Книга: Хозяин дракона
Назад: 19
Дальше: 21

20

Некрас вернулся не один. Вместе с ним во двор въехал десяток всадников, отчего у маленькой избы стало тесно.
– Где смок? – спросил Олята, забыв поклониться.
– Здесь! – успокоил Некрас. – Спит в пещере.
Выбежавшая на шум Оляна поднесла Некрасу кружку меду. Тот выпил, крякнул и вернул кружку.
– Еще есть? Я с друзьями.
– Сбегаю к Ждану, – засуетился Олята. – Оляна кашу сварит.
Когда Олята вернулся с двумя полными горлачами – отдал Ждану ногату, не торгуясь – и караваем под мышкой, гости сидели за вытащенным из избы столом. Умытые, посвежевшие. Оляна хлопотала у очага, помешивая варево деревянной ложкой. Олята поставил горлачи на стол. Кружек было только две, они сразу пошли по кругу. Олята подал на рушнике каравай и остатки окорока, гости вытащили ножи. Каждый привычно отхватывал ломоть пшеничного, кус ветчины, жадно жевал. Олята разглядывал ватагу. Гости были при оружии, их суровые, выдубленные солнцем лица, покрывали шрамы. Шрамы виднелись и на бритых головах. Летами мужи были под стать Некрасу, только один выделялся обильной сединой в бороде.
Замоченная с вечера дробленая пшеница поспела быстро. Олята поставил на стол горячий котел, гости достали из-за голенищ деревянные ложки, стали есть обжигающее варево.
– Чего стоишь, отрок? – спросил седой, глянув на Оляту. – Ложки нету?
– Сесть негде.
– Подвиньтесь, братья! – сказал седой. – Хозяин голодным останется.
Сидевшие рядом вои освободили краешек лавки, Олята достал ложку и потянулся к котлу. Ели молча, ожесточенно дуя на горячую кашу. После того как котел опустел, Оляна прибрала его и поставила на стол горлач молока. Вои, разглядев, заулыбались.
– Мы ж не дети! – скаля зубы, сказал один из воев, помоложе.
– Кислое есть? – спросил седой.
Оляна сбегала в избу, принесла другой горлач. Седой налил в кружку кислого молока, с удовольствием выпил.
– Им не давай! – сказал, возвращая кружку. – Ишь, зубы скалят! С утра ножки расцеловали бы за молоко, а когда брюхо набито, нос воротят.
– Такой красавице я всегда расцелую! – сказал зубоскал.
Вои захохотали. Оляна покраснела и убежала в избу.
– Спасибо хозяевам за угощение! – сказал Некрас, вои встали и поклонились отроку. Олята смутился. Некрас положил ему руку на плечо.
– Это меньшой брат наш, Олята, – сказал он. – Годами мал, да ловок – двух Колпаков сулицами заколол. – Во взглядах воев Олята прочитал удивление и уважение. – Скажите ему, кого как кличут.
Вои по очереди сказали имена, Олята от волнения запомнил не все. Отложилось, что седого зовут Малыга, а зубоскала – Брага. Каждый вой, называя свое имя, вставал и кланялся Оляте, отрок робко кивал в ответ. Олята понимал, что происходит какой-то обряд, очень важный, но не знал, как себя вести. К счастью, все быстро закончилось.
– Отдохнем чуток! – сказал Некрас, и гости с удовольствием повалились на мягкую траву у ограды. Нерасседланные кони щипали ту же травку, некоторые тыкались мягкими губами в лица хозяев, выпрашивая подачку, хозяева отмахивались. Некрас поманил Оляту, и они сели за стол.
– Как жили? – спросил Некрас.
Олята в двух словах рассказал о событиях последних дней. Некрас кивал головой, слушая. Оотрок думал, что Некрас заругается, узнав об отданных в тягло конях, но тот одобрил:
– Смерда все обдирают: князь, бояре, тиун… Доброе дело людям сделал, не забудут.
Олята, робея, завел речь о добыче.
– Ватага должна решить! – сказал Некрас. – Тащи все!
Пока Олята таскал из избы сабли, ножи, седла, сапоги, вои вновь расселись вкруг стола. Каждая сабля была извлечена из ножен и рассмотрена, каждое седло проверено, даже сапоги ощупаны. В завершение Олята высыпал из тяжелого кошеля серебро, сверху положил золотые монеты. Деньги трогать не стали, просто кивнули, соглашаясь со счетом Оляты.
