Шум воды в ванной стих, и в коридоре появилась совершенно голая супруга Стебрина. Пеньюар остался валяться у душевой кабины. Виктория с удивлением взглянула на Тимохина:

– Ты одет? В чем дело, красавчик?

Александр улыбнулся:

– Долго ли раздеться.

– А! Ты, наверное, развратник, хотел посмотреть на меня голую? Что ж, смотри.

Жена академика начала изгибаться, открывая интимные места, поигрывать грудью, принимать различные позы:

– Ну, как, полковник, я нравлюсь тебе?

– Еще бы! Тебе бы где-нибудь в ночном клубе выступать.

Виктория фыркнула:

– Вот еще! В клубе пусть дешевки перед клиентами крутятся.

Она подошла к Тимохину:

– Ну, полковник, давай, возьми меня на руки. Отнеси на диван и трахни там, чтобы все провалилось в пропасть. Ты это умеешь, я знаю, чувствую.

– Чем?

– Мандой! Ты что, решил поиздеваться надо мной?

– Говорят, это возбуждает.

– Я и так возбуждена.

– Тогда иди к дивану сама!

– Хреновый из тебя кавалер, но все равно другого нет! Или, подожди, я поняла, ты предпочитаешь, чтобы тебя женщины раздевали? Угадала?

Александр утвердительно кивнул.

– Так, пошли! Надеюсь, ты чистый? Хотя чего я спрашиваю, вас же наверняка на это дело проверяют.

– Проверяют.

Тимохин взял обнаженную даму за руку, провел в кабинет, усадил на диван.

Виктория расстегнула пуговицы на рубашке подполковника. Увидела волосатую грудь с накачанными мышцами:

– А ты ничего. К тому же оригинал. С приколами.

Александр улыбнулся:

– Вот это ты верно заметила, с приколами.

Он достал из кармана шприц-тюбик и вколол иглу в предплечье Стебриной. Молодая женщина вздрогнула:

– Ты чего это?

И тут же, закрыв глаза, повалилась на боковую подушку широкого кожаного дивана.

Тимохин бросил использованный тюбик на стол:

– Я ничего. А ты угадала, я с приколами, точнее, уколами. Теперь отдыхай!

Тимохин уложил усыпленную девицу, накрыл ее пледом. Почувствовал присутствие сзади человека. Не удивился. Этим человеком здесь, в квартире, мог быть только академик.

Александр обернулся:

– Не спится, Павел Алексеевич?

– Да уж проснулся, услышав ваш любезный разговор с моей шлюхой.

– Надеюсь, вы поняли, что я не имел никакого желания общаться с ней.

– Понял. Представляю, чем Виктория занимается, когда я нахожусь на работе! Это ж надо, подобное, можно сказать, в присутствии мужа.

– Вы слышали, какие эпитеты отпускала в ваш адрес Виктория Александровна. Чему ж удивляться. Сами притащили в дом змею ядовитую. А змеи дрессировке не поддаются.

Академик вздохнул:

– Господи, как же я был слеп! А что вы с ней сделали?

– Ничего страшного. Ввел снотворное. Теперь она будет долго спать.

– Ясно! Может, выпьем?

Тимохин отрицательно покачал головой:

– Мне нельзя, я на службе, вы как хотите, но не советую. Спиртное не успокоит, лишь отвлечет на время. После будет еще хуже.

– Почему вы не пытаетесь, как это у вас называется, разговорить меня? Как это делал полковник Потапов?

– Потому, что это не входит в круг моих обязанностей. Я здесь исключительно для того, чтобы охранять вас и спящую супругу.

Академик усмехнулся:

– От кого?

Александр посмотрел в глаза Стебрину:

– От вас самих, в том числе. Но прекратим бесполезный разговор. Если вы желаете дать показания, я выслушаю вас. Нет, идите, пожалуйста, в спальню и постарайтесь заснуть! Могу и вам препарат вколоть. Он быстро действует и совершенно безвреден.

Академик отказался:

– Нет, благодарю. Обойдусь без ваших препаратов. Водки только выпью.

– Что ж, запретить не могу, а советы вы не принимаете. Пейте, если считаете необходимым.

Стебрин подошел к бару. Извлек из него пузатую бутылку импортной водки. Налил бокал. В три глотка выпил граммов двести. Не поморщившись. Подошел к Тимохину:

– Вам доставляет удовольствие ваша работа, подполковник?

– Сейчас нет.

– Вам противно здесь?

– Да! Какие еще будут вопросы?

– Никаких! Спокойной ночи!

– Спокойной!

Академик, ссутулившись, скрылся в спальной комнате. Дверь не закрыл. Помнил инструкции. Александр, погасив везде свет, прошел на кухню. Наступила тишина. Дом имел неплохую звукоизоляцию.

Прайтон и Долтон вышли из дома, где Миллер снимал квартиру, в 23.20. Долтон держал в руках сумку. Милли взяла любовника под руку:

– Знаешь, Том, что-то неспокойно у меня на душе.

