Глава 17

Когда парни, покачиваясь и придерживаясь друг за друга, выползли из едальни, вокруг лампы над ее входом уже вились ночные мотыльки.

– С-с-слушай, откуда ты такой ерунды набрался?! «Нарочно из Ориты приехали, с-с-сам Глашатай в дорогу напутствовал, по пути семерик морунов ногами затоптали!» – Джай икнул и покрепче впился горцу в плечо. Его развезло на порядок сильнее.

– Э-э-э, ты просто в горских ноченицах не участвовал. Это когда мальчишки собираются в кружок у костра и по очереди байки травят. Если ничего не вспомнишь или повторишься, от каждого из приятелей – щелбан. Бывало, до утра сидели, и никого пощелкать не удавалось!

– А обет безбрачия зачем приплел?! Там та-а-акие девчонки на нас таращились!

– Обычные шлюхи, – поморщился ЭрТар. – Причем потасканные.

– А ты гордый, да? Гордый? Прям как… горец?

– Нет, просто брезгливый.

– А как же козы?

– С козами спят козлы, – внушительно сказал ЭрТар. – Как и со шлюхами.

– Ты как меня назвал, «сар-рока»?! – попытался возмущенно отстраниться обережник, но тут же рухнул на четвереньки.

– Никак. Ты же спишь только с приличными девушками. – Охотник наклонился и, ухватив белобрысого за шиворот, с большим усилием вздернул на ноги.

– Это точно! – с пьяной покладистостью согласился Джай, снова обнимая горца за шею. – Мы молодцы! Давай песенку споем, а?

– Попозже. – ЭрТар посвистел кошаку, но тому было не до хозяина: напротив Тишша сидел обычный дворовый кот – рыжий, тощий, с донельзя бандитской мордой, которая едва достигала корлиссьего брюха. Соперники усиленно пялились друг на друга и выли, раздраженно подергивая хвостами.

– Пошли, кис! – окликнул горец, хлопнув ладонью по бедру.

Тишш напоследок шикнул на соперника, поднялся и потрусил к горцу. Рыжий выгнул спину и торжествующе подточил когти о мостовую, мявкнув что-то уничижительное. Корлиссья морда скривилась, словно в нее брызнули водой, но послушный кошак даже не обернулся.

ЭрТар, почувствовав себя предателем, подобрал с земли гнилую картофелину и запустил ею в наглую тварь. Джай опять начал красиво падать, горец еле успел его подхватить. Котяра метнулся к углу дома, вскарабкался по перекрестью бревен до самой крыши, залег в водостоке и завыл уже на парня.

– А к-куда мы идем?

– Спать.

– А почему мы тут не остались? Я уже почти заснул…

– Потому что под столом в едальне спать нельзя, – терпеливо объяснил ЭрТар, направляя белобрысого в нужную сторону. В горах считали, что пьяных надо жалеть и опекать – ведь никогда не знаешь, кто уквасится до синих козочек завтра. Пьяных драк среди горцев почти не случалось; впрочем, им более чем хватало трезвых.

– О! А где тогда можно?

– В лесу.

– Не, в лес я не хочу! – возмутился Джай, пытаясь развернуться, но горец так ловко «придержал» его за плечи, что обережник сделал круг на месте. – Там деревья!

– Ну и что?

– Они, это… – Белобрысый неопределенно помахал рукой. – Шумят!

– А мы их попросим, чтобы не шумели, э? – Разговор уходил во все большее дикоцветье, но поскольку парни продолжали шагать в нужном направлении, ЭрТар покорно его поддерживал.

– И иголки с них с-с-сы… сыплются!

– Найдем без иголок. – А вот бесплатный ночлег найти куда сложнее. К тому же шестое чувство подсказывало многоопытному охотнику, что оставаться в Иггросельце на ночь не стоит. Уж больно неприятно глядел на них Цвирт, да и пропавший Фимий вряд ли парням за сквашем побежал…

Белобрысый угомонился. Ночной сквозняк постепенно выдувал хмель, а запах из сточных канав действовал не хуже нашатыря. На подходе к воротам Джай уже почти не шатался и даже сумел более-менее связно потолковать с обережниками (правда, почему-то упрашивая впустить его в город, а не выпустить; но те тоже были неестественно веселы и оговорки не заметили).

