то пристроил флигелек — контору.

— Приехали. Вот он, «Шаркон», — сказал Сироткин, паркуя машину возле одного из складов метрах в трехстах от конторы.

— Мда. Хоромы-то не царские, — протянул Витиш, после чего коротко скомандовал. — Я бы даже сказал — отстой, а не хоромы. Костя! Осмотрись.

Костик кивнул в ответ, вышел из машины и не торопясь двинулся к пирсам. Мишка, оставшись в салоне машины, напряженно следил за Костей, поминутно хватаясь за рукоять пистолета в подмышечной кобуре.

— Игорь! А зачем ты Костика на улицу послал? Он же все равно ничего не разглядит, что в здании-то находится! А вдруг его заметят? — взволнованно прошептал Мишка.

— Во-первых, юноша, прекратите хвататься за ствол, будто вы Грязный Гарри. Во-вторых, он и не будет ничего рассматривать, — без тени волнения ответил Витиш. — Он вынюхивать будет. Да ты не беспокойся, Миша. Костя — парень грамотный и осторожный, на рожон не полезет. А за двести метров он вмиг учует, есть ли кто в здании и если есть, то кого и сколько. Не зря же наш Костя оборотень-пес. У него нюх, знаешь, какой? Ни одна овчарка с ним не сравнится. Правда, я из-за его нюха намедни курить бросил…

— Если у Кости такой отличный нюх, зачем тогда у нас в отделе целый взвод кинологов с собаками? — озадаченно протянул Мишка. — Не проще ли еще десяток таких парней, как Костя, на работу принять?

— Ха! Проще! — хмыкнул Игорь. — Их, оборотней его племени, вермаджи которые, на всю страну дай Бог, два десятка тысяч наберется. Да за ними почитай с рождения очередь из вербовщиков от погранвойск и от спецслужб стоит. А теперь, прикинь, солдат, где Москва, а где Багдад? В смысле, что для них, оборотней, лучше — служба в МВД или иных секретных и потому престижных организациях?

— А как же тогда Костя к нам попал? — окончательно растерялся Мишка. — Коли он такой универсальный?

— Орёль… Болель… — процитировал старый анекдот Игорь. — Он и вправду в детстве чем-то там болел, из-за чего нюх у него, по их оборотничьим меркам, для службы в погранцах или ФСБ с наркоконтролем недостаточно хорош. Вот Костя в МВД и подался. А следователем быть гораздо почетней, чем простой эсэрэской…

Следующие десять минут прошли в напряженной тишине. Наконец Костя подошел к машине:

— Чисто, Игорь. Нет там никого, — разминая сведенные напряжением плечи, потянулся Костя. — Как минимум со вчерашнего вечера нет.

— А ты хорошо все пронюхал? — немного недоверчиво спросил Мишка. — А вдруг кто-нибудь там спрятался?

— Рекой пахнет, от пирса над рекой и от деревьев слева от дороги запахом дроу тянет, соляром и бензином отовсюду несет, Андрюхиным перегаром попахивает, одеколоном Игоря приятно веет, а вот твоим, Миша, потом и недоверием, так просто разит! А больше никого живых нет. Мертвых, правда, тоже нет. Я свое дело знаю, — Костя возмущено фыркнул и обиженно замолчал.

— Костик, а Костик! — Мишка вылез из машины и виновато затоптался рядом с оборотнем. — Ты прости меня, дурака. Я тебя не хотел обидеть, просто непривычно все это как-то.

— Всем отбой. В здании чисто, — щелкнул тангетой рации Витиш. — Спецназу спасибо, можно расслабиться, мы заходим.

Как и предсказывал Костя, на пирс выскочили двое дроу в полном боевом снаряжении, своим появлением заставив Мишку озадаченно чесать затылок, размышляя о том, где бы они могли прятаться. Продолжая удивлять Мишку и подтверждая слова Кости, от верхушек деревьев, стоящих метрах в пятидесяти от здания конторы, отслоились еще трое собровцев, неспешно направившихся к Витишу.

— Молодцы, ребята! — поприветствовал дроу Игорь. — Ведь знал заранее, где вы сидеть будете, а как ни старался, так ничего и не увидел.

— Вы работаете, чтобы жить, а мы живем, чтобы работать! — самодовольно повел треугольными ушами старший группы спецназа. — Вы еще желаете воспользоваться нашими талантами или мы может позволить себе убыть на базу?

— Мы сейчас пойдем, посмотрим, что там, в домике имеется, а вы пока за округой приглядите, — распорядился Витиш. — Вдруг кто-нибудь захочет в гости без приглашения нагрянуть.

— Не сомневайтесь, что мы немедленно предотвратим любую подобную попытку, — дроу поправил каску на голове и два раза щелкнул пальцами по ларингофону гарнитуры. — Работаем по плану «Б».