– Может, это от того, что переборщили с сексом?

– При чем здесь секс?

– Однажды, дорогая, когда мы еще не были знакомы, была у меня подружка Лили, стриптизерша из бара. Миниатюрная такая француженка. Я тогда на вольных хлебах обретался. Был и такой период в биографии. Так вот, была у меня француженка. Страстная, как огонь. Нет, конечно, до тебя ей далеко, но тогда она казалась мне самой яростной из шлюх. Я приходил в кабак, где она обтирала задницей шест, дожидался окончания выступления и уводил ее в номера. Так продолжалось около месяца. И вот однажды на меня вышел старый знакомый, служили вместе в морской пехоте. И предложил хорошо оплачиваемую работу – сущий пустяк. Надо было отстрелить одного банкира. Я, естественно, согласился. Провел подготовительную работу, выбрал позицию на чердаке старого дома, что стоял напротив банка, уложил оружие в тайник и вечером отправился в кабак. Работать мне предстояло утром. А в кабаке заметил, что Лили не похожа на себя. Она в каком-то исступлении вертелась юлой на сцене…

Прайтон прервала любовника:

– Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? Плевать я хотела на твою французскую шлюху.

– Ты погоди, поймешь, к чему я клоню. Буду короче. В общем, как завалились мы с ней в постель, я понял: подружку кто-то прилично накачал наркотой. Она была неудержима. Кое-как я вырвался от нее в пять утра. Поехал к банку. Не опоздал. Прибыл за полчаса до приезда банкира. Расчехлил винтовку, вытащил доску из заколоченного окна. Как положено, решил проверить прицел. И представляешь, не смог. Руки тряслись так, словно я месяц пил. Вот тут испугался. В таком состоянии не только не всадил бы пулю в голову клиента, а хорошо, если б зацепил краем. Что делать? Хорошо, была с собой фляга виски. Выпил граммов двести. И только после этого тремор прекратился. Вот как, Милли, подействовало на меня пресыщение сексом. Так что я на собственном опыте убедился: лучше перед делом не трахаться. Вот и ты сейчас испытываешь почти то же, что и я тогда на чердаке. У меня руки тряслись, в тебе тревога проснулась. Надо было ограничить страсть.

Прайтон сказала:

– Твой рассказ – чушь собачья. Не знаю только, для чего ты поведал его мне. Чтобы разозлить?

– А с чего бы тебе злиться? Я же не евнух и, естественно, имел до тебя баб. И ты спала с мужиками. Но это было до нашего знакомства.

– Заткнись, Том, если не хочешь, чтобы у тебя опухла щека.

– Ну, вот, хочешь, как лучше, а получается наоборот!

– Значит, молчи. Но почему все-таки меня, черт возьми, обуревает тревога? Я чувствую опасность, Том. И она там, возле Стебрина.

– Так мы и рассчитываем на то, что нас ждут.

– Не нравится мне все это.

– Не суетись, а лучше выкинь дурные мысли из головы.

– Ладно. Я постараюсь.

– Вот и умница.

В 0.40 террористы вышли к закрытым киоскам, с тыльной стороны дома, где на шестом этаже в элитной квартире проживал академик Стебрин. Том и Милли закурили, глядя на окна и застекленный балкон. Прайтон проговорила:

– Похоже, голубки спят. Свет выключен.

Долтон добавил:

– Как и во всем доме. И машин вдоль тротуара нет. Это хорошо.

– Пойдем в гости вместе?

– Конечно. Так в акции легче будет от случайного милицейского патруля отбиться.

– Если они не найдут в сумке тайник с оружием.

– Ты когда-нибудь видела, чтобы местная милиция на улице досматривала личные вещи задержанных?

– Нет!

– Вот и то-то! В случае чего мы ищем все того же Бориса.

– Понятно!

– А понятно, бросаем курить и пошли! Время отработать дополнительный гонорар.

Швырнув окурки в урну, Долтон и Прайтон под руку перешли проезжую часть, зашли во двор со стороны перпендикулярной улицы, через арку. Долтон цепким взглядом окинул двор, представлявший сейчас собой забитую до отказа различными автомобилями стоянку. Проговорил тихо:

– По-моему, на хате посторонних лиц нет. При такой плотности автомобилей организовать в случае необходимости преследование невозможно.

– И все равно, будь осторожен, Том!

– Как приятно это слышать, Милли! Будь осторожен?! Благодарю. И ты, дорогая, поаккуратней в подъезде. Сделаешь свое дело, сразу же отход. И не пытайся помочь мне. Обойдусь.

– О’кей!

Террористы вошли в подъезд. Встали на первом этаже, прислушались. Кругом тишина. Выдержав паузу, Долтон достал из сумки перетянутый резинкой набор отмычек. Шепнул:

– Работай любой!

Прайтон утвердительно кивнула.