Стоило отойти от ворот на несколько шагов, как стало намного холоднее и ветренее. Шелест травы напоминал прибой: волна выше, волна мельче, но непрестанно. Лунный свет стекал с горбины луга, собираясь в лужицы на дороге. С валуна у дороги вспорхнула какая-то мелкая тварь, не то птица, не то летучая мышь, молча умчавшаяся в поля. Кошак едва удостоил ее взглядом – он и так топал враскорячку, чтобы туго набитое брюхо помещалось между лапами.

До леса оставалось не больше выстрела, когда ЭрТар, хмурившийся все сильнее, наконец решил поделиться с Джаем своими подозрениями:

– Кажется, за нами кто-то идет.

Будь обережник чуточку трезвее, он шепотом уточнил бы, с чего горец это взял, а не обернулся с громким: «Где?!»

С другой стороны, тогда у застигнутых врасплох преследователей было бы время прицелиться точнее.

Стрелка вжикнула возле Джаева бока. Метили низко, под ребра, а значит, отравленной. Без предупреждения, чего обережь себе никогда не позволяла. Иногда, правда, сначала стреляла, а потом сообщала, что это и был предупредительный, но с матюками кидаться врассыпную и залегать меж кочек она бы точно не стала, это привилегия разбойничьих шаек.

Джай с возгласом негодования пальнул в ответ – раз, другой, прежде чем ЭрТару удалось уволочь его под прикрытие валуна. В который тут же тюкнулась еще одна стрелка.

– Ты что, сдурел?

– А чего?! Щас я им…

– Щас они тебе! – Горец без церемоний треснул его по макушке, отваживая высовывать ее из укрытия.

Наступило временное затишье. Стороны оценивали свое положение и шансы. ЭрТару не нравилось ни то ни другое. В лесу он оторвался бы от кого угодно (а потом и бесшумно вернулся с тыла), но туда еще надо добежать, а на подлунном лугу они идеальные мишени.

– А стрелки-то у них пустые, самоковка… – задумчиво протянул чей-то бархатистый, прям купеческий баритон. – Несерьезно, ребятушки. Какая ж вы после этого обережь, а?

Джай опомнился. Сама по себе убойная сила стрелок невелика, а у человека шкура покрепче кражжьей, с такого расстояния разве что глаз выбьешь. Легкая рана только разозлит врага – что она с успехом и сделала.

– У тебя отравленные остались? – с легким упреком поинтересовался горец.

– Три, только не помню, в каких стволах.

– Глянь, пока время есть.

– Ага. – Обережник направил мыслестрел к земле и отщелкнул заряды. Синеньких оказалось всего две, и те с черными насечками – паралитические, действующие лишь через пару минут. Третья, по закону подлости, только что ушла к Темному.

– Ну хоть что-то. – ЭрТар забрал одну себе. – Успел разглядеть, сколько их?

– Кажется, четверо.

– А не трое?

– Может быть, они слишком шустро разбежались. Что делать будем?

Горец повертел в руке кинжал, как будто закаляя его в лунном свете.

– Смотря что они будут делать. Э-эй, мужики! Чего хароший чэлавэк стрэла стрэляй, э? Бусина нет, тавар нэт – савсэм бэдный, савсэм нищасный!

– Да нам ничего и не надо, – охотно откликнулся тот же голос. – Прихлопнем вас быстренько – и по домам.

– За что?! – возмутился Джай, торопливо заталкивая стрелки обратно.

– Работа такая, – почти сочувственно вздохнул разбойник. – Может, войдете в положение, а?

– Смотри, как бы мы тебя самого в положение не поставили! – огрызнулся обережник.

– Это он чего имеет в виду, ась? – угрожающе проворчал второй голос. – Ну погоди, засранец, я до тебя ща доберусь и в такой узел завяжу, что сам Иггр не развяжет!

«Купец» цинично напомнил:

– Только бошки не попорть, чтоб Репа узнать мог.

От этого имени Джая прошиб жгучий пот, унесший остатки хмеля.