Не успела команда прозвучать, как эльфы, стоявшие на пирсе, исчезли неведомо куда. Так же бесследно, бесшумно и незаметно для глаза растворились в окружающем пейзаже и их товарищи во главе со старшим группы.

— Заканчиваем считать мух, ворон, крыс и чаек и пошли работать, — легким подзатыльником Витиш вывел Мишку из оцепенения, после чего достал из багажника машины чемодан эксперта и уверенно зашагал к зданию «Шаркона». Мишка переглянулся с Костей и двинулся следом.

— Слушай, Игорь, чемоданчик я вижу, а где сам эксперт? — попытался пошутить Мишка, догнав Витиша. — Ты его часом не разобрал на запасные части да в чемоданчик их не упаковал?

— Да будет вам известно, Михаил, эксперты — народ занятой, мнительный, с тонкой душевной организацией, да еще и не всегда трезвый.

— Никогда не трезвый, — поморщился Костя.

— Следовательно, по всяким пустякам отвлекать их негоже. А таким мелочам как фотографирование, фиксирование и изъятие отпечатков пальцев и прочих следов, тебя в школе МВД учили, — не оборачиваясь, на ходу бросил Витиш. — А если ты учился понемногу чему-нибудь и как-нибудь, то сейчас попрактикуешься и пробелы в собственном образовании восполнишь.

За считанные минуты, преодолев расстояние от машины до здания, Витиш остановился перед входной дверью. Несколько секунд постоял, присматриваясь к чему-то, потом пожал плечами и толкнул створку ногой. Дверь обиженно взвизгнула и распахнулась.

Внутреннее помещение офиса удивляло аскетичностью своей обстановки. К левой от входа стенке прилепился книжный шкаф, простуженно хлопая на сквозняке незапертыми створками. Посредине комнаты стоял потертый письменный стол в окружении полудюжины таких же потертых стульев. В правой от входа стене чернел проход в смежное помещение гаража. Единственным украшением комнаты, да и то с большой натяжкой, можно было бы назвать полуметровое зеркало, тускнеющее на стене рядом с входом в гараж. Гараж если и отличался от помещения конторы, то только чуть большими размерами да почти полным отсутствием мебели. Вдоль левой боковой стены отливали тускло-черным металлом пустые верстаки, и зияла черной пастью ремонтная яма. Распугав тишину эхом шагов, Игорь, Мишка и Костя обошли гараж, внимательно осматривая стены и пол. Закончив осмотр гаража, Мишка и Костя вернулись в помещение конторы, проверили ящики стола, поочередно убедились, что полки шкафа пусты, после чего расселись на стульях, с молчаливым удивлением наблюдая за Игорем, почему-то застывшим в дверном проеме между конторой и гаражом. Постояв несколько минут в дверях, Витиш подошел к столу:

— Ну что, Костя, унюхал чего-нибудь интересное? А ты, Миш, можешь что-нибудь дельное сказать?

— Ну, вампирами и оборотнями пахнет. Сколько их тут было, точно сказать тяжело, многие запахи соляр забивает, но за пять различных запахов я ручаюсь. Вот только один из запахов — нелюдям не принадлежит. Четкий запах человека. Стол, створки шкафа, зеркало и поверхности дверей протерты какой-то химией.

— Какое-никакое подтверждение информации мы нашли, позднее в протокол все внесешь. Теперь ты, Михаил.

— На боковой поверхности ближнего к входу в гараж верстака есть потек масла, по-моему — ружейного. Под верстаком — нечеткий отпечаток следа обуви. Возле крайнего верстака в пыли видны крупицы черного пороха. В щели, под шкафом, лежит патрон, на первый взгляд калибра девять миллиметров, вроде бы это от «беретты», но ручаться пока не буду, я его из щели еще не доставал. Оконные рамы обрабатывать дактопорошком, на мой взгляд, смысла нет, они пылью заросли, а вот, отпечаток следа обуви снять, попробуем. Ну, уж сфотографируем точно. Больше тут ловить, по-моему, нечего.

— Помнится, как-то, раз старик Честертон что-то промямлил о том, где умный человек прячет лист, — усаживаясь на стол и раскрывая экспертный чемоданчик, сказал Витиш. — И сдается мне, что банда, обитавшая здесь длительное время, какой-никакой тайничок должна была себе оборудовать.

— Это ты к чему клонишь, Игорь? — подозрительно склонил голову Мишка. — То, что мы простых вещей не замечаем?

