Глава 15
Гудилов, а это он лежал перед Калининым, ощерился:
— Да, я! Удивлен? Думал, Волочков твой банды водит? Ха-ха-ха, ловко вас моджахеды провели. — У бывшего офицера началась истерика. — Что смотришь? Это все из-за тебя, сука, из-за твоего отпуска! Ты там дома с женой нежился, а меня вместо тебя в горы! Это ты должен был оказаться на моем месте. У-у, суки! Всю жизнь загубили. — И тут же Гудилов сменил тон: — Но я, Сань, не по своей воле! Нет! Я не сдался! Меня взяли. Мы к сараю вышли, а тут козлы эти словно из-под земли. Только Гобура дернулся, его и завалили первым. А потом… потом! Духи из стволов отделения сначала расстреляли своих, ну, пленных или рабов, не знаю, а затем из своего оружия расстреляли и всех наших. Перед этим однорукий Амин приказал мне переодеться в форму Волочкова, ну, а того одели в мою. И жетон в карман положили.
Калинин спросил:
— Кто сжег ребят в сарае?
— Я! Мне приказали! Но там уже живых не было. Я жег трупы!
К командиру взвода подвели душмана.
— Вот еще одного взяли. Среди камней укрылся.
Перед Калининым стоял молодой бородатый афганец. На левой руке играл огнем дорогой перстень. Видимо, не простой был дух.
— Имя?
Бандит закивал головой, вереща что-то на своем языке.
Калинин подозвал Балаева. Уроженец Туркмении много лет прожил в Таджикистане и языком фарси владел неплохо.
— Ашир! Спроси у этой вонючки, кто он?
Балаев повторил ответ:
— Ахмад. Ахмадулла.
Александр кивнул на лежащего Гудилова:
— Это правда, что русский офицер, бывший офицер, расстрелял сарай из гранатомета, когда в нем уже не было живых солдат?
— Да, правда!
И ощерился, показав два золотых зуба:
— Их до этого, как баранов, строем положили.
Калинин взорвался:
— Ты чего скалишься, ублюдок? Безоружных людей расстрелял и радуешься.
Прямой удар сбил боевика на землю. Тот вместе с кровью выплюнул и свои зубы.
Александр навел на душмана ствол автомата:
— Сейчас и ты, козел, отправишься на небеса к своему Аллаху!
Гудилов вдруг закричал:
— Не стреляй, Саня, не надо! Это брат самого Амирхана. Младший брат!
Старший лейтенант опустил ствол:
— Вот как? Тем лучше!
И, обернувшись к Гудилову, прошипел:
— А для тебя, урод, подстилка, я не Саня, понял? Нет у тебя больше ни друзей, ни земляков! И если бы не приказ да необходимость восстановить честное имя сержанта Волочкова, ты бы, сука, у меня сейчас весь магазин проглотил! Это ваша свора обстреляла базу из СЗО?
— Да!
— И ты был наводчиком?
— Меня заставили!
— Стреляли с машин?
— С «УАЗов»! Три машины, три установки.
— Где оставили технику и вооружение?
— «УАЗы» с лафетами бросили в лесу, грузовики в Жанаве! Я могу показать место!
— Покажешь! Куда ты теперь денешься?
Калинин приказал связать вместе Гудилова и Ахмада. После чего прошел к связисту:
— Вызывай Весну!
Комбат ответил почти тут же:
— Олень? Ну, что у тебя?
— Все как и планировалось. Банда вернулась той же тропой. Я встретил ее. В результате духи в подавляющем большинстве уничтожены.
— А Волочкова среди них не было?
Голос командира батальона был сильно напряжен.
Александр спокойно ответил:
— Нет! Волочкова в банде не было. Вместо него на духов работал старший лейтенант Гудилов.
Комбат чуть не поперхнулся:
— Ч-что?!!
— Гудилов, говорю, был проводником стаи Амирхана.
— Да ты что? И ты взял его?
— Конечно! Вон он, лежит в обнимку с младшим братом Амира.
— С кем лежит?
Комбат явно еще не пришел в себя.
Калинин повторил:
— С младшим братом Амирхана!
— Ты не шутишь?
