Глава восьмая
Из воспоминаний Героя России, подполковника ВДВ Голубятникова С.Н.:
Из Моздока сводному полку, в состав которого входил и подчиненный мне усиленный парашютно-десантный батальон, предстояло совершить марш до Грозного. В определенное время мы начали движение колонной. Марш проходил тяжело. Во-первых, мешали метеоусловия, во-вторых, из-за того, что колонна растянулась на многие километры, управление подразделениями осуществлялось с трудом. Ну и в-третьих, нашему движению мешали заслоны местных жителей. Я думаю, они не по своей воле выходили на дорогу, выставляя поперек трассы собственные машины. Кто-то руководил ими, а точнее, принуждал к этому. В основном разблокирование маршрута производилось после переговоров, но чем ближе подходили к Чечне, тем настроение местных жителей, мужчин главным образом, становилось все более агрессивным. Стали возникать ситуации, угрожающие жизни подчиненных. В некоторых случаях приходилось открывать предупредительный огонь, идти на таран заграждений из автомобилей. От милиции практической помощи мы не получили. А позже она исчезла. Движение затруднял рельеф местности. Подъемы сменялись спусками и наоборот. Вокруг степь и холмы, с которых можно было вести прицельный огонь по колонне. Но, видимо, боевики не решились выставить на высотах огневые точки, понимая, что ущерб войскам они нанесут минимальный, а в ответ получат такой удар, от которого не только огневых точек, холмов не останется. Вот так и шли к Чечне: медленно, с вынужденными остановками, в постоянном напряжении. Разведка работала постоянно. И это был только марш, и колонна двигалась по Ингушетии. Впереди нас ждала неизвестность. И это не могло не беспокоить…
Стрельцов с Раневичем вышли из машины, водитель спросил:
– Мне вас ждать или к медпункту ехать?
Раневич произнес:
– Шмонать «санитарку» вряд ли будут, так что постой пока здесь, тебе ж тоже наверняка придется писать объяснительную.
Офицеры зашли в палатку, где, кроме комбата, находились начальник штаба майор Кувшинин и особист полка майор Лифанов.
Стрельцов обратился к Голубятникову:
– Разрешите, товарищ подполковник?
– Входите, гусары!
И в слове «гусары» чувствовалось недовольство. Впрочем, его можно было воспринимать и как насмешку.
– Присаживайтесь за стол и рассказывайте, чего в Моздоке учудили.
– Так вы уже знаете о конфликте у рынка?
– И не только я. Глава администрации города позвонил Семенову. Полковник «обрадовал» меня.
– И, конечно, глава администрации представил нас вооруженными хулиганами, ограбившими бедных торговцев и чуть не поубивавшими полгорода, так?
– Не совсем. Мэр оказался вполне приличным человеком. А вот начальник милиции поднял бучу. Среди тех, кто хотел призвать вас к порядку, назовем это так, находились и его подчиненные. Одному из которых – уж не знаю, кто из вас – чуть челюсть не свернули.
Стрельцов удивился:
– Ни хрена милиция в этом Моздоке? Вместе с бандитами делишки проворачивает?
– А где сейчас по-другому? Но не в этом суть. Я хочу услышать вашу версию произошедшего, правдивую версию!
Стрельцов рассказал комбату обо всем, что произошло в Моздоке, начиная со встречи с Капустиным, заканчивая стычкой у машины. Упустил одно – покупку водки. Но оказалось, комбат знал и о спиртном. Выслушав взводного, спросил:
– Все?
– Так точно, все, как на духу.
– Ничего не забыл?
– Да нет, память у меня хорошая.
– А как насчет ящика водки, купленного через дворника на том же рынке?
Юрий покачал головой:
– Надо же, и это раскопали…
– Что было раскапывать-то? Или ты думаешь, Джума хромой не связан с теми, кто наехал на вас у машины? Да они все под местным авторитетом Казимиром ходят. А того крышует начальник милиции. Все, как везде. Ну, практически везде. Где водка?
Стрельцов вздохнул:
– В машине.
– Что, так открыто и привезли в батальон?
– Да нет, водитель рассовал по тайникам. Внешне незаметно.
Командир батальона взглянул на Раневича:
– Сходи-ка, Виталий, принеси спиртное сюда.
– Пару бутылок оставить разрешите? Не пьянства ради, здоровья для. Погода стоит хреновая, занятия каждый день, так и простудиться недолго.
– Вместо лекарства просишь оставить водку?
– Так точно!
– Ну хорошо, литр оставьте. Но смотрите, почувствую от кого запах, ввалю по самое не могу! Ступай!
Раневич вышел. Стрельцов спросил комбата:
– И чего нам теперь ждать? Скажу сразу: водила не при делах, он ничего не знал, ни в чем не участвовал, выполнял мои приказы. В том числе и по водке.
– О водителе мог и не говорить. Ясно, что он без твоего приказа не поехал бы ни на какой рынок, а купил бы пойло в ближайшем магазине. Кстати, почему вы с Раневичем этого не сделали?
– Капустин сказал, что в магазине одно «палево» продают. И только на рынке можно нормальную водку взять.
– Понятно. Спрашиваешь, что вам теперь будет за устроенный скандал в городе с применением оружия?
– Мы дали предупредительные очереди. Вынуждены были открыть огонь, так как толпа уже поперла на нас. После того, как их старшой кинулся на меня с ножом, а я отбил нападение. И это правда. Вдвоем мы против десятка вооруженных казбеков долго не продержались бы. Не думаю, что нас убили бы, но оружие забрали бы точно.
– Да, тогда бы вам не избежать трибунала. Благодарите особиста. Александр Петрович оперативно связался с комитетчиками Моздока. Те, видимо, так же оперативно поговорили с начальником милиции. Потому как перед самым вашим приездом позвонил глава администрации и передал, что инцидент исчерпан. Никто ни к кому претензий не имеет. Короче, замяли дело.
Стрельцов повернулся к особисту:
– Спасибо, товарищ майор!
– Да не за что, Стрельцов. Но на будущее учти: перед тем как что-то делать, думать надо головой! Это хорошо, в Моздоке начальником отделения службы безопасности оказался мой однокурсник еще по военному училищу. Он-то и сделал быстро, что надо.
В палатку вошел Раневич, положил на дощатый стол вещевой мешок, издавший знакомый звон соприкосновения бутылок:
– Тут восемнадцать штук!