— Отнюдь, мой юный друг, отнюдь. Я хочу рассказать вам одну историю. Произошла она в достославные девяностые, году этак в 1996-м, в седые мифические времена, когда не было еще ни CD, ни мобильников, ни даже сериала «Улицы разбитых фонарей», когда быть бандитом было несравнимо более почетно, чем ментом, а профессию рэкетира всерьез подумывали внести в единый тарифно-классификационный справочник. День, как сейчас помню, был такой солнечный и радостный. До определенного момента. Сижу, значит, я в кабинете, «Хорошо живет на свете Вини-Пух» напеваю. А чего мне не напевать, спрашивается? До отпуска четыре дня. На руках одно дело, и то в стадии написания обвинительного заключения. Благостно, в общем. Тогда разделения по узкой специализации не было, работали по всему, чему придется. Про комитет наркоконтроля и слыхом не слыхивали. Точнее про комитет-то слышали, а вот про то, что у комитетчиков собственные силы появятся, ни один фантаст даже и не помышлял. Так что по наркоте мы тогда тоже работали. А проживал в те времена далекие, теперь почти былинные в нашем славном Городе один скверный тип — Барсуков Серафим то ли Евгеньевич, то ли Ефимович, точно уже и не помню. Этот благообразнейший гражданин был известен тем, что торговал наркотой. Нет, Миша, не оптом и в розницу, а только исключительно оптом. Мы достоверно знали, что эта сволочь является получателем больших партий. Он партию получит, на две части разделит и скинет. А уж его покупатели, — те партии потом на части делили да раскидывали их по дилерам и пушерам. Уж сколько гобла тогда перестреляли… У-у-у. Сколько, говоришь? А ты у Ап Эора спроси, авось он помнит. Там и людей хватало, и гоблинов, и оборотней с вампирами, только орков, по-моему, не было. Не, нагов точно не было, а то бы плавали бы мы сейчас по уши в наркотиках… А фиг его знает, почему орки и наги к наркоте параллельно относятся. Иди и смотри, точнее, спроси. Вот на базу приедем, ты у Кобриной и поинтересуйся. Самый роскошный венок тебе на могилу гарантирую. Ладно, чего-то я в сторону от темы отошел, вернемся к нашим баранам, точнее к господину Барсукову. Сам при этом вел очень здоровый образ жизни, бегом там занимался, штангу тягал, не пил практически и, упаси Бог, не курил. Ну а наркотиками он только торговал. Нес, так сказать, культурку в массы. Ну и, конечно, ни разу не попался. Да нет, Костя, он не столько умный, сколько хитрый и осторожный был. Ага. Был. И погоняло у него такое эпическое было — Ангел. Ну, так вот, доживаю я на работе последние дни перед отпуском, думаю, какой же подарок супруге состряпать, а мы тогда, надо сказать, только-только поженились, и я еще толком себе не представлял, что такое дочь Соломона в действительности. Бомба замедленного действия, говоришь? Тююю. Тьфу, на твою бомбу замедленного действия. Три раза тьфу. В общем, правильно говорят: «Не свистите — денег не будет». Вот и в кабинете песни петь и жизни радоваться не стоит. Факт. Проверенно на собственной шкуре. Сижу я пою, а тут в кабинет тихим змеем заползает Артемка Горовой. Нет, Миш, ни фига он не НАГ, просто Serpens Podcolodus vulgaris, сиречь змея подколодная обыкновенная, блин. Нормальный человек, в общем, только сволочь. В хорошем, правда, смысле этого слова. Можно сказать профи в своем деле. Нет, ты его не знаешь, он в академию этой весной поступил, через два года начальник большой будет, ежели не сопьется в Москве, конечно. Вот заползает этот змей-искуситель ко мне в кабинет и давай петь, какой я такой-сякой-разэтакий, весь из себя замечательный. Я сижу, уши развесил, собой восхищаюсь и гадаю, чего Горовому от меня надо. Долго ли коротко, но тут роняет Артемка мимоходом, что, мол, его барабан сообщил благую весть: буквально вчера Ангел получил груз наркоты и до вечера наркотики будут у него дома. Потом куда-то денутся. Куда — не знает, но что денутся — обязательно. И тут же Горовой и предлагает поохотиться на Ангела. Я ему резонно отвечаю, что мне, натурально, в отпуск уже пора, пусть он кому другому военных песен напоет, предлагая топор войны из земли отрыть. Тут мне Артем и говорит человеческим голосом, что он вообще-то к Ольховику шел, потому как со Славкой постоянно работает. Но Славка сделал финт ушами и уже два дня как в области пребывает, на продление уехавши. А я с Горовым не то чтобы дружил, но ладили мы хорошо, даже пивали несколько раз вместе. Почесал я в затылке и давай отмазки клеить. Что я и рад бы помочь, да оснований у меня нет. Не мне и не вам объяснять, что основная сложность в том, что уголовного дела, в рамках которого можно было бы провести обыск, у меня нет. И даже будь такое дело, на основании чего проводить обыск, дабы злодея в узилище поместить? Горовой не хуже меня в таких вопросах разбирался.