— Какие могут быть шутки, командир?
— Вот это да! Это успех! Ты вот что… организуй там оборону, я немедленно вылетаю к тебе. Обеспечь посадку вертолетов.
— Вертолетов?
Но ответ Глобчака Александр уже не услышал, майор отключился.
Калинин отдал команду взводу занять позиции, оставив у пленных охрану из двух человек.
Через полчаса над ущельем прошло звено вертолетов огневой поддержки «Ми-24», а два «Ми-8» произвели посадку. Из одной машины в ущелье высыпал взвод Листошина, из другой на камни спрыгнули командир батальона майор Глобчак, командир роты спецназа капитан Новиков, особист майор Гуреев и с ними четверо бойцов службы контрразведки.
Офицеров встретил Калинин.
Первым заговорил Гуреев:
— Ну, где твои трофеи, Александр Иванович?
Александр указал в сторону склона:
— Да вон они, лежат, отдыхают.
Особист с комбатом быстро пошли к задержанным. За ними следовали ротный с Калининым и Листошиным, а также бойцы спецконвоя.
Подошли к пленным.
Они лежали, связанные спиной к спине.
Глобчак приказал бойцу охраны:
— Развяжи их!
Солдат, недолго думая, перерезал веревки.
Гудилов начал растирать онемевшие руки.
Но привести себя в порядок комбат ему не дал. Майор рывком поднял предателя на ноги и головой ударил тому в физиономию. Гудилов вскрикнул. Второй удар полностью расквасил лицо, разбив и нос, и рот бывшего командира взвода. А майор, оттолкнув жертву на камень, врезал ему ногой в пах. Командир батальона явно не контролировал себя:
— Забью, тварь! За пацанов, подставленных тобой, и за всю мерзопакостность твою, ублюдок. Пидор гнойный, удавлю собственными руками!
Крики сопровождались ударами.
Офицерам с трудом удалось оттащить Глобчака от Гудилова. Последний, потеряв сознание, лежал в пыли.
Гуреев пощечиной привел комбата в чувство:
— Охренел, Сергей? Он же важный свидетель.
— Тварь он последняя!
— Согласен, но и свидетель! Вот будет дел, если ты замочил его.
— Туда и дорога.
Постепенно майор Глобчак взял себя в руки.
Оклемался и Гудилов. Особист приказал оказать ему первую помощь.
Брат Амирхана Ахмад тихой мышью лежал там, где его оставили, небезосновательно опасаясь, что и на него может обрушиться гнев советских офицеров.
Но афганца не тронули.
Гуреев приказал загрузить пленных в вертолет. Спецконвой увел Гудилова и Ахмада к одной из «вертушек».
Сам же особист подошел к Калинину:
— А ты молодец, старлей, ничего не скажешь! Просчитал-таки действия бандитов. Молодец. А главное, предателя взял, ну и, конечно, братца Амирхана. Теперь боевой пыл у него поубавится.
Александр вытер вспотевший лоб:
— Как знать, товарищ майор? А может, наоборот, лютовать начнет. Хотя скорее всего сначала попытается брата освободить. Вот только каким образом? Это вопрос.
— Посмотрим! Главное, теперь и мы можем надавить на него. В общем, за службу спасибо.
Калинин напомнил:
— И все же, майор, Гудилов, зная проходы к базе, никак не мог знать о мероприятиях дивизии.
— Я это помню! Вопросы ко мне будут?
— Скорее просьба! Личного характера.
— Давай!
— Вы знаете, как у нас тяжело из части на ночку слинять. Не могли бы вы мне вызов к себе, скажем, на ближайшую субботу организовать?
Гуреев улыбнулся:
— Сестричка Соня?
— Да!
— Сделаю. И вызову, и до утра задержу.
— Спасибо.
— Это тебе, старлей, спасибо!
Особист, попрощавшись с комбатом, вылетел на базу.
Уже совершенно спокойный Глобчак приказал взводу Листошина собрать оружие уничтоженного отряда противника, а также сложить трупы в кучу и завалить их камнями, предварительно заминировав могильный курган.