Голубятников обратился к начальнику штаба:
– Передай водку начмеду. Им пригодится для компрессов, если у кого горло заболит.
– Сделаю, командир!
Комбат повернулся к взводным:
– Ну что, гусары? По выговору вам. И это только за то, что провезли на территорию лагеря спиртные напитки. Более сурового наказания наложить не могу, так как дело по стычке замято, но предупреждаю, чтобы больше никаких эксцессов. Понятно?
– Но вы-то понимаете, что иначе мы с Раневичем поступить просто не могли? – спросил Стрельцов. – А наехать на нас могли где угодно, у переговорного пункта, к примеру. Настрой у людей к нам в большинстве враждебный, уж почему, не знаю. Хотя есть и такие, кто готов помочь…
Голубятников прервал речь подчиненного:
– Ты что, на митинге? Не много ли говоришь? Я объявил вам выговор.
Стрельцов с Раневичем козырнули:
– Есть выговор!
– По предупреждению все понятно?
– Так точно!
– После обеда на занятия! Свободны.
Младшие офицеры вышли из палатки. «Санитарка» продолжала стоять на прежнем месте. Водитель вышел из кабины:
– Водку изъяли, товарищи офицеры.
– Знаем, – кивнул Раневич.
– Но две бутылки майор оставил.
– И это знаем.
– А что по городу?
– Ничего! Так что давай сумки, водку и езжай к себе в полковой медпункт.
«Санитарка» уехала. Стрельцов и Раневич прошли в свою палатку. Выезд в Моздок закончился не совсем удачно. Но хоть с возлюбленными поговорили, а это главное.
После обеда они вышли на занятия с подчиненными взводами. А на аэродром все прибывали и прибывали войска. Самолеты садились и взлетали практически без перерыва. В штаб приходили сообщения, – прибыла Ульяновская дивизия, части внутренних войск. Рядом встали еще два усиленных батальона. Обстановка накалялась. Предвестие чего-то страшного, а главное, непредсказуемого словно висело в воздухе.
Так дни проходили за днями. Казалось, этому тягостному и пугающему одновременно своей неопределенностью ожиданию не будет конца. Но ситуация изменилась. 8 декабря командира батальона вызвал на совещание командир сводного полка. На совещании Голубятников получил карты и приказ на их кодировку – обозначение уже имеющихся квадратов двухзначными цифрами. Коды вводились для того, чтобы противник не мог определить замыслов командования российской военной группировки. С этими картами Голубятников вернулся в батальон, где собрал совещание, после которого командиры звена от взводного и выше занялись кодировкой полученных карт. И это означало, что находиться в районе временной дислокации батальону оставалось недолго. Пару суток, не больше.
9 декабря, пятница.
Голубятникова вновь вызвали в штаб сводного полка, где Семенов поставил новую задачу – на выдвижение группировки, в частности Рязанского батальона, по маршруту, конечным пунктом которого являлся рубеж, отдаленный от столицы мятежной республики Грозного на пять километров. Точнее, от юго-западных подступов к приготовившемуся к обороне, по данным разведки, городу. Маршрут проходил через Осетию, Ингушетию и собственно Чечню. Командир полка определил также порядок построения колонн, обозначил режим движения в той или иной местности, ну и время начала движения – 5.00 10 декабря. Совещание длилось недолго, командиры батальонов получили приказ довести задачу до офицерского состава усиленных подразделений. Голубятников, вернувшись в батальон, объявил сбор офицерам. Подчиненные собрались быстро, все находились на своих местах. Разместились в штабной палатке. Комбат проверил кодировку карт, после чего довел до командиров рот и взводов ближайшую задачу:
– Подъем личному составу завтра в 2.00. Далее свернуть лагерь, загрузить имущество на машины, к 5.00 выстроить колонну для совершения марша Моздок – юго-западные подступы к Грозному, скорость движения в зависимости от местности и обстановки в пределах сорока-пятидесяти километров в час. Дистанция между машинами тридцать-сорок метров, между взводами до пятидесяти метров, между ротами до ста. Первой идет 8-я рота, за ней 7-я и 9-я. Следом техника приданных подразделений. В головной боевой дозор назначаю взвод старшего лейтенанта Стрельцова. Тыловое замыкание осуществляют передвижные мастерские батальона и ремонтной роты. Дистанция между ними та же, что и между взводами. Она может увеличиваться или уменьшаться в зависимости от обстановки, но обеспечивать возможность быстрого развертывания боевых порядков батальона в экстренных ситуациях. Питание на марше сухими пайками. Особое внимание уделять прохождению колонны через населенные пункты. О возможных провокациях докладывать мне. В случае их проявления действовать по моей дополнительной команде. Инструктаж механиков-водителей, водителей автомобилей и старших машин провести в 18.00 после построения колонны.
Голубятников повернулся к заместителю по вооружению:
– Это касается вас, майор Корсаров!
– Есть!
– После инструктажа ужин и отбой. Всем, кроме наряда и бойцов охранения. Им отдых днем. Вопросы ко мне есть?
Вопросов у офицеров не было.
Комбат приказал приступить к подготовке выполнения поставленной задачи.
Стрельцов с Раневичем вместе вышли из палатки.
– И чего это вдруг нашу роту выставили в авангард? По идее, должна была бы идти 7-я рота, – сказал Раневич.
– А черт его знает, Виталик. Так решил комбат, а значит, у него были на это основания.
– Ну ладно, вперед пускают нашу роту, но почему твой, а не мой, первый взвод назначен в головной боевой дозор?
Ответил командир роты, капитан Макарьев, подошедший к подчиненным:
– Потому что по этому вопросу решение принимал батя. И если тебя так интересует, почему Голубятников принял подобные решения, так чего ты молчал на совещании? Взял бы да и спросил.
– А почему ты, ротный, не задал вопросов по построению колонны? – отбился Раневич.
– А потому, Виталик, что не вижу никакой разницы, кто пойдет первым, а кто последним. К Грозному подтягиваются войска со всех направлений, и ждать проявления какой-либо угрозы на марше не приходится. И еще, самое главное, ты никак не можешь усвоить: приказы командования не обсуждаются, они выполняются, беспрекословно, точно и в срок!
– Это я давно усвоил.
– Ну тогда нечего здесь торчать. Идем в роту. Работы на сегодня предстоит много.