Долтон нажал на кнопку вызова лифта. Он оказался на первом этаже. Двери тут же бесшумно разъехались в стороны. Поднялись на седьмой этаж. Вышли из лифта, вновь прислушались. Тишина. Долтон выглянул в окно. Во дворе – никакого движения. В доме напротив мерцают тусклым огнем несколько окон. Кто-то еще не спит. Указал Милли на часы и сделал жест рукой вниз.

Прайтон кивнула. Она прекрасно поняла, что ровно в 1.30 должна спуститься на шестой этаж к квартире Стебрина и начать имитацию попытки вскрыть дверь отмычкой. Ей на имитацию отводилось пять минут. В 1.35 она должна была покинуть дом и ждать подельника-любовника у закрытых киосков, откуда они начали акцию устранения опасного свидетеля, академика Стебрина. Долтон же поднялся на крышу, приготовив к бою пистолет с глушителем. На крыше также никого не оказалось. Впрочем, иного террорист не ожидал. Даже если принять во внимание наличие засады, то и в этом случае здесь его не стали бы пытаться брать. Рискованно. Загнанный в угол зверь опасен вдвойне. И способен на все. Это прекрасно знают и в ФСБ, и в ЦРУ, и в любой другой спецслужбе мира.

Долтон поставил сумку на крышу. Извлек из нее трос с поясом. Проверил работу карабина пристегивания прочного каната к поясу. Закрепил свободный конец троса за крюк вентиляционной трубы. Подошел к огороженному массивной решеткой, способной выдержать вес человека, парапету. Для страховки отмотал вокруг стоек еще часть троса. Выглянул за периметр. Перед ним оказался козырек лоджии седьмого этажа. Правая его часть. Отсюда можно попасть либо в гостиную, либо в кабинет, либо в библиотеку. Помещение, где люди, как правило, на ночь не остаются. Вставил пистолет в специальные, пришитые к брюкам петли. Закрепил на теле пояс, защелкнул карабин крепления и ручку торможения спуска. Надел перчатки. Скрывать лицо не имело никакого смысла. Взглянув на часы, Долтон опустился на козырек, медленно сполз с него, повиснув на руках и на натянувшемся, заблокированном тросе. Отпустил одну руку, затем вторую. Трос задержал тело. Отпустив ручку торможения, плавно заскользил вниз. Достиг стойки лоджии шестого этажа. Быстрым взглядом окинул окна. Они были темны и зашторены. Сквозь щель между портьерами свет не пробивался, значит, был выключен. Он отстегнул пояс. Достал пистолет. Подошел к одной из дверей. Она была закрыта. Пришлось применить нож.

В 1.30 Долтон вошел в гостиную. И сразу увидел бардак в главной комнате. На столе бутылки, обертки от шоколада, переполненная пепельница. На диване – тело! Это уже интересно. Террорист подошел к дивану. Увидел безмятежно спящую, накрытую пледом жену академика. Это был неожиданный подарок. Но почему она спит здесь, а не в спальне и похрапывает? Не так, как люди в обычном сне, а словно находится под наркозом. Или под воздействием какого-нибудь другого препарата. Долтон стянул с нее плед. Увидел совершенно голое тело, не реагирующее ни на что. Да, супругу Стебрина усыпили. Почему? Не потому ли, что она устроила пьянку, а затем и дебош? Стебрин вполне мог подсыпать супруге сильнодействующее снотворное. Но почему она голая? Может, старый развратник, вырубив женщину, пару раз отымел ее? Но следов спермы не видно. Впрочем, ее могло и не быть. Да и не важно это. Важно другое: у Долтона появилось прикрытие на случай засады в квартире. Хотя та ничем не выдавала себя. Пока! Долтон подошел к двери, прислушался. И тут же до него донеслось скрежетание отмычки в одном из замков основной, металлической двери.

К работе точно по графику приступила Милли. Он выждал минуту и вышел в коридор. В квартире находился охранник. ФСБ выставила засаду. Но пассивную, так, на всякий случай. И если бы они с Милли пошли на объект по прямой, через дверь, то… оказались бы в лапах русской безопасности. Охранник стоял к бандиту спиной. Вновь Долтону повезло. А вот фээсбэшнику на этот раз нет. Долтон медленно, держа пистолет двумя руками, поднял ствол, нацелив в затылок охраннику.

В то время, когда Долтон совершал спуск с крыши на лоджию охраняемой подполковником квартиры, Александр заканчивал сборку почищенного им штатного «ПМ». Собирал пистолет, находясь на кухне. Он привел его в боевую готовность, вставил магазин, передернул затворную раму, и этого не слышал Долтон, поставил ствол на предохранитель. Взглянул на часы. 1.30. Хотел закурить, но неожиданно услышал скрежетание в замке входной двери. Тут же вскочил, подняв вверх пистолет. Бесшумно прошел в прихожую. Оттуда осмотрел коридор, прислушался. Слышен был лишь осторожный скрежет в замке. Он понял: кто-то пытается открыть дверь. Вопрос, кто? Террористы, пришедшие по душу Стебрина, или неудачно решившиеся на ограбление местные бандиты? Но те обычно работают днем, в отсутствие хозяев. Быстро, без шума, не обращая внимания на сигнализацию, так как управляются с делом до прибытия дежурного наряда. Да и шпана мелкая в квартиру, где находятся люди, не полезет. В это время. Значит, террористы? Но почему работают так грубо? А главное, достаточно долго. Создается впечатление, что отмычкой просто шевелят сердечник замка. Но тогда, тогда это отвлекающий маневр? Отвлекающий от чего? От проникновения в квартиру подельника с улицы? И тут Тимохин скорее почувствовал, нежели услышал, присутствие постороннего за спиной. Александр рухнул на пол одновременно с тем, как Долтон выстрелил. Пуля впилась в кожаную обшивку двери. Тимохин в ответ выстрелил, перекатившись за стену прихожей и нажав тревожную кнопку, посылая сигнал вызова дежурной группы спецназа.