Он на тот момент уже года четыре в операх проходил. Матерый зверь. Теперь уже он в затылке почесал (такая заразная болезнь у нас в тот день была, затылочно-чесоточная) и давай меня перстом и крестом уламывать. В конце концов, уломал. Я же говорил уже, что он змей-искуситель натуральный? Все наши дальнейшие действия были сплошной авантюрой. Слушайте и не говорите, что не слышали. Как каскадеры говорят, не вздумайте повторять трюк. Если нет дела, на основании которого к Ангелу, как к подозреваемому, подойти можно, следовательно, надобно его возбудить. Костя! Дело возбудить, а не Ангела! Хоть на ровном месте, но надо. Почесали мы уже вдвоем с Горовым в затылках и ухватились за случай недельной давности, когда Ангел накидал по фейсу двум работягам. О драке той оперья знали, потому, как Ангел постоянно был под их пристальным вниманием. Причем накидал он им, в принципе, правильно и за дело, но нам не до жиру. Нам повод нужен. Если уж я на это безнадежное дело подписался, то операм сам Бог велел. Артем весь ОУР на уши поднял. Леопольдыча в том числе, Чеширский тогда еще старшим опером был, надо сказать, хорошим опером. В течение двух часов опера нашли и притащили в отдел побитых. Да не просто притащили, а убедили их в необходимости написать заявление. Как-как убедили? Действовали по принципу «коктейля Капоне», то есть доброе слово плюс увесистые аргументы. А в отделе я и Горовой сочувствием к терпилам пышем, аж самим жарко. Две дежурные жилетки, так сказать. Те аж обалдели от такого сервиса, и давай нам сказки рассказывать, одна другой краше. Драку ту я расписал в лучших традициях хоррора. А чтобы было совсем хорошо, кашу маслом не испортишь, прибавил, что у Ангела при себе был нож, которого работяги прямо-таки жутко боялись. Как только терпилы последнюю подпись в документах поставили, так я дело махом и возбудил. Дальше — больше. Дело есть, и формально основания допросить Барсукова в качестве подозреваемого имеются. Но страховка есть страховка. Костенко Серега, ну тот опер, что по району, где Ангел проживал, работал, быстренько накарябал рапорт, что согласно оперативным данным Барсуков хранит дома незарегистрированное холодное и, возможно, огнестрельное оружие. Теперь повод организовать обыск вроде как есть, но все равно идти с такими хлипкими доводами к Кусайло за санкцией нельзя. Кусайло драгдиллеров всей душой ненавидит, и тому же Барсукову кровь бы с удовольствием бы выпил. Но! Притом, что Ангел был мишенью Љ 3 по списку города, связываться с ним на авось — себе дороже, так как мужик, в принципе, грамотный и скандальный, если что, жалобами сыпал направо и налево. И вот тут вступает в дело скучная книжечка под названием Уголовно-процессуальный кодекс Российской Советской Федеративной Социалистической республики… Да, да, на дворе-то еще девяносто шестой! O tempora, как говорится, o mores! В УПК РСФСР, в статье, дай бог памяти, сто шестьдесят восьмой, сказано, что в экстренных случаях обыск можно провести и без санкции прокурора, с обязательным его, то есть прокурора, уведомлением об обыске в двадцать четыре часа. Правильно. В этой конторе мы сейчас копаемся себе свободно только потому, что статейка эта до сей поры кое-как, но действует. За санкцией-то никто из нас к Кусайло не бегал. А кто решает экстренный случай или нет? Еще раз правильно — мы решаем. В общем, худо-бедно прикрылись и надо рвать в гости к Барсукову, обыск проводить. Тут еще одна заморочка. И в следствии, и в УГРО по одной служебной машине и обе они, конечно, заняты. Моя машина в ремонте, Артем свою тачку вообще продал. Был в его группе еще один организм — Митька Кутняков, среднего размера шарик, выпивоха и трепло, да и опер так себе, но тот по жизни безлошадный. У остальных в УРе, кто машины свои имел, тоже какие-то проблемы с транспортом. При этом, никто машину не зажимал. Просто именно на тот момент, именно так сложилось. Мысль, поехать на общественном транспорте, никому даже в голову не приходила. Как-то раз ученые, проводя опыты на приматах, заперли обезьяну в комнату, оставив ей четыре возможных выхода. Обезьяна нашла пятый выход. Так и мы. Созвонились с начальником ГАИ, объяснили суть проблемы. Начальник ГАИ был наш человек, потому в ситуацию вник и на нашу просьбу добром ответил. Как только он свое «одобрям» сказал, мы тут же рванули на штрафплощадку, где отоварились двумя машинами. Обзаведясь колесами, мы, конечно, Палычу позвонили и клятвенно его заверили, что до конца машины не убьем. Не знаю, поверил Палыч, не поверил, но добро подтвердил и с его благословления мы всем гуртом в посёлок Гидростроитель и отправились. Угу. Ангел в Гидрике проживать изволил, прямо-таки за дамбой ГЭС его коттеджик и стоял. В Гидрике мы первым делом в местный ПОМ сунулись, обзавелись двумя реальными и терпеливыми понятыми, и пошли в гости к Барсукову. Тот дома. Мы честь по чести входим, разъясняем ему и понятым права и обязанности. Нет, Миша, двери мы не выбивали, никого на пол мы не роняли, действовали строго по УПК. Естественно, перед началом обыска предлагаем добровольно выдать оружие, наркотики и все иное, что запрещено к хранению. Барсуков выносит… кинжал. Краси-ивый… м-м-м. Мы остолбеваем. Попали пальцем в… Нет, не туда. В небо. И пока мы стоим обалдевшие, Ангел тут же кучу бумаг приносит. Стоим мы, копии документов, что он в разрешиловку отдал, листаем, в затылках чешем. Я ж говорю, болезнь текущего момента. Но нож — ножом, а наркотики — наркотиками, а их он нам не принес. Начинаем обыск. Ищем тщательнейшее. Коттедж не маленький, перерываем все. Барсуков АБСОЛЮТНО спокоен. Проверили и книги, и унитаз, и все щели — ничего нигде нет. Обыск длится уже три часа. Результатов нет. Чешем в затылках (болезненный синдром уже всю группу охватил) и начинаем думать, что надо вскрывать половицы и отдирать обои. При этом понимаем, что если и там ничего не найдем, нам будет немного нехорошо. Самую малость… Барсуков мало того, что спокоен, он, сволочь, — улыбается. Разговоры-то наши он хорошо слышит. Чтобы потом у него не было возможности обвинить нас, что мы ему чего-то там подбросили, мы всей толпой с Барсуковым под ручку и понятыми впридачу по домику шлялись, то есть находились всегда в зоне прямой видимости. И тут самый раздолбай из оперов, Кутняков, вдруг радостно из зала завопил: НАШЕЛ!!!!! В зале, посреди комнаты стоял журнальный столик. На столике вазочка. В вазочке фрукты, конфеты, плитка шоколада. Художественно все так сложено. В ходе обыска, конечно же, фрукты разрезали пополам, конфеты и плитку шоколада развернули и даже ногтями поцарапали, проверяя аутентичность шоколада, а у столика ножки вывернули и ввернули. Ничего не обнаружили и больше на него внимания не обращали. На вопль Кути обернулись все. Он держал в руках НАДКУШЕННУЮ плитку шоколада из вазочки. Смотрим, а под слоем шоколада слой обработанного опия три девятки. Точнее, плитка опия была залита и отштампована шоколадом. А плитка — это двести!!! граммов обработанного опия высшей пробы! По уголовному кодексу — особо крупный размер. Нам резко похорошело, Ангелу наоборот. Причем, действительно ему плохо стало без дураков, даже скорую помощь вызывали. Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит. Тем же вечером, обмывая победу, сделали Кутнякова героем дня и, соответственно, спрашиваем — как додумался? Голова! А он и рассказывает, что ни фига, мол, он не додумался. Просто обыск шел четвертый час, и был он жутко голодным. А так, как мы уже все перерыли и собирались навести еще больший бардак, он вполне логично решил, что снявши голову, по волосам не плачут, и что если он съест шоколадку, то большого урона хозяин не понесет. Выиграем — ему не до шоколада будет, проиграем — шоколадкой больше, шоколадкой меньше. Взял шоколадку из вазочки, а дальнейшее вам, господа, известно. Барсуков, кстати оказался очень хлипким. Оказавшись за решеткой, сдал всех, кого мог. По части его клиентуры, потом даже ФСБ работало. В суде Ангела защищал какой-то московский адвокат из дорогих и знаменитых. Привел, среди прочего, такой аргумент — коли доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, то мой подзащитный подозреваем совершенно безвинно, ибо закон не содержит такого процессуального действия, как поедание представителями правоохранительных органов продуктов питания, принадлежащих владельцу обыскиваемого помещения! Назовите мне статью УПК, кричит, где предусмотрено подобное процессуальное действие?! Произвол, правовой нигилизм, бериевское наследие! Да такой способ обнаружение доказательств ничем, по сути, от пытки не отличается!