– Как думаешь делить? – спросил Некрас.
– Не ведаю ваших обычаев, – смутился Олята.
– Обычаи простые, – сказал седой Малыга. – Кто добычу взял, тот и владеет. Потом, коли хочет, может одарить друзей. А не хочет, никто не попрекнет. Кто добычу брал?
– Я и Некрас.
– Вот и делите меж собой.
– Некрас трех Колпаков убил, – сказал Олята.
– Четырех! – поправил Некрас.
– На четвертом добычу не взяли! – возразил Олята.
Вои засмеялись.
– Смышленый отрок! – сказал Малыга. – Казну можно доверить – не просчитается.
Олята насупился.
– Некрасу трех коней, мне двух, – сказал сердито. – Ему три меча, мне два. Серебро и злато делить так же. Поскольку Некрас больше убил, пусть выбирает, что взять, первым.
– Молодец! – одобрил Малыга. – По совести.
Другие вои, к удивлению Оляты, закивали.
– Я бы взял коней и мечи, – сказал Некрас, подмигивая ватаге, – а тебе – серебро и злато.
– Нет! – возразил Олята. – Конь гривну стоит и меч гривну. Серебра и злата меньше.
– Не обманешь! – захототал Малыга.
– Тогда так, – сказал Некрас. – Свою долю дарю брату моему Оляте, который мне и смоку жизнь сберег. Пусть владеет!
Ватага притихла. Все, как один, смотрели на Оляту. Ошеломленный словами Некраса, Олята понимал, что от него чего-то ждут, но не находил слов. Отрок растерянно глянул в сторону и увидел Оляну. Сестра смотрела на него не отрываясь, и Олята вдруг понял.
– Возьму коня для сестры, – сказал тихо, – меч себе. Серебра сестре на приданое, – Олята зачерпнул из кучки. – Остальное – новым друзья моим.
– Ай да отрок! – вскричал Малыга. – Ай да молодец!
Остальные вои одобрительно зашумели.
– Сам тебе выберу, лучшую! – продолжал Малыга, беря со стола саблю. – И коня сестре, как пригонят!
– Научишь мечом владеть? – спросил Олята, краснея от удовольствия.
– Отчего ж не научить? – сказал Малыга. – Времени у нас много…
* * *
Времени и в самом деле оказалось много. Олята думал, что Некрас с ватагой пойдут в Белгород, но тот коротко ответил: «Не сейчас». Ватага перебралась из веси на берег реки, где в пещере жил смок. Вои поставили шалаши и зажили становищем. По утрам назначенные дежурные вытаскивали из протоки верши с рыбой, кормили смока, варили себе уху и кашу. Хлеб, мясо, крупу и другие припасы привозила Оляна. Из коней Колпаков Малыга выбрал ей соловую кобылку, резвую, но смирную. Оляна с удовольствием скакала на ней, сжимая бока лошади белыми голыми ногами. Оляте это не нравилось: в становище жили мужи, почти сплошь молодые, а тут девица ноги кажет… Олята заикнулся насчет портов, но сестра слушать не стала.
Сам Олята перебрался к ватаге. Хотелось стать своим среди новых друзей, да и постигать воинское дело было способнее. Малыга сдержал слово. Каждое утро – ловить рыбу и кашеварить старика не посылали, – они с Олятой прыгали на песчаном берегу с деревянными мечами, собственноручно вытроганными седым кметом. Учил Малыга твердо, случалось, и по спине деревяшкой охаживал, но все ж не так больно, как Некрас. Жалел отрока. Свободные от службы вои приходили смотреть. Свистели, подбадривали Оляту криками и советами. Когда отрок уставал, его немедленно сменял кто-то из раззадорившихся воев, затем другой. Со всеми Малыга бился на равных и всех побеждал. Старик будто не ведал усталости. Нисколько не вспотевший, сухой, жилистый, он неуловимым движением встречал удар противника, отбивал и тут же стремительно атаковал. Очередной вой, получив чувствительный удар по спине или плечу – своих седой не жалел, – понуро шел на место.
– Что ты хочешь? – сказал как-то Брага, потирая ошибленную руку. – Малыгу даже Некрас побить не может. А Некрас знаешь как рубится?!