Стрелял Тимохин вслепую, поэтому и пуля его не достигла цели, а ушла в ванную.

Долтон отпрянул в гостиную.

Черт! Похоже, русские выставили здесь профи. С ним надо кончать. И как можно быстрее. Он наверняка уже вызвал поддержку. Вот только каким образом это сделать?

Он крикнул:

– Эй, ты! У меня в гостиной дамочка на диване. У тебя выбор. Либо бросаешь оружие, при этом я гарантирую тебе жизнь, либо я валю сучку!

Александр промолчал.

Долтон вновь выкрикнул:

– Ты оглох?

В ответ – тишина.

Тимохин ждал. У террористов не так много времени. Еще где-то минут десять. Потом дом заблокирует спецназ, и бандитам уже не уйти. Но жену Стебрина один из террористов убить может. И убьет. Прикрываться ею бесполезно. Выйти из квартиры еще успеет, а потом его срежет снайпер. И это террористы понимают. Что предпримут? Вариант один – нападение. Значит, бандиты будут действовать. Но и Тимохин не собирается до прибытия групп поддержки сидеть сложа руки. Лишь бы Стебрин не натворил глупостей. А тот как раз и совершил грубейшую ошибку. Академику спрятаться бы под кроватью, за шкафом, где угодно, а он, услышав выстрел вышел в коридор.

Тимохин отреагировал на его выход мгновенно. Он вскочил и рванулся к двери гостиной. По физиономии Стебрина понял, что академик видит террориста. А тот видит академика. И сейчас должен прозвучать роковой выстрел. Александр метнулся к противоположной стене. На секунду зацепил взглядом направленный на академика глушитель. Нажал на спусковой крючок. Оглушительный в ночи выстрел «ПМ» и хлопок ствола с глушителем прозвучали одновременно. Но пуля, выпущенная подполковником, ударила в дверной косяк, выбив из него щепы дерева. Что в последнее мгновение заставило руку Долтона дернуться. Посему его заряд задел лишь ухо академика. Стебрин вскричал и отпрыгнул назад. А из комнаты за ним прыгнул террорист, на лету выпустив две пули в сторону Тимохина. Они ударили в стену в каких-то миллиметрах от головы Александра, успевшего выстрелить в ответ по летящей через коридор фигуре. И его пуля попала в цель. Долтон, упав в спальне, вскочил и тут же почувствовал жгучую боль в правом боку. Его рубашка обагрилась кровью. А рука, державшая ствол, начала неметь. Он перехватил пистолет, но Стебрина не увидел. Тот исчез. Скорей всего выскочил на балкон. Но черт с ним, не уйдет, а вот проклятый охранник, все же всадивший в него заряд, рядом. И сейчас он – главная цель.

Долтон, превозмогая боль, бросился к стене. Встал слева от двери. Тимохин просчитал ход террориста. Да тому ничего другого не оставалось. Поэтому сблизился со спальней, передвигаясь вдоль стены коридора. И Александр чувствовал дыхание бандита. В голове билась мысль: что со Стебриным? Убил его террорист или академик сообразил спрятаться? Должен был спрятаться. Тимохин и террорист выжидали. Но если у Александра было время ждать, то у Долтона его не было. Поэтому Тимохин тихо опустился на корточки. И он вновь поступил верно. Раненый Долтон не выдержал, да и ждать ему было нельзя. Он прыгнул в коридор, одновременно выстрелив туда, где секунды назад стоял Александр. Пули угодили в картину. Александр же выстрелил снизу. Долтон по инерции еще раз перевернулся и уперся спиной в стену, задергавшись в судорогах. Пуля Тимохина угодила ему в висок.

Александр поднялся, крикнул в спальную комнату:

– Стебрин! Это я, подполковник, вы живы?

Откуда-то из глубины, из застекленного балкона донеслось:

– Жив! Но не могу встать! Руки и ноги будто отнялись.

– Вы ранены?

– Нет! Это, видимо, нервы!

– Понял. Приходите в себя, но дальше спальни – ни ногой.

Александр повернулся, услышал хлопок, поднял голову и… попал под прицел неизвестно откуда появившейся в коридоре женщины с бесшумным пистолетом в руке и перекошенным от злобы лицом.

