21

Вылетели на закате. Смок разогнался по реке (подходящего холма близ становища не нашлось) и взлетел, тяжело махая крыльями. Садясь в седло, Олята заметил, как вырос змей за время после Городца. Ноги отрока едва не разодрались в промежности. Но в воздухе круп змея опал, сидеть стало почти так же удобно, как на коне.

Олята снова поместился за сотником. Спина Некраса заслоняла вид, но, изловчась, можно было глянуть через плечо. Они поднимались к тучам. Те висели темными мрачными глыбами, и Оляте на миг показалось, что змей врежется в них со всего хода. Расшибется, падет наземь вместе с седоками. Олята не успел испугаться, как все вокруг исчезло, и они оказались средь темно-серого тумана, такого плотного, что нельзя было разглядеть голову змея. Туман был влажным; Олята ощутил, как покрылось каплями лицо, стала волглой одежда. Отрок собрался спросить, что за чудеса, как туман кончился. Они летели под звездным небом, а внизу громоздились темные мягкие горы. «Облака! – догадался Олята. – Мы взлетели выше облаков! Кто ведал, что внутри они как туман?» Олята загордился: кто из людей, кроме него и Некраса, летал выше облаков? И вообще летал?

Меж тем смок набрал высоту и теперь скользил вниз, широко раскинув крылья. «Как Некрас ведает, куда лететь? – встревожился Олята. – В прошлый раз внизу была река, а теперь тучи закрыли». Еще недавно отрок побоялся бы спросить, но сотник не далее как сегодня назвал его братом. Олята решился. То ли оттого, что летели они всего лишь в разведку, то ли по какой другой причине, но сотник ответил.

– Глянь, звездочка! – указал Некрас. – Осенью она на севере, а нам и нужно к северу. На нее правим. Вдоль реки долго – петляет сильно. Облака не помеха. Это даже хорошо – никто с земли не увидит.

– Как ты управляешь смоком? – спросил осмелевший Олята. – Вправо и влево – поводьями, это понятно. А вверх и вниз?

– Слышал, что сказала Оляна? – сказал сотник. – Она захотела, чтоб змей ее покатал, он и подошел.

– Смок читает думы! – ахнул Олята.

– Не у всех, – успокоил Некрас. – Но Оляну услышал.

– Она сможет им управлять?

– Коли захочет. Учиться надо.

– Научишь?

– Научу. Мне одному в тягость. Змей летать должен, не то обленится и зарастет салом, как кабан в закутке.

«Ишь ты, Оляна на смоке! – подумал Олята. – А что? На коне скачет, на змее каталась… Станет помощницей Некрасу, князь серебра отсыплет… Может, мне попробовать?»

Олята попытался мысленно приказать змею лететь вверх, но смок словно не заметил. «Некрас мешает! – догадался Олята. – Он думает – надо вниз, а я – вверх. Некрас, конечно, сильнее, змей его слушает. Позже спробую…»

– Зачем поводья? – спросил Олята. – Коли можно так приказать?

– Все время думать тяжко, – ответил Некрас, – с поводьями проще. Ты никому не говори. Пусть думают, что смока, как коня, каждый может взнуздать.

«Тайна великая! – загордился Олята. – Никто не знает, а мне сказал. Как брату…»

Погрузившись в приятные мысли, Олята перестал следить за окружающим. Смотреть, впрочем, было не на что: звезды над головой, облака внизу… Смок то поднимался ввысь, то скользил вниз.

– Будем его кормить? – спросил Олята, спохватившись, что давно летят.

– И так обожрался! – сказал Некрас. – Куда еще? Прет его в толщину и прет – сбруи не напасешься! В пещеру скоро не влезет.

Словно подтверждая эти слова, змей выпустил огромное зеленое облако. Оно полетело вниз, и Олята, хихикнув, подумал, какой чудной дождь прольется кому-то на голову. Или на огород. На огород лучше: как раз время землю удобрять. Олята загрустил, вспомнив покойных родителей и родную весь. В это время они с отцом ковыряли сошкой землю, бороновали, бросали в землю жито… Хорошо было в веси! Не приди дружинники Великого, остался бы Олята в Забродье, где и прожил до конца своих дней, как жили его деды и прадеды. Хоть трудно смерду, зато просто: сей да убирай, расти детей, гляди внуков… С Некрасом сложно: учись военному бою, летай на смоке, корми ватагу… Подумав, Олята решил, что в весь он все же не вернется. С Некрасом опасно: два раза могли убить, но зато интересно. Один смок чего стоит! Кто в веси смока хоть раз видел, не говоря о том, чтоб летать? Расскажи – не поверят! Да только кому рассказывать?..