Взводу же Калинина объявил построение, на котором поблагодарил всех за мужество при исполнении интернационального долга и объявил, что весь личный состав будет поощрен. После чего, дождавшись «вертушки», доставившей особиста к штабу дивизии, рота Новикова на двух машинах и под прикрытием звена вертолетов огневой поддержки вернулась в батальон. Уставшим бойцам Калинина, да и ему самому после баньки и сытного обеда Глобчак предоставил отдых. До следующего утра.
Среда третьего августа и четверг четвертого числа прошли спокойно. После гибели отряда Ахмада и захвата брата Амирхана с Гудиловым духи притихли. По блокпосту не было произведено ни единого выстрела. Да и во всей округе ничего не произошло.
Вечером в четверг Калинина вызвал Глобчак. Но не в штабной модуль, а в свой личный отсек. Это немного удивило Александра, но вызов есть вызов и идти надо.
Глобчак ждал его.
— Проходи, герой, присаживайся, — указал комбат на стул возле стола.
Сам присел напротив, выставил бутылку водки.
— Выпьем?
Александр согласился:
— Можно!
Глобчак разлил спиртное по кружкам.
— Ну, за успех проведенной операции!
Выпили. Закусили тушенкой. Закурили.
Комбат, прищурив глаза, взглянул на подчиненного:
— Мне тут Гуреев звонил насчет тебя. Просил обеспечить твое прибытие в штаб в субботу. С чего бы это, не знаешь?
Калинин попытался сыграть под простачка:
— Да откуда же я могу знать? Наверное, по делу Гудилова?
— Да? Ну что ты мне мозги, Саня, паришь? Или считаешь, что я ни хрена не понимаю? Или не знаю, что зазноба у тебя в госпитале завелась? Чего крутить-то через особиста? Мне не мог сказать? Или я не мужик, не понял бы и не отпустил?
Александр рассмеялся:
— Вас не проведешь, Сергей Сергеевич!
— Ясный палец, не проведешь! Готовься, отпускаю тебя в субботу до утра понедельника. До штаба доедешь с десантурой, обратно я заберу после совещания у командира в 9.00.
— Спасибо, товарищ майор!
— Спасибо! — передразнил комбат подчиненного. — И чего юлить? Ну ладно, замяли тему. Ты мне до отъезда наградные листы оформь. Ребят, что у Караха полегли, орденами посмертно. Остальных на свое усмотрение из расчета трех человек на Красную Звезду, пятерых «За отвагу», ну и далее «За боевые заслуги» и «За отличие в воинской службе». Тебя же я к Красному Знамени представлю.
— Служу Советскому Союзу!
— Правильно, и дальше служи. Кстати, насчет службы. Имеется в штабе задумка, даже не задумка, а уже проект приказа подготовлен об усилении нашего батальона. Будет создана четвертая рота специального назначения. Трехвзводная, численностью в сто человек. Я предложил на должность ротного тебя! Согласен?
Александр проговорил:
— Так я же не член партии! Не пропустят! Или вступать заставят? А так я, конечно, не против, не сидеть же мне все время на взводе?
— А ты что, принципиально не желаешь стать коммунистом?
— Да нет, просто считаю, не дорос еще до столь высокого звания.
— Ты мне не мудри. Завтра же сбрось заявление в партбюро! А то точно политруки прицепятся. Понял? В процессе дорастешь, аппетит, как говорится, приходит во время еды. Тебе все ясно?
— Ясно!
— Молодец! Давай еще по одной. Что-то сегодня расслабиться потянуло.
Просидели в отсеке до отбоя. Уговорили литр. Вернувшись в отсек, Александр сразу же завалился спать.
Листошин лишь взглянул на ротного:
— Ты чего-нибудь понял, Вова?
— Нет! Знаю, что его комбат вызывал. Но не с ним же он надрался?
— Тогда с кем?
— А черт его знает. Утром спросим.
А в то время, когда комбат расслаблялся со взводным, майора Трофимова навестил полковник Хабитдин. Он вошел в жилой отсек политработника без стука.
— Ассолом, уважаемый Илья Владимирович!
— Салам, Хабит, как дела? Семья, дети?