Та крикнула:

– Ствол на пол, скотина!

Женщина увидела труп подельника, и ее буквально трясло от ярости:

– На пол ствол, мразь! Или я размозжу тебе череп, выблядок!

Тимохин выставил свободную руку вперед:

– Спокойно, красавица, спокойно. Я сделаю все, что ты скажешь!

Закончив имитацию взлома замков, Прайтон собралась уже покинуть подъезд, как за дверью квартиры Стебрина услышала хлесткий выстрел. У Долтона был пистолет с глушителем, а стреляли из обычного ствола. Следовательно, стрелком мог быть кто угодно, но только не Том, и стрелял стрелок в ее любовника. У Милли сжалось сердце. Несмотря ни на что, она полюбила Долтона, и эта любовь со временем заполнила террористку настолько, что она уж не представляла себя с другим мужчиной. Поэтому выстрел за дверью пробил ее словно током. Она бросилась на дверь, но наткнулась на преграду. В голове металась мысль – Тому надо помочь! Но как? И тут Милли вспомнила о крыше, тросе с поясом. Решение, диктуемое желанием спасти любовника, пришло мгновенно, и Прайтон рванулась вверх. Она услышала еще выстрелы неизвестного стрелка. Значит, Том пока еще жив. Взобравшись на крышу, женщина подняла трос. Нацепила пояс, закрепив карабин и ручку торможения. Прыгнула с крыши, рванув за тормоз напротив шестого этажа. Рванув так, что едва не выскочила из пояса. Оттолкнувшись от бетонной стены, она на противоходе, отпустив ручку, упала на пол лоджии. Избавилась от пояса, взяла пистолет. Через вскрытую подельником балконную дверь ворвалась в гостиную. На Викторию террористка отреагировала машинально. Увидев лежащую на диване женщину, Прайтон выстрелила ей в голову и выскочила в коридор. Вовремя. Неизвестный повернулся к ней лицом. Она вскинула пистолет, выкрикнув:

– Ствол на пол, скотина!

Одного взгляда на лежащего у стены любовника хватило Прайтон, чтобы понять – Долтон мертв. А убийца Тома перед ней. Ярость взорвалась внутри террористки, да еще этот ненавистный неизвестный не спешил выполнять ее команды. Она вскричала вновь:

– На пол ствол, мразь! Или я размозжу тебе череп, выблядок!

На что убийца ее любовника произнес:

– Спокойно, красавица, спокойно, я сделаю все, что ты скажешь.

Милли едва сдержала себя, чтобы не нажать на спусковой крючок. Но сработал инстинкт самосохранения. Холодный разум террориста взял верх над эмоциями. Прайтон понимала, что в ближайшие минуты к дому прибудет группа спецназа, прорваться через которую ей не удастся. Одной! А вот с Тимохиным попробовать можно. Долтона, как это ни страшно, уже не вернуть, а подыхать рядом с ним в чужом городе чужой страны Прайтон не желала. Она должна использовать этого охранника как щит, но перед попыткой скрыться, прикрываясь этим живым щитом, выполнить работу, ради которой они с Томом пришли сюда и из-за которой Долтон уже не выйдет из этой проклятой квартиры.

Александр, просчитав намерения женщины-террористки, положил на пол пистолет, спросил у Милли:

– И что дальше?

Та оскалилась одичавшей, потерявшей потомство волчицей.

– А дальше ты заходишь в спальную комнату вонючего академика. Оттуда звонишь своим дружкам, чтобы не совались в дом. Потом я делаю то, ради чего мы и пришли сюда с напарником, а именно валю твоего академика.

– Ты уже убила его жену?

Тимохин старался держаться спокойно, уверенно, зная, что уверенность противника рождает видимую неуверенность у его неприятеля.

Прайтон крикнула:

– Да, убила!

– Ее-то за что?

– Тебя это волнует?

Александр вздохнул:

– Знаешь, красавица, вот чего я всегда старался избежать, так это войны с женщинами. Не по-мужски как-то убивать женщину, даже если она твой злейший враг.

– О чем ты лепечешь? Тебе сейчас надо думать, как самому выжить, а не рассуждать о сопливом благородстве. Пошел в спальню!

– Как скажешь! Но ты совершаешь грубейшую ошибку. Штурм квартиры я остановлю. Он и не потребуется, убить академика не дам.

– Кто тебя спрашивать будет?

– Спрашивать? Никто! Но я не допущу ликвидации Стебрина. А ты не посмеешь убить меня. Ведь тогда отсюда тебе выхода не будет. Останется одно: застрелиться рядом с подельником. Впрочем, тебя прибьют раньше этого. У тебя всего один-единственный шанс избежать гибели, и заключается он во мне. Только со мной ты сможешь покинуть этот дом. И только используя меня, попытаться скрыться, что в принципе, при определенных условиях и небольшом везении, маловероятно, но возможно. Думаю, такой львице, как ты, это по силам. Но чтобы совершить эту попытку, тебе надо выйти из квартиры. Так что выкинь из головы мысль убить Стебрина. Его смерть – это твоя смерть!