– Ась? Ага, – согласился второй. – А промеж ног бить можно? Или тоже, того, узнавать будет?

– Нужно! – нравоучительно поправил первый.

– Как-то уж больно охотно они с нами болтают, – обеспокоенно заметил ЭрТар.

– Угу. И только двое. – Обережник развернулся и прислонился спиной к камню, вглядываясь в обманчиво-светлую ночь. Лунные лучи не пробивали траву, переливаясь на ее макушках, и разобрать, где их колышет ветер, а где – осторожно раздвигающий стебли человек, было невозможно. – Кстати, куда твой кошак запропастился?!

Убивать людей Тишша действительно не учили – ни сами люди, ни родичи, от которых его забрали двухмесячным котенком. Но равнодушно пройти мимо ползущего человека корлисс не мог! Бесшумно подобравшись к нему на расстояние прыжка, кис некоторое время играючи крался следом, а потом скакнул вперед и цапнул Жота за сапог.

При виде обращенного к нему мыслестрела и весьма неприветливого лица по соседству Тишш смущенно мявкнул и, разжав зубы, метнулся в сторону. ЭрТар все-таки не зря потратил уйму времени, обучая кошака не соваться под выстрелы. Нескольких ударов тупыми стрелками по лбу ему вполне хватило, и если в пылу охоты кис порой забывал о полученном уроке, то на тренировках – никогда.

Корлисс-убийца тут же атаковал бы снова, но осторожный и воспитанный Тишш рассудил, что с такой большой и агрессивной зверюгой ему не справиться. Он залег в траве, выставив маячок-хвост, и гнусаво завыл на одной ноте, привлекая внимание хозяина.

Жот, уже заготовивший тяжелый широкий нож (доводилось убивать и корлиссов, ничего особенного: главное, первым пырнуть), тихо выругался и, мысленно дорисовав к хвосту остального кошака, метнул в него оружие.

Но это Тишш тоже проходил – на поленьях, гнилых яблоках, задушенных цыплятах, камнях и кинжалах владельцев цыплят.

По сноровке, с которой кошак перекатился по земле, убийца понял, что тратить на него ножи бесполезно. От дружков он отполз уже довольно далеко, однако камень, за которым засели жертвы, пока не обогнул. Еще бы шагов двадцать… Жот с ненавистью поглядел на корлиссий хвост. Попасть-то он в него, может, и попадет, но там же одни кости да шкура, а для отравленной стрелки надо хотя бы на ноготь плоти.

Придется отступать, наконец, с досадой решил Жот. Уж Кость придумает, как подманить эту глупую скотину. А там ее Ась, хе-хе, голыми руками придушит!

Убийца осторожно, широким полукругом, развернулся и пополз назад. Кошак заткнулся и тоже зашуршал травой. Похоже, он снова нацелился на Жотов сапог. Вот тупая тварь! Мужчина нащупал рукоять запасного ножа. Поуже, покороче, зато двусторонний и наточен как бритва. До времени спрятав его в рукаве, Жот продолжил путь. Надо на этот раз подыграть кошаку, подрыгать ногой, чтобы он втянулся в «игру», а потом резко изогнуться и…

Сталь скрипнула о сталь. Убийца упражнялся с ножом по три часа в день (не считая собственно работы), у горцев же кинжал был любимой игрушкой еще с колыбели. Оба одинаково охнули от неожиданности и досады, однако хватки не ослабили, упрямо пытаясь дотянуться до противника острием, а свободной рукой – отпихнуть от себя вражеский клинок.

Тишш ободряюще орал с безопасного расстояния. За вмешательство в «поединок чести» в горах можно было схлопотать пинок не только от врага, но и от хозяина. Увы, честью тут и не пахло: удайся кому-нибудь из них наклонить мыслестрел к лицу врага, и оно немедленно обросло бы стрелками. Зато прочие наблюдатели быстро смекнули, что к чему и, позабыв об осторожности, кинулись на выручку к своим.

Если Шелуха с подельником такой поворот дела только обрадовал, то Джаю расклад два к одному показался несколько несправедлив. К тому же он не обсчитался: Дюжий Ась вполне мог сойти за двоих, причем бешеных быков.