Погруженный в думы, Олята прозевал, когда смок нырнул в облака и, пробив их, заскользил над рекой. Стояла темная ночь, но слегка отсвечивавшая речная гладь сверху просматривалась. Они пролетели еще немного, и впереди показались огоньки. «Костры! – понял Олята. – Быстро долетели! На коне день скакать…»

С версту до костров Некрас опустил смока на воду – получилось удивительно тихо, они поплыли вверх по течению. Бока смока в воде раздулись, ноги у седоков поднялись так, что вода не доставала сапог. «Ловко!» – подумал Олята. Плыли неспешно, Олята сообразил, что Некрас не хочет шуметь. Отрок настороженно поглядывал на берега, опасаясь услышать окрик, но левый берег, как и правый, молчал. Глаза Оляты привыкли к темноте, он хорошо различал кусты и деревья, которыми буйно поросли берега Ирпени, и скоро заметил впереди большую тень. «Насада! – понял Олята, разглядев судно. – Зачем Некрас правит прямо к ней? Нас же увидят!»

Некрас словно услышал. Смок повернул и пристал под высоким обрывом.

– Жди здесь! – шепнул Оляте Некрас. – Никуда не ходи! Услышишь шум и крики, выводи смока на середину реки!

«Это как?» – хотел спросить Олята, но Некрас скользнул в реку и по пояс в воде побрел вперед. Олята невольно поежился: от осенней воды несло холодом. Темная фигура сотника скоро исчезла за поворотом. Олята внезапно подумал, что их могли заметить и сейчас тихонько подбираются… Набросятся внезапно – глазом моргнуть не успеет. Не успел отрок додумать, как смок развернулся и плавно выплыл на середину реки.

– Назад! – яростно шепнул Олята. – Назад!

Змей не подчинился. Остался посреди, чуть слышно выгребая против течения. «Смок, миленький! – мысленно стал умолять Олята. – Давай вернемся! Некрас придет, а нас нет. Что подумает?»

Змей словно не слышал. Застыл посреди Ирпени, лениво гребя лапами. Вода журчала, обтекая огромное тело.

«Мердал болотный! – мысленно выругался Олята. – Ну, погоди, вернется Некрас…» Олята представил, как сотник стоит под обрывом, растерянно оглядываясь. Вдруг змей двинул лапами и два счета оказался на прежнем месте. «Вон что! – обрадовался Олята. – Нельзя приказывать, надо думать. Запомним».

Оляте очень хотелось попробовать со змеем еще раз, но он не решился. Неизвестно, к чему приведет. Вдруг смоку вздумается взлететь? Плеск воды, хлопанье крыльев подымет всех в округе. Коли здесь войско Великого, Олята со змеем улетят, а вот Некрасу несдобровать. Получится, бросил брата…

Олята стал прислушиваться. Вода тихо плескалась под обрывом, шептали ветви плакучих ив, где-то в отдалении ударила хвостом крупная рыба. Никаких звуков не доносилось и от недалекого становища. Поразмыслив, Олята понял, что Некрас выбрал место с умом. Высокий обрыв не позволял людям на берегу расслышать плеск воды под лапами смока, его дыхание и даже негромкий шепот, но он же отводил и шум становища. Олята вздохнул и решил ждать. Время тянулось медленно. Ноги, непривычно распяленные, скоро затекли. Олята хотел встать на седло, размяться, но не решился. Надо развязать ремни. А вдруг появится Некрас и захочет немедленно взлететь? Пока Олята привяжется… Некрас это делает каждый день, у него выходит мигом…

Некрас же, выйдя на песчаный берег, прислушался и стащил сапоги. Вылил воду, отжал онучи, мокрые порты и край свиты. Обулся и, не таясь, двинулся к кострам. Ступив несколько раз, он едва не споткнулся о человека, лежавшего на земле. Сотник замер и пригляделся. Человек был не один: все пространство впереди было усеяно спящими. Некрас подобрал чье-то копье, бросил древко на плечо, как это делают вои в походе, и осторожно пошел вперед. Он не подходил к кострам. Возле них могли оказаться бодрствующие, а от взгляда на пламя теряется зрение. Когда тела на земле перестали попадаться, Некрас двинулся вдоль края становища, обходя его по внешней стороне. Несколько раз он замечал хорошо различимые на фоне неба темные фигуры сторожей с копьями. Они его тоже видели, но не окликали: от становища к полю да с копьем на плече мог идти только свой.

Завершив обход и оценив размер войска, Некрас вышел к берегу и двинулся обратным путем – считал насады. У передней он остановился и на мгновение задумался. Дружинники Великого вытащили носы лодок на песок, каждая была привязана к вбитому в землю колу. Некрас попробовал узел, тот поддался. Покончив с веревкой, Некрас по оставленной сходне поднялся на борт. Его никто не окликнул. Присмотревшись, сотник различил на помосте тело. Подошел ближе. Сторож спал, подложив под голову шапку. «Хороши вои у Великого! – усмехнулся сотник. – А чего бояться? Со стороны реки не нападут – Ирпень здесь широкая и быстрая. От поля сторожа стоит, наверное, и конные разъезды высланы. Ваше счастье, что не в курские земли пришли! Мало кто проснулся бы поутру».