Ровно в 2.00 субботы 10 декабря по батальону был объявлен подъем. Проинструктированный личный состав приступил к свертыванию лагеря, загрузке имущества на машины. В 4.50 колонна была готова к выдвижению и в 5.00, как и было запланировано, двинулась к Моздоку. Город прошла быстро. На улицах людей было немного, и вели они себя по-разному. Кто-то провожал технику, глядя на нее исподлобья, кто-то показывал кулак, а кто-то провожал солдат взмахом руки. Никаких инцидентов не произошло. Проблемы начались, как только колонна приблизилась к административной границе Северной Осетии и Ингушетии. Проблемы в виде заслона легковых машин, мужчин, женщин и детей. Старший лейтенант Стрельцов вынужден был остановить дозор, доложив о возникшей проблеме комбату. Голубятников отдал приказ на остановку всей колонны и на штабной машине «Сороке» подъехал к перегороженному участку дороги. Между тем кто-то из местных выставил прямо перед головной БМД Стрельцова грузовой «ЗИЛ-130». Люди обступили дозор, что-то кричали. Дети плакали, мужчины ругались.
Комбат, спрыгнув на асфальт, спросил также спешившегося начальника дозора:
– Ну и что тут у нас, Стрельцов?
– Как видите, товарищ подполковник, местные решили не пущать нас в Чечню. Женщины с детьми сами не вышли бы на дорогу. Их специально сюда согнали.
– Это понятно!
– Что делать будем, товарищ подполковник?
– Я сообщил Семенову о проблеме, он обещал подогнать милицию.
– А вот, кстати, и менты!
Стрельцов указал на дорогу. Обходя колонну слева, к головному дозору приближались милицейские «Жигули», сверкая проблесковым маяком.
Юрий усмехнулся:
– Да, силы, конечно, местные менты выслали как раз, чтобы разблокировать дорогу.
– Прислали для отвода глаз, – произнес комбат. – Впрочем, возможно, местные боятся свою милицию. Посмотрим. Но скорей всего придется снимать проблему собственными силами.
– Давить толпу?
– Ну зачем давить? Припугнуть. Ты вот что, проинструктируй механика-водителя, чтобы по первой команде аккуратно подошел к «ЗИЛу». До контакта, но не повреждая грузовик. Если сможет, пусть слегка сдвинет его. Но аккуратно, Юра, очень аккуратно!
Из остановившейся у второй БМД дозора милицейской машины вышли трое милиционеров: старший лейтенант, сержант и рядовой. Вооружены они были пистолетами, но кобуры не расстегнули. Старший наряда подошел к Голубятникову, представился:
– Старший лейтенант Данаев. Прибыл в ваше распоряжение.
– Ну если в мое, то ступай, Данаев, поговори с земляками, убеди убрать технику и уйти с дороги. Мы теряем время, а оно сто́ит очень дорого.
Старший лейтенант ответил:
– Я постараюсь, но… сами понимаете, люди могут не послушать меня.
– Постарайся! Очень постарайся, иначе я отдам приказ прорвать заслон. А это может привести не только к серьезному повреждению легковых машин и «ЗИЛа», но и к человеческим жертвам. Ступай, я жду!
– Хорошо, сделаю все, что в моих силах.
Старший наряда подошел к группе мужчин, собравшихся на левой обочине. Говорил с ними недолго. Вернулся к Голубятникову. Подходя, развел руки:
– Извините, товарищ подполковник, но меня даже слушать не захотели. Назвали русским прихвостнем и пригрозили расправой. Мужчины не в себе. И ими кто-то явно руководит. Они выполняют чей-то приказ.
– Это, старлей, понятно… Ну что ж, придется пообщаться с местными мне.
– Вы только огонь не открывайте, ладно? А то ведь здесь женщины, дети…
– И как я этого раньше не заметил? – усмехнулся Голубятников. – Свободен, старлей! Отойди к середине колонны. Или… проваливай-ка ты вообще отсюда. Твой наряд – не сопровождение. Обойдемся без тебя! Понял?
– Так точно! Но люди… женщины…
Голубятников повысил голос:
– Я сказал, свободен! Что не ясно?
– Но мое начальство!..
– Передай своему начальству, что мы отказываемся от ваших услуг.
Милиция уехала. Толпа повела себя более агрессивно. Она вплотную приблизилась к боевым машинам головного дозора. Голубятников приказал Стрельцову:
– БМД к «ЗИЛу»!
Юрий передал команду механику-водителю.
Боевая машина десанта медленно подошла к грузовику, прикоснулась к нему броней моторного отсека. «ЗИЛ» вздрогнул, слегка сдвинулся.
Голубятников обратился к притихшей толпе:
– Внимание! Войска выполняют приказ. Мы здесь не по своей воле и не желаем наносить вам какой-либо урон. Но и не выполнить приказ не можем. Как и терять время. А посему если вы сейчас же не разблокируете дорогу, то я отдам приказ сбросить ваши машины в кювет. Церемониться мы не намерены. Даю на отвод «ЗИЛа» и других легковых машин, а также людей с дороги пять минут. После чего колонна в любом случае продолжит движение. И тогда вся вина за возможные трагические последствия ляжет на организаторов этого противозаконного действа. Не советую провоцировать личный состав. На огонь по колонне мы тут же ответим огнем. И стрелять будем на поражение. Все! Пять минут и ни секундой больше, время пошло.
Прошла минута, «ЗИЛ» и штатские легковые машины продолжали стоять поперек дороги. В стороне о чем-то оживленно совещались мужчины. Минула вторая минута. Головная БМД время от времени увеличивала обороты дизеля, выпуская едкий дым. На третьей минуте по команде одного из мужчин женщины и дети сошли с дороги, к машинам бросились водители. Ровно через пять минут дорога была пуста. Голубятников отдал приказ на продолжение движения. Колонна вновь двинулась к границе.
Комбат передал команду командиру первого взвода 8-й роты старшему лейтенанту Раневичу перестроить подразделение таким образом, чтобы при движении оно полностью перекрывало трассу. Раневич выполнил приказ. Одна из его БМД пошла, как и прежде, по правой стороне, вторая вышла на середину, третья заняла полосу встречного движения, образовав своеобразный выступ. Подобный приказ получили и машины тылового замыкания. Теперь колонну обогнать было невозможно. Комбат решился на перестроение, так как заметил среди легковых автомобилей, блокировавших дорогу, машины, ранее обошедшие колонну по встречной полосе. Первый заслон удалось пройти без стрельбы. Что ждало батальон в Ингушетии?