По счастью, от обвинения в суде был Андрей Иванович Магеркин, который хотя и не черт, но души из жуликов вынимал еще сноровистей. Выслушал он того адвоката и говорит ему — милейший, порядок проведения обыска не просто не исключает, но даже предполагает необходимость попробовать на зуб отдельные вещества и предметы, и это знает каждый, кому случалось работать по таким преступлениям, как самогоноварение… В общем, схлопотал Ангел семь лет жизни на севере. Пережил ли он зону, я не знаю. Но, учитывая, сколько и кого он сдал, думаю вряд ли. Ну, что, господа-товарищи, мораль сей басни, вам ясна? Нет? Про-дол-жа-ем раз-го-вор!

— Шкаф и стол пустые, ящики мы проверили, стенки все простучали, нет там полостей, — перебивая друг друга, стали отчитываться Мишка и Костя. — Окна в пыли, видно, что их не трогали уже лет сто. Верстаки в гараже пустые, стены ямы бетонные. Если только и в самом деле половицы оторвать…

— А на стены внимания не обратили? — прищурил глаза Витиш. — Конкретнее — на стену, отделяющую контору от гаража? Нет? А зря, батенька, зря. Правая от дверного проема стена почему-то гораздо толще, чем левая. Если хорошо присмотреться, можно разглядеть, что кладка там более свежая, только потом пылью запорошена. На стене, перед входом в гараж висит зеркало. А зачем оно там висит? Полюбоваться на себя, любимого, перед тем как под машину лезть? Ладно бы оно в гараже висело. А здесь? Ты, Костя, говоришь, что поверхность зеркала какой-то химией протерта, той же, что стол и шкаф протирали, значит — стирали отпечатки. То есть зеркало кто-то и зачем-то регулярно трогал руками, зачем? А может и нам попробовать потрогать?

Допив кофе, Витиш встал со стола и подошел к зеркалу. Внимательно осмотрев поверхность, он радостно хлопнул в ладоши:

— Ну вот! В правом верхнем углу поверхность зеркала помутнела, да и край рамки засален, и масляные пятна имеются. Значит, сюда кривыми пальцами кто-то тыкал. Дай-ка и я ткну.

Затаив дыхание, Мишка и Костя наблюдали, как Игорь жмет на углы зеркала. Через минуту зеркало скрипнуло и откатилось в сторону. Мишка с Костей наперегонки бросились к стене. Откатившееся зеркало скрывало нишу, в которой уютно расположился небольшой металлический ящик, запертый на кодовый замок.

— А как мы этот ящик откроем? — недоуменно спросил Костя. — Мы ведь кода не знаем?

— А сломаем мы его на фиг! — хмыкнул Игорь.

— Ну так я пошел в машину, монтировку возьму.

— А я в кино видел, как такие замки из пистолета расстреливали, — осенило Мишку. — Шкафчик-то не стальной, так, железяка дешевая. Давай пальнем, авось замок отстрелить получиться.

— Все бы тебе, Миша, палить. Не следователь, а терминатор какой-то. Ни ломать, ни стрелять мы не будем. — Игорь вновь нажал на рамку зеркала, и оно встало на место. — Сейчас мы тихо-мирно выйдем на улицу, даже дверь за собою запрем. И будем сидеть, кофе пить… — Игорь перевел взгляд на вытянувшиеся лица друзей и рассмеялся. — Кофе мы будем пить до того момента, пока эксперт из отдела не приедет. Потом возьмем понятых и будем уже со всей официальностью осмотр рисовать, а эксперт нам тем временем шкафчик откроет. Так что пошли на свежий воздух, господа офицеры.

Примерно через час, когда к ним приехал эксперт, низенький, коренастый гном, известный под прозвищем Старик Хоттабыч, полученным им за свою привычку постоянно подергивать свою шкиперскую бородку во время разговора. Поздоровавшись с экспертом, Игорь коротко и внятно объяснил Хоттабычу причину его вызова, после чего, прихватив с собою двух проходивших мимо рабочих, группа вновь вошла в здание «Шаркона». Пока гном возился с сейфом, Костя оформлял протокол осмотра, Мишка, вспоминая учебу в школе, занимался фиксирование и изъятием следов, а Игорь расспрашивал рабочих о «Шарконе». Рабочие мычали, явно испытывая затруднение от необходимости говорить без применения мата, и толковой информацией поделиться либо не могли, либо не желали. Спустя полчаса Хоттабыч довольно крякнул, следом за ним крякнул замок сейфа, и гном отворил дверцу. Игорь достал оттуда стопку каких-то бумаг, затянутых в прозрачный пластиковый файл. Разложив содержимое файла на столе, Игорь стал перечислять находки:

— Фотографии какого-то мужика, двенадцать штук. Карта города с пунктирным разметками, выполненными различными цветными карандашами, одна штука. Лист с печатным текстом, одна штука, краткое содержание текста: Степан Эдвинович Королев, одна тысяча семидесятого года рождения. Проживает… Хм… на улице Королева, дом тридцать восемь, подъезд третий, квартира восемьдесят четыре. Женат. Жена — Королева Ангелина Степановна. Детей не имеет. Работает… Ого! Писателем он работает. Никогда о таком не слышал. Интересно, чего он пишет-то?

— А я слышал, что муж майора Кобриной про какого-то писателя Степана Королева говорил. «Королем хоррора» его называл, — поделился информацией Мишка. — Может это один и тот же Королев?