– Видел, – сказал Олята. – Его Малыга учил?
– А то ж! – буркнул Брага.
Оляту учили сражаться пешим, рубиться конным, бить копьем на скаку. К вечеру отрок еле волочил ноги, но не роптал. Он помнил, как помогла ему Некрасова наука в Волчьем Логе, да и стенать было соромно. Олята понимал, что владеть оружием, как его новые друзья, он научится не скоро, но все равно старался.
Некрас редко подключался к забавам. Позавтракав, он высылал разъезды по обе стороны берега – сменить ночную сторожу, затем садился на смока и улетал. Возвращался к полудню усталый, мылся и садился обедать. Смок, получив свою рыбу, лез в реку, где нырял и плавал в свое удовольствие. После войны с Великим суда по реке не ходили, место здесь было отдаленное и глухое – опасаться, что змея кто-либо увидит, не приходилось. Сам Некрас садился чинить и подгонять сбрую – смок продолжал расти. К обеду приезжала Оляна: привозила снедь и постиранную одежу. Ее встречали радостно. Сажали к костру, давали лучший кусок, дарили то свежевыструганную деревянную ложку, то розовое пряслице, невесть как завалявшееся в суме воина, то глиняную свистульку, саморучно слепленную и обожженную в костре. Оляна поначалу дичилась, но потом оттаяла: принимала подарки, смеялась шуткам, била по по рукам воев, делавших вид, что хотят ее ущипнуть. Олята поначалу хмурился, на все это глядючи, но скоро понял: никто из ватаги сестру не обидит. Тем более что Малыга взял ее под крыло. Старик называл деву дочей, гладил по голове, несдержанным на язык воям показывал тяжелый кулак. Оляна оставалась у реки до темноты. Терла песком медный котел, стирала воям порты да рубахи, а когда дела не было, скакала наперегонки с кем-нибудь из молодых. Чаще всего это был Брага, тот, что грозился расцеловать ей ножки. Брага не спускал с Оляны глаз, ходил за ней следом и громко вздыхал, когда Оляна смеялась. Ватага над Брагой подшучивала, но беззлобно. Как понял Олята, Брага, самый молодой из воев, был падок на девок и, как только представлялась возможность, немедленно в кого-то влюблялся. Олята не воспринимал всерьез потуги незадачливого ухажера, но Брага внезапно попросился поговорить.
– Брате! – сказал, когда отошли от становища. – Отдай за меня Оляну! Так хочу ее, что жить не могу!
Ошеломленный Олята не знал, что ответить.
– Беречь ее буду! Никогда не обижу! – продолжил Брага, по-своему поняв молчание отрока. – Нужды не узнает! Нет у меня родни, всю княжьи гридни посекли, нет дома – спалили, но серебро имеется, мечом в бою взял. Ватага, как узнает, что женюсь, еще даст. Дом купим, хозяйство заведем. Оляна такая гожая… А что немая, мне дела нет.
– Она не немая! – сказал Оляна сердито. – Говорить не хочет.
– Вот и ладно! Отдай!
– Ее спрашивал?
– Спрашивал! Смеется… Ты брат ей, отдай!
– Брага! – сказал Олята. – У тебя родни совсем нет, у меня только Оляна. Более никого на белом свете. Пойми меня! Как сестру насильно замуж отдать? Захочет тебя – бери, не захочет – заставлять не буду!
Брага повесил голову и отошел. Олята пересказал разговор сестре и спросил прямо:
– Пойдешь за Брагу?
Оляна покачала головой.
– Тогда не скачи с ним наперегонки, не завлекай! Хлопец сохнет!
Оляна кивнула и лукаво улыбнулась.
Назавтра она приехала в становище не одна. На крупе кобылки за девой сидела Нежана.
– Оляна просила помочь! – объяснила свое появление Нежана.
Женщины собрали грязную одежду и пошли к реке – мыть. Брага увязался следом. Оляна скоро вернулась, а Браге, который вознамерился сопроводить, знаком указала сидеть. Вой подчинился. Оляна у реки более не показалась, занялась другими делами, и Брага дотемна сидел на берегу. От скуки он заговорил с Нежаной, женщина охотно отвечала, скоро они оживленно болтали. Брага с удовольствием заметил, что Нежана красива: круглолицая, с высокой грудью и округлыми формами крепкого тела. Разговаривая, Нежана не переставала мыть. Наклонялась к воде, высоко подоткнув подол, Брага с замиранием сердца глядел на белые подколенки и ощущал томление в груди. Борясь с искушением, он пожаловался Нежане на Оляну.