А в соседней республике в первом же населенном пункте на улицу вышли мужчины. Они не кричали, не ругались, не пытались бросать камни в сидящих на броне или в кузовах солдат. Они, молча и угрожающе ухмыляясь, водили по горлу ладонями, показывая, что ждет бойцов в скором будущем. Голубятников на эти жесты внимания не обращал. Пусть показывают, что хотят, лишь бы не создавали преград. И сначала их не было. Но уже за третьим населенным пунктом колонну ждал второй заслон, более мощный, нежели в Осетии. Здесь дорогу перегородили два самосвала, кузова которых были заполнены колотым камнем. А впереди со злыми, искаженными ненавистью физиономиями, с ружьями в руках стояла шеренга воинственно настроенных то ли местных ингушей, то ли вышедших сюда чеченцев. Стрельцов сообщил Голубятникову о втором заслоне. Комбат связался с командиром сводного полка:
– Титан! Я – Лидер!
Семенов ответил:
– Я – Титан!
Голубятников доложил:
– Головной дозор видит второй заслон на дороге. Два полных камней самосвала, перед ними вооруженные ружьями мужчины, численностью около пятнадцати человек. Считаю, переговоры с ними вести бесполезно. Поблизости населенный пункт, в нем еще могут находиться агрессивно настроенные и вооруженные люди.
– Что предлагаешь? – спросил Семенов.
– Смести заслон боевыми машинами десанта с ходу без остановки и продолжить движение.
Командир сводного полка, быстро оценив обстановку, согласился:
– Решение одобряю, действуй!
Комбат переключил бортовую радиостанцию Р-123 на передовую машину головного боевого дозора, вызвав старшего лейтенанта Стрельцова:
– Стрелок! Я – Лидер!
Командир взвода, он же начальник дозора, ответил:
– Я – Стрелок!
– Приказываю сбросить перегораживающие дорогу самосвалы в кювет; в случае применения боевиками, что вышли на трассу, оружия открыть ответный огонь!
Получив приказ на разблокирование дороги с ходу, Стрельцов передал соответствующую команду механикам-водителям БМД дозора. Они, сбросив скорость, подошли к самосвалам. Решительно и злобно настроенные до этого кавказцы, поняв, что командование российского батальона настроено на активные действия, попросту разбежались. БМД, войдя в соприкосновение с самосвалами и взревев дизелями, протащили их по дороге и опрокинули в глубокие придорожные канавы. Стрельцов доложил о выполнении поставленной задачи. Голубятников, внимательно следивший за соседним аулом, заметил в нем движение людей, но никто к дороге не вышел. Комбат отдал Стрельцову приказ на продолжение марша.
Но и это был не последний «сюрприз» местных жителей. Батальон ждал еще один заслон.
Дорога пошла по холмистой местности. В назначенном квадрате и в назначенное время подполковник Голубятников приказал остановить колонну на обеденный привал. Обедали сухим пайком, выставив охранение. Полковник Семенов передал Голубятникову информацию о том, что впереди к дороге стягиваются машины из близлежащих населенных пунктов, явно проявляя намерения устроить очередной заслон. И на этот раз с привлечением большого количества вооруженных мужчин. Комбат принял информацию к сведению и вызвал к себе капитана Макарьева и Стрельцова. Разложив в командно-штабной машине карту, он указал ротному и начальнику головного дозора на квадрат…:
– По данным штаба сводного полка, вот здесь, – Голубятников обвел карандашом участок дороги овалом, – духи собираются преподнести нам еще один «подарок» в виде очередного заслона. Думаю, на этот раз без стрельбы не обойдемся. К квадрату… мы должны выйти в 17.30. Начнет темнеть, что играет на руку мятежникам, как и то, что они могут рассредоточиться на господствующих высотах или просто на склонах холмов в кустарнике и за валунами. То есть в укрытиях. Поэтому проходим участок следующим образом. Безо всякого предупреждения головной дозор проводит таран транспорта, что будет рассредоточен на дороге. Пройдя сто метров на повышенной скорости, останавливается. Вот тут, – Голубятников поставил на карте крестик, – разворачиваем башни в сторону холмов по обеим сторонам дороги в готовности открыть пулеметный, а если понадобится, пушечный огонь. Бойцы спешиваются и залегают вдоль кюветов. Задача дозора: отслеживая обстановку за квадратом…, прикрывать движение основной колонны. Тебе, Стрельцов, задача понятна?
– Так точно!
– Хорошо! Теперь по твоим действиям, Герман!
Макарьев склонился над картой.
– Стрельцов пробьет заслон и прикроет проход колонны из квадрата…, но, по сути, если местные сторонники Дудаева подготовят полноценную засаду, оттянет на себя возможный огонь части сил этих мятежников. Ты же, капитан, силами двух своих взводов в случае массированного обстрела авангарда колонны с высот наносишь удар по боевым точкам противника. И атакуешь высоты, с которых будет вестись огонь противника. Атаку поддерживаешь огнем БМД. При необходимости я усилю твою роту.
– Неужели местные решатся в открытую напасть на колонну? – спросил Макарьев. – Это же самоубийство!
– Вполне вероятно, на это самоубийство и делают расчет те, кто пытается всячески затруднить подход войск к границе с Чечней.
– А местные, что подчиняются им, – бараны?
– Нет, Герман, не бараны. Это боевики, которым очень хочется установить свой порядок в регионе, дабы творить на Кавказе все, что вздумается. Возможно, им хорошо заплачено. Но не в этом дело. Нам, главное, пройти этот участок без потерь. Не исключено, что мятежники только обозначат свое присутствие, заблокируют дорогу, а на более активные действия не решатся. Покажут нам, как это делалось раньше, что всем горла перережут, погрозят карамультуками, покричат и отойдут. И даже, скорее всего, так и будет. Но мы обязаны просчитать все возможные варианты вероятного развития событий в потенциально опасной зоне. И в первую очередь самый наихудший для нас вариант. Чтобы в случае нападения мгновенно дать достойный отпор этим архарам! Вопросы ко мне есть?
Стрельцов отрицательно покачал головой:
– Да нет, товарищ подполковник, задача ясна!
– У тебя, Макарьев?