Прайтон внимательно посмотрела на Тимохина:

– В спальню, и звони своим псам!

Тимохин вошел в комнату. Не обращая внимания на оружие террористки и моля бога, чтобы у Стебрина хватило выдержки остаться там, где он находился, а не рвануть с криком безумца в спальню, Александр извлек из кармана сотовый телефон. Набрал номер Крымова. Начальник отдела спецмероприятий, прибывший к дому академика одновременно с тревожной группой и заместителем начальника Главного управления по борьбе с терроризмом, ответил тут же:

– Крым на связи!

– У меня проблемы, Вадим!

– Это мы уже поняли. Что произошло?

– На квартиру академика совершено нападение. Нападающие мужчина и женщина. Мужчину мне удалось нейтрализовать, а вот дама, убив Викторию Стебрину, сумела переиграть меня. В общем, ситуация такова…

Прайтон вскричала:

– Меньше болтай, говори о деле!

– Слышал, Крым, вопли этой ненормальной?

– Слышал! Ты поосторожней с ней, она, похоже, действительно ненормальная.

– В общем, ее требования таковы: никаких спецназовцев, никакого штурма, иначе она завалит меня и академика.

– Академик жив?

– Должен быть жив, если не дал дуба от страха, но он не под контролем террористки. Пока. Так что отведи штурмовую группу от дома и не предпринимай никаких попыток вмешаться в ситуацию. Мы с милой дамой как-нибудь сами разберемся. Да! Если выйдем из дома, ее не трогать! Все решать буду я! Ясно?

– Понял тебя, Саня! Отвожу спецназ, отхожу сам. О содержании разговора доложу Потапову.

– Хорошо! До связи, Крым!

– До связи, Саня! Прошу, будь осторожен.

Тимохин отключил телефон, взглянул на Прайтон:

– Ты довольна?

– Если бы ты знал, как я хочу пристрелить тебя!

– Не сомневаюсь. У меня аналогичное желание, вот только оружия, к сожалению, нет. Ну, что, будем готовить твой отход?

Прайтон на секунду задумалась, немного опустив глушитель пистолета. Этим тут же воспользовался Тимохин, выжидавший момента для атаки. Схватив с прикроватной тумбочки настольную лампу, он швырнул ее в террористку, сам же опрокинулся за кровать. Александр услышал хлопок, но боли не почувствовал. Пуля, видимо, вошла в постель. Однако вскрикнул:

– Твою мать!

И шмыгнул под кровать.

Прайтон, выстрелившая в момент, когда лампа врезалась ей в плечо, крикнула:

– Ах ты, сучонок! Значит, вот как? Получил пулю? Получил. Теперь мне терять нечего. И я буду убивать вас со Стебриным медленно.

Тимохин простонал:

– Тебе это не… удастся… ты сдохнешь раньше!

– Что?

Она прыгнула на кровать, рассчитывая увидеть на ковре раненого охранника, но Тимохин быстро прополз под кроватью и поднялся со спины разъяренной террористки. Та повернулась, но выстрелить уже не успела. Александр бросился на нее, выбив пистолет. Свалившись с кровати, на ковре, он без труда скрутил женщину и вырубил препаратом из второго шприц-тюбика со снотворным. Связал лоскутами из простыни на случай, если до акции террористы ввели себе сыворотку, нейтрализующую действие усыпляющих веществ. Вытащил ее на середину комнаты, забрал пистолет с глушителем, поднял свой «ПМ». Крикнул в спальную комнату:

– Господин Стебрин, вы живы?

С балкона донеслось:

– Не знаю. Кажется, жив!

– Понятно! Выходите, опасность миновала.

– Я не могу! Все онемело.

– Так через не могу. Возьмите себя в руки, вы же мужчина, в конце концов.

В дверях балкона показался бледный, растрепанный, совершенно не похожий на высокомерного директора Научно-исследовательского центра Стебрин.

Он сделал пару шагов и тут же опустился на кровать, указав трясущимся пальцем на террористку:

– Это она приходила убить меня?

Тимохин ответил:

– Она! С напарником, что лежит в коридоре.

– Вы убили их?

– Только мужчину. Эта, – он кивнул на Прайтон, – жива и невредима, только без сознания. Сожалею, но она убила вашу жену.

– Что вы говорите? В гостиной?

– Да!

– Но как она попала туда, ведь дверь же была закрыта?

– С лоджии. С крыши. Бандиты продумали все, чтобы убрать вас, даже наличие охраны.

– Я слышал, как вы разговаривали с террористкой. Я бы так не смог.

– От вас подобного не требовалось. Хорошо хоть догадались спрятаться на балконе. Иначе… но ладно, приходите в себя, из комнаты пока ни ногой. Следите за женщиной. Шевельнется, крикните, я встречу своих коллег.

Академик покорно кивнул растрепанной шевелюрой седых волос:

– Хорошо! А как же Вика?

– У вас будет время проститься с супругой.