– Девке четырнадцать! – сказала женщина, вытирая лоб. – Куда ей замуж? Ветер в голове! На коне скакать да парням зубы скалить – вот и все занятия! Не понять ей, зачем муж. Опора, защита… – Нежана всхлипнула. – Второй год вдовствую. Хоть бы кто пожалел…
– Я тебя пожалею! – неожиданно для себя сказал Брага. – Хочешь?
– Хочу! – ответила Нежана.
Домой вдова поехала за спиной Браги. Оляна задержалась в лагере. Ночевать Брага не приехал, вернулся с рассветом. Никто его ни о чем не спросил и не стал вышучивать. Только Малыга сказал восхищенно:
– Ну, девка! Ну, умница! В такие годы и такой разум!
– Какой разум? – не понял Олята.
– Такой! – вздохнул старый кмет. – Поняла, чего хлопец хочет, и мигом устроила. Будь у меня сын, просил бы Оляну за него. За такой женкой не пропадешь!
– У тебя только дочки? – спросил Олята.
– У меня никого! – вздохнул Малыга. – Ни кола ни двора. В нашей ватаге у всех так. Будь у нас дом и родня, разве сидели бы здесь? – Старик махнул рукой и пошел прочь.
…В тот день Некрас, как обычно, вернулся к обеду и сидел с ватагой у костра, когда с реки донесся испуганный девичий визг. Ватага, хватая мечи, понеслась к воде. И остолбенела. Вниз по течению плыл смок. На шее его, обхватив ее руками и ногами, сидела Оляна и истошно визжала.
Первым опомнился Некрас. Сунул пальцы в рот и засвистел. Смок развернулся и поплыл к берегу. Оляна умолкла. Смок подплыл к прибрежной мели и встал на лапы, Оляна соскользнула в воду и побежала к ватаге. Рубаха и понева ее промокли насквозь, мокрое полотно облепило тело, открыв нескромным взорам все его прелести. Два розовых соска победно пробивались сквозь ткань.
– Как ты на него залезла? – сердито спросил Некрас. – А ежели б нырнул?
– Смок сам! – робко сказала Оляна.
– Заговорила! – делано ахнул Олята. Ему не нравилось, что сестра на людях молчит.
– Как сам? – не поверил Некрас.
– Он плавал, а я глядела. Подумала: вот бы покататься! Сильно так захотела! Вдруг смок подплыл, вылез на берег и подставил шею. Я думала: по берегу пойдет, а он в воду полез…
– Так все было?
Оляна кивнула.
– Другой раз меня спроси! – сказал Некрас. – Теперь скачи и переоденься – застудишься…
Топот копыт прервал Некраса. По берегу стремительно скакал дозорный из разъезда.
– Двое едут от Белгорода! – закричал он. – Броня богатая – зерцала блестят!
– Воевода пожаловал! – сказал Некрас. – Значит, война. Олята, скачи с сестрой и купи меду. Мы с ватагой позже: оружие возьмем, коней заседлаем…
Олята кивнул. По молчаливому уговору серебро, подаренное новым друзьям, осталось у него, Олята тратил его на общие нужды. Как и предрекал Малыга, ватага доверила ему казну. Проводив Оляну до избы, Олята поскакал в луга искать Ждана – смерды, пользуясь наличием тягла, свозили к домам стожки. Оляна забежала в избу и стащила с себя мокрое. Выжала и развесила на шестке. Затем взяла льняной рушник и стала сушить намокшую косу. Мяла ее, выжимая воду в льняное полотно. Увлекшись, Оляна не расслышала топот копыт и опомнилась, когда тень закрыла проем.
Это был не Олята. Молодой сотник в богатой броне и с саблей на поясе. Оляна видела его мельком в Белогороде – Балша. От неожиданности Оляна растерялась и попыталась прикрыться рушником.
– Воевода послал меня за Некрасом, а тут, гляжу… – Балша ухмыльнулся и шагнул ближе. – Сладко Некрас живет, с другими не делится, – сотник расстегнул пояс и бросил его вместе с саблей на полати. – Подождет воевода! – продолжил Балша и потянул шнурок гашника.