– Да какие могут быть вопросы. Все понятно! Вот только, пожалуй, одно. В случае развития наихудшего варианта событий мне действовать самостоятельно или ждать вашего приказа?
– Открытие огня и действия вне колонны только по моему личному приказу.
– Ясно! Вопросов нет.
– Через пятнадцать минут возобновляем движение. Свободны!
Колонна продолжила свой путь в неизвестность. Начало темнеть. В 17.26 вышел на связь Стрельцов:
– Лидер! Я – Стрелок!
– Я – Лидер!
– Вижу перед собой метрах в двухстах, в низине, заслон из шести автомобилей, – двух грузовых, четырех легковых. По обеим сторонам от дороги скопление мужчин численностью до тридцати человек. Они вооружены. Также замечены люди на склонах близлежащих холмов. Специально оборудованных огневых точек не наблюдаю.
– Действовать по ранее оговоренному плану!
Голубятников передал приказ на готовность к отражению возможного нападения командиру 8-й роты капитану Макарьеву.
Стрельцов, получив подтверждение приказа на прорыв блокады дороги с ходу, отдал соответствующую команду командирам отделений. Боевые машины десанта головного дозора, не снижая скорости, приближались к заслону. Местные мужчины явно не ожидали, что авангард военной колонны, которую они имели приказ задержать на несколько часов, пойдет на таран. Десантники рисковали. Автомобили, перегородившие трассу, могли быть заминированы. Подрыв штатских автомобилей неминуемо привел бы к подрыву и БМД, а значит, к гибели личного состава. Этого Стрельцов допустить не мог, времени согласовывать дополнительные действия у него уже не было, поэтому Юрий принял самостоятельное решение – приказав наводчику-оператору обстрелять технику, перегородившую дорогу. По машинам ударил пулемет передовой БМД. Открытие огня по технике еще более подействовало на вооруженных мужчин. Они упали на землю. Взрывов не последовало, и Стрельцов отдал команду на сброс машин, блокировавших дорогу, в кювет. Три БМД снесли машины и перевернули их в кюветы безо всяких проблем, взревев двигателями, вышли на очередной подъем, где встали, развернув башни в сторону холмов. По склонам вниз начали спускаться люди. На дорогу высыпало человек десять местных мужчин. Они, очухавшись, образовали живой щит. Поэтому головной машине взвода Раневича пришлось остановиться, вызвав остановку всей колонны. Голубятников связался с Раневичем. Тот доложил об обстановке, сложившейся после прорыва головного боевого дозора через заслон техники. Доложил Раневич и о том, что вставшие на дороге мужчины вооружены автоматами, а в руках у некоторых горцев, окруживших взвод, замечены бутылки с зажигательной смесью.
– Старший этой толпы определен? – спросил Голубятников.
– Нет, – ответил Раневич. – Возможно, это дух, что стоит среди тех, кто вышел на дорогу, в каракулевой папахе, но точнее сказать не могу. Он что-то говорит соседям, но руководит толпой или нет, сказать не могу.
– Так выясни, кто старший этой банды. Я следую к тебе.
Командно-штабная машина «Сорока» пошла в объезд колонны к БМД 8-й парашютно-десантной роты. Раневич же, спрыгнув с брони, подошел к шеренге мужчин. Встал напротив бородача в каракулевой папахе. Спросил:
– Ты здесь старший?
– У нас не принято, чтобы младший обращался к старшему без надлежащего почтения, – заметил горец.
– У вас много чего не принято. Зато принято выставлять машины и людей на дороге, по которой идет боевая техника.
– Мы никого не звали сюда!
– А нам ваше приглашение не нужно! Я смотрю, вы неплохо вооружились, бутылки с зажигательной смесью подготовили… Так чего ждете? Действуйте! Попробуйте поджечь БМД. Но предупреждаю, если с вашей стороны будут предприняты подобные действия, мы в долгу не останемся. Так что лучше убирай своих джигитов от греха подальше, дядя!
Из подъехавшей «Сороки» вышел комбат, подошел к Раневичу и бородачу в папахе:
– Что здесь, старший лейтенант?
Командир взвода кивнул на бородача:
– Да вот, не хотят жить мирно местные чабаны. На неприятности нарываются.
Голубятников, резко повысив голос, спросил у мужчины в папахе:
– Что значат ваши действия?
– Мы не желаем видеть на своей земле чужие танки.
– А какие танки для вас свои? Американские?
– Наши собственные!
– Вот как? У вас нет и не будет собственных танков. И эта земля такая же ваша, как и наша. Мы все граждане одной страны. Мы выполняем приказ законной власти, вы препятствуете этому, тем самым ставите себя вне закона. Я даю вам ровно пять минут отойти от дороги на двадцать метров и сложить оружие. После чего получите возможность разойтись на все четыре стороны.
Бородач неожиданно рассмеялся, оскалив редкие черные зубы:
– Вы решили разоружить нас? Это смешно, подполковник. Ни один горец не отдаст своего оружия.
Взгляд Голубятникова стал жестким и холодным, как свет луны, поднявшейся в черном небе:
– Значит, так, да? Хорошо! Раневич! Открыть предупредительный огонь!
Старший лейтенант сделал отмашку рукой, и перед боевиками, стоявшими у дороги, вздыбилась каменистая земля от автоматных очередей десантников. Последовал приказ Макарьева через мегафон:
– Всем оружие на землю! В случае невыполнения приказа открываем огонь на поражение!
Горцы бросили автоматы, отошли к склонам холмов. Голубятников взглянул на бородача в папахе:
– А теперь, уважаемый, ваша очередь. Твоя и тех, кого ты вывел на дорогу. Ну?
Послышался звук падающего на асфальт оружия. У самого бородача не было автомата, лишь кинжал в ножнах. Голубятников вырвал клинок из ножен и бросил за спину:
– Ну что? Ты по-прежнему убежден, что мы не разоружим вас? И то, что воин никогда не бросает оружия? Значит, ни ты, ни твои люди не воины. Так какого черта вы устроили здесь спектакль? Если воевать, то воюйте, а не стройте из себя шутов, джигиты. Пошли вон!