— Все, слава Аллаху, хорошо! Надеюсь, вы вызвали меня не только затем, чтобы поинтересоваться личными делами?
— Нет, дорогой Хабит, не только за этим. Запоминай хорошенько. Завтра предположительно в пять-шесть часов утра в N-ский полк направится начальник штаба Уграмской дивизии. Мне эта информация стала известна случайно, но из источника весьма надежного.
Лицо афганского полковника приняло сосредоточенный вид. Он спросил:
— Маршрут движения известен?
— Конечно. Трасса Уграм — Кабул. Сопровождение — два офицера и отделение солдат комендантской роты на бронетранспортере. Думаю, мне не стоит продолжать!
— Я вас понял, Илья Владимирович, и сейчас же свяжусь с нужными людьми. Уверен, начальник штаба до полка не доедет!
Трофимов спросил:
— Успеете за ночь организовать засаду?
— Это наши проблемы! Благодарю вас за очень важную новость.
Майор улыбнулся:
— Не забудьте напомнить нужным людям, чтобы по достоинству оценили информацию.
— Об этом не беспокойтесь! До свидания.
— До свидания, Хабит. И, как у вас говорится, да поможет вам Аллах!
Полковник, кивнув головой, вышел из отсека Трофимова. А майор, выпив двести граммов водки, со спокойной совестью или с тем, что заменяло ее, завалился спать.
Утро встретило офицеров разведбата, да и всей дивизии, плохой новостью. И особенно тяжелой она стала для Калинина.
В семь утра командный состав первой роты специального назначения срочно вызвал командир батальона. И было это тем более неожиданно, что вчера совершенно ничто не предвещало чего-нибудь экстренного.
Офицеры прибыли в штаб.
В кабинете Глобчака их уже ждали сам комбат, его заместитель по политической части майор Соловьев и начальник штаба майор Якушев. Командир выглядел немного помятым, но сосредоточенным. Он тут же сообщил:
— Товарищи офицеры! В дивизии чрезвычайное положение. Сегодня примерно около шести утра на трассе Уграм — Кабул духами был захвачен начальник штаба соединения полковник Бобриков с группой сопровождавших его лиц.
При последней фразе командир как-то странно посмотрел на Калинина. Страшное предчувствие перехватило дыхание старшего лейтенанта. Но он продолжал слушать. Комбат продолжал:
— Начальник штаба выехал в N-ский мотострелковый полк для работы по своему плану. Выехал на «УАЗе» в сопровождении бронетранспортера охранения. На восемнадцатом километре от блокпоста базы колонна подверглась нападению душманов. Гранатометной атакой БТР и находящееся в нем отделение солдат сожжены, водитель командирской машины убит выстрелом снайпера. Находящиеся в салоне вездехода люди, в том числе и начальник штаба дивизии, захвачены. Духи действовали умело и быстро. Засаду подготовили заранее и грамотно выбрали место штурма, обеспечив мгновенный захват, а главное, отход в Карскую «зеленку».
Калинин не выдержал:
— Кто кроме Бобрикова захвачен духами?
— Лейтенант Петров, прапорщик Салманов — офицеры непосредственного охранения начальника штаба и медицинская сестра из госпиталя.
Комбат замолчал, отведя глаза от Александра.
Но тот почти выкрикнул:
— Что за медсестра, командир?
Глобчак тихо проговорил:
— Соня Волкова, Саша!
Александр застонал, словно его поразил сильнейший приступ боли.
— Но… почему она оказалась в «УАЗе»?
Объяснил замполит:
— Ее послали в полк, чтобы помочь хирургу провести несложную операцию, ведь она хирургическая сестра, а таковых в мотострелковой части штатом не предусмотрено.
Калинин закрыл глаза руками:
— Это работа Амирхана. Ответ на захват брата!
Командир согласился:
— Да, скорее всего. Этой версии придерживается и командир дивизии. И если это так, то совсем скоро Амирхан выставит условия обмена. Так что пока, думаю, нашим заложникам ничего серьезного не угрожает! Теперь о том, что предстоит сделать нам. Я получил приказ поднять батальон по тревоге и заблокировать входы во все ущелья северного направления, от Жанавы до Аяда. Кидраб, Арихель и Аяд мы и так контролируем. Блокирование выхода на Жанаву осуществит первая разведывательно-дозорная рота. Взводу Листошина вместе с Новиковым осуществлять непосредственное охранение батальона и быть в оперативном резерве. Старшему лейтенанту Калинину сейчас же убыть в штаб соединения. Он передается Особому отделу.