Быстро оценив противников, парень выпустил заветную стрелку громиле в брюхо, благо промахнуться было сложно. Тот взревел от боли и злости, распахнул руки двумя насаженными на бревна граблями и кинулся на обидчика.

В иной ситуации Джай драпанул бы без оглядки: проводить на подобных Асях умные приемы-подсечки было немногим успешнее, чем на гранитной глыбе, грубо обтесанной под человека. Плевать на гордость, лучше попозже вернуться за бесчувственной тушей, чем самому стать ею!

Но городская обережь своих не бросала – Хорв вколачивал это в новобранцев в первую очередь.

Пришлось уворачиваться и метаться вокруг верзилы, как шавке, сдуру прыгнувшей в яму для собачьих боев, где сидит чемпион семи последних лет. С другой стороны Ася точно так же скакал Кость, пытаясь достать парня ножом. Но Джай тоже прекрасно видел горлореза и облегчать его труд не собирался.

– Отойди, дубина! – не выдержав, рявкнул Шелух. – Мешаешь только!

Ась и сам внезапно ощутил предательскую дрожь в коленках. Спохватившись, выдернул стрелку, поднес к осовело моргающим глазам.

– Кость!!! Этот сучонок меня траванул!

Джай, воспользовавшись замешательством бандитов, пальнул Шелуху в лицо, но тот успел пригнуться. Промах обернулся проигрышем: мыслестрел совершенно не годился для ближнего боя, да еще с двумя противниками. Чтобы сосредоточиться на стрельбе, пришлось на миг выбросить из головы прочие мысли, в том числе и об увертках. Ась, из последних сил рванувшись вперед, поймал обережника за выставленную руку и притянул к себе. Вышибить парню мозги первым же ударом слабеющему верзиле не удалось, но у Джая и так появилось ощущение, что они потекли у него из ушей. Некстати вспомнился морун с гнущимися во все стороны ногами: у парня с ними творилась та же ерунда. Полуоглушенный, он вихлялся у Ася в руке, как тряпичная кукла, понимая, что должен хотя бы попытаться вырваться, но не зная, как донести эту идею до тела. Второй разбойник наплывал на Джая с доброй-предоброй улыбочкой торговца ножами, показывающего свой товар в деле.

ЭрТару удалось двинуть противника в пах и, пока тот наслаждался последствиями, коротко глянуть в сторону остальной компании. Жот продолжал упрямо цепляться за нож, а пары секунд, чтобы окончательно сломить сопротивление врага, у горца не было. Отпихнув его от себя, он приподнялся на локте и метнул кинжал.

Все трое рухнули: Ася наконец разобрало, Джай, лишившись нежеланной, но все-таки поддержки, свалился следом, а Шелух, по иронии судьбы, подавился любимой им «костью», вонзившейся глубоко под подбородок. Подскочив к трупу, горец выдернул кинжал, сверкнул улыбкой в лунном свете:

– Хэй, ты как?!

– Сза… – Теперь уже Джай с ужасом понял, что не успевает.

И не успел.

Нож беззвучно, по самую рукоять, вошел горцу под ребра. ЭрТар всхрипнул, скрючился и осел на колени. Пошатывающийся, тяжело дышащий Жот хладнокровно направил мыслестрел ему в спину и победно дернул краем рта.

Горец медленно повалился лицом в землю.

Джай отчаянно пытался подняться хотя бы на четвереньки. Убийца, не обращая внимания на его жалкое копошение, изумленно встряхнул рукой и попробовал снова, но стрелки словно прилипли к пружинам, не желая покидать уютные дула.

А потом за спиной Жота, от земли к небу, черканула зеленая молния, Иггровым клинком вонзившись убийце в макушку.

Пахнуло грозой, палеными волосами и – почему-то – свежескошенной травой.

Половинки тела отпихнулись друг от друга струями крови и повалились на траву.

До Джая дошла новая волна запахов. На сей раз – вполне обычных, но оттого не менее рвотных. От спазмов его удержало только новое потрясение: силуэт человека в мантии с наброшенным капюшоном, которого – он мог поклясться! – мгновение назад здесь не было.