Злобно сплюнув на асфальт, бородач первым быстро пошел с дороги, за ним двинулись остальные. Солдаты Раневича собрали трофейное оружие. И тут один из местных, молодой, еще безбородый парень, рванулся к одной из боевых машин десанта. В руке он держал бутылку с зажигательной смесью. Парень бежал к машине и что-то кричал. Раневич поднял автомат и дал очередь. Пули автомата старшего лейтенанта, попав в ноги парня, заставили его упасть. Бутылка разбилась, смесь воспламенилась. Огонь перекинулся на одежду юнца. Горцы смотрели на горящего соплеменника, ничего не предпринимая. Спасли жизнь поджигателю боевых машин российские десантники, накрыв тело куском брезента. Сбив пламя, подошедшие медики оказали юному боевику медицинскую помощь.
Стрельцов, наблюдавший за инцидентом с мужчинами, вышедшими на дорогу, не видел, как Раневич выстрелил по пацану, – лишь услышал очередь и увидел живой факел, быстро потушенный солдатами первого взвода. Поэтому он вызвал друга:
– Рыбак! Я – Стрелок!
– Я – Рыбак! – ответил Раневич.
– Что у тебя там произошло?
– Потом расскажу.
– Кто стрелял по духу?
– Я.
– Да? Молодец, а с чего это? И почему он вспыхнул, как ведро с бензином?
– Я же сказал, потом расскажу!
Раневич отключился. Стрельцова вызвал командир батальона:
– Стрелок, почему забиваешь эфир?
– Хотел прояснить обстановку внизу.
– Слушай приказ: в 18.20 продолжаем движение в том же порядке, что и до этого рубежа. Режим прежний.
Голубятников вернулся в командно-штабную машину. Бойцы заняли места на броне БМД, взвод Стрельцова перестроился, и ровно в 18.20 под крикливые визги пришедших в себя местных бандитов колонна усиленного парашютно-десантного батальона продолжила движение к конечному пункту марша. Связисты доложили, что на частотах батальонных средств связи начали работать неопознанные радиостанции. В эфире звучит местная музыка, сменяющаяся отборным матом и угрозами уничтожить всех, кто посмеет напасть на независимую и свободную Ичкерию. Командир сводного полка полковник Семенов приказал подразделениям перейти на запасные частоты, но это помогло мало. Впрочем, помехи в эфире не влияли на управляемость колонн. А орать местные моджахеды могли сколько угодно.
В 21.10 колонна, более не встретившая на своем пути ни заслонов, ни агрессивно настроенных боевиков, вышла по предгорью к лощине, окруженной холмами. Подразделения, рассредоточившись по лощине, выставили охранение, оборудовали позиции круговой обороны. Личный состав поужинал. Наступила ночь. Прошла она на удивление спокойно, без каких-либо провокаций со стороны воинственно настроенных отрядов горцев и без происшествий. Последняя более-менее спокойная ночь для усиленного батальона подполковника Голубятникова и всего сводного полка полковника Семенова, рассредоточившихся в километре от условной линии административной границы между Ингушетией и Чечней, в тридцати километрах от Грозного.
11 декабря 1994 года.
Подъем батальону был объявлен в 6.00. После завтрака личный состав занялся сворачиванием лагеря. И в 9.00 колонна продолжила марш, сохраняя прежний походный порядок. Спустя полчаса начальник головного боевого дозора доложил о выходе к перекрестку двух дорог. Рокадная дорога, пересекавшая трассу передвижения боевой группировки, являлась административной границей между Ингушетией и Чечней. Батальон вошел на территорию мятежной республики. Пройдя перекресток, техника ушла вправо на проселочную грунтовую дорогу. Еще через полчаса командир сводного полка вызвал по связи Голубятникова:
– Лидер! Я – Титан!
– Я – Лидер!
– Колонне стой! – приказал Семенов.
Голубятников, приняв приказ, одновременно вызвал всех командиров подразделений:
– Стрела-10, я – Лидер, стой!
Колонна, сойдя с дороги, прижавшись к холмам, остановилась, не заглушая двигателей. Комбат поднялся на броню своей командно-штабной машины «Сорока». Вскоре подъехала и встала впереди и рядом командно-штабная машина полка «Чайка». Из нее вышли Семенов, незнакомый генерал, начальник штаба сводного полка и два солдата охраны. Офицеры подняли к глазам бинокли, разглядывая местность впереди.
Голубятников по давно выработанной привычке осмотрелся, прикинул, куда можно увести батальон в случае возникновения нештатной ситуации. А она здесь могла возникнуть в любой момент, что через некоторое время и подтвердилось. Используя афганский опыт, Голубятников приучил механиков-водителей при остановке не сближаться с другой техникой менее чем на тридцать метров. Это давало возможность маневра. Увидел лощину справа, там под прикрытием холмов батальон в случае необходимости вполне мог разместиться и занять оборону. Определив место временного укрытия, Святослав перевел бинокль на аул, находившийся в пяти-шести километрах от стоянки командно-штабных машин. Перед аулом – брошенная тюрьма, расстояние между ними примерно километр, правее – брошенный нефтезавод. В ауле никого.
И тут комбат увидел вспышки и характерные для стрельбы системы залпового огня «Град» звуки. Он понял, что стреляет именно «Град», две установки, с территории тюрьмы. Вопрос: по каким целям они бьют? И кто управляет огнем расчетов реактивных систем? Крикнул командиру полка:
– Товарищ полковник, из тюрьмы бьет «Град»!
Но ни Семенов, ни генерал, ни начальник штаба полка никак не отреагировали на предупреждение Голубятникова. А комбат не стал ждать. Если «Град» бьет по колонне, то надо немедленно уходить. Голубятников вызвал подчиненных:
– Стрела-10, я – Лидер, приготовиться к движению в лощину справа, там разворачиваемся и занимаем круговую оборону. 9-я рота – прямо, 8-я – вправо, 7-я – в тыл. Остальные рассредоточиваются в центре лощины!
Только он успел отдать приказ, как разорвался первый реактивный снаряд. Лег он метрах в тридцати от командно-штабных машин. Голубятников бросил в эфир:
– Стрела-10, вперед!
Разорвался второй снаряд – недалеко от первого. Офицеры и солдаты «Чайки» разбежались в разные стороны. Противник, видимо, вел пристрелку вдоль дороги, поэтому и первые снаряды легли возле грунтовки. Батальон, взревев двигателями машин, рванул в лощину на максимально возможной скорости. Как только он скрылся за естественными укрытиями, реактивные снаряды начали рваться чаще. Но боевики били не по конкретным целям, а по площади. Находясь в командно-штабной машине, Голубятников повернулся к авианаводчику – приданному управлению батальона капитану-летчику:
– Срочно запроси вертолеты, пусть проведут разведку и определят координаты позиций «Градов».