Командир батальона взглянул на Александра:
— Возьмешь БРДМ и поедешь в дивизию пока один. В случае необходимости взвод мы перебросим, куда запросишь. Тебе ясна задача, Калинин?
— Так точно!
— Все, можете быть свободны.
Выходя из кабинета, офицеры спецназа услышали, как комбат приказал начальнику штаба построить первую роту. Вторая в это время находилась на высотах у блокпоста и фактически уже выполняла приказ командира дивизии.
На улице ротный положил руку на плечо Калинину:
— Ничего, Саня, прорвемся как-нибудь!
Александр процедил сквозь зубы:
— Если с Соней что-нибудь случится, я этого Амирхана из-под земли достану и порву в клочья.
— А мы поможем тебе в этом. Но, уверен, с твоей дамой все будет нормально.
Тяжело вздохнув, Калинин отправился во взвод.
В восемь утра он уже зашел в кабинет майора Гуреева:
— Разрешите, товарищ майор?
— Входи!
Александр присел на стул, уронив руки и опустив голову.
Гуреев одернул офицера:
— Ты чего поник, Александр Иванович? А ну, отставить горестные мысли! Игра только начинается. И сейчас не горевать надо, а думать, как исправить ситуацию.
Александр тряхнул головой:
— Извините, товарищ майор! Я слушаю вас!
— Нет, дружок, это я слушаю тебя!
Калинин удивленно взглянул на особиста:
— Меня слушаете?
— Конечно! Для чего бы я вызвал тебя? Просто так, посмотреть, как выглядишь?
— И что я должен сказать?
— То, что думаешь по поводу захвата Амирханом заложников.
Александр пожал плечами.
— Ладно, вижу, ты еще не в форме. Тогда послушай меня. Бобрикова Амирхан захватил с очевидной целью — обменять на брата. Вопрос: для чего он оставил в живых лейтенанта, прапорщика и медсестру? Ведь они ему, по большому счету, не нужны. Одного начальника штаба вполне достаточно, чтобы заставить нас отпустить Ахмада. На всякий случай? Нет! Амирхан ничего не делает на всякий случай. Все его действия, несмотря на кажущуюся хаотичность и бессмысленность, как в случае с постоянными атаками на блокпост, носят конкретный характер. Он четко выполняет инструкции руководства. Сейчас ему предоставлена свобода действий. В Пешеваре прекрасно понимают, что такое семейные узы. Так вот. Для чего вместе с полковником он захватил младших офицеров и прапорщиков? А для того, чтобы иметь гарантию освобождения своего брата.
Александр посмотрел на Гуреева:
— Думаете, Амирхан предложит обмен в два этапа? Сначала брата на начальника штаба, затем, скажем, того же Гудилова на остальных заложников?
Особист улыбнулся:
— Соображаешь!
— Только мне от этого не легче. После того как Амирхан заполучит братца, все переговоры прекратятся. Сдался ему бесполезный теперь Гудилов! А следовательно, остальных заложников, в том числе и Соню, он либо казнит, либо переправит в Пакистан. И ни хрена мы сделать не сможем.
Гуреев хлопнул ладонью по столу:
— И здесь ты прав! А посему, Саня, мы должны сами начать игру и сразу же перехватить инициативу. Но не в предстоящих переговорах, там нам с тобой делать нечего, а в действиях.
— Что вы имеете в виду?
— Мы должны узнать, где могут находиться заложники, и подготовить опережающий удар. Другими словами, выйти на место содержания наших пленников и силовой акцией освободить их до передачи Ахмада Амирхану!
— Да, но как это сделать?
— Думай, спецназ, думай! У нас одна зацепка — Ахмад и Гудилов. И… еще кое-кто.
И вновь Александр удивленно взглянул на особиста.