– Ты живой?!

– Какая разница? – огрызнулся Брент. Жрец был непривычно взволнован, аж руки тряслись. – Дружка своего лучше проверь.

Джай охнул и бросился к ЭрТару. Перевернутый горец безжизненно обвис в его руках, весь перед рубашки успел пропитаться кровью.

– Дышит! – Парень подобрал вывалившийся у горца из руки кинжал, отхватил у себя кусок подола и, скомкав, прижал к ране. – Ты можешь ему помочь?!

– Понятия не имею. Неси к лесу, там разведем костер и посмотрим. – Жрец свернул плеть и быстро пошел вперед.

Если бы Брент спросил Джая: «Ты сам-то идти можешь?», жрецу, возможно, пришлось бы тащить двоих. Но прямой приказ не оставил парню времени на раздумья. Поднатужившись, обережник поднял товарища и поволок вперед, сосредоточившись на единственной, совершенно дурацкой мысли: пока он хоть что-то делает, этот проклятый горец не помрет. А значит, пусть лучше он, Джай, сдохнет, но не остановится…

Впервые в жизни Джай обрадовался лесу. Старый ельник со шпильками лунных лучей в кронах гостеприимно сомкнул ветви за беглецами, вымостил дорогу пышным мхом, глушащим шаги. А чтобы обережник не слишком расслаблялся, сунул ему под ноги корягу.

Парень споткнулся и чуть не выронил свою ношу. От толчка горец очнулся, вздрогнул, напрягся, не давая боли прорваться криком, и сквозь зубы простонал:

– Какое счастье, что он пырнул именно меня…

– В смысле, что ты самый легкий? – перехватив его поудобнее, дрожащим от жалости голосом попытался поддержать разговор Джай.

– Нет… просто я бы тебя никуда не попер, пристрелил на месте и вся недолга…

– Ах ты, говнюк! – вспылил обережник, разом выплескивая скопившиеся за время драки и бегства эмоции. – Нашел время шутить, Темный… твоего дедушку! Да я тебя сейчас в ближайший овраг…

– Давай его сюда, – перебил Брент, расчистив полянку от бурелома и расстелив на ней одеяло. – Посмотрим, что можно сделать.

Когда с шипящего, скулящего и ругающегося ЭрТара стянули вспоротую ножом рубашку, у Джая снова подкатил комок к горлу. Убийца знал, куда бить. Судя по темной, толчками выплескивающейся из раны крови, жить горцу осталось несколько минут. Смуглое лицо не то что побледнело, а словно обесцветилось; все краски стекли к мешкам под глазами и неестественно расширенным зрачкам.

Жрец спокойно, будто простую царапину, осмотрел рану, легонько надавил в двух-трех местах, и ЭрТар опять потерял сознание. С таким вздохом, что Джаю показалось – навсегда.

– Только бабки-плакальщицы мне под ухом не хватало, – не выдержал Брент. – Иди лучше погуляй, воды поищи. И этого с собой забери!

Парень послушно схватил Тишша за ошейник и поволок за собой. Пару раз оглянулся, но жрец по-прежнему сидел и смотрел на раненого, одной рукой держа его за запястье, а вторую положив на рану. Похоже, он просто спровадил Джая, чтобы избавить его от еще более печального зрелища…

Вскоре под ногами захлюпало, мох стал еще выше и гуще, почти как трава. Кошак высоко поднимал лапы, брезгливо отряхивая их после каждого шага. Парень уже хотел повернуть назад, но это оказалось не болото, а сильно заиленное русло ручья. Пока обережник добрался до черной полосы воды, сапоги промокли насквозь. Отставший кошак завистливо глядел, как Джай наполняет фляги, но сам предпочел облизать влажные лапы и дальше не ходить.

Запекшуюся на руках корку пришлось стирать пучками мха. Дотронувшись до ноющего виска, парень обнаружил кровяной колтун – видать, на безразмерном кулачище бандита был еще и кастет. Обережник вспомнил, как ЭрТар дурачился, предлагая ему смешать кровь. Смешали, чтоб вас всех… В горце хоть что-нибудь осталось, а?!