Оляна бросилась к двери, но сотник перехватил.
– Не спеши, девица! – зашептал, лапая тело потными ладонями. – Ублажи погорячее, ногату дам! – От сотника противно несло перекисшим медом.
«Поди прочь!» – хотела сказать Оляна, но язык, как когда-то, онемел. Она с размаху ударила Балшу по лицу.
– Сучка! – Балша швырнул ее на полати. – Смердка! Сотника бить? Ты у меня будешь выть! А потом зарежу!
Балша навалился сверху. Оляна сопротивлялась, как могла, но насильник был тяжелым и сильным. Понимая, что вот-вот случится непоправимое, Оляна пронзительно закричала. От неожиданности Балша ослабил хватку. Оляна, обдираясь о железные пластины зерцала, выскользнула и метнулась к двери. Балша рванулся следом. И тут же упал от удара в скулу. На пороге стоял Олята.
– Смерд! – зарычал Балша, вскакивая. – Как посмел?!
– Она сестра мне!
– Ну и что? Должна за счастье почесть – с сотником!
– Не надобно нам такого счастья!
– Засеку! – Балша схватил саблю.
Олята вытащил из ножен свою.
– Мечом грозить! – Балша замахнулся.
Олята, пятясь, выбрался во двор. Балша выскочил следом и с ходу рубанул наотмашь. Олята, как наставлял Малыга, отбил.
– Ишь ты! – ухмыльнулся Балша. – Поглядим твою науку! – Он полоснул с потягом.
С первых ударов Олята понял, что пропал. Ему, взявшему меч совсем недавно, не оборониться. Не устоять отроку против княжьего сотника! Балша это тоже понял. Поэтому не спешил, кружил вокруг неуклюжего противника, время от времени стремительно разя. Олята отбивал, но блестящий клинок все ближе и ближе мелькал у его лица. Балша, видимо, решил вдоволь натешиться. Это удалось. Защищая лицо, Олята забыл о хвате, внезапный, точный удар по навершию заставил его выпустить рукоять. Сабля упала в траву.
– Вот и все, смерд! – сказал Балша, замахиваясь. – Зарублю, найду твою сучку и сделаю, чего захочу.
Олята закрыл глаза. Но свиста клинка и смерти не последовало. Олята поднял веки. Балша стоял, опустив саблю, но смотрел не на него, а в сторону. Олята повернул голову. От ворот к ним шел Некрас. Следом грозно надвигалась ватага.
– Пошто хочешь убить моего брата? – спросил Некрас. Голос его был тих, но в нем звучала такая неприкрытая угроза, что Балша побледнел. Однако быстро оправился.
– Он ударил меня! – сказал, подбоченясь. – Кулаком по лицу.
Некрас глянул на Оляту.
– Балша хотел Оляну снасиловать! – торопливо выговорил отрок. – Ободрал одежу, гнался за ней.
– Это так? – спросил Некрас, поворачиваясь к сотнику.
– Подумаешь, смердка! – сказал Балша. – За счастье должна почесть! За что бить? Смерд, поднявший руку на княжьего сотника, подлежит смерти!
Лицо Некраса потемнело.
– Олята не смерд! – сказал, твердо выговаривая слова. – Смерд, которого князь не оборонил от ворога, становится свободным людином и может идти куда хочет. Людин, взявший оружие и ставший на защиту князя, становится дружинником. Твои люди, сотник, прозевали Колпаков, а дружинник Олята убил двоих, оборонив от смерти меня и смока. С той поры он мне брат, а его сестра – моя сестра. Ты, сотник, обидел мою сестру и хотел убить моего брата. – Некрас медленно вытащил саблю из ножен. – Это мне великая обида.
В глазах Балши плеснулся страх.
– Я не знал этого! – крикнул он.
– Потому и жив пока! – сказал Некрас. – Хотел на скаку тебя срубить, но повременил. Повинись перед братом моим и сестрой, не стану убивать.
– Перед смердами! – взвизгнул Балша, но его вопль перекрыл грозный рык:
– Винись!
Во двор верхом въехал Святояр. Балша побледнел и неуклюже поклонился Оляте:
– Прости мне! Проси сестру свою, чтоб простила.
– Прочь! – рыкнул воевода.