— Может быть, может быть, — задумчиво протянул Игорь. — «Ужастики», значит, пишет, их Величество. Его бы к нам на недельку засунуть, он бы потом на всю жизнь материалом для творчества обеспечен был. Только на кой черт нашей банде этот писатель сдался?

Мишка и Костя переглянулись и пожали плечами, Хоттабыч в очередной раз ущипнул свою бородку и изрек:

— Может, у него гонорары у него королевские?

— Ладно, чего гадать, анкетные данные есть, адрес есть, так что мужики, вписывайте находки в протокол, и поехали в гости к этому писателю. Устроим творческую встречу с поклонниками его таланта, так сказать.

Уже сидя в машине, по пути на улицу Королева, Мишка озвучил мысль, пришедшую ему в голову:

— А почему злодеи, покидая свою стоянку, порядок навели, а содержимое из сейфа не забрали?

— Скорее всего, потому что среди них не было того, кто знал код сейфа, — обернулся к Мишке Игорь. — Да понадеялись на то, что сейф мы не найдем. Вряд ли они вообще знали, что мы этот сарай с гаражом найдем. Или все же знали? — Витиш уткнулся взглядом в лобовое стекло и о чем-то задумался.

Спустя полчаса Сироткин остановил машину возле одного из девятиэтажных корпусов, вытянувшихся в унылую строгую линию вдоль проезжей части.

— Все. Конечная. Кобылка дальше не идет. — Андрей озадаченно прислушался к хриплому урчанию затихающего двигателя. — Мужики, вы до третьего подъезда пешочком пройдитесь, а я пока под капот нырну.

На лавочке возле третьего подъезда нахохлилась стайка подростков, затянутых в черную одежду. Тинэйджеры сосредоточенно внимали одному из парней, завывавшему что-то отдаленно напоминавшее песню под немузыкальное треньканье старенькой гитары. Проводив друзей глазами в обрамлении растекшейся от жары туши, один из подростков приложился к бутылке, отчего по его подбородку побежали струйки багровой жидкости, напоминающие кровь.

Мишка настороженно остановился. Идущий следом за ним Костя повел носом и буркнул: — Не обращай внимания. Сок томатный, с добавлением красителей. Не кровь, — и потянул Мишку за собой.

Стены в подъезде были разукрашены надписями: «Ктулху не спит!», «Лавкрафт отстой!», «Зачморим Касл-Рок!», «Степа Королев форева!». Квартира номер восемьдесят четыре находилась на третьем этаже. Серая стальная дверь была испещрена каббалистическими знаками, окружавшими багровую пентаграмму в центре.

Остановив Мишку с Костей на лестничном пролете, Игорь подошел к двери, нажав кнопку дверного звонка. Через несколько минут ожидания из-за дверей квартиры раздался раздраженный женский голос:

— И кого там черти, демоны, депутаты Госдумы и прочая нечисть еще принесла? Вельзевула вам в глотку, Сатанаил вам в правую ноздрю! Нету вашего кумира, нету! На шабашах своих его ищите или еще, в какой преисподней! И не мешайте бедной женщине отдыхать!

— Ангелина Степановна! — спокойным, умиротворяющим голосом проворковал Витиш, — Откройте, пожалуйста, мы из милиции.

— О, Ахерон и Бельфегор! Уже и милиция на Степкины романы подсела! Куда мир-то катится, гребанный Шеол?

Щелкнул дверной замок, и на пороге квартиры появилась женщина лет сорока, фигуру её, слегка оплывшую, обтягивал багряно-алый, расшитый узорами в виде големов, каббалистических знаков и костров инквизиции. Кудрявые волосы, окрашенные в иссиня-черный цвет, были перехвачены налобной повязкой в виде сквозной раны с вытекающей из нее кровью. Большие зеленые глаза широко обведены черным карандашом. Пухлые губы цвели яркой фуксией. Женщина подбоченилась, выставив ногу вперед, и вызывающе и немного укоризненно спросила:

— И вы тоже за автографом? А с виду такой приличный человек…

— Ангелина Степановна! Я, к сожалению, не знаком с творчеством вашего супруга…

— Ну, слава Ваалериту! Хоть один нормальный человек попался! Какое там, адова свечка, творчество? Прогулялся разок с блондинкой под руку, вот и все его творчество… Ну, в смысле, белую горячку пережил. Молодой человек, вам, наверное, нравятся книги Алевтины Красавиной «Жгучие розы страсти» или «Реки любви»? — С тайной надеждой во взгляде женщина вопросительно уставилась на Витиша.

— А я читал Красавину! — обрадовался, было, Мишка, но женщина смерила его таким взглядом, что стало ясно — предметом ее интереса был только Витиш и никто более.