Тот проговорил:
— Да, есть и еще кое-кто! Тот, на кого ты сам навел меня.
— Трофимов?
— Он!
— По нему что-нибудь выявилось?
Ответить Гуреев не успел. В кабинет вошел капитан, который допрашивал Калинина сразу по прибытии из отпуска. Лощеный и очень несимпатичный тип, хотя женщины от него, наверное, без ума.
— Игорь Львович, разрешите?
— Входи, коль вошел!
Капитан бросил неприязненный взгляд на Калинина. Видимо, он тоже не испытывал особой симпатии к Александру, несмотря на то, что тот расставил все точки над «i» в деле сержанта Волочкова. Он обратился к Гурееву:
— Я хотел бы узнать, что делать мне в сложившейся ситуации?
Майор ненадолго задумался, видимо, подыскивая занятие для помощника. Наконец принял решение:
— Ты, Валера, давай-ка в парашютно-десантный полк!
Капитан удивился:
— Зачем?
— Десантники будут обрабатывать Уграмские степи. Вот ты и посмотри, что и как там.
— Но смысл, Игорь Львович?
— А смысл, капитан, в том, что приказы вышестоящего командования не обсуждаются. Так что вперед в общагу, переодеться в полевую форму, и к штабу дивизии. Оттуда тебя доставят в десантный полк. Связь со мной по необходимости. И еще! — Гуреев указал на Калинина: — Этот офицер на все время операции по освобождению заложников будет моим первым помощником. Имей это в виду. Его распоряжения, если в них возникнет потребность, должны выполняться тобой, Валера, как мои! Все! До встречи!
Капитан недовольно козырнул и вышел из кабинета.
Калинин заметил:
— Не очень-то вы жалуете своего коллегу!
— Таких коллег… Да ладно, это наши внутренние дела. Вернемся к Трофимову.
Особист сообщил старшему лейтенанту, что за майором сразу же после разговора с Калининым было установлено наблюдение. Проверили также его связи в бытность замполитом батальона. И выявили интересные факты. Оказывается, Трофимов частенько навещал одного дуканщика в Уграме. Это было бы объяснимо до перевода на вышестоящую должность, все офицеры отовариваются у местных лавочников, и ничего в этом такого нет. Но майор и после перевода не забыл об афганском «друге». В частности, во время командировки в свою бывшую часть — разведывательный батальон, перед началом разведывательных выходов, один из которых так плачевно закончился, он дважды менял маршрут и заезжал в Уграм. Направляясь в батальон и возвращаясь в главный штаб. Это подтвердили солдаты охраны, которые сопровождали майора. Следующий интересный момент. Уже в главном штабе, не прослужив и недели, Трофимов вдруг знакомится и буквально корешится с полковником афганских вооруженных сил Хабитдином, на которого, кстати, контрразведка давно глаз положила. Мутный тип этот Хабит. Но главное, и он часто посещал Уграм. Одно не удалось узнать — к кому он туда ездил. Но что-то подсказывает, что к тому же дуканщику! Если предположить, что майор Трофимов работает на Амирхана, то все складывается. Бывший замполит мог предупредить своего хозяина о планирующихся мероприятиях дивизии в ущельях и сбросить конкретную информацию о выходах разведывательных взводов, с указанием времени начала акции и квадратов работы. Он же мог узнать и о запланированной поездке начальника штаба дивизии в один из подчиненных полков. Случайно, но мог.
Александр воскликнул:
— Так надо брать Трофимова и колоть его!
Гуреев отрицательно покачал головой:
— Взять-то можем и Трофимова, и Хабитдина, но что предъявим? Ведь все наши предположения легко можно представить и цепью случайных совпадений. В итоге мы ничего не добьемся, а обстановку усложним до предела.
— Но что же делать?
— Я думаю попробовать надавить на Гудилова и Ахмада. Нам важно нанести удар по Амирхану и освободить заложников одновременно. А для этого необходимо узнать, пусть приблизительно, места, где они могут содержаться. Этих мест может быть несколько, но, думаю, у нас хватит времени скрытно определить их. Затянуть переговоры с Амирханом мы сможем без проблем.
Калинин вздохнул:
— Если эти переговоры начнутся!