Балша сунул саблю в ножны, вскочил в седло и ускакал. Ватага нехотя пропустила его сквозь свои ряды.
– Прости и ты мне, сотник! – сказал Святояр, слезая на землю. – Не пустил меня князь одного, навязал дурака в спутники. Во хмелю он. Надо было сразу прогнать, да думал: проветрится.
– В другой раз обидит кого – зарублю! – сказал Некрас, пряча саблю в ножны. – Дурную кровь надо на волю.
Святояр только крякнул.
– Что за люди? – спросил, с любопытством разглядывая ватагу.
– Смока стерегут. Твои-то не смогли.
– Тож курские кмети?
– Они.
– Всех на службу беру! – сказал Святояр. – Пусть знают! Прямо сейчас.
– Подле меня им лучше, – сказал Некрас и повернулся к Оляте: – Мед где?
Олята подобрал саблю и побежал к избе, где у порога, напуганный криком сестры, бросил горлачи с медом. Они оказались на месте. Олята поставил горлачи на стол – с приездом Некраса стол более не заносили в избу, – принес кружки. Некрас со Святояром степенно выпили и затеяли разговор. Олята отошел, чтоб не подслушивать. Глянув в дверь, заметил в избе Оляну. Сестра успела одеться и сидела на полатях. Олята подошел ближе. Слезы текли по щекам Оляны.
– Что ты! – сказал Олята, садясь рядом. – Некрас его прогнал! Повинился сотник перед нами, более не посмеет.
– Почему Некрас сказал, что я сестра ему? – всхлипнула Оляна.
– Это честь! – сказал Олята гордо.
– Не хочу сестрой! – воскликнула Оляна и упала лицом в подстилку.
Олята пожал плечами и вышел. Голова у сестры помутилась от пережитого. «Отойдет! – подумал Олята. – Главное, что заговорила!»
Разговор воеводы с Некрасом не затянулся. Святояр встал, Некрас следом.
– Вот еще что, – воевода отвел взгляд. – Улыбу убили.
– Кто? – спросил Некрас сипло.
– На торгу видели: какой-то монах сторговал мед. Улыба уехала с ним, своего коня бросила. Под вечер люди повели ей коня, а там… Сначала ссильничали, после чего задушили. Серьги дорогие из ушей вынули…
– Что за монах?
– Послал я людей в монастыри – нигде такого не ведают. Худой, лицом темен. По разговору как бы гречин. Шрам на морде – от подбородка до виска.
– Он не монах, – сказал Некрас. – И никогда не был. В рясу рядится.
– Знаешь его?
– Виделись. Если поймаешь его, воевода, не казни!
– Тебе отдать? Ладно. Только поспрашиваю, кто и откуда.
– Незачем. Лазутчик он, меня искал.
– Не поверил, значит, Великий, что смока сожгли, – задумчиво сказал Святояр. – Прислал послухов искать. Улыба о тебе не ведала, лазутчику сказать не могла. Ничего не прознает Великий, – Святояр вздохнул. – К чему бабу невинную убивать? Расспросил бы да ушел. Зверь наш Великий князь, и зверей рядом держит…
Некрас промолчал.
– Не стоило мечом Балше грозить, – сказал воевода. – В ближних он у Ростислава. Ворог у тебя появился, сильный.
– У меня ворогов много, – ответил Некрас. – Одним более, одним менее…
Воевода распрощался и ускакал. Некрас проводил его взглядом и подошел к Оляте.
– Сбирайся! – сказал коротко. – Под вечер полетим.
– Опять город жечь?
– Насады какие-то по Ирпеню плывут, а что в тех насадах, с берега не видать. Святояр сторожится: как бы не войско.
Олята кивнул.
– За Оляну не бойся – ватага присмотрит.
– Спасибо, что оборонил, – поклонился Олята.
– Я тебя, ты меня, – сказал Некрас. – В ватаге все такие. Я им животом обязан – и не раз, они – мне. Не считаемся. Братья.
«Оляна не хочет быть тебе сестрой! – чуть было не сказал Олята, но прикусил язык. Мало что девке вздумается! – Неужто на Некраса заглядывается? – подумал Олята и решил: – Нет! Брага моложе, и то отказала. Блажь у девки. Опомнится и поймет: сестрой лучше, чем служанкой…»
Упорядочив мысли, Олята побежал собираться.
Назад: 19
Дальше: 21