Тимохин, обойдя усыпленную Милли, шагнул в прихожую. Достал сотовый телефон. Нажал клавишу вызова полковника Крымова. Тот, как и ранее, ответил сразу:

– На связи!

– Ты где, Крым?

– На улице. Готовы выпустить тебя с террористкой.

Александр отчетливо слышал в голосе боевого товарища напряжение.

– Расслабься, полковник! Проблема снята, террористка нейтрализована.

– Да? Тебе это все же удалось?

– Согласись, Крым, было бы просто смешно, если бы командир особой группы, в конце концов, не переломил бы ситуацию. Я не хочу, чтобы надо мной насмехались.

– Мы с Потаповым к тебе!

– Давайте. И захватите людей. Вынести трупы и тело спящей террористки.

– Ты усыпил ее?

– Для страховки. Яростная слишком бабенка попалась.

– Понял! Встречай!

Через минуту Тимохин впустил в квартиру Потапова, Крымова и группу бойцов с носилками.

Потапов пожал руку Тимохину:

– Молодец, Саня! Благодарю за службу!

Крымов похлопал друга по плечу:

– От меня тебе тоже благодарность.

Александр усмехнулся:

– Служу царю и отечеству.

Офицеры прошли в спальную комнату, где на кровати восседал дрожащий то ли от холода, с балкона тянуло прохладой, то ли от нервного напряжения Стебрин.

Дождавшись, пока вынесли тело террористки, Потапов спросил у академика:

– Ну, как себя чувствуете, Павел Алексеевич?

– Плохо!

– А могло быть гораздо хуже, не выставь мы в вашей квартире пост охраны. Сейчас вас с женой отвезли бы в морг. Теперь убедились, что вы своим дружкам после похищения Андорина живым были не нужны? Или и сейчас будете утверждать, что не имеете к похищению профессора никакого отношения?

Академик отрицательно покачал головой:

– Не буду. Я все скажу. Все расскажу, что знаю. Это…

Потапов прервал Стебрина:

– Не здесь и не сейчас, Павел Алексеевич!

– Вы меня арестуете?

– Могу оставить на свободе. После допроса. Или здесь, до утра. Одного.

– Нет, нет! Не надо! Увезите меня отсюда. Куда угодно, в тюрьму, в камеру, но только подальше отсюда.

– Хорошо! Одевайтесь.

– Да, да, я быстро, быстро!

Стебрин суетливо заметался по комнате.

Потапов повернулся к Крымову:

– Завтра к полудню через информационно-аналитический отдел в СМИ сбросить информацию следующего содержания. В ночь с 20 на 21 марта сего года на квартиру известного ученого, лауреата, директора и так далее, господина Стебрина было совершено вооруженное нападение, вероятно, с целью ограбления. В ходе нападения преступники убили жену академика. Но тот успел воспользоваться тревожной кнопкой. Учитывая потенциальную опасность преступников, к их захвату были привлечены сотрудники подразделения спецназа. Во время штурма бандиты, мужчина и женщина, оказавшие яростное вооруженное сопротивление, были уничтожены.

Крымов с Тимохиным взглянули на заместителя начальника управления. Тот подтвердил:

– Да, и мужчина, и женщина были уничтожены. Личности их выясняются. Академик не пострадал, если не считать сердечного приступа, ставшего причиной помещения Стебрина в специальную клинику. Какую клинику, не уточнять. Среди спецназовцев и мирных жителей, соседей академика, потерь нет. И больше журналистам – ни слова. Остальные комментарии после завершения следствия. Ты все понял, Вадим?

– Понял!

– Это в полдень. Сейчас квартиру опечатать, связаться с милицией, чтобы присмотрела за ней, и домой! Отдыхать! Думаю, где-то после обеда с тобой, Саня, – Потапов повернулся к Тимохину, – захочет побеседовать Феофанов. Так что будь готов прибыть в резиденцию генерала.

Крымов спросил:

– А я?

– А куда ж ты, полковник, денешься? Тоже готовься к беседе с начальством.

– Понятно!

– Я поехал! Группа спецназа до прибытия наряда милиции останется здесь. Вы заканчивайте с квартирой и езжайте в городок.

Заместитель начальника управления вышел из квартиры.

Крымов тут же схватил друга за руку:

– Ну, давай рассказывай, как тут воевал с террористами.

– А что, интересно?

– И интересно, и по должности должен знать подробности действия командира особой группы по отражению вооруженного нападения на охраняемый им объект. Так что, Саня, не тяни резину.

– В принципе я ожидал нападения террористов, но не в том варианте, который они применили. Мы упустили, что в квартиру можно пробраться с крыши. А надо было установить там сигнализаторы.

– Так баба начала ломиться в дверь, когда ее подельник спускался с крыши?