То, что по дороге били две машины, уже не вызывало сомнений, так как со стороны тюрьмы было выпущено более 40 реактивных зарядов. А именно 40 снарядов может выпустить одна боевая машина залпового огня – без перегрузки, на которую у бандитов просто не было времени. Все происходило в считаные минуты. Вот уже около шестидесяти разрывов. Авианаводчик связался со своим командованием, доложил обстановку. Выслушав ответ, виновато взглянул на комбата:
– Извините, командир! Но… вертолетов не будет.
– Как это не будет? Какого черта? – воскликнул Голубятников. – Что у вас на базе происходит?
Капитан пожал плечами:
– Я не знаю! Но мне передали…
– Да мне плевать, что тебе передали! И вообще, валил бы ты отсюда, летун, вместе со своей долбаной авиацией! Она у вас что, только начальство таскать может?
– Я-то при чем, товарищ подполковник?
– При чем? Скройся, чтобы я тебя не видел! Не зли!
– Но я…
– Закройся! Сиди мышью, пока не выгнал из машины.
Между тем в течение 3–5 минут батальон полностью развернулся. Оставив технику внизу, бойцы рот поднялись на холмы, заняв круговую оборону. Они действовали быстро, даже очень быстро в сложившейся ситуации. В полной мере давала знать о себе подготовка в полку. Голубятников также выскочил из «Сороки», поднявшейся по склону одной из вершин. Упал на укрытие, поднеся к глазам бинокль.
– Товарищ подполковник, вас майор Кулик вызывает! – доложил связист.
Майор Кулик был в полку начальником штаба артиллерийского дивизиона, в усиленном батальоне командовал батареей САО-2С9 «Нонна» и в настоящий момент находился в командно-штабной машине артиллеристов «Реостат».
– Лидер!
– Комбат! Я их вижу, указывай огневую. Сейчас мы их сделаем!
– Володь, там, где разворачивается батарея!
– Понял!
Батарея мгновенно развернулась в линию. Орудия встали, соблюдая интервал в тридцать метров.
Кулик на «Реостате» тут же вылетел на всем ходу на соседнюю вершину, определить координаты целей и с открытой местности командовать батареей.
Через две минуты в сторону тюрьмы пошел первый пристрелочный снаряд с одной «Нюрки», спустя минуту – второй, и еще через пару минут батарея провела три залпа из шести 122-мм орудий, выпустив по цели восемнадцать осколочно-фугасных снарядов. После залпов наступила тишина. Сектор обстрела затянуло дымом. «Грады» замолчали. Стало ясно: огневые позиции боевиков уничтожены.
С момента обнаружения Голубятниковым вспышек до уничтожения вражеских систем залпового огня прошло всего десять минут. За это время батальон успел войти в лощину, рассредоточиться, спешиться, занять круговую оборону, определить цели, развернуть артиллерийскую батарею и нанести по целям массированный удар. Всего десять минут.
Как только замолчали самоходные орудия, Голубятников оглянулся посмотреть, что с остальной колонной, которая состояла из подразделений всего сводного полка. Горел один «Реостат» дивизии, два «ГАЗ-66», один «Урал». Начальник штаба сообщил, что в результате удара «Градов» погибло два офицера и два солдата. Комбат видел разбежавшихся вокруг колонны солдат. Тыловые подразделения остановили технику в десяти метрах друг от друга. Не сманеврировать, не разъехаться. Вот и результат. Как раз по тыловому замыканию и был нанесен основной удар боевиков. Погода стояла хорошая, сухая, ни снега, ни грязи, только пыль. Потерь вполне можно было избежать, уйди тыловики из зоны обстрела. Но они не имели такой возможности. Голубятников вздохнул, спустился к командно-штабной машине. Выкурил сигарету, затоптал окурок, и тут же вновь появился связист со своим ставшим уже привычным:
– Товарищ подполковник, вас вызывает командир полка!
Комбат ответил. Семенов приказал выделить помощь для эвакуации поврежденной техники, вывоза раненых и убитых. Голубятников приказал командиру 7-й роты выйти к тыловикам.
Через час командир сводного полка вновь вызвал Голубятникова:
– Лидер! Я – Титан. Отойти в новый район сосредоточения, координаты…, там рассредоточиться на ночь!
– Есть!
Взглянул на карту. Новый район сосредоточения находился сзади, в двух километрах от данного района, в практически такой же лощине. Голубятников передал приказ ротным.
В 16.30 батальон вышел в этот район. Сразу же было выставлено охранение, организована круговая оборона. Голубятников приказал окопаться, соорудить укрытия, так как вероятность очередного обстрела исключать он не имел права. Подчиненные восприняли приказ спокойно, как должное, уже в полной мере оценив умение комбата принимать единственно верные решения в любой обстановке. А поэтому действовали без суеты. Ночь прошла спокойно.
12 декабря 1994 года.
Спокойно прошла и первая половина понедельника. Личный состав отдохнул, обслужил технику, позавтракал, пообедал. Голубятников после обеда решил обойти подразделение, поговорить с офицерами, солдатами. Но пройти все роты и приданные взвода не успел. В 16.00 полковник Семенов вызвал всех комбатов сводного полка на совещание. И первое, что он сообщил, это то, что Дудаев официально объявил войну России. Это явилось неприятной, но в принципе ожидаемой новостью. Лидер чеченских мятежников не мог не заявить о себе, хотя бы в плане попытки поднять свой статус и статус действий подчиненных ему бандформирований. Подобное объявление имело больше политический эффект, на моральный дух и боевую готовность десантников оно никак не подействовало, а у некоторых просто вызвало снисходительную улыбку. Война Чечни с Россией? Глупо и смешно. Однако и иллюзий уже никто не строил, понимая – впереди серьезная схватка. Как, впрочем, никто не сомневался и в победе. Скорой победе и нормализации ситуации в Чечне. А до них было ой как далеко!