Джай заторопился назад. Вдруг там позарез нужна вода? Стоять на месте, остро чувствуя свою беспомощность, было невыносимо.

Парень выбрался на сухую землю, подозвал непривычно смирного кошака, и только тут спохватился, что понятия не имеет, где находится поляна. По лесу он брел в легком умопомрачении, не слишком заботясь, как огибать выворотни и в какую сторону идти вдоль оврага.

– Тишш, – с горя обратился он к кису. – Ты-то хоть обратную дорогу помнишь? Ищи хозяина! ЭрТар! Ну?!

Корлисс понятливо мяукнул и скрылся в лесу прежде, чем парень успел уточнить, что был бы не прочь составить ему компанию.

После нескольких минут бесплодной погони обережник заблудился окончательно, то есть потерял из виду и родник. По два раза наткнувшись на три приметных корча (или по три на два, Иггр их разберет) и отчаявшись выбраться из леса без бороды до пояса, Джай заметил впереди рыжее пятнышко и, со всех заплетающихся ног кинувшись туда, выбежал к разведенному Брентом костру. Ссутулившийся возле огня жрец казался случайным скопищем теней, порожденных ветвями, луной и пламенем. Укутанный в два одеяла ЭрТар лежал чуть поодаль. Оставленное открытым, хоть и безжизненное лицо вселяло некоторую надежду. Тишш давно уже дрых у хозяина в ногах, для верности положив на них вытянутую лапу.

– Как он? – шепотом поинтересовался Джай, подсаживаясь к костру.

Брент не глядя протянул руку за флягой. Отпил пару глотков и поставил рядом с собой, не поблагодарив.

– Все в Ее воле. Или Его – кто тебе ближе. К утру будет ясно, зря я старался или нет.

– Но…

– Не сейчас. Дай мне подумать, ладно?

– Что-то случилось? Где ты шлялся все это время?

– Помолчи. Пожалуйста.

Честно признаться, Джай не испытывал никакого любопытства – только дикую головную боль и усталость. Спрашивал он скорее по инерции. Забрав оставшееся одеяло, парень пристроился рядом с горцем и, наконец, позволил себе послать этот проклятый мир к Темному.

Дюжий Ась уже выучил все звезды на небе, а оно никак не светлело. Обездвиженное тело замерзло и зверски затекло. Яды, которыми пользовалась обережь, действовали до полусуток, но вышибалу, с учетом его размеров, должно было отпустить пораньше. Репа, сволочь, выдал осу за муху – конечно, не ему ж ее прихлопывать! Ну ничего, он всем расскажет! И об этом гадстве, и о сбежавших недоносках, им теперь ни в одном селище покоя не будет! Сегодня же голубки во все стороны разле…

Ась почувствовал, как что-то маленькое, бархатистое и прохладное ощупывает его ногу сквозь прореху в штанине. Прикосновение было таким ласковым, обманчиво-безобидным, что спящий человек просто брыкнулся бы, хихикнул и перевернулся на другой бок, поутру ничего не вспомнив.

Но даже мышек надо шугать вовремя. А тем более – падальщиков.

Еще один щупик пощекотал ему висок, сунулся в ухо и потыкался в перепонку.

Вышибала попытался шевельнуться, хотя бы замычать, но тщетно.

Рядом что-то закопошилось, словно Шелух ожил и возится в траве, укладываясь поудобнее. Как Ась ни пытался скосить туда глаза, ничего не вышло. Подали о себе весть и останки убийцы, окончательно убедив верзилу, что происходит нечто странное и от того еще более жуткое.

Щупик исчез. Несколько минут ничего не происходило (если не считать шорохов по соседству). Затем земля под спиной бандита пришла в меленькое волнообразное движение, словно кто-то ритмично потряхивал стакан с песком, сыпучим и зыбучим; человек же был маленьким камушком на его поверхности.

Ася обуял такой ужас, что, казалось, он одной силой мысли мог воздвигнуть себя на ноги и погнать наутек. Вот еще чуть-чуть, секундочку…

А потом земля навсегда сомкнулась над его лицом с неистово вращающимися глазами.