– Да! Но женщина не имела намерения проникнуть на объект. Она проводила отвлекающий маневр. Замысел террористам удался. Я не мог и дверь оставить без прикрытия, черт его знает, а вдруг под отвлекающим маневром скрывалось главное направление удара? И не мог перекрыть гостиную с кабинетом. В общем, устроили они мне вилку. Действовали террористы профессионально. Готовили акцию быстро, но тщательно. Это говорит об их высоком уровне боевой подготовки. Так что, Вадим, пришлось мне напрячься. Сначала с мужиком, а потом и с бабой. Даже под кроватью, как первогодка, мышью ползать. Но, главное, задача выполнена. Стебрин жив, террористка захвачена. Теперь мы выйдем на организаторов захвата профессора Андорина.

Крымов вздохнул:

– Выйти-то выйдем, но этого мало. Придется еще вытаскивать ученого. А его постараются упрятать так, чтобы исключить вероятность обратного похищения. Возможно, организаторы его и не являются основными фигурами в этой мутной игре. Выполнили свою часть работы, получили деньги – и в сторону. Они могут и не знать, куда дальше потащили Андорина люди главного Заказчика, который вполне мог и не засветиться.

Александр пожал плечами:

– Посмотрим! Чего сейчас гадать? В одном ты прав. Самое интересное и опасное только начинается. Но… даст бог, прорвемся!

– А иначе нам нельзя, Саня!

– Значит, прорвемся однозначно! Ладно, хорош базарить. Поехали в городок.

Тимохин прошел к своей «Тойоте», с трудом, но выехал со двора. Улицы в это время суток, а часы показывали 3.20, были пустынны, и Тимохин выжал из иномарки всю ее мощь. Сбавил скорость лишь перед постом ГАИ. Инспектор, пропустив шедшую впереди машину Крымова, остановил «Тойоту». Подошел, хотел представиться. Александр опередил его, показав удостоверение. Сержант козырнул и отошел от «Тойоты». Тимохин продолжил движение. На МКАДе его сотовый телефон пропищал сигналом вызова. Александр ответил:

– Слушаю, Тимохин!

– Потапов!

– Да?

– Ты еще не дома?

– У меня хоть и быстроходная иномарка, но все же не вертолет.

– Ясно! Тогда послушай. Интересная картина вырисовывается с киллерами.

– И что интересного?

– А то, что баба, которую ты отработал, не кто иная, как известная террористка Милли Прайтон, по документам, которые обнаружили при ней, Эльза Градер, гражданка Германии. Но Милли американка.

Тимохин проговорил:

– Действительно, интересно. А кто мужчина-террорист?

– Покойный террорист. Некто также гражданин США Том Долтон, по паспорту француз Виктор Луане! И Долтон и Прайтон террористы со стажем и стоят дорого.

– Значит, и те, кто похищал Андорина, тоже американцы?

– Да! Но об этом узнаем точнее днем. Так что в 15.00 прошу в кабинет генерала Феофанова в загородной резиденции управления. На совещание.

– Понятно!

– Спокойной ночи!

– Вам того же!

– А вот нам, Саша, как своих ушей не видать сна. Стебрин разговорился. Будем работать с ним, пока он еще не пришел в себя от испытанного стресса.

– Понял! Тогда спокойной вам ночной беседы!

– Спасибо! До связи!

– До связи, Владимир Дмитриевич!

Александр отключил телефон. Свернул с окружной дороги на шоссе, проходящее параллельно расположению военного городка. В нужном месте свернул на лесную асфальтированную дорогу, въехав в закрытую, охраняемую зону, и в 3.50 подъехал к служебному коттеджу. Открыл ворота, загнал «Тойоту» во двор. Стараясь не шуметь, открыл входную дверь. И тут же в прихожей вспыхнул свет. У выключателя стояла Татьяна в домашнем халате и тапочках на босу ногу. Она сказала:

– Услышала, как ты подъехал! Вышла!

– Я старался не шуметь.

– А я старалась уснуть и не могла. Сначала вроде задремала, уложив спать Олю, потом проснулась. Какой-то страшный сон приснился. Какой, не помню, но страшный. И тут же тревога сжала сердце. Так и не могла уснуть.

Тимохин подошел к жене, обнял ее:

– Я с тобой, и сейчас ты уснешь!

Таня спросила:

– А почему ты вернулся сейчас? Ведь говорил, что приедешь после девяти?

– Так получилось, дорогая! Отпала необходимость находиться на работе до утра, вот я и приехал.

– И ничего не произошло?

– Конечно, нет! Я же дома, значит, все нормально!

– Ну и хорошо! Поешь?

– Это сейчас? Нет, хватило того, что ты положила в сумку. Кстати, из лазарета ничего нового не поступало?

– Нет! Я сама туда ходила, но меня дальше приемного покоя не пустили.

– Ладно, завтра сам проведаю мать. Ты иди, ложись. Я душ приму и приду!

– Я буду ждать тебя!

– Да?

Тимохин улыбнулся:

– Прекрасно! Выспаться мы успеем. Если ничего не произойдет, то до обеда меня никто не должен потревожить.

– Я принесу халат в душевую!

– Договорились.

Как же хорошо дома. Когда тебя даже ранним утром встречает любимая женщина. Только ради этого стоило жить.