12 декабря в небе появились штурмовики «Су-25». Они шли на Грозный. Туда же направились и вертолеты огневой поддержки «Ми-24», но их было меньше, чем самолетов. Прошла информация, что авиация начала бомбить Грозный. А под вечер того же дня позиции батальона второй раз были обстреляны «Градом». Систему залпового огня, укрывшуюся за нефтезаводом у известного аула, разведчики обнаружили быстро. Ответным ударом батареи батальона огневую точку противника быстро подавили. Предпринятые Голубятниковым повышенные меры безопасности, окопы, блиндажи позволили избежать потерь. После уничтожения чеченской БМ-21 «Град» Голубятников вернулся в свою штабную палатку. За столом сидела жена и гадала на картах. Святослав улыбнулся:
– Ну и что тебе говорят карты?
– Ты напрасно улыбаешься, Слава. Карты могут сказать многое, если уметь читать их, понимать, что означает та или иная карта или их комбинация.
– Ну, так что они говорят?
– Погоди минуту!
В палатку зашел и заместитель командира сводного полка по воспитательной работе, Жураев. Увидев Галину за картами, тоже улыбнулся:
– Да у нас тут, Слава, твоя супруга вместо штаба работает. И как успехи?
– Не мешай, Сан Саныч! Послушаем, что скажет, когда закончит.
Галина проговорила, бросив на стол последнюю карту:
– Напрасно веселитесь, ребята. Дня три вы еще постоите здесь, а потом вас ждет дорога дальняя. Куда, думаю, объяснять не надо. Ну а нас с тобой, Слава, – Галя взглянула на мужа, – ждет разлука. Близкая и долгая. Впрочем, в конце концов все закончится неплохо. Или не совсем плохо.
Замполит рассмеялся:
– Точно, надо сюда полковой штаб перевести, а Галину в штаб управления ввести! Глядишь, и оперативно-тактические карты не понадобятся. Обойдемся игральными.
Галина поднялась:
– Это хорошо, что у вас, Сан Саныч, приподнятое настроение. А вот шутка, поверьте, не удалась. Я оставлю вас!
Она прошла в женский отсек.
Жураев и Голубятников присели за стол. Комбат убрал карты. Замполит сказал:
– Я чего зашел, Святослав Николаевич! От имени командования выразить тебе благодарность за умелое управление подразделениями. Если бы не ты, не твои артиллеристы, кто знает, чем бы закончился обстрел колонны «Градами». Разведка побывала там. От двух БМ-21 практически ничего не осталось. Батарея точно накрыла цели. Кстати, там двух надзирателей задержали.
– Надзирателей? Или духов, что входили в расчет «Градов»?
– Нет, надзирателей, проверили.
– И кого они там охраняли?
– А черт их знает. Этого они сами объяснить не смогли. Сказали, что всех уголовников освободили две недели назад. Отправили в Грозный, вроде как для формирования из них отдельных отрядов.
– Да, войска у Дудаева отборные, – процедил Голубятников. – Отбирали из всякой швали…
– Ну, здесь ты не прав! Есть у Дудаева и вполне боеспособные подразделения, причем весьма прилично вооруженные. По докладам той же разведки, оружия и боеприпасов в Грозном скоплено немерено. И под ружье поставлены десятки тысяч боевиков. Есть и наемники, и иностранные инструкторы.
– Да пошел бы он, Сан Саныч, этот Дудаев! И ты бы тоже шел. Отдохнуть надо… А за благодарность спасибо. Только не мне ее следовало объявлять, а всему личному составу.
– Объявим! Ну что ж, пойду. Мне еще соседей твоих навестить надо…
Наступила ночь с 12 на 13 декабря. И она прошла относительно спокойно. Лощину обстреливали, но пассивно, из стрелкового оружия. Охранение отвечало огнем на огонь. К утру перестрелка затихла.
А на следующий день, во вторник, 13 декабря, в 16.00 полковник Семенов вновь объявил сбор командиров батальонов и отдельных рот. Сообщил, что пришел приказ об отправке домой всех женщин боевой группировки вертолетом «Ми-6», так называемой в обиходе «Коровой» из-за большой вместительности винтокрылой машины, способной принять на борт роту солдат. «Ми-6» должен прибыть в 10.00 14 декабря, а в 11.00 вылететь вместе с женщинами в Моздок, оттуда первым же «Ил-76» до аэродрома в подмосковный Чкаловск. Подальше от войны.
Это было верное решение. Женщинам на войне делать нечего. Война – удел мужчин. Но и расставаться не хотелось. Голубятников еще с Афганистана привык к тому, что Галина была всегда рядом с ним. Но приказ есть приказ. Они долго разговаривали ночью перед разлукой. А прощаясь у «Ми-6», прибывшего в район сосредоточения сводного полка точно по графику, Галина неожиданно сняла с себя золотые серьги. Положила их в накладной карман камуфляжа:
– Я не могу остаться, пусть останутся серьги. Как талисман, который убережет тебя здесь. А ты дай мне свои звезды с погон. Это будет мой талисман. Так сохранится невидимая связь между нами.
Голубятников сбросил утепленную куртку камуфлированной формы, с нижней куртки снял звезды. Их оказалось три. Комбат чертыхнулся:
– Черт, а четвертая куда-то делась. Оторвалась, наверное.
Галина взяла звезды, положила на ладонь:
– Их три. А значит, четвертая будет золотая!
Святослав обнял жену, поцеловал, помог подняться на борт. Вскоре «Ми-6», медленно оторвавшись от земли, начал подъем. Голубятников проводил его взглядом.
– Счастливо тебе долететь, дорогая!
Он не мог видеть, как через иллюминатор на него смотрела Галя, не сдержавшая слез. Она просила еле слышно:
– Ты только вернись! Очень прошу, вернись!
Вертолет улетел. Комбат надел утепленную куртку, вспомнил о звездах. Усмехнулся: «Значит, четвертая будет золотой? Что ж, поживем – увидим. Но вряд ли. За что здесь давать столь высокую награду? Медаль еще дадут, возможно, орден, но чтобы Звезду Героя? Это ты, дорогая, преувеличила».
Забегая вперед, отмечу, – 3 января 1995 года подполковник Голубятников Святослав Николаевич был представлен к званию Героя России. Что это, женская интуиция, предсказание или случайность? На эти вопросы, пожалуй, никто ответа дать не сможет.
А подполковник Голубятников, облачившись в камуфляж, вернулся в батальон. Все главное и страшное ждало его впереди. Как и подчиненных, личный состав 3-го усиленного батальона 137-го гвардейского парашютно-десантного полка.