— Начнутся, Саша, обязательно начнутся. Иначе Амирхана собственная родня сожрет. Уж я-то их законы изучил.
— Будем надеяться. Ну что, тогда к арестантам?
— Идем. И начнем с Гудилова.
— Не уверен, что от него чего-нибудь добьемся!
Гуреев проговорил:
— Как знать! Как знать!
Офицеры направились на гарнизонную гауптвахту, где в подвале, в отдельных камерах, оборудованных для содержания захваченных в плен духов, томились бывший офицер Советской армии Гудилов и родной брат главы местных душманов Ахмад.
По дороге особиста и Калинина догнал сверхсрочник службы контрразведки, подчиненный Гуреева.
— Товарищ майор, на ваше имя пришла информация из штаба армии.
— Давай!
Особист развернул листок, быстро прочитал текст, проговорил:
— Оперативно сработано!
И посмотрел на Калинина:
— А вот и сообщение о том, что Амирхан предложил обмен.
Александр спросил:
— Конкретно указывается, кого на кого?
— Указывается. Как мы и предлагали, сначала Ахмада на полковника Бобрикова, затем Гудилова на остальных заложников. Первый контакт по связи назначен на завтра на 10 часов утра по местному времени. Предложение передано курьером, прибывшим якобы из Кандагара.
— Курьера задержали?
— Не знаю! Но скорее всего нет. Обычно в таких случаях используются люди, никак с душманами не связанные.
— Значит, порядок обмена мы угадали?
— Угадали! Да это было и не так сложно.
Гуреев с Калининым продолжили путь к гауптвахте. Особиста с сопровождающим в подвал пропустили беспрепятственно. На лестнице майор спросил:
— Так с кого начнем, Саня?
— Думаю, с Гудилова! Хотя и толку от него мало, но все же. Он рискует шкурой значительно больше Ахмада. За жизнь цепляться будет любыми способами. Глядишь, и выдаст что толковое.
Часовой проводил офицеров до торцевой камеры. Открыл ее по приказу особиста.
При виде Гуреева с Калининым Гудилов вскочил с кровати, одернул длинную афганскую рубаху, представился:
— Арестованный Гудилов.
Майор попросил разводящего принести пару табуретов.
Сержант быстро выполнил команду.
Офицеры сели, Гудилов продолжал стоять.
Майор взглянул на Калинина. Тот понял и сказал:
— Сегодня утром духи Амирхана захватили начальника штаба дивизии, офицера и прапорщика, а также медицинскую сестру, мою невесту, сука ты продажная. Амир уже предложил обмен — полковника на брата, тебя на всех остальных.
В глазах предателя мелькнула искра надежды, это заметил Александр:
— Только ты, ублюдок, особо не радуйся! Ты…
Калинина прервал Гуреев:
— Решать, кого на кого менять, будем мы. И если Амирхан действительно пойдет на обмен полковника на брата, то вот с тобой дело обстоит сложнее. Главарь душманов, по нашим данным, не собирается осуществлять вторую часть сделки. Ты ему не нужен. А условия выставлены лишь для того, чтобы гарантированно освободить брата. Но даже если Амирхан и будет настаивать на прежних условиях, ты в любом случае из этой камеры не выйдешь. У нас есть что предложить Амиру взамен заложников. Более существенное, чем ты! Так что не обольщайся и не питай никаких надежд. От суда военного трибунала гражданину Гудилову не уйти ни при каких обстоятельствах.
Бывший заместитель командира роты поник.
Гуреев же продолжил:
— Но у тебя есть шанс избежать расстрела и даже… даже провести за решеткой не такой уж длительный срок.
И вновь Гудилов ожил, спросил:
— Что я должен для этого сделать?
— Немногое! Назвать места, где могут содержаться заложники.
— Но… но… я не знаю!
— Где базируется Амирхан?
— В кишлаке Лахель находится главная база. Это на границе с Пакистаном в Арихельском ущелье. Также его отряды дислоцируются в селениях Руза и Даберда. Это недалеко от Лахеля, но ближе к полевому госпиталю Аликар, по Кидрабскому ущелью. Лахель прикрывается пакистанцами!