— Вынужден вас разочаровать, но и с этими шедеврами мирового искусства я не знаком. Я все больше скучнейшей криминальной прозой балуюсь. Очень жаль, что вынужден прервать наш творческий диспут. Мы разыскиваем вашего мужа в связи с расследованием одного уголовного дела.

— И чего этот мозгляк мог натворить, что его милиция ищет? В ресторане каком люстру разбил, от демонов спасаясь, или на улице опять о конце света вещал? — презрительно скривила губы тетка. — В чем его обвиняют-то? Если у вас там чего серьезное завалялось, вы грузите на него, не стесняйтесь. Коли его без бутылки на день оставить, он вам на убийство Индиры Ганди признанку даст! А если паука за шиворот пустить, так вы, глядишь, всемирный масонский заговор раскроете!

— Нет, мы ни в чем не обвиняем вашего мужа. Он нам нужен как свидетель…

— А не знаю я, где его Верделет с Данталианом носят. Как запил с Белтейна, так и пьет горькую, очередной сюжет измышляя. Ну, в смысле, как Белтейн отметил, он две недели пьянее обычного ходил… А сейчас, может, с фанатками во славу Леонарда на шабаш укатил. Или на редактора порчу наводит, придурь богемная. Не знаю. Изверга этого уже неделю как дома нет. А из издательства, между тем, каждый день звонят. А на следующей неделе у него творческая встреча с читателями, да не где-нибудь, а на ГЭС!

— Так, когда вы в последний раз видели своего мужа?

— Вот именно что в последний! В крайний, финальный и заключительный раз! — погрозила кулаком женщина своему отсутствующему супругу. — Вот как неделю назад в ларек за сигаретами пошел, так я его больше и не видела. И дела ему, окаянному, нет, что его жену Зепар до сумасшествия доводит!

— Очень жаль, что вы не располагаете сведениями о местонахождении вашего мужа, — лицемерно посочувствовал тетке Витиш. — Может быть, он у кого из друзей проживает?

— Аластор да Асмодей ему друзья! А иных дружков у Степки нет, только фанатки да собутыльники! А их я не знаю.

— Повторите имена и фамилии еще раз! — оживился Костя. — А где живут эти Аластор с Асмодеем?

— Извините, что потревожил. Приятно было познакомиться, — Витиш толкнул локтем вермаджи и церемонно склонил голову. — А теперь позвольте откланяться.

— А может быть, вы в гости зайдете? — женщина окинула Игоря призывным взглядом. — Чайку попьем, а рОманах любовных поговорим?

— Весьма польщен, но еще раз извините, как-нибудь в следующий раз. Спешу. Спешу. Служба государева времени на рОманы совсем не оставляет, — Витиш развернулся было, но в этот момент в разговор вмешался Мишка:

— Ангелина Степановна, простите, а ничего похожего на требования о выкупе вам не поступало?

— Выкупа? — нахмурилась Ангелина Степановна. — За выкупом пусть валят в его пивнушку любимую, глядишь, там сбросятся да выкупят, чего смогут! А меня этот бухарь литературный так уже достал, что это мне платить будут, чтоб я его обратно в дом пустила!

По пути из подъезда Витиш несколько раз испуганно оглянулся, словно опасаясь, погони, а уже возле машины сообщил спутникам:

— Вот теперь, братцы, я понял, отчего люди ужасы сочинять начинают…

Когда компания вернулась в отдел, Витиш посмотрел на часы:

— Однако рабочий день уже и прошел. А мы опять у разбитого корыта. Лежку банды мы нашли, но она пустая. Банде зачем-то писатель интересен, и вряд ли они им из-за его книжек интересуются… Не похожи они на коллекционеров автографов. Так опять же, спросить про интерес этот странный не у кого. И писатель пропал, и где его искать не известно. В общем, так, ребята, делаем следующее: Миша! Ты сейчас в дежурку иди, забей данные Королева в местный поиск и проследи, чтоб дежурный ориентировки все экипажам ППС раздал. Костя! Ты иди к участковым. Разведай, кто верховодит на участке, где Королев проживает, да узнай, с кем наш писатель дружбу водит да водку пьет. Как сделаете, можете по домам отправляться, на сегодня работа окончена.

Контроль за составлением ориентировки и последующей ее раздачей патрулям несколько затянулся, и домой Мишка добрался только в восемь часов вечера. Наскоро перекусив в столовой, он позвонил Марине, поделившись с нею событиями прошедшего дня. Разговор ни о чем затянулся на пару часов, но Мишка не замечал течения времени, растворяясь в радости общения с девушкой. Неизвестно, сколько бы еще продолжался разговор, но Иришка потребовала от сестры сказку на ночь, и молодые люди были вынуждены попрощаться. Лежа на кровати, Мишка обвел сонным взглядом рисунки на обоях в комнате, улыбнувшись, прошептал «Часовой Большой Медведицы» и уснул.