Некрас наклонился над спящим и быстро сдавил ему шею. Сторож дернулся и затих. Некрас подождал немного и приложил ухо к груди воина. Сердце билось. Сотник выдернул гашник из портов сторожа, разрезал пополам, связал пленнику руки и ноги. Засунул в рот ему войлочную шапку и сошел на берег. Здесь стащил сходню, просунул ее под днище насады и навалился изо всех сил.

Насада не поддалась. Некрас зашел в воду по пояс и попробовал еще раз. Послышалось шуршание песка, и лодка сползла в воду. Подтолкнув ее с носа, Некрас убедился, что насада выплывает на стрежень Ирпени, и заспешил к обрыву.

…Сотник пришел, когда Олята совсем истомился. Заскочив на змея, Некрас вывел его середину реки. Смок встал против течения, загребая лапами. Некрас явно чего-то ждал. Олята собирался спросить чего, как увидел надвигавшуюся тень. «Насада!» – испугался отрок. Некрас отвел змея из-под носа судна, пропустил мимо, нагнулся и выловил плывущую за насадой веревку. Это был, как понял Олята, причальный канат. Некрас развернул смока и послал его вслед насаде. Застоявшийся змей в два счета обогнал судно. Некрас закрепил канат на луке седла, и смок резво потащил насаду по течению.

«Зачем нам лодка?» – хотел спросить Олята, но сотник прикрыл ему рот. В молчании они плыли по стрежню, оставляя позади затоки и перекаты. На поворотах насаду несло то влево, то вправо, но Некрас, направляя смока в противоположную сторону, не давал судну зацепить берег. От разогревшегося смока шло тепло, Олята стал придремывать. Пару раз он спросонку тыкался носом в спину сотника. Свита Некраса была мокрой, и Олята сразу просыпался.

– Скоро прибудем! – сказал Некрас, когда Олята встрепенулся в очередной раз. – На берегу ватага ждет, я велел, чтоб костер жгли. Разъезды Великого сюда не достают.

– В насадах плывет войско? – догадался Олята.

– Пешее, сотен десять. Костров жгут мало, чтоб не посчитали, но я прошел по становищу.

– Зачем насаду угнал?

– Пусть Святояр поглядит. Чудно устроили.

– Сторож в насаде был?

– Один. Лежит связанный.

– А как лодки хватятся?

– Я вервие отвязал, не резал. Подумают: сама уплыла. А коли встревожатся, нам дела нет. Войско с полпути не ворочают…

Скоро на правом берегу Ирпени показался костер. Некрас подплыл, окликнул – отозвался Малыга. Побежавшие вои вытащили из насады пленного. Порты у него сползли до колен, незадачливый сторож крутил головой и закрывал от страха глаза.

– К воеводе его! – велел Некрас. – Как можно скорее! Язык! Сажайте на коня и скачите. Насаду к Белгороду сплавите?

– Долго плыть, – вздохнул Малыга. – Змеем сподручнее!

– Не успеем! – возразил Некрас. – Светает. Нельзя, чтоб смока видели.

– Тогда поплывем! – согласился Малыга. – Весла есть?

– В лодке…

Отдав команду, Некрас вывел смока на стрежень и поднял в небо. В этот раз летели низко. Не петляли по ленте реки – напрямик. Олята догадался, что Некрас хорошо знает эти места – летает каждый день.

– Будет сеча с Великим? – спросил отрок.

– Через день-другой, – ответил Некрас.

– Мы их побьем?

– Со смоком? Запросто!

Олята радостно засмеялся.

– Нет причины веселиться, – хмуро сказал Некрас.

– Отчего?

– Много людей поляжет, еще более покалечат. Дети сиротами останутся. Что хорошего?

– Не станет Великий в наши земли ходить!

– Великий угомонится, так Ростислав к нему пойдет. Князьям забава – друг с дружкой воевать, а людям – беда. Понятно, ханов половецких в поле прогнать, так нет же – братьев режут!

– Ты много воевал? – спросил Олята.

– Больше, чем хотел.

– А лет тебе сколько?

– Двадцать три.

«Всего-то? – удивился Олята. – Не слишком-то старый…»

– Ты шить умеешь? – в свою очередь, спросил Некрас.

– Батьки учили.

– Ватага не скоро вернется, будем нагрудник смоку мастерить. Прежний мал.

– Оляна поможет! – сказал Олята.

– Работа мужская. Воловью кожу кроить да шилом колоть – это не полотно. Куда с ее пальчиками? Они у нее тоненькие.

«Ишь, разглядел! – удивился Олята. – Когда? Вроде и не смотрел в ее сторону».

– Мы будем колоть, она ремешки в дырки продергивать, – предложил. – У нее ловчее выйдет. Кашу Нежана сварит.

– Ладно, – неохотно согласился Некрас.

«Когда на сечу полетим, возьмет с собой? – подумал Олята. – В войске проку от меня мало: любой враз зарубит, а вот на смоке пригожусь».

Олята хотел спросить об этом Некраса, но постеснялся…