— А ближе? Ближе к Аяду?
Гудилов задумался. Пожал плечами:
— Больше вроде нигде постоянных лагерей нет! По крайней мере, я о них не знаю.
Вопрос задал Калинин:
— При последнем обстреле гарнизона системами залпового огня откуда вы тащили установки? Неужто от пакистанской границы?
— Да! От Даберды! Но не везде тащили на себе. Большую часть пути вьючным караваном, а за хребтом в «зеленке» ждали автомобили. По сути, вручную и стволы, и снаряды лишь поднимали на перевалы, и то используя лебедки. По равнине и Карской «зеленке» передвигались на машинах. И отход осуществляли опять-таки караваном.
В допрос вклинился Гуреев:
— В Жанаве Ахмад останавливал отряд?
— Да!
— С чем была связана остановка?
— С монтированием на лафеты пусковых установок и привалом.
— Еще есть что сказать?
— Нет! По последнему рейду все!
Особист поднялся:
— Как думаешь, Гудилов, где Амирхан прячет заложников?
— Не знаю! Клянусь, не знаю.
— Ну что ж, если вспомнишь что, сообщи начальнику караула. И учти: от твоей способности разумно мыслить зависит твоя жизнь. Пока я не услышал ничего, что могло бы сохранить ее!
Гудилов взмолился:
— Но я же сказал все, что знал! Да и не мог я знать многого. Я все рейды подробно расписал в показаниях прокуратуре. Чистосердечно и правдиво!
— Да? А что тебе, мудак, еще оставалось делать?
Калинин, в свою очередь, обещал предателю:
— Если, мразь, с моей женщины хоть волосок упадет, я лично расстреляю тебя. Из гранатомета!
Офицеры покинули камеру предателя.
Гуреев взглянул на Александра:
— Теперь посетим Ахмада?
— Посетим! Но вряд ли он будет сговорчивее Гудилова. Предлагаю сразу прессануть духа!
— Еще пару зубов ему выбить?
— Что-то в этом роде!
— Нет! Не стоит уродовать его, хотя, признаюсь, такое желание не раз посещало и меня. Но… нельзя! — И майор добавил: — Пока нельзя! Дальше видно будет!
Они прошли к камере. Особист спросил у часового:
— Что делает арестованный?
Тот ответил:
— Недавно молиться закончил. Бился о пол почти час.
Разводящий добавил:
— С утра его медики в порядок привели да комендант из шланга отмыл, хоть на человека стал похож.
— Да? Клыков не видать?
Разводящий удивился:
— Каких клыков?
Майор, сохраняя невозмутимый вид, ответил:
— Как каких? Обычных, звериных.
Молодой сержант явно не понимал, что офицер шутит, ответил вполне серьезно:
— Никак нет, товарищ майор, я бы заметил!
— Да? Ну ладно! Открой для начала форточку, глянем, чем сейчас занимается наш душара.
Разводящий открыл железную створку, через которую задержанным подавалась пища и вода.
Услышав скрип металла, Ахмад повернул голову к двери.
Глаза Калинина встретились со взглядом бандита. Александр тут же отпрянул от камеры.
Особист спросил удивленно:
— Ты чего?
И сам заглянул в камеру.
Душман спокойно сидел на кровати.
Особист опять спросил старшего лейтенанта:
— Так ты чего, Саня?
— Отойдем, Игорь Львович?
— Пожалуйста.
Калинин провел майора до конца коридора. Взволнованно спросил:
— У Амирхана, кроме Ахмада, есть еще братья?
— Не понял? Тебе что, этого мало?
Но Александр продолжал настаивать:
— Так есть или нет?
— Есть, Реза, но тот вне войны. Он учится в Англии. Проверено.
— Молодой?
— Кто?
— Ну, студент этот?
— По-моему, лет двадцати пяти, а что?
— А то, что я знаю, что нам делать!
— В смысле?
— Я знаю, откуда Амирхан руководит своими моджахедами.
Гуреев изумился:
— Ты знаешь, где может находиться Амирхан?
— Думаю, знаю!
— Так пошли ко мне в кабинет. Там все обстоятельно объяснишь.
